На южном конце длинного морского пути, который объединяет океаны Фетиды и Северный, лежит широкое, мелкое, прибрежное море, покрытое тысячами островов. С точки зрения полёта птерозавра (а они весьма преуспели на новых, открытых пространствах Юрского мира), каждая одинокая зелёная точка суши окружена бледными коралловыми рифами и более тёмно-синими морскими пространствами. Иногда - на более крупных островах - есть родники и реки, которые несут обильное количество ила в лазурные воды моря. Всё это - результат миллионов лет геологических изменений, которые привели к концу время титанов, и сокрушили практически навечно суперконтинент Пангеи, с его лесными, болотными и редколесными массивами. Теперь местные леса, а вернее - рощи, растут только на более крупных островах, отрезанные морскими водами от новых, более мелких материков к западу и востоку от моря, а на самых крошечных островках их нет совсем... Тем временем, к северу от океана Фетиды воды несколько мелеют и светлеют, и вот тут-то и находятся острова, которые со временем станут частью оксфордских глин. Более холодное и обогащённое течение океана достигает всё-таки этот мирок, но всё равно, воды тут довольно устойчивы, морских течений как таковых в этом древнем море почти нет, и поэтому местные морские жители очень часто имеют очень специфические облики.

Вот, например, на берегу одного из этих безымянных островов, сравнительно мелкого по размеру, лежит рептилия-плезиозавр, греясь под солнышком. Этот плезиозавр принадлежит виду криптоклидусов, достигает в длину чуть более трёх метров, и его когтистые ласты цепко держатся за коралловый риф, на котором данный ящер и лежит. На конце его сравнительно длинной шеи лежит очень маленькая головка, которая кивает вверх и вниз в одном ритме с волнами, которые перекидываются через риф. Хотя солнце взошло только недавно, температура воздуха уже очень высока, и рептилия бы начала перегреваться, если бы прохладные волны не охлаждали его тело, то с одной, то с другой стороны, по мере того, как морской ящер сонливо поворачивается с боку на бок. Он не одинок - другой его сородич греется точно так же на расстоянии где-то в полсотни метров, но первый криптоклидус не обращает на него внимание: криптоклидусы охотятся на мелких рыб и головоногих вдалеке от берега, а на суше обращают друг на друга внимание только в брачный период.

Тем временем, солнце начинает греть особенно жарко, и криптоклидус покидает свой риф и погружается в воду. Там, под водой всё же достаточно прохладней чем на воздухе, и четыре ласта плезиозавра свободно передвигают его бочкообразное туловище. Когда передняя пара ласт опускается вниз, задняя пара поднимается наверх, а когда опускаются они, то поднимаются передние. Чередуя таким образом свои ласты, криптоклидус выискивает свою добычу среди рифов и зарослей водорослей. Каждый ласт рептилии обладает мощной мускулатурой и способен двигаться слаженно или раздельно - т.е., плезиозавр может двигать только один ласт для быстрого поворота, или всеми четырьмя одновременно если ему надо сделать быстрый бросок.

Где-то через полтора километра от берега, плезиозавр натыкается на пересфинктеса - массивного головоногого моллюска. Криптоклидусы едят головоногих, особенно пелагических планктонофагов, но этот аммонит с раковиной размером почти в метр слишком велик и округл даже для растяжимых челюстей и глотки плезиозавра, поэтому тот проплывает мимо. Аммонит же продолжает кормиться и плавать, фильтруя планктон из окружающей его воды при помощи специализированных щупалец, которые создают липкую ловчую сеть для разных существ во много раз меньше самого аммонита. Поэтому, моллюск должен насыщаться в течение почти всего дня и даже ночи, если она достаточно спокойная и светлая. Но аммонита это не тревожит - головоногие питались таким способом ещё начиная с ордовикского камеракероса, и будут продолжаться кормится так (пускай и гораздо более меньшим количеством видов) после гибели динозавров. Под щупальцами у пересфинктеса расположен небольшой сифон, что позволяет моллюску быстро передвигаться от рифа к рифу, или от морского дна наверх либо наоборот, а другие щупальца - не ловчие - помогают ему рулить и избежать столкновения с другими животными, рифами, и другими препятствиями на его пути.

Как было сказано выше, пересфинктес слишком крупное животное для плезиозавра, но, когда рептилия проплывает мимо, моллюск высовывает свой сифон и пытается уйти от врага. Это, в принципе, является правильным действием - инстинкта крипктоклидуса вполне хватает, чтобы попытаться разбить хрупкую раковину моллюска об риф ударом своей головы и съесть то, что останется. Но когда пересфинктес покидает опасное для него места, криптоклидусу остаётся только искать что-нибудь другое.

В отличие от моллюсков и некоторых других морских животных, юрские длинношеие плезиозавры как криптоклидус едят не планктон, но более крупных пелагических животных, многие из которых как раз и кормятся планктоном, и возможно съели бы его совсем, если бы не такие хищники, как криптоклидус, и таким образом эта богатая экосистема продолжает существовать. В ней участвуют двухстворчатые моллюски и морские перья, разнообразные губки - далёкие, примитивные родичи кораллов-строителей рифов, и обитающие около них морские членистоногие, улитки и хищные черви. Над ними плавают костные и хрящевые рыбы, а также пелагические головоногие моллюски. Хотя территория каждого отдельного обитателя рифа очень и очень мала, сам риф тянется на сотни километров, разделяя морское дно на неравномерные участки, на манер одеяла из лоскутков. Облик коралловых рифов меняется от зависимости глубины моря и океанов, но здесь, на одном из самых равномерных и обычно спокойных участков морской стихии, кораллы растут практически везде - кроме тех мест, где ил, выносимый в море островными реками не даёт ему закрепиться.

Кроме пересфинктесов, многие другие виды аммонитов питаются планктоном. Сотни этих округлых броненосных моллюсков парят среди морских вод, активно поедая разный планктон, невидимый их глазам. Среди них иногда видны более вытянутые и овальные тела предков современных кальмаров-белемнитов, тоже бронированных, но гораздо более мелких и лёгких чем аммониты, и поэтому являющихся обильной пищей разным крупным хищникам морей и океанов. Поэтому, эти моллюски также гораздо более прыткие и осторожные, чем аммониты.

Но плезиозавр-криптоклидус, плывущий на несколько метров глубже кальмаров-белемнитов, знает, как и умеет на них охотится. Несмотря на его массивный размер, головоногие моллюски не замечают своего врага - песочно-бурое тело рептилии, с дополнительным крапчатым узором, который "разбивает" очертания тела создаёт вполне приличный камуфляж для охоты на рифе. Ласты плезиозавра, достигая почти два метра в длину, бесшумно несут его сквозь толщу воды, а благодаря его шее, пускай и сравнительно короткой для длинношеего плезиозавра, он может держаться на более низкой глубине чем его добыча. Всё это позволяет плезиозавру незаметно подплыть к своей добыче, продолжая наблюдать за нею - его глаза находятся на самом верху его головы, и таким образом, находясь внизу, плезиозавр только выигрывает на своём положении. Очень медленно, морской ящер начинает всплывать, держа переднюю пару плавников книзу, а заднюю кверху, готовый поменять эту позицию только в самый последний момент. Охота морского ящера началась всерьёз.

Внезапно, в самый последний момент стая головоногих моллюсков меняет своё положению и начинает плыть в новую сторону. Плезиозавр только и ждал этого момента - резкое движение плавниками, и голова ящера на длинной шее влетает в стаю белемнитов как булава. Как и у других плезиозавров, голова у криптоклидуса достигает лишь чуть больше полметра в длину, но этот скромный - по меркам юрских рептилий - размер компенсируется челюстями, которые могут выдвигаться вперёд и в стороны, на манер змеиных. Но в отличие от змей, чьи пасти обладают только двумя зубами, пускай и ядовитыми, пасть криптоклидуса полна длинных, тонких и острых зубов, которые, смыкаясь, создают настоящую ловушку для скользких пелагических рыб и головоногих. Так вот и в этот раз - когда суматоха, улеглась и волны разогнали и расчистили воду от чернильных клякс головоногих, три-четыре белемнита осталось у криптоклидуса во рту. Высунув из воды свою голову, плезиозавр постепенно возвращает в нормальную позицию свои выдвижные челюсти, одновременно с этим выталкивая из-за рта ненужную ему морскую воду и глотая пойманных кальмаров одного за другим. Проглотив последнего, он делает выдох, создавая фонтан на манер китов кайнозоя, и наполняя свои лёгкие новым воздухом, уходит на глубину.

Этот маневр не остаётся незамеченным другими животными этого морского мира. Несколько птерозавров, также охотящихся на подводных животных плавающих недалеко от поверхности, видят бочкообразное тело ныряющего плезиозавра и спешно покидают это место - морской ящер вполне способен атаковать и добыть одного из них на обед. Но этот ящер пока не заинтересован в новой добыче - наоборот, он опускается ещё глубже, к самому морскому дну, и начинает копать его когтями на передних ластах. Обычно так плезиозавр добывал донных червей, мелких рыбок и ракообразных моллюсков, но сейчас ему нужна добыча другого сорта - мелкая морская галька, которую он глотает ещё легче, чем рыб и кальмаров. Набив галькой желудок, плезиозавр не только обзавёлся балластом, который поможет ему оставаться в толще воды, не всплывая на поверхность, но и средством, которое поможет ему "перемолоть" и переварить свою добычу, проглоченную целиком - как и большинство других рептилий, зубы криптоклидуса просто не способны разжёвывать свою добычу, что, впрочем, и к лучшему: белемниты покрыты панцирем, которые способны сломать многие зубы, а у рыб эту функцию выполняют костяные панцири и чешуя.

Набив свой желудок нужным количеством гальки, плезиозавр снова уходит в активное плавание, посматривая по сторонам в поисках добычи. На этот раз он замечает в толще вод расплывчатый силуэт другой морской рептилии, которая была чуть крупнее его, но с совершенно другой формой тела. Заметив его, плезиозавр делает резкий поворот и уплывает обратно в сторону берега - он уже встречался с рептилиями такого вида, и знает, что находится с ними в воде просто бесполезно: оптальмозавры приплывают в этот край моря каждый год, и в это время становятся особенно боевыми, и способны дать отпор даже такой крупной рептилии, как криптоклидус.

Оптальмозавры являются представителями семейства ихтиозавров, рыбоящеров. Когда-то, в триасовый период мезозоя, эти дельфиноподобные морские ящеры правили мировыми морями. Но теперь, с появлением новых морских рептилий - морских фитозавров, плезиозавров и их родственников - ихтиозавры понемногу сдают свои позиции и к началу мелового периода вымрут совсем. Но пока оптальмозавры ещё водятся в достаточно многочисленных и обильных стаях, чтобы постоять за себя перед почти любыми крупными пелагическими морскими хищниками. Но их молодняк - это совсем другая история.

Плывя сквозь толщу морских вод при помощи своих хвостов, на манер рыб или китообразных млекопитающих, оптальмозавры оставляют уплывающего плезиозавра далеко в стороне. Более мелкий и неповоротливый криптоклидус был бы в данном случае был бы нежелательным соседом, а сравнительная мелкота местных вод по сравнению с водами Фетиды значительно уравняла бы шансы двух видов, вздумай бы плезиозавр напасть на одного из них. Но сейчас сила всё же на стороне новоприбывших, и плезиозавр спешно покидает эти воды.

Оставшись сами по себе, оптальмозавры продолжают плыть и осматривать окрестности. Из-за обилия планктона, а также речного ила и других элементов, вода мелкого моря несколько мутноватая, особенно по сравнению с океанической. Даже такие приспособленные морские охотники как криптоклидус, предпочитают использовать не только свои глаза, но также нюх и чувствительную кожу, которая ощущает колебания воды, а по ночам вообще предпочитают спать на суше, а не охотится. Но глаза оптальмозавров специально приспособлены для охоты в темноте - не важно, если эта темнота ночи с поверхности планеты или глубин Фетиды, где просто не проникают солнечные лучи, где эти рыбоящеры добывают большую часть своей добычи - глубоководных рыб и членистоногих. Но сейчас, в это раннее лето, эта стая рептилий-самок была вынуждена покинуть свои океанические просторы и отправиться сюда, на сотни километров прочь от Фетиды, чтобы дать начало новому поколению своего вида среди этого мелководья. В ближайшем будущем, тут соберется не меньше 10,000 самок этого вида, что надолго вновь изменит экосистему этого подводного мирка. Ихтиозавры любого вида, в том числе и эти, отличаются от других морских рептилий тем, что не откладывают яйца, но рождают своих детёнышей живьём. Это избавило их от необходимости покидать море ради суши даже на самый короткий период времени, и рисковать своим будущим поколением в виде беззащитных яиц. Это развитие - от яйцекладки до рождения живьём также помогло ихтиозаврам стать самыми успешными обитателями мирового океана триаса и начала юра, но теперь, с изменением мировой географии, они вынуждены уступать морским рептилиям нового толка...

Ихтиозавры - обитатели открытых, глубоких вод. Они возникли в мировой океане триаса, когда Пангея только начинала распадаться. В то время не было таких мелководных, почти застойных морей как это, и другие морские рептилии держались у берегов, предпочитая земноводный образ жизни. Ихтиозавры же, открыто перейдя на полностью водяной образ жизни, оказались полностью вне конкуренции, среди них появились даже планктонофагные виды, вроде кимбоспондулуса. Но с тех пор прошло немало миллионов лет, и геологические, а также географические изменения планеты уничтожили ту экосистему, которая была такой благовольной к ихтиозаврам на другую, более суровую для них. Одни воды стали слишком глубокими даже для них, другие слишком мелкими, и это стало началом конца даже столь великолепно приспособленных для водной среды ящеров.

Тем временем, самки оптальмозавров всё пребывают и пребывают на мелководье среди островов, и демонстрируют свою неприспособленность к этой среде обитания: они не способны, на манер плезиозавров, передвигаться по сухим или совсем уже мелким местам при помощи когтистых ласт - ласт у оптальмозавров нет совсем, есть лишь плавники, которыми они рулят и направляют движение хвостом, как это делают разные рыбы. Поэтому, будущие матери вынуждены держаться на определённой глубине, которой начинает не хватать всем 10,000 рептилий. Постепенно, начинается определённая давка, в процессе которой ихтиозаврихи оттесняют своих соперниц либо к морскому дну, либо на самую поверхность воды, либо слишком близко к берегам островов, либо слишком далеко от прибрежных рифов. Всё это грозит нежелательными последствиями либо матерям, либо их ещё не родившимся детёнышам, и ихтиозаврихи отчаянно выясняют отношения, нанося друг другу удары рылами либо хвостами. Другим обитателям этих вод тоже приходится несладко - такое обилие хищниц приводит к тому, что все более-менее крупные пелагические животные покинули рифы ради суши или более глубоких вод, либо притаились среди кораллов и других убежищ на морском дне и пережидают это голодное время.

Но в других местах прибытие такого множества "гостей" проходит гораздо менее заметно - в том числе и на острове, около которого собрались ихтиозаврихи. Данный остров находится очень невысоко над уровнем мелководного моря, и является жертвой разных бурь и штормов, которые хоть и редкие гости в этой морской низине, но зато сокрушительные, приводящие в таком случае к потопам и дальнейшем загрязнению окружающей морской воды. В связи с этим, сухопутные обитатели островной фауны и флоры выработали собственные методы борьбы со стихией. Также, эти острова покрыты рощами не только примитивных хвойных, но и других, более древних растений, многие их которых уже исчезли на новых материках. По сравнению со своими предками, это невысокие растения, не выше 2-3 метров, но самым старым из них по 200 лет или больше. Их короткие и коренастые стволы делают их выносливым к ударам непогоды, а их корни, находясь в полу-симбиотических отношениях с корнями хвойных, делают их ещё более устойчивыми во время бурь и наводнений. Точно так же действуют и существуют хвойные деревья, которые растут бок-о-бок с ними. Они столь же короткие и коренастые, а их семена переносятся от острова к острову не только ветром, но и водой. Последнее, правда, случается редко - в морской воде существует достаточное количество животных, которые могут съесть даже такую растительную пищу - но всё же случается. Особенно в этом преуспел некий местный жук, которые питается почти только семенами, хвоей и древесиной этих деревьев. Со временем, конечно, ситуация изменится, и эти мелководные моря и острова исчезнут совсем, но потомки их обитателей, перенесённые ветрами и течениями к берегам новых материков, дадут начала новым видам растений и животных, которые весьма сильно изменят мир во время мелового периода.

То же самое можно сказать и о позвоночных обитателях этих островов. Среди них самыми распространенными являются красноклювые птерозавры-рамфоринхи. Их предки были дальними родичами анюрогнатов и других лесных птерозавров, которые и теперь обитают среди лесных массивов новых материков, но по мере вымирания этих растительных титанов, их численность тоже сокращается. Зато рамфоринхи и их родичи, которые перешли от закрытых лесных пространств к открытым морским, процветают, и будут процветать до самого конца мезозоя. Впрочем, до конца мезозоя ещё далеко, а рамфоринхи процветают уже сейчас, будучи такими же обычными созданиями, как чайки в наше время. Их поведение также напоминает поведение морских птиц, вплоть до "птичьих базаров", которые образуются на любых удобных для этого островках, чаще всего слишком мелких, чтобы привлечь внимание крупных местных хищников. Но кроме сухопутных хищников, есть и хищники морские, в том числе и ихтиозавры, которые вдобавок ещё и распугали всю рыбу с белемнитами на многие километры вдаль от острова, и птерозаврам приходится проводить эти дни хоть и в безопасности, но голодными, так как собственно на островах еды существенно меньше, чем в воде вокруг них. Но рамфоринхи, в отличие от оптальмозавров, способны есть гораздо большее количество видов животных, в том числе и тех, которые обитают на дне морском и выползают на берега острова, чтобы отложить свои яички - и по счастливому совпадению, это время приходится на данные вечера и ночи. Эти животные - так называемые мечехвосты, представители древнего отряда членистоногих, которые доживут до современных дней. Но рамфоринхов это не волнует - наоборот, они готовятся поедают максимальное количество яичек мечехвостов, которые поместится в их желудках, и вынужденный пост из-за присутствия ихтиозаврих только усилил их аппетит.

Пока рамфоринхи обсуждают предстоящий "праздник морепродуктов", они сами служат целями косых взглядов плезиозавров-криптоклидусов, которые тоже вынуждены голодать из-за ихтиозаврих. Такая большая стая их соперниц вполне способна дать плезиозаврам смертельный отпор, переломав им плавники или перекусив шеи, вздумай те напасть на них - поэтому незадачливые охотники предпочитают пережидать опасное для них время на суше. Тем временем, небо и море заметно темнеют и сливаются друг с другом. На мир конца юрского периода наступает ночь.

Наступает середина лета, и на мелководное море падает настоящая жара. Сухопутным растением, правда, она нипочем - их корни проникают глубоко под поверхность острова, где они всасывают в себя подземные воды и питательные вещества, а их стволы и хвоя свободно выносят даже такую жару, как её выносили их материковые предки. Их животные соседи, например, птерозавры-рамфоринхи, тоже приспособились к такой жаркой погоде, отложив свои яйца в тенистых пещерках, расположенных в горных утёсах морского мелководья и берегов острова. Взрослым особям жара страшна ещё меньше - они либо отдыхают в тени тех же утёсов, либо играют среди мелких волн, набирая полные клювы воды и обрызгивая друг друга.

Но такие игры всегда чреваты опасностью из-под воды. Несколько птерозавров, спустившись слишком низко к поверхности воды, внезапно исчезают в горгулье-подобной пасти юстрептоспондулуса. Несмотря на форму морды, эта рептилия не райзухид, которые сейчас переживают не самые лучшие времена, но, подобно тем же птерозаврам, выходец из лесных массивов - древесный динозавр-теропод на манер орниотолестеса. Достигая в среднем длины небольшого криптоклидуса, этот ящер гораздо массивнее и тяжелей своего древесного предка, а вместо лазанья по местным деревьям, он предпочитает нырять и плавать. Юстрептоспондулус - неприхотливый едок, как и другие тероподы: когда ему совсем уж голодно, он может глодать даже кораллы ради полипов, но вообще-то он предпочитает кораллам всё остальное, в том числе и морских птерозавров, на которых он не безуспешно охотится.

Пока рамфоринхи передают друг другу сигнал уже бесполезной для них тревоги, динозавр выбирается на берег. Его лапы больше приспособлены для плаванья чем для суши, но он по-прежнему самое быстрое животное на этих островах, а этот конкретный ящер, достигая в длину три с половиной метра, ещё и самый крупный - больше чем местные плезиозавры. И всё равно грязно-бурая шкура теропода покрыта более светлыми шрамами - следами долгой и нелёгкой жизни, полной путешествий. Данное путешествие, впрочем, подошло к концу - динозавр выбрался на берег, отряхнулся и пошёл в глубь острова, чтобы отдохнуть, вытянувшись на куче сухих и отпавших веток. Перегрев ему пока не грозит - он ещё вполне мокрый и как раз должен разогреться после достаточно прохладного купания...

Пока теропод греется под жарким солнцем, рамфоринхи продолжают оповещать своих сородичей об его прибытии. Динозавру на них наплевать, но несколько плезиозавров, которые тоже собирались выползти на берег, резко поворачивают, и уплывают на другие места лежки - юстрептоспондулус вполне способен напасть, убить и съесть одного из них, несмотря на почти одинаковые размеры: плезиозавры способны передвигаться по суше, но они гораздо менее проворны чем динозавры, а с наступлением темноты, эта разница в скорости станет ещё заметнее.

Проплывая, плезиозавры замечают нескольких ихтиозаврих. Хотя период родов этих морских рептилий приходится на июнь, общее количество самок этого вида такого, что и на июль приходится достаточно рожениц...но их уже недостаточно, чтобы дать плезиозаврам общественный отбор, если они вздумают познакомится с оптальмозаврихами поближе и попробовать их на вкус. Данный случай, правда, не из таких: плезиозавры как раз сыты и хотят отдохнуть, а не набить брюха ещё и мясом ихтиозавра. Но, уже одно только их присутствие приводит к тому, что ихтиозаврихи инстинктивно начинают рожать ещё быстрее, что приводит к преждевременным родам, бойким новорождённым детёнышам, и запаху менструальной крови, которая распространяется далеко среди мелкой воды.

Пока их матери приходят в себя после родов, ихтиозаврики не теряют время даром: они выныривают на поверхность, набирают полные лёгкие воды, и ныряют на дно к рифам, подальше от плезиозавров, акул, и других крупных хищников этих вод. Будучи раз в восемь меньше своих мам, они уступают им во всём, и конкретно ведут другой образ жизни - приспособленный как раз для этого мелководья. Такая разница в образе жизни является эволюционным приспособлением ихтиозавров ещё со времён триаса, когда молодняк этих рептилий держался поближе к берегам Пангеи, и за все эти миллионы лет он себя оправдал, но теперь, увы, происходят сбои - но уже не из-за новой географии мира, но из-за его новых обитателей.

Например, акулы появились задолго до первых морских рептилий, и вообще являются первыми позвоночными животными с действующими челюстями и зубами (планктонофаги в лице костных псевдочелюстных рыб вроде диниктиса не в счёт). Выжив в тяжкой борьбе с такими соперниками как морские скорпионы и другие членистоногие, до появления первых морских рептилий акулы правили морями...и будут править, когда гигантские морские рептилии исчезнут из морей. Но пока акулы, как и другие морские хищники вроде фитозавров, служат лишь закуской к настоящим морским владыкам - и один из них направляется сюда.

Это дальний родич плезиозавров - плиозавр лиоплюродон, настоящее морское чудовище, покрытое чёрно-белой шкурой... и пастью, которая способна проглотить плезиозавра или ихтиозавра целиком. Это-то лиоплюродон и намеривается сделать, полу-плывя полу-ползя по дну в сторону незадачливых рожениц.

И в то же время везучих. Хотя, как и плезиозавры, плиозавры имеют когтистые ласты для передвижения по суше, лиоплюродоны слишком велики и массивны для местных мелководных коралловых рифов, и этот самец, раза в два больше самого большого аллозуха, просто не может пробраться туда - ему просто не хватит воды среди коралловых рифов.

Одним словом, в природе нет худа без добра. В открытом океане, плиозавр легко бы догнал и проглотил любую из беременных ихтиозаврих, но тут, на заросшем кораллами мелководье, он может видеть, но не может их достать. С другой стороны, местные акулы, хотя и уступают в размере ихтиозаврихам раза в два, вполне могут напасть на ослабленных животных сейчас - но держатся подальше из-за голодного и разозлённого плиозавра. Наконец, опоздавшие оптальмозаврихи сейчас вынуждены держаться в более мелких водах - подальше от морского великана, но их небольшая численность, которая и привела их изначально к беде, сейчас работает им на руку - они сейчас вполне могут прокормиться в этом месте, тогда как в июне, при изначальном количестве их сородичей, такого бы не было.

На ситуацию влияет и то, что родившиеся раньше детёныши других оптальмозаврих уже освоились на рифах и шныряют тут и там. Слишком мелкие и малоопытные, чтобы понимать - даже инстинктивно - чем им грозит присутствие лиоплюродона и взрослых сородичей, они продолжают сновать тут и там, и тут начинается трагедия.

Каннибализм среди рептилий не редкость, и со времён юрского периода ситуация изменилась мало. Воспользовавшись тем, что плиозавр не может до них добраться, а акулы держатся до них подальше, ихтиозаврихи начинают охоту на чужих отпрысков, от голода забыв про осторожность.

Всё решает время. Даже на мелководном юрском море бывают приливы и отливы, и восходом луны наступил как раз прилив. Уровень воды пошёл наверх, и лиоплюродону этого хватило, чтобы пойти вперёд, в стиле несокрушимого танка-амфибии и полу-ползая по рифу и полу-плавая в мелкой воде резво нагнать одну из ихтиозаврих и схватить её своей ужасной пастью.

По воде поплыли тёмные волны ихтиозавровой крови, и акулы бросились вперёд, а оптальмозаврихи наутёк. Детёныши, как их, так и чужие, не стали дожидаться продолжения сюжета, и тоже бросились - в расселины рифов и заросли водорослей, подальше от акульих пастей. Правда, и тут не всегда безопасно - миксины, потомки первейших бесчелюстных позвоночных - пережили все климатические катаклизмы, выпавшие на рубеже палеозоя и мезозоя, и вполне приспособились к новым средам подводного обитания. Несмотря на свое "тихоходство", по ночам, особенно когда вода слишком темна и взбудоражена действием иных природных сил, миксины вполне могут поймать и засосать молодого ихтиозаврика...

Из-за действия взрослых оптальмозаврих, лиоплюродона и акул, эта ночь для миксин выпала особенно удачной.

Утро начинается ужасно - запахом крови. Хотя некоторые плезиозавры знают про юстрептоспондулуса, который обосновался на большом острове, они не передают эту весть своим сородичам, как это делают птерозавры. В результате, один из криптоклидусов, решив переночевать на оном куске суши, попал динозавру на ужин, и даже ещё остался на завтрак. Несмотря на схожие размеры, динозавр гораздо проворнее морского ящера на суше, да и челюсти с зубами у него гораздо мощнее. В результате, он полулежит на берегу, отрывая своими челюстями большие куски мяса, которые он глотает почти целиком, не разжёвывая, пока стая рамфоринхов продолжает виться над ним, издавая крики, оповещающие не столько о тревоги, сколько о возможном завтраке для птерозавров - после того как динозавр насытится и уйдёт. В таком случае полу-обглоданные кости криптоклидуса просто скроются под чёрным ковром морских птерозавров.

Пока на суше острова происходит эта драма, в море всё идёт своим чередом. Взрослые оптальмозаврихи давно покинули эти воды, и вернувшись в глубоководную Фетиду. Зато их молодняк, повзрослев и став более неуязвим от местных хищников, кроме акул, вполне освоился на этом мелководном рифе и активно снуёт тут и там, разыскивая, чего бы поесть? Они по-прежнему отличаются от своих родителей - причём не только размерами, но и зубами. Взрослые ихтиозавры - проворные обитатели открытых глубоководных вод, питающиеся только пелагическими рыбами и головоногими моллюсками, в основном предками кальмаров. Но их малыши, особенно когда они совсем уж маленькие, просто не имеют силёнок для такого образа жизни. Поэтому, они обитают на рифах, где можно скрыться от опасности, а не только убежать, и где обитает не только более разнообразная, и более защищённая (панцирем или раковиной) добыча. Чтобы с ней справиться, более короткие рыла молодняка оптальмозавров вооружены короткими, но вполне действующими зубами, которые помогают разломать эту защиту. Взрослым оптальмозаврам эти зубы не к чему, они глотают свою добычу целиком, не разжёвывая её.

Но молодняк такие фокусы делать пока не может - слишком мал. И поэтому, в качестве примера, одному молодому оптальмозаврику приходится изрядно повозиться с небольшим аммонитом. Эти пелагические головоногие моллюски не могут плавать так быстро как их родичи кальмары-белемниты из-за их округлых, а не вытянутых раковин, да и в маневренности. Последняя же на рифах очень важна, а молодые морские рептилии, будучи всё же относительно умнее моллюсков, прекрасно это поняли, и научились. В результате, пелагический моллюск оказался банально "загнан в угол" под широкий, но низко растущий коралл, где прыткий, хоть и мелкий, оптальмозаврик кусает моллюска куда не попадя, заодно и тренируясь, пока и неумело, наносит удары своим пока ещё коротким рыльцем. Единственно, что может спасти моллюска - количество воздуха в лёгких его врага: рано или поздно, но оптальмозаврику придётся подняться, чтобы вдохнуть новую порцию воздуха, и тогда хрупкому моллюску, возможно, удастся спастись, если только рептилия к тому времени его уже не замучает...

Но в природе ничто не даётся бесплатно, и каждому живому существу надо быть всегда настороже. Молодой оптальмозавр, к сожалению, забыл об этом, и возмездие не заставило себя долго ждать: с поверхности воды на него налетело грязно буро-серое тело, и уродливая голова почти прямоугольной формы моментально прижала его ко дну, прежде чем раскрыть широкую пасть и прокусить почти полностью более мелкого хищника. Юстрептоспондулус весьма удачно поохотился...

Несмотря на свои адаптации к полуводному образу жизни, этот хищный динозавр не может есть под водой на манер его только что убитой добычи, и поэтому он вылезает на поверхность рифа, чтобы раскусить и съесть её. Это не только дань анатомии, это ещё и предосторожность - хотя рифы слишком мелководны, чтобы допустить таким морских великанов как плиозавры, здесь обитают двухметровые акулы хайбодусы, чьи внимание в свою сторону юстрептоспондулус находит крайне нежелательным.

Но, доев молодого оптальмозавра, ящер вновь начинает осматривать окрестности. Акул не видно, но вдалеке, где более глубокая вода, заметна чёрно-белая спина морского владыки - плиозавра-лиоплюродона, гигантского морского ящера, который может порвать и съесть динозавра с той же лёгкостью, с которой последний поймал и съел молодого оптальмозавра. Поэтому, динозавр решительно покидает риф и уходит в сторону берега, с целью найти там дохлую рыбу или мечехвоста и продолжить свой завтрак.

Тем временем, плиозавр даже не учуял теропода. Полу-плавая полу-ползая по мелководному морю, этот морской великан тоже учуял добычу - стаю акул, которая тоже успешно охотится на местных аммонитов. В этих мелких водах лиоплюродон уступает в проворстве своим дальним родичам плезиозаврам, а его массивная голова и почти отсутствующая шея не позволяет ему наносить удары головой. Но в то же время его челюсти тоже могут выдвигаться вперёд и в стороны, а его зубы, за исключением разницы в размерах, весьма напоминают зубы криптоклидуса; да и ласты обеих морских рептилий тоже имеют много общего. Другое дело, что тут почти не хватает воды, чтобы обеспечить морскому великану достаточной маневренности, но на данный момент это его и не волнует. Обладая, благодаря своим размерам, гигантотермией, лиоплюродон может отчасти контролировать свою внутреннюю температуру на манер местных плезиозавров за счёт относительной прохлады морской воды по сравнению с воздухом, благодаря чему плиозавр может охотится даже на таком относительном мелководье. Его чувствительный нос чует запахи удачной охоты акул, и это подгоняет лиоплюродона к своей цели. На полной скорости, на которой его мускулистые плавники могут тащить его тяжеленое тело, лиоплюродон врывается в "кучу-малу" акул и аммонитов, и начинает наносить резкие удары пастью. Два-три удара, и уцелевшие акулы и моллюски бросаются наутёк в разные стороны. Лиоплюродона это не волнует - подобно тому, как криптоклидус может ловить своей пастью по два-три белемнита или рыбы за раз, так и плиозавр каждым ударом своей пасти поглощал по несколько аммонитов или акул, и теперь неторопливо покидает мелководье на более глубокие воды, чтобы неспешно переварить свою добычу.

Пока лиоплюродон покидает морское мелководье на более глубокие воды, рамфоринхи тоже покинули остатки добычи динозавра, и роятся над тем же мелководьем. Некоторые из них начинают пикировать, подбирая с поверхности воды остатки обедов морских хищников, либо брызгая друг на друга морской водой, чтобы охладится. Как было сказано раньше, это опасная игра для птерозавров - морские ящеры, акулы и динозавры вполне могут напасть на таких игроков, но теперь, когда лёгкие облака слегка скрывают синее небо и солнце, рамфоринхи собираются в стаю как раз по другой причине: они сами собираются напасть на морских обитателей...

В отличие от оптальмозавров, мечехвосты размножаются чаще, чем раз в год, если позволяет окружающая среда, а она, на данный момент - конец юрского периода - вполне позволяет. Поэтому, из-под воды появляются первые маленькие и круглые силуэты древних членистоногих, которые пережили и морских скорпионов, и акул, и переживут морских ящеров тоже. Но сейчас им надо пережить рамфоринхов, которые, особенно даже не таясь, потихоньку подлетают всё ниже и ближе к мечехвостам с совсем уж не благородными намерениями.

Всё дело тут в яйцах. Рамфоринхи только недавно кончили высиживать из них своих птенцов, и последние, хотя и являются вполне подвижными и самостоятельными с самых первых минут своих жизней, всё же ещё не могут летать и самостоятельно добывать себе корм -и об этом должны позаботится их родители. Соответственно, яички мечехвостов, которые последние должны отложить на берегах этих островов в этот вечер, являются очень первостатейной пищей для этих крылатых сорванцов. И посему, как только мечехвосты начали оплодотворять и закапывать своё потомство в прибрежный песок, рамфоринхи немедленно приземлились туда же, и стали откапывать эти яички, и уносить полные зобы к своим детям.

Но рамфоринхи не являются единственными рептилиями, которые выбрались на эти берега этим вечером. Несколько плезиозавров-криптоклидусов, наевшись за день удачной охоты, тоже выползают на прибрежный песок, чтобы отдохнуть и переварить свой дневной улов. Они не обращают внимание на птерозавров - крылатые ящеры слишком быстры и проворны для них на суше - но копающие песок у самых их ласт мечехвосты - это уже чересчур для внимания плезиозавров. Эти морские ящеры иногда сталкиваются с мечехвостами, когда ныряют на морское дно, и знают, как они пахнут, и что они на вкус совершенно съедобны; ну, а уж запах яичек этих членистоногих и подавно пахнет заманчиво. Как было сказано выше, на суше плезиозавры гораздо менее проворны чем в воде, но тем не менее, сейчас они активно раскапывают своими мордами и когтистыми лапами гнёзда мечехвостов, и активно глотают их яички.

Всё эта деятельность сопровождается активным писком и хлопаньем крыльев птерозавров. Соответственно, местный динозавр-юстрептоспондулус не может оставить эти звуки без внимания. Выбравшись на берег из рощицы острова, он быстро разбирается в том, что происходит, и...тоже начинает лакомиться на дармовщинку, раскапывая гнёзда членистоногих реликтов. Будучи более приспособленным для жизни на суше чем плезиозавры, у него это дело идёт быстрее, чем у морских рептилий. Другое дело, что его пасть всё же хуже приспособлена для этих маневров чем более узкие клювы птерозавров, и юстрептоспондулус также нахватался немало песка, но это его мало беспокоит. Яйца мечехвостов - это слишком удобная закуска, чтобы неприхотливый динозавр прошёл мимо неё просто так.

Общее пиршество разных юрских рептилий за счёт древних членистоногих продолжается активно, но не слишком долго - пока небо над их головами не стемнеет окончательно, и из-за горизонта не поднимется луна. Как и раньше этим днём, небо по-прежнему покрыто лёгкими облаками, что делает лунный свет ещё более зыбким, обманным и призрачным. Большинство морских и приморских рептилий иногда охотятся лунными ночами (в отличие от безлунных), но облака на небе дают всем сигнал о перемене погоды: надвигается время штормов. Надвигается очень беспокойное и опасное время.

К середине октября молодые оптальмозавры начинают покидать мелководные рифы. Они сильно подросли, и уже достигли той длины и мускульной силы, с которыми можно охотится в открытом океане - им уже становится тесно среди морского мелководья. Впрочем, оптальмозавры покидают рифы и потому, что летняя жара и спокойствие сменяются осенними грозами и штормами, а они таковы, что их лучше переждать либо на открытой воде, либо на суше - но никак среди морского мелководья, полного рифов. Относительно устойчивый, континентальный климат начала Мезозоя при Пангее теперь начал меняться - в одних местах он становится более холодным, в других - нет, и всё это производит весьма заметные колебания погоды. Такие штормы и бури производят естественный эффект над животными и растениями планеты Земля: даже более гибкие и адаптированные к этим переменам виды животных и растений испытывают крайне болезненные ощущения от этих бурь и штормов - а для тех видов, которые состоялись как виды при равномерном и устойчивом времени титанов, эти колебания часто становятся губительными. Время таких великанов как динозавры-зауроподы и лесные массивы, чьей хвоей и листвой эти динозавры питаются, постепенно уходит - и уже не вернётся никогда.

А пока, молодые оптальмозавры наконец-то покидают коралловую колыбель своего детства в сторону глубоких вод - а местные старожилы уходят в другую сторону - на сушу. Плезиозавры-криптоклидусы, более приспособленные для мелких и спокойных, чем для глубоких и буйных вод, собираются в большие группы около самых крупных островов, и плывут вверх по течению островных рек, стараясь оставаться у воды и подальше от моря одновременно. Те плезиозавры, которые не помещаются в этих пресноводных артериях, просто выбираются под сушу и забираются под деревья - подальше от кромки воды, где разбушевавшийся прилив морской стихии может просто смыть их с берегов и бросить на рифы. Над их головами птерозавры-рамфоринхи сидят или держатся за стволы и ветви хвойных деревьев и других растений, нахохлившись ну совсем по-птичьи. Их хрупкие крылья и тела совершенно не предназначены для полётов в воздухе, когда ветра дуют со силой в почти 100 километров в час, и их единственный шанс уцелеть при непогоде - это как раз не попасть в воздух.

Тем временем, морские волны поднимаются всё выше и выше, и скоро многие прибрежные рифы оказываются покрытыми шапками из белой пены. Сама же вода становится мутной и непрозрачной от немалого количества ила и песка, поднятого прибоем с морского дна и береговой линии островов. Хотя на дворе полдень, штормовые облака превратили день в сумрак, и вот уже вниз полились первые струи дождя. Дождевые потоки хлещут по телам птерозавров и по их насестам, а волны уже заливают прибрежную полосу и врываются в глубь острова, где они вырывают папоротники и мхи, и ломают нижние ветви более высоких растений. Сухопутные животные, например, юстрептоспондулус, забираются в самую глубь своих островов, и вцепляются в землю. Они слишком крупные и массивные, чтобы забираться на деревья, и недостаточно хорошие пловцы, чтобы залезать в воду при такой погоде. Поэтому, они лишь крепче цепляются за сушу и пережидают морскую бурю.

По другую сторону рифов, в более глубоком море, ситуация тоже не сладкая. Многие из подводных обитателей забилось в щели рифа, закопалось в песок или под гальку, либо стоят неподвижно, как часть донного субстрата - и их заваливает заживо массами песка и ила, нанесённых волнами. Другие создания, например, аммониты, вынуждены носится по водам по воле волн, неспособные закрепится за что-нибудь неподвижное, как те же рифы.

Эта буря пришла в эти края надолго - на четыре дня, пока погода не изменилась, и тучи не разошлись. К тому времени вода и суша перемешались вновь, и разобраться, где что лежит, не так уже и просто. За исключением небольшого куска суши в самом центре острова, морские волны затопили почти всю его сушу, завалив её папоротниками, водорослями и даже кусками кораллов. Правда, по этой мешанине уже ползают уцелевшие птерозавры, выискивая дохлую рыбу и аммонитов. В своём энтузиазме, они даже не обращают внимания на хищного динозавра...который отвечает им тем же. Юстрептоспондулус жадно принюхивается в сторону юга, и его нюх подсказывает ему, что пока время новой бури ещё не наступило; также, это чувствительное обоняние подсказывает ему, что на прибрежной полосе этого острова лежит что-то большое... и съедобное.

Юстрептоспондулус - неразборчивый едок. Он готов напасть и съесть даже плезиозавра-криптоклидуса, но он также приемлет всё, что поменьше, вплоть до птерозавров и мечехвостов. Но то, что он сейчас чует - даже по его стандартам является чем-то запредельным. Это "что-то" - труп лиоплюродона, слишком молодого, старого или больного, чтобы сопротивляться штормовым волнам все эти дни. В результате, сломавшись, его труп долго носило по волнам, пока не выкинуло сюда, на коралловый риф, расположенный недалеко от прибрежной полосы этого острова. Тело морского великана уже изрядно поломано и порвано морской стихией, рифами, и подводными падальщиками, но сейчас, при отливе, появился шанс и у других животных.

Очень, очень осторожно, теропод пробирается по полосе прибоя к обмелевшему рифу. На данный момент волны не могут сбить с ног такое большое и крепко сложенное животное, но запах падали мог привлечь акул, которые могли остаться в подводных ямах во время отлива. Из всех морских позвоночных, акулы являются самыми живучими и приспособляемыми, и даже отливы на морских мелководьях не могут их истребить.

Птерозавры-рамфоринхи, конечно же, тут как тут. Их чёрные тела уже облепили труп плиозавра, а красные клювастые пасти уже долбят его толстую шкуру. Но при предупреждающем рыке теропода, птерозавры взлетают в воздух и парят над головой более крупной рептилии, отчаянно галдя. Юстрептоспондулус не обращает на них внимания. Вместо этого, его мощная пасть вцепляется в шкуру и плоть колоссального трупа, и рвёт их. Очень скоро это действие приводит к усилению запаха разложения, а крошки, падающие из-за рта пирующего динозавра, разносят этот запах и под водой. Скоро, ещё несколько динозавров-сородичей пирующего начинают мелькать среди волн, а с другой стороны там столь же резво плывут плезиозавры. Хотя им, скорее всего, придётся подождать, пока динозавры насытятся, а прилив поднимет уровень моря, они своё тоже не упустят. И, конечно же, птерозавры вьются как галдящая туча над головами других рептилий, тоже в ожидании своей очереди.

Другие позвоночные, в том числе и акулы-хайбодусы, явно чужие на этом празднике жизни морских и приморских рептилий. Но вдалеке мелькают и они, ожидая своей очереди. Ведь с восходом луны вновь начнётся прилив, и даже если туша плиозавра не будет снята им с рифа, так акулы доплывут до неё, не опасаясь быть съеденными самим. А может, скоро начнётся новый шторм и стащит даже такую колоссальную тушу с рифов с такой же лёгкостью, с которой предыдущий забросил её на риф. Тогда акулам достанутся даже кости...если только этот труп не окажется на другом прибрежном рифе. А пока, чуя и отчасти наблюдая за поеданием трупа самого великого морского хищника эпохи рептилий, акулы могут быть только утешены пословицей - всё пройдёт. Со временем исчезнут и эти острова, и их обитатели (правда, некоторые возродятся в их потомках), но акулы будут почти вековечно править в глубинах океана.