Как писали в своё время Ильф с Петровым, "неужели Брокгауз и Эфрон столько лет обманывали человечество?" Это, конечно, преувеличение, но обмануть человечество не так уж и тяжело. Людская толпа легкомысленна, и обмануть её не так уж и тяжело, тем более если этот "обман" - не настоящий обман, уголовно наказуемый, а что-то вроде фокусов ловкости рук в цирке шапито.
А что навело меня на такие грустные мысли? А книга Вирджинии Вулф "К маяку". Что только там не находили, включая Эдипов комплекс младшего Рамси, Джеймса, и переворот патриархальных нравов в Викторианской Англии - просто уши вянут. А всё почему? А потому, что в "Маяке" можно найти всё что можно, было бы только желание. А оно появилось - очень уж обществу англичан в начале 20 века хотелось чего-то нового, непонятного. Ну, им и дали - то кубистический стиль живописи, сиречь кубизм, то вот такой вот "Маяк". Ведь чем отличается "Маяк", от своих современников, канувших в Лету? Тем, что написан женщиной, это раз. Тем, что там "во главе угла" тоже женщины, это два. И тогда-то, для английской буржуазии, этого хватило до крыши! Ведь чем консервативней общество, чем ограниченней в своём кругозоре, тем легче его шокировать. Ведь напиши эта Вулф свой "Маяк" сейчас, кто бы на него внимание обратил? Мало кто, разве что всякие экзальтированные дамы, ведь эта книга о них, (или так хотя бы считается), написанная одной из них (вот это точно, покойница ещё была и с альтернативной ориентацией). А вот в экзальтации миссис Рамси и Лили Бриско я не уверен.
Главная героиня в "Маяке" миссис Рамси, мать восьми детей, верная подруга своего мужа, знаменитого философа, а не Лили Бриско, которая предпочла свою музу семейной жизни, да и в этом-то что экзальтированного? Была бы Лили Бриско мужчиной, её б "шоковой эффект" уменьшился бы раза в два, т. к. старый холостяк - ничего особенного.
И вот тут-то и скрыта "изюминка", сделавшая Вулф такой "скандально-популярной". Во-первых, само-то место действия настоящий Урюпинск, остров Скай из Гебрид. Это, конечно, не Скалькрока из одноимённой работы Кристен Лингред, но место всё равно весьма захолустное. Во-вторых, центр/стержень всей семьи Рамси не отец, а мать, что ещё более подчёркнуто Эдиповым комплексом младшего сына. (Тогда вся Западная Европа сходила с ума от Фрейда, и вот результат.) В-третьих, рядом с семейством Рамси живёт Лили Бриско, которая (как я писал раньше) собирается (или даже собралась) посетить жизнь искусству, и не выйти замуж - в чём преуспела. Это, конечно, не Нора Гельмер Генрика Ибсена, которая аж ушла насовсем от мужа и детей на "вольные хлеба", но тоже кое-что. Но о Гельмерах надо поговорить отдельно, а сейчас вернёмся "К Маяку", который торчит посреди моря как мужской секс-символ в женском.
Какие мы можем сделать выводы? Всё те же. Как только миссис Рамси умерла во второй части книге, появились сбои в семействе Рамси, да и вообще - убивать главного героя на середине произведения. (Даже такой талант как Шекспир кроме как "Юлия Цезаря" с подобными штуками не рисковал.) Шок! Ужас! Ново! Необычно! И все английские буржуа поспешили читать дальше, что случилось?
А случилось то, что и должно было случиться - семейство Рамси стало разваливаться (в третьей части в дом на Скае вернулось лишь трое - отец, Джеймс, и Камилла Рамси, младшие дети), и хэппи-энд тоже получился: дети с отцом помирились, а Лили Бриско написала, точнее дописала, картину-портрет покойной миссис Рамси. Порядок? Да как вам сказать.
С литературной точки зрения хулить "Маяк" не за что. Стиль, может, и подкачал (потоки сознания), ну, так это и так на любителя. А вот смысловая нагрузка ...
Смысл у Вирджинии Вулф заключается в том, что старая семья/ячейка общества просто ушла. Ушла в небытие, как и миссис Рамси, королева Виктория, которая устроила своих деток к Габсбургам, Романовым, и прочим государям. А на смену миссис Рамси, по идее Вирджинии Вулф, пришла Лили Бриско, свободная женщина, которая на голову выше всяких там Чарльзов Тансли. Но так ли это? Что оставит эта Лили Бриско после себя? Только картины, которые ещё надо пристроить, что бабка надвое сказала. Не каждой творческой личности, решившей "Всё - или ничего!" удавалось получить всё (и то только на время). Те, кто получили ничего, вымерли, как динозавры. И если после миссис Рамси остались дети (вроде бы ещё штук 5-6), которые худо-бедно расскажут о бабушке своим детям, то Лили Бриско остаётся только надеяться на успех и собственную музу, что она и демонстрирует только в конце. Так что, в отличие от Вирджинии Вулф мне кажется, что после кончин всех миссис Рамси главный тип женщины - это Кристина Линде работы Генрика Ибсена, женщина, которую то же патриархальное общество выковало в настоящую стерву - хищную, хитрую, и главное - умную. А Лили Бриско (так же, как и Норы Гелмер) вымерли чуть позже миссис Рамси где-то в 1930 годы, когда всем стало не до талантов - лишь бы кишки от голода не сводило. То есть нет, искусство не вымерло, и творческие личности тоже, но Лили Бриско (и Норы Гелмер) не стали доминантным типом новой женщины. Впрочем, "К Маяку" это не относится...
Другие говорят - "К Маяку" является эпосом, современной пародией "Илиады" и "Одиссеи", на манер "Улисса" Джойса. Так, ссора супругов Рамси - это ссора Агамемнона и Ахилла, Чарльз Тэнси - это один из женихов Пенелопы, путь от дома к маяку - это путь от Огигии к Итаке, госпожа Рамси - героиня эпоса, и т.д.
Что ж, притянуть "К Маяку" эпические черты можно. Вообще, эпос "Илиады" с "Одиссеей" давно притягивал к себе внимание писателей, ещё со времён Вергилия. Но...
Дело в том, что сама Вулф писала "К Маяку" как элегию себе и своей семье... но потом её так проняло, что она переделала элегию в эпос. Очень может быть. В таком случае Виргиния Вулф - это и есть Лили Бриско, старая дева-художница, о чьих талантах и возможностях в будущем я уж писал. Что до Ахилла с Агамемноном, то "К Маяку" можно притянуть не только "Илиаду", но и "Войну Лягушек и Мышей" - главное иметь самоуверенность, что это так. Другое дело, что на оригинал такой самопал будет иметь очень-очень отдалённое сходство; такое, что можно увидеть, когда только натолкнёшься. А когда натолкнёшься, то поймёшь, что по-настоящему означает - привязано за уши!
Другое произведение феминзма - это "Клуб первых жён" Оливии Голдсмит. Почему я о ней вспомнил после Ибсена и Вульф? Да потому что героини этой книги - Анна Парадиз, Бренда Кашман и Элиза Аткинсон - наследницы Кристины Линде в той же мере, в какой Лили Бриско наследница Норы Геллер.
Судите сами. Героинь Оливии Голдсмит бросили мужья, причём не только законно, но и финансово. Жёны это им не простили, а навесили в ответ им трюнделей, да так, что мужья вылетели из общества как заряды из пушек. Справедливость восторжествовала? Да, но избирательно.
Главной фишкой жён книги и была та избирательная справедливость - наказать бывших мужей, а не новых жён-разлучниц, плюс бывшего мужа одной из их подруг, который давёл её до самоубийства. Они вот и получили трюнделей. Всё это так. Но вот всё остальное - нет.
В чём, якобы, идея книги Оливии Голдсмит? В том, что мир несправедлив к женщинам, и что надо за равноправие бороться, и что её герои - герои и есть, вон даже святой Михаил здесь отметился, злого дракона, то есть грифона победил, ура-а!
На деле же всё не так. Да, Гил Гриффин и другие мужья - редкое сборище моральных уродов и схожих личностей, которые вряд ли заслуживают доброго слова в их защиту. Но вот их жёны...
Я не буду обсуждать того, что Бренда Кашман перешла в сексуальные меньшинства, хотя бы потому, что на Западе это очень серьёзный вопрос, а женщина, обиженная на мужчин, причём на всех одним скопом, это тоже некто особенная. Отношения Элизы Аткинсон с молодым фотографом/сцениристом тут более показательны - если мужикам можно, то почему нам нельзя?
Тут-то и кроется подвох: ведь мужики-то козлы! А нам нельзя, потому что-мы-то не козы, а трепетные и обделённые жизнью лани! Но если мы ведём себя как мужики, в том числе и спим с хлопцами, которые нам годятся в сыновья, то мы уже не лани, а эти самые козы, которые есть козлы женского рода со всеми прилагающими к этому, а наши жалобы по несправедливости жизнью просто лицемерие (что является почти верным)! И если жизнь действительно несправедлива к таким как ты, то ты должна добиваться справедливость своими методами, а не вражескими, так как иначе окажется, что ты стала такой, как твои враги, и ты проиграешь в моральном смысле - там, где ты вроде бы стремилась выиграть. (А если ты не там стремилась выиграть, то все твои стоны - просто лицемерие, о чём мы и поговорим пониже.)
У Кристины Линде всё же нечто другое. Ведь она, прежде чем пойти на поклон к Норе, побывала и блатной, и портной, и вообще сова-совой. Жизнь её била, пока Нора тихо жирела (вспомним споры о конфетах-макарунах и о Нориной фигуре), так что её отношение к Норе и её семье пускай и нехорошее, но всё же ближе к классовой ненависти, чем к моральным тонкостям. В "Кукольном доме" Кристина губит счастье Норы как раз для того, чтобы стать счастливой самой, а моральные тонкости её не беспокоят: её ум по-мужски практичен, но тут уж что выросло, то выросло. Кристина, конечно, тоже не совсем чиста с Норой, но в отличие от Анны с подругами она и не прикидывается белой и пушистой, а практически не скрывает свою стервозность, Нора этого просто не видит, что опять уже совсем другое дело... Тут идёт общественный переворот, тихая революция, и мораль с сентиментальностью никого не беспокоит, их тут практически и нет.
Зато Анна Парадиз и её подруги как раз и бьют по этим тонкостям. Пытаясь - в теории - выиграть на моральном поле, в действительности мораль интересует их в последнюю очередь, особенно Бренду и Элоизу.
Бренда - та в открытую лезет на бывшего мужа с требованием выплаты её законных алиментов, которые он платить не собирается; Элоиза - несколько более сложная личность, ей жалко не денег (которые у неё и так есть в немалом количестве), а бесцельно потраченных на верность мужу лет. Вдобавок, эта проблема у неё семейная - её отец тоже изменял матери, а та наносила ответные удары, покупая "на своё молчание" разные дорогие аксессуары. Но Элоиза, вместо того, чтобы бить по кошельку (и совести) своего бывшего мужа, решает поступать также, как и он - заводит себе молоденького любовника. Её не интересует моральный угол вопроса, ей как раз и хочется быть такой, как мужчины - и это делает все её высказывания, что мужики - козлы, классическим лицемерием, или почти лицемерием: Элоиза не скрывает, что она не считает себя полной жертвой, и не произносит особенно изысканные моралите своим собеседникам: она почти такая же, как Кхумер или Гунилла, разве только что дружит с Анной, что и отличает её от тех дамочек; ну, и её связь с молодым поклонником-фотографом-сценаристом, т.к. те (Кхумер и Гунилла) как раз ищут пару среди своих ровесников - вроде бы та же песня, что у Элоизы, но другая.
Но вот Анна - дело другое: сначала она совсем не лицемерит, она действительно хочет быть хорошей матерью и женой. Вот Аарон совсем не хочет быть (если только не на словах) мужем и отцом - и в результате этого он теряет и Анну, и их детей. Аарона (как и других мужей, если честно) жалеть не за чем, в своём случае Анна поступила совершенно правильно - беда в том, что вместе с Аароном Анна потеряла все свои старые моральные качества: от чувств, которые могли привести её на подвиг материнства, осталась одна шелуха, щедро приправленная - под конец книги - разной японской философией на её личный вкус. Впрочем, весь "Клуб первых жён" рассказывает о превращении Анны из домохозяйки-жены в философичку-авторшу: она уже в начале книги не может заботится о Сильви и наконец-то отдаёт её на воспитание другим людям: она уже не может заботится об несчастной дочке-дурочке, она надорвалась. А надорвалась она потому, что Аарон её кинул вместе с Сильви, и Анне пришлось заботится об их дочери практически в одиночку. Такое Анна уже не смогла вынести, и к концу книги рассчиталась и с Аароном, и с Сильви сполна.
Повторим ещё раз. В книге Оливии Голдсмит нет классовой борьбы, все лица из одного слоя общества (ну, или из нескольких близко лежащих). Соответственно, всё, что происходит в книге, это разборки между своими, и всё! Справедливость тут есть, но довольно избирательная, как и было сказано раньше. "Клуб первых жён" - это сведение личных счетов, а справедливость тут только случайно оказалась.
Милейших дам совершенно не волнует, что "под раздачей" оказались десятки совершенно посторонних людей, имевших несчастие работать под командованием их бывших-"козлов"; дядя Элоизы женился в пятый раз на порно-модели - это же свои! А вот их бывшие мужья теперь чужие, их будем бить за то, что сходит с рук своим! За то, что они могли быть козлами, а мы нет! ...Зато теперь будем - козами, то есть. В результате того всех дам унесло в дали плотского наслаждения: у Элоизы молоденький муж, у Бренды - ну, про меньшинства трудно говорить объективно, особенно преломляя через призму Запад-Восток; а вот Анна...
Анна - это ключевая фигура книги. Она не вышла замуж за молодого поклонника, не вышла за другую женщину - она пока связалась лишь с другим кавалером - Мигелем. Ну и в чём тут подстава?
А в том, что из заботливой женщины-матери Анна перестала быть такой. В начале она действительно заботится о Сильви, своей ненормальной дочери, возможно даже слишком, но об этом не нам судить, но по мере развития сюжета она перестаёт волноваться за свою дочь и отдаёт её на интеграцию в общество. Она считает, что это нормально, что её дочь работает на чужих людей, и что эти же люди содержат Сильви. Конец книги означает начало личной свободы для Анны, свободы от старой семьи - она независимая женщина, что для неё дочь-дебилка? Кандалы на ногах.
Словом, в "Клубе первых жён" мы видим огрубление морали героинь книги и их союзников. Анна под конец становится ровней Гуниллы и Кхумер, лиц скорее отрицательных, а её подружки становятся в конец довольны жизнью. Да, Анна летает в Японию - но ради себя. Даже Мигель уже не является важной вехой в её жизни: первое место в её жизни - это сама Анна. Из заботливой матери она стала эгоисткой, как и её бывший муж. Ну, за что боролась, на то и напоролась, смотри размышления выше.
Тоже и Мигель. Он так подвинулся на своей идеи заловить большого дельца, что он даже не понимает, что Гила ему скормили, он теперь на поводке у Анны и её кружка. Ну а дети... а дети для Мигеля похоже лишь шанс экспериментировать с собственными идеями; ему всё равно, что они о нём думают, ему надо, чтобы он был прав, а не бывшая жена, вот он и экспериментирует - теоретик! А применение теории на практике его не слишком волнует, а от мысли об умственно неполноценной Сильви его "корёжит". Он нам американец или кто? Соответственно, и Анна-эгоистка как жена - это его заслуженная награда - на деле-то выходит, что Мигеля совсем не интересует практика, его интересует собственный внутренний мир. Как и Анну.
При этом надо помнить, что и мужья наших героинь - тоже редкостные негодяи. Ведь та же Анна не дошла сама до такого "японского просвещения" - её довёл муж. Ведь Аарон практически ограбил свою жену и дочь ради весьма химерической прибыли, которую он, кстати, и не получил. У каждого действия есть своя изначальная причина, и рыба гниёт с головы. Ведь Гил Гриффин действительно довёл свою жену до самоубийства, а Бил Элоизу поматросил и бросил, а Бренду Монти кинул в финансовом плане, а отношения Аарона к Анне - просто свинство! Так что на уровне личных разборок жёны имели полные права стереть своих мужей как личностей. Проблема в другом - об этом смотри выше.
Короче, что представляет из себя книга "Клуб первых жён"? А повествование о том, что мир элиты - это мир хищников, в котором добро должно быть с кулаками, и не важно кто ты, мужчина или женщина: или огрубеешь и станешь как все, или тебя используют и выкинут. Словом, слушайте Высоцкого, "Козёл отпущения" - это как раз о том.
А ещё до того, когда англичанка Вульф написала свой "Маяк", в Америке дело феминизма уже шло полным ходом, повторяя (конечно, с учётом специфики времени) метаморфозы Анны и других дам из "Клуба первых жён", т.е. не повторяя, а предугадывая, причём не только в литературе, но и в жизни.
Вот Шарлотта Перкинс Гиллман. Как складывалась её жизнь? Её отец бросил свою семью и уехал на запад искать лучшей доли. Мать Шарлотты озлилась, и держала Шарлотту и её брата в ежовых рукавицах, усугублённых из-за болезни (матери Шарлотты). Соответственно, детства как такового у Шарлотты не было, нормальной семьи тоже - а это значит, что и опыта нормальной семейной жизни у молодой Шарлотты было не отыскать днём с огнём.
Детство кончилось, началась юность. Шарлотта искала не мужа для продолжения семьи, а работу для продолжения рода - гувернанткой, учительницей, и т.д. Всё это развивало в ней независимость и так называемые мужские черты характера. Конечно, работать на чужих не сахар, но в то же время - финансовая независимость что-то да значит, особенно в конце 19ого века. И тут, в 1884 году, пожалуйте под венец, с добрым молодцем Чарльзом Стетсоном. Последний, кстати, был довольно неплохим художником, но... Ну не было у Шарлотты практического опыта семейной жизни, а работа гувернантки, похоже, тёплых чувств по этому вопросу не добавила. 4 года уже Шарлотта была сама себе хозяйка и т.д., а тут соизвольте заниматься исключительно домашними делами - и не хочется, а надо. И от чувства безысходности по этому вопросу она и сорвалась в истерику.
Если бы это происходило в конце 18ого века, то Шарлотта бы порыдала и стала бы заниматься домашним хозяйством (пускай и без весёлых песен и чувства радости). Но на дворе был 19ый век и Шарлотта... стала работать - час работы, два истерики. Через 11 месяцев такой жизни и работы родилась её единственная дочка - Катерина, и Шарлотта совсем развалилась. А как же иначе? Ведь для неё семья означала то самое голодное-холодное-несчастное детство полное безнадёги и прочих неприятностей. И тут, потенциально тоже самое - но, с другой стороны. Что тут остаётся делать?
Правильно, молодую жену и мать отправили к психиатру. Тот осмотрел её, и решил понятно, что: телесно мадам здорова как корова, все проблемы от нервов и излишних мыслей. Поэтому ей надо работать, работать и работать, да меньше отвлекаться на всякие ненужные размышления, и тогда всё пойдёт как по маслу.
Тут оный эскулап сделал промашку. С одной стороны, он был вполне прав: когда человек следит за порядком в доме чтобы тот не зарос грязью, а члены семьи не умерли от голода, тут уже не до беспокойств о плохом детстве (хотя эффективность такого домохозяйства опять-таки низкая), но в таком случае Стетсон с супругой обошлись бы и без советов светила науки; а тут...
А действительно, каким образом Стетсон прожил с такой вот ненормальной супругой целых 4 года? Куда глядела его мать - свекровь Шарлотты? Вариантов для ответа есть несколько.
Вариант первый: у Стетсонов могла быть своя служанка (или несколько), которая и содержала дом в чистоте, а Шарлотты роль в этом деле была последняя. Но это маловероятно, судя по мемуарам протофеминистки ей всё-таки приходилось делать работу по дому, пускай и сквозь слёзы и спустя рукава.
Вариант второй: Стетсону самому было всё равно, что там происходило с его семьей и домом, чистый он или грязный, нормальный или нет. Уже то, что после развода он женился на близкой подруге Шарлотты, Грэйс-Эллери Чаннинг, и без особого боя уступил Шарлотте их дочь, говорит о том, что из него был муж немногим лучше, чем из Шарлотты жена, так что распад этой ячейки общества произошёл без слёз и содроганий - семья расползлась как старая дерюга. (Кстати, Шарлотта вернула дочку бывшему мужу через год - может, это и к лучшему: всё же Стетсон был более адекватен чем Шарлотта.)
И между прочем, умерла Шарлотта Гиллман от рака в мозгу - так что тут не только воспитание, тут и генетика: видно, что-то в её генетической родословной было "не то".
А пока оставим в покое саму Шарлотту, и посмотрим на её опус "Жёлтые обои". В этом рассказе участвуют жена, которая малу-помалу сходит с ума, её муж-психиатр, который её лечит, и сестра мужа, которая ему помогает по хозяйству.
При первом просмотре рассказа, создаётся неприятное впечатление: героиня "взбесилась с жиру". Здоровая женщина должна целый день ничего не делать, и лишь смотреть на стены и потолок - тут волей-неволей сойдёшь с ума, даже если изначально ты была вполне адекватна. С героиней все просто, она даже вызывает сочувствие: ведь если бы она не била баклуши целый день, а наоборот, возилась по хозяйству, то её изначальная "хворь" исчезла бы довольно быстро.
Вот муж-психиатр героини "Обоев" вызывает только негодование. Такое ощущение, что он не только шарлатан, который просмотрел тот момент, когда умственное здоровье его жены стало действительно ухудшаться, он ещё и скряга, который решил сэкономить на лечении оной жены. Ведь ту же Шарлотту послали в клинику, а не стали лечить на дому. Конечно, 19 век это 19 век, но уже тогда понимали, что некоторые хвори (в том числе и умственные) лучше лечить не на дому, а в специальных клиниках. Но муж героини "Обоев" это не понял, и привёз свою супругу в совершенно непонятное здание с пресловутыми обоими, с которыми в самом деле было что-то нечисто: проняло не только героиню, но и её мужа с его сестрой. В результате наш эскулап кончил тем, что заслужил: конец рассказа нашёл его в глубоком обмороке, пока его супруга деловито так обрывала обои. Сюрреализм полный, а мысль ясна: мужчины виноваты в женских бедах - и вполне возможно, что это действительно так.
И напоследок - Шарлотта прислала копию этого рассказа тому врачу, который её "лечил". Он ей не ответил, но позже рассказал в интервью, что этот рассказ заставил его пересмотреть метод своего лечения. Боюсь, что это означает, что с тех пор, когда ему в руки попадалась такая вот Шарлотта, он не отсылал её домой с честным пожеланием излечится трудотерапией, а наоборот - мариновал её в своей клинике, пока ему шли деньги от семьи пациента. Ведь если клиент(ка) всё равно сойдёт с ума, то пускай врачу за это идут деньги. К чему это привело читайте у той же Вирджинии Вульф, в "Госпоже Далловэй", а мы поговорим о другой американской авторше.
У Кэйт Чопин детство отличается от Шарлотты Гиллман в основном в деталях, но как! У Шарлотты детство - это полоса нищеты и бедствий; у Кэйт - вполне нормальная жизнь: настоящий отец (а не такой козёл, который бросил жену и детей ради лучшей доли), плюс мать, бабка, пробабка: т.е. настоящее семейное воспитание. Брак Кэйт с Оскаром Чопином - это немножко похуже, но Оскар, при всех его деловых неудачах, жену тоже не бросил, какие бы проблемы у них не возникали. Но вот Оскар умер (скорее всего от малярии), родители Кэйт тоже - и она осталась вдовой с шестью детьми на руках: крутись как можешь! Ну, а что может уметь средне статичная домохозяйка 19ого века? Скорее всего ничего - но наша Кэйт была грамотна, и даже очень - вот она и стала писать.
Нет, это не призыв или зов не совсем нормального воображения как у Шарлотты Гиллман - это была просто работа, чтобы выжить и прокормить детей (причём она так и не вышла замуж во второй раз: ну да, у бедной вдовы с шестью детьми так дела и должны обстоять.) Соответственно, и таких сюжетов как в "Обоях" у неё и нет, а есть...банальная мыльная опера в стиле "Анны Каренины" Льва Толстого.
Вот два рассказа - "На Акадском Балу" и "Шторм". Бобино любит Каликсту, которая любит Алси, которого любит Кларисса, а сам он тоже её любит, хотя Каликста ему тоже нравится. Ну, и естественно, что Алси женится на Клариссе, а Каликсте остаётся Бобино.
Позже, в "Шторме", Каликста встречается с Алси и проводит с ним это бурное время, при том, что у них уже есть собственные дети - Биби у Каликсты и малыши у Алси. Когда же "Шторм" проходит, то Алси уезжает, и если только он не сделал Каликсте малыша, то на этом истории конец.
Некоторые литературоведы утверждают, что история между Каликстой, Алси и Бобино - это злая участь женщины, которая должна была иметь раздельную личную и семейную жизни. Так вот, единственная женщина, которую тут действительно жалко, это Кларисса, чей муж наставил ей рога хотя бы однажды, а возможно, что и не однажды. А остальные... Ну, Каликста есть стерва на манер Кристины Линде, которая точно знает, чего - или кого - ей хочется, но при том она умеет соизмерять желаемое и действительное, и если Алси ей не светит, сойдёт и Бобино...
И, как это обычно случается у авторш в американской женской литературе, мужики у Чопин есть козлы. Алси, такое ощущение, действительно привязан к Клариссе, что не мешает ему изменять ей с той же Каликстой. Ну, с ним понятно - блудливый кобель. Вроде и жену любит, и изменять не хочет - а изменяет. Т.е., пока жена на виду и на контроле всё в порядке; нет жены - впадает в блуд. Ладно.
А Бобино у нас кто? С одной стороны, его жалко - жена ему рога наставила, и, наверное, будет наставлять. С другой стороны, он, кажется, догадывался, что Каликста - штучка ещё та, и собирался жениться на другой (Озьенне). Однако женился на Каликсте, и имеет то, что имеет - и семью, и сына, и рога на макушке. Вступил в явный брак по расчёту - ну, так судьба с тобой и расчетается. А что до жизни Каликсты, то судя по сыну её и Бобино (не Озьенна же этого Биби в подоле принесла - в 19ом веке даже мыльные оперы такого бы не допустили), то на семейную жизнь она не жалуется, и нечего тут искать "Анну Каренину".
Позже, мадам Чопин написала уже более серьёзное произведение - "Пробуждение", которое вроде бы как раз и соответствует "Анне Карениной" и "Мадам Бовари", но это уже совсем другая история; наша же говорит вот о чём: женщины перестают быть женщинами, когда мужчины перестают быть мужчинами. Отец Гиллман бросил её в детстве - и та умерла одна, пусть и от проблем с мозгом, при живой дочери, написав несколько весьма специфических произведений, которых можно толковать с точки зрения феминизма, а можно и с какой-нибудь другой. У Чопин отец был настоящим отцом, и та умерла овдовевшей матерью шестерых детей, а её скандальное "Пробуждение" - просто дань публике, та любит скандалы, вот и всё; а феминизм - это опять-таки дополнение последующих поколений.
Ну, и наконец в 2006 году некто Джуди Мур выпустила книгу, "Клуб вторых жён". Произведение - так себе, не рыба не мясо, не серьёзное и не чушь, но само название открыто отсылает к книге Голдсмит, и полемизирует с нею. У Голдсмит, вторые, новые жён бывших мужей первых жён клуба - удачливые стервы. У Мур наоборот - они стараются разобраться со своими предтечами, которые как раз и могут быть стервами... а если даже они и не такие, то мужики... всё равно козлы. Ну, или в лучшем случае - безвольные марионетки с коэффицентом интеллекта по сравнению с которым широко известный Буратино является просто титаном мысли. По сравнению с Голдсмит, Мур пишет похуже, но схема та же самая - у Голдсмит повествование захватывает верхний слой нью-йоркского общества, у Мур происходит смешение верхнего и средних классов, но план точно такой же.
Ещё одна разница - это запал героинь. У Голдсмит они идут напролом, не особенно уступая своим бывшим мужьям в безжалостности, что естественно - потенциально они были сделаны их такого же социального теста. У Мур они более пассивны, покорны, неуверенные в себе, ближе к тому, чтобы выплакаться друг другу в жилетку, чем набить сопернице морду, но всё вышеуказанное есть только часть полемики (может быть, потенциальной полемики) Мур и Голдсмит. Как и в любой полемической реакции на другое произведение, у Мур есть элементы сатиры, но это не важно - важно тут то, что пускай и через много лет, Голдсмит заявили (пускай и посмертно), что её мнение у мужьях и жёнах неверно, и что на самом деле всё обстоит вот так. А если дело обстоит настолько полемизированно, то это значит, что ещё ничего не кончено, и что, господа присяжные, судебное заседание продолжается!