Начало февраля. Я еду в Москву всего на 10 дней.К любимой женщине, которую должен разлюбить. Я не боюсь этой встречи. Но, не встретив ее, я не смогу этого сделать.
" Если ты хочешь сохранить душевное равновесие, постарайся избегать тех мест, где ты был когда-то счастлив..." "Вечер в Византии".
Эта фраза все чаще приходит мне на ум, с тех пор как я уехал. Но я вернусь, навсегда вернусь, на костылях, на брюхе, приползу. Весь измазанный в дерьме.
Когда?
Вчера.
Родина. Я русский человек. И больше ничего.
Автобус подъезжает к ОХара. В голову лезет очередная цитата.
"Нет большего мучения на свете, чем вспоминать былого счастья быт в дни бедствия". Данте. "Божественная комедия".
Когда я только окончил институт, делать было нечего, взялся за изучение сразу пяти языков. Английский, который я учил с 8 лет, был, несмотря на результативные поиски дешевой халтуры и кучи мелких переводов вплоть до инструкции по пользованию банной шайкой, в то время еще мертвым языком для меня.
Хотелось большого, долговременного, со Знаком Качества. Рассказы всеми любимого Андроникова о Соллертинском, живо владеющим 36 языками, подтолкнули меня на подвиг.
Японского хватило на 10 уроков. Первый учебник катаканы, а их всего было три, выпал у меня из рук на 15 минуте второго тайма, когда Блохин " заховал под бревно" второй гол Спартаку, и отец, горячий поклонник оного, крякнул, выругался про себя и пошел на кухню, ставить чайник. Все эти пынь, мынь, дынь были не для меня.
Итальянский,французский, испанский и, похожий на него по фонетике, шипящий португальский, как любили то время говаривать в народе, зажгли неугасимый огонь в моем слабо тронутом жизненным опытом мозге. Меня хватило на год с гаком. В этой групповухе нельзя было сачкануть. И результат получился на довольно приличный трояк на уровне общеобразовательной школы.
Проверил билет. Пошел наверх. Встал в очередь за посадочным талоном.
Впереди стояла девушка в моем вкусе - стройная, невысокая, но длинноногая. Темно-коричневая полудубленка с белоснежным воротником, джинсы, каблучищи сантиметров 10, плотные темно-русые волосы, стянутые резинкой в довольно длинный лошадиный хвост.
Наша!
" А я милую узнаю по походке".
Появилось желание закадрить, чтобы не вести нудный 12 часовой разговор с какой-нибудь бабусей о горчичниках и клизмах.
Из сумочки на плече выглядывала пачка Мальборо.
Вот и повод. Тогда еще можно было курить в заднем отсеке.
" Девушка, вам нужен посадочный талон в последний отсек - вы, я вижу, курилка, как и я".
Изящный поворот головы.
Милая улыбка.
И у меня появляется уверенность в том, что я на верном пути.
Очередь очень короткая.
"Девушка,- говорю я сотруднице аэропорта - нам бы два билета в третий салон на места для курящих"
Оформляет. Протягивает их мне.
"Вот вам два места у окна"
"Видите, дорогая, как стала заботиться русская авиация о нуждах своих граждан в постсоветское время".
Это уже к хвосту.
"Вот, пожалуйста, ваш билет, на то место, которое вы и хотели",- протягиваю билет своей потенциальной соседке.
На меня смотрят внимательный женские глаза.
Тихое "Спасибо" означает, что первый этап операции "Захват" прошел успешно.
Очень симпатичная. Припухлые губы. Голубые, бездонные как небо, глаза, одновременно лукавые и внимательные. Чуть оттопыренные как у красивой кобылы ноздри. Строгое тонкое лицо. И все остальное, включая пронизывающий насквозь взгляд - наше фирменное, российское.
Для начала не плохо.
Посадка. Правый ряд.
Расшаркиваюсь и пропускаю ее к окну.
Глаза видят все, что хотят видеть. Детский не больше 42. Какие линии! Почему я ни Крузенштерн. Сейчас бы плыть и плыть. А тут всего 12часов с пересадкой в Нью-Иорке. Ладно, и на том спасибо.
Впереди тяжелый разговор с Анной.
Первые касания рук.
Странно, а она их не отдергивает.
Улыбка полукокетливая и какая-то ... Это надо видеть.
Ее бедро.
Не отводит, но и не прижимается. Только дыхание более глубокое. По-моему она голодная, по-женски голодная.
Неужели и второй этап успешен.
Вот Анна меня выгонит, а она меня выгонит - будет кем заняться.
Иду на абордаж.
Протягиваю руку, показывая на закат.
Касание ее груди. Мое бедро уже давит. Она не отодвигается. Она меня чувствует. Она рядом. Голодная молодая женщина или эгоистичная б...ь?
Самолет заваливает на посадку. Свист дросселей и противное давление в ушах.
Приближаемся к земле. Довольно сильный удар при приземлении. Самолет немного виртануло. Визг тормозов, более сильный, чем обычно.
Что-то не так.
До следующего рейса на Москву около полутора часов.
Маша, она назвала себя так, идет рядом. Проходим в дьюти фри. Беру пару Абсолюта, пару любимой Метаксы. Встречаем Сергея Хрущева. Постарел.
Направляемся к воротам вылета.
Толпа народу.
По техническим причинам рейс переносится на завтра, ориентировочно после 16:00. Самолет замены уже вылетел. Через полчаса подадут автобусы, и все поедут в гостиницу.
Вашу мать! Разговор с Анной откладывался на целые сутки.
Получили багаж. Помог Маше донести ее веши до автобуса.
Влезли.
Встали у окна.
Ее лицо было в 20 сантиметрах от моего. Автобус тряхнуло на скользкой дороге. Я подхватил Машу за талию, чтобы она не упала. Чуть пододвинул к себе. Она шла навстречу, не сопротивляясь и не отталкивая меня.
Я был прав.
Голодная, молодая, красивая, женщина.
Приехали в Рамаду, громадную как скала, гостиницу. Вылезли, прошли в холл. Встали в очередь за ключами.
" Машенька, - сказал я, - давайте возьмем соседние номера. А я вам завтра с багажом помогу".
Она не возражала.
Добрались до четвертого этажа. 411 и 412 номера. Двери по диагонали напротив. Поздно около 10. До обещанного ужина еще час.
Я сказал ей, что зайду, и мы вместе пойдем на ужин. Она согласилась, и мы скрылись в своих номерах.
Я ходил по номеру и курил. Бог любит троицу. Привык все дела начинать после трех сигарет.
Прошло 40 минут.
Ну, пора идти на кобеляж.
Быстро побрился. Вычистил пастой оскал.
Вспомнил, что забыл про самое главное. Залез под душ. Совершил ритуал омовения. В номере и, вообще, в гостинице топили как в сауне.
Через час опять буду смердеть, как бабуин.
Вспомнил старый одесский анекдот из цикла - "Жора...
Жора, перестань топить, а то клиент потеет и соскальзывает.
Быстро обтерся.
Ну и рожа ничего.
Вышел.
Опаздываю на 10 мин.
Блин. Да сейчас на нее все эти шакалы налетят.
Осторожно постучал в дверь Машиного номера. Дверь открыласьПросто от прикосновения.
Она стояла спиной, смотрела в окно. Повернулась.
И я понял, что она потратила на меня времени гораздо больше, чем я на нее.
Распущенные, аккуратно причесанные волосы почти до плеч. Голубенькая, пастельных тонов, в обтяжку, короткая кофточка. Светло-серая совсем короткая юбка. Голые загорелые ноги. Черный босоножки на высоченном каблуке. Минимум краски. Только глаза, превратившиеся в фонари. Чистые, ненакрашеные ногти на руках и ногах.
Это был магнит..... И она знала это.
"Машенька, вас без колгот не пустят".
"Пустят. Я только что оттуда. У нас есть еще минут десять. Кстати, искала вас там. Думала, что вы про меня забыли..."
Каприз?....Упрек?.....
Нет. Это было НАЧАЛО!
Надо было успокоится. Выкурили по сигарете.
Ни пепельницы, ни стаканов. Полупустой графин с водой, в которой квакали лягушки. Номера давно стояли пустыми. Взял у нее бычок и вместе со своим бросил в унитаз.
Вышли.
Взял ее под руку. Спустились в холл и прошли в ресторан.
Шведский стол с обилием салатов, немного китайской курочки во всех видах, напитки.
Перекусили.
Маша набрала большой пластиковый стакан нарезанных фруктов.
Чуть правее бар, напоминающий римский Колизей. Первый круг - общая круговая скамейка с небольшими разрезами для прохода. Потом стойка, сплошная, круговая около метра шириной. Потом такая же круглая, ниже на полметра и круглая площадка со столом в центре, по которой сновали две официантки средних лет.
Вместимость - человек на 40.
У кого ума хватило - не знаю, но соотношение высот было такое, что официантки могли видеть прямо перед своим носом все, что делается с руками и ногами куряще-пьющей братии.
Когда я сообразил, было уже поздно.
"Но об этом потом", - как любил говаривать Штирлиц радистке Кэт.
"Машенька, что будем пить?"
Она молча перелезла через сидение, показав мне то, что я должен был увидеть в тот момент. Ровно столько, и не на миллиметр больше. Она проверяла, достоин ли я ее?
.
Перехватила мои взгляд. Наши глаза встретились в очередной раз.
По движению моих скул и величине зрачков она вынесла приговор: "Достоин!"
Было тесно. Все, кто летел вместе, мог пить и еще не допил, были с нами.
Маша сидела слева. Мы были зажаты и плотно прижаты друг к другу.
"Машенька, как насчет "на ты"?
"В таком случае заказывай",- ответила она.
"Что"
"Только водку"
" А плохо не будет?"
"Не будет.... Ты потом сам увидишь..., медленно сказала она, поворачивая голову.
Это было сказано для меня.
Фраза пронеслась через всю вселенную и вернулась ко мне, только для того, чтобы у меня было время ее почувствовать. ЕЕ почувствовать.
Она готовила меня к себе.
Точеный женский профиль в полумраке. Блоковская Незнакомка.
Скоро я должен был узнать ее, целиком. Такой, какая она есть.
Разговорились.
Аспирантка Чикагского университета. Тоже бизнес. Летела к маме с папой через Москву. Единственный ребенок. Три языка. Английский, французский и испанский. Московский Университет.
Ее немного несло.
Меня тоже.
Не замужем. Не судимая. Детей нет. Через год, два - хорошее место в престижной московской фирме.
Мужчины?
Последний раз отдыхала в Канкуне на Рождество. Американский стандарт. Первый и последний раз.
"Полтора месяца", - быстро сосчитал я. Голодная... Ну, голодная же.....
"Еще по рюмочке?"
"Только по одной. Мы лучше с собой в номер возьмем, хорошо?"Она не ждала ответа. Она просто посмотрела мне в глаза.
Ее маленькая рука, уже долго покоившаяся в моей, перевернула мою ладонь и положила эту ладонь на голую кожу чуть выше ее колена.