Громада замка, куда мы приехали отдохнуть, возвышалась мрачным монолитом над неприветливым сентябрьским небом Франции. Замок принадлежал какому-то очередному родственнику, который лежал в семейном склепе уже несколько веков и выходил попугать крестьян только в полнолуние. Го с нами не поехал, предпочитая безликую общагу Сорбоны затхлым залам старинного замка. Татка выбрала яхту и молодого инструктора по дайвингу где-то на Карибах. Так что поехали мы малочисленной компанией: Бабуля, дядя До, Дед, я и Е-Лка со спящим Шмулем - бедняга давно уже никуда не выезжал. Нас встретил, приветливо клацающий вставной челюстью и щелкающий суставами, высохший дворецкий образца тысяча восемьсот дремучего года. Костюм его был в избытке пересыпан нафталином, от которого Дед периодически чихал и матерился на неизвестном нам языке. В замке была замечательная библиотека, где я проводил все свое свободное время. Тысячи старинных фолиантов в потрескавшихся от времени кожаных обложках с серебряными застежками заставляли трепетать мое измученное современными авторами сердце. Я даже увлекся Плутархом и пропустил завтрак. Пришлось заказывать пиццу, которую привез опасливо косящийся на замок, посыльный. -Чем вы так встревожены, милейший? - спросил я его, давая мальчишке щедрые чаевые. - Вы что, не в курсе о Срантельвийском призраке? -испугано спросил он.
-Нет... Что еще за хрень такая?-
-Говорят, прежний граф, застал свою жену с учителем верховой езды...-
-Знакомая тема. И что сделал граф?-
-Замуровал обоих в центральной башне. И теперь призрак жены его по ночам бродит по замку, ищет графа, чтобы отомстить.-
- И всего-то...Так что ему мстить...Он же помер давно...-
-А вот и нет. Говорят, что он жив и до сих пор прячется где-то в замке. Там полно потайных комнат и всевозможных тайных ходов.-
-Я не боюсь приведений. Помню, с одним как-то всю ночь напролет играли в карты. Милейший был призрак. Проиграл мне тысячу золотых и честно указал место, где их закопал полтораста лет назад.- Мальчишка испуганно зыркнул на меня, впрыгнул на мотороллер и рванул в сторону близлежащего городка. Я пожал плечами, взял пиццу и пошел к себе.
Ночь выдалась на диво безоблачная. Светила полная луна, в кронах деревьев пищали летучие мыши. Мимо прошел, гремя цепями, вышедший на обязательную прогулку из склепа усопший пару веков назад родственник. Мы раскланялись, и он побрел, тихо матерясь в деревню. Я вошел в свою комнату. Ветер танцевал с напоминающим платье невесты, тюлем занавесей. Пахло сыростью и могилой. Далекие часы пробили полночь. Спать не хотелось. В ожидании прихода Срантельвийского приведения я лег поверх покрывала. Ровно в половину второго, дверь зловеще скрипнула, и в комнату вплыло что-то белое. За окном пронзительно закричала неведомая птица. Холодные руки обвили мою шею, и я почувствовал аромат лаванды. Лишенный жизни поцелуй коснулся моих горячих губ. Это у Татки кончились деньги на инструктора, и она решила вернуться к ранимому мужу. Обломала весь кайф, зараза. Я-то ждал Элеонору - дух замурованной графини. Славно бы повеселились, если бы не Татка. Я горестно вздохнул, в стиле джазовой импровизации, по-быстрому исполнил супружеский долг и сомкнул глаза. В три часа меня разбудило легкое касание, должно быть Элеонора все же пришла. С трудом я поднял веки. Рядом затравленно озирался какой-то мужик. - Слышь, родственник! Спаси, а? Может, договоришься с Элей? Житья ж никакого нет.- громким шепотом прошипел поблекший от времени и переживаний граф.
-Ладно, лезь под кровать. Придумаю что-нибудь.- обреченно я сполз с ложа и сотворил чашечку ароматного экспрессо. Мужик, кряхтя, полез под балдахин. И тут в комнату, наконец, вплыло то самое белое, что я изначально ждал. - Здорово, Гудвин! -
-Тише ты, Татка с курорта раньше времени приперлась. Пойдем.- Мы вышли в сумрачный сад, прошли в увитую виноградной лозой беседку, где я получил долгожданный минет. Закурив сигару, я как добрый самаритянин сообщил Срантельвийскому приведению : -Граф под кроватью. Только не мучай его сильно. Старик сильно сдал. Так, слегонца.- Элеонора плотоядно улыбнулась и, стеная, прошелестела к дому. Я докурил сигару до половины, когда ночную тишину прорезал жуткий крик. "Гудвин! Сволочь! Где ты шляешься!" Это проснулось привидение, на котором я был женат уже 18 лет. Я подумал о том, что старик все-таки был прав, когда замуровал свою половину. Любовь все же страшная штука. Выстрелив сигарой в ночь, и сбив летящего в ночи, перепончатого вампира я со вздохом побрел исполнять вторую часть "марлезонского балета". Семья, судари мои, превыше всего!