Калинкин Андрей Викторович
Рать мертвецов_10-11. Трое и Единственный

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Юный Ингвар, проигравший своему сводному брату в борьбе за престол Мирканского княжества, начинает военный поход чтобы вернуть утраченное. В этой борьбе он готов принять любую помощь, пусть даже исходящую от темных сил. Однако куда заведет княжича союз с древним божеством, возвращающим к жизни мертвых? Новые главы выкладываются каждую неделю.

10. Князь Харальд

Слухи о моей смерти несколько преувеличены

Марк Твен

   Харальд бросил поводья слуге.
   - Извиняй, Ретивый. - сказал он гнедому. - Такая уж у княжеского коня судьба.
   Затем повернулся к Волку:
   - Передовому полку придется выдвигаться без меня.
   - Желаешь, чтобы я остался при разговоре, княже?
   - Желаю - сказал Харальд, наблюдая, как Остромир старается скрыть раздражение и находя в этом мрачное удовлетворение. Вся Миркана знала, что его тесть и Волк друг друга не переваривают. - Потом догоним. А пока людей пусть ведет Кнут.
   - Какие такие известия могут быть важнее похода на Северный клык? - недовольно спросил он Остромира.
   - Действительно важные, княже. Однако мне не хотелось бы говорить о них посреди двора и - неприязненный взгляд на командира старшей дружины - при ком либо не из твоей семьи.
   - Мои дружинники - братья мне. Тоже, выходит, моя семья. А ему - и это тебе Остромир Бориславович, говорено не раз, - я и вовсе верю как себе.
   Сказав это, Харальд скорым шагом двинулся в княжеские покои. Это тоже была маленькая месть Остромиру, который едва отдышался, так спешил перехватить князя прежде чем тот покинет столицу.
   Вскоре все трое сидели в комнате, предназначенной для встреч князя с ближним кругом советников и разговоров с глазу на глаз. Впрочем, Харальд использовал ее редко. Он предпочитал обсуждать дела в седле, не отвлекаясь от войны или охоты.
   - Новости касаются твоего брата, княже. Наш соглядатай из Ольмерка доносит - и сведения, по всему, верные, - что Ингвар утонул во время не то абордажной схватки, не то морского крушения. Его место во главе ольмеркского отряда номер три занял известный тебе изменник Свенельд.
   Харальд помолчал и, наконец, произнес:
   - Что ж, видят Матерь Солнца и Воитель, я никогда не желал смерти моему брату.
   На это противоестественное упоминание в одной клятве старых и новых богов покривились оба его собеседника. Остромир, как и положено брату лейского князя, ревностно соблюдал заветы Матери Солнца. Волк был не особо внимателен к богам, однако, как и большинство дружинников, при случае предпочитал обращаться к Героям, которым издавна молились жители Мирканы, равно как и большинства других северных княжеств и даже заморцы. Первым же меж Героев дружинники почитали, конечно, Воителя.
   - Однако, - продолжал князь, - что срочного и тайного в этой новости? Надо наоборот объявить об этом широко, чтобы услышали те, кто в свое время хотел видеть его князем.
   - Ты совершенно прав, княже. И я скажу больше: надо справить по нем тризну в соответствии с вашим старинным обычаем.
   - Странно слышать такое предложения от тебя, ревнителя новой веры.
   - Молебствие наших священников тоже не повредит, но я, прежде всего, человек государственный. Во-первых, если твоя дружина - твои братья, то все без различия веры подданные - твои дети. Общие события такого рода, пусть и печальные, крепче спаяют их под твоей рукой.
   Во-вторых - и потому тризна важнее - хотя сам юный Ингвар, насколько нам известно, на капищах появлялся нечасто, однако же в храмах Матери Солнца и вовсе никогда. А те, кто готов был поддержать его четыре года назад, старой веры почти все. И сейчас, когда растет число твоих подданных принявших свет истинный, растет и недовольство староверов. Именно теперь, как никогда важно проявить к ним твои милость и уважение.
   И в-третьих, тризна по брату и доброе слово о нем покажет сомневающимся, что власть твоя крепка и ты не боишься...
   - Я и так ничего не боюсь. - перебил Харальд. - Ты принес моему государству много пользы, Остромир Бориславич, пока я учился быть князем. За это тебе спасибо, как и за твою дочь. Но на том положим предел. Отныне я правлю сам, от тебя же теперь жду советов, а не поучений.
   - Повинуюсь, княже.
   На сей раз Остромир совладал с лицом и его чувств, вызванных, этой отповедью, нельзя было прочесть. В отличие от Волка, который только что в улыбке не расплылся от того, как макнули в грязь его врага. Но Харальд все же решил подсластить горькое питье:
   - И все же скажи, кому и зачем я должен показывать крепость моей власти и уважение к Героям? Что заставляет тебя говорить о растущем недовольстве среди тех, кто им молится?
   - Тут надобно упомянуть еще одно донесение из Ольмерка. Именно оно в большей степени послужило причиной срочности и секретности нашего разговора. По сообщениям все того же нашего человека, известие о гибели Ингвара обсуждались членами Малого круга. И при тех обсуждениях звучало, по крайней мере, от некоторых из них, сожаление, что теперь нельзя сделать Ингвара князем Мирканы.
   - Ну так что же? Кого они теперь-то захотят посадить на мой престол? Не Свенельда же.
   - В этом смысле им надеяться не на кого. Пока. Но они продолжат искать способы, чтобы добиться себе над Мирканой контроля. Тут учти, что больше приверженцев старой веры и громче недовольство появлением храмов Матери Солнца звучит в западных селениях, лежащих ближе к Ольмерку. Ингвар утонул, но если появится другой походящий предводитель, они могут и подняться на бунт супротив тебя. Опять же, из твоей земли люди куда бегут от суда, от долгов и так далее? В основном, все в тот же Ольмерк. И если дать им вожака, неужто в Мирканской слободе не найдется желающих вернуться в родную землю? Малый круг что-то готовит, это несомненно. И это особенно опасно именно теперь, когда ты снова удаляешься в поход на Монархию. Стоило бы обезопасить себя от удара в спину, и тут тебе как никогда нужна дружба с вашим названным, а моим родным братом, князем Леи.
   - Ну теперь понятно, куда ветер дует. - влез Волк. - Кто о чем, а вшивый о бане.
   - Ты Волк сказал грубо о тех, кто выше тебя по положению. Чтобы я это от тебя слышал в первый и последний раз, - одернул князь своего воеводу и добавил с усмешкой: - Имею в виду твои речи в адрес князя Ратмира. С Остромиром Бориславовичем хоть за бороды друг друга таскайте.
   - Однако же - продолжал он уже серьезно, - Волк в чем-то и прав, Остромир. Неужто я отстал от своей дружины только ради домыслов, какими тешатся бабы у колодца, да твоих сладких песен о беспошлинной торговле для лейского купечества? Если так, то уволь меня от этого разговора.
   Остромир развел руками:
   - Мне нечего сказать тебе нового, княже. Кто еще может стать твоим союзником против козней Ольмерка? Не Монархия же. Ты, позволь напомнить, идешь на нее войной.
   - Достаточно. Если, как ты сказал, сейчас подходящего предводителя у Ольмерка нет, стало быть, я успею взять Северный клык. А там начнется распутица и воевать до будущего года будет не с руки. Потому как вернусь из похода - вернемся и к этому разговору, Остромир. Пока же просто пусть твои глаза и уши в Миркане будут открыты как можно шире.
   - Всегда, княже - склонил голову Остромир.
   Когда тесть ушел, Харальд повернулся к Волку и снова усмехнулся, но на этот раз усмешка была невеселой:
   - Иногда я думаю, что Свенельд вывез из Мирканы не того брата.

11. Трое и Единственный

  

Тем легче будет, при таком воззренье,

Тебе войти со мною в соглашенье.

За это, положись на мой обет,

Я дам тебе, чего не видел свет.

И. Гете, "Фауст"

  
   Единственный видел мир не так, как смертные. Люди представлялись ему бурлящими разноцветными сгустками образов и слов, чувств и мыслей, желаний и воспоминаний. Воскрешенные им мертвецы - последних он называл словом, которому не было точного перевода ни в одном из людских языков и которое означало нечто среднее между понятиями "слуга", "инструмент" и "часть тела" - такими же сгустками, но серыми, почти не меняющимися и лишь медленно истаивающими. Все эти сгустки приближались и отдалялись, проникали друг в друга, меняли размер и цвет.
   Мир же за пределами человеческих мыслей и чувств был призрачным, еле уловимым дрожанием переходящих друг в друга энергий, в которых было почти невозможно распознать места и объекты. К счастью, этого и не требовалось. За него это могут делать его слуги, живые и мертвые.
   Сейчас три человеческих сгустка приближались к его пещере. Они уже второй день не принимали иной пищи, кроме вина и это неприятно туманило их сознание. Но все же Единственный явственно ощущал унижение, злость и любопытство старика, решительность и подозрительность и скрываемый от самого себя страх княжича.
   Девицу он чувствовал хуже, она представлялась ему темным облачком, сопротивлявшимся его попыткам проникнуть внутрь. Это сопротивление было болезненным и дезориентирующим. Пожалуй, его можно было сравнить с тем, как описывала Нисса свои чувства, когда демон глядел на нее глазами своих марионеток.

***

   Памятуя о своих блужданиях в тумане, княжич неохотно последовал за мессиром Гуго вглубь острова, однако вопреки его ожиданиям, книжник уверенно вывел их к месту назначения. То ли он, как и Нисса обладал каким-то колдовским чутьем, то ли хозяин этого острова не стал сбивать их с дороги как Ингвара.
   Вдруг Нисса зябко передернулась, и что-то подсказало княжичу: вечерняя прохлада и сырость тут не причем.
   - Он нас видит, - сказала девушка. - У меня снова это Чувство.
   Словно в ответ на ее слова перемешанная с туманом темнота вспыхнула двумя парами зеленых глаз. Навстречу им выступили двое: разбойничий предводитель и мертвец в одежде рыбака-хевра. Полсотни шагов, оставшиеся до пещеры, охраняемой каменными черепами, они проделали в сопровождении этого жуткого эскорта. Еще кто-то скрывался позади, но не слишком старательно. Если бы Единственный захотел, то они никогда бы не ощутили присутствие неупокоенного за спиной до тех пор, пока не стало бы слишком поздно. Но сейчас тот позади таился нарочито. Демонстративно
   Они остановились у темного провала пещеры. Мертвяки застыли позади, отрезая дорогу к бегству. Впрочем, куда убежишь с острова? В черноте, лежащей за входом в пещеру, не было видно ни света, ни движения. И все же Ингвар и Нисса сразу поняли то, что мессир Гуго уже знал, там за обозначенной ухмыляющимися черепами границей что-то есть. Для девушки это чувство было как сильный, сводящий с ума поток вони-головокружения, ощущения Ингвара были слабыми и неопределенными, он никогда не смог бы найти для них подходящих слов. И все же оба понимали, там в темноте обитает что-то обитает нечто нечеловеческое, куда более чуждое, чем ожившие мертвецы за спиной. Те хоть когда-то были людьми.
   Желудок девушки скрутил спазм, и ее вырвало горькой темной желчью. Когда она закончила кашлять и отплевываться, то обессилено привалилась к плечу Ингвара. Тот обнял ее левой рукой, правую же держал на рукояти скрамасакса.
   - Эй, ты, мы пришли! - крикнул княжич.
   И темнота ответила ему. Все трое услышали в своем сознании голос Единственного. Для мессира Гуго он звучал уже почти привычно, Ингвар вздрогнул, вспомнив сон, предшествовавший его пробуждению на острове, именно этот голос старался убедить княжича, что его не существует. Для Ниссы же каждое слово отдавалось вспышкой яростной головной боли и новой волной тошноты. К счастью, пустой желудок не мог исторгнуть из себя уже ничего, даже желчи.
   - Ну здравствуй, чернильная душа. - Сказал Голос в их сознании. - Или я должен был сказать князь Ингвар?
   - Я не князь.
   - Но хотел бы быть им. Иначе зачем ты позволяешь своим людям звать себя этим титулом?
   - Не твое дело.
   - Не мое. - согласился Голос. - Хотя позже мы вернемся к этому разговору. Пока же я должен поприветствовать и других гостей. Здравствуй, маленькая сиротка Ниссель. С тобой я особенно рад встретиться, как и тот мертвый разбойник за твоей спиной. То, что от него осталось, весьма жалеет, что ты не успела ему... пригодиться.
   Теперь вздрогнула Нисса. Ингвар ощутил, как по девичьему телу пробежала волна крупной дрожи, и почувствовал, что сдерживаемый гнев рвется наружу.
   - Что ты за тварь, и чего хочешь от нас?
   - Разве ваш спутник - здравствуйте и вы, мессир Гуго - не сказал вам? Я - ваш шанс сохранить жизнь. Ваш единственный шанс. Кстати так меня и зовут, Единственный.
   - Сказал. И сказал, что ты желаешь заключить договор. О чем?
   - Вы хотите покинуть этот остров. Я тоже. Мы можем помочь друг другу. Там, в глубине пещеры сидит тело.
   - Твое тело? - спросила Нисса.
   - Я мог бы не отвечать, это не относится к тому договору, что я предлагаю. Но я понимаю, что юная дева старается вытеснить страх любопытством там, где князь Ингвар прибегает к гневу. Потому отвечу. Принадлежит ли это тело мне? Да, также как тебе принадлежит твоя одежда. И также как ты не есть твоя одежда, я не есть оно... Тем не менее, без него мне остров не покинуть. Ты довольна, сиротка Ниссель?
   Девушка промолчала.
   - Итак... - Снова зашелестел в их сознании Единственный. - Вы должны будете вынести находящееся в этой пещере тело наружу.
   - Я еще вчера хотел спросить тебя, почему твои слуги не вынесут тело из пещеры сами? - вмешался мессир Гуго. - И знаешь, что я понял? Они не могут. Ты не всесилен, Единственный.
   В голосе книжника прозвучало мстительное торжество.
   - Вы правы, мессир Гуго. Не всесилен. Однако, вы зря злорадствуете. Поверьте, имеющихся у меня сил вполне довольно, что чтобы превратить остаток ваших дней на этом острове в кошмар. А потом вы присоединитесь к моей свите, и мы вместе будем дожидаться тех, кто окажется поумнее. У меня в запасе много времени.
   - Допустим, мы вынесем тело. Что дальше? - снова вступил в разговор Ингвар. - Мессир Гуго сказал, что ты дашь нам лодку. Уж не тех ли, чью кровь я нашел сегодня
   - Тебя это волнует, княже?
   - Волнует. Я не желаю платить за свое спасение невинными жизнями.
   - А за спасение двух других невинных жизней?
   - Мы можем выстроить плот. На той стороне острова хватит бревен и досок.
   - И чем оплачены эти обломки кораблекрушений? Разве не чьими-то жизнями? Не впадай в лицемерие, князь. К тому же, тебя всегда тянуло к книгам, но в Ольмерке ты выбрал стезю воина. Не потому ли, что мечтаешь вернуть отнятое у тебя? Однако разве за княжеский престол придется платить не невинной кровью?
   В шелестящем голосе прозвучал легкий смешок, от которого волоски на их руках встали дыбом, а зубы противно заныли.
   - И все же ответь, демон, кто пролил найденную мною кровь? Если наше спасение действительно куплено жертвой невинных, то пусть они хоть не останутся безымянными.
   - Что ж, ты прав, князь. Лодка, что я вам предлагаю, принадлежала двум рыбакам из прибрежной деревушки неподалеку. И если тебе станет от этого легче, князь, их звали Сирькхе и Ёак. Один из них вошел в число моих слуг, другому же пришлось умереть.
   - Еще неизвестно, что хуже, - пробормотала Нисса.
   - Для того, с кем мы не договоримся, выбор между этими двумя исходами станет единственно возможным, маленькая сиротка Ниссель. Однако если вы примете мое щедрое предложение, то избегнете и того, и другого. Так что же? Мне дать вам лодку, или отдать вас самих моим воинам?
   - Мы выбираем лодку. - сказал мессир Гуго.
   Остальные промолчали. Деваться было некуда.
   - Вот и славно, договор заключен.
   - И что теперь? - спросил Ингвар.
   - Когда вы извлечете тело из пещеры, мои слуги отнесут его к лодке, а заодно проводят туда и вас. Когда мы доберемся до берега, то вы будете вольны покинуть меня и моих слуг. Однако прежде сделаю еще одно предложение. Знайте, смертные, что я могу даровать вам куда больше, чем жизнь.
   - Что же?
   - Каждый ищет чего-то своего. Ваш ученый друг обрел новые знания и обретет еще больше, если не нарушит наш с ним договор. Маленькой сиротке Ниссель я могу помочь раскрыть ее природную силу, дать мощь, в сравнении с которой эти искорки, что ты научилась испускать, покажутся детской забавой. С тобой же, князь Ингвар, как я и обещал, мы вернемся к начатому разговору. Хочешь быть князем не понарошку, а всерьез?
   - В этом мне твоя помощь не нужна, демон. Помоги нам выбраться с острова и на том покончим наш договор.
   - Что же останавливало тебя до сих пор? Почему три дня назад тебя звали князем несколько сотен, а не вся Миркана? Впрочем, не отвечай. Принимать ли мое предложение или нет - дело твое. Но с тобой или без тебя, у Мирканы скоро будут новый князь. Не так ли, мессир Гуго?
   - О чем он говорит? - Ингвар повернулся к книжнику.
   - Господин Олафсен намерен сменить вашего брата на княжеском престоле. Он послал нас с Ниссой в экспедицию, дабы мы нашли способ убедить языческое население Мирканы, что старые боги явили свою милость тому, кого он пожелает сделать князем.
   - Все верно, княже. Не думаешь же ты, что один из первых людей Ольмерка привечал тебя лишь ради дружбы с твоим покойным отцом? Он рассматривал тебя в качестве претендента на место мирканского князя, первого среди тех, на кого он делал ставку, хотя и не единственного, насколько я могу судить, основываясь на воспоминаниях мессира Гуго.
   - На кого же кроме меня он может рассчитывать?
   - Если ты примешь мое предложение, княже, это не будет тебя волновать. Олафсен окажет поддержку тому, за кем пойдут мирканцы. А за кем же им идти, как не за тем, кому надлежит княжить по праву рождения и кому благоволят высшие силы?
   - "Высшие силы" - это, полагаю, ты? И что же, ты готов надеть личину одного из наших богов, может еще и поставить на их земле свое капище? Не боишься, демон, что Герои тебя покарают за это?
   Он хотел добавить "И нас с тобою заодно", но не успел. Гнев Единственного обрушился на них как поднятая штормом волна на утлые рыбацкие суденышки. Виски сдавило, в глазах вспыхнули белые пятна, как будто кто-то нажал на них пальцами. Мессир Гуго с Ингваром осели наземь, Ниссе же пришлось особенно тяжело. Она скорчилась в позе, какую принимает дитя в материнском чреве, пытаясь спрятать голову между колен и, кажется, что-то крича.
   Но Ингвар не слышал ни ее, ни иных звуков. Мироздание заполнил Голос, шелестящий и оглушающий одновременно.
   - Их нет! Ни старых богов, ни новых! Никого нет! Есть лишь я! Единственный! Впредь не смейте даже упоминать их при мне, коли вам дорога жизнь!

***

   Единственный действительно считал нынешних богов лишь людской выдумкой, однако не их упоминание вызвал его гнев. В его могуществе посмели усомниться, ничтожные букашки посмели допустить, что его - Его! - кто-то может судить и карать.
   И ладно бы это озвучил старый дурак Гуго, цепляющийся за остатки своей независимости, но неуклонно подпадающий под контроль Единственного. Ладно бы даже эта девка, чей магический потенциал высок, хоть и не развит, чьи мысли были от него сокрыты. Ее Единственынй ненавидел, но с оттенком высокомерного уважения, какое бы мог испытывать человек к храбрости щенка.
   Но мальчишка! Обыкновенный смертный, лишенный и капли волшебного дара, и толики понимания того, как устроен его мир. И тем не менее, уже дважды ускользавший от попыток Единственного превратить его в одного из своих слуг-инструментов. И тем не менее, смеющий допустить существование какого-то закона, властного над ним. Нет! Он сам себе закон! Он Единственный! Он - подлинное божество этого мира!
   Единственный заставил себя остановиться. Он мог бы дать волю гневу и уничтожить разум этих насекомых. Он мог бы отпустить их живыми и забавляться с ними как кошка с мышью, гонять по кругу в тумане, травить ожившими мертвецами, кидать из бездны отчаяния к берегам надежды и обратно. Однако и в этом случае они протянут не дольше нескольких дней. И даже слуги из них, ослабевших перед смертью, выйдут плохие.
   А что потом? Местные рыбаки сюда почти не заплывают, угодья Рыбьего пастыря пользуются у них дурной славой. А значит, снова десятилетиями ждать, пока море принесет ему кого-то подходящего.
   Нет, сейчас не время давать волю гневу. Придет пора, и он поквитается с княжичем за эту дерзость. А после и с девчонкой за то, что смеет быть непонятной до конца. Пожалуй, он заставит этого Гуго убить воспитанницу собственными руками. Медленно и мучительно.
   Единственный едва не предался сладостным мечтаниям, но овладел собой. "Сейчас не время..." - повторил он себе.

***

   Сжимавшие голову тиски исчезли, постепенно ушла и темнота из глаз, а шелест перестал быть оглушающим, позволив им слышать стоны друг друга.
   - Не серди меня, князь. Я могу явить тебе великую милость, но могу и уничтожить. Однако я не желаю угрожать тебе, ты сам решишь, принимать ли мою помощь. Скажу лишь последнее. Как я уже объяснял тебе, новый князь у Мирканы будет, так или иначе. И отвергнув мою помощь ты не только лишишься возможности вернуть то, что принадлежит тебе по праву, но и общества одной прекрасной колдуньи.
   - Не называй ее так! - хором воскликнули Ингвар и мессир Гуго. Единственный рассмеялся, но на сей раз, после недавно обрушившегося на них гнева, этот смех не произвел на собеседников демона особого эффекта.
   - Какое трогательное единодушие - все еще смеясь, проговорил Единственный. - со стороны ревнивца и того, кто возбуждает ревность. Однако пора бы уже дать ответ, князь.
   И вдруг у всех троих что-то произошло со зрением. Там, где только что царил чернильный мрак пещеры, они увидели отрока на гнедом скакуне, в чьем лице было что-то неуловимо похожее на Ингвара. И мальчишеский голос, в котором лишь напрягши слух можно было различить шелестящее присутствие Единственного, спросил:
   - Ну что, чернильная душа, забоялся?
   - Не забоялся, демон. Будь по-твоему. - ответил Ингвар. И повторил сказанное когда-то:
   - Еще и тебя обскачу.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"