Арт трясся в неудобном тарантасе и проклинал всё, на что падал его взгляд.
Если бы духи Великой Паутины слышали его так часто, как хотелось бы, жёсткая щербатая скамейка осыпалась бы пеплом прямиком на застеленный грязной ветошью пол. Но до получения вожделенного докторского плаща оставалось ещё три года, и Паучья Мать Арахна осталась глуха к его мольбе.
Вокруг небесные хляби изливали свою душу хлябям земным. Глядеть на это было невыносимо скучно, оставалось предаваться воспоминаниям.
Бабушка... Дора Коваль всегда держала себя и дом в безукоризненном порядке. Её фартук был накрахмален до скрипа, а вещи лежали строго в установленных местах. И за всей этой обезоруживающей, идеальной упорядоченностью крылась преступная тайна. Тайна, которую совершенно случайно обнаружил юный Артамон, искавший, чем бы порисовать. Он надеялся найти пастель или пластинки туши, а обнаружил серебряную табакерку. Она была аккуратно завёрнута в промасленную бумагу, в которой обыкновенно хранят карандаши.
Она была серебряной, а значит, подлежала немедленной сдаче в ближайший докторат.
Артамон долго вертел табакерку в руках. Благородное серебро потемнело, и он узнал его именно по этому налёту старины, который старательно рисовали на плакатах. Плакаты наперебой кричали о важности серебра для работы Паутинных Докторов, а значит, и для государственной безопасности.
Долгие годы Арту снилось, как жандармы заходят в дом как раз в тот момент, когда он вертит в руках табакерку.
Но жандармы всё не приходили, бабушка всё так же по утрам протирала пыль с хранящего нелегальную безделушку комода, и детский ужас потускнел, побледнел и, наконец, затерялся в череде забот. Когда люди в зелёных плащах забирали его учиться, Артамон о табакерке даже и не вспомнил. Смотрел только на плащи и представлял, как такой же, с вышитым чёрными нитками хищным пауком, будет красоваться на его плечах. Затем были подготовительная школа, первые курсы, много контрольных и ещё больше пьянок...
Известие о смертельной болезни бабушки ударило по ушам набатом. Арт до сих пор слышал отзвуки.
Старушка умирала точно так же, как и жила: гроб был заказан, чёрная ткань на завесы для зеркал была сложена на обеденном столе, визитка нотариуса примостилась на комоде. Артамон не ожидал того, что бабушка прикована к постели: для Доротеи Коваль это казалось немыслимым. Запавшие глаза сверкали на высохшем лице. Бабушка схватила его за руку, и даже не вложила - впечатала ему что-то прямиком в ладонь. По острым, впивающимся в кожу углам Арт узнал табакерку и чуть было не вскрикнул от мгновенно всколыхнувшегося страха.
- У нас нет времени на охи и ахи, - отрезала незнакомая осунувшаяся женщина с бабушкиными глазами. - Слушай и запоминай. Мне эту штуку в юности передал перед смертью один знакомый. Он сбежавшим паутинником был. Притворялся механиком, конечно, всякую мелочёвку чинил, да только я всегда глазастая была. Заметила, как он любовно с высшей техникой воркует. Дети Арахны не могут избавиться от нежности к вещичкам из гешпанского серебра. Ла плата им самый близкий друг. Ты тоже скоро таким станешь, не отпирайся.
Артамон смущённо покосился на запястье, где ремешок электронных часов плотно обхватывал его руку. Не так давно он заметил за собой странную привычку поглаживать часы пальцами, словно маленького питомца.
Бабушка перехватила этот взгляд и удовлетворённо кивнула.
- Настоящим паутинником становишься, - скупо похвалила она, и снова перешла к делу. - Тебе понадобится всё, чему вас там учат. Табакерка эта с потайным замком. Открывается, если вот здесь, сбоку, узкий выступ нащупать и ногтем на него нажать. Давай, попробуй - там внутри нечто по твоей части.
Арт открыл табакерку и уставился на аккуратно закреплённого внутри флеш-жука.
Жук был старого образца: с блестящей чёрной спинкой и широкими сросшимися жвалами, образующими прямоугольник. Ныне таких уже не делали: гешпанского серебра осталось слишком мало, рудники не справлялись с добычей даже серебра обычного, и цеха по производству флеш-жуков пришлось остановить.
- Ты должен найти способ прочесть память у этого насекомого. Отдавать это Паутине или нет - сам выберешь. Да только помни, что тот, кто это мне отдал всё ж не по доброй воле сбежал из Гнезда Арахны. Не знаю, уж что там за тайна, но она должна помочь тебе уж если не изменить мир, так хоть разбогатеть. Коли паутинник тот правду сказал. А коль солгал, то будет у тебя просто штучка лаплатная, бабкино наследство, - Дора Коваль хихикнула, но смех быстро перерос в надсадный кашель.
Артамон машинально засунул табакерку в карман и побежал за водой. Бабушкино состояние беспокоило его куда больше судьбы всего мира.
Он вспомнил о табакерке только через полгода, когда разгребал карманные залежи перед тем, как отдать куртку в чистку. Последние просьбы родственников надо уважать, и Арт нехотя взялся за конструирование передатчика. Экран у него уже был - старый, купленный на развале и модифицированный самолично обученной ла платой. Но одно дело усовершенствовать, а другое - собрать с нуля то, что и с производства-то давно сняли. Приходилось чуть ли не по помойкам шариться, но через год Артамон держал в руках собранный с миру по нитке передатчик. Рыться в памяти бабушкиного наследства он решил в обед, когда в общежитии было шумно и никто не обращал внимания на вещи, не связанные с едой.
Беспокоился Арт зря: беглый паутинник предпочитал записывать мысли не на видео, а буквами.
"Я в полном смятении. Второй день брожу неприкаянно, всё из рук валится. Постоянно думаю. Как быть? Как? С одной стороны всё предельно ясно: произошла ужасная ошибка, которую просто необходимо исправить. Я должен рассказать о своём открытии и попытаться спасти то, что ещё возможно. Ведь мы, Паутинные Доктора, столько лет обманывали всех вокруг, начиная с себя!
А что, если я не прав?
Что если это фальсификация, чья-то злая шутка? Кто-то просто придумал фантастическую историю и написал её в виде завещания Первого Доктора, да пребудет он вечно в коконе Паучьей Матери! Мало ли что в жизни можно придумать. А я, дурак такой, взял да и принял всё за чистую монету. Мир спасать отправился. Меня же на смех подымут!
Ну и пусть на смех! Всё равно расскажу!
***
Я постеснялся говорить лично, и написал Гран-Доктору письмо. Сегодня пришёл ответ. Несмотря на то, что всё это кажется ему уж слишком фантастическим, он решил создать две исследовательские группы, которые будут пытаться повторить изыскания Первого Доктора. Я приглашён в одну из них. Как же мудр Гран-Доктор, и как же прав я был, к нему обратившись!
***
Я начинаю бояться за свою жизнь.
Прямо мне никто не угрожает, но мне кажется, что меня пытаются по-тихому убить. После внезапной смерти Гран-Доктора, его преемник провёл масштабную инспекцию всех исследований. Наша скромная лаборатория удостоилась его личного посещения. Я имел честь самолично рассказывать ему о своём историческом открытии и доложить о попытках воспользоваться его результатами. Тем более, что у нас наконец-то получилось!
Новый Гран-Доктор ушёл, а на следующий день в лаборатории был пожар.
По счастливой случайности я тогда ушёл на обед. Моим коллегам повезло меньше: дверь в лабораторию заклинило, и они угорели прежде, чем кто-то смог их спасти. Обеденный перерыв как никак, все толпятся в столовой. Оборудование пострадало не совсем уж безнадёжно, но мне кажется неразумным продолжать исследования.
***
Бежать! Надо срочно бежать!
Это последний раз, когда я веду записи тем способом, что позволяет Арахне услышать мой голос. После того, как я обнаружил в своей комнате ядовитую змею, в сердце моём нет сомнения: на меня открыли охоту. Мне придётся инсценировать свою смерть и скрыться, бросив всё: плащ, любимые лаплатные штучки, имя и призвание. Мартин Любеч, Паутинный Доктор первого ранга должен умереть. Кто придёт на его место? Обычный механик. Мало ли механиков на свете?
С собой я возьму лишь скопированные мной на такого же жука записи Первого Доктора. Они не фальшивка, и мир должен когда-нибудь узнать правду!"
Если Мартину Любечу решения давались мучительно, то Артамон Коваль не сомневался ни секунды. Взбудораженный паутинник по всей видимости перепутал жуков, и тот, с записями Первого Доктора, остался среди брошенных вещей. Шансов на то, что в вещах покойного не разбирались, а просто обернули всё плёнкой бессмертия и отнесли в катакомбы, было мало, но они были.
Во-первых, лучше всего спрятать что-то важное там, где никто не станет искать. Кому придёт в голову обыскивать вещи мертвецов в Пещерах Памяти? Да и Паучья Мать за такое явно не похвалит.
Во-вторых, если Мартина Любеча не искали, то ему удалось достоверно обыграть свою смерть. Его вещами тут же занялись Хранители Памяти, и у несостоявшегося убийцы могло просто не оказаться к ним доступа.
Так или иначе, в Пещерах Памяти стоило поискать.
Пробрался туда Арт до смешного просто: записался на летнюю практику. Мало кто из студиозусов хотел проводить лето за переписыванием старых хроник, каталогизированием черепов и починкой подвальных светильников. Юношу взяли без единого вопроса.
Практика позволяла свободно ходить по Пещерам Памяти и читать каталоги. Работы было много, но за скоростью её выполнения никто не следил, и у Артамона находилось много времени на поиски. Рано или поздно вещи Мартина Любеча, Паутинного Доктора первого ранга должны были отыскаться.
То ли расчёт оказался верен, то ли Арту попросту повезло, но всё гешпанское серебро покойного было по обычаю завёрнуто в зелёный с чёрным пауком плащ и обёрнуто тонкой прозрачной плёнкой бессмертия. Флеш-жук знакомой расцветки был среди лаплатной россыпи только один. Попросив прощения у покойного, а затем заодно и у Паучьей Матери Арахны, Арт забрал его и в тот же вечер подсоединил к экрану.
"Со всей нескромностью заявляю, мой несравненный преемник, что я сделал самое величайшее открытие современности, - писал тот, кого позже назовут Первым Доктором. - Кто бы мог подумать, что обычный мусорщик придумает быстрый и эффективный способ переработки полупроводниковых отходов? Особенно теперь, когда новые материалы с каждым годом всё тяжелее добывать!
Прежде чем переходить к техническим подробностям, похвастаюсь финансовыми достижениями.
Я богат. Я настолько богат, что скупаю информационные технологии словно старые автомобильные покрышки. Недавно антивирус приобрёл. Выбирал по эмблеме, конечно же. Сам продукт переделать можно, а к эмблеме люди привыкли, так что надо брать красивую. Очень мне Dr. Web глянулся. Чёрный паук на зелёном фоне - чем не герб ордена? Ордена Паутинных Докторов - вот умора!
Но я не был бы собой, если б удовлетворился лишь деньгами.
Технология переработки хороша и действенна только тогда, когда к тебе поступают отходы. А чтобы не приходилось их искать и покупать втридорога, нужно монополию на переработку получить. И государственную поддержку. В виде законов, обязывающих это всё сдавать, например. Пускай всё, у чего только ни на есть плата, самое дешёвое, мелкое, старое - всё сдают!
Уж я найду этому старью применение."
Артамон бережно скопировал дальнейшее объяснение технических деталей на своего личного флеш-жука. То, что получилось у Первого Доктора, получится и у него. Скоро он получит докторский плащ, а паутинники никогда не жаловались на доходы. Хватит и на собственную лабораторию, и на скупку всяческих отходов.
![[]](/img/k/kalerija_i_l/sekretperwogodoktora/pautinnyjdoktor.jpg)