Аннотация: Когда смерть - это все о чем ты мечтаешь
Умирать или не умирать ответ простой...
Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни.
Лев Николаевич Толстой
Он открыл глаза.
Утро. Косые лучи восходящего солнца еле пробивались сквозь мелкие решетки светло-бежевых занавесок. За майскими окнами небольшой ветерок качал верхушки голубых елей. Хороший день, что бы умереть.
На другой стороне комнаты девушка разглаживала руками одеяло, накладывала последние штрихи на заправленную кровать.
- Проснулся, - сказала она, улыбаясь. - Надеюсь, не я разбудила тебя.
Он отрицательно мотнул головой.
Она подошла к нему и поцеловала в лоб.
- Доброе утро, дорогой. И поздравляю с двадцать четвертым днем рождения.
- Спасибо, - ответил он.
- Ну как ты выспался? Таблетки от бессонницы помогают?
Он кивнул, вспоминая, как ночью расколол таблетки зубами на несколько частей и, выплевывая кусочки по одному, разбросал по всей комнате. Целая таблетка могла привлечь внимание.
- А зуб не беспокоил ночью?
- Таблетки от бессонницы помогают и при зубной боли, - ответил он без улыбки.
Она улыбнулась.
- Ах, эти твои шуточки.
Она подошла к окну, раздвинула шторы и открыла форточку. В комнату ворвался чистый свет и свежий утренний воздух.
- Завтра же пойду к этому зубному врачу и устрою там скандал, вот увидишь, - говорила она, грозя указательным пальцем вверх. - Как возможно, отказать тебе в твоем положении. Ты и так... - Она хотела сказать "мучаешься" но передумала. - Тебе и так нелегко, а тут еще и это. Так государство заботиться об инвалидах?
Он ненавидел слово "инвалид". Всего лишь раз за свою жизнь произнес вслух он это слово, но его привкус навсегда остался у него во рту.
Сестра знала про это, но иногда забывала и теперь вспомнила, когда запретное слово неожиданно выскочило из нее. Она виновато улыбнулась брату. Может, не услышал? Сердце ее сжалось от боли в душе, но вслух ничего не сказала. Иначе он еще больше расстроится.
Больной ничего не отвечал, он посмотрел на сестру, потом медленно перевел взгляд на потолок. Его лицо не выражало никаких чувств, словно он только что видел какое-то скучное интервью по телевизору.
- Ладно, - сказала девушка. - Это завтра, а сейчас я принесу тазик с водой. Ведь сегодня праздник, гости будут, и надо помыться основательно.
Грустная улыбка с трудом расшевелила его лицо.
- Сейчас вернусь, - весело ответила девушка и быстрыми, широкими шагами вышла из комнаты.
Десять лет. Десять лет прошло с тех пор как он, четырнадцатилетним Аликом нагнулся завязать развязавшийся шнурок и слетевший с тормозов городской автобус, пригвоздил его к этой кровати, навсегда. Автобус убил его тело, руки, ноги и всю его жизнь, оставил в живых только его голову, которая в придачу с мертвым телом, сейчас находилась на попечении сестры и брата. Может судьба и слепа, но все мы у нее в ладони.
- Мне сегодня родители снились, - говорила девушка. Она посадила брата и подоткнула под его спину заранее приготовленные подушки. Мир Алика сразу увеличился вдвое.
- А я не помню, когда мне что-нибудь снилось, - Алик вдруг удивился, до конца осознав сказанное. Он задумался. И тихо, словно он здесь один, проговорил полушепотом. - Полгода? Нет. Еще до смерти мамы я перестал видеть сны. Год?
Почистив зубы и умыв лицо брату, девушка взялась за его постельное белье. И только теперь, для него начиналось настоящее мучение, не физическое - душевное.
- Повернемся на бок, - говорила девушка.
Худое, податливое тело больного, девушка с легкостью переворачивала влево, вправо, обтирая мокрым полотенцем. Он держал подбородок высоко, глаза его смотрели вверх. Он не мог без боли в сердце смотреть вниз. Эти безжизненные ноги, отвисшие кисти рук "Кисти орангутанга" как он сам их называл. Он вообще не помнил, когда в последний раз видел свое голое тело. "Зачем смотреть на то, чего больше нет".
Полчаса спустя девушка вернулась с подносом и села возле больного.
- Сыра нужно купить сегодня, совсем немного осталось. И то, еле отобрала у Руслана.
Он улыбнулся и сказал:
- Не нужно было.
- Он же знает, что ты любишь сыр, зачем берет, если видит, как мало осталось. Сегодня к тому же и твой день рождения, в двойне должен понимать. Если так сильно хочет, пусть пойдет и купит сам.
Любой поступок младшего брата, всегда вызывал улыбку у Алика. Девушка, протягивая брату кусок сыра с хлебом, заметила его улыбку.
- Это другое дело, а то ты в последнее время какой-то уж слишком грустный.
Вошел младший брат.
- Доброе утро, - сказал он, нагнулся к кровати и обнял Алика. - Поздравляю братишка, с днем рождения и дай бог, чтобы следующий день рождения, ты встретил на своих ногах.
- Спасибо, - ответил Алик.
Пока сестра с улыбкой умиления на лице задумалась, младший выхватил кусок сыра и бросил себе в рот. Девушка запоздало убрала тарелку и, схватив за шиворот младшего брата, стала выталкивать его из комнаты.
Алик на это улыбался и говорил про себя:
"Как мне будет не доставать вас", - слезы готовы были потечь, но он сразу же отключил мысли и часто заморгал, высушивая глаза. Ему очень не хотелось сейчас плакать, при брате и сестре. Он обязательно сделает это потом, оставшись наедине с собой и со своими мыслями.
После завтрака, девушка унесла пустую посуду и быстро вернулась.
- Мне скоро в магазин выходить, но успею немного размять твои руки и ноги. Младшему доверишь, потом самой придется делать. Молодые они такие, ветер в голове, ветер в ногах. Носит их туда, сюда.
"Она говорит как мать, хотя всего на семь лет старше Руслана", - думал Алик. - "Быстро она повзрослела, возможно, скоро станет даже слишком взрослой для брака. Этого никак нельзя допустить".
- Сегодня не работаешь?
- Не-а. Дядя дал мне отгул.
Девушка выходила на работу во вторую смену, как только Руслан приходил с учебы.
- Дядя придет сегодня? - с надеждой спросил Алик.
- К сожалению нет. Не знаю, что там произошло, его куда-то вызывают. Короче он не сможет. Но, будет Лида с Артуром.
Если дядя так сказал, значит это, правда. Алик верил ему как отцу, хороший человек, человек слова. Если бы не дядя, то невозможно представить, что с ними сейчас было бы.
- Жаль, - сказал он с печалью на лице и в голосе. - Жаль, что его не будет.
Ему очень хотелось повидаться с дядей напоследок.
- А это, он тебе подарил, - девушка показала красно-оранжевую купюру с изображением гордого генерала. - Чего бы ты хотел получить в подарок на день рождение?
- Ничего не нужно.
Девушка присела на край кровати:
- Я волнуюсь за тебя милый, в последнее время ты какой-то уж слишком грустный.
- Не обращай внимания, скоро пройдет.
- Раньше ты хотя бы по утрам был веселый, постоянно шутил, улыбался.
Раньше по утрам он действительно всегда был полон бодрым, хотя и нелогичным оптимизмом.
Мысли о самоубийстве, начали приходить к нему уже в первые месяцы болезни. Обычно происходило это по вечерам. Но потом словно яд по организму, страшные мысли начали распространяться и на другие времена суток. Дошло до того, что утром открыв глаза, он уже начинал думать о самоубийстве. Начиная с самого утра, весь день, весь вечер, мысли были только о смерти.
"Если майским утром, ты лежишь и думаешь о самоубийстве, ты действительно уже конченый человек", - сказал он себе неделю назад.
Алик очнулся от мыслей, когда его начало трясти. Сестра держала его правую руку и разминала в своих ладонях словно пластилин.
- После хорошего массажа кровь будет бурлить в тебе, - говорила она, вкладывая все имеющиеся силы в свои пальцы. - А то, как говорят - "Под лежачий камень вода не течет".
- Зато под лежачим больным еще как течет.
- Опять ты за свое, - недовольно проговорила девушка.
- Сам не знаю что со мной, жизнь так прекрасна, - выпалил Алик и сразу пожалел об этом. "Зачем я это сказал? Что мне это даст? Идиот".
- Прекрасна. Конечно, прекрасна, - ответила сестра. Она протянула руку и погладила брата по голове.
Алик не любил, когда с ним обращаются как с ребенком, но только что он позволил себе слишком много и сейчас решил стерпеть.
- Все устроится, разгони тучи на своем лице, - упрашивала девушка. - Этим делу не поможешь.
- Постараюсь, - сказал он и растянул на лице трудную улыбку.
Неистовое трение накапливал жар в руках, но Алик ничего не чувствовал. Он смотрел на сестру и жалел ее труд.
"Все бессмысленно. До сих пор было бессмысленным. Но сегодня я положу этому конец".
Иногда он вяло поворачивал голову и смотрел на потолок без мыслей. Мысли всегда вызывают слезы, а слезы ему сейчас не к чему.
- Представляешь, - начала девушка, не отвлекая сосредоточенного взгляда от своих рук. - Наша соседка ногу сломала. В аварию с мужем попала.
Когда не болеешь, не замечаешь, сколько больных людей тебя окружает. Стоит сломать себе руку, и тут же всплывает столько знакомых и незнакомых имен, которые ломали когда-то руку, что даже удивляешься и не веришь их количеству.
- Говорят на своей легковушке в зад грузовику въехали. Он ничего, отделался синяками. А она лежит с ногой, подвязанной к перекладине. Хорошо, что детей с ними не было, - девушка взглянула на брата и, убедившись, что он не заснул, продолжила. - Теперь она долго будет лежать, не вставая.
- Пролежит месяц, другой, и будет как новая, - слегка раздраженным голосом, произнес Алик.
Иногда тем, у кого больше горя и меньше здоровья, кажется, что имеют право судить и смотреть свысока на тех, у кого их мало. В детстве бывает такое; когда хвастаешься перед друзьями своими шрамами.
После слов брата, девушка поникла головой, словно чувствуя вину за свое прекрасное здоровье.
- Тебе бы такие проблемы, - произнесла она.
Брат посмотрел на сестру и у него на глазах навернулись слезы.
"Зачем мучать себя и ее, если собрался сегодня умереть"? Он не мог ответить на этот вопрос, все получилось неожиданно для него самого. "Не обидел ли я, ее? В последний день своей жизни, надо быть помягче. Невозможно думать о смерти постоянно, если даже знаешь, что сегодня умрешь".
Девушка, закончив с левой рукой больного, пересела и принялась за правую руку, молча.
Он успел тысячу раз пожалеть за резкий выпад на сестру. Продумывая план как бы исправить свой промах, он пристально смотрел на нее, улыбаясь.
"Надеюсь, вы будете счастливы".
- Что улыбаешься? - спросила девушка, казалось она, уже забыла недавний разговор.
- Любуюсь на тебя и думаю, какая ты красивая.
Щеки девушки налились красным. Давно она не слышала таких слов.
Она от неожиданности округлила глаза, потом отмахнулась:
- Подождут, никуда не денутся.
Алик молча следил за сестрой, и улыбка не сходила с его губ. Она иногда приподнимала взгляд на лицо брата и тут же опускала, смущенная излишним вниманием.
- Ты что делаешь? - не выдержала она, давясь смехом.
- Проверяю тебя, - невозмутимо и без тени улыбки ответил брат.
- Меня? А что именно? - искренне удивилась девушка.
- Смотрю, что ты будешь делать, если парень будет смотреть на тебя влюбленными глазами.
Она засмеялась.
- Ну и как я тебе?
- Неплохо. Несколько тренировок под моим руководством и лучший парень у тебя в кармане, или под каблуком.
Она согнулась, пряча свой смех.
- Твои шуточки, каждый раз что-то новое. И откуда ты их берешь?
Вдруг они посмотрели друг на друга смеющимися лицами, и неожиданно сорвавшийся хохот галопом поскакал по стенам комнаты.
Они смеялись, заражаясь больше и больше. Они уже и не помнили, зачем смеются, но продолжали смеяться. Иногда они успокаивались и затихали, но достаточно было заглянуть друг другу в лицо, как опять начинался их безудержный смех.
Младший брат вошел в комнату озадаченный, и с растерянной улыбкой на лице.
- Что с вами происходит?
- Мы не... знаем, - с трудом выговорил Алик. Девушка тряслась, зарывшись лицом в руку старшего брата и, отмахивалась рукой.
Руслан дернул плечами и, покрутив пальцем у виска, ушел.
Спустя пять минут оба успокоились.
- Я чуть не лопнул от смеха, а ты говоришь грустный.
- С детства так не смеялась, - призналась девушка, держась за живот.
- Я тоже, - сказал Алик, и только спокойную грусть теперь выражало его лицо.
Сестра положила руку брата на кровать и посмотрела на часы:
- Мне нужно бежать.
- Стрелки часов указывают нам что делать?
Она улыбнулась и вышла, чтобы через пять минут вернуться.
Натягивая на себя толстовку, девушка рылась в шкафчике, рядом с кроватью больного.
- Вы тут оставайтесь, я быстренько сбегаю в магазин. Вчера после работы не успела все накупить... Ах да, чуть не забыла про твои витамины.
Она достала из шкафчика пластмассовую баночку и, открутив крышку, высыпала все содержимое себе на ладонь.
- Шесть штучек осталось. Будешь все.
- Да... нет. Дай три штучки и все.
"Чуть все не испортил. Идиот, идиот, надо быть осмотрительнее. Если бы я все их съел, она могла выкинуть баночку и тогда плану конец. Тогда жди до следующего дня рождения".
- Хочешь лечь на бок? - спросила девушка. Она предпочитала оставлять меньше забот Руслану, помня его забывчивость и молчаливую терпимость Алика.
Вопрос девушки остался без ответа, Алик задумчиво смотрел куда-то далеко в потолок.
- Давай ляжем на бок, - повторила она твердым голосом. - А то ты же знаешь, пролежни будут.
- А, хорошо, - Алик словно очнулся от долго сна.
Закончив с братом, девушка вышла и через минуту вернулась, застегивая замок толстовки.
- Ну, я пошла. Что-то нужно еще?
- Нет. Иди, не волнуйся.
- Я пришлю этого балбеса. Пусть лучше посидит с тобой, чем болтает в интернете, с кем попало. Не скучайте. Пока, пока, - она помахала ему рукой по детски и вышла.
Через минуту вошел Руслан.
- Ну как, че будем делать? - сказал он, опираясь на спинку кровати. - Одеваемся и перебираемся в коляску? Телевизор или фильм, какой по инету посмотрим. Тут мне недавно посоветовали хороший фильм...
- Не сейчас, потом, - перебил Алик и улыбнулся, словно извиняясь.
- Может порнушку посмотрим, пока Лены нет.
Алик отрицательно качнул головой. Он не знал что ему сейчас нужно.
"Может просто полежать, ничего не делая? Тогда полезут в голову ненужные мысли, и.. хреново будет. Не пойдет".
- Может, у окна хочешь посидеть? Деревья, улица...
- Что я там не видел. Ты скачал, то, что я вчера просил?
- Набоков, рассказы. Да.
- Тогда принеси, пожалуйста, плеер и наушники.
- Один момент, - Руслан развернулся и вышел.
Скоро он вернулся, читая с дисплея телефона:
- "Гроза", "Катастрофа", "Ужас". Набоков что, ужастики пишет?
Алик улыбнулся:
- Почитай и узнаешь.
- Тогда для меня это останется загадкой навсегда.
Руслан надел наушники брату и прежде чем включить спросил:
- Будешь лежать на боку, или?
- Оставим как есть. - Алик лежал спиной к двери, а лицом к окну. - "Если что, легче будет скрыть слезы. И взгляду просторно в синеве неба".
- Ну как? Все нормально?
Алик кивнул.
- Ну, я пошел?
Алик еще раз кивнул.
- Наслаждайся своим Набоковым. Если что, я тут в комнате за компом, двери открыты.
Руслан вышел.
"Конечно, открыты. Десять лет как открыты".
Первая же ночь после возвращения из больницы, навсегда запечатлелась в памяти Алика. Тогда на него напал страшный приступ удушья. Он со слезами на глазах попросил мать открыть все двери и окна, чтобы надышаться воздухом вдоволь. Но это ему мало помогло. Легким хватало воздуха, не хватало свободы, тело мучилось, привыкая к вечному затворничеству.
Мать, прижав его голову к своей груди плакала. Сестра, еще маленькая, и братья, испуганные криком больного сбежались в его комнату. Они стояли в ряд, прижавшись друг с другом и, не понимая происходящего тоже плакали. Плакал даже его почти взрослый старший брат - Марат. Тогда Алик подумал, если взрослый мужчина плачет, то дела действительно плохи.
Как только Алику стало лучше, окна пришлось закрыть. А двери с тех пор открыты, и никто не пытался закрывать их.
Картину из прошлого слишком живо изобразила его память, и слезы не заставили себя ждать.
Еще лежа в больнице Алику врач говорил, что его скоро выписывают. И тогда казалось, он уже почти здоров, осталось совсем немного и это "немного" уже пройдет дома.
Только после возвращения домой, он спросил себя, - "Если врачи не помогли мне там, что ждет меня здесь?" Ответ пришел спустя время. Тебя здесь ждут только мучения, терзания и страдания под названием жизнь. И с ними ты будешь бороться единственным оружием, который у тебя есть - любовью родных. Бороться - не побеждать. Помочь победить никто и ничто уже не в силах, только смерть избавит.
С течением времени он убеждался в этом еще больше. Пройдет шесть лет, прежде чем он поймет, что эта пропасть, в которую он летит, на самом деле бездонна. И если есть в жизни то, за что ему стоит цепляться, то только за смерть.
А пока первые годы болезни, времена счастливых заблуждений. С самого начала, не веря врачам, Алика возили лечить к другим врачам соседних городов, районов, областей. И не веря этим же врачам, лечились у разных целителей. До сих пор, даже сейчас, когда все устали и знали что ничего не изменить, они боролись, хватались за любую возможность, будь то именитый врач, приехавший в город или новообразовавшийся целитель, любое чудо, будь то научное или магическое. Легче изображать видимую борьбу тратя на это все физические и душевные силы, чем произнести в лицо своему больному ребенку одно единственное слово "Конец".
Мать Алика предпочла бы отдать свою жизнь, даже не надеясь исцелить сына, только ради одного, что бы надежда поправиться всегда жила в его душе. Ей легче было бороться, чем жить, смирившись с неизбежным. Все это, повзрослевший сын давно разгадал. Хотя никто не говорил ему, что он, неизлечим. Но любовь к матери заставила и его тоже молчать.
С тех пор как мать умерла, притворяться, изображая бодрость и силу духа было уже незачем. Раньше он жил ради нее, за себя жить ему надоело давно. И вот пришло время воплотить свой план, придуманный еще семь лет назад. План по завершению жизни в этом мире.
Но как бы он пожил еще, если бы мать его была жива. Хоть пятьдесят, хоть сто лет в таком состоянии. Лишь бы ощущать тяжесть ее головы на своем плече. Лишь бы она, склонившись над ним, грела, обнимала.
К горлу подступил ком, веки раскрылись, словно шлюзы и полились неудержимые слезы. Он зарыдал.
Мать была его половинкой, теперь он один. Брат и сестра не подходят быть его половинкой. У них своя жизнь. Теперь он хочет быть одиноким, что бы никто и ничто не держал его в этом мире.
Он широко открыл рот, свободно впуская и выпуская воздух, чтобы не заплакать в голос. Брат сидел в соседней комнате и мог услышать.
Но жестокие мысли лезли все глубже и глубже. Посыпались вечные вопросы - Почему? Почему я? Почему так? И кому обращались эти вопросы, он сам не знал. Злость вскипала и клокотала внутри него. Где мои руки, ноги, чтобы выместить эту злость на чем-нибудь. Чтобы сломать что-нибудь, или хотя бы сломать руку. Ощутить хоть какую-то физическую боль. Остались только слова, злые, режущие, отравляющие, душу, что бы вырывались они из глотки с хрипом, шумом, ударяясь о губы. Но их тоже нельзя использовать в полную силу. Если услышат, начнут приставать, начнут ему уделять больше времени. Его планы могут пострадать. В лучшем случае придется отложить свою смерть на целый год. В худшем на всю жизнь.
"Дальнейшая жизнь это выше моих душевных сил. Не хочу жить, этому не бывать. Сегодня я должен обязательно умереть".
Он вцепился зубами в подушку и завыл.
"Почему я? Почему? Почему? Почему?"
И только слезы могут потушить огненный ураган бушующий внутри него.
Он вздрагивал, всхлипывая. Душил рыдания, силой стискивая зубы. Слезы лились ручьем, заливая рот и нос, остальное впитывала подушка. В висках колотило, словно молотом по наковальне, голова раскалывалась от напряжения.
- Мама... мама... - повторял он сдавленным шепотом.
Постепенно он начал успокаиваться. Стало легко, словно слезы смыли горе с его души. Липкие веки от усталости смыкались, не хотелось сопротивляться, только, отдаться забвению, этому отсутствию всего.
Безымянный чтец из наушников уже полчаса жонглировал словами Набокова, но Алик не слышал его.
Скоро он заснул, мозг не мучился, не боролся и не видел снов.
* * *
Два часа спустя Алик открыл глаза. Он еще живет в этом невыносимом ему мире. От недавних потрясений живот и горло болели, словно его били ногами и душили.
Он лежал без мыслей и смотрел как в щели между шкафом и стеной паук насиловал муху. Он устремил взгляд в сторону окна. Но он забыл, что окно это вход в мир фантазий.
Мелькнула беззаботная жизнь из школьного прошлого. Плакать опять, когда слезы с прошлого раза еще не высохли? Нет уж. Он сжал веки, словно комкает изображение друзей и мотнул головой, выбрасывая их из мыслей. Наушники выпали из ушей. Он только сейчас вспомнил про них, они давно закончили вещать.
"От назойливых мыслей избавит собеседник", - подумал он и кашлянул. Из соседней комнаты донесся скрип отодвигаемого стула и спустя секунду к нему подошел Руслан.
- Минут десять назад я заходил, но ты еще спал. Наушники еще нужны?
- Нет, - ответил Алик.
Руслан убрал наушники в сторону и присел на корточки, опираясь руками на кровать.
- Каков дальнейший план действий? Может, выйдем? Тепло оденемся и... - Правая рука младшего, изображая полозья саней, скользнула по постели Алика и высоко прыгнула в сторону окна. - На улицу.
- Ты же знаешь, я не люблю улицу.
- Это за то, что на тебя смотрят?
- Они не смотрят. Они глазеют.
- Если кто начнет глазеть, будет иметь дело со мной.
- Нет. Так будет еще хуже. Псих вывел гулять урода.
- Ты не урод.
- Ладно, проехали. - "Опять ляпнул. Зачем?". - На улицу не пойду.
- Неужели не надоела эта комната? - не сдавался Руслан.
Алик оглянулся вокруг и задумался.
- Наверное, ты прав, - произнес, наконец, Алик. - На первый взгляд эти бежевые стены кажутся такими веселыми, но честно говоря, за десятилетнее созерцание, они мне немного поднадоели. Если имеется что-нибудь на уме, выкладывай.
- Ну, есть на примете один фильм, называется "Один плюс один" или "Неприкасаемые", точно не помню.
- Надеюсь, не мелодрама. Мне что-нибудь неромантическое. "Что бы не напоминало о прошлом. О первой девушке, о первом свидании, о первом поцелуе. О прошлом, которого никогда не было. А то слезы опять пойдут.
- А про что фильм? - спросил Алик рассеянно.
- Про какого-то мужика, - Руслан, выглядывая исподлобья, выждал секунды две, и закончил. - С такой же болезнью как у тебя.
Алик посмотрел на брата с укором и, мотая головой, скептически улыбнулся. Руслан без слов услышал, - "Опять двадцать пять".
Все началось еще в первые месяцы болезни Алика. Тетя как-то вечером позвонила, тогда еще живой матери Алика и попросила переключить телевизор на второй канал. Там шел фильм про парня в инвалидной коляске. Вся семья уселась около телевизора и посмотрела этот фильм. В конце, немощный парень от неожиданно приятной вести выскочил из инвалидной коляски и на своих ногах, доковылял до объятья своей жены. Мать Алика даже прослезилась.
На следующий день после звонка, тетя пришла к ним в гости и весь день с Аликом и его матерью обсуждали этот фильм.
Не прошло и двух месяцев, как опять произошел похожий случай. Матери Алика, на работе, одна подруга рассказала какой-то просмотренный фильм, где главным персонажем выступал больной в инвалидной коляске. После невыносимых мучений и трудностей, сквозь которые главный герой прошел, в конце фильма, он, конечно, встал на ноги, без какой бы то ни было логики, на удивление собравшихся вокруг него врачей.
На этом фильмы с участием инвалидов колясочников и чудаковатые старания знакомых Алика не закончились. На самом деле все только начиналось.
Появись на экранах похожий фильм, как все наперебой звонили, советовали посмотреть. Бывало, семья Алика по каким-то независимым от них причинам пропускала фильм. Тогда обязательно находилась сердобольная подруга, которая перескажет весь фильм от начала до конца. Казалось, все они действуют по сговору (хотя не было никакого сговора).
Настоящим мучением для Алика стали сериалы, где одним из главных героев был инвалид колясочник. Здесь полутора часами раз в два месяца невозможно было отделаться.
И конечно каждый, кто встречался с Аликом, считал своим долгом, обсудит с ним хотя бы один эпизод из такого сериала. "Ты видел, как он хотел ходить, какая жажда жизни в нем кипела. В тебе тоже должна быть эта жажда, стремиться к этому, хотеть это", - говорили мужчины.
"Как это было прекрасно. Вот бы и тебе тоже так испугаться и неожиданно выскочить из коляски. Может тебя тоже испугать?". Некоторые шутливо, а некоторые в серьез предлагали матери Алика такой выход из ситуации.
Или ток шоу, где выступали звезды шоу бизнеса перенесшие тяжелые болезни. Как они искусно пускали звездную пыль в глаза, превращая обычный порез пальца во что-то катастрофичное, из которого они выбирались еле живыми.
"Вот так-то, - говорили они. - Мы не просто так сияем на небосклоне отечественной сцены, мы необычные люди, почти не люди, потому что где обычный человек захлебнется, мы выплывем, даже не попортив макияжа".
Это потом, спустя годы, Алик удивлялся своему легковерию и отзывчивости знакомых, которые реализовывали свою доброту таким странным видом помощи.
Вначале Алик принимал все это за чистую воду, ему было всего лишь четырнадцать лет - почти ребенок. Он уже не был тем ребенком, который верил в деда мороза и доброго волшебника. Но он был еще подростком, подростком который не определился с тем, во что ему верить, а во что нет, подростком допускающим существование чего-то высшего, потустороннего и справедливого. Что-то типа, - "Любое зло обязательно не минует справедливой кары" или "Каждому воздастся за свои страдания".
Скоро самому Алику все это начало надоедать. Он взрослел, взрослел быстро. Быстрее, чем его окружение, которое казалось, остановилось в своем развитии.
Он задавался вопросом, зачем эти настырные советчики хотят, этим добиться. Он понимал, что ими движет какое-то доброе, благородное чувство, но не мог расшифровать это чувство до конца.
Может они сами толком не понимали, для чего так делают? Если они хотели ему сказать, что не он один такой на земле, то Алик и так отлично это знает. Что есть где-то несчастный человек, который в несколько раз несчастнее его и что есть даже самый несчастный человек на планете, которому тоже вдалбливают - что есть еще несчастнее него.
И вообще, что может быть хуже смерти? Разве только находиться в состоянии, в котором ты хочешь умереть, но не можешь.
Ему часто вспоминался один случай из своего прошлого. Как его - пролежавшего в горизонтальном положении полгода, впервые попытались посадить. Тогда его спина едва ли приподнялась на сорок пять градусов от кровати, как от набранной высоты в голове закружилась невыносимая канитель, взгляд потек, собственный живот начал извиваться, словно бескостная змея, после чего его стошнило недавним завтраком.
Целый месяц потребовалось на то что бы научиться просто сидеть.
Как была тогда счастлива мать Алика, улыбка просто не сходила с ее губ.
- Сидишь, словно здоровый, - говорила она. - Кажется, сейчас оттолкнешься своими руками и встанешь на ноги.
Как все это было обманчиво. Спустя десять лет ничего не изменилось. Разве только мамы больше нет. Глаза его увлажнились, и он часто заморгал, высушивая их.
- Нет, - ответил Алик после длинной паузы.
- Ну, давай посмотрим, - упорствовал Руслан. - Все хвалят этот фильм.
- Я знаю, кто хвалит, и кто посоветовал тебе посмотреть его со мной.
- Никто мне не советовал, просто слышал, как люди обсуждали его.
Он говорил неправду. Тетя - жена дяди специально позвонила ему два дня назад и настаивала обязательно достать этот фильм для брата. Он врал, потому что ему советовали смотреть этот фильм еще и однокурсники, которые не знали, что у него есть брат, страдающий точно такой же болезнью как один из героев этого фильма.
- Я и в интернете посмотрел. Какие-то знаменитые критики утверждают, что это один из лучших комединых фильмов года.
- Комедийный фильм про парализованного мужика? - не поверил Алик. - Странное сочетание.
- Меня тоже это удивило.
- Ну, не знаю, - сказал Алик раздумывая.
Минуту назад "Нет" старшего брата прозвучало в ушах младшего как "Не знаю", поэтому сейчас "Не знаю" он смело воспринял как "Да".
Руслан вскочил, довольный результатом переговоров и, открыв двери шкафа, зарылся внутрь с головой.
- Сейчас приоденемся, - слышался приглушенный голос Руслана.
- Надеюсь, этот фильм закончиться с несчастливым концом, - задумавшись, нечаянно огласил свою мысль Алик.
- Зачем? - Руслан выглянул из-за дверей шкафа.
- Да так. Надоела эта приторная сладость в конце каждого фильма.
- Говорят, фильм снят на основе реальных событий. Так что вряд ли у него счастливый конец. - Руслан опять зарылся в недра шкафа.
- Возможно, ты и прав, - сказал Алик и устремил взоры на белый потолок - самый изученный участок дома. Он машинально сосчитал пятна от мух и обнаружил свежую точку. И как он делал это раньше, когда нечем заняться и не хочется ни о чем думать, он начал соединять черные точки мушиного помета видимыми только его воображению нитями, как это изображали в школьных учебниках по астрономии. Но так как он знал только созвездию Большой медведицы и Кассиопеи, и лишняя точка не придала темным точкам схожести с ними, он оставил это занятие, повернув голову на бок.
- Из одежды я нашел только те, что на тебе были вчера, - сказал Руслан, показывая сине-красный спортивный костюм. - Сестра говорила, что купила тебе новые брюки, на праздник, но никак не могу их найти.
- Вернется, разберемся, - сказал Алик. - Бери пока эти.