Канаков Виктор Александрович : другие произведения.

Путешествие на Иссык-Куль. (подробный путеводитель 2001 года)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.39*5  Ваша оценка:

Путешествие на Иссык-Куль.

(Подробный путеводитель 2001 года.)

  
  
  
   1. Предыстория.
   2. Подготовка. Интернет. Лариса.
   3. Дорога туда. Действующие лица.
   4. Бишкек. Лариса. Обменник. Ментовка.
   5. Дорога в Чолпон-Ату. Ночь. Утро в санатории Голубой Иссык-Куль.
   6. Поселение на частном секторе у Олега. Первая кошмарная ночь.
   7. Озеро. Пляж. Горы.
   8. Люди, нас приютившие. Олег, Лариса и Ольга Александровна. Туалетная тема.
   9. Организованные развлечения. Семеновское ущелье.
   10. Неорганизованные (самодельные) походы в горы. Первый и второй.
   11. Последний день. Суп Шорпо. Отъезд.
   12. Бишкек. Гостиница Семетей. Рынок Дордой.
   13. Дорога назад. Абрикосовый поезд.
   14.Важные практические приложения.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Предыстория.

  
   За окнами поезда дальний горизонт алым цветом сливался с силуэтами горных вершин. Иногда эта первозданная природа сменялась близко растущими кипарисами, и на душе у меня становилось тревожно и неуютно оттого, что она - природа эта, не была моей прямой Родиной, а всего лишь частью СССР. Скорее это было какое-то скрытое почтение перед каменным величием далеких гор.
   Это чувство осталось у меня еще с армии. Служил я лет двадцать назад на одной из застав Нарынского погранотряда, что на юге Киргизии. Треть жизни можно сказать с тех пор прошла, а память хранит то, что за давностью лет давно уже должно забыться.
   Тогда, в промерзлом декабре, меня таежного, безусого человека, вместе с остальными призывниками привезли на конечную станцию, кажется, называлась она Рыбачье.
   Позади осталась неделя пути в неизвестность и вся недолгая предыдущая жизнь. Она закончилась вместе с этой железной дорогой, а впереди и вокруг, меня ждали два долгих года среди этой вечной, пугающей красоты. Где-то там, меж этих безмолвных и холодных вершин проходила Государственная Граница, и это еще более подчеркивало никчемность маленьких человечков, привезенных сюда по воле каких-то более великих, чем эти горы, людей- богов.
   Это уже потом, спустя месяцы я был с горами на ты, а вместо государственной границы я, как и другие первогодки охранял дедушкин сон на свежем воздухе от возможной проверки с заставы. Там я научился ездить верхом и палить из автомата Калашникова по суркам, пить противный кумыс и делать склепку на перекладине, спать на улице в сорокаградусный мороз и раздалбливать после этого сталактиты из замерзшего дерьма в деревянных армейских туалетах. Многие жизненные постулаты рухнули там, но осталось, пожалуй, одно незыблемое животное чувство, нет, не страха даже, а бесконечного уважения.
   Что уж такого притягательного в этих чертовых горах, я не знаю, но, черт побери, хотелось в этой жизни еще раз все это увидеть.
  

Подготовка. Интернет. Лариса.

   Все кто узнавал, куда я еду этим летом в той или иной степени крутили возле виска указательным пальцем (ваххабиты и все такое). В принципе мне было все равно, так как с недавних пор перестала это делать моя жена. Ее вообще трудно, в чем-либо убедить, как и любую другую вздорную бабу, но тут я превзошел сам себя, так как в это необычное путешествие кроме нее, плюнув на все условности и материальные издержки, собрались еще человек десять.
   Путь лежал не близкий. Нам предстояло проехать более трех тысяч километров в юго-восточную часть бывшего СССР, пересечь две границы и подняться на высоту 1600 м над уровнем моря. Если взять циркуль и в его геометрический центр поместить город Сыктывкар, то обозначенный радиус с наконечником карандаша проехал бы через северный полюс Земли с одной стороны, через Амстердам на западе и через озеро Иссык-Куль на юго-востоке. Вот туда, в эту мутную географическую неизвестность мы должны были временно перенести наши тела.
  
   Энциклопедическая справка:
   Озеро Иссык-Куль расположено на высоте 1609 метров над уровнем моря. Это одно из самых красивых, самых больших и чистых озер в мире, среди высокогорных озер мира по площади зеркала оно уступает лишь озеру Титикака в Перу. По глубине, объему и чистоте озеро Иссык-Куль занимает первое место в мире. Максимальная глубина озера 702 метра, длина 180 километров, ширина 58 километров, площадь озера равна 6236 квадратных километров, прозрачность 31 метр. К югу и северу от озера открывается завораживающий вид Тянь-шаньских гор, многие вершины которых находятся на отметке выше 5000 метров. В озеро впадает более 100 рек, но ни одна не вытекает из него. В глубокой древности на берегу озера находился город, который впоследствии был затоплен из-за повышения уровня воды. Но и сейчас на дне тюпского залива можно найти остатки древнего поселения. Иссык-Куль - гордость и душа Кыргызстана. Его красота поистине неописуема и каждый год тысячи туристов со всего мира приезжают сюда, чтобы насладиться красотой горного края.
  
   Насчет тысяч туристов может быть и правда, но насчет, со всего мира, это, конечно, они загнули. Я там не видел ни одного негра, а по теории вероятности, стало быть, пол мира можно уже вычеркнуть. Все остальное чистая, как сама вода, правда.
   До отпуска оставалось уже совсем немного времени, черви сомнения еще грызли некоторых наших товарищей, а я с упорством осла продолжал добывать в глобальной сети жизненно важную для поездки информацию. Мне было важно знать: есть ли жизнь на озере, спустя десять лет после распада СССР, как туда добраться, на каких правах находиться и как унести оттуда ноги в случае чего.
   На удивление, всепроникающий интернет почти полностью прояснил ситуацию. После месяца ночных бдений возле моего электронного развалюхи, про Иссык-Куль, я и все мои потенциальные спутники, знали больше, чем сами киргизы. У меня в наличии имелась даже, не имеющая практического значения, но греющая воображение, фотография озера из прохладного космоса.
   Была получена ключевая информация о том, что уже пару лет назад, проев все западные кредиты, бестолковей, чем даже мы, официальные власти Киргизии решили на века стать нашими верными стратегическими партнерами. Стало быть, мы - Россияне, а самое главное наши денежки, не должны были оказаться лишними на их празднике жизни. Фаза принятия решения была позади и восемь отважных путешественников (подорожавшие ж. д. билеты и прочие уважительные причины сделали естественный отбор), должны были оказаться в июле этого года на берегу иссык-кульской котловины, охваченной с юга и с севера хребтами Терскей и Кунгей Ала-Тоо.
   Оставалось узнать некоторые детали, и картина предстоящего путешествия приняла бы окончательный вид. Но официальные сайты об организации отдыха на Иссык-Куле были выставлены в основном бишкекскими спекулянтами-перекупщиками (в лексиконе - тур фирмами), и с финансовой точки зрения нас не очень устраивали. Одна контора лично мне даже предлагала сотрудничество в туристическом бизнесе. Факт.
   Внутренний голос подсказывал (я с ним регулярно беседую) - что можно купить за рубль, то можно купить и за десять копеек, нужна лишь информация из первых рук. Пришлось воспользоваться сайтом эротических знакомств (других в виртуальном мире просто не оказалось, да простит меня моя любимая жена).
   Я сочинил письмо с душераздирающими признаниями и (замаскированными) практическими вопросами, (видит бог, никому не предлагал руки и сердца) и отправил его тридцати женщинам Бишкека. Деловые электрончики разбежались по телефонным проводам, наплевав на границы и расстояния. Реальность превзошла все ожидания - виртуальный контакт был установлен с десятью из них.
   Некоторые виртуальные дамы оказались очень интересными личностями, и не прочь были продлить зародившиеся отношения. У меня нет секретов перед Наталией Владимировной, но когда она сказала, что может ей и не ехать в этом году на Иссык-Куль, то я подумал: Все! Шабаш! Нужно заканчивать эту переписку сразу с пятью женщинами, а оставить хотя бы одну.
  
   Это была Лариса! Она как-то сразу повела себя более активно, чем остальные. Мало того, что дала самую исчерпывающую информацию, но что сразу всех нас купило, пообещала встретить нас в Бишкеке.
  
   Энциклопедическая справка:
   город Бишкек (в советское время город Фрунзе) - столица республики Кыргызстан, 1 500 000 жителей, находится в Чуйской долине в 180 километрах от озера Иссык-Куль.
  
   Это была вершина моих дипломатических способностей, и все бы было совсем ничего, если б я знал, которая из Ларис собирается нас встретить. В списке из тридцати отправленных сообщений их было целых три, но ни одна Лариса не имела такого электронного адреса. Тогда я не придал этому особого значения. И, наверное, зря. До сих пор Наталия Владимировна использует это в качестве джокера, если в избе случаются плановые семейные ссоры.
   В последнюю неделю из всемирной паутины на рабочий стол были вытащены следующие побочные факты, так или иначе, касающиеся предстоящей поездки.
   Так, мы не сильно должны были бы удивляться, если вдруг в поезде бишкекского направления не оказалось бы окон. Морально нужно было быть готовыми и к тому, что казахские таможенники могут подкинуть наркоту и ссадить с поезда. Ну, еще два фактика, касающиеся туризма на Иссык-Куль вообще, и тянущие на ЧП национального масштаба: два года назад один пьяный киргиз, переезжая через одну из горных речек на южном берегу, выронил случайно цистерну с двумя тоннами цианида, ну а собрать, естественно не успел. Бурлящая вода в считанные минуты доставила яд в озеро.
   В то же приблизительно время на западе республики, в ошской долине, с территории Таджикистана выползли и расползлись на территории Кыргызстана международные моджахеды. (Не прошло и года, как снялись с периметра бывшей советско-китайской границы российские пограничники)
   Такова была вводная, и все эти факты могли отрицательно повлиять на уже принятое и без того авантюрное решение. Но за эти два года цианид безвозвратно растворился и уплыл в недра земной коры, что подтверждалось международными экспертами и женщинами Бишкека. Гидра же международного терроризма с российской божьей помощью была отправлена частично в сортир, и далее вслед за цианидом, а остатки выставлены обратно в Таджикистан.
   Восемь странников-отморозков (в час ночи) 6 июля 2001 года выдвинулись в направлении Сыктывкар-Киров-Свердловск-Бишкек-Иссык-Куль.
  

Дорога туда.

   Белая ночь. Трасса Сыктывкар-Киров. Ничего особенного. В газели на скорости 140 км/час пить не удобно, половину прольешь. Лучше завтра в поезде по полной программе благословить еще один трудовой год. За окном обычные елки, поля, заброшенные деревни. В общем, тоска зеленая. Те, кто не спал в начале пути, очень сильно об этом пожалели, кировский губернатор ни фига не смотрит за состоянием асфальта. Это ни в коем случае не реклама Юрию Спиридонову, а установленный факт.
   Поезд Киров-Свердловск. Самое время назвать действующие лица, потому как теперь уже ни кто не мог покинуть корабль. Пятеро из восьми имели право на распитие спиртных напитков, и делали это настолько регулярно, что три колоды карт оказались бесполезным грузом, и за весь отпуск мы так ни разу не сыграли в покер. Нет, пили мы культурно, в основном коньяк. Универсальный напиток, еще не водка, но уже и не вино. Пьют все.
   Некоторые разбалованные члены экипажа предпочитали виски, Юрий Владимирович, второй и последний мужчина в нашей кампании. Но где их, виски, возьмешь ночью в поезде, когда кругом одна степь. Выйдешь в магазин, отстанешь от поезда и переночевать даже негде.
   Наталия Владимировна - моя жена. Очень тяжело и долго привыкала к коньяку, но когда привыкла, то у нее больше не проявлялись признаки морской болезни, из-за которой, собственно, мы и поехали на Иссык-Куль только в этом году.
   Ирина Валентиновна - жена Юрия Владимировича. Ей, как и мне, все равно, что пить. Самое главное - с кем и что б хватило. По вздорности успешно соперничает с Наталией Владимировной, и где-то даже превосходит ее.
   Людмила Александровна предприниматель, знает, что почем, но коньяк в таких количествах тоже ей понравился.
   Думаю, достаточно подробно охарактеризовал всех взрослых, и, в общем, симпатичных людей.
   Даша (12 лет) - дочь Иры (очень улыбчивая и впечатлительная девочка).
   Валерчик (7 лет) - дочь Наташи (прожженный турист, пять лет из семи прожитых ездила на море).
   Денис (14 лет) - сын Люды (автоманьяк, с семи лет водит легковой автомобиль).
   В дороге и на озере не создавали проблем, извиняюсь за выражение, с жидким стулом, а это в чужой стране архиважная вещь, для мам сравнимо с дополнительной порцией коньяка.
   В таком составе мы вывалились на крупной узловой станции Свердловск полпервого ночи. В середине лета она напоминает большой дурдом, и речи о том, что он сделан для людей, в это время года нет.
   Кто сказал, что дети в дороге устают больше родителей. Пока наши мамы, деформировавшись, кто как может, дрыхли в специально отведенном для детей месте, дети благополучно проигрывали родительские денежки в игровые автоматы. Не спала только Ирина Валентиновна. Ну не может она сидя спать, понимаешь.
   Утром пошли за коньяком, колбасой, йогуртами и прочей закуской, предстояла российско-казахская граница, и другие достойные события. Коньяк в магазинах все еще дорогой, но зато запомнился их большой выбор.
  

* * *

  
   Все! Начинается экзотическая (экстремальная) часть нашего путешествия. Мы садимся в поезд Свердловск-Бишкек. Из реального мира мы переносимся в мир выдуманный. С этого момента лучше начать верить в бога и отдать себя и детей под его чуткое руководство.
   Я, конечно, догадывался, что советская власть в этом поезде рано или поздно закончится, но то, что это произойдет уже в Свердловске, оказалось первой неприятной неожиданностью. Места в купейном вагоне, которые были, как бы наши были уже как бы ихние. Так распорядился господь-бог, (в данном случае он принял обличие проводника). Хозяин вагона, добряк киргиз, он так классно все поделил, что тридцать два пассажира из тридцати шести ехали не на своих местах и при этом были довольны. Алладин! Ему бы президентом России подрабатывать, помирил бы всех.
   Еще он похвастался, что мы поедем в самом лучшем вагоне поезда, т.к. некоторые окна открываются.
   - Если окна открываются, значит, они есть, - успокоился я.
   Для полнокровной вагонной жизни обычно требуется расписание движения поезда, а то, пляжные тапочки можно оставить на каком ни будь полустанке, не доезжая до места. Расписание мы с Юрой нашли только в вагоне ресторане.
   Если в этом поезде что-то и открывалось, то в основном с помощью ног и упора позвоночником в стенку. Так, мелочи жизни, но если это лучший вагон в поезде, то если бы Аллах был славянского происхождения, ликвидировал бы начальника киргизской железной дороги, как факт, и еще лет десять не доверял бы поезда международного сообщения. Пока не отвыкнут. А то некоторые впечатлительные дамы не кочевого происхождения начнут портить генофонд, рожая уродов по возвращении домой. Местные линии можно оставить, они само ликвидируются на дрова и металлолом.
   Я может быть слишком резок, но если ты стремишься в европейское сообщество на равноправной основе, то киргизское происхождение там не будет являться оправданием средневековой.... Эх, что-то я разошелся. Но хватит о грустном, на самом деле мне не было так плохо по дороге туда (это к слову о пользе коньяка для человеческого организма). Вот дорога обратно, это нечто, это отдельная глава.
   Утро следующего дня 8 июля, поезд уверенно следует по степи, приближаясь к вновь назначенной столице Казахстана, Астане. За время правления Его Величества Нурсултана это уже третье название. Расписание в поезде меняют реже, и станция эта значится, как Акмола. А вообще это бывший Целиноград.
   Правильно, что не меняют расписание. Вчера ты был баран, сегодня ты горный баран, завтра будешь козлом, а послезавтра придет новый пастух, и скажет, что ты как был баран, так им и останешься. Так зачем бумагу тратить?
   Мощные передатчики Европы плюс возбуждают наши портативные радиоприемники на каждой крупной станции, наравне с тенге в ходу рубли. Поэтому ощущения чужой страны нет. Валерчик и вовсе считает, что все люди братья и правильно делает. К чему все эти границы, таможни, дети не понимают....
   -Почем пиво бабуля? - высовываюсь я из окна почти остановившегося поезда.
   -15!
   -А по 20 продашь? - молчит, не хочет торговаться.
  

* * *

  
   Следующий день .....
   Сегодня с утра наши женщины возбуждены сверх меры, и, бегая из своего купе в наше, громко шумят и делают серьезный вид лица. Мало того, что сами встали в шесть (хотя обычно в одиннадцать) по Москве, так еще разрушили и наш сон.
   Оказывается, с утра место торговцев кумысом заняли таксисты, ходят по поезду, как у себя дома, стучатся во все двери и набирают клиентов. От станции Чу до Иссык-Куля, если не заезжать в Бишкек, рукой подать. 100 долларов и через четыре часа мы на озере. Наши жены, не имея жесткого центрального руководства в своем купе в этот ранний час, чуть не слезли с поезда.
   Заманчивое предложение, но этот вариант отпадает по трем причинам:
   -в полупустынной степи много места, куда нас можно зарыть (без всяких следов) всех восьмерых в течение часа, рыть будут быстро и глубоко (в общей сложности у нас около 3 000 долларов)
   -из Бишкека мы доберемся до озера на 10 часов позже, но за 15 долларов
   -в Бишкеке нас по всей вероятности встретит реальная Лариса, правда, мы не знаем какая, но все равно интересно.
  

* * *

  
   Поезд идет по выжженной палящим солнцем степи, слегка напоминающей пустыню. Где-то здесь по ощущениям снимался фильм Неуловимые мстители. И вообще если за окном поезда вдруг появится банда басмачей, или того хуже индейцы, то значит, пора идти поливать голову холодной водой.
   Жара! Индейцев все еще нет, но ощущение, того, что поезд заехал лет на восемьдесят назад уже не покидает. Странно и безлюдно, одни кладбища с куполами-мавзолеями. Подъезжаем к станции Чу на полчаса раньше расписания (восток дело непонятное и до сих пор слабоизученное), там за окном +45С. Дешевые, почти бесплатные фрукты на меня не производят никакого впечатления, так как начинают закипать мозги и отключается воля. Две, три кружки холодной воды прямо на затылок, это единственный способ выжить. Зачем я сюда приехал, дальше будет еще хуже. Моя родня и все остальные чувствуют себя прекрасно, и лопают дыни, как будто здесь у них историческая Родина. Я не должен проявлять признаков слабости и падать в обморок. Продолжая смачивать голову, делаю вид, как мне здесь хорошо.
   От станции Чу электровоз забирает круто вправо, почти перпендикулярно, потому что на степном пути встает, пока еще не видимая, горная система Тянь-Шань. Длина этой почти вертикальной природной стены, высотой до неба, с запада на восток 2500 километров.
  
   Энциклопедическая справка:
   Земля Тянь-Шань...Природа Кыргызстана богата и разнообразна. 94% территории страны покрыто горами. Самая "низкая" долина находится на высоте 500 метров над уровнем моря. Тянь-шаньские горы (что в переводе с китайского означает Небесные горы) состоят из 88 мощных горных гряд. Три всемирно известных горных пика находятся в Кыргызстане - Пик Победы (7439 м.), Пик Ленина (7134 м.) и легендарный, пирамидальный, состоящий из бело-розового мрамора Пик Хан-Тенгри (7010 м.).
  
   После двух ведер воды, поэтапно вылитых мне на голову, жить стало легче. О России уже ничто не напоминает.
   Напротив, оглянувшись вокруг, находишь себя пришельцем из другой цивилизации. Успокаивает лишь то, что благодаря техническому прогрессу, здесь в раскаленном вагоне мы знаем больше, чем те же казахи. Со знанием дела, мы, аборигены поезда, объясняем местным, как быстрее, дешевле и безопаснее добраться до озера из Бишкека. У них путевки и их будущее не выглядит столь туманно, как наше. Но в том то весь и фокус - мы пионеры от начала и до конца. Путь, который мы проделываем, еще неизведан коми туристом. Ни одна тур фирма Сыктывкара не отважилась на организацию отдыха в столь экзотическом месте.
   11.00 по Москве слева по курсу в сизой дымке появились Тянь-шаньские исполины. Первое впечатление очень сильное. Молчаливо подавляющее. Каждый человек по-своему переживает первую встречу с настоящими горами, горами, которые заполняют собой все пространство. Этот отпечаток не стираем, он обречен, остаться в глубинах памяти. Там, где хранятся, только самые яркие вспышки человеческой жизни.
   Станция Мерке - граница между Казахстаном и Киргизией, поезд останавливается на полтора часа для погранично-таможенного досмотра. Ну, все как, когда-то, на советско-китайской границе, (те же зеленые фуражки) у каждого второго погранца собака, по всей вероятности, натасканные на наркотики. Напротив нашего окна то же сидит пограничный пес Алый, и на его доверчивом лице можно прочитать только одно:
   - Какие, на хрен, наркотики в такую жару?
   Эх, как я понимаю это бедное животное, но мы с Юриком тоже мучаемся. Без пива едем уже часа три. За рубли оно тут не очень холодное.
   Первая встреча с местными властями, проверка паспортов и все такое. Мой паспорт им сразу не понравился. Признаться, он и мне не очень нравится и я, конечно, понимаю, что он похож у меня на портянку. Но это не повод ссаживать меня с поезда и мы едем дальше. Через пару часов Бишкек и мы собираемся на совет. На повестке дня один оргвопрос, который требует свежего решения:
  -- Или мы сразу едем на озеро, или остаемся переночевать в Бишкеке (с помощью Ларисы, либо без нее).
   Тут следует остановиться поподробнее, т.к. принятое коллегиально решение, как оказалось впоследствии, было единственно верным и уберегло нас, возможно от ... не хочется даже об этом думать.
   Ирина: - Едем на озеро и баста! Сделаем последний рывок, а уж там, на берегу нас ждут, голодные до туриста, местные жители и будут разрывать нас на части.
   Наталия: - Едем на озеро! Зачем нам Лариса? У нас есть вся информация, да и доверяться в чужом городе чужой страны ни кому нельзя.
   Людмила: - Едем! Мы не так уж сильно устали за эти три дня.
   Юра: - Надо ехать! Ночь переночуем на частном секторе, а утром будет видно.
  
   Я, конечно же, оптимист, но не сумасшедший!
   - В лучшем случае мы успеваем на предпоследний автобус, а это 20.00 по-местному времени. Автобус до Чолпон-Аты едет часов пять, а темнеет в десять. Кому мы там нужны в час ночи? Это все равно, что в Мандач ночью на велосипедах заехать, а у нас даже в Эжве ночью фонари не горят.
   Но женщины неумолимы и готовы предстоящую ночь переночевать даже под кустом, но только при одном условии: куст должен расти на берегу озера.
   Это сильный аргумент, и агрессивное большинство берет верх. Мне эта госдума не по душе, у них семь пятниц на неделе, а будешь противодействовать, сделают импичмент. И так рассуждают люди, которые не могут уснуть сидя на стуле! Ладно! Будем надеяться, что господь в данный момент принял женское обличие. В конце концов, настоящие вампиры бывают только в кино, да и мой внутренний голос чего-то замолк, занял выжидательную позицию. Сволочь!
   Жизнь на колесах заканчивается, поезд прибывает на конечную станцию Бишкек с получасовым опозданием. За окнами уже мелькает перрон. Странно, но только Юра заметил в толпе нервных встречающих крупные буквы СЫКТЫВКАР.
  
  

Бишкек. Лариса. Обменник. Ментовка.

   Дальнейшие события развивались очень стремительно и как-то осознать, что же все-таки с нами произошло, мы смогли только в вестибюле санатория Голубой Иссык-Куль в г. Чолпон-Ата, куда нас, как котят-безпризорников (можно сказать по ошибке) пустили переночевать.
   Четыре часа утра. Мы сидим на угловом диване вестибюля и делим наменянные в Бишкеке сомы. Стараемся делить честно и не заметно (правда, непонятно от кого, ночь на дворе).
   Но как? Их целый чемодан, в котором должно быть 64 000 сом мелкими купюрами. Честно не получается, потому что не хватает 3 500 сом, что в пересчете на рубли 2 200. (Я, конечно, предрасположен, сорить здесь деньгами, но не так же сразу). Наплевав на осторожность, считаем еще два раза. Не хочется в это верить, но пропажа подтверждается.
   Некоторые наши женщины, не смотря на смертельную усталость, оживают и начинают охоту на ведьм. Странно, если бы это было не так. Как никак, а четверо суток на колесах без семейных драм сложно проехать. А тут, можно сказать, такая удача привалила.
   После несложного анализа прошедшего дня все становится на свои места: деньги могли вытащить только в ментовке, и я на всякий случай предлагаю пересчитать рубли, которые мы не стали менять. ....
   Нострадамус! Эти козлы в фуражках забрали еще и рубли, по тысяче у меня и у Люды!!!
   Сбылась мечта идиота, но радости чего-то нет. Первый день на озере Иссык-Куль мы себе немножко не так представляли. Не знаю как другие, но я подавлен. Со мной это редко бывает, почти ни когда. Сказать что мне не жалко денег, значит соврать, конечно. Но дело даже не в этом.
   Нас все-таки кинули!!! И где?! В КОМНАТЕ МИЛИЦИИ, здания автовокзала, столицы независимого государства!!! А я, мудак, этого не предусмотрел! Вот от того мне и тошно на душе.
   Мы продолжаем сидеть на диване, и делаем все новые открытия. Выходит не плохо, даже то, что мы сидим на диване, а не в подземелье. Там в Бишкеке мы делали одну ошибку за другой, но не сделали, пожалуй, главной. Не поехав ужинать на квартиру к Ларисе и не оставшись ночевать на частной квартире, мы не вляпались в более серьезные приключения. Все наши шаги, начиная с самого первого, были просчитаны, и предопределены, а алгоритм изъятия денег был беспроигрышным, так как любое развитие событий приводило нас в ловушку.
   Это сейчас, прокручивая события минувшего дня еще и еще, я вспомнил, что Лариса эта не была похожа на тех двух из сайта знакомств, а у третьей не было фотографии. Значит, вполне вероятно, на другом конце провода сидел Остап Бендер, который и устроил весь этот спектакль со встречей.
   Браво!!! Снимаю шляпу!!! Все было очень красиво, а самое главное, обошлось без наркоза. Лариса оказалась всего лишь наживкой, которую мы заглотили еще в Эжве.
   Кстати она была не одна, на вокзале с ней была еще одна девушка Оля, и что было удивительно, им, было, пожалуй, не больше тридцати. Они как-то сразу расположили к себе, не были навязчивы и предлагали свою помощь, только там, где это было необходимо. А помощь эта необходима была на каждом шагу. Только один раз Лариса предложила поехать к ней домой, но наши женщины наотрез отказались. Я признаться готов был уже ехать, хотя не сказать, что я очень доверчивый.
   Правильно соображать я перестал уже в банке, когда вместо сорока купюр достоинством в тысячу рублей нам взамен принесли килограмм пять местной валюты. А я даже пакета с собой не взял. Юра, словно карточный шулер (никогда бы не подумал) еще делал вид, что считает свои два килограмма, а я бросил это неблагодарное занятие, вспотев на первой же пачке. Пересчитать две тысячи непривычных купюр без женской помощи, это было выше моих сил. Я все время сбивался на пятом или шестом десятке, и никак не мог пересчитать первую пачку. Предательски липкие пальцы дрожали и заплетались. Черт бы побрал эти деньги.
   Наши женщины все это время стояли на шухере возле сумок и детей где-то на улице и ничем себя не проявляли. И тут Лариса, видя мои мучения, второй раз взяла инициативу в свои руки, пересчитав деньги на банковской счетной машинке, дважды всю сумму. Юра не вмешивался, потому что не хотел считать вручную еще и мои два кило.
   Потом в маршрутке Лариса призналась, что два года работала в банке. Там же по дороге на автовокзал договорились, что, возвращаясь с озера, мы обязательно встретимся и устроим основательную попойку, посвященную дружбе народов. До автовокзала доехали минут за пятнадцать без видимых потрясений. Лариса о чем-то там болтала, показывала достопримечательности Бишкека, а мы делали вид, что слушаем.
   Западный автовокзал.
  

Милиция.

   Он подошел почти сразу, и попросил предъявить документы. Наличие рации и серьезность намерений при отсутствии формы, это еще не повод отдавать ему паспорт, и я попросил его самого предъявить удостоверение. Если б даже я знал, как выглядит настоящее, нас все равно пригласили бы в комнату милиции. Как из под земли, выросли еще двое молодцов, теперь уже в форме. Посыпались дежурные вопросы: Кто такие? Куда? Зачем? Почему нет регистрации?
   На все эти вопросы мы готовы были ответить, и зацепить нас было не за что.
   -У вас запах, вы сегодня пили? - Это уже ко мне. Странно, Юра что, в это время не дышал, или у него лицо ровнее?
   -Что за дурацкий вопрос, - очнулся мой внутренний голос.
   - Ну, конечно же, он пил! - он (внутренний голос) вредитель, считает, что умнее меня. По его мнению, когда менты задают трезвому человеку такой вопрос, то они хотят, сколько ни будь денег.
   -Успокойся, он даже не докопался до моего разваливающегося паспорта.
   - Нас сейчас начнут кидать! - не унимался внутренний голос.
   Но я с ним в данном случае не согласен и не собираюсь разговаривать, нас слишком много, да и мы теперь для них иностранные граждане. Все идет нормально, но вот только на восьмичасовой автобус мы теперь точно не успеваем.
   Нас всех ведут в дежурную комнату для более подробного выяснения, даже не смотря на объявленный в Киргизии год туризма.
   Не понимаю я этих ментов - если тебе нужны деньги, то ты прямо так и скажи. Сколько? Если немного, то может, мы сами отдадим. У тебя ведь погоны, а у нас нет. (Хотя по большому счету фуражку тебе не для этого одели)
   Если б ты у нас в чемоданах бомбу искал или ракету, какую, то может быть, мы даже тебе помогли. Но нет, бомба тебе ни к чему. Тебе деньги нужны, вот только как ты их просить будешь, не понятно.
   В комнате милиции нас ждут еще двое, все готово для встречи дорогих гостей и начинается задушевная беседа. Почти как в гестапо. За столом сидит главный, мы стоим:
   -Кто такие? Цель приезда? А-а Иссык-Куль, я то же туда хочу. Кто вас встречает? А-а, эти. Кем приходятся? Просто знакомые! Как познакомились?
   Сказать, через интернет. Не поверит. Пауза....Тут Оля благородно разряжает обстановку, соврав, что мы знакомы уже больше года. Допрос продолжается.
   - Откуда приехали?
   - Из Сыктывкара!... Главный замолк и попросил Ирину не ругаться матом.
   - Что Вы? Это город так называется. (Потом мы узнали, что название нашего города созвучно с киргизским словосочетанием половой акт)
   За все что происходит, похоже, девчонкам стыдно, а допрос между тем переходит в, более, практическую плоскость:
   - Валюта есть?! Сколько? Какая? Покажите!
   Юра открывает чемодан, и показывает утрамбованные, как попало, деньги. Стоп!!! С этого момента включается механизм изъятия денежных знаков. Главный раньше работал иллюзионистом в цирке или вором карманником. Он всего лишь пересчитал деньги. Лишние глаза, то бишь, наши женщины, были заботливо удалены за дверь. А нам с Юрой было предложено показать всю наличную валюту. При этом периодически задавались, рассеивающие внимание, вопросы для виноватых: - Где меняли? Почему нет справки? Почему не зарегистрировались на вокзале? Как приедете, обязательно зарегистрируйтесь! - это уже как напутствие. Все, что надо, он уже сделал.
   19.55!!! Нас поспешно отпускают, и мы успеваем все-таки на восьмичасовой автобус. Какое великодушие! Какое гостеприимство! Они нас отпустили, ни чего не взяв!!!
   -Так не бывает! - психует внутренний голос и окончательно уходит в оппозицию. Он со мной больше не разговаривает, а мне тоже некогда, нужно успеть по путевому попрощаться с Ларисой и Олей, они столько для нас сделали. Но коньяка на вокзале нигде нет. Спасаемся Балтикой9 (и откуда она тут взялась), еще не водка, но уже и не пиво. На Иссык-Куль они естественно не едут. Для среднего жителя Бишкека это накладно.
  
  

Дорога в Чолпон-Ату. Ночь.

   Ну, вот и все, этот зачуханный автобус часа через четыре привезет нас на озеро. (Очень может быть, - бубнит внутренний голос, - где обещанный комфортабельный митсубиси я вас спрашиваю.).
   Жаль, что через полтора часа стемнеет и мы, находясь в непосредственной близости к убийственной красоте, так ее и не увидим. Там на озере, защищаясь сыпучими предгорьями, горы отступят от берега на десятки километров, дразня и обманывая человеческое зрение. Асфальтовая же дорога, соединяющая Бишкек с озером, гармонично вписывается в головокружительный ландшафт, разделяющий Чуйскую долину с высокогорной иссык-кульской впадиной.
   ЛАЗ разогнавшись по равнине, урча и завывая, будет все время забираться вверх, пока не достигнет отметки 1608 метров над уровнем моря. Поэтому мои космонавты, Наташа и Валерчик садятся впереди (там не так сильно пахнет солярой и меньше укачивает). Мы, т.е. остальные попутчики, садимся на самые задние сидения, которые вряд. Там можно себе позволить че попало.
   Стемнело раньше, чем исход Чуйской долины вклинился в горы, с неба опустилась ночь.
   Бишкекское возбуждение потихоньку улеглось, хотя чему собственно радоваться, мы пока едем в никуда. Но там, скорее всего, нет ментов, и это успокаивает. Теплый киргизский воздух со специфическим запахом сгоревшего кизяка и остатки пива расслабляют окончательно. Хорошо! Мы уже совсем близко к желанной географической точке. За окном ни черта не видать, но спать все равно не хочется, слишком долго я сюда ехал, что бы вот так проспать встречу с озером.
   Но в эту ночь мы, кажется, собрали еще не все возможные приключения.....
   Выстрелы были настолько неожиданными, насколько они вообще могут быть неожиданными. Автобус вздрогнул, и, завалившись вправо, еще немного проехал и заглох. В наступившей тишине слышен был только утробный шум горной реки. Члены автобуса, чутко прислушиваясь к окружающему воздуху, определяли, не летит ли автобус, куда ни будь, к чертовой матери.
   Киргизия это конечно не Чечня, но блин и не Белоруссия.
   -Все! Пи...ц!!! - кратко и взволнованно определился внутренний голос, - Приехали! Сейчас встанет, какой ни будь Тимурлык и потребует, набитый баксами, самолет.
   Я, конечно, извиняюсь, но я испугался не меньше. Боже!!! Ну, сколько можно уже нас испытывать сегодня. Наши заячьи душонки ушли в пятки еще в Бишкеке.
   Разве можно ездить по горам на колесах, которые стреляют дуплетом. Запах паленой резины, проникший в салон, разряжает обстановку.
   Это всего лишь автомобильная авария. Что в данной ситуации лучше, пробитое колесо или пробитая голова, каждый решает сам. Дорога здесь никак не освещена и пассажиры в большинстве своем остаются в салоне. Любители горного воздуха могут выйти и вдоволь им нахлебаться, стоять будем долго. На два пробитых колеса есть только одно в запасе, а второе придется перебортовывать в свете собственных фар. Наташа, Валерчик и мы с Юрой вышли в ночную свежесть.
   Ну, здравствуй независимый Кыргызстан, коль не шутишь!
   - Папа, а где горы?! - спрашивает растревоженный Валерчик.
   - Где-то тут, - показываю я в темноту, хотя ни чего не вижу. Я их чувствую.
   - Пошли, потрогаем?
   - Пошли! - идем трогать горы, она это заслужила. Ночь настолько темна, что не видно, где заканчивается отвесная скала, которую мы потрогали.
  
   Киргизы, сидящие в теплом салоне, глядя на нас, думают, что эти дикие русские наверно тронулись умом. Один понимающе спросил, из какого такого далека нас сюда занесло.
   Когда узнал правду, то неподдельно зауважал. Завязалась беседа под открытым небом, смысл которой сводился к тому, что от распада СССР горы не стали выше, и ни мне, ни ему лучше не стало. Это печально, тем более, что точно так же думают миллионы простых людей, живущих на территории бывшего пост советского пространства.
   В общем, и целом, если бы рядом находилась пивная, то беседу бы мы продолжили, наверное, там и, в конце концов, побратались.
   Прошел час, а может два, прежде чем автобус медленно вырулил с обочины, и теперь уже окончательно стало ясно, что наша большая прогулка по просторам бывшей необъятной советской Родины благополучно продолжается. Во-первых, прошло целых два с половиной часа, а нас так ни кто и не захватил в заложники. Во-вторых, колеса не воздушные шарики, и по всей вероятности сегодня уже больше не лопнут.
   Час ночи. Прошло ровно четверо суток, с тех пор как мы вышли из подъезда и сели в газель. Кажется, прошла уже целая вечность, и мы находимся уже в другом измерении, где-то между небом и землей. Автобус выбрался на заданную высоту и едет по северному берегу озера Иссык-Куль...
   Потрясающее космическое зрелище. Крупные звезды черного ночного неба опустились совсем низко, а рассеянный диск луны завис прямо над озером, освещая, словно одинокий фонарь, под собой небольшую площадь зеркальной поверхности. Где-то в темноте мерцают редкие далекие огоньки, выдающие человеческую жизнь. Это противоположный берег. До него километров тридцать, а может быть и все пятьдесят.
   Луна заботливо сопровождает нас до самой Чолпон-Аты, а я пялюсь на нее, как последний идиот. Она проводит нас и уйдет на свое ночное дежурство, помогать ночным странникам ходить по песчаным дорогам.
   Чолпон-Ата! Из под наших ног выгружаются ящики, бочки с пивом, мешки с кормежкой для отдыхающих. Значит и нам сюда. Выходим, пересчитываем сумки и людей.
   Автобус, ставший на время родным домом, безвозвратно уезжает в ночь, а мы, остаемся стоять на твердом, неподвижном асфальте.
   -Ау! Народ! Мы уже приехали! Где вы там? Давайте вылазьте, и навязывайте нам сервис.
   Шиш с маслом!!! Нет никого!!! Что за ерунда? Голодные местные жители не собираются разрывать нас на части, и тихо сопя, ласково мнут под одеялом мягкие места своим женщинам. (А зря).
   Обидно!
   -Озеро! Мы приехали! Почему ты молчишь? Почему не встречаешь? Ну, скажи же что ни будь.....
   ТИШИНА, хоть бы какой сверчок пострекотал. ТЕМНО и неуютно:
   - Эх ты, а еще озеро!
   И только луна молчаливо глядит на нас и преданно ждет, пока мы найдем ночной приют.
   Не получив положенный сервис, берем в руки свои сумки и волочемся на унылый и тусклый свет, там по слухам санаторий Голубой Иссык-Куль. Ну, уж там то нас точно ждут с распростертыми объятиями, и будут рвать в клочья.
   Сразу из вестибюля нас не выгнали. Ночная сестра-хозяйка плохо воспринимала русские слова, и ни как не могла понять, чего мы от нее хотим. В ее голове не укладывалось, что мы тут, ни кем не учтенные, вообще без путевок. На все вопросы она односложно отвечала - Нету!. И только когда я спросил, сколько стоит лимонад у нее за спиной, она оживилась: - Трисать!!!
   -Ну, если Трисать, то давай две!
   Оптовая скупка ее неликвидного товара произвела необходимый эффект. Получив скрытую взятку, она бросила насиженную вахту и пошла, искать еще, кого ни будь, кто бы кроме слова - Нету! знал еще несколько русских слов.
   Минут через десять пришел более важный санаторный чин, который детально понял наше неожиданное происхождение. В общем, до утра нам великодушно разрешили не уходить с углового дивана и даже пользоваться туалетом....
   Разве можно выгнать на улицу заблудившихся пингвинов, постучавших в ваши двери в четыре часа утра. Нет, конечно!
   Ну а дальше! А дальше мы посчитали свои денежки....
   Нам бы усталым, не выспавшимся, не прошенным и опущенным, разве что не мокрым, сейчас бы коньячку, или на худой конец водочки. Но и этого удовольствия придется ждать до утра.
   Начал заниматься новый день, который, судя по наполненным презрения глазам Наталии Владимировны, не обещал ничего хорошего.
   Такую оплеуху, на мой взгляд, надо сообща, тщательно и нещадно топить в коньяке, а не смотреть на любимого мужа, как на хронического алкоголика. Ну не ехать же, в самом деле, обратно в Бишкек, а тем более в Россию. Ведь перед нами ни кто не ставил задачи, увидеть озеро и умереть. Себе дороже.
   Классики в области знания человеческой психологии предлагают единственный рецепт: как можно быстрее забыть обиду, на которую нельзя ответить. У меня на это все равно ушло целых три дня, а вторую ночь на Иссык-Куле я вообще запомнил на всю оставшуюся жизнь. И все потому, что мы слишком трезво смотрели на вещи все это время.

Поселение на частном секторе у Олега. Первая кошмарная ночь.

  
   День прошел, как-то рвано. Два бравых Олега из Алма-Аты, подрабатывающие здесь сезонными разводящими быстро подыскали нам частный сектор за три доллара в сутки на человека, почти на берегу озера, в ста метрах от Госрезиденции 2 Президента Республики Кыргызстан Аскара Акаева.
   Днем это выглядело очень даже сносно, и мы заплатили за три дня вперед, в надежде найти более комфортные условия. О том, что мы проведем здесь весь отпуск, не было и речи.
   Если я, как и любой колхозный философ, не равнодушен к деревянным туалетам на заднем дворе, то это не значит, что остальные должны жертвовать своими устоявшимися привычками. Да и этот холодильник, вечный труженик, он подлый включался так громко и неожиданно, что мог вызвать землетрясение и сход снежных лавин с окрестных гор. Он, как и я, давно уже разменял свой четвертый десяток. Но самое главное, в этой халупе мы чувствовали абсолютную беззащитность.
   Ничего путного за день мы не нашли. Комфорт начинался с 15 долларов за человеко-день, а это уже серьезная сумма для работников процветающего, по российским меркам, предприятия. В понятие комфорт мы, конечно, не вкладывали наличие в номерах джакузи, биде и спутникого телевидения. Нет, мы всего лишь рассчитывали на горячую воду пусть даже из ржавого крана, и хоть какие никакие обои на стенах. Но за десять баксов в день можно было получить только обшарпанные, холодные двух и трехместные номера с парой холодных удобств: толчком и водой. Все это очень напоминало тюремную камеру и не хватало лишь окошка с надзирателем.
   Отчаявшись, мы решили действовать напролом. Попытались купить эти, так называемые (пятнадцатидолларовые) люксы, не у санатория Голубой Иссык-Куль через кассу, а у его администратора, мимо кассы.
   Практика показывает, что в таких случаях выигрывают обе договаривающиеся стороны. И не будь нас восемь человек, очень может быть, администратор, в глазах которого вместо зрачков уже ярко светились баксы, и подыскал бы, что ни будь стоящее. Но страх попасться, все-таки пересилил соблазн единоличного получения баснословных барышей. И мы, не солоно хлебавши, безучастно окунувшись в Иссык-Кульской воде, ни фига не выпив, (чем очень сильно прогневили киргизского бога), начали отходить ко сну.
   Все в этот день было не так, и вода не вода, и горы, не горы, а ближайшие родственники и вовсе были самыми главными уродами в этой жизни. Возможно, по этой причине на ночевку мы разбились не по семейным, а по половым признакам, взяв две смежные четырехместные халупы.
   В одной разместились Наташа, Ира, Люда и Даша. А в другой, мы с Юрой, Денис и Валерчик.
   Никогда бы не подумал, что ночи могут быть такими темными. Ночью, в халупе глаза можно не закрывать, темнее все равно не станет. Зато очень удобно, если зайдет какой-нибудь непрошеный человек.
   Все уже давно спали. Черная космическая муть опустилась на землю, а мой воспаленный мозг самовольно достраивал картину прошедших суток. Я, может быть, и не обращал бы внимания на весь этот бред, но этот дурацкий холодильник включался всякий раз, как только я собирался уснуть.
   В два часа ночи внутренний голос на пару с холодильником, довели меня до такой степени тихого сумасшествия, что я решительно встал и врубил свет. Посмотрел на хлипенький дверной шпингалет. Одевшись, мысленно попрощался со спящим Валерчиком, забрал у Юры большой складной нож и приготовился к отражению предстоящей атаки.
   Юра не мог знать, что творится у меня в голове, и поэтому наверно счел мое странное поведение легкой формой начинающейся белой горячки. Но ситуация была куда серьезнее, и я рассказал все, что нашептал мне на ухо внутренний голос.
  -- В Бишкеке мы имели дело с хорошо организованной группой мошенников, в состав которой гармонично вписывались менты. В этом не сомневался даже Валерчик. Да, они взяли уже 150 долларов, но им известно, что у нас осталось еще целых три тысячи. Их ждала та же участь, сработай план А, то есть если бы мы поехали ночевать к Ларисе. Но мы туда, слава Аллаху, не поехали и события развивались по плану Б, который был успешно реализован. Им так же известно, что никакая тур фирма нас здесь не ждет. Следовательно, ни кто в мире не знает, где мы находимся. Им ничего не стоило посадить в автобус своего шпиона, который бы выследил нашу остановку. А затем, утром воспользовавшись сезонным отсутствием мест в санатории, подложил те же самые грабли, по которым мы прошлись еще вчера. Черт побери, мы опять доверились абсолютно не знакомым людям, которые завели нас, как бы это получше выразиться, в еще большее дерьмо, чем то, в которое мы ни в какую, не хотели попасть вчера. Здесь даже кричать бесполезно. Теперь мне стало ясно, почему Олег отговорил нас ехать регистрироваться именно сегодня, объясняя это тем, что завтра отвезет сам.
   Круг замкнулся - мы в западне. Если все это может быть, то в таком дерьме я еще ни когда не был.
   Деньги придут забирать сегодня, а нас, как нежелательных свидетелей, скорее всего, замочат. И произойдет это в ближайшие три часа, до рассвета. В ночной мгле вариант му-му подойдет для нас лучше всего. Одно утешение, там, на дне свинцового озера мы увидим развалины затонувшего города.
   Бррр... Я не хочу так бестолково умирать, мы даже не попадаем в завтрашние вечерние выпуски российских новостей. А то, что мы пропали, цивилизованный мир узнает только через месяц.
   Тут снова вырубился холодильник. Я закончил говорить и посмотрел на Дениса. Он давно уже перестал дышать и, не моргая, смотрел на меня стеклянными глазами. Их переполнял тихий, парализующий ужас. Наступившую гробовую тишину нарушало только тиканье дорожных часов и похрапывание Валерчика. Юра ничего не говорил, но спать на всякий случай перестал.
   В это время где-то в ночи утробно забрехала потревоженная собака. Я выключил свет, достал нож из под подушки и начал готовиться к самому худшему...
   Это сейчас, спустя несколько месяцев, события той ночи вызывают ироническую улыбку. А тогда я сумел накрутить не только себя, но и Юру. Когда я все-таки решил выйти на улицу, то ли в туалет, то ли успокоить разошедшуюся суку, которая ни как не унималась, то ли просто со страху, Юра сказал отчетливое
   - Не ходи.... Пока!.
   Я признаться уже готов был выскочить в темноту и начать беспорядочную стрельбу куда попало, если б было из чего.
   Хозяин дома, Олег, как потом выяснилось, то же всю эту ночь не спал. Но, по другой причине. Он никак не мог понять, что там такого задумали постояльцы в первую свою курортную ночь, то включая, то выключая свет. Для меня Олег в ту ночь был одним из соучастников банды, и периодически зажигая и туша свет, я давал ему понять, что не сплю, и готов сражаться.
   Только в пять часов утра, очнувшись в очередной раз, я увидел за окном слабый спасительный рассвет.
   -Фу! Кажется, на этот раз пронесло. Все отбой! - удовлетворился внутренний голос, и мое тело обмякло, надежно отключившись от ума.
  
   Проснулся я от осторожного шепота. Это Наташа, с понятием больничной сиделки, охраняла мой дневной сон, трогала лоб и поправляла одеяло. Значит женщинам уже известно о моем ночном приступе героизма, не открывая глаз, подумал я. Наверно я совсем плох, если они даже на пляж из-за меня не пошли.
   Вот что значит, второй день не пить, свихнуться ведь так можно. Я встал, оделся и молча вышел наружу. Небесные силы уже развернули землю Тянь-Шаня лицом к солнцу, которое весело хозяйничало на дворе у Олега, и ничего не знало о моем ночном кошмаре...ночь солнцу не ведома.
  

Озеро. Пляж. Горы.

   С полной уверенностью, что уж на вторую ночь мы тут ни за какие коврижки не останемся, плотно позавтракав, пошли на озеро.
   Пляж, как пляж. Очень напоминает черноморский. Заход в море аналогичен... идешь по суше и медленно заходишь в воду, а не наоборот. Но я то, матерый черноморский курортник отметил некоторые принципиальные, едва заметные человеческому глазу, различия, хотя общие впечатления примерно те же.
   Стопроцентные песчаные пляжи, что большая редкость на черном море. Абсолютное отсутствие прибоя и связанного с этим шума. В ясные дни, коих большинство в это время, в дымке видны силуэты заснеженных пятитысячников противоположного берега. Они не отчетливы, но от этого манят не меньше, очень хочется там побывать то же.
   Зря киргизы говорят, что вода в озере голубая. Дальтоники. Если я что ни будь смыслю в цветах, то вода в озере скорее прозрачно-бирюзовая. На языке автомобилистов этот цвет имеет название аквамарин.
   За две недели отдыха я не встретил ни одной медузы, ни одной обнаженной женщины, ни тем более, голых мужиков. В этом смысле на берегу черного моря творится настоящий беспредел.
   Напротив, преобладающий на пляже, восточный тип лица придавал нашему экзотическому отдыху колорит строгой Японии, или на худой конец Кореи.... И только адаптированный к Киргизии Роман Трахтенберг, покачивающийся на волнах радиостанции Европы Плюс опускал на грешную землю.
   Пляжный бизнес не отличается оригинальностью: -пыво, рыба, ма-а-а-роженое, ваши уши услышат сотни раз, не на киргизском, и даже не на казахском, а на самом что ни на есть родном русском языке. Приятно! Если бы не наушники можно сделаться идиотом. Бизнесменов много, и в деле даже пятилетние малыши. Научился ходить и говорить, иди, отрабатывай свое существование.
   Один совсем маленький киргиз молча таскает по пляжу бутылку пива. На его прищуренном лице смертная тоска. Если в ближайшие три дня кто ни будь и выкупит эту ненавистную бутылку, то выручку все равно отберут взрослые киргизы, и пошлют продавать следующую. Налицо, слабая экономическая эффективность и малыш прячется все время под ближайшим пирсом.
   Солнечная радиация здесь очень коварна. Глупые, доверчивые россияне могут испортить себе отпуск в первый же день. Если не предупредить, то волдыри на коже надуются завтра же, и с таким трудом завоеванный кайф придется отложить до следующего отпуска.
   Но, несмотря ни на что, мы здесь - на берегу озера Иссык-Куль, пока еще бледные новички Чолпон-Атинского пляжа.
   Вот она вода, а вот они горы.
   Там, за этими поднебесными великанами, Алма-Ата, всего в ста километрах отсюда. Говорят, сам, правда, не видел, киргизы, в тандеме с халявщиками казахами, построили через эти горы дорогу жизни, соединяющую озеро и казахский мегаполис.
   И это через эти то горы. Очевидна пост советская бестолковость очередного проекта века, черная дыра одним словом.
   Нет, несомненная польза, конечно, есть, и в двадцать первом веке горные козлы будут очень признательны руководству республики конца века двадцатого. Но не в этом кроется секрет экономического прорыва для республики Кыргызстан. Даже если путь к озеру сократится в пять раз, то от этого ментов, этих вредных насекомых, не убавится. Вот ведь в чем дело. Они наставят шлагбаумов на каждой сопке и эти горы будут такие же неприступные, как и раньше.
   Такие экономические чудеса возможны в странах, которые населяют самодовольные варвары. Это они, и тут я предельно самокритичен, позволяют вождям по семьдесят лет подряд строить коммунизм.
  
  

. Люди, нас приютившие.

Олег, Лариса и Любовь Александровна. Туалетная тема.

  
   А о чем еще я мог думать, если не далее как вчера, нам устроили такой теплый прием, и не известно какой повод теперь будет к месту, что бы открыть долгожданную бутылку коньяка Манас. Ее мы с Юрой купили на местном рынке, который стал неотъемлемым пунктом наших бестолковых, ежедневных перемещений из халупы на пляж, с пляжа в халупу.
   Манас - киргизский народный герой-богатырь, что-то вроде нашего Ильи Муромца. Илью Муромца не знаю, не пил, но Манас очень понравился, ни чуть не хуже армянского Арарата. С первым выпитым Манасом наше пораженное самочувствие стремительно пошло на поправку, и мы из трезвых иностранных разведчиков (состояние души) постепенно превращались в беспечных отдыхающих.
   При дневном свете конопатый Олег уже не казался террористом. А наоборот напоминал взрослго рыжего Антошку из мультфильма, а его мама Любовь Александровна, готовившая нам национальные завтраки и обеды (лагман, бешбармак, шорпо, манты) и вовсе сыграла решающую роль, в том, что мы так и остались у них жить до самого конца отпуска.
   Были, конечно, напористые (временами истеричные), попытки отдельных граждан уйти в люкс, но абсолютное большинство нашего маленького коллектива, сошлось во мнении, что бояться в этой стране, кроме людей в милицейской форме больше не кого.
   Для полного счастья нам осталось зарегистрироваться.
   Игнорируя Манас три дня подряд (по утрам), в два часа дня, мы с Юрой ходили в местный отдел внутренних дел на другой конец города.
   Пытались зарегистрироваться. Хотя отдел работал полный рабочий день мы все время натыкались на, ничем не объяснимые, закрытые двери. В конце концов, сертификаты иностранцев получили только на пятый, разрешенный еще день. К этому времени, изучая стены, мы узнали все свои права и обязанности. Никаких таких строгостей и ограничений, заплати полтора доллара и топчи республику целый месяц.
   За бланки заявления стоимостью по полсома майор собрал по пять. Округлил, блин.
   Мы то же посчитали, что это, пожалуй, логично, от греха подальше. А мимо двери с надписью Телефон доверия прошли и вовсе на цыпочках, без лишнего шума. Все-таки нам еще жить здесь целых десять дней. Фиг его знает, вдруг там, на другом конце провода, поставив лакированные штиблеты на дубовый стол и раскуривая толстую сигару, сидит какой ни будь местный Дон Корлеоне.
   Позвонишь, наябедничаешь, а вечером приедут балбесы на черных Мерседесах и поинтересуются:
   -А ну, б... , кому б..., здесь не нравится? Выходи....
  

* * *

  
   Была уже почти середина июля, время начала массового наплыва отдыхающих на Иссык-кульское побережье. Даже Олеговы халупы начали трещать по швам от желающих, куда ни будь приземлиться, но он терпеливо всех отшивал, надеясь на то, что мы продлим действующий контракт.
   К этому времени, а прошло уже четыре дня, мы уже начали доверять друг другу. Уходя на пляж, мы оставляли под матрасом свои не мерянные кошельки, а он в свою очередь раскрыл нам тайну заброшенного туалета, которым пользовался только он и члены его семьи. С его стороны это был широкий жест, так как про его местоположение ни кто из остальных пятнадцати отдыхающих знать не мог. Это было святое место и, учитывая количество отдыхающих на его дворе, мы пользовались серьезной привилегией.
   На этом толчке и мух было меньше, и радиоприем устойчивей, и очередь по утрам отсутствовала. А с публичным толчком у меня вышла и вовсе неприятная история. Дело в том, что он был в пределах видимости и слышимости беседки, которая летом служила местом приема пищи, а тропинка к нему проходила рядом со столом.
   Не надо было мне в тот день кумыс с пивом пить. Не надо испытывать возможности желудка вдали от городских туалетов.
   К Олегу из Бишкека приехали гости, ну они всегда к нему в пятницу приезжают.
   Значит, сидят они, водочку попивают, манты кушают, праздник у них одним словом. И тут я прохожу мимо нервной, неясной походкой в нужном направлении. В животе бурлит сильно. Иду и думаю, зря они тут сейчас сидят, наверно, что-то сейчас будет, пошли бы они, куда ни будь отсюда покурить, пока я там.....
   Сел я, но ничего не делаю, терплю, за ними в щелочку наблюдаю, может, все-таки уйдут.
   Ни фига!!! Ну что мне делать, обратно, что ли выходить. Я хотел как можно тише, но бесполезно. Треск и стрельба слышны были на весь аул. Я очень старался не испортить им выпивку, но деваться мне было не куда и в течении вечера я сходил туда еще три раза. С этого дня нам стало известно про второй туалет.
   Вообще Олег к нам был более снисходителен, чем к другим постояльцам. Позволял, есть клубнику за туалетом, разрешал нашим детям ходить по клумбам, рассказал, как дойти до оптового рынка, где фрукты стоили почти бесплатно. А когда в окрестностях Чолпон-Аты, на ипподроме села Бостери, должны были состояться настоящие скачки на настоящих племенных рысаках, которые бывают только по большим праздникам, он нас предупредил заранее. Но самое главное он показал, как, без казенного сопровождения, пройти в горы к вечным ледникам, по ближайшему к Чолпон-Ате, ущелью.
   Он как бы боялся, что мы к чему ни будь, не успеем причаститься и так и уедем в свою далекую даль. Делал это он не корысти ради, потому что этой осенью должен был уехать сам, навсегда, в Америку.
   Это был последний летний сезон для его семьи на Иссык-Куле, и дом был уже почти продан, и виза у Олега была на руках. Загвоздка была лишь с визой для Ларисы.
   - Тяжко стало в последнее время русским здесь, все равно киргизы выживут, да и для ребенка перспективы ни какой, - говорил Олег, который на этой земле родился и вырос, - мы и так уже здесь почти последние.
   - Как же так, где вы в этой Америке такую неземную красоту найдете, - не верил я.
   - А какая разница, где мне посуду мыть, - отрезала Лариса.
  -- А че не в Россию, - спросил я, и понял. Глупый вопрос.
  -- А нас там ни кто не ждет, мы там то же изгоями будем. С нуля начинать лучше там, за океаном, - в словах Олега не было безысходности, а его блестящие, живые глаза я помню до сих пор.
   С такими глазами начинать жизнь с нуля можно по пять раз в году. Я ему по-доброму завидовал, не знаю почему. Но точно не потому, что он будет жить в Америке. Скорее, в нем подкупало непотопляемое желание жить, во что бы то ни стало, и неистребимая вера в наличие белой полосы.
   Эта самая полоса случается на Иссык-Куле три месяца в году - июль, август и может быть бархатный сентябрь. В это время на жителей прибрежной Чолпон-Аты сваливается настоящий денежный дождь. Казахи, редко россияне, и что почти невозможно, коми-россияне везут сюда свои денежки, что бы прогулять, пропить, промотать. Дневная выручка Олега от постояльцев троекратно превышала его месячный заработок, который по здешним меркам был довольно высоким, целых 18 долларов. В такие времена человек обретает особую свободу и может позволить себе посылать на службе прямых начальников дальше, чем видит сам.
   То, что Олег уволился с работы, я узнал случайно, от его матери.
  
  
  

Чолпон-Ата. Организованные развлечения.

Семеновское ущелье.

   После регистрации жизнь наша успокоилась и вошла в размеренную колею. Человеки в фуражках уже не ассоциировались с неизбежной потерей части денег, бутылка Манаса входила в ежедневную затратную часть, потому что без нее съесть, все, что нам готовила Любовь Александровна, на серьезную голову, даже мне было не под силу. А когда, еда превращается в закуску, то ее обычно не хватает. Ни кто из нас дома, в Сыктывкаре, не жрал столько.
   Бедная Люда, блюститель талии и обладатель воробьиного желудка, она то же, наравне со всеми пила Манас и ей прием пищи давался тяжелей всех. А известный аскет Юра по неизвестной причине так и не начал бегать по утрам, чего неизменно делал, если попадал на какой ни будь юг. Наташе было легче, она доедала то, что оставалось от Валерчика. А у меня закуски было больше всех, так как помимо основной пайки, то, что не доедала Наташа, доставалось мне.
   Потому, когда мы выпили на рынке весь Манас, и его пару дней не было, то еда точно не шла на пользу ни мне, ни Ирине. Мы ели впустую.
   Нужно было, как-то разбавлять экстримом это пресное существование. Коньяк действовал не больше часа, а на пляже кроме изучения этикеток пивных бутылок, можно было заняться, разве что, детальным разглядыванием многообразия некоторых частей человеческих организмов.
   Темными вечерами мы бесстрашно ходили по кабакам, в которых кроме нас и музыкантов больше никого не было. В одном официанты так опешили, что все перепутали. Прежде чем идти готовить, нужно все-таки сначала принять заказ.
   А в дискобаре, возле резиденции президента, женщин хороших и разных было гораздо больше, чем нас с Юрой, и если бы не наши неотразимые женщины, кто знает, нас может быть, изнасиловали прямо там. Это называется у них пик сезона. И где здесь по вечерам прячутся настоящие мужики, пардон, джентльмены, непонятно.
  

* * *

   В общем, выбрались мы в один из пасмурных дней в горы, в так называемую организованную экскурсию. Заплатили по три доллара с лица, уселись в допотопный пазик, у которого вместо необходимого количества передач было, похоже, только две. Если я правильно понял, первая и третья. Третью включали только на спусках, и старались больше без надобности не тормозить. А че? Все лучше, чем на пляже бока отлеживать.
   У альпинистов это называется заброской.
   По дороге в Семеновское ущелье, куда лежал наш путь, гид, стараясь перекричать мотор, несла всякую чушь про Тянь-Шань. Че про него рассказывать, его надо видеть, в нем надо быть. А волки, зайцы и лисицы, которые якобы должны тут водится, но которых ни кто и никогда не видел...
   В общем, я то знаю, служил в самых заповедных местах. На заставе АРПА (высота 2700), куда сейчас, за приличные баксы на охоту только дальних иностранцев на вертолетах забрасывают. Так вот даже тогда, двадцать лет назад, используя весь арсенал, имеющийся на заставе, поверьте, приличное вооружение, мы чаще возвращались с охоты, на которую офицеры брали наиболее бравых пограничников, без добычи.
   Тянь-шаньские горы, это вам не Кавказ, здесь как в песне, климат иной. Архары, (горные козлы, т.е.) очень осторожны, и без надобности в долину ни за что не спустятся, а бегать за ними по отвесным скалам, все равно, что ночью на трассе, куда ни будь автостопом добираться.
   Но некоторые полезные факты в автобусе я для себя зачерпнул. Не далее как вчера, после выпитой бутылки коньяка, я вслух строил планы на следующий туристический сезон, в которые входило, в том числе и покорение пика Коммунизма, или на худой конец пика Ленина. Так вот, со слов гида, за всю историю человечества, желающих слазить туда было не так много, человек сто или двести. Удачно залезли и слезли обратно, человек пятьдесят, а остальные, либо вовремя простудились, либо верхом на лавине съехали на исходную, или живут уже в следующей жизни. Там, на небесах, наверняка они о чем-то сейчас жалеют.
   Эти факты круто поменяли мои вчерашние планы. Я и раньше то не собирался никуда лезть, а теперь и подавно не полезу. Мало ли чего там наговоришь, спьяну. Снежным барсом я и после трех бутылок уже не стану, на земле еще не все дела поделал.
   После часа езды по северному побережью, на восток вдоль озера в направлении Каракола и автобус сворачивает, наконец, в сторону гор. Там, в Семеновском ущелье нас ждут как бы настоящие чабаны в юртах. Но они не очень настоящие, так для экзотики. В настоящих юртах не бывает электричества. Но нам, городским дикарям и такие чабаны сойдут, лишь бы у них лошади были. В считанные минуты, все кто был не в юбке, были в седле. Предложение явно превышало спрос и я, сбив первоначальную цену - тридцать сомов за десять минут, взял лошадь на полчаса, но за пятьдесят сомов.
   Чуть больше одного доллара и ты настоящий ковбой. Юра пустил свою кобылу сразу в галоп и скрылся где-то в долине. Похоже, это было большой неожиданностью не только для киргизских пацанов, но и для самой кобылы.
   Ира, каким то, ей одной, известным способом, забралась в седло к маленькому киргизу попозировать в объектив, но лошадь, куда то самовольно уехала и тоже потерялась из виду. Малыш, позабыв про вожжи, надежно обхватил Ирину за талию, очевидно страхуя. По всему, это была его добыча.
   Мама Люда и вовсе потеряла своего Дениса на целый час, эти недоделанные индейцы увезли одуревшего от счастья пацана подальше от матери, для получения сверхприбыли. Я то же хотел, было поучить Наталию верховой езде, но конь подумал чего-то своей косоглазой башкой и решил не пускать Наташу к себе на спину, поворачиваясь к ней все время задними копытами.
   -Балда! Я все хозяину расскажу, как ты деньги зарабатываешь, - после этого он и на меня обиделся. Легко мог получить копытом по лицу, если б еще раз попробовал на него залезть.
   Пришлось вести его к хозяину за веревочку, а Наташе брать в прокат ни кем не востребованного до того, осла, за червонец. Ничего такой осел, породистый. Стартовая скорость, правда, маловата, но больше, чем у того из Кавказской пленницы. Впрочем, Наташа умудрилась свалиться и с него.
   Я понял, конные прогулки на перевалы, о которых я так мечтал, даже на ослах, маловероятны. Придется идти пешком.
   В том, что чабаны не настоящие, я убедился еще раз, когда после порции шашлыка, попросил у них стакан бузы, подобие нашей браги. Не налили. Ни за десять, ни за трисать, ни за сто сомов. У них ее просто не было.
   Вечером, за ужином, решили предпринять попытку самостоятельной пешей прогулки в горы, как только не заладится погода. Без палящего солнца, дорога не будет столь изнурительной, ведь, по словам Олега до каскадных водопадов по ущелью идти километров десять и все время в подъем.
  

Неорганизованные (самодельные) походы в горы. Первый и второй.

  
   Вот всегда у нас так получается. Пить не взяли, есть то же...
   Солнце бьет прямо по ничем не закрытой макушке. И вообще мы заблудились, идем по высохшему руслу реки, к каким то там водопадам. Проклятые азиатские колючки вспарывают нежную кожу и пускают кровь. Воды ни какой нет, но сомнения в том, что мы идем не туда ни к кому не закрадываются. Массовый психоз. Ни кто уже ничего не соображает.
   Валерчик, которого до сегодняшнего дня я считал самым выносливым в мире ребенком, едет верхом на мне, как на верблюде, и не собирается спешиваться. А фотоаппарат Зенит я беру в отпуск последний раз, он меня достал своими точечными ударами в печень. Ужасно хочется пить, и мы останавливаемся. Привал.
   Эти горы, как и любые другие - большие обманщики. К ним нельзя подойти близко. Чем ближе к ним подходишь, тем они дальше. Наши равнинные глаза, не избалованные этой дурацкой геометрией, завели нас в тупик. Сидим в каких то кустах и прислушиваемся к голосу разума, доносящемуся из моей головы.
   -Поверьте! - говорю я, - Там, куда мы идем, водопада нет и быть не может, поверить в это лучше сейчас, пока гребень слева не так высок и силы не покинули нас окончательно. Нам нужно только перевалиться через него и там будет...., что там будет, одному богу известно.
   Тяжело быть Иисусом, если ихние ноги даже под гору не идут. Это вам не морошку в болоте собирать. Что бы они совершили массовый героизм и не пошли назад, нужно сделать нечто.
   Я беру Валерчика к себе на плечи и первый лезу на гребень. Что это для меня значит, может знать только Наташа. Я даже по рынку в жаркий солнечный день не могу за ней таскаться. Пытка! Что бы не упасть в обморок прямо на чей ни будь прилавок, я беру пиво, прячусь в тень, и заранее благословляю все ее дурацкие покупки. А тут Азия с Валерчиком на голове.
   Беспощадное, палящее солнце уничтожает здесь всякую живность. Редкие, пучкообразные колючки, ощетинившиеся на солнце, это все, что растет в этой сковороде. Черт дернул нас уйти с луга, на котором росла хоть какая то трава.
   - Сенокос у них, понимаешь!!! Нельзя по траве ходить! Она же выкошенная! Идиоты, че ее жалеть, - бубнил я себе под нос забираясь на перевал.
   - Правильно, на лошадях, они больше похожи на индейцев, чем мы с Юрой на ковбоев Мальборо.
   Забравшись наверх, на эту возвышенность, похожую на гигантскую десну, с раскрошившимися от старости зубами, утомленные, мы увидели, где была допущена стратегическая ошибка. Зайдя в долину и сойдя с сенокосной поляны, мы забрали слишком сильно вправо.
   Спасительная влага, в виде бурлящей горной речушки, надежного предвестника водопада, была слева от гребня. Угасающая, было, жизнь вновь вспыхнула в наших организмах.
   Озеро, отсюда, предстало нам в совершенно ином виде. Оно как бы заглядывало к нам в пещеру без потолка, через вход в долину. А заснеженные вершины противоположного берега создавали невиданный ранее, неповторимый контраст.
   Бедолаги там внизу чего-то важно копошатся. Охраняют свое сено от вытаптывания, как возможно единственный источник жизни в долине. Эта редкая трава не знает, что рождена на вечное мученье и имеет здесь две загробные жизни.
   Первая, пройдя кромешный ад пищевода парнокопытных, заканчивается в виде ароматных лепешек. Затем неминуемо начинается их вторая, не менее важная для чабанов, жизнь. Эти лепешки попадают под пресс, сушатся, а затем различными путями используются в хозяйстве, разве что на стол не подаются. Из брикетов кизяка местный народ делает кирпичи, затем строит целые дома и поселки. Но самое основное применение навозным кирпичам - это, конечно же, использование его в качестве топлива.
   Такое впечатление, что баранов выращивают здесь для производства, исключительно, навозных кирпичей. Всеобъемлющий, специфический запах, который заполняет все свободное от киргизских городов пространство, говорит о том, что в республике действует целая навозная индустрия. Один чудак даже загородил вход в ущелье навозными брикетами. Наверное, для того, что бы единолично навыращивать еще сена, накормить вдоволь коней и баранов, и наделать еще больше брикетов. Думает, приватизировал навозный круговорот, и жизнь наладится.
   Все не так... Твой адский труд все равно скупят по дешевке люди из туристического бизнеса. Ничего не поделаешь, так уж устроена жизнь, и кому-то нужно лепить лепешки из дерьма.
   Идем дальше вдоль движущейся с гор воды. Пить, как бы сильно не хотелось, нельзя, вверх по течению покуда есть трава, есть и бараны со своими руководителями. Зато можно опустить голову целиком в воду и так балдеть несколько времени. Но долго нельзя, экспедиция все время беспокоится, так как нужно успеть вернуться к закату, а мы еще никуда не дошли. Теперь уже я тащусь, все время сзади и меня уже ни кто не ждет. Вот только б доползти до последней глинобитной кошары, а там я выпью целую бочку воды...
   Мы у входа в настоящую горную расщелину. Последние киргизы остались далеко позади, и чутье подсказывает, что водопад уже недалеко. Это подтверждают и пионеры, вышедшие из того места, куда мы держим свой путь. (А я то думал мы одни здесь такие идиоты.) До водопада 500 метров. Флора резко меняется, и вместо вытоптанной сухой травы под ногами мягко мнется зеленый ковер. Солнечные лучи даже днем попадают сюда редко. Я не уверен, что такую вкусную траву дают на съедение баранам. В этом альпийском оазисе кормятся наверно сами пастухи. Ни кто его не охраняет, даже странно.
   Беспокойство воды усиливается и становится заметно прохладнее. Пространство между отвесными стенами, сужается в скалистую щель высотой в пятиэтажный дом. Подняв голову, видишь, как быстро бегут облака. Кроме них ничего нет. Небо.
   Природа этой трещины, на самом дне которой мы находимся, вероятно, землетрясение. Земная кора в этом месте, когда-то лопнула от напряжения и в разошедшуюся щель немедленно хлынула вода из талых снегов. Поэтому водопад этот обойти нельзя, ни справа, ни слева. Мы пришли. В этой каменной ловушке, вообще то, опасно находится долго. И пока мы судорожно отщелкиваем свои пленки, можно запросто получить скалой по башке.
   Прямо над нами висят, отшлифованные водой и столетиями, многотонные глыбы. Я, конечно, уговариваю их повременить немного и не падать прямо сейчас, у нас еще коньяк, недопитый там, в халупе остался.
   Позади четыре часа изнурительной дороги, впереди еще столько же обратно. Этому водопаду далеко до Ниагарского, и здесь ничего нельзя купить, поэтому я восхищен мужеством наших женщин. Ни одна не ноет, даже Ирина Валентиновна.
   Здесь уместно вспомнить одну историю. Как-то пару лет назад поехали мы с Юрой за брусникой в тайгу, угораздило нас тогда Иру с собой взять. Никогда не брали, ни до, ни тем более, после. Шли естественно по карте, по километровым столбам.... Но то ли тот, кто карту делал, с похмелья там бруснику нарисовал, то ли кто-то километровые столбы переставил. В общем, заблудились мы.
   Вокруг бурелом, комары, лягушки квакают. Стоим значит, по самые помидоры в болоте и слушаем то, что о нас Ирина думает. Раньше я ничего этого не знал. Наташка стоит тут же, и ей хуже всех, она самая маленькая, но молчит. А Ира орет на весь лес....
   -Да что б я, да что б еще раз в жизни, да что б с вами мудаками...
   Если бы нас тогда медведи выследили, точно не тронули бы, так громко все это было. Ну ошиблись немного, с кем не бывает... Зачем так орать то.
  
   Так или иначе, через два дня, когда мы с Юрой вновь засобирались в горы, под разными предлогами отказались идти все, даже Денис. Духовное начало, слабо зародившееся в их душах при прикосновении к вечности, было жестоко растоптано, диким желанием побывать на ближайшем к Чолпон-Ате вещевом рынке в Бостери. Туда они были готовы ковылять даже на костылях.
   Я все это, конечно, понимаю. Даже если они нас очень уважают, имея столько внебюджетных денег, лазать по горам, притом, что всего в двадцати километрах отсюда есть целый вещевой рынок, это несомненный грех. Это выше их сил и Бог за это их обязательно покарает.
  
  

* * *

  
   На этот раз у нас с Юрой все было по уму, мы не переходили одну и ту же речку по пять раз и подошли к этому же водопаду ровно через час.
   Со слов Олега, это был ни какой не водопад, а так брызги одни. До настоящих водопадов нужно было топать и топать. Олег, правда, ничего не говорил про переправы, которые грозили стать непроходимыми после первого же случайного дождя.
   Вопреки логике, чем выше по ущелью мы поднимались, тем полноводней становилась река. Местами скорость воды достигает скорости ветра.
   Пройдя не более километра, мы догнали группу, которая, судя по набитым рюкзакам, намылилась дальше нас. Как это ни горько, но им придется возвращаться. Дело в том, что в этом месте бурлящая вода не имеет берега, по которому двуногому человеку можно идти дальше. Своим бушующим телом она (вода) трется здесь о вертикальный каменный выступ-упор. Что бы продолжать путь вверх по реке, нужно ее здесь перейти. А для этого нужно снять не только обувь, но и кое-что еще, штаны и все такое. А под штанами могут оказаться всякие непредвиденные обстоятельства, дырявые трусы или не закончившийся цикл. Судя по всему, они это не готовы сделать, так как у них женщины.
   Мужики! Ну что же вы? Кто на серьезное дело берет женщин? Их ведь не для этого придумали. Мы своих, вона как, измотали. Одни вот идем!
  
   Я стою по середине реки, как последний идиот, и каждый следующий шаг может оказаться заключительным. Юра уже на том берегу.
   Теперь я, кажется, понимаю, почему они не снимают штаны. На меня действует сразу три сногсшибательных фактора, сумасшедшее течение, ледяная вода и дно из скользких булыжников. Ухватиться не за что, да и нечем. Руки заняты...
   Удивительно, как легко иногда человек способен расстаться с жизнью. Одно неверное движение и ты уже себе не принадлежишь. Твоя голова, как ни верти, обязательно найдет себе подходящий булыжник. Самое хреновое то, что развернуться и пойти назад уже нельзя. Если я это сделаю, то это будет самой большой в жизни глупостью. Разбитые в кровь пятки, и детородные органы я уже не чувствую, но лучше не спешить. Фиг с ними, с будущими детьми, нам с Наташкой и этих двоих хватит, нужно выбраться вон на тот берег.
  
   ...Мы с Юрой, стуча зубами, сидим на том берегу, выжимаем трусы, сушим и отогреваем сморщившиеся укромные места. Путь вперед открыт, но может через сто метров река мотанется и упрется в левый выступ. Придется повторить подвиг.
   Под ногами, то тут, то там, встречаются коровьи лепешки.. М-да! Мне признаться не совсем понятно их происхождение, но это все равно обнадеживает. Не по воздуху же они сюда попали? Но не надо на этом зацикливаться, возьмем лишь на заметку этот ценный факт. Все-таки у реки два берега и они могли подняться по левому, а там, где ходят коровы, почти наверняка пройдут и наши женщины.
   Позади еще два километра и мы у каскадных водопадов.
   Красота! Так же как нельзя передать словами человеческое лицо, так же нельзя передать словами музыку гор. В этом месте две реки сходятся в одну, охватывая с двух сторон скальное образование, похожее на гигантский корабль, неизвестно зачем приплывший сюда и севший на мель на вечные времена. Одна правая река льется, откуда-то с неба и зовет к себе. Левая уходит по ущелью, образуя каньон.
   Все бы ничего, да только речку надо снова переходить. Ради десятка снимков опять рисковать жизнями? Я смотрю на Юру, Юра смотрит на меня. Все понятно без слов. Переходим!
   На этот раз есть жертвы, за пол метра до цели. Юра потерял таки равновесие и просто повалился на камни противоположного берега, серьезно поранив ногу. Насколько серьезно, выяснится минут через пять, когда снимется естественная анестезия ледяной водой. Я не стал геройствовать, покидав все свои шмотки на тот берег по воздуху. Почему я не Барон Мюнгхаузен, или на худой конец кенгуру. До сих пор не понимаю, как Юра переходил эти речки, ведь косинус его силы тяжести, заметно уступал моему косинусу. А мой косинус с очень большой натяжкой мог противостоять бешеному напору воды.
   Сидим.... Ни чего не сушим и не греем, так как речку нужно переходить обратно. Все-таки это не тот водопад. Перелетные шмотки уже в воздухе....и
   И ... О чудо! Словно из сказки явились две маленькие девочки, на том берегу, куда улетели шмотки.
   Не! Я, конечно, все понимаю! Коровы..., дети, откуда они все тут берутся. Дети не киргизские, это точно, и перспектива остаться без штанов мне не грозит.
   -Что Вы тут делаете молодые люди? И где ваши родители? - ору я со своего берега. Они делают вид, что не слышат и растворяются среди тянь-шаньских елей.
   Я глянул на Юру. Он на меня. Это не галюники.
   Юра не сильно покалечен, идти может, значит идем только вперед! В каньоне растительность значительно гуще, мы зашли в полосу тянь-шаньских лесов, которые укрыты от глаз солнца и отдыхающих на озере. Там ничего этого нет и роза ветров, собирая влагу с поверхности озера, уносит ее на восточную оконечность к городу Каракол. По этой причине летом Каракол (Пржевальск) утопает в зелени. А Балыкчи (Рыбачье), что на западной оконечности озера круглый год страдает от отсутствия влаги. Это называется непрекращающейся засухой. Даже тогда, двадцать лет назад, когда нас выгрузили в Рыбачьем, встретившим неожиданно леденящей стужей, абсолютно не было снега.
   Чолпон-Ата находится, где-то посередине северного побережья озера...между Караколом и Рыбачьим. В здешних ущельях удерживается достаточное количество влаги, что бы давать жизнь всей совокупности различных природных организмов.
   Ущелье становится все уже, и горы прижимаются все теснее к речке. Теперь узкая тропинка все чаще прыгает то вверх, то, вниз огибая непроходимые выступы. Местами она взлетает настолько высоко, что ощущения ходьбы по краю крыши пятиэтажного дома - это ничего не значащие ощущения. Шаг вправо и можно успеть, не только в полной мере ощутить ускорение свободного падения, но и вспомнить всю предыдущую жизнь.
   Блин! Че мы бутылку с собой не взяли. Мы не знаем, докуда мы дойдем, потому что начали накрапывать увесистые капли. Но это не дождь, скорее мы уже зашли в тучу. Остается только догадываться, на какую высоту мы уже забрались. Знаем лишь, что не пять тысяч, ведь на такой высоте должен быть уже снег, и уж точно не должно быть коровьих лепешек. В этом бесконечном лабиринте, пока мы не встретили никакого достойного сопротивления, ничего такого, что бы бесславно повернуть назад. Ни тебе снежных барсов, ни обвалов, ни каких-нибудь лесных братьев...
   Но беда подстерегла нас там, где мы ее меньше всего ждали. Я думаю, ничего подобного Юрин фотоаппарат больше никогда не вытворит. Эта японская сволочь, отмотала назад тридцатишестикадровую пленку на двенадцатом кадре, как раз тогда, когда мы, наконец, пришли куда хотели. Это ж надо!
   Это потом, когда мы с Юрой сидели в одном из крытых придорожных кафе Чолпон-Аты, и, потягивая пиво Арпа, ждали снимки из Кодак-Экспресс, мы благодарили фотоаппарат за предусмотрительность, и не переставали удивляться, какие же мы тупые. Если бы не он (фотоаппарат), мы вполне могли оказаться в эпицентре тропического ливня, посетившего именно в этот день иссык-кульское побережье. Кодак-Экспресс был через дорогу, но мы не то что бы туда перейти не могли, за стеной падающей с неба воды мы его просто не видели. А что творилось там, где мы были всего два часа назад?
   А два часа назад мы стояли на краю бездны. Смотришь на свои распухшие от влаги башмаки и видишь дно гигантского каньона. В моих башмаках хлюпает вода, а там, на дне бушует горная речка. Здесь, на краю обрыва ее не слышно, отсюда она очень далеко и похожа на маленький ручеек. Весь мир перед глазами и ты по настоящему счастлив, так как получил, чего хотел.
   На фоне моих голубых джинсов, которые я по колено вывалял в попутной грязи, Юрины белые носки выглядят фантастически чистыми.
   -У тебя Юр вообще есть, какие ни будь носки, кроме белых?
   Мы наверно с Юрой очень разные. Даже если бы у меня и были белые носки, то я бы ни за что не пошел в них в горы. Но даже если бы меня попутал бес и я оказался бы в них на дальних высокогорных пастбищах, то это были бы уже не белые носки и ни один Tide в мире не вернул бы им первоначального состояния.
   Очень жаль, что у нас нет камеры, и мы скорее больше сюда уже не придем. Послезавтра нам уезжать, а красоту эту в карман к себе не положишь и домой с собой не увезешь. Не знаю, чего там думал Юра, когда глядел с высоты птичьего полета на речку, которая утром дважды становилась для нас тяжело преодолимым препятствием.
   Но я то точно решил, что обязательно, когда ни будь, сюда вернусь. Поднимусь на эту, ограниченную, четко выраженными уступами, возвышенную до небес равнину и напьюсь. Здесь не растут бестолковые лопухи, и тут никогда не бывает листопада. Но здесь, испытывая особый кайф, отчетливо понимаешь, что жизнь на Земле не полная, без этой вот великой и немой красоты.
   Если судьба случайно забросит Вас в эти места, и Вы захотите остаться наедине и пообщаться с небом. Нет ни чего проще.
   Вход в это ущелье отмечен музеем под открытым небом, забытым богом и властями. Туда вас забросит любой таксист за пол доллара, но обратно в Чолпон-Ату придется добираться пешком. Что бы не ошибиться, перед входом в ущелье, повернитесь лицом к озеру и Ваш взгляд должен отыскать взлетную полосу и может быть даже самолет. Вокруг Вас будут лежать камни, наверно, вулканического происхождения. Много камней. Древние художники высекали на них фигурки разных зверюшек, которые дожили до наших дней. Это и есть музей.
   Если сегодня, какой ни будь болван, высечет на стене пятиэтажного дома точь таких же козлов и баранов, то вряд ли эти зверюшки будут согревать кому-то душу.
  

* * *

  
   Мы сидим под навесом, пьем пиво и кушаем манты. Дождь, на радость хозяйке не кончается, да и мы не спешим идти забирать фотографии, все равно промокнут.
  
  
  

Последний день. Суп Шорпо. Отъезд.

  
   Странный все-таки народ - эти женщины. Хоть бы поинтересовались, как мы собственно унесли ноги из того места, где по самым скромным предположениям только что пронесся ужасный тайфун, и почему же мы такие сухие и довольные. Вот фотографии на них произвели неизгладимое впечатление.
  -- Как! Откуда!? Красота то, какая! - удивляется Ирина.
  -- Дак... это...там специальный мужик в юрте возле водопада сидел, и там же все проявлял и печатал, - вру я, не моргнув глазом.
  -- Да не может быть!
  -- Точно тебе говорю.
  -- Так здорово! И чего мы с вами не пошли, разве у вас бы такие фотки классные получились бы?
   Эх! Разве они поймут, что фотография не передает и десятой части того, что видят два ясных глаза. Фотография - это все равно, что футбол по телевизору смотреть, светит, но не греет.
   Пожалуй, все удовлетворены! Белые пятна культурной программы закрашены нужными цветами, деньги пропиты, либо потрачены женщинами.
  

* * *

   Сегодня, по всему, необычный день - будем пить водку, вместо коньяка и варить суп Шорпо. Не то что бы деньги у нас кончились, просто Олег не пьет коньяка, аристократ несчастный, а без него мы с Юрой суп не сварим. Суп, это так, средство для общения, нужно же чего-то делать пока мы три бутылки выпьем. Ровно столько нужно при расставании, что бы оставить необходимый след в памяти и расстаться друзьями. И не важно, что мы больше никогда уже не встретимся. (Он нам понравился, и мы ему тоже.) Итак, рецепт:
   Первое, что нужно сделать обязательно, так это отправить женщин на пляж. С ними ничего путного и съедобного не получится. Мало того, что они не пьют водку, так они еще абсолютно не умеют готовить. (Праздничные салаты не в счет). Затем нужно выпить по сто грамм, развести костер, поставить на него чугунный жбан с водой и закинуть туда бараньи кости, которые остались у нас после шашлыков. Потом необходимо выпить еще по чуть-чуть и идти на рынок за специями.
   В отличие от нашей пресной кухни любое восточное или закавказское блюдо обильно снабжается всевозможными приправами. Совсем необязательно такими, от которых потом сводит язык и перехватывает дыхание после первой же съеденной ложки, и отпадает желание питаться.
   Я вообще то плохо помню рецепт, но три принципиальные вещи, я, пожалуй, запомнил. В булькающем, кипящем жбане, после того как сварились кости, мы с Олегом поочередно утопили килограмм помидоров, килограмм лука и четыре столовых ложки кинзы.
   Лаврушка, укроп, красный и черный перец, это уже как бы, само собой разумеется, за двадцать минут до готовности. Которая никак у нас, однако, не наступала. То под жбаном костер затухал, то мы доливали в него выкипевшую воду, но только шурпу эту мы варили до заката. Картошку туда мы наверно тоже добавляли, по вкусу. Но как бы я не был пьян, я раскрыл для себя секрет восточной кухни.
   Самое главное - это все-таки кинза. Это она является тем наркотическим веществом, с помощью которого манты легко положат на лопатки любые наши пельмени.
   Ихняя повседневная еда, похожа на нашу закуску, которую мы видим только по большим праздникам. Ежедневно пили мы, в том числе и поэтому.
   Но вернемся непосредственно к рецепту. ... Нет, без выпивки в этом деле точно ничего не получится, т.к. не будет выдержан нужный температурный режим. Курдючное сало, кислые яблоки ... это все ерунда, главное, повару душу нужно правильно вложить.
   Слово за слово, мы рассказали Олегу, что случилось в Бишкеке. Оказалось, что у ментов на автовокзале это обычная практика. Потрошение чемоданов и обирание приезжих, это никакой и не грабеж вовсе, а так, безобидный сбор пожертвований в пользу голодающих милиционеров. Это им все равно, что дышать воздухом и собирать цветочки на лужайке. А нас можно сказать просто-напросто простили.
   После первой бутылки я даже начал склоняться к мысли, что и Лариса тут то же ни причем. А если это так, то мы поступили с ней просто не красиво.
   Дальше Олег рассказывал, как и где нам устроиться в Бишкеке, как доехать до рынка Дордой, и в каких женских местах прятать деньги.
   -Главная опасность, - учил Олег, - исходит от карманников и милиционеров. По рынку нужно ходить змейкой, что б каждый последующий смотрел за карманами предыдущего, а в карманах последнего ничего не должно быть. Но если карманники лишат вас прав на наличность в честном поединке, так сказать, без нанесения морального вреда, то эти соловьи-разбойники просто заберут все, что найдут, на ваших же глазах.
   Когда наши пляжные женщины пришли с озера, суп был почти готов, костер затух, а наш разговор клонился уже к теме о том, что же все-таки вокруг чего вертится, солнце вокруг земли или наоборот.
   - Никому нельзя верить! - говорил Олег, - ни жене, ни президенту, ни богу, ни тем более звездочету. Ни кому!
   - Не-е! Без веры жить нельзя. Мы вот ... уже вторую неделю... в бога верим. И он нас хранит.... Пока!
  

* * *

  
   Позади соломенная шляпа, солнечные очки и прочая курортная атрибутика. Певица Земфира разрывающая пляжный, горячий воздух. Все это было вчера и раньше.
   Пять утра. Солнце где-то еще по ту сторону гор, напрасно жгет свою энергию, а мы сидим на чемоданах и ждем такси, с которым договорились на четыре. Девчонки нервничают и посылают меня каждые пять минут за ворота, посмотреть. Но я так часто не хожу, темно, да и мне лень ходить. Хотя спешить нам особенно некуда, все равно неприятно. Местным джентльменам далеко до англичан и немцев, но час опоздания даже по киргизским меркам - это уже хамство.
   Этот навозный кирпич говорит, что проспал. Женщины стали совсем, как железо об стекло, и Юра не выдержал. Ушел с Денисом на автовокзал нанимать следующее такси. Олег с Ларисой проснулись и помогают нам упаковывать микроавтобус сумками и баулами.
   Прощаемся! На всякий случай, обнимаемся и берем телефон матери Олега. Мы же теперь не просто постояльцы, и можем по-родственному заехать и навестить ее, если нас угораздит здесь, когда ни будь появиться.
   Заезжаем на автовокзал, забираем недостающих пассажиров, Юру и Дениса и до свидания Чолпон-Ата. Город, где рядом соседствуют комфортабельные, суперсовременные автобусы для дорогих туристов и плотный, нечаянно оставленный, конский навоз.
   У меня легкий чувственный дискомфорт, ведь только я знаю, что предстоит увидеть на автотрассе Чолпон-Ата - Бишкек в ближайшие четыре часа при дневном свете. Мои нервные клетки помнят нечто такое магическое, что тянуло меня сюда все эти годы. Я не знаю, что это за чувство и вряд ли другой кто-то мне это объяснит.
   Когда спустя часа полтора, проехав Рыбачье (западная оконечность озера) микроавтобус начал спуск в Чуйскую долину...
   Нет, я, пожалуй пас, все равно у меня не хватит ума и это наверно не тот случай, когда словами можно передать хотя бы маленькую часть того, что видят глаза. Гигантские пассажирские лайнеры, случайно попав сюда, наверно не смогут привлечь человеческого внимания своим ничтожеством. В розовых лучах азиатского солнца неземная красота этого исполинского мира гипнотизирует человеческую сущность и способна подавить, нажитую на равнине, мелочность и гадкость. Когда-то очень давно древний торговый человек в поисках счастья проложил путь из Китая в Европу, известный нынче как Великий Шелковый Путь
   Энциклопедическая справка:
   Великий Шелковый Путь - изначально это был маршрут из Китая в столицу Римской Империи во 2-м веке до н.э. Его протяженность была примерно 7 тыс. км. Самый ценный товар, импортируемый из Китая, был шелк, что объясняет название этого трансконтинентального маршрута.
   Географическое положение Кыргызстана предопределило его важное место на Великом Шелковом Пути. Во 2-м веке до н.э. предпринималось много попыток преодолеть Тянь-Шанский барьер. Многие считают, что этот отрезок дороги функционировал еще в 4-м веке до н.э. Так или иначе территория и нации древнего Тянь-Шаня находились в самом центре образования этого огромного экономического и культурного явления.
   Первая ветка, Южная, проходила из Термеза через Самарканд до места нынешнего Душанбе, вдоль притока Кызыл-Суу к Алаю, к современному Иркиштаму, далее направление менялось на Кашгар.
   Вторая ветка, Ферганская, вела из Самарканда через Ходжент к Исфаре, Коканд и Ош. Ош был главным промежуточным торговым пунктом, откуда караваны шли дальше на Кашгар через перевал Торугарт.
   Третья ветка, Северная, проходила от Замин Рабата до Ташкента, Чимкента, Джамбула, Кара-Балты. Отсюда караваны шли к Боомскому каньону на Иссык-Куль и далее в Китай через Сан-Ташский перевал
   Караваны шли медленно. Если день был хороший, проходили 50 км, если плохой - 25 км. Караваны были разные, иногда до 10 000 верблюдов. Вдоль караванного маршрута через определенные интервалы стояли караван-сараи. Караванное движение способствовало переходу к оседлому образу жизни, развитию скотоводства. Так было в Таласе, Чуйской долине, на Иссык-Куле, в Центральном Тянь-Шане. Таким образом, благодаря тому, что в Кыргызстане проходили три ветки Великого Шелкового Пути, Средневековый Кыргызстан стал одним из культурных центров древних тюркских народов.
  
   Мы в Боомском каньоне и это третья ветка.
   Мне кажется, что он едет слишком быстро. Будь я за рулем этого дилижанса, то не делал бы такие ставки на тормоза и улыбку фортуны. По пути вниз, к городу Бишкек, асфальтовая дорога имеет достаточно крутых поворотов, где у этого автомобиля при неожиданном встречном появлении такого же засранца как этот, есть три варианта ДТП. Кювет пятидесятиметровой высоты я, пожалуй, предпочел бы перед, твердым горным уступом, и классическим лобовым столкновением. По крайней мере, есть шансы на продолжение жизни и можно на некоторое время почувствовать себя птицей. Там внизу, горная река Чу и пока мы не выберемся на равнину, ей с нами по пути. Где то рядом, но все время над нами железнодорожное полотно и есть вероятность увидеть встречный поезд Бишкек-Рыбачье.
   На земном шаре не так много мест, где железная дорога проложена, скажем так, не совсем удобно для пассажиров. Поезд едет очень медленно, а выйти покурить из него, можно только в пропасть. Вы видели, когда ни будь поезд, идущий по вертикальной скале - отвесу из красно-коричневых пород. Вряд ли! А я видел! И даже ехал на нем. При этом я не тужился чего-либо запомнить. Оно само.... Иначе чего бы я сюда снова притащился, спустя двадцать лет.
  

* * *

  
   Пора созерцаний заканчивается. Я стою над бетонным очком платного туалета (1 сом или 2 цента, как будет угодно) местечка Холодные ключи.
   Жгучий запах мочи из этого каменного чудища живо вернул меня на двадцать лет назад.
   Видит бог, я уже так стоял когда-то здесь, и делал то же самое. От прилива сентиментальности я даже заговорил с водителем. (Юра очень слабо напоминал мне киргиза, хотя для кого как. Пара киргизских малышей отчетливо признавали в нем отца. Один из них даже убежал от матери, а второй совсем маленький приполз как-то на пляже прямо к Юриной голове и подозрительно уставился. Говорить, вероятно, не мог, но глаза были очень выразительные.)
   Мы немного отвлеклись. Естественно с водителем я разговаривал не о детях, и даже не о женщинах. Ат-Баши, Торугарт, Арпа, Мустыр для него, как и для меня не были пустым звуком.
   Наташка, посетив эту каменную святыню, еле отошла от приступа тошноты. Она ни когда меня не понимала.
  
  
  
  
   Бишкек. Гостиница Семетей. Рынок Дордой.
  
   На этот раз Бишкек встретил нас не столь агрессивно. И можно даже сказать, ласково. Наверное, потому, что мы заехали в город, с черного входа, минуя автовокзал, прямо к войсковой гостинице Семетей. А наличие настоящих трехместных двухкомнатных люксов за десять долларов после Олеговых халуп поначалу даже напугало.
   -Ну не может быть столько везения за один раз, - нежно предупредил внутренний голос, - ментам не попались, в каньон не свалились, доехали быстро и без приключений, и в рай почти бесплатно устроились. Так не бывает.
   -А! Пошел ты!
   Покидав шмотки прямо на пол, посередине купленных на сутки генеральских апартаментов, мы с Наташкой плюхнулись на двуспальный аэродром. Эх, что-то сегодня ночью будет. Это вам не перья из головы после секса выковыривать. Это вам не железными койками на всю Чолпон-Ату скрипеть, отдыхающих пугать.
   Ковры, паркет, кожаный диван...зеркало на потолке. Я представляю, что тут генералы в командировках с горничными вытворяют.
  

* * *

   Сложное это дело, по рынку Дордой в раскаленный полдень ходить. На голове, кроме шляпы, темные очки на четыре глаза нужно иметь. Один смотрит за карманами, второй за ментами, оставшиеся два сделки делают. Ну, ни дать, ни взять, чекисты. А что делать? А кому сейчас легко? Но, тем не менее, оттуда мы вышли без материальных потерь, и на этот раз ни кто не лишал нас права тратить наши денежки. Если не считать денег отданных за настоящий китайский фарфор, деньги мы потратили достаточно бестолково. Но все лучше, чем просто так их отдавать. Средневзвешенный показатель цена-качество здесь конечно более приемлем, чем на рынке в Сыктывкаре, но не более, чем в Лужниках.
  

Абрикосовый поезд. (Поезд беспризорник.)

   Я, конечно, мог бы наврать с три короба и рассказать о том, какие все-таки классные поезда ездят по киргизской железной дороге.
   Увы, ничего хорошего про поезда киргизской железной дороги я не скажу. Эту главу, пожалуй, можно даже опустить. Но дело в том, что она последняя.
  
  
   Я думал, зайдя в купе поезда ®205 Бишкек-Свердловск, смогу, наконец, расслабиться. Наивный.
   Мне, почему-то казалось, что кроме чужих абрикосов в нем вообще то должны ехать еще и мы. Зря, на самом деле это не так, и свято место пусто не бывает. Купе так набито абрикосами, что нельзя даже войти. Уточнив, в свое ли купе мы зашли, я выдохнул:
  -- Ни х... себе! - и забыв про дворянские привычки начал методично вышвыривать непрошеные абрикосы.
   Юра то же начал разбирать фруктовый склад из своего купе.
   Поезд тронулся.
   Чем плохи в данном случае абрикосы, так это тем, что их никуда нельзя послать, и они не скажут, почему у них нет билета, и на какой станции им выходить. Это, пожалуй, единственный случай, когда я поддерживаю Наташу и Ирину в их тотальном нежелании мириться с действительностью.
  
   -Братан! Обожди, может договоримся? - в проходе, расставив ноги, стоял маленький человек. Поверх красной футболки, на нем была кожаная безрукавка, что придавало этому дитю гор совершенно бандитский вид.
   Я думаю, первый же фофан, приложенный к его голове, привел бы к черепно-мозговой травме, но мы находились на его территории, и я ограничился словами.
   -Щас подожди, только на стоп-кран нажму! Будешь потом свои помидоры в тамбуре собирать.
   Еще пара, тройка нелицеприятных, можно даже сказать нецензурных реплик о том, кто больше заплатил, и на чьей голове удобней ехать этим персикам до российской границы и враг временно отступил. Абрикосы перекочевали к более лояльным и терпеливым пассажирам.
   Гадкое состояние, однако, не мешает мне напоследок глядеть в открытое окно движущегося по Чуйской долине поезда. Дорога часа два будет идти параллельно горам и ни что не может нарушить визуальный контакт.
   Нужно уцепиться взглядом за сизые силуэты и напитаться, наполниться непонятной энергией, сквозь дымку разделяющих нас километров. Этим великанам тесно под небом, и они аккуратно дырявят его, нанизывая на снежные вершины серые, сердитые тучи.
   Я не удивлюсь, если будут, какие то разборки, так как мы нарушили привычный расклад. Этот дурак в красной футболке (по всему смотрящий вагона), косится на меня и мешает медитировать. Его сильно чем-то распирает, а я это чувствую.
   Ну, дай с Тянь-Шанем попрощаться по-человечески, потом будешь надувать ноздри, сколько хочешь. Ты же продашь свои, помидоры и вернешься сюда обратно.
   А я! А я когда еще сюда приеду?
   Дедушка Тянь-Шань! Ты величественно безмолвный. Я знаю, ты не собираешься со мной разговаривать, потому что я сейчас злой. Но я не виноват. И ты то же. Какое тебе дело до нас, жалких и бесполезных букашек. Знай только, что, единожды увидев тебя, маленький человек уже не в состоянии забыться. И всю свою маленькую жизнь неведомая сила будет стремиться вернуть его сюда, что бы залезть, забраться, что бы потоптаться по твоей могучей спине и потрогать небо.
   Люди рождаются, живут и умирают. Приходят и уходят гении. Начинаются и заканчиваются мировые войны. Проплывают эпохи. Но поверь, тебе ни чего не угрожает...
   Он не уплывает медленно за горизонт, а просто тает в дымке казахской степи, ни чуть не теряя своих размеров, и наплевав на все геометрические законы.
  
   Я заканчиваю свою молитву, кажется, меня зовут. Абрикосовые пацаны ни как не угомонятся и вместо фруктов усадили в наше купе, какую то старуху, общим объемом ни как не меньше двухсот литров.
   После десяти минут мирной беседы с ней я и сам уже начинаю верить, в то, что в международных поездах дальнего следования бывают общие вагоны, и что наш купейный вагон именно такой.
   И тут, в разговор вклинилась моя маленькая Наташка, обложив эту даму, таким образом, что та, осыпая проклятиями нас и наше, и без того слабенькое здоровье, проследовала вслед за абрикосами.
   Этот урок мы уже проходили по дороге сюда. Проводник привел тогда посидеть свою родную сестру, до ближайшей станции. На пол часа, сказал, а проспала она, без малого двенадцать, даже не поправив после себя постель. Юра, как истинный джентльмен, все это время ехал стоя.
   Если сказать, что Ирина удивилась, увидев утром в Юриной постели постороннюю женщину, значит слицемерить конечно. Такие жертвы в пользу жены в обозримом прошлом Юра давно не делал.
   Эта двухсотлитровая женщина была не меньше, чем мать. Наташка, мгновенно просчитав, чья очередь нынче спать на этой могучей груди, если сохранять человеческое лицо, превратилась в настоящего черта.
   Не знаю уж, сколько ехало зайцев в плацкартных вагонах, но в нашем, было не меньше пятнадцати. Их легко пересчитать ночью. Пол каждого купе вмещает не более одного сверхнормативного пассажира, (купе не закрываются по причине невыносимой духоты), итого девять. Плюс восемь паровозиком, прямо на нейтральном полу, в коридоре. Семнадцать получается.
   - Где был проводник все это время? - спросите вы.
   А шут его знает? Не знаю. Отвечу я. Я и сам хотел бы это знать. Их там штук пять ехало, и все с удостоверениями. Кто из них более настоящий, не знали даже они сами.
   - Где были ревизоры, погранцы, таможня, транспортная милиция? - спросите вы.
   Как где? Документы проверяли! Все по честному. Поезд, как положено, по два-три часа на каждой границе стоял. Но, черт побери, родственники, как ни в чем не бывало, ехали дальше.
  
   Какие то там пустяки, как-то уборка, чистое белье, ровные матрасы и свободно открывающиеся двери. Все это плод вашей неуемной фантазии, и ничего этого, конечно, не должно быть в поезде N205 Бишкек - Свердловск.
   Если вы, почему-то решите, что едете на пассажирском поезде, то психологически вам будет очень сложно. Но если же представите, что езда на нем, есть борьба со стихией, и передвижение на пороховой бочке по минному полю, то вам сразу полегчает. Ибо вы знаете, что борьба со стихией дело неблагодарное, и что так или иначе вы останетесь живы.
  

* * *

   Ко всему можно привыкнуть. Человека можно не поить, не кормить. Можно не давать ему денег. Но не давать ходить в туалет нельзя, тем более в замкнутом пространстве. Даже очень выдержанные, начинают нервничать и терять самообладание. То, что эта проблема существует, знают даже в местах заключения.
   В нашем вагоне в туалетном отсеке ехал жбан с абрикосами, и до поры до времени пропускная способность второго туалета удерживала джина (в лице Юры) в бутылке. Простояв полчаса в очереди спокойно можно было по блату запустить и всех своих попутчиков. Но на утро следующего дня, в час пик возле туалета случилась настоящая пробка. Весь вагон, вместе с зайцами выстроился в очередь, для получения неслыханного удовольствия.
   Неблагодарное это занятие, скажу я вам, таскаться за Юрой, как пятачок, по поезду и искать начальника. Мне, почему-то казалось, что я выйду из себя раньше Юры. А сейчас я еще не проснулся, и как следует, матюгаться даже не могу. Но все же, когда мы дошли до последнего вагона, куда начальник еще не пришел, а из предыдущего уже вышел. Я понял: Юру, а вместе с ним и меня, водят за нос. Найти начальника, как и расписание, практически не возможно. Но у нас нет выбора, и если мы не притащим в свой вагон, хоть кого ни будь, то нам наверно перекроют и второй туалет.
   -А тэбэ зачэм?
   -На стоп-кран хочу нажать!
   -Зачэм?
   -В степь хочу!
   -Ну, я начальник.
   Мы нашли для него все необходимые аргументы. Юра свои, я свои. К перспективе международного скандала, который Юра пообещал ему в столице Казахстана, я пообещал ему не молчать на российско-казахской границе. В общем, попетушились немного.
   Настоящий это был начальник или нет, но только это был впечатлительный человек, и через час к нам в купе абрикосовые братаны уже заглядывали, как в комнату милиции. Жбан с абрикосами слез с очка и перекочевал в тамбур, и местами даже была сделана влажная уборка. Географическая точка, в которой находился поезд, лежала, где-то в центре бескрайнего Казахстана, но власть в вагоне перешла уже в наши руки, и ехать стало не интересно.
   Кто развел этот караван-сарай, я не знаю, но только люди к этому уже привыкли и в глазах остальных пассажиров мы с Юрой выглядели бестолковыми Дон-Кихотами.
  

* * *

   Какая там индустрия туризма. Нужно обладать отчаянным оптимизмом, что бы надеяться, что на этом вот поезде Киргизия привезет к себе экономическое чудо.
   Эх! Не в те руки озеро досталось! - сокрушался таксист, подвозивший нас до вокзала в Бишкеке.
   Посещение департамента развития туризма в Чолпон-Ате представляло жалкое зрелище. Комната 1.5 1.5, женщина, плюс факс. Ни тебе компьютера, ни тем более интернета.
   Развитие туризма похоже тут в самом зародыше, и это только на руку любителям одновременно экзотического и сравнительно не дорогого активного отдыха. Это настоящая Мекка для всякого рода экстремалов, альпинистов, рафтингистов и каякеров из стран бывшего СССР. Эта Земля уже давно освоена этими, не от мира сего. Они живут вне мирской суеты, политики, и какой ни будь там дефолт, может вполне застать их на пике Хан-Тенгри или под катамараном на одном из слабо проходимых участков реки ЧУ в Боомском ущелье. Кастрюльки, кабачки и помидоры ... это не те категории, которые волнуют их воображение.
   Но как же ничтожно мало этих людей, что бы делать на них ставку.
  

* * *

   P.S. Прошло полгода и за это время в мире произошло много чего интересного. Говорят, что он изменился.
   Рухнули небоскребы на Манхэттене. В Афганистане сменилась политическая система. Террорист номер один Усама Бен Ладен, в песчаных сопках Тора-Боры играет в кошки-мышки с американскими КОМАНДОС.
   А в аэропорту Манас, всего в тридцати пяти километрах от Бишкека в спешном порядке создается военно-воздушная база США
  
   Из материалов свежей киргизской прессы:
  
   ... в "Манасе" разместились уже пять крупных транспортных самолетов американских ВВС и несколько сотен военнослужащих США. По имеющейся информации, американцы намерены создать полноценную военно-воздушную базу и в планах Пентагона разместить до 40 военных самолетов. Для этого Кыргызстан предоставил часть взлетно-посадочных полос, пустующие ангары с необходимой территорией. Естественно, США берут на себя содержание данной военной базы. Ориентировочный срок аренды назван полтора года. Пока известно, что за каждый взлет и посадку самолетов ВВС США в кыргызскую казну будет поступать по $7 тыс.
   Предполагается, что ежедневно из аэропорта будут совершаться от 10 до 30 вылетов американских самолетов, участвующих в контртеррористической операции против Афганистана.
  
   Американские архангелы в генеральских погонах, поводив шаловливым пальчиком по истомившемуся телу Центральной Азии, решили, ЗДЕСЬ им будут, пожалуй, рады.
   - О! Да! Мы готовы! - нежно ответили азиатские республики, - Не хотим больше бесплатно!
   Еще полгода назад такая халява киргизским руководителям не могла присниться даже в самом дурном сне. Совсем уже было вплотную, туризмом занялись в республике. Год туризма, можно даже сказать, объявили.
   А теперь можно снова в носу поковыряться и сладострастно повздрагивать при очередном взлете Боинга. Глядишь, а там и смена стратегического партнера не за горами...
   - Еще! Еще! - уже слышится из узбекской спальни, не на шутку возбуждая соседок по бывшей коммунальной квартире.
   Какой там, на фиг туризм. Хлопотно это.
   Жизнь слишком быстро ставит на голову, то, что еще вчера было на ногах...
  
  
  

Важные практические приложения:

   Список некоторых ключевых цен на июль 2001 г. в Чолпон-Ате.
  
   Магазин Пляж
   Пиво Балтика N3 22 р. 28 р.
   Местное 12.5 р. 19 р.
   Баранина 50-75 р. за кг в зависимости от части тела
   Бутылка хорошей водки Цена та же
   Бутылка хорошего местного коньяка 125 р.
   Лепешка большая 3 р.
   Абрикосы 8 р. за кило.
   Виноград 12 р. за кило.
   Остальные фрукты Значительно дороже
   Стакан кумыса 3 р.
   Такси по городу Как у нас в автобусе.
   Автобус Бишкек-Чолпон-Ата 67 руб. за человека (250 км)
   Микроавтобус (8 м) обратного напрвления 800 руб. за всех (в режиме такси)
  
   За рубль в Бишкеке давали полтора сома, а в Чолпон-Ате 1,4 сома
Оценка: 4.39*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"