Ризо несколько раз постучал в дверь кабинета шерифа, но, не услышав ответа, нашел в себе смелость войти к нему с подносом. В помещении стоял густой смог от сигар, и разило алкоголем. Большой черный мастифф, устроившийся возле дивана, опустил морду на массивные лапы и печальным взглядом смотрел на хозяина. С тех пор, как на мэрию был совершен налет, и Кольтон потерял десятерых, включая мэра, он безвылазно просиживал в кабинете, закопавшись в бумаги по делу "Восставших". "Восставшие из пепла" - значилось на пустой папке, что лежала на грязном полу у окна. Шериф сидел, опершись лбом на ладонь, и разглядывал обои напротив, что-то шепча себе под нос. "Присвоивший хризолит - умрет", значилось алыми буквами на всю стену просторного кабинета. Это не было предупреждением, как в салуне. Прямая угроза - писавший точно знал, что в здании находится обреченный на смерть нарушитель.
Вот уже двое суток Кольтон не мог избавиться от нервирующей писанины, навалившейся в тот день, и в данный момент являющейся зацепкой во всем этом гиблом расследовании. Помощник шерифа, насторожился. "Надпить появилась в день похорон господина Торна, почему он не распорядился, чтобы ее убрали?"
- Это место преступления, Купер, смотри не загадь тут все, - ответил шериф, улавливая интерес помощника к надписи. - Оставь мой ужин и иди, - коротко сказал он, углубляясь в чтение бумаг.
- Вам что-нибудь еще принести, сэр? - из лучших побуждений предложил помощник, опуская поднос перед мужчиной. Кольтон повел себя так, будто вопрос юноши стал для него последней каплей. Вся документация, беспорядочно лежавшая на столе, полетела на пол. За бумагами полетел и поднос, звучно ударяясь о стену с надписью и оставляя на тексте сюрреалистичное пятно крепкого черного кофе.
- Принеси мне их головы, Купер! Ты можешь это сделать, нет? Так какого черта задаешь мне эти дерьмовые вопросы. Убирайся, говно!
Мастифф резво поднялся со своего места и, поджав хвост, потрусил за двери, предварительно поддев их передней лапой. Оторопев от внезапной агрессии шерифа, парень кинулся убирать осколки чашки на поднос. Шериф некоторое время смотрел за его действиями, а затем подскочил и выбил ногой поднос из рук помощника.
- Я сказал убираться тебе за дверь, а не здесь! Тупая скотина! Вон! - взревел Кольтон, с яростью в глазах надвигаясь на бледного парня. - Собака сообразительнее тебя!
Сверкая пятками, юноша вылетел из кабинета. Он мог поклясться, что в этот момент рука Кольтона дернулась к револьверу.
- Понабирали дегенератов в участок, - шериф бухнулся на кресло, покачиваясь из стороны в сторону. Причиной его плохого настроения было известие о том, что шахты хризолита исчезли. Добыча минерала стала невозможной. А со складов за одну ночь исчезли триста партий готовой продукции - единственное, что могло продержать бизнес на плаву до тех пор, пока вопрос с шахтами не решится. Один из поставщиков развел панику среди клиентов, рассказывая о том, что теперь маги Дионы имеют достаточное количество хризолита, чтоб открыть порталы по всей Амальтее и начать войну. Сплетня распространилась так быстро, что особенно впечатлительные индивиды стали готовиться к войне, заказывая бункера и закупая продукты с запасом.
'Что за идиоты, - Кольтон с трудом сдержал смех. - Война! Эти безмозглые даже не догадываются, что хризолит годами продавался в куда большем количестве. Исчезнувших запасов, однозначно, не хватило бы для массового захвата, а вот существа, явившиеся в мэрию, могли преподнести еще парочку сюрпризов. Разрушения от их сил будут похлеще каких-то магов.
- Ну что ж, вызов принят, сучки.
* * *
Каникулы подходили к концу. В день возвращения погода напоминала настроение всех жителей, включая уезжающих туристов. Дождь заливал город со всех сторон, превращая некогда чистые улицы в заляпанные по колено грязью дороги и непроходимые лужи. Из-за закрывающих солнце гор, местность казалась совсем темной, как будто было не утро, а поздние сумерки.
Спать хотелось ужасно, но опаздывать на поезд было нельзя, поэтому похватав сумки, полные сувениров, подруги с натугами тянули багаж на вокзал, толкаясь и бормоча под нос невнятные ругательства. Общаться никому не хотелось. От постоянных перепадов со здоровьем они были озлобленными и не расположенные к пониманию ближнего.
Сев в свое купе, девушки с сожалением провожали отдаляющийся город. Последние 4 дня стали настоящим испытанием. Они подхватили какой-то странный вирус и слегли с жаром, не успев побывать в оставшихся местах, отмеченных Келли в брошюрке. Никому так и не удалось вспомнить, почему она уехала раньше, даже не попрощавшись.
Лучше всех чувствовала себя Валери, но и она была очень вымотана тем, что все 4 дня, как самая здоровая, моталась по аптекам, скупая жаропонижающее, ведь даже оплаченный ею врач не сказал ничего путного, предложив лишь полное обследование. Валери и Крис ставили под сомнение возникающие видения. Николь не помнила ничего, а Хелен вообще не разговаривала. За нее было страшнее всего. Ночью перед отъездом температура девочки резко подскочила до сорока одного, а из носа началось обильное кровотечение. Подавляя в себе панику, Валери стала набирать номер скорой помощи, но худая мокрая ручка, легла на ее плечо с необычной тяжестью.
"Хелен?! Ты почему встала? Тебе нельзя..."
"Если меня сейчас заберут, то об этом узнают родители и меня больше никуда не отпустят. Положи телефон"
"Почему я ее послушала?" - думала Валери, проезжая остановку за остановкой и, временами, посматривая на Хелен, безучастно следившую за волнами лесополосы, бегущими в дали.
Серой обыденностью потянулись однообразные будни.
На некоторое время подруги отделились друг от друга и стали жить прежней жизнью, как и до знакомства. Почти прежней. Они не помнили событий, что произошли с ними в Твестле. В воспоминаниях остались бесчисленные аттракционы и игровые площадки, от которых они порядком подустали. Память о жрицах рассеялась, но ненадолго. После этой поездки с ними начали происходить первые изменения.
Заставить себя проснуться и пойти на занятие Николь помогло лишь сильно развитое чувство ответственности. Хотя и оно пыталось улизнуть всякий раз, когда в голове возникал вопрос: "А зачем я вообще туда иду? - Потому, что в школу надо ходить. - Почему? - Потому что все ходят. Если присутствовать на всех занятиях, будет легко писать контрольные и учителя будут тебя ценить, а одноклассники уважать. - Неправда. Зачем ты сейчас туда идешь?"
Николь взглянула на часы и поставила ногу на порог. Без пятнадцати. В это время она выходит. Одиннадцать минут до школы. Одна, чтобы пересечь дорогу и пройти ворота. Две, чтобы подняться по лестнице в кабинет и поздороваться с одноклассниками. Одна, чтобы приготовиться к занятиям и достать тетрадь, которая потом пойдет по рукам и возможно не вернется вовремя, когда в класс войдет учитель. И тогда того, у кого она окажется последней, будут ругать. "Вот оно что. Я прихожу впритык, чтобы это произошло. Мне нравится за этим наблюдать, когда кого-то ругают и ставят меня в пример, как прилежную ученицу. Мой личный пьедестал..."
Звонок.
- Что? - не понял одноклассник, который как преданная дворняга вилял хвостом ради колбасы, только колбасой именовалась тетрадь с домашним заданием.
- Отвали, я ничего не делала, - повторила Николь и села за парту.
- Врешь же! - от возмущения парень схватил ее тетрадь и энергично пролистал.
- Пусто, - улыбнулась Николь. - Вылижи доску языком перед всем классом, может тогда я...
Николь зажала рот рукой. На лице одноклассника читалось замешательство.
- &%?*@я...
Девушка убрала руку, едва сдерживая улыбку.
"Что это я вдруг? Смогла сказать нет. Прекрасно".
"Такое изощренное удовольствие".
Положив подбородок на руки, она с грустью осмотрела свой класс.
Валери не появилась.
"Скучно. Мне так скучно..."
* * *
Наступило время обеда. Хелен заглядывала в класс и искала девочек. На звонки ни одна из них не отвечала. Николь ушла после второго урока. Ни Колэни, ни Крис, ни Валери - никого. Давящее чувство покинутости.
Коридор от класса до столовой как будто удлинился. Все на нее смотрят. Пока Хелен находилась с девочками, то была как за каменной стеной.
'Колэни - интеллект. Крис - ирония и престиж. Валери - власть и щит. Николь... Она меня понимала. Почему она тоже ушла? Меня опять бросили! Я доставила им слишком много проблем".
Хелен села за самый отдаленный столик. Когда с ней были подруги, они садились в центре, как бы заявляя, что теперь это их территория. На самом деле Хелен хотелось так думать, почувствовать некую долю контроля, чего у нее никогда не было.
Они сидели в центре только потому, что там было удобно.
- Что Хелен, ты никто без своей охраны?
Голос Кармины. Кривое лицо, исполненное ненавистью, изуродованное неестественной прической. Дааа, криворукий парикмахер явно напутал с оттенком для волос. Нарощенные волосы белесым пятном, невыгодно выделялись на фоне недостриженной шевелюры, оставленной Вэл перед каникулами.
Ой. Она чуть не сказала это вслух.
- Чему ты лыбишься, крыса? Где же твои подружки?
"Пригнись. Пригнись, когда она с тобой разговаривает. Не зли Кармину. Она никогда не простит. Никогда"
Хелен молчала. Обед, медленно растекался по ее темно-каштановым волосам с легкой подачи Камп.
- Хочу сегодня поболтать с тобой после уроков. И только попробуй сбежать, Королева личинок.
Хелен подняла голову и спокойно посмотрела на Камп.
"Бритый папильон. Мелкий и злой"
"Мне больше не страшно?"...
Реальность Крис
Распахнув двери небольшого домика на Райтсквер, Кристина не разуваясь проходит в темный коридор. Ветхие стены с облущенной краской, задернутые шторы на окнах, разбросанные вещи. Запах сигарет, исходящий из пепельницы. В ней тлеет дешевая сигарета, прогоревшая почти до самого фильтра. Среди разбросанных вещей эффектно развалился кот.
"Это даже больше его дом, чем мой. Любимый питомец Бенкса. Такое же дерьмо, как и его хозяин".
Когда Крис думает о нем, настроение портиться. Негатив.
Справа проход на кухню. Гора немытой посуды забила умывальник, всю столешницу и стол. Ее оставили для Крис. Невынесенный мусор, с летающим роем дрозофил, торчит из-под сорванной двери умывальника. Посуды так много, что это вызывает отчаянье. С того дня, как Кристина уехала, ее больше никто не мыл. Старая печка в потеках жира, кажется, она досталась им от прежних хозяев и с тех пор не чистилась. Под одной из конфорок - черное запекшееся пятно сбежавшего кофе. Черное и липкое, с почерневшими кусочками пищи. Когда она видит, на что похожа ее жизнь, уверенность покидает ее. Трущобница Крис. Вся эта грязь как будто в ней.
Девушка прикрывает за собой дверь и, сделав небольшую струю воды, начинает все перемывать.
"Почему я еще здесь?"
"Когда мама вышла замуж во второй раз, я думала, что все изменится. Но второй оказался еще хуже".
"У нее дрянной вкус на мужиков. Они всегда связаны с преступным миром. Мы скрываемся в этом доме, как какие-то крысы, без денег и приличной одежды, в то время как он где-то развлекается и ест только в ресторанах".
Некоторое время Кристина пыталась готовить, но он не любит ее стряпню. Опасается, что отравит. Почему-то он побаивается ее и пока не трогает...
Под ногами лежит скомканный коврик, она не заметила складку и спотыкается. Громкий стук каблуков по деревянным половицам разбудил маленькую фигурку, скрутившуюся на диване под пледом.
- Крис, это ты?
- Да, мам.
Кристина садится рядом. Другая Крис. Домашняя и ласковая. Когда она переступает порог своего дома, то меняется.
- Сгоняй за сигаретами, сегодня была тяжелая ночь, - обращается женщина тихим голосом. Она поет по ночам в малоизвестном клубе и под утро всегда говорит шепотом, чтобы беречь связки. Все, на что она способна - это петь, но ее больше никуда не приглашают из-за возраста. Зарплата такая скудная, единственное, что можно с ней сделать - потратить на развлечения. Иногда они вместе идут в дорогой магазин, и целый день меряют одежду, а потом заходят в комиссионку и покупают ворох дешевых, казалось бы безнадежных вещей, из которых Крис делает потом что-то стоящее. В первый же день тратят почти все, а потом кое-как перебиваются до следующей подачки.
- Мам.
- Что?
-Давай уедим.
Кристине становится дурно. Голова идет кругом, а перекошенные полочки со всяким мусором плывут у нее перед глазами. Молодая женщина с детским лицом и огромными синими глазами смотрит на нее с сожалением. "Она очень красивая даже в сорок, не смотря на то, что каждый ее вечер заканчивается одинаково. Иногда все думают, что она мой ребенок. Иногда, я даже сама так думаю".
- Опять ты за свое.
- Так больше нельзя. Я найду работу.
Лицо матери меняется. Глаза становятся больше. Она всегда чуть больше раскрывает их, когда боится, но никогда не говорит искренне почему.
- Солнышко, ты никому не нужна, пока не окончишь школу. У нас хватает денег.
"Почему?! Почему она так говорит?"
"Мне не хватает!"
"Здесь темно и трудно дышать".
Воздух заканчивается...
Голова по-прежнему кружится и перед тем, как пойти в магазин, девушка возвращается в свою комнату. Кристина старается не появляться дома и по возможности ночевать у знакомых, но за комнатой она скучает всегда. Маленький островок, на котором можно спрятаться. Единственно аккуратное место в этом хлеву, под названием дом. Но в ее отсутствие кот побывал и тут. Все перевернуто верх дном. Созданный уют уничтожен за одну неделю. Поцарапанные обои. Она же просила не пускать его к себе в комнату. Цветок на подоконнике, то единственное, к чему она питала светлые чувства - съеден под корень и выпотрошен.
"Я давно не чувствую себя в безопасности. Тварь хорошо об этом позаботилась". Думая о слове "тварь", она представляет не кота... Нет, самая большая тварь - это Бенкс.
Замок на двери сломан с прошлого месяца. В потолке отверстия от пуль. Бенкс часто оказывал ей знаки внимания, но месяц назад, вернувшись под утро без настроения, позволил зайти себе слишком далеко. Крис избегала встреч с отчимом из-за матери и тогда впервые с ним повздорила. Мистер Кэттл - своеобразная месть за ее отказ....
"Он делает из людей марионеток, а когда они забывают свою роль, заставляет платить по счетам".
Бенкс чем-то шантажирует мать, это чудовище невозможно вынести. Неужели мной?
Размышляя об этом, Кристина приостанавливается, разглядывая опрокинутый цветок. Сложнее всего отчищать втоптанную в ковер землю.
Ее рука нечаянно задевает острый край горшка и несколько капель крови попадают на сухую землю.
"Ха-ха, как это символично. Грязь, смешанная с кровью. В этом вся я".