С ней что-то творилось, что-то определенно было не так. Ею овладела такая невыно-симая тоска, что она даже просто пошевелиться не могла. Она так и сидела, парализованная, уставившись невидящим взглядом куда-то вдаль. А на улице повисла тишина. Мертвая ти-шина. Все замерло, даже темно-серые облака. Не угрожающие, как тучи, просто настойчи-вые. По ее телу прошлась дрожь, и она судорожно вздохнула. Что это? Почему это со мной? В верхушках высоченных сосен пробежал ветер, так что они закачались, угрожающе треща, как будто кто-то спички ломает. Ветер стонал и завывал в вышине, на земле же ни травинки не шелохнулось. Только стон и треск. Вдруг губы ее задрожали, она вздрогнула, и из глаз брызнули слезы. Она плакала тихо, не зная о чем. Просто сидела и плакала. Не могла остано-виться. Слезы ручьями бежали по ее щекам, капали на платье темно-синего шелка. Рыдала горячими, солеными слезами и рыдала, и рыдала... Пусть это выйдет наружу, пусть. Плачь, красавица, плачь. Она всхлипнула и судорожно закрыла лицо руками, до этого безвольно лежащими на коленях. Слезы струились из-под ладоней, так отчаянно, будто решили затопить все вокруг. Она так и не заснет в эту ночь. Может быть, это из-за дождя? Он шел всю ночь, не прекращаясь. Ударял каплями по каждому листочку, по каждой травинке. Каж-дый полевой цветок мечтал поймать и удержать хоть одну драгоценную капельку, раскрывал чашечку, вытягивался вверх,... но лепестки слишком нежные, а дождинка слишком тяжела. Цветок нагибался к земле, и она выкатывалась из него, а он, выпрямляясь, уже ждал сле-дующую.
Однако ночью можно полностью положиться только на собственный слух, и если вслушаться, можно научиться ценить музыку дождя. Он тихо, чуть слышно, шелестит по ас-фальту, нещадно барабанит по карнизам и железным крышам. Крупные капли не в такт раз-биваются, упав с крыши. Бурные и гулкие потоки вырываются из водосточных труб, слива-ются в ручьи, журчание которых едва можно разобрать среди всего этого, и водопадами низ-вергаются в канализационные люки, шумя и бормоча. Звонко щелкают капли по натянутой ткани зонта, плещутся в лужах, надувая пузыри. Шлепанье ботинок по лужам, плеск разли-вающегося в разные стороны уменьшенного озера от колес проезжающей машины. Шелест шин по мокрому асфальту. Порыв ветра швыряет горсть капель в окно. Симфония дождя...
Она всхлипнула еще пару раз и отняла руки от лица. Судорожные вздохи еще встря-хивали ее, но теперь все прошло. Она вынырнула из спутанных черных волос и повернула мокрое от слез лицо к свету. Одинокие капли срывались с листьев и падали вниз, тучи разо-шлись, светало. Только-только проснувшиеся и стряхнувшие с себя сырость птицы несмело пробовали петь. Она глубоко вздохнула, и легчайший ветерок пролетел над землей, свежий, умытый. На ее ресницах дрожали слезы, вся заплаканная и бледная, она улыбнулась, и пер-вый солнечный луч прорезал небо, скользнул по сочной зелени, отразился в лужах. Наступил новый день. Ведь правду люди говорят, дождь не может идти все время.