Мгновение... и лучи солнца ненавязчиво стали закрывать безмятежные сны на засов, ловко выныривая из цепких лап холодной ночи. Свежей струей пробегая по небу, они заискрились в каплях росы. Сумрачный мир тотчас покачнулся, скорлупой осыпаясь и прячась в тени.
Один, два, три...
Пустая комната и шаль темноты на обоях, лента света через щель в плотных шторах. Блики в глаза, тени по углам. Горечь и сладость, улыбка сквозь слёзы. И с губ срывается смех с примесью боли - отрава без яда, без слов утешение.
Один, два, три...
Лёжа на полу, Милена свернулась калачиком и рассеянным взглядом скользнула по своему Аду. Все те же сотни коридоров и сотни проходов. Ни единой лазейки и двери на выход.
- Тупик, - отчуждённо. - Лабиринт, - вкус у слова оказался с горькой ноткой колдовского зелья и едва различимой каплей солёного моря. Милена лениво перевернулась на спину.
Отяжелевшие веки сами собой закрылись. Нелепая тревога плотным кольцом сдавила грудь, отчего стало невыносимо дышать. Она задыхалась, но по-прежнему улыбалась.
Один, два, три...
Полночь порвалась, и, словно в кипятке две ложки колёра, Радан, как призрак чёрно-белого сна, растворился без единого слова.
Один, два, три...
Милена сбилась со счёту, сколько минут она здесь одна слушает слабое тиканье часов. День за днём, час за часом ей кажутся чем-то непостижимым и в то же время обыденным.
Её призрачное сердце - птица, пойманная в клетку, - билось и рвалось на волю; тишина лезла в уши, заставляя прикрывать их руками.
Распахнув глаза, Милена посмотрела ввысь и не увидела привычных зеркал. Воображение, не щадя её чувств, нарисовало перед взором отражающийся в озере аметистовый небосвод.
- Небо... - прошептала она и протянула руку, будто хотела коснуться иллюзии. - Ты вычеркнуло меня из своей жизни, - провела ладонью по воздуху, словно рисуя взмах крыла птицы. - Навсегда... - приподняла бровь. - Или я тебя? - на губах застыла улыбка - кислая, точно сок лимона. Мёртвый, давно угаснувший комочек в груди в очередной раз захлебнулся в крови.
Смех и песня, радость и грусть - вот что с Миленой пребывало сейчас, остальное неважно. Всё подождёт... Будто в пустыне Гоби потерянный путник разум блуждал, умирая в отчаянии. Младший брат смерти ложился на плечи, но привлечь её к себе не решался.
"Явь и сон. Сон и Явь. Не вырваться, не убежать. Это конец? Или просто потеря себя, шаг к сумасшествию? Шаг в никуда?"
Один, два, три...
Всё вокруг казалось мороком - тягучим и безликим, серым.
Звук каблуков. Открытие двери. Приглушённый скрип петель открывающейся двери.
Словно тень, нежданная гостья, переступив через порог, замерла. Её овальное лицо, обрамлённое волосами цвета огня, дрогнуло, мелкие черты исказились, глаза чуть заметно блеснули. Она походила на демона, стоящего на грани между пленительным Раем и родным Адом.
- Не потревожу? - раздался голос Велии. Он был сух, несмотря на то что его обладательница явно пыталась вплести в него живые звуки приветливости.
Милена дёрнулась и, испуганно хлопнув ресницами, резко села. Угольные волосы густым плащом накрыли её тонкие плечи и спину.
- Нет, - ответила она, выныривая из гипнотического дурмана небытия в реальность. В висках невыносимо застучало, будто кто-то начал вбивать в голову гвозди. Милена инстинктивно сжала руками голову.
- Я подумала, тебе, быть может, скучно, - сконцентрировано и не сводя нахмуренного взгляда.
- Невыносимо, - сквозь зубы. - К одиночеству можно привыкнуть, но примириться с ним трудно, - боль внезапно, как и наступила, отпустила. Милена вздохнула и взглядом пробежалась по комнате, в которой всё ещё ощущался его аромат. Имбирь и лаванда, острота и нежность. Заметила, как Велия недовольно скривила губы, но в следующую секунду её глаза чуть заметно блеснули.
- Здесь так темно.
- Как и в душе у Радана, - Милена безразлично повела плечами, всё ещё содрогаясь от улетучившейся боли.
Велия тут же в упор на неё посмотрела. Взгляд был колючим, с горсткой печали. На мгновение странный холод ожесточил её лицо, придав ему фальшивый оттенок равнодушия.
- Похоже, - тухлая улыбка, - у тебя появился к ней ключ, - она сложила руки в замок, слегка впившись в кожу острыми ноготками землистого цвета.
- Ключ... - хмурясь, эхом повторила Милена, вспоминая бледный, но красивый и притягательный силуэт Радан в ночи. - Что за ключ он носит с собой?
- Не знаю, - Велия покачала головой. - Но, должно быть, он сторожит дверь в его прошлое.
Милена задумчиво перевела взгляд на окно в жизнь, через которое проходят и прошлое, и будущее, и настоящее. Оно зорким оком следит за каждым, всё видит и слышит, но вот поведать тайн не может. Всё меняется, но оно продолжает стоять, медленно сгнивая под тяжестью времени.
- Открой шторы, - едва слышно попросила Милена. - Пожалуйста, - она встала.
Велия точно оробела, но в следующий миг, как-то несдержанно и нервно смахнув с глаз пряди косой челки, уверенно сделала несколько шагов вперед. Движение, ещё одно, и яркий свет - молоко земли - ослепил Милену, заставив на пару секунд прикрыть ладонью глаза.
- Как говорил Шекспир, - начала Милена, - прошлое - это всего лишь пролог.
- Тебе интересна наша история? - повернувшись к ней, Велия увидела, как та кивнула. - Что же, идём тогда ко мне в комнату. Не будем портить Радану его и так пошатнувшуюся нервную систему, - задорно подмигнула, но улыбнулась тускло.
- Куда он уехал?
- К Айрис, на пару часов. Желает предупредить, что о нашем участии в битве волков знают чистокровные выскочки. А это нетелефонный разговор. Так что у нас час-два воли, потом тренировка, а затем он повезёт Авелин в только ему известное место.
С этими словами Велия подошла к двери и через мгновение исчезла, оставив за собой пряный шлейф духов.
Сжав губы, Милена отошла от зеркала Радана и, сделав пару шагов вбок, стала с любопытством разглядывать погруженную в солнечное тепло комнату с обоями виридиан.
Напротив комода находилась большая кровать с оригинальным рельефом изголовья, выполненного в виде квадратов с декоративной строчкой, задававшей определённый ритм всему интерьеру спальни. В ней присутствовали простота модерна и традиционная чёткость линий.
Над постелью висела картина в позолоченной раме, написанная тёмными масляными красками. Девушка прижималась к широкой груди мужчины, зажмурив глаза. У обоих уголки губ были приподняты. Одна бледная рука суженого обхватывала её за талию, другая касалась макушки, точно он пытался успокоить любимую и скрыть её от всего мира. Милена без особого труда узнала в них Велию и Леона.
По обе стороны кровати стояло по тумбе. На одной находился самодельный кораблик, на другой - настольная лампа. Около стены напротив окна к потолку тянулся секционный шкаф, но что он хранил, Милена не смогла разглядеть.
Раздался чуть слышный щелчок дверной ручки, и в комнату вошла Велия. Сняв на ходу с запястья браслет, она кинула его в косметичку и присела на стул напротив зеркала. Она не спешила заводить разговор, старательно избегая взгляда Милены. Достав из ящика комода книгу, пролистала её и остановилась на последней странице. О чём-то задумалась.
- Расскажешь о вас? - спросила Милена.
- Что именно ты хочешь знать?
- Многое... Например, - слегка коснулась ладонью своей "клетки", - почему вы отражаетесь в зеркалах? Ведь если верить легендам, то...
- Они глупость, - улыбнулась Велия. - В них лишь одна сотая правды. Я не призрак, а вполне осязаемое... существо, - последнее слово ей явно далось с трудом. - Как однажды шутил Радан, чёрная дыра - единственное, что неизменно для зеркала. Он у нас учёный и самодовольно распинался полчаса, расписывая нам, обывателям, соль шутки. Если проще, то свет состоит из маленьких частичек, называемых фотонами. Глаз улавливает их отражение от всего, с чем они столкнутся, всего, что крупней их. Атомы, знаешь ли. Чтобы что-то не отражалось в зеркале, через это должны беспрепятственно пролетать фотоны или пропадать в нём, как в чёрной дыре. Её гравитация настолько огромна... - Велия махнула рукой. - Впрочем, это так скучно...
Милена нахмурилась и обхватила себя за талию, старательно вникая в каждую фразу.
- Да, тоска. Что и Ремарк, - отвлечённо прошептала Велия, покачав головой. - Вечно у него в финале кто-то умирает, - проведя ладонью по последнему листу романа, она тут же его вырвала.
- Ты говорила, что кровь - это энергия и через вас она поступает Тьме. Именно ей или тому, кто в ней?
- И первое, и второе, - Велия начала неспешно разрывать в клочья оторванный лист. - Ты вот мёртвая и лишь душа. Ты знаешь, что дух есть. Но ведаешь ли, как он устроен и почему словно жив? Нет. И мы не знаем больше, чем что кровь питает через нас всё сущее во Тьме. А как?.. Вопрос к Дьяволу, Богу и к чёрной дыре, - она засмеялась. Милена вежливо улыбнулась. - Но частичка пламени жизни всё-таки и в нас остаётся. Она подогревает наши тела, не позволяя им стать холодными как лёд, - уже более серьёзно добавила Велия.
- А что произойдёт с вами, если вы перестанете пить кровь?
- Истощение, - обыденно и терпеливо. - Мы перестанем быть столь быстры, проворны и гибки. Застынем, как статуи, не сможем что-либо чувствовать, но будем способны думать... Это состояние хуже, чем твои зеркала, - в голосе явно послышался некий упрёк, смешанный с завистью.
- Что вас связывает с... - Милена, решившая не обращать внимания на колкость, на миг запнулась, вспоминая имя ворона. - С Феликсом?
- Феликс соединен лишь с Раданом, - отозвалась Велия. - У каждого из нас есть свой собственный, индивидуальный ворон, - закинула ногу на ногу. - Но лишь Радан решил дать своей птице имя.
- Почему?
- Не знаю, - она пожала плечами. - Спроси его.
- А почему ты не дала имя ворону? - Милена не могла отвести взгляда от того, как Велия хрупкими пальцами медленно, словно с наслаждением вырвала из книги ещё две страницы. Их постигала участь предыдущей. - И зачем птицы?
- Не захотела, - после небольшой паузы послышался ответ. - Это трудно объяснить. Ворон служит в некоторой степени нашим спасением, - Велия на мгновения приподняла на Милену свои жгуче зелёные глаза, - или поражением, - закрыла книгу, положив её на колени. - Как ты уже знаешь, мы через демона заключили сделку с Дьяволом. Он даровал нам возможность отомстить и жить вечно, но с одной оговоркой. Мы не так уж и неуязвимы, как кажется. Да, мы не горим на солнце. Нас не убить, всадив в сердце кол или оторвав голову, это все лишь на некоторое время может нас обезвредить и больше подходит для уничтожения чистокровных вампиров.
- Что этому причиной? - перебила Милена, заинтересованная таким обстоятельством, решив, что в следующий раз расспросит её о чистокровных вампирах.
- Лунный свет, - сказала Велия, словно это всё объясняло. - Один из наших тайных союзников, - обрывки бумаги она сжала в кулак. - Взрывай нас, стреляй в нас, превращай тело в прах, мы всё равно будем жить. Когда на наши останки попадают лучи полной луны, они начинают оживать. Двигаться. Регенерировать. Соединяться. Ночь, и даже от одной частички праха ты вновь возрождаешься.
- Как Феникс, - Милена мягко улыбнулась. - А что будет, - коснулась креста, - если на тело не попадёт лунный свет?
- Душа будет блуждать в Аду, мечтая о забвении. Страдать и выть от бессилия. Стремиться проникнуть в земной мир и там отсидеться, сбежав от кары, скитаясь неприкаянным призраком. Ты спросишь, а разве забвение не кара? Отвечу: чем же? Пшик - и пустота... А когда ты даже пустоты не чувствуешь, тебя нет, то и кары нет.
Милена кивнула в знак понимания.
- Я тебя перебила... Вас невозможно убить или?..
- У всего должен быть свой конец, - чуть слышно. - Уничтожить нас могут посланники Света или же наш ворон. Думаю, почему это подвластно первым, ты понимаешь. Они должны нас съесть, - искусственный смех. - Что же касается второго, то... Если убить ворона, - она немного склонила голову набок, - ни лунный свет, ни молитвы, ни сам Бог или Дьявол не вернут тебя к жизни. Связь тела и духа прервётся как нить, что не связать вновь.
- И до сих пор на ваших воронов никто не покушался?
- Их не так легко убить, - Велия откинулась на спинку стула. - Тем более не все ведают, кто мы есть на самом деле. Лишь живучесть, сила и при поглощении крови не меняющаяся с годами внешность могут нас выдать. Но и тут у нас есть козырь в рукаве. Мы можем ввести человека в транс, внушить что-то определённое. Но хитрые штучки гипноза подвластны нам, лишь если человек не истинно верующий и у него нет при себе освящённого креста.
- Не каждый, кто носит распятие, есть истинно верующий. Многие их держат при себе лишь потому, что так принято в окружающем их обществе. Выходит, крест всегда работает или я ошибаюсь?
- Только вера человека делает оккультный предмет функционирующим. Человек запускает его, как атомный реактор, двигатель машины... Понимаешь? - Велия приподняла бровь. - Крест без носителя что кусок металла или дерева, не более. Но на какое-то время у неверующего крест способен принести нам боль, безусловно, если он освящён, но не столь явную и сильную, как у того, кто чтит святое.
- Поняла, - кивнула Милена. - Касательно ворона... Мы недоговорили. Его ведь могут случайно подстрелить.
- Ворон не так прост, - загадочно. - Его нельзя случайно подстрелить кому-то... Ведь при заключении сделки каждому давалась своя персональная птица.
- Как понимать "персональная"?
Велия тяжело вздохнула.
- Замене не подлежит, - она любезно улыбнулась. - Моего ворона может убить тот, кто меня любит. Другого не выдадут.
- Как всё печально, - пробормотала Милена, вглядываясь в погрустневшие глаза бессмертной, и опустила голову. - Скажи... - она расстегнула цепочку. - Что конкретно происходит с вами, когда вы видите настоящий крест? - протянула вперед руку, отчего Велия инстинктивно дёрнулась, а с губ чуть не слетело шипение.
- Жгучую боль, - процедила она, - которая начинает пульсировать по венам, словно яд, - перевела дыхание. - Кто-то на пару минут может лишиться зрения. Но у тебя ненастоящий крест, он не причиняет боли.
Милена прищурилась.
- Странно... - она надела цепочку на шею. - Когда я впервые наткнулась на ваши зеркала, у Радана возле кровати валялся крест.
- Он долго себя тренировал, - пояснила Велия. - Перед ним была определённая цель, и ничто и никто не должен был помешать её осуществлению... - задержала взгляд на отмеченной шрамом шее Милены. - Да, он чувствует боль при виде креста, но способен, в отличие от большинства из нас, её сдерживать некоторое время.
- Кто ещё может?
- Не будем о нём, - Велия натянуто улыбнулась. Её красные губы казались почти чёрными. Глаза на миг сверкнули ядовитой усмешкой, а на лице промелькнула тень сокровенных мыслей и желаний. Но она тут же сползла. Тайна осталась неразгаданной.
Милена опустила взгляд недоумения с Велии, присела на пол и поджала колени к груди. С огорчением подметила, что её слух вновь начал улавливать звук ударов секундной стрелки - монотонный и глухой. С каждой новым стуком он становился тяжелее и гнетуще.
Милена посмотрела на картину, нарисованную, определенно, с любовью. Её тона были мрачные, но между силуэтами присутствовал свет. От неё шло тепло, но оно нисколько не походило на те ощущения, которые чувствовала Милена, когда смотрела на нынешних Велию с Леоном. Между ними она улавливала фальшивую нежность с крапинками льда. Они были точно родные и в то же время чужие друг другу. Меж ними стояла пропасть невысказанных слов.
Тик-так...
Милена, чувствуя ноющую боль в голове, заскрипела зубами.
- Как давно ты с Леоном? - первое, что пришло на ум, спросила она, дабы отвлечься и не слышать ненавистное тиканье.
- Ещё со времени, когда были людьми, - безэмоционально. Велия встала и, положив книгу на стул, подошла к окну. Солнечные лучи сразу же охватили всё её тело, будто его накрыли лёгким золотистым покрывалом. - Мы познакомились с ним ещё до обращения. Я через демона выторговала его у Князя.
- Такое возможно? - скептически.
- Нет, - Велия посмотрела на горизонт. - Но у меня получилось, - самодовольно. - Я поставила условие доверенному Люцифера, что соглашусь на сделку, если смогу забрать с собой во Тьму возлюбленного, иначе лучше смерть. Всё или ничего. Демон говорил, что Князь долго смеялся, моя дерзость позабавила его. Сказал, что не ошибся с выбором и даёт разрешение на выполнение моего каприза. Правда, уточнил, что так будет не всегда.
Милена нахмурилась. Брезгливость защекотала душу.
- И это того стоило? - спросила она.
Велия резко к ней обернулась. Лицо, заострившись, точно окаменело.
- А как оценишь глоток воды в пустыне? А сидя у реки? - взгляд стал рассеянным. Велия пошатнулась. Разжав ладонь, посмотрела на скомканные клочки бумаги. - Мне кажется, я сплю, - едва слышно начала она. - Бесконечная вереница образов прошлого, скользящих передо мной, как улицы за окном мчащегося автомобиля, заставляют слышать, как по комнате разливается тихая, почти неуловимая мелодия вальса, - смежив веки, она с приподнятыми уголками губ медленно вздохнула. - Её звуки воздушны и так легки, что напоминают собой взмахи крыльев бабочки, плавно взмывающие к потолку и растворяющиеся в кромешной тишине, - улыбка стала горькой. Пронзительный взгляд прожег Милену. - Мгновение! - Велия, подкинув вверх листки, хлопнула в ладоши. - И вот моя душа несётся сквозь стены времени и оказывается на погруженной во мрак улице, где огромные хлопья зимы кружатся в дивном танце, укрывая белым покрывалом извилистые дороги и голые деревья. Они безжалостно прилипают к моим волосам, - недовольно нахмурила брови, - напрочь портя высокую причёску. Зонт не помогает, предательски изгибаясь под натиском жуткого, пробирающего до костей ветра, нагло проникающего сквозь длинное пальто, заставляя меня содрогаться от холода, ускорять шаг и прижиматься к локтю высокого мужчины, - пауза. Велия начала вглядываться в пространство, словно видя перед собой, как волшебный фонарь освещает картинки былого. - Всё произошло в Германии, в Берлине. Шёл тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. За окном стоял морозный январь. Ничто не предвещало беды. Погода была мерзкой, но в душе моей обитала радость. Жизнь складывалась лучше, чем я смела мечтать. У меня было всё: деньги, власть, уважение, любовь... - она вымучено усмехнулась. - Любовь... - взглянула ввысь. - Это странное чувство, через призму которого всё выглядит иначе: бронза - золотом, слёзы - жемчужинами, бедность - богатством. Она, как липовый мёд, душиста, но имеет сильный, интенсивный вкус. Но часто забывают, что от переедания сладкого янтаря под конец чувствуется шлейф отравляющей горечи, - Велия снова сжала ладонь в кулак. - Был вечер, - она тоскливо посмотрела на картину, - мороз изрядно натёр мои щёки, - лицо озарила прозрачная улыбка. - Думаю, благодаря этому меня и заметил Леон в толпе приглашённых на званый вечер господина Конте, - Велия немного прищурилась, - маленького, несносного и хитрого старикашки, - скривив недовольно губы, цокнула язычком, - который праздновал своё семидесятилетие в окружении друзей и знакомых, - она прислонилась лбом к раме. - Он был дальним родственником моего отца и приходился мне пятиюродным дедушкой. Мы никогда с ним особо не общались, но старик чувствовал, что скоро умрёт, и хотел успеть отпраздновать день рождения с шиком.
- Его надежды оправдались? - цинично поинтересовалась Милена.
- Да. Он умер на следующий день, - С губ Велии сорвался злорадный смех. Впервые Милена увидела в ней нечто столь явственно дьявольское и пугающее. - Провалился в прорубь, - с наслаждением. - Никто не успел его спасти.
- Нельзя кликать смерть.
- Не стоит, - эхом отозвалась Велия. - Но некоторым даже нужно, - ядовитая улыбка. Повернув голову, оставляя Милене возможность рассматривать свой профиль, Велия взглянула на горизонт - мистическое место, полное загадок, где всё начинается и всё заканчивается. Уголки губ поползли вниз. - За несколько дней до этого мне исполнилось двадцать лет, я уже была замужем за Родолфо - харизматичным и невероятно красивым мужчиной. Он был статен, с сильными, властными руками и большим с горбинкой носом, волевым подбородком. Мой отец убедил меня, что брак будет фиктивным и не продлится более двух лет, - Велия покачала головой и сквозь зубы процедила: - Соврал. Правда существовала лишь одна: отцу была необходима большая сумма денег, чтобы расплатиться с долгами и не потерять дом. И в этом ему мог помочь Родолфо, но за небольшую услугу. Отец, будучи материалистом, был готов пойти на всё, чтобы не потерять своё имущество. Даже на то, чтобы продать свою единственную дочь в лапы богатого мужчины. Но требовалось моё согласие. И я не возразила, - она кинула через плечо быстрый, безжизненный взгляд на Милену.
- Почему?
- Я безгранично любила отца, - слова прозвучали с нотками грусти и щепоткой тоски. - Он был для меня за двоих родителей. Моя мать умерла при родах.
- Сожалею...
- Мы никогда с ним особо не ладили, - Велия отмахнулась. - Но я всегда, всеми силами старалась заслужить его доверие. Показать, что он может гордиться мною. Ведь в смерти своей жены он винил лишь меня. Поэтому я пошла у него на поводу, глупо предполагая, что с Родолфо я не буду иметь близких отношений. В мои обязанности лишь будет входить демонстрация теплых семейных уз на людях.
- Но всё оказалась иначе?
- Ты даже представить не можешь, насколько, - ледяная усмешка. Обхватив себя за талию, Велия присела на подоконник. - Встретив Родолфо впервые, будучи восемнадцатилетней девушкой, наивной и глупой дурой, не смыслящей особо в интригах, я безвозвратно влюбилась в него, потеряв последние остатки разума. Я дышала этим человеком, старательно не думая о том, что меня продали, как вещь. Я верила в его сказки о любви. Я верила, что он влюбился в меня так же, как и я в него. И что он всего лишь хочет помочь моему отцу. И он бы дал денег, даже если бы я отказалась выходить за него замуж. Но все это было приторно-сладкой ложью. Он желал получить меня, как куклу в коллекцию, которую не стыдно показывать своим друзьям. И не более. Никакой любви, - последние слова были произнесены жёстко. - У нас была разница в возрасте в семнадцать лет, что делало его в моих глазах более опытным во всех отношениях на фоне остальных мужчин, - Велия умолкла, явно погрузившись в воспоминания.
- Что произошло дальше? - нетерпеливо осведомилась Милена.
- Вечер был оживлённый. Много людей, танцы. Шампанское лилось рекой... Отлучившись от Родолфо, я отошла в уборную подкраситься и привести себя в порядок. Через несколько минут, выходя из неё, я столкнулась лицом к лицу с Леоном. Я была столь неловкой, что случайно выбила бокал с вином из его рук, - её лицо озарила нежность, схожая с первыми лучами рассвета. - До сих пор помню, как хрусталь со звоном разлетелся на осколки, поблескивая радугой в сиянии свеч; как на губах Леона заиграла улыбка; как я смущённо опустила взгляд, почувствовав сводящую с ума близость чужого мужчины, аромат одеколона со вкусом корицы и кровавого мандарина... Леон, не обращая внимания на то, что из-за меня у него испачкался манжет рубашки, протянул руку и едва слышно спросил, не откажусь ли я станцевать с ним вальс. И я... согласилась. Что и послужило началом конца.
Закусив нижнюю губу, Велия спрыгнула с подоконника и распахнула створки окон. В комнату заструился терпкий аромат цветов. Обвеянная запахом сирени, посланница Тьмы повернулась к Милене.
- В тот вечер Родолфо был очень занят, - Велия скрестила руки на груди. - Всё своё внимание, обаяние и силы он прикладывал к тому, чтобы завести приятельские отношения с господином фон Вюрцем, судебным исполнителем. Не знаю, зачем ему это было нужно и какие цели он преследовал. Родолфо не обращал на меня никакого внимания. Он был полностью поглощён высоким, ужасно худым мужчиной. Знаешь, тот мне напоминал гигантских размеров таракана с длинными, накрученными усами, - с губ слетел смех. - Муж никогда не посвящал меня в свои дела, а я, в свою очередь, на это и не претендовала. Для меня главным являлось то, что Родолфо рядом и любит меня. Остальное не столь важно, ведь прочее, - Велия повела руками, - мишура. Второстепенное. Но потом я поменяла своё мнение. Как бы я ни любила Родолфо, меня порой пугала его надменность, которая так и сквозила в его манере общения. В его словах, взгляде, движениях. Всегда существовало лишь два мнения: его и неправильное. Никаких компромиссов. Никаких уступок. Но долгое время меня всё устраивало или мне так казалось... до встречи с Леоном, - глухо сказала Велия, вновь поворачиваясь лицом к небу. - Он показал мне другой мир и совершенно иные отношения, о которых я прежде не догадывалась. Он был полной противоположностью моего мужа, - облизав губы, слегка прикрыла глаза, наблюдая за ярким солнцем сквозь густые ресницы.
- На том вечере ещё что-то произошло?
- Ничего особенного, - Велия повела плечами. - Мы неустанно танцевали с Леоном. Веселились, смеялись, разговаривали. Он ослепил меня своей искренностью, непосредственностью. Правда, - тяжёлый вздох, - вёл себя мгновениями немного отстранённо, словно его что-то сдерживало, - последние слова она словно змея выплюнула. - Представь, - её лицо замерло восковой маской, - моё изумление и разочарование, когда я, ослеплённая увлечением, всё же заметила золотой ободок вокруг его безымянного пальца, - она задумчиво приподняла бровь. - Он был женат, - голос без окраса. - Мы оба были несвободны, но не это было главной шуткой судьбы...
- Послушай, - Милена, недослушав, перебила Велию. - А где весь вечер была его жена?
- В санатории, - равнодушно, с крапинками презрения. - Она была смертельно больна.
Милена покачала головой.
- Леон оставил её в таком тяжёлом состоянии, а сам пошёл развлекаться? - с упрёком спросила она.
- Ты ещё не всё знаешь, - сухо. - Он отправился на этот вечер, чтобы встретиться с её братом. Это была единственная возможность увидеть шурина. Ведь Леон жил в горах, в Альпах.
- Почему? - удивилась Милена.
- Его жена, Натали, страдала туберкулёзом. А для таких, как она, горный воздух, тишина и покой являются главными лекарствами.
- Зачем ему нужен был брат жены?
- Он хотел одолжить денег, ведь шурин был богат. Очень зажиточен и влиятелен, - Велия скинула с ног туфли. - Но в последнее время он не присылал сестре ни гроша. А сам Леон, работая на двух работах и отказывая себе во всём, не мог покрывать сумму, требуемую на лечение жены...
- Он нашёл шурина?
- Да. Знаешь, кем он оказался? - лукавый взгляд на Милену. - Родолфо! - не дожидаясь ответа, чётко произнесла Велия.
- Ты не знала, что у твоего мужа есть сестра? - скептично.
- Знала, но он мало о ней рассказывал. Мы никогда ни с ней, ни с её мужем не виделись.