Аннотация: Сюжет пришел во сне... Писать было тяжело... Но мне нужно было избавиться от этого.
"Все вы одинаковы, этакие огромные волосатые мотыльки, изо всех сил рветесь к какому-нибудь дурацкому огоньку, бьетесь о прозрачное стекло и никак его не разглядите. А уж если ухитритесь пробраться сквозь стекло, так лезете прямо в огонь и сгораете, и конец. А ведь рядом тень и прохлада, есть и еда, и любовь, и можно завести новых маленьких мотыльков. Но разве вы это видите, разве вы этого хотите? Ничего подобного! Вас опять тянет к огню и вы бьетесь, бьетесь до бесчувствия, пока не сгорите!"
К. Маккалоу "Поющие в терновнике"
Семья Кларксонов производила впечатление вполне благополучной, но несколько непоседливой. В самом деле, по инициативе мужа, они вместе с детьми - очаровательными мальчиком и девочкой шести и четырех лет - объездили полмира. В погоне за экзотикой, стремясь насколько только возможно разнообразить излишне спокойную, временами рутинную, семейную жизнь, Адам устраивал поездки в самые отдаленные уголки планеты. Они побывали в тропических джунглях, в заснеженных горах, на диких пляжах маленьких островов и степных равнинах, покрытых весной многоцветным ковром из цветов. Впечатлений хватало в зависимости от полученных ощущений на год или хотя бы на полгода, а после он снова начинал заводить разговор о каком-нибудь "отличном местечке", где можно "неплохо провести время". Иногда Софии начинало казаться, что вся ее жизнь - это мелькание разноцветных картинок, сплошные прыжки с парашютом, подводное плавание и горные лыжи, она еле успевала отдохнуть от одного приключения, как нетерпение мужа сулило ей новое.
Впрочем, не надо думать, что он не заботился о детях или что он заставлял семью страдать от собственного безрассудства. Все делалось с согласия жены, но что она могла противопоставить захватывающим дух приключениям, без которых он не мог жить? Однообразный быт? Доброту и заботу? Она прекрасно понимала, что в данном случае компромисс был чуть ли не вынужденной мерой. Что до детей, то они привыкли к переездам и всегда с радостью принимали новость о новой поездке, предвкушая в том числе и возможность похвастаться перед сверстниками, которые проводили свои каникулы куда как скучно.
В тот раз, о котором пойдет речь, они собрались ехать в пустыню. Разумеется, во-первых, дело было ранней весной, когда температура воздуха не создает риска для жизни, а во-вторых, их путь пролегал через населенные пункты, не уходил вглубь пустыни и не отходил от обычных туристических троп. Не повторяя, однако, маршруты, наиболее наводненные приезжими.
Песчаные дюны до самого горизонта, сменяющиеся пыльной каменистой равниной, редкие деревья и колючие кустарники, юркие мелкие животные - все было для них в новинку. Поначалу их радовали даже вынужденные лишения, навязанные суровыми правилами существования в тамошних местах. Обязательные головные уборы для защиты от солнца, сетки от насекомых, экономия сил и воды, даже темп жизни был в пустыне совсем другой. Переходы и остановки, ночевки и привалы. Время измерялось количеством раз, когда их машина начинала буксовать в песке, зарывалась в нем по самый капот, и они были вынуждены вылезать наружу и махать лопатами, чтобы освободить ее из песчаного плена.
Они оставались в городах ненадолго, ровно настолько, чтобы не заскучать. Только успевали хоть чуть-чуть приесться каменные колодцы и известняковые дома, узенькие улочки и небольшие базары, как Кларксоны садились во внедорожник, грузили в него свои вещи и двигались дальше.
В то утро, которое София не забудет до конца своей жизни, они вышли из очередного городка на рассвете. Путь предстоял недолгий, следующее место назначения находилось всего в нескольких километрах, и уже очень скоро на горизонте появились пальмы оазиса, куда они и направлялись.
Пыльная дорога, наполовину занесенная песком, вела через заброшенное поселение, состоящее всего из двух-трех разрушенных до основания домов. Уже на подъезде к ним, они заметили необычную суету, мечущиеся человеческие фигуры и машины. Земля под ногами неожиданно затряслась, что-то ухнуло слева, громыхнуло справа и все затихло. Вдалеке поднялись большие клубы дыма и пыли. Ветер донес скрежет и крики.
"Началось", - тихо, чтобы не расслышали и без того перепуганные дети, пробормотал Адам, и Софии сделалось не по себе. Значит все-таки случилось то, чего они боялись: разногласия между местными группировками переросли в вооруженный конфликт. Туристическое местечко из мирного в одночасье превратилось в горячую точку. Их предупреждали, что возможно всякое, в этом районе давно было неспокойно, но Адам ничего слушать не стал. "Там все под контролем", - сказал тогда он, имея в виду наблюдение за ситуацией международных организаций. О да, они за всем проследят, так что не о чем беспокоиться. Тем более что столкновений здесь не случалось уже около десяти лет.
И вот они в пустыне, бог знает где, прямо посреди военных действий. Дети со страхом вглядываются во встревоженные лица родителей, девочка начинает всхлипывать, мальчик тоже шмыгает носом. Отец велит им успокоиться, волноваться не о чем. Сейчас они просто развернутся и поедут назад. И чем быстрее, тем лучше. Решение возвращаться было принято метров за сто от развалин, но прежде, чем они успели осуществить свои намерения, из-за камней появились военные.
Вооруженные до зубов солдаты молниеносно окружили машину и скомандовали выйти. София поняла, что дрожит от страха. Они выбрались из внедорожника, став рядом и закрыв спинами детей. Под прицелом десятка автоматов, вот-вот готовых выстрелить, сердце уходило в пятки. Военные были в форме цвета хаки и, судя по знакам отличия, являлись американскими миротворцами. Иными словами, именно теми, кто должен тут за всем присматривать.
- Не стреляйте, - крикнул Адам. - Мы свои!
"Ничего себе", - подумала София. - "Никакие мы не свои. Нашел что сказать". Но сказать хоть что-то было необходимо, иначе это недоразумение могло разрешиться отнюдь не в их пользу.
Пауза затягивалась. Внезапно послышался властный голос: "Отставить! Не стрелять!", и из-за спин расступившихся солдат появился высокий мужчина, по всей видимости, их командир.
Кларксоны, оробев, по-прежнему жались друг к другу. Солдаты опустили оружие, но были готовы в любой момент пустить его в ход.
- Вы кто такие? - прищурившись, спросил капитан.
- Мы из Англии. Просто туристы. Отпустите нас, - Адам старался говорить твердо, но голос предательски задрожал.
- Необычный маршрут вы выбрали, - ухмыльнулся военный. - Особенно для путешествия с детьми. Что же мне с вами делать?.. Ехать куда-либо вам опасно. Да и отпустить я вас не могу...
Его взгляд остановился на Софии, и он принялся беззастенчиво ее разглядывать.
Она почувствовала себя смущенной.
- Ну-ка, красавица, подойди сюда.
Это была отнюдь не просьба.
София вздрогнула и, поколебавшись мгновение, медленно двинулась вперед. Боковым зрением она заметила похотливые взгляды и сальные улыбки солдат, которые с вожделением провожали ее глазами. По рядам пронесся шепот и тихое посвистывание. Сколько времени они не видели женщин? Месяцы? София, сама того не желая, покраснела до корней волос. Ей было безумно страшно при одной мысли о том, что могут сделать с ней десяток оголодавших по женской ласке вояк. Они просто разорвут ее на куски! Единственным спасением был капитан. Только он мог защитить ее и семью.
Она остановилась в нескольких шагах от капитана.
- Ближе.
Она сделала еще шаг. Капитан резко обхватил ее руками и прижал к себе. София уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть его, но тот лишь сжал объятия крепче. Ей стало нечем дышать. На блузке цвета слоновой кости расстегнулась верхняя пуговка, ее грудь бурно вздымалась, и капитану сверху открывался прелестный вид.
София рванулась еще раз, и с ее головы слетел платок, а волосы рассыпались по плечам.
- Тише, - пробормотал капитан, еще крепче прижимая ее к себе. Теперь она почти задыхалась. Капитан Келли, прочитала она надпись, маячившую у нее перед глазами.
- Ты можешь помочь себе и своей семье.
София в недоумении уставилась на него. Тот выдержал паузу и обронил:
- Если ты останешься со мной, я отпущу их.
Она не знала, можно ли было ему доверять. Но был ли у нее выход? На кону жизнь ее детей.
- Клянешься?
Он гипнотизировал ее своими синими глазами. София не могла повернуть головы, не могла смотреть куда-либо еще кроме их обманчивой и наглой глубины. Его лицо так близко... Волевой, чисто выбритый подбородок с ямочкой, правильные черты лица, пожалуй, капитан Келли был красив. Она чувствовала ладонями под форменной рубашкой крепкую грудь и бьющееся сердце. Спокойно и размеренно бьющееся сердце. Голова немного закружилась, перед глазами поплыло, отчасти из-за жары и солнца, отчасти от нехватки кислорода в его объятиях, и совсем чуть-чуть из-за его близости.
- Даю слово, - сказал он.
Она слабо понимала, что происходит. Единственное, что имело значение - дети и их безопасность. А его губы так близко... Капитан внезапно прижался к ней губами под одобрительные возгласы солдат, а София, практически не отдавая себе отчета в происходящем, ответила на поцелуй этого чужого, властного и холодного человека, от которого зависело так много.
- Я согласна, - еле слышно выдавила она из себя, когда он отстранился от нее.
Капитан Келли победоносно улыбнулся и ослабил хватку, по-прежнему не выпуская ее из рук.
София обернулась в сторону Адама. Тот походил на соляной столб: он застыл с полуоткрытым ртом и остекленевшими глазами - настолько потрясен он был всем происходящим. Дочка держала его за руку, но он не обращал внимания ни на что вокруг.
- Вы свободны, - крикнул капитан и дал отмашку солдатам.
В следующую минуту произошло сразу несколько событий.
Мальчик, напуганный всем происходящим, дернулся и резко бросился бежать. Это движение было столь внезапным, что один из солдат невольно, повинуясь какому-то рефлексу, нажал на курок и выпустил короткую очередь ему в спину.
Как громко прозвучали выстрелы!
Расширившимися от ужаса глазами София смотрела, как расплываются кровавые пятна на рубашке сына, рухнувшего в пыль. "У него же будут ссадины на коленках", - неожиданно невпопад подумала она.
- Отставить! - заорал капитан. - Черт бы вас всех побрал, кто посмел!
- Не волнуйся, - доверительным тоном сказал он, повернувшись к Софии. - Виновный будет наказан.
Но она его уже не слышала. С ее губ сорвался крик, но ей показалось, что кричит не она, а другая женщина, на глазах у которой только что убили сына.
- Нет!!!
Этого не может быть! Все это сон! Как могло это случиться с ней?
В глазах у Софии помутилось, уши будто заложило ватой, она пошатнулась и провалилась в черную бездну, повиснув на руках у подхватившего ее капитана. Последнее, что осталось в ее памяти - картинка, которую не вытравишь и каленым железом: ошеломленный Адам держит на руках плачущую дочь, у его ног лежит тело мальчика. А солдат, совершивший оплошность, в недоумении крутит в руках автомат, словно не понимая, каким образом он мог выстрелить.
Прошло около четырех лет. София не знала, сколько точно, она не считала дни. Она просто замечала, как растут ее дети - две хорошенькие девочки, дочери капитана Келли. Они продолжали жить в пустыне, перебравшись однако в деревушку у оазиса, предварительно распугав и выгнав оттуда местных жителей. Иногда Софии приходила в голову мысль: каким кратким выглядел поначалу, но каким долгим оказался путь из одного поселения в другое! Весь мир, открытый для нее ранее, теперь схлопнулся до размеров затерянной в песках деревни.
Военный конфликт затягивался, и командование не спешило выводить войска миротворцев. Миротворцы! Какой чудовищный силлогизм! Вооруженные до зубов мужчины в военной форме, точно также убивающие других людей, как и все остальные, якобы устанавливая таким способом мир. София видела, на что способны эти головорезы, и не замечала никаких отличий от других мужчин, которым нужен лишь предлог, чтобы убивать.
Она давно смирилась с такой жизнью. Когда она очнулась, сутки спустя после тяжелого обморока в палатке капитана, тот рассказал ей, что муж и дочь целы и невредимы, отправлены домой, а сын похоронен как подобает. Все еще слабая после столь сильного нервного потрясения, она немного поплакала. Хотелось лишь закрыть глаза и забыться.
Все время пока София приходила в себя, капитан Келли проводил рядом с ней, участливо осведомляясь о ее самочувствии и желаниях. Он чувствовал свою вину в случившемся и, как мог, старался загладить ее. Но София держалась замкнуто, разговаривала мало, не реагировала на проявления сочувствия, порой доводя его до бешенства. Она была бесконечно покорна, полностью осознавая всю безнадежность своего положения. Она была одна, посреди пустыни, в окружении солдат, которые только ждали момента, чтобы воспользоваться ею, и единственное, что их останавливало - авторитет капитана Келли. София была под его полной защитой. Того, кто хоть пальцем дотронулся бы до нее без ее согласия, ждала бы жестокая кара.
К тому же она совершила сделку. И хотя никто не предоставил ей доказательств в том, что с Адамом и дочкой действительно ничего не случилось, она дала слово и должна была его сдержать. Надеясь, что капитан также ответственно отнесся к своей клятве. Впрочем, того провинившегося солдата она никогда больше не видела. Так же, как и своего мужа и дочь.
София привыкла к капитану Келли, с привычкой пришло и уважение. Он хорошо к ней относился, но без особой теплоты. Прохладными ночами им часто было жарко в одной постели, а потом она засыпала подле него, обвив его руками. Несмотря на все он оставался далеким и холодным, как звезды в южном небе. Они редко разговаривали, по необходимости проводили вместе много времени, но ничего не узнали друг о друге. В сущности они были абсолютно чужими людьми соединившимся по прихоти судьбы. Вот как все обстояло: капитан присвоил Софию, связав ее обязательством, она же покорно подчинилась ему, поступив единственно возможным образом. Теперь уже ничего нельзя было изменить.
Разум Софии вытеснил из сознания тот страшный момент, она забыла о своей прошлой жизни, обо всем, что было до нестерпимо громкой автоматной очереди. Лишь глядя на играющих на улице дочерей, темноволосых и синеглазых как их отец, она смутно ощущала что-то вроде дежа-вю. Это будило в ней неясные воспоминания и только. Было только здесь и сейчас. Ни прошлого, ни будущего. Изредка она спрашивала себя: как я здесь оказалась? Где я? Что я здесь делаю? Но все события отошли на второй план, это была чужая жизнь. Чужая и ее одновременно.
Часто она выходила на порог дома и стояла совершенно неподвижно, делая вид, что следит за детьми, но на самом деле вглядываясь в пустыню. Колкий жаркий ветер, насыщенный чужими запахами и мелкой пылью, и раскаленное солнце изменили ее до неузнаваемости. Ее кожа стала смуглой и огрубевшей, глаза потемнели, скрыв в своей черноте былое, волосы приобрели странный оттенок старой бронзы. Ее движения стали плавными, медленными, задумчивый взгляд из-под густых ресниц был рассеян. Но только не когда она смотрела в пустыню. Ей многое хотелось сказать песчаным дюнам, переливающимся всеми оттенками охры, оранжевого и желтого, дрожащему и пляшущему воздуху над поверхностью земли, разбитой дороге, по которой нескончаемым ручейком вилась мелкая песчаная поземка. Пустыня, которая похитила у нее семью и превратила в пленницу, была прекрасна. Сколь восхитительно сладострастны были плавные изгибы ее барханов! Сколь чувственным был испепеляющий жар солнца, плавящего пески, изливающегося с белого, а не голубого неба! Вечером, когда тени стремительно удлинялись, а краски стушевывались, на миг становясь отчетливее, чем во время дневного зноя, ей чудились томные вздохи дюн под дуновениями ветра, срывающих тонкую пелену с их верхушек. Их округлые извивы и полумесяцы дышали страстью, неистовой, плохо скрываемой, с трудом сдерживаемой страстью. Преисполненная волнения и смутной тревоги, София бросалась в объятия капитана, чувствуя животную силу, исходящую от дюн и наполняющую ее до краев.
Забыв кошмар, навсегда изменивший ее жизнь, она не избавилась от ночных кошмаров. Часто она просыпалась в испарине, полная неясных страхов, и отодвигалась на самый край постели, подальше от капитана. В ночной тьме, глубоко и ровно дышащий, он казался ей чудовищем из другого мира.
Как бы монотонна и относительно спокойна не была ее жизнь, злой рок снова настиг ее, когда она меньше всего этого ждала. Вдруг выяснилось, что война далеко не закончилась. Она ближе, чем думалось. Совсем рядом. Здесь.
Взрывы и выстрелы разбудили Софию, едва рассвело. В комнату ворвался капитан Келли.
- Нужно уходить! Быстро!
Он стащил ее с кровати и поволок за собой.
- Что случилось? - спросила на ходу она, мгновенно стряхнув с себя сон. - Где дети?
Капитан не ответил, лишь сильнее стиснул зубы. По его изменившемуся лицу она поняла, что произошло нечто ужасное.
Они, пригнувшись, перебежали в соседнее здание; вокруг свистели пули, откалывая кусочки камня от стен. Не успели они влететь внутрь небольшого дома, служившего больницей, как все прекратилось. Яростная, но неловко подготовленная атака противника была погашена силами "миротворцев". В наступившей тишине слышались чьи-то стоны и приглушенные голоса.
Капитан остановился у занавески, отделявшей одно помещение от другого, и кивком головы разрешил ей зайти. Все, что угодно могла себе представить София, но только не то, что она там увидела.
На полу у стены лежало тело, слишком маленькое, чтобы быть телом взрослого, прикрытое простыней, на которой проступали пятна крови. Два или три врача в марлевых повязках, скрывавших лица, заслоняли своими спинами от нее стол, на котором очевидно лежал раненый.
София затаила дыхание и медленно приблизилась к телу. Трясущиеся руки плохо слушались ее, но она сняла наконец простыню, обнаружив под ней личико своей старшей дочери. Она будто спала. Только брови слегка изогнулись, придав ей удивленный вид. Софию словно ударило током. Она дернулась и застыла, уставившись в ужасе на мертвую дочь. Глаза отказывались верить, разум отказывался понять. Перед глазами вставала картина, шокирующее ясная и пугающая, более всего оттого, что это случилось с ней и наяву. Мужчина, держащий на руках плачущую девочку, и мертвый мальчик у его ног. Вот что с ней было! В один миг, как молнией пронзило все ее существо, она вспомнила все! Адама, приставания Келли, ухмылки солдат, выстрелы и очень медленно падающего во взметнувшуюся пыль мальчика. Воспоминание захлестнуло ее, причиняя боль.
Тем временем возня за ее спиной утихла, мужской голос сказал, обращаясь скорее в пустое пространство перед собой, чем к ней:
- Мы сделали все, что могли. Мне жаль.
Тогда София нашла в себе силы подняться и встретить лицом к лицу страшную правду. Она повернулась, и волна запредельного ужаса смела ее, полностью уничтожив.
На импровизированном операционном столе лежала ее младшая дочурка. Окровавленная, изуродованная пулевыми ранениями и попытками врачей спасти ее. София схватила ребенка на руки, прижав к крепко-накрепко груди. Малышка чуть дышала, сердце стучало все медленней и медленней, постепенно затухая. София укачивала ее, поглаживая по головке. Слишком много крови, она повсюду, течет по ладоням, сквозь пальцы. Ее дочь истекает кровью! Ее дочь, плоть от плоти ее, истекает кровью у нее на руках!
Девочка застыла, испустив последний вздох.
И София закричала. Это был нечеловеческий вопль, казалось, сотрясший весь мир. Она разразилась рыданиями, сотрясаясь всем телом. Ее естество рвалось в куски, боль была настолько нестерпимой, что легче было умереть, чем терпеть ее хоть мгновение. Ей казалось, что от нее осталась лишь оболочка, внутри которой чернеющая пустота, раздирающая кожу, выходящая наружу. Огромный ком поднимался к горлу, мешая дышать. Огненные слезы жгли ее лицо и нескончаемыми потоками изливались вниз, на детское тельце. Не существовало ничего, и ее самой больше не было, был один оголенный нерв, была концентрированная боль, был хаос.
- Будь прокляты вы, чертовы любители острых ощущений! - возопила она. - Будьте вы прокляты!
Бессвязные слова, последовавшие дальше, прервал поток рыданий. Такую боль она смогла выносить недолго: ее сердце разорвалось от мук. Ибо нет горя страшней, чем горе матери, на руках у которой умирает ее дитя. И нет средства заглушить ее, исцеления нет. София потеряла все, что у нее было, как она смогла бы жить дальше? Ежедневно и ежечасно заново переживая их смерть снова и снова. Подобно тому, как взрыв сверхновой звезды превращается в черную дыру, то есть в ничто, хаос, поглощающий сущее, София обрушилась внутрь себя, взорвалась изнутри. Но ее коллапс едва ли сильно повлиял на другие небесные тела, на их положение в пространстве, планы и мнения. Прохладными ночами над притаившимися в пустыне поселениями все так же мерцают далеким холодным светом южные звезды.