Каланжов Владислав Иванович : другие произведения.

Клан Богоборцев. Часть1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


КЛАН БОГОБОРЦЕВ

ЧАСТЬ 1

ВЫЗОВ БОГАМ

ГЛАВА 1

  
   Лязг открываемой решетчатой двери более не резал слух и не заставлял вздрагивать от страха. Безразличие и какая-то неуместная тоска - вот и все ответные чувства, рожденные этим звуком. И хотя скрип металлических петель все еще воскрешал отчаянные надежды, холодная обреченность якорной цепью тянула несбыточные мечты в бездну безысходности. Человек привыкает ко всему, даже к ожиданию собственной смерти. Это можно было прочесть на лице любого из дюжины мужчин, томившихся в затянувшейся плесенью камере.
   Однако на этот раз, ставший привычным лязг, не возвещал о визите дознавателей в черных балдахинах и не имел ничего общего с ежевечерней раздачей прокисшей похлебки. Железная дверь отворилась лишь за тем, чтобы каменный мешок пополнился еще одним нечастным.
   Узники отрешенно разглядывали брошенную на середину камеры груду тряпья, в которой несколько позже обнаружился человек. Не смотря на тусклый свет одинокого факела, горевшего к тому же снаружи камеры, глаза новоприбывшего пылали желанием сопротивляться.
   - Никогда не думал, что мага так можно легко сломить, - негромко произнес длиннобородый старик, лежащий на ворохе пропитанной мочой соломы.
   - А мне доселе не доводилось видеть столь многочисленного сборища магов в одном месте, - вторил ему худощавый мужчина, прислоняющийся к проросшей мелкими грибами стене. Его ирония заставила нескольких собратьев по несчастью испустить тяжелый стон.
   Новичок неожиданно поднялся на ноги:
   - Как, вы тоже маги? - тусклый свет факела осветил его молодое, но уже морщинистое лицо.
   - К сожаленью - да, - бросил длиннобородый.
   - Почему же "к сожаленью"?
   С ответом никто не спешил.
   Какое-то время новоприбывший внимал тихое шипение горящего факела да глубокие вдохи сокамерников.
   - Почему "к сожаленью"? - не унимался новичок. - Я не совершил ни одного преступления и вообще едва закончил обучение у мастера Нэвиса... Что здесь происходит?!
   Молодой маг едва не сорвался на крик и сделал широкий шаг в направлении длиннобородого.
   - Объясни ему, Хрис, - старик привстал, сгреб ногой солому в более компактную кучу и снова плюхнулся в нее. - Он должен знать.
   Худощавый маг, названный длиннобородым Хрисом, оттолкнулся от стены и подошел к новичку.
   - Как тебя зовут, брат?
   - Луку. Луку из Родомонта.
   - Из Родомонта? - переспросил Хрис. - Это где, в Саркоре?
   - Нет, Вольное Княжество Небат.
   - М-м-м. Так ты - почти местный, - заключил Хрис. - А мы, - он указал рукой на безмолвных собратьев по несчастью. - Все чужестранцы. Саркорцы, арры, роэнийцы, мендорцы и прочие. Но судьба у нас одна... Люди, похитившие и доставившие тебя в эти мрачные казематы, преследуют одну цель: превзойти могущества самого Демиурга Сарка.
   - Не может быть! - искренне воскликнул юноша. Он просто отказывался верить, что причиной его пленения оказалась настолько абсурдное умозаключение. - Демиурга еще никто не видел!
   - Это не совсем так, юноша, - назидательно произнес длиннобородый, возвращаясь в разговор. - Поговаривают, что он нынче бродит среди нас, простых смертных. Кто-то твердит, будто Демиург Сарк решил ходить среди саркорцев дабы заметить наши недостатки и искоренить их. Другие полагают, Демиургу надоело уединение в своем заоблачном дворце, и он решил править нами как заправский Патриций. Третьи же думают: Демиург находится в стадии некоего перевоплощения.
   - Неужели вы и в самом деле верите в этот бред? - перебил старика Луку.
   - Человек стремится стать богом, - глубокомысленно произнес длиннобородый, оставив эмоции юноши без внимания. - Следовательно, бог стремится стать человеком. И мне кажется, создатель нашего народа Демиург Сарк вполне созрел для этого. Однако он вовсе не желает превратиться в обыкновенного смертного, бессильного против голода и болезней. Он будет сверхчеловеком, образцом для нас всех...
   - А я-то тут при чем? - пискнул молодой маг. - Я ни представляю никакой ценности!..
   - Тот, кто нас отловил и упрятал в самом сердце Каладонских гор, считает иначе. Ему необходим Талант для одоления Демиурга. Много Таланта! Куда больше того, коим мы подпитываемся из небесной тверди, юноша. А что может быть сильнее энергии, выжитой из сотен, а может и тысяч магов? Вот нас и упрятали в княжестве Кантано, в нутро потухшего вулкана Возмездие. И в этой, некогда огнедышащей горе, нам и суждено закончить свои дни...
   - Почему же вы не боретесь? - Луку вытаращил глаза.
   Ответом ему был угрюмый смех сокамерников.
   - А ты попробуй побороться! - пробубнил беззубый мужчина, валявшийся прямо у решетки. - Используй свой Талант, малыш! Чего же ты?
   Длиннобородый призвал к спокойствию.
   - Эти богоборцы отняли у нас единственное наше богатство - способность к волшбе, - сказал он, не скрывая печаль. - Они содержат поблизости псов-сефов, что обладают свойством блокировать магию. К тому же нам ежедневно делают надрез на внутренней стороне руки, - маг повернул предплечье, показывая затягивающийся порез. - Сюда эти негодяи впрыскивают кровь собак, сводящих на нет обращение к Таланту.
   Луку вздрогнул. Про псов-сеф он слышал не единожды. Эти звери обитали в Восточном Лесу и каким-то чудом ликвидировали все магические проявления в радиусе десяти-пятнадцати ярдов от себя.
   Поскольку Луку не помнил, чтобы ему прокалывали вену и вводили собачью кровь, он попытался обратиться к Источнику. Молодой маг закрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Позабыв про все и вся, он принялся отыскивать ту хрупкую и невидимую нить, что связывала его и необъятный Источник Таланта, растворенный в окружающем мире. Однако все было тщетно. Юноша открыл глаза.
   На сей раз никто не позволил себе даже легкой ухмылки. Наверное, коллеги Луку в тайне надеялись на чудо. Кто знает, а что если их тюремщики так и не лишили этого перепуганного юношу магических способностей.
   - Ничего не выходит, - Луку повесил голову. - Такое ощущение, словно я, никогда не державший в руках пастушьей сопилки, отважился вдруг сыграть сложную мелодию...
   В камере повисло молчание.
   - Что нас ждет? - первые нотки обреченности мелькнули в коротком вопросе Луку.
   Отвечать вызвался жилистый Хрис:
   - Тело человека - плохо горит, это факт, - голосом университетского лектора произнес он. - Но лучшего процесса для перехода энергии из одного состояния в другое пока не изобретено...
   - О, нет! - Луку резво мотнул головой. - Нет!
   Юноша отбросил тряпичные лохмотья и бросился к решетке.
   - Откройте! Откройте! - его крик звонким эхом отправился гулять по каменным коридорам. - Мои родители заплатят солидный выкуп! Прошу вас, выпустите меня! Умоляю вас! Откройте!
   Остальные маги, вытаращив глаза, смотрели на терявшего рассудок юношу.
   Все они прошли через эту уничижительную сцену. Надменность, чванливость и эгоизм, так приписываемые чародеям, за считанные часы растворялись в бездушии каземата.
  
   Что может быть приятного в бесцельном созерцании степного пейзажа? Лурольф затруднялся дать ответ на этот вопрос, но в то же время находил в таком необременительном занятии умиротворение и счастье.
   С тех пор как один из всемогущих Творцов Мира сменил Титул Господа на звание человека, его внутренний мир значительно изменился. В душе Демиурга, если таковая имелась, появились незнакомые чувства как сострадание и сентиментальность.
   Демиург сидел на пороге приземистой хижины и наслаждался видами невысоких холмов, поросших густой травой. Оказывается в жизни простых людей красоты куда больше чем в самых живописных мечтаний богов. Беда состояла в том, что человек, задавшийся целью обогащения, переставал замечать прекрасное в таких вечных явлениях как пение соловья, сияние звезд и летнем дожде.
   Лурольф еще раз прошелся взглядом по безмятежной степи и нашел расположение холмов негармоничным. Немного умственной активности и холмы тут же заняли симметричное положение. Это произошло столь стремительно, что непослушная полынь не успела даже колыхнуться.
   Превратившись внешне в человека, Лурольф не потерял способности творить, но его возможности уже не приравнивались к божественным. Кроме того, он ощущал как его силы иссякают. Каждое последующее проявление своих способностей давалось Демиургу все с большими натугами. Причину этому он не знал, как впрочем, неведомыми оставались и обстоятельства "низложения" до уровня человека.
   Все свое существование Лурольф воспринимал себя как некий Абсолют, обладавший возможностями создавать материки и народы, горные гряды и моря. Но однажды этот Идеальный Разум открыл глаза и предстал пред собой человеком. Причем представителем созданного им же племени - смуглолицым саркорцем. С тех пор он называл себя вымышленным именем Лурольфом и изображал странствующего целителя.
   Лурольф, при всем своем божественном разуме, не имел понятия, что случилось с иными Демиургами, покровительствующими Мендором, Роэном, Кихтом и другими странами. Возможно, где-то в лабиринтах Вселенной существует некий Архи-Демиург и заставляет низших Творцов самим испробовать вкус сотворенных ими миров. А может, космогоническое развитие добралось до новых уровней...
   С коррекцией степи исчезло все первозданное очарование, и Демиург вернул холмы на место. Лурольф никак не мог привыкнуть: красоту вовсе не обязательно творить, ее можно просто наблюдать. Наблюдать и со временем привыкнуть к ней. Точно также как к своему новому лицу: зачесанные набок иссиня черные волосы, острый взгляд, прямой нос и жесткая трехдневная щетина на немного впалых щеках. И кто разглядит в такой внешности самого Демиурга Сарка?
   - Господин Лурольф! - появление Цадэя, состоявшего у Демиурга в помощниках, моментально развеяло ощущение душевной неги. - Прибыла семья крестьян. Их сын задыхается!..
   Лурольф напрочь позабыл о величии природы и ринулся к заднему дворику хижины.
   Оказавшись в мире людей, Творец тотчас же осознал свою неряшливость и ребяческую удаль, руководившую им при созидании народов. Он так и не оградил несчастных смертных от болезней, неурожайных годов и нищеты. И лишь сейчас он решился исправлять собственные ошибки. Правда уже не с мощью Демиурга, а с филигранностью чародея.
   - Смилуйся над нами, волшебник! - высокая дородная женщина в полотняном сарафане бросилась к ногам Лурольфа. - Теперь только в тебе надежду питаем! Мой мальчик...
   Чуть поодаль стоял краснощекий мужчина, держащий на руках мальчугана лет десяти.
   - Спасите его, господин, - просто и тихо вымолвил он.
   Позади крестьян маячила, запряженная тщедушной клячей, повозка. На вожжах молча сидела пяти-шестилетняя девчонка, сжимающая тряпичную куклу. Должно быть, сестренка мальчика.
   Мягко отстранив женщину, Лурольф оглядел паренька.
   Глаза мальчугана устало смотрели на Демиурга. Веки медленно смыкались, как это бывает у долго не спавшего человека. Дыхание крестьянского сына было поверхностным. Тощая грудная клетка вздымалась с непривычной частотой, а шумный выдох иногда переходил в стон. Руки и худенькие ножки парнишки максимально прижимались к туловищу, свидетельствуя о недавних судорогах.
   Краснощекий крестьянин что-то шептал. Наверное, молился или неслышно ругался, как нередко случалось с посетителями Лурольфа.
   - Сколько это продолжается? - спросил хозяин хижины, хотя для избавления мальчика от недуга, ему вовсе не требовался ответ на вопрос. Но Демиург должен походить на мага или лекаря. Не скажет же он в лоб простолюдинам: "Да нечего волноваться! Ведь я - ваш Всевышний! Сейчас все исправим!"
   Действовать требовалось инкогнито.
   - С прошлой зимы, - в голосе крестьянина набатом звучало отчаяние. - Что мы только не делали! Его лечили и местные знахари, и столичные маги, и странствующие монахи Безликого Храма... Все без толку...
   - Как тебя зовут? - Лурольф решил отвлечь внимание ребенка, а сам с помощью особого зрения заглянул внутрь его тела.
   Крестьянский сын на миг задержал туманный взгляд на лице Демиурга, но имени так и не назвал.
   Лурольф тем временем исследовал бронхи и легкие парнишки. Здесь все было чисто. Поднявшись выше, Демиург обнаружил сужение голосовой щели. Немного усилий и гладкие мышцы послушно расслабились.
   - Милостивый господин! - взмолилась женщина, даже не ведая, что лечение уже началось.
   Лурольф резко вскинул руку, веля ей молчать.
   Помимо спазмов, у мальчонки неправильно развивались кости. Судя по всему, семья крестьянина не на словах знала, что такое голод. Даже не задумываясь, Лурольф исправил и этот изъян.
   Демиург закрыл глаза, дабы лучше оглядеть результат своей работы.
   - Пако! - вдруг звонко выпалил мальчишка, отчего его отец едва не выронил драгоценную ношу.
   - Что? - машинально переспросил Лурольф.
   - Вы спросили, как меня зовут, - парнишка вытянул конечности, чем немало удивил отца и мать. - Так вот, мое имя - Пако.
   - Ах, да! - кивнул Лурольф. Он словил себя на мысли, что так и не заметил, как губы расплылись в непривычной для Демиурга улыбке.
   Сидящая в повозке девчонка расплакалась. Это были слезы счастья. Для людей оказывается, нет ничего радостнее, чем видеть своих родных здоровыми.
   Мать Пако повторно опустилась на колени.
   - Ты вернул меня к жизни, волшебник! - она попыталась поцеловать Лурольфу руку, но тот бережно помог женщине подняться.
   Лицо крестьянки все еще хранило отпечаток горя, но в открытом и добродушном лице таилась простая человеческая красота. Лурольф сделал небольшое усилие, и выплакавшиеся глаза крестьянки вновь заблестели как в дни молодости, а в густых волосах поубавилось седины.
   Отец семейства, потерявший дар речи, опустил Пако на ноги. Мальчишка, не долго думая, запрыгнул в повозку и крепко обнял сестру.
   - Вот, - крестьянин извлек из-за пазухи горсть медных монет. - Примите, господин. Если этого недостаточно, добавлю еще и лошадь.
   А ведь крестьянин серьезно болен, - заключил Лурольф, погружаясь меж тем в недра чужого организма. Печень и селезенка мужчины были увеличены, но для Демиурга это легко поправимо. Однако разрастание органов имело серьезную причину: в кишечнике крестьянина Лурольф наткнулся на постепенно набухающую опухоль. Не повстречай эта семья Демиурга, мужчине оставалось жить не более полугода. Еще чуть-чуть напряжения и смертельное новообразование исчезло без следа.
   - Нет, я не возьму ни сентаво! - отрезал Лурольф, всем видом показывая недопустимость платы за свои услуги. - Знаю, вы живете не богато, но чтобы с Пако подобное не повторилось - давайте ему как можно больше коровьего молока и вареной рыбы.
   - Ваше слово будем чтить как указ Патриция! - отец наконец-таки пришел в себя, и радость разливалось по его телу. - А что касается оплаты, то мы в долгу не останемся!
   Крестьянин подскочил к телеге и достал оттуда огромный мешок.
   - Это финики! - с легкой бравадой промолвил он. - Когда выдается славный урожай, мы с Пако продаем их на рынках Галаго.
   Лурольф собрался было отвергнуть дары, но его тронули слова женщины:
   - Ты подарил нам жизнь нашего малыша, волшебник. Ему будет приятно знать, что всякий раз, когда ты будешь лакомиться финиками, у тебя перед взором предстанет Пако. Это больше чем подарок, ведь в этих скромных финиках - часть наших надежд и ожиданий...
   Напоследок Лурольф остановил взгляд на девчушке. Ребенок был здоров, не считая легкого насморка. Скорее всего, малышка любила сидеть подле отца на вожжах, вот и простудилась при быстрой езде... Избавить девочку от простуды для Демиурга было плевым делом. Даже не взирая на ослабление Таланта.
  
   - Вот так всегда, - негодовал Цадэй, поднося Лурольфу глиняную тарелку с глазуньей. - Как только порядочные люди предлагают звонкие монеты, вы наотрез отказываетесь, словно боитесь подцепить через них заразу. А как бы сейчас аппетитно смотрелся бы на столе жареный поросенок. Соседний фермер отдал бы кабанчика за пол песо...
   Лурольф метнул в мендорца неодобрительный взгляд. И без того узкие глаза юноши испуганно прищурились. Цадэй попытался было что-то добавить, но передумал.
   - Тебе должно быть стыдно за свои слова, Цадэй! - отложив деревянную ложку, Лурольф погрузился в нравоучения.
   Юноша склонил голову. Он знал, что Лурольф прав, но находил альтруизм хозяина неуместным.
   Если всем нуждающимся помогать бескорыстно, то вскоре сам станешь нуждающимся. Так говорила пословица его племени - Ашуги.
   Легкое воспоминание о доме навеяло щемящую сердце грусть. Два года назад его отец, один из приближенных к вождю, собрал достаточно золота, чтобы отправить старшего сына на обучение в Саркор. Отец знал: мендорцы - великий, но разобщенный народ. Никто не умеет лучше них обращаться с лошадьми и охотиться на диковинных зверей. Но в степях много хозяев и все земли заняты скупыми арканами, местными вельможами. И только бескрайний океан, примыкавший к землям ашуги с востока, не имел границ и стоянок кочующих племен.
   - Будущее нашего народа - море! - поделился как-то своими мыслями отец Цадэя.
   - Море? - удивлялся юноша. - Ты отлично знаешь, отец, ни один уважающий себя мендорец не взойдет на палубу корабля. Наше море - бескрайняя степь, а единственное судно - верный скакун под седлом...
   - В твоем возрасте я тоже был легкомысленным, - признавался отец. - Но придет время, когда ты будешь водить своих людей в поисках пригодной для жизни земли, а владельцы лучших пастбищ и хозяева лугов будут требовать столь высокую плату за пребывание на их территории, что ты никогда не выберешься из нищеты. И тогда ты вспомнишь своего чудаковатого отца...
   - Что же ты предлагаешь? Сесть в лодку и отправится в открытое море?
   - Нет. Сперва ты выучишься морским наукам, а затем будет впору и корабельщиков созывать, - отец многозначительно улыбнулся и добавил: - Я решил направить тебя в Рион-Сан, столицу Саркора. Ты познакомишься со странным для ашуга словом - Академия.
   - Саркор? - в тот миг Цадэй казалось, что он ослышался. - Но ты же сам твердил: в Саркоре живут коварные люди. Чему же я могу научиться у них?
   - Ты прав, Цадэй. В Саркоре действительно живут коварные люди. Но запомни и другое: миром способен править лишь коварный человек...
   ...Прошло два года, а мечтательный Цадэй с наивным взглядом и черным пушком, называемым им самим "усами", так и не выучился на моряка. Академию Мореплавания он бросил вскоре после зачисления, и с той поры вел скитальческий образ жизни. В один прекрасный день он повстречал всемогущего целителя Лурольфа и остался с ним.
   - Если в твоем сердце нет места доброте, то нечего и пытаться творить благие дела, - продолжал тем временем Лурольф, позабывший о яичнице.
   Цадэй, желая напустить на себя вид раскаявшегося грешника, несколько раз шмыгнул носом и рассеяно обвел взглядом бедно обставленную хижину.
   - Понимаете, хозяин, когда вы исцелили этого славного мальчугана, я как и вы даже и не помышлял об оплате. Ибо какая цена может быть выше счастья той милой семьи? - Цадэй сделал непродолжительную паузу. - Но сейчас, по прошествии нескольких часов, я проголодался. Вот и приходят в голову всякие недостойные мысли... Простите, хозяин.
   "Не будь люди такими желудочниками, каких высот они смогли бы достичь!" - подумал Лурольф. Но Цадэй был честен с ним и не заслуживал нареканий.
   Неожиданно Демиург произнес:
   - Засиделись мы тут. Пора бы поискать другое местечко.
   Цадэю потребовалось немного времени для обдумывания слов хозяина. С чего бы им в преддверии лета менять местопребывание?
   - Но ведь прошло не более двух месяцев, как мы обосновались в этой чудодейственной тиши! - возразил Цадэй. Эти места напоминали ему родину, часто дающую о себе знать в красочных снах. К несчастью гнев отца останавливал юношу от возвращения в родные пенаты. Так молодой, подающий надежды ашуг превратился в изгоя, лишенного семейного очага и пьянящего запаха степной полыни.
   - Мои возможности слабеют, - признался Лурольф. - В мире зарождается нечто недоброе, способное лишить меня целительского дара.
   - Помнится, хозяин, вы говорили, что ваш Талант не зависит от Источинка, где черпают силу остальные маги. Как же у вас можно отобрать вашу силу?
   - Сдается мне эта новая угроза, с неизвестной мне природой, способна низвергнуть не только меня одного...
   - Что за угроза-то? - Цадэй взглянул в кособокий проем окна, словно пресловутую "угрозу" можно было разглядеть из этой утлой хижины.
   - Не знаю. Но ее источник где-то на Севере. Придется познакомиться с нею поближе...
   - Мы отправляемся на Север? - изумился Цадэй, не зная еще: радоваться этой новости или нет.
   - Да, - коротко бросил Лурольф. - Через пару дней мы должны уже быть в дороге. Ты со мной, друг?
   Цадэй искренне улыбнулся:
   - Мой господин, страсть к путешествиям у меня в крови! Вспомните, ведь я - кочевник!
  
  
   Толстобрюхие облака чинно и неторопливо двигались на юг, едва не касаясь горных вершин. Утренний воздух бодрил и стимулировал к великим деяниям, которым вскоре суждено перевернуть весь известный мир вверх дном.
   Именно этим раздумьям предавался Фабио Надзиратель, нежась в лучах Каладонсокого солнца. Его высокая, облаченная в плащ из черного бархата, фигура напоминала застывшего в ожидании ворона. Взор этого хмурого старца, исходивший из-под густых бровей, скользил по лежащему у подножья гор миру, как по собственному имуществу. А ведь когда-то ему и Владыке придется делить весь материк пополам. Разделять и властвовать! Эта мысль всегда опьяняла Надзирателя. Перед его охмелевшими от мечтаний глазами уже танцевали обнаженные тела сотен наложниц, пузатые сундуки распирались от заполнявших их драгоценностях, а тысячи смертных воспевали гимны в его честь... И для того, чтобы воплотить эти мечты в жизнь требовалось немного: дождаться дня летнего солнцестояния и впитать в свою душу Талант пятисот, сожженных на гигантском костре, магов. Только так он станет могущественнее самого Демиурга Сарка, скрывающего среди людей.
   Победив Демиурга, Фабио сам станет Демиургом! К сожалению, весь Талант он тут же должен будет передать Владыке. За это Фабио уже заплатил Цену Крови - магический обряд, скрепляющий клятвенное обязательство между магами. В противном случае Надзиратель погибнет. Его не спасет как мощь Демиурга, так и опыт темного чародея.
   Но сейчас думать надо не об этом. Проблема состояла в недостатке пленных магов, томившихся в горных темницах. Владыка наказал как можно лучше подготовиться ко дню Ритуала, а сам отправился в Саркор, пытаясь разузнать местонахождение и планы Демиурга.
   Фабио на мгновение представил себя на месте Творца. Что могло заставить Божество снизойти до визита в мир людей? Жажда власти? А может, любование результатом своих рук? В любом случае Демиург посягал на то, что по праву принадлежит сильнейшим мирам сего - владычество. Одно дело, когда Бог тревожится за свой мир с высоты Заоблачного Замка и совсем другое, когда он приходит в этот самый мир под личиной обычного человека! Какую цель преследуют Демиург?
   Однако каковы бы ни были планы Сарка, его время вскоре пройдет! Как и эпоха иных Демиургов, покровительствующих Роэну, Кихту и Мендору! Лишь бы отыскать пять сотен могущественных магов!
   Словно проснувшись от сладкого сна, Надзиратель потянулся и, повернув укрытую капюшоном голову, обратился к стоявшему рядом слуге-подмастерью:
   - Я слышал, есть какие-то неприятности с пленными магами? - гулкое эхо, рожденное скоплением гор, многократно повторило вопрос.
   - Верно, господин, - ответил подмастерье. Он зябко пожал плечами, на которых был накинут парчовый плащ такого же цвета как у Надзирателя, и в смирении опустил взгляд.
   Этот стеснительный юноша напомнил Фабио самого себя в годы молодости. Когда-то, на заре его могущественности, он также услуживал магу, алчно впитывая в себя все особенности ремесла. Удивительно, в те далекие годы подмастерье Фабио мечтал в совершенстве овладеть искусством сенсорного мага и выкорчевывать из душ надменных людей эгоизм, из сознания бедных - зависть, искоренять ненависть и злобу. Он даже думал посвятить этому всю свою жизнь!.. Но однажды к нему пришел толстый лысый купец, и, выложив на стол две сотни песо, попросил приворотить одну знойную красавицу, отвергшую его. Это противоречило принципам юного мага, но звон монет так приятно ласкал слух... Тогда Фабио отложил свои стремления об очистке человеческих душ на более поздний срок и выполнил заказ. Через несколько дней к нему пришли друзья купца и, гремя набитыми золотом кошелями, требовали выполнить их услуги. Кто просил о удачной торговле, кто умолял одарить неиссякаемой мужской силой, а кто избавить от ночных кошмаров. Постепенно порывы спасти мир от зла полностью исчезли. К сорока годам Фабио стал одним из самых богатых граждан Республики Саркор, а в шестьдесят уже задумывался заткнуть за пояс Демиурга.
   Но всякий раз, когда Надзиратель смотрел на своего подмастерья, он чувствовал как где-то в глубине его сознания шевелился крохотный бесформенный сгусток, называемый совестью. Словно кто-то, окопавшийся в мозгу Фабио, нашептывал: "Ты предал себя, приятель! А что может быть высшей изменой, когда ты поступаешься своим собственным словам?"
   Надзиратель отвернулся. Образ юноши подмастерья с наивными, но вечно благородными намерениями, всегда возникал некстати. Ох, как коварен сентиментализм. Это же надо, он подкрадывается в тот момент, когда на горизонте - мировое господство.
   - Так что там с пленными? - Надзиратель сделал вид, будто разглядывает окружающие утесы.
   - Видите ли, господин, магов все еще недостаточно для... Ритуала.
   - Это не беда! - с нарочитой злобой гаркнул Фабио. - Черные Братья получили приказ отлавливать магов по всему Саркору. Лучшие из них будут щедро награждены.
   - Да, но, как известно, пленным магов мы удерживаем с помощью собак-сеф, одно присутствие которых лишает их Таланта. Но поскольку самих собак у нас не хватает, мы вводим кровь животных в вены узников.
   - Правильно и делаете! Не то любой из этих чародеев уже давно бы разорвал жерло этого вулкана как ураган ромашку.
   - Дело в том, господин, что у нас на исходе и кровь драгоценных собак. К тому же, ожидая день Ритуала, наши пленники должны получать пищу. Всем не хватает...
   Надзиратель усмехнулся:
   - Каждую порцию поделить на две части и проблема решена.
   - Полмесяца назад мы уже прибегали к такому приему, - осторожно возразил юноша. - Боюсь, многие маги, особенно пожилые, не выдержат.
   Фабио с явным недовольством насупил брови.
   - Ну, хорошо! Увеличьте закупку провианта и обратитесь в Питомник-Сеф. Я оплачу покупки собак и продуктов. Это все?
   - Мы получили тревожные сведения, господин. В княжестве Кантано, где собственно мы и обосновались, объявлена тайная мобилизация мужского населения.
   - Ну и что? - раздраженно спросил Фабио.
   - Как что? - слуга даже забыл добавить обязательное "господин". - Все указывает на войну!
   - На моей памяти уже около десятка стычек, что происходили в землях Вольных Княжеств! Пусть воюют! Это только отвлечет суетных вояк от вулкана. Ваша же задача прежняя - Князь Кантано ни в коем случае не должен пронюхать о том, что творится в недрах Возмездия.
   Зажмурившись от выглянувшего из-за облаков солнца, Надзиратель обернулся к черному провалу пещеры.
   - Господин! - обратился к нему юноша.
   - Чего тебе?
   - Видите ли, - подмастерье с какой-то смущенностью поправлял просторный плащ. - Ведь эти маги... Они же такие как мы. Нельзя ли заполучить их Талант без сожжения? Что-то вроде того, как вы передадите свой дар Владыке.
   Фабио замер как вкопанный. Этот слуга много времени проводит в раздумьях.
   - Нет, нельзя, - сказал он. - А вот тебе придется заняться работой, не требующей размышлений о высоких материях. Две декады будешь чистить нужники в камерах. Убирая после чародеев, ты изменишь свою точку зрения.
   - Как прикажите, господин, - понуро отозвался подмастерье, но в его голосе Фабио так и не услышал разочарования.
   Входя в мрачный проем, Фабио вновь увидел перед собой того мечтательного юношу с пытливыми глазенками и желанием спасти мир.
   Надзиратель невольно поежился и смачно плюнул на горную породу. Однако в горле оставалось все также горько.
  
  

ГЛАВА 2

   Маршал Йордан кашлянул в кулак и перешел к главной части своего доклада:
   - Для нас опасность представляет не сколько союз Вольных Княжеств, сколько троица магов суа, принятых на службу объединенной армии.
   Главнокомандующий ткнул пальцем в княжество Кантано, приютившееся на холщевой карте между Республикой Саркор и Небатом.
   - Удар ожидается с Севера, - продолжал маршал. - Сперва армия княжеств сметет пограничные кордоны Кантано, а затем займет близлежащие города. Передовые части укрепятся на оккупированной территории, ожидая основные силы. А затем, когда окружающие поля и деревни будут разграблены на нужды завоевателей, Княжества возьмут в осаду столицу. По нашим данным, объединенные силы планируют обезглавить Верховного Князя Кантано, а на его трон посадить племянника Фолька, который сам вызвался возглавить вторжение в страну его дяди. Подобный план действия ожидается и в отношении княжества Небат.
   Члены Совета Пятерых внимательно глядели на огромную карту, словно военные действия могли развернутся прямо на ней. Необоснованная наглость северных соседей, решивших прибрать к рукам верных союзников Саркора в землях княжеств, не имела границ. Никто из граждан Республики не мог и представить, что угроза миру будет исходить не из Мендора или Роэна, а из мелких Вольных Княжеств, всегда находящихся в узде всесильного Саркора.
   Патриций Везалий обвел пытливым взором советников.
   Маршал Йордан нависал мощной фигурой над столом. Лицо воина, отмеченное шрамом на правой щеке, оставалось бесстрастным. Как бы неважно шли дела, боевая выправка не позволяла всплывать наружу истинным чувствам маршала.
   Глава Купеческой Гильдии Серхольд напротив выглядел испуганным. И высокий, в чем-то щегольский воротник, закрывавший затылок и щеки, не скрывал растерянного вида купца. Возможная война могла болезненно сказаться на Гильдии. Цены на товары, разуметься, вырастут, но армии потребуются средства на кампанию. Естественно в Гильдию поступит предложение о кредитовании армии. Серхольд недовольно замотал головой, отчего его козлиная бородка затряслась, и спросил:
   - Неужели войска Кантано и Небата не способны самостоятельно справиться с проблемой?
   - Кантано надеется на нашу помощь, упомянутую в двустороннем договоре, - спокойно отвечал маршал. - А что касается Небата, то князь этого государства в настоящий момент находится в раздумье: поддержать ли обреченное княжество Кантано либо примкнуть к Союзу Княжеств.
   Первый Архиепископ Корнелий Сато негодующе вскинул руки, отчего золотой кулон в виде капли, болтавшийся на громоздкой цепи, мелодично звякнул. Молодой священник, занявший этот пост совсем недавно, всегда реагировал весьма эмоционально.
   - Что это еще за чародеи суа? - его взгляд остановился на Верховном Маге. - Я слышал, этот народ считает себя выше всяких войн.
   - Так и есть, - скрупулезно подбирая слова, произнес маг Антоний Блистательный. На его полном, покатистом лице как всегда поблескивали лужицы пота. - Чародеи суа по сути шаманы, чья магия отличается от нашей школы.
   - Что вы имеете в виду, Блистательный? - уточнил Серхольд.
   - Маги суа весьма искусны в обращении с силами природы. От них можно ожидать ураганов на вражеские города, камнепадов на пути движения нашей армии, воскрешения мертвых... Да всего чего угодно.
   Верховный маг уже несколько недель выглядел хмурым и озлобленным. Поначалу такое настроение Антония Блистательного отождествляли с пропавшей дочерью Паолиной, исчезнувшей месяц назад, но после стало ясно: причины недовольства кроятся в другом; на днях в столице должна пройти "Фиеста" - ежегодный форум лучших магов Саркора и прилегающих территорий. Однако возможная война отодвигала симпозиум чародеев на неопределенный срок...
   - Нам вовсе ни к чему, чтобы Вольные Княжества слились в огромное могучее государство, - высказал всем известную истину Почетный Оруженосец Мигель Лопес. - Нам непременно надо что-то предпринять.
   Все пятеро советников невольно повернулись к Патрицию.
   Глава государства Везалий не спешил с решением. Человек, заступивший на высший пост республики всего лишь прошлой зимой, опасался скоропалительных выводов. Он уже не раз уяснил: в политике следует быть не умным, а мудрым.
   Как-то на праздник Урожая он пригласил вождя гирпанов, что населяют Мендор. Надеясь заручиться поддержкой одного из наиболее сильных мендорских племен на случай войны с Роэном, Патриций едва не столкнул свою страну с ордами всего Мендора. Оказывается, вожди арканов и ашуги посчитали почести, оказанные гирпанцу - собственным оскорблением. Конфликт уняли дорогие подарки, срочно отправленные в земли Мендора.
   Везалий небрежно откинул за спину длинные, слегка вьющие волосы, и еще раз взглянул на карту.
   Мерно потрескивали свечи, освещая лица взволнованных государственных мужей. В небольшой келье, где заседал Совет Пятерых становилось душно. Ночь выдалась жаркой, и причина тому - отнюдь не погода.
   За окном, выходящим на Внутренний Сад, послышались звонкие шаги, свидетельствующие о смене караула.
   - Насколько мне известно, - нарушил тишину Патриций. - Пятый Легион находится в пяти днях пути до места предполагаемого удара?
   - Верно, - кивнул маршал Йордан. - Однако нашим войскам потребуется один день для сборов и фуражировки. А поскольку к нам примкнет армия Кантано, наше передвижение несколько замедлится. Так что при всем везении и отсутствии всяческих сюрпризов со стороны вражеских магов, мы доберемся до северных границ Кантано не ранее чем через неделю.
   Проведя по русым усам, переходящим в аккуратно подстриженную бороду, Везалий, осмелился задать прямой вопрос каждому советнику:
   - Господа, - стройные пламя свечей, расположенных на ближайших к Патрицию канделябрах, синхронно дрогнули. - Перед тем как ставить вопрос на голосование, я хотел бы выслушать ваше мнение по поводу доклада маршала Йордана.
   Патриций прекрасно изучил тактику поведения своих советников. Благо Совет Пятерых собирался чуть ли не ежедневно, ведь Свод Законов делал Указы Патриция легитимными лишь после одобрения этих пятерых человек.
   И если за маршала и Почетного Оруженосца он не беспокоился, то остальные советники могли выкинуть все что угодно. Йордан как и Патриций считал лучшим способом обороны нападение, поэтому маршал непременно поддержит идею о контратаке. Оруженосец Мигель воспитывался и получил образование вместе с Везалием. Можно смело сказать, что этот симпатичный, постоянно улыбающийся шатен, приходился названным братом Патриция. А друзья и родственники, как известно, разделяют мнение по ключевым вопросам.
   Глава Купеческой Гильдии Серхольд был непредсказуем. Он всегда отдает предпочтение тому развитию событий, которые выгодны для купцов. И если Демиургам будет угодно устроить на границе баталии, Серхольд непременно выудит пользу и из такой ситуации.
   Верховный Маг Антони пытается демонстрировать аполитичность, но в его позициях прослеживается последовательность. Он пылко поддерживает инициативы, расширяющие свободу чародеев, а угроза Вольных Княжеств, приправленная информацией о шаманах суа, как раз и угнетает независимость саркорских волшебников.
   Неясным оставалось и мнение Архиепископа Корнелия. Этот заносчивый молодой человек мог, как поддержать предложение Патриция, так и отринуть его. Все зависит от того, в какой форме это предложение будет подано.
   - Я полагаю, мы должны вмешаться, - довольно неожиданно выпалил Серхольд, все также тряся седой куцей бородкой. - Мы не можем допустить гибели тысячи невинных кантонцев... К тому же товарные связи с этим княжеством у нас настолько прочные, что внезапное прекращение торговли плачевно скажется для Саркора.
   Везалий про себя улыбнулся. Конечно, Серхольд будет говорить о тысячах обездоленных и голодных, но любая ситуация будет рассматриваться исключительно с финансовой точки зрения.
   Слово взял Архиепископ:
   - А я не могу понять, почему мы вообще должны обсуждать эти события? - он пожал тощими плечами, отчего на его черной мантии появилось два острых горба. - В Кантано движется объединенная армия остальных княжеств? Тогда это головная боль кантонцев! Не слишком уж они пошли к нам навстречу, когда мы предложили построить на их земле храмы во славу наших богов!.. К тому же, есть вопросы и поважнее. Например, разговоры о приходе в мир Демиурга Сарка Благочестивого!
   - Мы уже обсуждали эти... слухи, - оборвал архиепископа Патриций. - Если Демиург и впрямь отважился снизойти в наш мир, то для него неважно: хоти мы этого или нет. Но смею напомнить, что Совет Пятерых не обсуждает непроверенную информацию. Коль, вы так верите в схождение с небес Демиурга, то было бы справедливо, чтобы ваши священники отыскали факты, подтверждающие столь голословные утверждения, - Везалий метнул взор на Йордана. - Ваши предложения, маршал.
   Йордан отдернул парадный камзол и с явной неохотой произнес:
   - Я также против военного вмешательства.
   Эти слова вызвали удивление со стороны Патриция. Тем более что они принадлежали опытному солдату.
   - Несмотря на глобальность происходящего в Вольных Княжествах - там решаются местные проблемы, - продолжал маршал. - Защита Кантано может превратиться в длительную войну против Союза Княжеств. Эти страны окружены горами и густонаселенны. К тому же наше встревание усилит сплочение этих государств. Но не будем забывать и королевство Роэн, которому также угрожает нарастающая мощь Вольных Княжеств. Для них - это куда большая проблема, чем для нас.
   - А, по моему глубокому убеждению, - промолвил немногословный Оруженосец Мигель. - Республика просто обязана нанести предупредительный удар. К тому же если на стороне Вольных воюют таинственные колдуны. Если и воевать, то уж лучше на вражеской территории, а, не отстаивая бастионы Рион-Сана.
   - Никто не знает, на что способны эти маги суа, - Верховнй Маг с видом глубокой задумчивости сцепил пальцы рук и возложил ладони на объемистый живот. - Посему, мне кажется логичным найти иные способы по предотвращению войны.
   Не долго мешкая, Везалий поставил вопрос на голосование.
   - Используя свое право Патриция, я предлагаю выступить Пятым Легионом и всячески препятствовать захвату Кантано. Именно такую нашу реакцию предусматривает договор с княжеством и согласуется с интересами Республики. В случае вашего одобрения, я лично возглавлю Легион, - Везалий еще раз обвел взором присутствующих. - Кто за военную помощь Кантано - прошу голосовать.
   Результат был непредвиденным, но справедливым. Купец Серхольд и Оруженосец Мигель поддержали Патриция. Маршал и Архиепископ высказались "против". Все решил воздержавшийся маг Антоний. А поскольку равное количество голосов согласно Своду претворяло предложение Патриция в жизнь, - Везалий получил свободу действий.
   - Благодарю за поддержку, - с хладнокровностью Патриция произнес Везалий. - Господина Йордана я попрошу остаться после Совета для определения планов кампании... Однако теперь нам придется определиться с еще одним вопросом. Все вы знаете, Патриций объявляет имя своего преемника в день семидесятилетия. Кандидатура утверждается только после одобрения Совета Пятерых. Но боевые действия являются тем самым исключительным событием, когда Патриций имеет право на заявление о своем последователе.
   Советники дружно заерзали по обставленным подушками сиденьям. Нынешняя ночь и впрямь выдалась исторической. Всех разбирало нетерпение услышать имя нового главы Саркора.
   Не секрет, что каждый из советников надеялся услышать из уст Патриция собственное имя.
  
  
   Самая крупная неприятность степи - зной. Зной и неутолимая жажда. Безжалостная жара весь день бродит по округе, окутывая своими путами все живое вокруг. Она иссушает редкие речки и, не церемонясь, вламывается в одинокие хижины, где властвует до восхода луны.
   Лурольф смахнул со лба капли пота и продолжил упаковывать вещи. В который раз он понукал себя за легкомыслие при сотворении этой страны. Теперь он был абсолютно уверен: люди, способные выживать в подобных природных условиях, намного могущественней богов. Доселе Творцы не имели и малейшего представления об уносящих урожай засухах, перекрывающих тракты снегопадов, и вымывающих посевы ливнях. И вот теперь Демиург Сарк, именующийся в людском мире Лурольф, испытывает все человеческие тяготы на собственном опыте.
   Набив очередной тюк, Лурольф сложил его к стене бревенчатой хижины. Все необходимое к походу на Север было готово.
   - Где же носит этого юношу? - вслух промолвил Демиург, глядя на солнечный диск.
   Цадэй еще до рассвета покинул хижину, отправившись в Галаго. Лурольф наказал мендорцу как можно выгодней продать все, накопившееся за месяцы проживания в этой тихой степи. Благо соседский фермер согласился доставить "товар" Лурольфа на рыночную площадь Галаго.
   Демиург также дал распоряжение Цадэю на вырученную сумму приобрести недорогую бричку и пару лошадей. Кто знает, быть может их путешествие лежит аж к северному краю Роэна?
   Когда неистовость солнечных лучей перешла все допустимые пределы, Лурольф решил укрыться в хижине. Хлопнув дощатой дверью, он мечтал только об одном: добраться до бочонка с теплой, но все-таки водой, и расправиться с жаждой.
   - Этого мальчонку следовало бы наказать как следует, - раздраженно, но беззлобно процедил сквозь зубы Демиург, вдоволь напившись.
   Этот степняк наверняка пожелает вкусить прелесть городской жизни и, скорей всего, сейчас попивает в какой-то прокисшей таверне холодное роэнийское вино...
   Лурольфу вспомнился день их знакомства.
   Демиург под видом странствующего лекаря путешествовал по Саркору, переезжая от одного городка к другому. Где-то в небольшом поселке, название которого Лурольф уже и не припоминал, он остановился на постоялом дворе. Хозяин заверил гостя, что утром тот может стать свидетелем небывалого зрелища. На службе у владельца гостиницы состоял мендорский юноша, способный выполнять различные забавные вещи, как водятся у степняков. Естественно, юноша умело скакал на коне, одновременно поражая мишень выстрелом из лука, ходил по горящим углям и подрожал голосам птиц. Но коронным номером было разбиванием предплечьем округлых поленьев. Лурольф догадывался, что хозяин неплохо зарабатывает на ставках: постояльцы и жители поселка прикидывали, сколько поленьев удастся разбить этому узкоглазому юноше, и заключали пари.
   В те дни Лурольф имел еще достаточно Силы, чтобы читать мысли и видеть события прошлого. От его всевидящего взора не укрылась вчерашнее нападение на мендорца. Трое молодчиков скрутили юношу и сломали бедняге локтевые кости обеих рук. Заказчик этого нападения был один из лавочников поселка. Он надеялся сорвать неплохой куш, сделав немыслимую ставку, основанную на том, что мендорец не разобьет ни одного полена. Цадэй мог, конечно, развеять планы лавочника, сославшись на боль в руках, однако известная мендорская гордость как всегда взяла вверх. Он облачился в белую полотняную рубаху и отправился на внутренний двор развлекать толпу. Последнюю декаду он зарабатывал на жизнь таким немудреным образом, а после сегодняшнего провала хозяин скорей всего откажется от его услуг.
   В тот миг, когда мендорец уже собирался сделать шаг на импровизированную арену, его окликнул высокий черноволосый мужчина с густой щетиной на плоских щеках.
   - Цадэй!
   Мендорец не мог знать, откуда незнакомцу известно его имя. Хотя по местным меркам он был весьма известной личностью, и имя можно узнать у любого поселенца.
   - Чего тебе? - грубо отозвался Цадэй.
   - В твоих руках много силы, - туманная фраза, брошенная незнакомцем, ни о чем не говорила юноше. - Но истинная сила заключена в твоей воле.
   - Что тебе от меня надо? - Цадэй никогда не любил красивых, но ничего не значащих слов.
   - Чуда, - улыбнувшись, ответил незнакомец. - Но сперва я одарю чудом тебя.
   Цадэй собирался было отвернуться от дотошного чудака, но внезапно в его предплечьях что-то зашевелилось. Он ощутил пульсацию и согревающее тепло.
   - Твои кости целы, - незнакомец перешел на шепот. - Это и есть обещанное чудо.
   - Какое же чудо ты ждешь от меня?
   - Иди и расколи надвое эти клятые деревяшки!
   В тот вечер Цадэй перерубил собственными руками более дюжины массивных поленьев. А вечером юноша пробрался в комнату Лурольфа и принялся умолять "великого чародея" взять к себе в прислуги.
   Лурольф не нуждался в слугах и подмастерьях. Он привык к одиночному образу жизни и только так мог сохранить тайну о своем истинном обличии. Но просьбы юноши были настолько жалостливыми и искренними, что не выдержало даже сердце Демиурга. Тем не менее, статус Цадэя Лурольф определил не как прислуги, а как помощника.
   С тех пор прошло два года и Лурольф ни разу не пожалел о своем поступке, равно как и Цадэй не сожалел о своем выборе.
   Воспоминания развеял стук копыт, доносившийся вдалеке. Зачерпнув чашей воду и вылив ее содержимое на нагретую солнцем голову, Демиург выскочил на порог.
   Как и ожидалось - появился Цадэй. Но к удивлению Лурольфа юноша добирался домой не в бричке, а ехал верхом на стройном мендорском скакуне.
   - День добрый, хозяин, - приветствовал он Лурольфа, покидая седло. - Поглядите, какого прекрасного коня я купил! Он как и я родом с Мендора!
   - Отличная покупка, Цадэй! Но помнится, мы договаривались о приобретении брички и пары тяжеловозов.
   - Все так, хозяин, - улыбнулся Цадэй, щуря и без того узкие глазенки. - Но наш сосед-фермер Филипп - настоящий торговец. Весь наш нехитрый товар я перепоручил ему, и он умудрился продать его вдвое дороже, чем вы наказывали! Бричку и лошадей Филипп обязался доставить самолично. И наверное он уже вернулся. Ведь после закрытия рыночной площади, я решил немного осмотреть город. Случайно я забрел в речную гавань и наткнулся на торговца мендорскими скакунами. Думаю, вы простите мне мою наглость, но даже на Родине у меня никогда не было такого чудесного скакуна.
   Цадэй несколько раз шлепнул животное по мускулистой шее. Ответом ему было довольное ржание.
   - Это конечно очень мило, - Лурольф подошел к статному жеребцу и погладил его морду. - Но ответь-ка мне на пару вопросов, дружище. Как же Филиппу удалось так дорого продать товар, и на что нам этот резвый мендорский конь, если мы собираемся путешествовать в бричке?
   Насупившись, Цадэй пробурчал:
   - Я знал, что вы зададите эти вопросы, хозяин, но Филипп сказал: если мы будем уверять горожан о том, что наши финики, сушеные фрукты и мед обладают магической силой исцеления - их разберут в мгновение ока.
   Подождав, покуда хозяин испустит тяжелый вздох, Цадэй продолжил:
   - А мендорский жеребец еще принесет нам пользу, хозяин.
   Спорить было бесполезно, к тому же уже и поздно, подумал Лурольф.
   - Ладно, - устало произнес Демиург. - А теперь живо отправляйся к Филиппу. Я хочу посмотреть на бричку и лошадей. Возможно ближе к вечеру, когда жара спадет, пустимся в путь.
   Резво вскочив в седло, Цадэй вдруг легонько стукнул себя по лбу массивынм кулаком:
   - Ох, как же я забывчив, хозяин! В городской таверне я познакомился с перехожими сказителями. Они подцепили какую-то заразу и спрашивали о тебе. Говорили, мол, о степном целителе только и разговоров на площадях. Все время помня о твоем наставлении указывать хворым путь к нашей хижине, я показал им дорогу. Скоро они будут здесь, хозяин.
   Лурольф ощутил, как тысячи игл впились в его сердце. Остатки его завидной Силы говорили, что в этих "перехожих сказителях" крылось нечто, связанное с северной угрозой. К сожаленью, нынешней мощи Демиурга не хватало, дабы взглянуть на "сказителей" взором Цадэея или предугадать их дальнейшие действия. Оставалось только ждать...
   Ничего не ответив, Лурольф отправился обратно в хижину.
   То, что должно случиться, того невозможно миновать, - припомнил старую пословицу Демиург.
   Светящийся от счастья Цадэй отбыл к фермеру Филиппу за их собственностью, а Лурольф подошел к покосившемуся столу. Открыв лежащую на щербатой столешнице шкатулку, Демиург пересчитал остаток.
   Двадцать два песо и семьдесят пять сентаво. Не густо, но учитывая незапланированное приобретение мендорского скакуна, могло быть и хуже.
   - И сколько стоят твои услуги, чародей?
   Лурольф резво оглянулся на дверь. В проеме стоял высокий молодой мужчина с приковывавшими внимание густыми усами. Неожиданный гость был облачен в черный дорожный плащ с капюшоном, закрывавшим верхнюю половину лица. Судя по всему, незнакомец чувствовал себя в этом наряде комфортно. И это в такую жару!
   - Так во сколько ты оцениваешь свои услуги? - вошедший повторил вопрос и с хозяйской небрежностью прикрыл за собой дверь.
   Захлопнув шкатулку, Лурольф вернул ее на место. Он был не просто взят врасплох, он был напуган. И причиной страха было вовсе не внезапное появление человека в черном, отнюдь. Его испугало бессилие. Надо же, незваный гость подкрался прямо в хижину, а один из Создателей мира даже не уловил присутствия чужой ауры. Приходилось констатировать плачевный факт: за последние пару суток Лурольф потерял более половины своей Силы.
   - Кто ты? - это было все, на что способен Демиург в данный момент.
   - Можно сказать, коллега, - человек в черном опустился на стоящий в углу стул.
   Лурольф в очередной раз убедился в своей некомпетентности в заселении миров. Нет бы, создать безлюдный край, кишащий стадами антилоп и мирно порхающими птицами! Нет, вздумалось, видите ли, отдать должное человеку - венцу всего живого! Что ж, теперь этот самый человек и погубит своего радетеля...
   Однако сдаваться без борьбы Демиург не собирался. Где-то за стенами хижины слышалось лошадиное фырканье. Должно быть, "перехожие сказители" были на самом деле "переезжими" аферистами.
   Собрав в кулак всю оставшуюся мощь, Лурольф обрушил невидимый шквал на непрошенного "коллегу".
   - Напрасный труд, кудесник, - человек в черном с тем же наглым видом восседал на стуле.
   Демиург был потрясен. Той всепоглощающей Силы, способной обращать в руины империи и разрезать, словно пирог материки, не осталось и следа!
   - Слышишь? - Дерзкий "коллега" настороженно поднял кверху указательный палец.
   До слуха Лурольфа донесся недовольный собачий лай.
   - Молния! - улыбнулся незнакомец. - Отличный пес-сеф. Небось слыхал о таком чуде?
   "Не только слыхал, но и сам наводнил этими тварями весь юго-восток Саркора", - промелькнуло в сознании Лурольфа.
   Твари, прозванные собаками-сеф, водились исключительно в южных районах республики и обладали удивительной особенностью. Дело в том, что на этих животных не действовала магия. Абсолютно никакая. Более того, собаки-сеф нейтрализуют любое проявление волшбы в достаточно крупном диапазоне. Надо ли говорить, что им не было цены. Причем не только в Саркоре, но и во всех окружающих республику странах.
   Вообще-то собаки-сеф задумывались Демиургом как антагонист местным чародеям. Лурольфу и в голову не могло прийти, что собаки-сеф, призванные уменьшать силу магов, будут приручены именно чародеями.
   - Собака-сеф, как известно, устойчива к магии, - теперь уже спокойным тоном произнес Лурольф. - Но к острой стали она также чувствительна, как и деревенская шавка.
   С этими словами, Демиург извлек из ременной петли длинный нож. Он-то прекрасно знал: если собака-сеф сводит на нет всю его Силу, то в таком же положении и маги-хозяева. А когда невозможно произносить заклинания, всегда можно решить спор с помощью хорошо заточенного меча или, на худой случай, охотничьего ножа.
   - Забавная безделушка, - вид у гостя был такой же подозрительно беспечный. - Она займет достойное место в моей коллекции...
   - А как же! - хмыкнул Лурольф, намериваясь метнуть оружие в мага. - Твоя шея и будет тем самым достойным местом!
   В последний момент, когда пальцы уже разжимались, а нож, казалось, устремился в хилый кадык визитера, Лурольф боковым зрением заметил движение в оконном проеме. Так и не успев повернуться к окну, Демиург рухнул на пыльный пол. В глазах моментально потемнело.
   - Отличный выстрел, Вепрь, - человек в черном встал и деланно похлопал в ладоши. - Ты как всегда на высоте!
   - Еще бы! - буркнул мужчина, названный приятелем Вепрем, залезая в помещение через окно. - Помни, Кобра, если бы не я, в твоем теле и впрямь разместилась настоящая коллекция ножей да кинжалов.
   Вепрь был также молод, и его одежда ничем не отличалась от костюма Кобры. Он наклонился к обмякшему телу Лурольфа и подобрал стрелу с тупым наконечником.
   - Слава Демиургу за то, что тот подарил нам такое совершенное орудие как лук и стрелы, - даже не подозревая, что перед ним находится тот самый Демиург, снабдивший саркорцев стрелами, Вепрь переступил распростертого на полу Лурольфа, и бросил Кобре:
   - Помоги перетащить этого чудака в телегу.
  
   С высоты крепостной стены лагерь вражеской армии казался сборищем гуляк по поводу празднования Дня Княжества. Такие же пестрые шатры, все те же извивания клубов дыма, нехотя покидающих жаркие тела костров, и вечные похотливые песни, исполняемые сиплыми голосами.
   Но в сгущающихся сумерках до башен Сиа-кланда доносились и зловещие звуки, не имеющие ничего общего с праздниками. Летнюю кантонскую ночь изредка прорезал лязг точильного камня, обгладывающего обоюдоострые клинки, нервные окрики часовых, стуки топоров, мастерящих из объемистых стволов громоздкие осадные машины и звуки горна, трубящего отбой.
   - Завтра эта тьма облепит наши стены и ворвется в город, - обреченно произнес капитан местного гарнизона Вейн, прохаживаясь вдоль стены.
   - В скольких военных действиях вы участвовали, капитан? - твердый голос, прибывшего накануне саркорского маршала Йордана, подействовал отрезвляюще.
   - За мой век, к счастью, княжество ни разу ни с кем не воевало, - моложавый кантонец старался не отставать от статного маршала и пореже глядеть в сторону зловещего лагеря объединенной армии Вольных Княжеств. - Но на прошлых тактических игровых учениях я был лучшим. За что, собственно, и был назначен капитаном пограничного гарнизона.
   - Понятно, - маршал снял с головы шлем-салад. Несмотря на безупречную форму, шлем был весьма неудобен вне баталий. Неподвижное забрало не позволяло охватить всю полноту поля зрение. К тому же в поперечном разрезе для глаз скапливались капли пота. - Сколько в Си-кланде людей?
   - Восемь тысяч солдат, господин,
   - Я спрашиваю не только о воинах. Меня интересует количество мужского населения и женщин, способных, по меньшей мере, хлопотать на походных кухнях и помогать раненным.
   Капитан Вейн остановился. Он понятия не имел, сколько горожан ютилось в этих стенах, и никогда не задумывался, какое отношение к боевым действиям могут иметь простолюдины.
   - Это нетрудно узнать, господин маршал, - уклончиво ответил молодой воин. - Но думаю не более пятнадцати тысяч...
   Йордан наградил кантонца таким взглядом, что Вейн едва не свалился со стены. Шрам, рассекавший правую щеку, саркорца угрожающе покраснел. Очевидно от прилива крови...
   Но маршал не собирался отчитывать неопытного капитана. Для воспитания и оттачивания бойцовских качеств времени уже не оставалось. Приходилось принимать этого юнца таким, какой он есть. Война - вот самый лучший наставник для молодого воина.
   - Отдайте приказ сформировать отряды ополченцев, - распорядился Йордан. - Мне надо, чтобы в отрядах были как мужчины, так и женщины. Чем больше родственников будет в каждом отряде - тем лучше...
   - Но мне в военной академии втолковывали: родственные связи не способствуют дисциплине! - позволил себе возразить Вейн. Его совсем еще детское личико излучало удивление.
   - Дисциплина сейчас ни к чему. Запомни, капитан, родственники с большей остервенелостью сражаются друг за друга, чем за незнакомых людей. А это-то нам и надо.
   - Должен заметить, участились случаи дезертирства, - пожаловался капитан. - Я отдал приказ карать согласно трибуналу всех, кто будет заподозрен в бегстве...
   - Не стоит, - отрезал маршал. - Всякого, решившего бежать из Си-кланда незамедлительно отпускать.
   - Это противоречит законам княжества!
   - Эти люди все равно убегут! Зато в ответственный момент ни один из них не откроет врагам ворота или не всунет нож в спину, на что часто отваживаются трусы...
   Вейн угрюмо кивнул:
   - Все одно, завтра от этих вековых стен камня от камня не останется...
   - Ты много болтаешь, мальчишка! - маршал небрежно откинул находящийся в правой руке шлем на каменную кладку, и захватил пессимистичного кантонца за грудные пластины доспех. - По-моему, тебе первому следовало бы убраться отсюда!
   Йордана не останавливали мимолетные взгляды, бросаемые караулившими на стене, воинами. По званию он был выше этого сопляка. К тому же по согласованию Патриция и Верховного Князя все воинские подразделения Кантано временно переходили под командование маршала Саркора.
   - Я всегда выступаю против войны, капитан, - вспышка гнева прошла, и маршал отпустил перепуганного насмерть Вейна. - Даже на Совете я голосовал против вмешательства, надеясь на победу разума. Но коль по ту сторону Каладона обнажают мечи, я прибыл к вам. И прибыл не просто воевать, а защищать! Патриций Везалий сказал мне: стой за Си-кланд также как ты бы бился за родной Рион-Сан!
   - Первый раз вижу саркорца, не любящего войну, - Вейн придал себе сердитый вид и немного осмелел.
   - Война - это зло, - продекларировал известную истину Йордан. - Но зло можно побеждать его же оружием.
   Перепалка могла продолжаться всю ночь, но к маршалу подбежал рядовой Лью, один из двадцати солдат, прибывших с маршалом из Саркора. Спросив разрешения доложить, Лью отрапортовал:
   - Схема лагеря неприятеля готова! Ждем дальнейших указаний, господин!
   - Собрать всех сотников в Западной Башне для совета, - отпустив рядового, Йордан повернулся к Вейнту: - Будем планировать оборону, союзник!
  
  
   Верхний этаж башни, где маршал собрал совет, был украшен розовыми знаменами и штандартами княжества. Они всегда казались роскошными и парадными. Однако сегодня их вид не вызывал привычного патриотизма. Отчего-то при взгляде на них казалось, им вскоре суждено стать трофеями противника.
   - Предлагаю вывезти из города всех женщин и детей, - предложил Вейн, пытаясь выглядеть благородным. - Если завтра город падет - я не хочу видеть, как наших жен уводят в рабство...
   - Нет, - Йордан хлопнул огромной ладонью по столу. - Пока здесь ваши жены и дети - вы будете намертво стоять за Си-кланд. А вот пустые каменные стены никто оборонять не захочет.
   Сотники си-кландского гарнизона с укором посмотрели на маршала. Они не понимали, зачем их вызвали на совет, если все решения этот безжалостный саркорец уже принял.
   - Город завтра не падет, - с уверенностью произнес Йордан. - Неужели вы не видите, как неприятель готовится к длительной осаде?
   - Так вы думаете, штурма не будет? - спросил один из сотников, чьи волосы убеляла седина.
   - На их месте я бы просто обложил Си-кланд и ждал, когда изголодавшиеся горожане сами откроют ворота. Но на их стороне темные маги суа, а это значит, что ни в чем нельзя быть уверенным.
   - Сколько дней необходимо Пятому Легиону Саркора, чтобы добраться до Си-кланда? - спросил все тот же седовласый воин.
   - Не больше недели, - желваки Йордана нервно играли на вспотевшем лице. Похоже совет превратился в игру: "вопросы-ответы". - Однако, мы не можем сидеть сложа руки.
   - Что вы предлагаете? - спросил Вейн.
   - С точки зрения военного дела - осада, предложенная объединенной армией, в корне неверна, - поделился своим видением маршал. - Основные силы противника еще на подходе, поэтому неясно как передовые отряды намериваются укрепиться на чужой территории без должной поддержки. Лазутчики донесли об отсутствии тяжелой кавалерии в составе осаждающего войска. А ведь оккупантам придется выдерживать не одно нападение и сотни засад при переходах от одной крепости к другой. Тут без маневренной кавалерии не обойдешься. Кроме того, известно, что среди осаждающих практически нет инженеров и землекопов, нет и даже распутных девок, сопровождающих войска. Отсюда следует, что объединенная армия намерена молниеносно провести свою кампанию. Без всяческих подготовительных маневрах... За счет чего?
   - Магов? - предположил Вейн. Его лицо слегка побледнело, но в свете лампад этого никто не заметил.
   - Скорей всего, - кивнул Йордан. - Хотелось бы, чтобы это оказалось неправдой.
   Немного помолчав, дав каждому из собравшихся собраться с мыслями, маршал поднял правую руку к потолку, и предложил:
   - Мы атакуем сегодня ночью!
   Странно, но никто не выказывал удивления. Лицо советников излучали прежнюю хладнокровность и отчаяние. Даже молодой капитан умудрился напустить на себя бесстрастный вид.
   Йордан широко улыбнулся, на манер бывалого охотника, загоняющего жертву, и расстелил пред собой квадратный кусок шелковой материи, на котором чьей-то умелой рукой была нанесена схема вражеского лагеря.
   - Атаковать противника, превосходящего нас в несколько раз по численности - безумие, - подметил саркорец. - Но безумный человек, как правило, страшнее рассудительного.
   - Мы их не одолеем! - ввернул Вейн, присаживаясь на корточки.
   - А нам этого и не нужно. Цель нашего нападения - вот этот шатер, - маршал указал зачехленным кинжалом в центр схемы. - Здесь, если верить словам лазутчикам, скрываются маги суа, представляющие для нас вероятную опасность. Мне потребуется тысяча воинов, которые должны сымитировать нападение на отстроенные осадные башни. Это должны быть опытные всадники, способные при необходимости тут же отступить. Второй отряд из двухсот пехотинцев мной попробует пробиться к важнейшим пунктам лагеря. Я говорю о складах провизии, ставках командования, конюшнях. Я же во главе трех десятков отчаянных рубак буду прорываться к шатрам магов и уложить суа прежде чем те начнут произносить заклинание и наводить чары. Все ясно?
   Сотники деловито затрясли головами: чего ж тут не понять, дескать?
   - Если получится - нас подберут всадники, и мы скроемся за стенами. Если контрнаступление затянется, то ворота должны остаться закрытыми, - подытожил Йордан.
   Только сейчас многочисленные сотники поняли замысел саркорского маршала. Участники ночной вылазки рисковали не вернутся обратно в свои постели...
   - Мне нужны исключительно добровольцы, - Йордан направился к двери. - Идите и сообщите эту новость своим людям. Через два часа выступаем.
   Послышалось шарканье сапог и тихое перешептывание. Солдаты делились мнениями, а быть может, и прощались друг с другом, как водится у вступающих в битву воинов.
   - А вы куда, капитан? - Йордан округлил глаза, завидев как Вейн, чуть ли не на ходу облачается в кольчужный доспех.
   - Мой мальчик, - не удержался маршал. - Но вы же ни разу не участвовали в военных действиях!
   Кантонец взмахом руки подозвал оруженосца и приказал вывезти из стойла лошадь.
   - Знаете, господин маршал, - на этот раз голос капитана звучал на удивление жестко и самоуверенно. - В мою бытность кадетом академии, я уяснил один урок. В нашем взводе числился Вольдо - паренек пуще всего на свете боявшийся лошадей. Фехтовальщиком он был отменным, а вот с конями шло туго. Наш командир говорил: такое бывает. При виде лошади Вольдо становилось плохо, а коль требовалось оседлать коня - он тут же начинал блевать, у него кружилась голова, нередко он просто терял сознание и падал наземь. Его не раз пытались исключить, но он каждый месяц подтверждал высокое звание лучшего фехтовальщика взвода. А это - дано не каждому.
   Маршал с нескрываемым довольством наблюдал за Вейном. Мальчишка прямо на глазах преображался в воина.
   - Так вот, - продолжал Вейн. - Наступил день Соревнований, и мы должны были показать все, что умудрились впитать за год учебы. Первый день предусматривал скачки, где право представлять свой взвод определяла жеребьевка. Мы были лучшими всадниками! Вольдо, конечно, слегка портил это утверждение, но исключение только подтверждают правила. И надо же было такому случиться, чтобы жребий выпал именно Вольдо! Это конец, думали мы! Жребий всегда слеп и мы не имели права опротестовать жеребьевку. И едва началась гонка - Вольда преобразился! Он был бледен, боязлив, взволнован, но лошадь повиновалась ему, словно на ней восседал сам бог войны! Мы все знали, как тяжело нашему бедолаге Вольдо, но свистами и криками поддерживали его до конца заезда!
   - Ты хочешь сказать, человек, проявивший силу воли, может совершить невозможное? - Йордан пытливо всмотрелся в глаза капитана. - По законам жанра, Вольдо, несомненно пришел первым?
   - Нет. Он держался неплохо, но пришел позже всех. Некоторые парни обогнали его на целый круг.
   - В чем же смысл твоей истории?
   - На следующий день, мы принимали участие в военно-полевых играх. Поступок Вольдо нас вдохновил. Мы стали одним целым! Мы запросто одолели условных соперников и получали звание лучшего взвода!
   Маршал положил правую ладонь на плечо кантонца.
   - Мне пришлись по душе твои слова, юноша. Но сегодняшняя гонка будет заметно отличаться от той, в которой состязался Вольдо...
   - Дело не в этом, господин маршал, - Вейн перехватил запястье Йордана и мягко убрал с плеча. - Я хочу, чтобы мои люди своего капитана на поле боя, а не выглядывающего в бойницу. И если на то будет угодно Демиургам, завтра они последуют моему примеру!
   - Что ж, тогда готовь меч, капитан. Ведь кроме скачек, нас еще ждет рубка мяса!
   Вейн улыбнулся. Теперь в нем ни осталась и капли страха. Он готов был победить. Да он уже и победил. Победил себя.
  
  

ГЛАВА 3

  
   За ночь степь успевала остыть и даже ощутить колкость холода. Но перемена погоды никак не отразилась на состоянии Лурольфа. Последние три часа он бился в сильнейшей лихорадке, исходя немилосердной жаждой. Тряска убогой арбы, в которой он находился почти сутки, также неважно сказывалась на обессиленном организме.
   Ночь расстелила на небосводе свою черную скатерть, и весь Лоргонский лес превратился в царство марка.
   Демиург лежал на засаленных, набитых зерном тюках, и слушал монотонное поскрипывание деревянных колес. Долгие часы одиночества, подогретые ознобом и бредом, наводили мысли о тщетности сопротивления. Лурольфу порой казалось, что он уже мертв и злорадные извозчики везут его душу в обитель усопших...
   - Какой-то слабенький на этот раз попался, - донесся до Лурольфа голос Кобры. Его похитители сидели на вожжах и вели безмятежную беседу. - Боюсь, как бы он не подох раньше времени.
   - Не волнуйся, - подбодрил Кобру Вепрь. - Завтра ему будет намного лучше. Кровь псов-сеф не все переносят с легкостью. Правда, Молния?
   Послышалось довольное тявканье пса и негромкий смешок Кобры.
   - Хорошо бы так, - он причмокнул языком, подгоняя лошадь. - Говорят, Владыка очень недоволен нашей работой. День Ритуала все ближе, а должного количества магов все нет! Не хотелось бы впасть ему в немилость...
   - Если Владыка так сердит, то не отправился бы он сам на поиски магов? - вспылил Вепрь. - А чтобы на других пенять - много ума не надо!
   - Так ведь он и покинул Кантано, дабы выявлять наиболее ценных магов! Кто ведает, где он сейчас? Может, проверяет работы боевых магов, вроде нас. А может, и сам отлавливает наиболее могущественных чародеев...
   - Прекрасно! - хмыкнул Вепрь. - Мы тоже, между прочим, не сидим без дела.
   Так и не сумев оспорить последней фразы собеседника, Кобра решил сменить тему:
   - Кстати о деле. Не пора ли нашему попутчику отведать очередной порции?
   - Самое время, - согласился Вепрь, отыскивая на дне арбы кожаный футляр.
   Лурольф не мог сопротивляться и лишь безучастно наблюдал, как черный маг сорвал с его запястья лоскут белой материи.
   - Потерпи немного, приятель, - Вепрь садистски усмехнулся. В свете луны его крупный вздернутый нос, ставший, по-видимому, причиной прозвища, отливал оранжевым цветом. - Не каждому счастливится стать кровным братом Молнии.
   Черный маг зажег масляную лампу, подвязанную к навесу арбы, и открыл футляр.
   - А теперь - самое приятное! - чужие страдания, наверняка, вызывали у Вепря чувство наслаждения.
   Сжав зубы, Демиург ощущал, как длинная тонкая стеклянная трубка с заточенным концом впилась в его вену. Мгновеньем позже в русло крови Лурольфа направилась чужеродная жидкость - кровь пса-сеф Молнии.
   Эта зловещая собака, постоянно крутившаяся подле пленника, была огромна и устрашающа. В ней уживалось свирепость волка и ехидность гиены. С длинных зубов лохматого чудища постоянно капала слюна, а сама пасть словно расплывалась в жуткой ухмылке.
   - Порядок, - удовлетворенно хрюкнул Вепрь, грубо оборачивая вокруг раны грязну тряпку.
   По телу Демиурга вновь разлилось тепло. Он знал: очень скоро это согревающий эффект перерастет в сжигающий приводящий к беспамятству жар.
   Вот тебе и благодарность за стряпание миров, дружок, - подумал Лурольф.
   Но вскоре растущая боль затмила все чувства кроме одного - чувства боли. Благо мозг реагировал по-своему. Не в силах справиться с шоком, он отключил сознание. Нахлынувшее на Лурольфа бесчувствие было спасительным островком в море терзаний.
  
  
   - Мы выступаем! - заводя людей, прорычал Йордан, водружая на голову шлем. - Эта ночь должна стать переломной!
   Кантонцы одновременно вскинули вверх мечи, салютуя маршалу.
   - Господин, - к саркорцу подбежал Лью. - К стене под белым флагом подъехал посланец Верховного Князя. Он желает перекинуться с вами словами.
   - Вот как? - удивился маршал. - Это надо же! Они отрядили переговорщика прямо перед нашей вылазкой...
   - Прикажете послать его прочь?
   - Отчего же? Переговоры - не такая уж скучная штуковина как кажется.
   Маршал взошел на стену и глянул вниз. Си-кланд в виду каменистой почвы не имел привычного рва, что позволило переговорщику подъехать вплотную к стене. В руке совсем еще юного воина горел факел, а к торчащей из-за спины рукояти меча, был привязан белый платок.
   - Чего тебе? - проорал маршал.
   - Верховный Князь Самуил Строгий взывает к вашей рассудительности, - тонкий крик посланца бил по ушам. - Его сиятельство вовсе не желает проливать кровь и разрушать город. Он предлагает выгодную сделку: вы открываете ворота и переходите к нему на службу. Город будет жить как обычно, а, перейдя в тыл, и вовсе окажется далеко от войны.
   - Ишь ты! - позабавился Йордан. - Послушать тебя - так вы светочи милосердия!
   - Лучше послушать! - то ли пригрозил, то ли предупредил посланец. - В противном случае - вам не позавидуешь! Этот город зовется Си-кланд, то есть правая рука? Отлично! Если вы окажете сопротивление - князь обещал всем жителям города отрубить правую руку и пустить по миру. В назидание другим, так сказать.
   Ничего не ответив, маршал направился к ступеням.
   - Что вы прикажете передать Самуилу? - поинтересовался обескураженный Вейн. Он и не думал, что в Саркоре настолько дурные манеры.
   - Убейте посланца, - на ходу бросил Йордан.
   - Что?!
   - Убить посланца! - рявкнул маршал. - Надеюсь, ваши лучники его достанут.
   - У нас не принято лишать жизни переговорщиков! - негодовал кантонец, но понимал о тщетности спора. - С какой стати мы должны умертвить этого юношу?
   - По меньшей мере, когда мы нападем на лагерь, их будет на одного меньше, - Йордан оседлал коня. - Так ты со мной?
   - А как же! - Вейн махнул рукой, приказывая лучникам выполнить распоряжение саркорца. - Что я теряю, кроме пары десятков лет жизни?
   Маршал кивнул и отвернулся. Он чувствовал себя подонком, страдающим манией величия. Только что он совершил преступление - отобрал жизнь у посыльного. Более того, Йордан не взял этот грех на себя лично, а возложил ответственность на лучников, имен которых даже не знал.
   Двадцать лет назад Йордан не был столь циничным и неоправданно жестоким. В те далекие годы он влачил жизнь крестьянина, каждое утро проводившего за работой на полях герцога. Отец, мать и два старших брата будущего маршала день-деньской гнули спины, получая за свой тяжелый труд пару медяков и пригоршню муки. Однажды отец заболел, и трудиться пришлось вдвое больше - ведь именно на отца приходилось вся львиная доля работы, а значит и конечной оплаты. Братья возвращались домой, когда зажигались звезды и с первыми петухами уходили в поле. Отец мечтал скопить достаточно средств для покупки собственной земли, и его сыновья поклялись осуществить надежду старого крестьянина. Но шестнадцатилетний Йордан не выдерживал титанических нагрузок и не поспевал за постоянно подгоняющими его братьями. Тогда он и решил сбежать. Йордан мчался всю ночь и большую часть дня, покуда его не свалил сон. Через три дня он подался в сильварский военный гарнизон, став новобранцем Армии Саркора.
   Его первый наставник как-то спросил:
   - Служба солдата намного тяжелее труда крестьянина. Нашел бы ты себе иное занятие...
   - Солдатская служба тяжела, - соглашался будущий маршал. - Но это тяжесть щита, а не сохи.
   Теперь Йордан признавал себя обведенным вокруг пальца простаком. Да, он дослужился до наивысшего чина, но что осталось от того романтика? Сотни раз Йордан принимал решения, которые сам находил безнравственными и нечеловеческими. Как-то он приказал истребить всю команду роэнийского торгового корабля, когда на его борту скрывался шпион Роэна, спешивший доставить своему королю тайные бумаги. При обороне Порто-Сьеста от войск мятежного барона, он отдал приказ использовать тела убитых как чучела, засунув мертвых воинов между зубцов стены; дерзкий барон так и не посмел штурмовать город, опасаясь численного перевеса противника. Йордан сознательно шел на такие поступки, ибо знал: маршал не может быть весельчаком или хмурым нытиком. Каждое движение и слово, по глубокому убеждению маршала, должно приносить народу, которому он служит, победу.
   Благодаря этому благородному принципу он и добился столь высокого звания. Однако, сделав карьеру, Йордан не забыл и о семье. Став верховным главнокомандующим, он отыскал свой отчий дом. Будучи маршалом он мог запросто сделать своего отца влиятельнейшим землевладельцем в провинции... Но, когда Йордан вновь переступил порог родного дома, он узнал, что отец давным-давно умер. Братья все также работали на герцогских полях, и теперь им в этом помогали их дети. От помощи младшего брата они поначалу отказывались, но мать переубедила гордецов. Не без помощи маршала они стали фермерами, но в их простых душах по-прежнему витала нелюбовь к Йордану.
   "Лучше бы я остался в то лето с родными, - подумал Йордан, обводя взором кантонских солдат.
   Но прошлого не воротишь. Сейчас в его руках меч, а сотни мужчин ждут от маршала ободряющего слова.
   - Братья! - Приветствовал воинов саркорец. - Далеко не каждый из нас вернется сегодня домой. Многие лишатся своих друзей и сослуживцев. Многие жены будут сегодняшней ночью оплакивать своих возлюбленных. Но именно ради жизни наших жен, отцов и детей мы отправляемся в ночь с мечом наголо! Я не хочу стать виновником чужих трагедий, поэтому любой из вас волен выбирать: остаться в городе или атаковать неприятеля. Клянусь, никто не обвинит в презрении того, кто откажется примкнуть к атакующим.
   Солдаты с молчаливой угрюмостью взирали на маршала, но трое всадников вывели коней из строя.
   - Что ж! - подытожил Йордан. - Возвращайтесь к семьям и охраняйте их. Остальные, кто все еще твердо сжимает меч, пусть возликуют! Мы не погибнем, ведь сказители подарят нам бессмертие в своих песнях!
   После этих слов, двое кавалеристов вернулись к исходным позициям. Но один так и остался в стороне.
   - Я хочу увидеть, как вырастет мой сын! - в сердцах крикнул он.
   Его никто не упрекал, но никто и не подарил слов прощания.
   Капитан Вейн также посчитал необходимым обратиться к своим людям:
   - Воины Си-кланда! От нас требуется немного: изрубить врага в ничто и всего делов! Не подарим же мы нашим куховарам возможность готовить на тысячу порций меньше! Открыть ворота!
   Ударный отряд выехал в холодную и неприветливую ночь.
   Каждая кобыла несла на своей спине двух седоков: всадника и пехотинца. Кавалеристы должны принять на себя основной удар врага, а пешие воины близ вражеского лагеря покинут лошадь, и отправится вглубь палаточного городка.
   Отряд пробрался на достаточно близкое расстояние к вражеским шатрам, прежде чем затрубили горны противников.
   - Вперед! - скомандовал Йордан, спрыгивая с напряженного крупа кобылы.
   Вскоре безмолвие ночи нарушил звон стали, - пехотинцы Кантано схватились с, несшими сторожевую службу велитами объединенной армии Вольных Княжеств.
   Предсмертные крики и стоны не заставили себя долго ждать.
   Отряд Йордана упорно пробивался в чрево вражеского бивака. Контратака обескуражила неприятеля, и поднятые по тревоге солдаты, пытались построиться в нечто напоминающее оборонительный строй. К счастью в отряде Йордана состояли проверенные воины-ветераны и не попались в ловушку с тактическим бегством врага. Солдаты Самуила Строгого пытались подманить безумных кантонцев поближе и зажать стальными клешнями меж двух, поспешно выстроившихся, порядков каре.
   Поскольку стратегия неприятеля не принесла должного эффекта, офицеры объединенной армии ввели в действие лучников. Тут же защелкали тетивы, и чуть ли не каждый свист стрелы заканчивался приглушенным рычанием кантонца.
   На помощь пехотинцам Си-кланда пришла конница. Сперва Вейн приказал метнуть во вражеский строй все копья, а после - ударить в центр. Мгновением позже в построениях противника обнаружились трещины.
   Маршал тут же велел горнисту дать два коротких сигнала, означавшихся о разбитии отряда на мелкие группы, каждая из которых будет пытаться достигнуть своей цели. Кто прорывался к запасникам с пшеницей, кто к бочкам с водой, а кто к шатрам вражеских полководцев.
   Тридцать человек во главе с Йорданом припустили к сердцу неприятельского войска - палаткам зловещих магов суа. Люди Йордана старались не тратить время на заспанных солдат, высовывающихся из приземистых шалашей. Лишь самые горячие разряжали свои арбалеты в первого встречного противника.
   На Йордана неожиданно запрыгнул здоровенный детина и повалил саркорца на твердую вытоптанную землю. Здоровяк пытался задушить недруга, но маршал ткнул того пальцем в щель забрала. Воин мгновенно ослабил хватку, и Йордан оттолкнул от себя грузное тело. Поднявшись на ноги, он поспешил дальше. Бежавший за ним кантонец на ходу перерубил, стоящему на коленях здоровяку, шею.
   Отовсюду летели копья, стрелы и даже увесистые камни. Люди Йордана упорно пробивались к своей цели, но их число постоянно уменьшалось.
   И вот перед собой маршал увидел высокий шатер с изображением трех звезд, охваченным черным кругом. Логово магов.
   - Убейте их! - еще больше озверел Йордан, указывая окровавленным мечом на пристанище колдунов.
   Двенадцать оставшихся кантонцев, сопровождавших маршала, с неистовыми воплями ринулись навстречу своей смерти.
   Внезапно шатер подскочил вверх, разрываясь на мельчайшие лоскутки. Перед Йорданом возвышались три худые фигуры магов суа. Их лишенные зрачков глаза зловеще блестели во тьме ночи. Но саркорца заинтересовали не маги, а статные воины стоявшие рядом с каждым колдуном.
   Солдаты были вооружены до зубов, только голову по непонятной причине не венчал шлем. Лица вражеских воинов горели брезгливостью и наглой ненавистью.
   Колдуны одновременно взмахнули руками, и тройка безупречно вооруженных воинов начала увеличиваться! Солдаты поднялись выше всех знамен и штандартов, установленных на соседних шатрах и продолжали расти.
   Пораженные увиденным кантонцы остолбенели. Даже маршал невольно опустил меч.
   Достигнув высоты в пятьдесят-шестьдесят футов, рост воинов прекратился и они с громким лязгом обнажили мечи.
   Вот оно, тайное оружие магов суа!
   Надо отдать кантонцам должное: они не дрогнули и не упали в обморок. Более того, самые отчаянные из пехотинцев принялись обстреливать воинов-исполинов из кажущихся игрушечными, арбалетов. Но редкие болты, отскакивающие от лат великанов, только обозлили чудовищных гомункулусов. Вся троица гигантов ринулась на дюжину кантонцев. Один взмах меча - и тела трое пехотинцев размазались по земле, словно их и не бывало.
   В очередной раз на выручку пришли кавалеристы. Те из них, кто до сих пор не расстался с копьем, целились в гигантов, другие спешили подсадить к себе беспомощных пехотинцев.
   Но великаны обладали колоссальной силой. Они разили беспощадно, быстро, играючи. Наверняка, для своей ворожбы суа отобрали лучших воинов всех княжеств.
   Маршал так бы и взирал на великанов до самой своей погибели, кабы не приглушенный стон Лью, получившего удар мечом в спину. Выйдя из оцепенения, Йордан метнул меч в сторону одного из гигантов, оцарапав тому палец и пустился в бегство. Пятеро кантоцев даже и не думали о телах своих товарищей. Они бежали следом за маршалом, как перепуганные антилопы мчатся за вожаком стада.
   Где-то вдалеке кавалерист Вейна трубил отступление, но в этом уже не было необходимости. Контратака безнадежно захлебнулась.
   - Сюда! - сквозь грохот и лязг послышался голос капитана Вейна.
   Маршал увидел около десятка всадников и махнул рукой остатку своего отряда:
   - Уходим! - Йордан одним махом забрался на лошадь Вейна.
   Огрызки контратакующей группы стягивались к спасительным воротам Си-кланда, тут же падая на выложенную камнем дорогу. Каждый второй нуждался в помощи. Ужас не оставлял солдат даже по эту сторону стены. Их пугала одна только мысль, что на заре город будут штурмовать не обычные воины, а всесильные великаны!
   - Благодарю, капитан, - голос маршала немного дрожал, но на это уже никто не обращал внимания. - Спасибо.
   Сидящий впереди Вейн не отозвался. Видимо, он более не считал саркорского маршала сверхчеловеком.
   Лошадь, несущая двух мужчин недовольно фыркнула.
   - Капитан Вейн! - Йордан хлопнул кантонца по плечу.
   Молодой кантонец от легкого удара выпал с седла и растянулся на камнях мостовой. Из его груди торчала неумело оперенная стрела.
   - Проклятье! - гаркнул Йордан, спрыгивая с кобылы. Его шрам вновь горел бардовым цветом.
   Вокруг саркорца стояли кантонские солдаты. Маршал чувствовал их страх и понимал: воины близки к панике. Нужны были слова, но Йордан молчал, ибо внутри него жил такой же ужас, как и у этих людей.
   - Братья, - наконец вымолвил он. - Вы видели, с чем мы сегодня столкнулись! Завтра трое этих гигантов разнесут наши башни и стены. Хотя почему только трое? Быть может, подлые маги превратят в великанов все свое войско! Мы должны покинуть город. Сегодня! Есть проход в горы, и я был глупцом, отвергнув идею побега павшего капитана Вейна. Я засомневался в силе чародеев суа за что и был наказан. Мы уходим! Но паника и истерика не позволят нам организованно выводить людей. Идите за своими родными и друзьями. Берите только самое необходимое. И да поможет нам Демиург!
  
   о плечу.
   Прошло достаточно много времени. Об этом можно было судить по пробивавшемуся, сквозь параллельно прибитые доски, тусклому свету. Распиравшая тело боль уступила место безудержной жажде. Холодный ночной воздух пробирал до костей.
   Лурольф с трудом разжал слипшиеся губы и попытался привстать. Мышцы отказывались подчиняться, словно принадлежали другому человеку. После четырех неудавшихся попыток сменить положение, Демиург испустил тяжелый, полный безысходности, стон. Кто бы мог подумать! Творец, превратившийся в калеку!..
   Пролежав какое-то время в неподвижности, Лурольф понял: все это время арба стояла на месте. Более того, похитители никак не отреагировали на его громкие стоны и почему-то не спешат с очередным введением крови сеф. Неужто Вепрь и Кобра достигли конечной цели своего пути, и теперь Демиурга ожидают какие-то извращенные пытки или допрос с пристрастием? Как бы там ни было, Лурольф желал получить ответ и на другие вопросы. Например, кто стоит за всем этим?
   Но окружающий лес все тоскливо молчал, держа Лурольфа в страхе неведения. Природа, как всегда, демонстрировала свое монументальное равнодушие к человеческой суете.
   Гадая, куда же могли подеваться черные маги, Лурольф предположил, что молодые люди, скорей всего, развели костер и предаются неторопливому завтраку... Но пес Молния, в чьи обязанности входило не спускать с Демиурга глаз, также отсутствовал. Нет, здесь определенно что-то произошло. Причем в тот самый момент, когда Демиург находился в бессознательном состоянии.
   Он был все еще слаб, чтобы заглядывать в прошлое или усилием воли придать силы своим мышцам. Приходилось ждать. Ждать и надеяться на лучшее.
   Вдруг вдалеке послышалась человеческая речь. Лурольф обратился в слух. Это была песня. Красивая народная песня, исполняемая мужским голосом. Судя по нарастанию громкости, поющий человек приближался к злополучной арбе.
   Через какое-то время слова песни стали разборчивыми. Впрочем, как и сам голос певца. Лурольф узнал бы этот голос из тысячи.
   - Цадэй! - что есть мочи крикнул Демиург, но с его уст слетело неразборчивое бормотание, перешедшее в сухой кашель.
   - Цадэй! - на этот раз вышло намного получше. Впряженная в повозку лошадь испугалась и сдвинулась с места. - Цадэй! Беги! Беги отсюда! Уходи!
   Частый крик избавил легкие Лурольфа от слизи, и теперь его голос окреп. Он что есть мочи вопил, намереваясь огородить наивного юношу ашуга от печальной участи плена.
   Вопреки стараниям Демиурга, Цадэй не спешил уносить из леса ноги. Более того, мендорец даже не прекратил напевать свою бесконечную песнь.
   Арба неожиданно закачалась, и грязное полотно, отделявшее покрытую часть повозки от вожжей, задралось вверх. Лурольф инстинктивно зажмурил глаза, защищаясь от пронзительных лучей утреннего солнца.
   - Это как же понимать, хозяин? - перед Демиургом возвышался его помощник Цадэй. - Я разыскиваю вас по всему Лоргону, а вы тут себе отдых устроили! Эх, не зря отец звал меня мягкосердечным!..
   - Долго ж мне пришлось тебя дожидаться! - в свою очередь отшутился Лурольф, чувствуя прилив сил.
   Мендорец бережно перенес Демиурга на траву.
   - Нет веры людям! - негодовал Цадэй. - Я посчитал этих грабителей несчастнейшими из хворых, а они вон какое зло совершили!
   - Кстати, а куда делись Кобра с Вепрем? - поинтересовался Лурольф.
   - Кто? - не понял юноша.
   - Двое несчастнейших...
   - А-а! Куда ж им теперь деться-то! - Цадэй важно подбоченился. - После смачного удара дубиной по голове не очень-то удобно передвигаться...
   - Ты их огрел дубиной?
   - Я подумал: убивать этих молодчиков пока рановато! - хвастливо улыбнулся юноша.
   - Всегда знал, что степняки - доброй души люди.
   - Точно. Говорят, нашему племени, пять тысяч лет. Никак не меньше. Стареет, значит. Вот на старости лет и тянет на всякие добрые поступки...
   - Ладно, - присутствие Цадэя придало Демиургу сил, и он кое-как поднялся с увлажненной росой травы. - Идем, покажешь мне этих молодчиков. Мне с ними потолковать надобно.
   Цадэй помог хозяину проковылять к небольшой горстке пепла - остатку костра, еще недавно согревавшего Кобру и Вепря. Подле переднего колеса телеги Лурольф заметил мохнатого пса Молнию, замершего в неестественной позе. Подойдя ближе, Демиург не удержался от возгласа удивления. В собачьей шее зияла огромная, но уже некровоточащая рана.
   - Помните того охотника, что вы спасли от лихорадки? - спросил Цадэй.
   - Ну...
   - У него был прекрасный нож. Я сказал ему об этом, и охотник посчитал делом чести подарить его мне... Так что эта собачонка никогда более не причинит вам вреда.
   - Я ведь наказывал тебе никогда не выпрашивать награждения! - Лурольф слегка нахмурился.
   - Что поделать? Я - человек запасливый!
   - Понятно, - Демиург обшарил взглядом небольшую полянку, укрытую стволами толстенных вязов да буков. - А где ж твои несчастнейшие?
   - Известно где - отлеживаются, бездельники...
   - Где? - от обильного количества чужеродной крови все еще ломило поясницу, но Лурольф, позабыв о боли, подошел к угасшему костру. - Их здесь нет!
   Наклонившись, Демиург поднял черные балдахины.
   - Странно! - Цадэй удивленно заморгал узкими глазенками. - Одежка есть, а тел внутри нет!
   - Уходим! - Лурольф отбросил влажное тряпье и направился в гущу леса.
   - Куда, хозяин?
   - Здесь мы в опасности! Эти маги могли обернуться птицами или стать невидимыми... Не знаю... Но я все еще слаб, чтобы бороться с ними.
   - Как же они могли проделывать колдовство? - пытался выяснить Цадэй. - Ведь, расправившись с псом, я тут же оглушил и их! Они не могли кодовать, когда я возился с сеф. Эти собаки, вроде, заглушают чары.
   - Ты прав, - признал Лурольф. Юноша умел мыслить просто, без витиеватости. Это иногда помогало. - Тогда нам тем более следует, как можно скорей убраться отсюда.
   - Я сейчас, - достав из-за пояса пресловутый охотничий нож, юноша подпрыгнул к безучастно наблюдавшей лесной пейзаж лошади. - Гуляй, милая.
   С этими словами он освободил ее от упряжи.
   Мендорец - он и в Саркоре мендорец!
   - Вы отказываетесь от своего похода на Север, хозяин? - полюбопытствовал Цадэй, с умышленной неторопливостью подходя к Демиургу.
   - Нет, но мне не мешало бы собраться силами, - на Лурольфа вновь накатила волна усталости. - Попытаемся пробиться к ближайшему селению в течение дня. Если повезет, конечно.
   - Вы что же собираетесь до ночи бродить по лесу, хозяин?
   - У тебя есть предложение лучше?
   - Как знать, - задумчиво улыбнулся юноша. - Пойдемте, хозяин.
   У Лурольфа не осталось сил на новые вопросы, и он безропотно последовал за мендорцем в лесную чащу.
   Проковыляв футов триста, Цадэй оперся о высокий тополь. Лурольф также остановился. Аромат свежей листвы разбавлял едва уловимый конский запах и Демиург все понял.
   - А ты был прав, Цадэй, - поделился он. - Мендорский скакун и вправду ценное приобретение!
   - Золотые слова, хозяин!
   Цадэй шмыгнул в листву и развязал, застывшего в хладнокровной покорности жеребца. Для Лурольфа оставалась загадкой, как этот грациозный конь не буйствовал, чуя по близи кобылу.
   - Ставьте ногу в стремя, хозяин! - услужливо предложил мендорец. - Мне и самому этот лес уж не в милость...
   Поначалу гордый скакун вознегодовал против двух седоков, но Цадэй, видимо, как и всякий степняк, владел секретом подчинения строптивых животных, и вскоре конь покорился.
   Большую часть пути Демиург и мендорец молчали, думая каждый о своем. Лурольфу не давали покоя мысли об увеличивающейся на Севере Силе и ее влиянии на возможности Демиурга. Творец не сомневался в причастности Кобры и Вепря к тому, что пробуждало эту жуткую мощь.
   Цадэй мыслил более практично. Его голову забивали раздумья о воде и пище. Юноша не ел с прошлого вечера, но старался не подавать вида. У мендорцев голод всегда уступал чувству гордости. Его отец часто повторял:
   - Голодный человек сильнее сытого. Поэтому даже среди некоторых богатых гирканов принято употреблять в пищу лишь овсяные лепешки да кумыс. В голоде сокрыта великая сила!
   Когда же Цадэй просил у родителя доказательств, то старый ашуг улыбался:
   - Посмотри на племена Мендора, мальчик! Разве мы смогли бы оторвать такой огромный кусок земли, если были бы сытыми и ленивыми?
   Любознательный юноша часто проявлял упрямство:
   - Саркорцев нельзя назвать голодными, но их страна все же больше Мендора. Если голодные, как ты говоришь, сильнее сытых, то почему же мы так и не завоевали Саркор?
   - Значит, мы еще недостаточно проголодались, - отвечал отец, втайне радуясь умозаключениям сына.
   Как жаль, сокрушался Цадэй. Отец верил в него. Надеялся, что его сын станет первым мендорским мореплавателем... Но боги распоряжаются судьбами не всегда так, как хотелось бы людям.
   Могучий жеребец без устали мчался, барабаня подкованными копытами мягкую прохладную землю. Солнце поднялось выше самых древних дубов и, не стесняясь, ощупывало своими жаркими лучами раскинутый под ним лес.
   Когда зной превратил свежий воздух в струи горячего газа, Лурольф предложил остановиться передохнуть. Цадэй первым делом обтер распаренного коня снятым с плеч плащом, и извлек из седельной сумы кожаную пращу.
   - Это тебе тоже подарил тот охотник? - поинтересовался Лурольф, разминая затекшие от длительной езды ноги.
   - Обижаете, хозяин, - Цадэй вновь запустил руку в суму и вытащил оттуда увесистый округлый камень. - В Мендоре нет ничего позорнее, чем получить в подарок пращ или лук. Только калеки и женщины не способны сделать эти безделушки самостоятельно. Каждый мендорец мастерит свое оружие сам, подгоняя его под свой вкус. Поэтому мы лучшие стрелки в мире!
   - Так ты, стало быть, и камень с собой возишь?
   - В наших степях, или даже в этом лесу за целый день можно так не сыскать подходящего для метания камня. Так почему бы не захватить подходящий "осколок скалы", как говорит мое племя, загодя?
   - Тогда мог бы запастись пригоршней камней. Не каждый же бросок оказывается удачным.
   - Вы так и не поняли, хозяин, - похоже юношу забавлял этот непринужденный разговор. - Мы - лучшие стрелки в мире! И у нас нет права на вторую попытку!
   На этой пафосной фразе непродолжительный диалог и завершился. Цадэй отправился на охоту, а восстановившийся Лурольф принялся сносить в кучу сухие, подходящие для костра ветки.
   Цадэй отсутствовал недолго, но пламя костра, не без труда разведенного Лурольфом, уже щекотало тяжелый воздух. Правая рука усталого мендорца сжимала уши весьма упитанного зайца.
   - Отличная охота! - похвалил юношу Лурольф.
   - К несчастью, бросок вышел чересчур сильным, - юноша вооружился охотничьим ножом и принялся снимать с животного шкуру. - Я размозжил зайцу голову, и он потерял много крови. Так что мясо будет жестковатым...
   - Да, но это будет все же мясо, а не кровь сеф.
   Запеченная зайчатина удалась на славу. Вопреки прогнозам Цадэя мясо оказалось сочным и сладковатым. Видать, заяц еще не достиг половозрелости...
   Расправившись со своей порцией, Цадэй развалился на земле, подложив под голову снятое с коня седло:
   - А теперь, хозяин, - он погладил сытое брюхо. - Не расскажите ли мне правду?
   - Правду? - переспросил Лурольф, все еще возясь с зайчатиной.
   - Да, правду о себе.
   - Не понимаю, - аппетит Лурольфа вдруг внезапно исчез.
   - Понимаете, хозяин, - Цадэй прищурился. - Мы, степняки, никогда не слыли великими мудрецами. Но и глупцами нас никто не назовет. Думаете, я так до сих пор не догадался, кто вы на самом деле?
   - И кто же?
   - Демиург Саркора собственной персоной, кто ж еще!
  

ГЛАВА 4

  
   Их вели по мрачным коридорам, остававшихся чернильно-черными даже в самые солнечные дни. И это не мудрено, ведь лабиринты пролегали в толще горного монолита. На поверхности земли сейчас, должно быть, стоит теплый летний день, дарящий чувство счастья всему живому. А здесь, в недрах каладонских гор текла жизнь иного рода. Смысл подземной жизни заключался в ожидании смерти.
   - Куда нас ведут? - в третий раз повторил не на шутку перепуганный Кобра.
   Но шестеро боевых магов, облаченные в черное, отвечали все тем же многозначительным молчанием.
   - Богомол! Рысь! Ящер! - взывал Кобра к конвоирам. Еще пару дней назад их можно было назвать друзьями, но сегодня бывшие приятели уже не проявляли и намека на дружелюбность. - Не оставляйте меня! Вспомните годы учебы в Академии! Мы - одно целое! Помогите мне!!!
   Крик перепуганного Кобры не разлетелся звонким эхом по переплетениям каменным ходов - пористые стены подземелья надежно впитывали любые звуки.
   Вепрь в отличие от своего напарника не подавал признаков страха. Он медленной походкой ковылял вслед за Коброй, будто находился на увеселительной прогулке. Темнота и одиночество - первые предвестники безумия, и Вепрь помнил об этом. Паника - первый шаг к сумасшествию, а этого Вепрь не мог себе позволить.
   Их вели, скорее всего на дознание... А виной тому - клятый мендорец, словно свалившийся с небес! Вепрь сжал кулаки. Перед его глазами стоял узкоглазый юноша, с остервенелостью всаживающий длиннющий нож в Молнию. Вепрь с Коброй едва успели прикончить пару ломтей вяленого мяса, как стали свидетелями гибели пса-сеф. Пока Кобра собирался с мыслями, Вепрь понял: со смертью Молнии, он вновь обрел способность колдовать. Маг тут же попытался испепелить дерзкого степняка файерболом, но тяжелая дубина опустилась на его голову. Очнулся он в утробе вулкана Возмездие, на границе Кантано и Саркора. Очевидно, братья учуяли опасность, нависшую над боевыми магами, и телепортировали неудачников в катакомбы.
   Так думал Вепрь. Однако с каждым шагом он все больше сомневался в достоверности своих предположений: их бывшие товарищи не вступали в разговор, а лишь искоса поглядывали: то ли с разочарованием, то ли с сожалением.
   Поднявшись по грубо высеченным ступеням на уровень выше, два незадачливых мага и конвой остановились перед металлической дверью. Один из сопровождавших трижды постучал. Дверь отворилась мгновенно. Видимо, их заждались.
   - Явились, наконец-таки! - обрушился на вошедших зычный голос Фабио Надзирателя.
   Вепрь и Кобра как по команде поежились. Встреча с правой рукой Владыки не предвещала ничего хорошего.
   - Приветствуем, наставник! - маги поспешно бросились на колени. Кобра попытался даже поцеловать сандалии Надзирателя, но тот брезгливо отдернул ногу.
   - Встать! - рявкнул Надзиратель.
   Маги безропотно подчинились.
   Крохотная келья, осветленная цветным стеклом, отражающим свет свечей, скорей всего, предназначалась для тайных бесед и отдыха магистров. Ее можно было назвать милой и уютной, кабы не устрашающий каркас "железной девы", пристроившейся в дальнем углу.
   - Оставьте нас! - распорядился Надзиратель, отпуская конвоиров. На его орлином лице играла нервная и как всегда пугающая улыбка.
   - День летнего солнцестояния уже скоро, - продолжил Фабио, когда шестеро молчаливых магов покинули келью. - Владыка требовал усилить поиски чародеев, подходящих для Ритуала!
   - Мы так и делали, наставник, - чуть ли не рыдал Кобра. - Под Галагой мы взяли след могущественнейшего волшебника...
   Не обнаружив на лице Надзирателя перемен, Кобра пихнул локтем Вепря:
   - Так же было?
   Но Вепрь лишь стыдливо молчал.
   - Мы его почти схватили! - гнул свое Кобра, понимая, что правда вряд ли пойдет ему на пользу.
   - Где же, позволь поинтересоваться, ваш пес Молния?
   - Я же сказал, наставник, мы напали на след чародея-целителя! Молния наверняка поджидает его подле хижины...
   Физиономия Фабио расплылась в ехидной улыбке.
   - Напали на след! - с издевкой повторил он слова Кобры. - Экие герои! А известно ли вам, охотнички, что на всех боевых магов, снующим по соседним странам, наложено заклинание "мгновенного переноса"?
   - Телепортация? - догадался Вепрь.
   - Причем без вашего ведома, болваны! - Фабио обеими руками приподнял полу плаща и присел на скамью. - Заклинание было наложено, когда вас только напутствовали и давали задание. Поскольку вас сопровождал пес-сеф, заклинание не работало. Но едва Молния испустил дух - вы тотчас же перенеслись сюда, в кратер Возмездия. Все просто.
   Теперь Вепрю стала понятна причина их перемещения в пространстве. Конечно Фабио знал о смерти Молнии и, возможно, о нападении дерзновенного мендорца... Лгать и утаивать правду смысла не имело.
   - Я все объясню, - Вепрь сделал шаг вперед, но Надзиратель вскинул руку и молодой маг уткнулся во внезапно выросшую перед ним невидимую стену.
   - Только попробуй выкинуть какую-то глупость, - предупредил Фабио, но в этом не было никакой необходимости: перепуганные маги и в мыслях не смели тягаться с самими Надзирателем.
   - Я постараюсь все объяснить, господин наставник, - спокойным, размеренным тоном произнес Вепрь.
   - Избавь меня от своих стенаний, юноша! Мне все и так прекрасно известно. Я проник в ваши мысли и сумел восстановить картину произошедшего, - похвастался своим умением Надзиратель. - Могу сказать, вы потеряли подходящего мага, а это - ох, как не по нраву Владыке!
   - Но ведь Владыки сейчас нет в Кантано! - воскликнул Кобра, надеявшийся протянуть как минимум до возвращения главы клана.
   - В том-то и дело, болван! - гаркнул Надзиратель. - При отсутствии Владыки - все решения лежат на мне. Понятно вам или нет?
   - Мы готовы понести наказание, мы исправимся, - причитал Кобра. - Но вспомните, наставник, скольких магов мы заарканили ранее!
   Фабио вдруг недвусмысленно поглядел на "железную деву", скучающую по изощренным пыткам.
   - Если вы решили расправиться с нами - нечего мешкать, - спокойно, даже как-то отрешенно промолвил Вепрь, не удосуживаясь добавить обязательное обращение "наставник".
   - Придется потерпеть, - вздохнул Надзиратель и щелкнул пальцами.
   Дверь вновь отворилась, и шестерка немногословных магов вбежала в помещение.
   - Отправьте-ка этих болванов в камеру к остальным магам, - медленно, делая паузы между словами, выговаривал Фабио, забавляясь ситуацией. - В этот нелегкий час мы не можем себе позволить приговорить этих нытиков к обычному обезглавливанию.
   - Вы хотите сказать... - с ужасом произнес один из боевых магов.
   - Да, Богомол! - выпалил Надзиратель. - Эти болваны станут одними из участников Ритуала! Они ведь маги, верно?
   Шестеро слуг покорно склонили голову.
   - Нет!!!- завопил Кобра, пытаясь выбраться из рук сцепивших его магов. - Это все Вепрь! Это он виноват! Он предложил напасть на того выродка-чародея!
   Но Фабио уже опостыло общение с неудачниками.
   - Уберите их с моих глаз! А ты, Богомол, принеси мне вина!
   - Слушаюсь, наставник!
  
  
   Камеру заливал красноватый свет пламени. Пару дней назад Надзиратель распорядился установить во всех клетках ржавые подставки для факелов, так как темнота плохо сказывалась на заключенных. Многие, особенно молодые маги, оказавшись в непроглядной темноте, теряли рассудок. Не проходило и дня, чтобы кто-то из пленных не наложил на себя руки. Это обстоятельство весьма беспокоило Надзирателя. Стоило ли задействовать столько сил и средств для ловли магов, если последние все равно ускользают путем самоубийства?
   Седовласый Хрис расхаживал по периметру, заложив руки за спину.
   - Это будет, бритоголовый! - заявил он.
   - А я говорю - краснощекий! - вторил ему длиннобородый Эймон, застежкой сандалии выцарапывающий имена сокамерников на влажной стене.
   - Твоя ставка, Гульд?
   - Толстяк! - выкрикнул кто-то из угла.
   Хрис подошел к приседающему юноше. Парень отошел от стресса и теперь вымещал свою злость в нехитрых упражнениях, закаляющих тело.
   - А ты что скажешь, Луку?
   - Зубастый.
   - Принято, - подытожил Хрис. - Осталось ждать недолго.
   Дабы не растерять остатки рассудка, маги придумали незатейливую игру. Сперва они наградили всех стражников, дежуривших подле их камеры, кличками, а затем - гадали, чья стража следующая. Последним караул нес грузный низкий воин, прозванный заключенными "коротыш". Его сменил "молчун", что предсказал роэнеец Ричард. И вот - вдали снова раздавались шаги.
   - Надеюсь, оборванец, я выбью тебя из этой вонючей копны! - шутливо пригрозил роэнейцу Эймон.
   Победителю несложной игры доставалось право развалиться на куче мокрой соломы - единственному мягкому ложу в камере.
   Однако к решетке подошли вовсе не угрюмые солдаты, а вечно безмолвствующие маги в черном. Самый высокий из чародеев приказал доселе дремлющему "молчуну" отворить камеру, сославшись на распоряжение некоего Надзирателя. Мигом позже пятеро черных магов бесцеремонно впихнули в камеру двух собратьев и отправились восвояси.
   "Молчун" с удивлением хлопал глазами. То же проделывали томившиеся в неволи волшебники. С чего бы это боевых магов заключать под стражу?
   - Торес! - пронзительно взвыл один из черных, кидаясь к решетке. Его слова были обращены к замершему в изумлении "молчуну". - Торес, дружище, выпусти меня! Произошла ошибка!
   Но молчун Торес, подтверждая данное ему прозвище, лишь ошеломленно глядел на теряющего рассудок Кобру.
   - Да заткнись ты уже! - Вепрь одним рывком отволок партнера по несчастью от решетки. Он все еще испытывал злость по отношению к напарнику за недавние обвинения в свой адрес.
   - Это кого же к нам заслал Демиург? - обнажая корявости желтых зубов, поинтересовался Эймон.
   - Мы здесь временно! - огрызнулся Кобра. - Так что стой - где ты стоишь, длиннобородый!
   - А не то - что?
   - Испепелю гада! - нервничал черный маг.
   - А ну - давай, разойдись! - заводил его Эймон.
   Кобра тут же припомнил о тайном помещении, соседствующем с камерой, где держали собак-сеф; ворожба не имела смысла. Тем не менее, он попытался вызвать из своих растопыренных рук струю пламени. Как и ожидалось - ничего не вышло.
   - Постойте-ка, братцы! - раздался голос молодого Луку из Небата. - Так это же те самые морды, что изловили меня и упрятали в эту темницу!..
   - Ты нас с кем-то путаешь, человече! - предчувствуя недоброе, прошипел Вепрь.
   - Не забывай, - подхватил Кобра. - В нас Таланта куда больше, чем во всех вас вместе взятых!
   - А мне никакого Таланта и не понадобится, чтобы сделать вот это! - Луку подскочил к трясущемуся от страха Кобре и смачно врезал кулаком по щеке мага.
   - Бей их! - неистово заголосил Эймон, покидая облюбованный им угол.
   Переполненные ожесточением к своим недавним тюремщикам, маги жаждали отыграться. Они дружно повалили Кобру с Вепрем на холодный шероховатый пол и что есть мочи пинали две скрюченные фигуры.
   Стражник Торес безучастно наблюдал за потасовкой, даже не помышляя воспрепятствовать действиям заключенных. Казалось, он находил дерущихся магов весьма забавными. В кои-то веки службы выпало удовольствие созерцать драку чародеев, лишенных привычной им магии.
   - Постойте! - остановил бойню Хрис. Все давно свыклись с его главенством, хотя никто и не провозглашал старика старшим.
   Пленники с явной неохотой прекратили понравившееся им занятие и вопросительно посмотрели на Хриса.
   - Они могут нам пригодиться, - тихо сказал Хрис. И коса глянув на маячившего за прутьями солдата, дал знак Эймону подойти ближе.
   - С чего это ты встал на их защиту, Хрис? - недоумевал Эймон.
   Пожилой маг перешел на шепот:
   - С их помощью мы попробуем сбежать отсюда... Если только...
   - Только что?
   - Если они не подсажены к нам с иным умыслом... Но вскоре все прояснится!..
  
  
   - Гигантские гомункулусы - грозное оружие, - поделился своим мнением маршал. - Во всяком случае, я бы хотел иметь хотя бы одного такого великана в своем войске.
   Весь вечер он провел в шатре патриция Везалия, делясь своими неудачами провальной обороны Си-кланда. Вдали от несокрушимых великанов вражеской армии маршал немного отошел от страха, внушаемого одним только видом свирепых гигантов. Но Йордан не мог не замечать насмешливых взглядов центурионов. Человек, загнавший три лошади, спеша прочь от павшего города, уже не вызывал того высокого уважения рядовых солдат.
   Полумрак, царивший в просторном шатре Патриция, не скрыл выражения разочарованности на лице Везалия. Сегодня наряд главы Саркора мало чем отличался от легионера. Вместо шелковых убранств, Патриций был облачен в блестящий ламинарный доспех из длинных негнущихся пластин, но Везалий по-прежнему выглядел горделивым и уверенным.
   - Вы полагаете, наше войско не способно справиться с этими переростками? - озлобленно спросил Патриций.
   - Думаю, что способно, - кивнул Йордан. - Но в данном случае мое мнение - мало что значит. Мой господин, задайте этот же вопрос рядовому солдату, и вы узнаете правду.
   Везалий перевел взгляд на сидящего рядом оруженосца Мигеля Лопеса.
   - Война - дама капризная, - загадочно промолвил Везалий. - Мне интересно, Мигель, как бы ты решил эту проблему, будучи на моем месте?
   Почетный Оруженосец наморщился. Неделю назад Совет избрал его будущим Патрицием, и теперь он обязан впитывать все знания, способные помочь ему в управлении Республикой.
   - Я бы приказал инженерам заготовить как можно больше "огней ада", господин, - погодя ответил Оруженосец. - Против такого оружия не устоят и великаны...
   - Согласен, - Патриций провел ладонью по опрятной бородке. - Но у настоящего полководца должно иметься несколько вариантов ведения боя. Так что одних "огней ада", боюсь, будет недостаточно...
   - У нас есть боевые слоны, прекрасные артбаллисты и упомянутые "огни ада", - маршал встал с огромной мягкой подушки и, подойдя к армейскому магу Фредерику, нежно обнял старика за плечи. - Но нам известно: великаны - продукт волшебный, за которым стоят шаманы суа. Надеюсь, чародеи Саркора в силах дать достойный отпор, не так ли, уважаемый Фредерик?
   Маг-воин хмыкнул и чинно расправил длинную раздвоенную бороду.
   - Я ожидал подобного вопроса, - Фредерик поглядел в глаза Патриция. - Мы внимательно изучали искусство шаманов. И можем с уверенностью сказать: невероятно огромные солдаты - не порождение маги и не вызванные с пучин преисподней демоны. Это обычные люди, увеличенные в своих размерах. Сомневаюсь, чтобы суа смогли проделать такое же с целой армией.
   - То есть, трое этих громил - все, на что способны суа? - уточнил маршал.
   - Мне думается, поддержание воинов в колоссальных размерах требует всей энергии, - поделился Фредерик. - Но если мы все же уничтожим гигантов, магам не составит труда создать новых...
   - Или учинить нечто более отвратительное... - бросил Йордан.
   Словесные перепалки никогда не были Патрицию по душе и, подняв руку, он призвал к молчанию:
   - Предлагаю выслушать офицера объединенной армии, захваченного в плен, господа, - Везалий жестом отослал одного из караульных за пленником.
   Офицер оказался высоким сухопарым молодым человеком с длинными, заплетенными в толстую косу, волосами. Его унылые глаза источали безнадежность и вынужденное смирение.
   - Я слышал, ты полон желания присягнуть на верность Саркору? - Везалий обратился к военнопленному. - Я не знаю причин, подталкивающих тебя к этому шагу, но по отношению к своим друзьям ты совершаешь предательство.
   Пленник промолчал, не находя в словах Патриция, обращенного к себе вопроса.
   - Твое имя? - продолжил вопрос Везалий.
   - Франк.
   - Звание?
   - Сотник.
   - Ты готов воевать против войск Самуила Строгого. Почему?
   На лице Франка мелькнула улыбка:
   - Я - солдат. Я не умею обрабатывать поля, ковать железо или печь пироги. К другой жизни я не готов. Все на что я способен - размахивать мечом и орать боевой клич. Последние два года я служил в лагере, обучал новобранцев основам фехтования. Никто не спрашивал моего мнения, когда Самуилу приспичило захватить Кантано. Приказ и все тут. Теперь по его милости я попал в плен. Не думаю, чтобы я представлял какую-то ценность для Верховного Князя, так что меня вряд ли обменяют на саркорского солдата. Остается только принять присягу на верность Республики...
   - Какова цена твоей присяги, Франк? - брови Патриция взметнулись к кудрявой челке. - Сдается, ты и Самуилу давал клятву верой и правдой служить во благо? К тому же в союзной армии Княжеств остались твои приятели...
   - Мои приятели это звонкие монеты, - парировал Франк. - Но я так понимаю, что вы отвечаете отказом?
   - Все будет зависеть от того, как ты ответишь на следующие вопросы.
   - Я весь внимание.
   - Что тебе известно о магах суа, служащих твоему князю?
   Франк напряг ум. Похоже, с сотником не особо делились тайнами, но он пытался выудить из недр памяти все так или иначе связанное с чужеземными магами.
   Пока пленник копошился в собственных воспоминаниях, тишину нарушил маг-воин Фредерик:
   - Господин, - обратился он к Везалию. - Позвольте мне наложить на сотника заклинание "безусловной правды". И будьте уверены, он не посмеет солгать на все ваши вопросы в течение часа.
   Везалий дал согласие, и Фредерик, обхватив голову пленника, что-то негромко пробормотал. Дождавшись, когда в ладонях почувствовалось легкое покалывание, маг удовлетворенно улыбнулся.
   - Продолжайте, мой господин.
   - Что тебе известно о магах суа? - повторил Везалий.
   - Говорят, они угодили в опалу у себя на родине, - припомнил Франк. - Их вроде бы обвинили в нарушении какого-то кодекса, и место в Долине Магов для этой троицы был заказан. Тогда они подались в землю Княжеств, где поклялись служить Саимуилу Строгому.
   - Есть ли у них имена?
   - Не могу ручаться, но я несколько раз слышал как их называли Эйр, Гиро и Аквант. Хотя мы, солдаты, не особо вникали в их имена и чины...
   - А что ты можешь сказать про гигантов? - Везалий поддался вперед.
   - Как только суа присягнули на верность Самуилу - по всем княжествам объявили турниры фехтовальщиков. Поначалу мы понятия не имели: зачем в канун войны проводить соревнования, но чем больше доверия оказывалось чужеземцам, тем яснее вырисовалась картина. План, предложенный суа, оказался прост: определить лучших бойцов и придать им ошеломляющие размеры. Князь наотрез отказался от власти над мендорскими чудищами, и встать во главе полчища воскрешенных героев минувших битв. Он знал: настоящие солдаты вряд ли перепугаются при виде монстров или мертвых тварей. Но шестидесятифутовые воины, крушащие все и вся на пути, для солдата - ужасное зрелище!
   - Они смертны? - на этот раз вопрос задал маршал.
   - Как и всякий человек, - Франк позволил себе усмехнуться: гигантские солдаты все же нагнали на саркорцев страху. - Более того, маги уверяют, будто вся их сила идет на гигантов. В случае смерти великанских воинов - маги не сумеют повторить подобное... Среди солдат болтают: мол, Таланта, необходимого для поддержания гигантов, у магов хватает не более чем на сутки. В остальное время гиганты ничем не отличаются от рядовых рубак. Разве только общаться с ними другим воинам воспрещается.
   - Это уже кое-что! - обрадовался Патриций, не забывая и о том, что сведения Франка могут быть всего лишь неподтвержденными слухами. - Выходит, стоит заколоть людей, выбранных для увеличения, и проблема решена?
   - На это вам лучше ответит, полагаю, кто-то, обладающий Талантом, - развел руками Франк. - Я все же - солдат. Не забывайте, армия Княжеств и без суа - противник серьезный, а уж с волшебниками и впрямь страшная сила.
   - Я слышал, на стороне Самуила тайно сражаются солдаты из Роэна? - этот вопрос уже несколько дней занимал Везалия. Он знал: Руперт Третий не отважится в открытую выступать союзником Самуила, все же отношения Республики и Королевства в последнее время улучшались, но роэнейцы вовсе не заинтересованы в достойной конкуренции южного государства. - Имеются сведения о якобы диверсантских отрядах, состоящих из роэнейских наемников, орудующих в провинциях Кантано. Но это пока на уровне слухов.
   Придав лицу недоумение, Франк передернул плечами:
   - Мне доводилось слышать об этом. Но также на уровне слухов, не более.
   Обдумав слова вражеского сотника, Везалий поинтересовался у Йордана, Мигеля Лопеса и Фредерика: нет ли у уважаемых господ вопросов к пленному. Вопросов не нашлось, и Патриций вновь перевел пристальный взгляд на Франка.
   - Неужели ты и в самом деле надеешься, будто я позволю тебе служить в рядах саркорской армии? - давался диву Патриций.
   - После этих слов - уже сомневаюсь, - Франк тяжело сглотнул. Ему совершенно не хотелось раздумывать, какая альтернатива ему уготована в случае отказа. Солдаты из его сотни трепались о зверских пытках, ожидающих любого воина, угодившего в плен республиканской армии. Ни он, ни его подопечные, конечно, и понятие не имели о восьмой статье Свода Законов, запрещающей насильственные увечья и пытки граждан какой бы то ни было страны.
   Оценивающий взгляд Патриция с королевской небрежностью скользил по настороженной фигуре Франка. Сотник ожидал судьбоносного для себя решения с минуты на минуту.
   - На этих землях не действуют законы Саркора, - скупо произнес Везалий. - Поэтому справедливым решением будет передать тебя в руки правосудия Кантано.
   - Как же так? - Франк резко бросился на колени, протягивая руки к Патрицию.
   Караулившие у выхода солдаты вмиг отреагировали мгновенно и по обе стороны шеи пленника тотчас блеснули серебристые лезвия алебард.
   - Я могу оказаться полезным! - умолял Франк, прекрасно осведомленный о законах оккупированного княжества. Пленных следовало четвертовать - вот и весь кантонский суд. - Я знаю пароли, численность и оснащение войска, даже план войны против Кантано и Небата!
   - Тогда прибереги эти сведения для кантонских дознавателей, - с беспрекословным хладнокровием вымолвил Везалий.
   - Меня ждет четвертование! - Франк немного пришел в себя. - Где же ваше милосердие?
   - Там же где находилось ваше, когда ты и тебе подобные рубили защитникам Си-кланда руки, - Везалий встал со своего места и подошел к столику, уставленному блюдами с фруктами. - Уведите его и передайте властям Кантано.
   После того, как крепкие воины, несшие караул, утащили удрученного пленника, Везалий оторвался от сладкого нейского винограда и повернулся к согражданам.
   - Мигель, - обратился он к Почетному Оруженосцу. - Ты говорил про "огни ада"? Тогда, будь добр, возглавь работы по ускоренному изготовлению этих орудий.
   - Слушаюсь, господин! - Мигель утвердительно кивнул. Его переполняло желание послужить отчизне и стать одним из героев войны.
   - Маршал Йордан, - продолжал сыпать приказы Везалий. - В считанные дни доставьте в распоряжение армии как можно больше собак-сеф. Попробуем лишить Самуила магической поддержки...
   - Но, мой господин, - Маршал сделал неуверенный шаг вперед. - Ближайший питомник находится в нескольких лигах от лагеря...
   - Меня не интересуют подробности, - отрезал Патриций. - Меня интересуют собаки.
   - Слушаюсь, господин!
   Наконец взгляд Везалия встретился с взглядом Фредерика.
   - Теперь слово за тобой, мой друг! - намного тише произнес глава государства, но на его лице гостило все то же серьезное выражение. - В чем я могу рассчитывать на прославленных саркорских магов?
   Серые глазки мага-воина сузились. Не найдя в словах Везалия сарказма, он решил ответить вопросом на вопрос:
   - Что вы имеете в виду, мой господин?
   - Волшебство, Демург тебя возьми! - неожиданно рявкнул Везалий, чем немало перепугал старика. - Огненных стрел с неба! Неуязвимости моим солдатам! Низвержение врагов в преисподнюю! Неужто я должен растолковывать магу о его обязанностях и возможностях?!
   - Все выше перечисленное вами - не входит в число моих умений, - голос Фредерика задрожал. - Я как-то говорил, что принадлежу к иной школе магического искусства...
   - Чем же твое искусство может помочь в грядущей битве? - раздраженный крик Везалия заполнил шатер.
   Фредерик пробормотал нечто нечленораздельное, но вовремя спохватился и умолк.
   - Ты и твои маги могут сделать таких же великанов? - подсказал Патриций.
   - Честно говоря, мы этого никогда не практиковали...
   - Да или нет?!
   - Знаю одно: мы способны увеличить любого воина, но это будет лишь обман. Нашего Таланта с лихвой хватит управлять фантомом, но какой-либо разрушающей мощи от этого воина ожидать не следует.
   - Почему?
   - Он - призрачный. Скажем, ударив ногой в стену вражеской крепости - он не причинит никакого урона: нога беспрепятственно пройдет сквозь кладку...
   - Но люди боятся призраков! - подхватил Везалий. - Особенно таких огромных размеров! Что ж ты раньше молчал, Фредерик? Громадный призрак способен обратить в бегство целую армию! И великаны - не исключение!..
   - Простите, мой господин, но как же нам удастся творить волшбу, если поблизости очутятся собаки-сеф? Они же убьют всю магию...
   - Об этом даже не беспокойся, Фредерик, - Везалий приосанился и, звеня доспехами, уперся ладонями в бока. - Мы разделимся на две ударные группы! В первую войдут метатели "огней ада" и ваш гигант-призрак, а во вторую - свирепые псы-сеф и боевые слоны!
   - Да здравствует Саркор! - громыхнули басистые голоса мужчин.
   - А сейчас, господа, за дело! - подбодрил присутствующих Везалий. Он едва не осязал предчувствие победы, витавшей в полумраке шатра.
  
  
   Лурольф утверждал будто бы на западной оконечности леса имеется чудесная деревушка, и Цадэй возражать не собирался. Все же Демиургу довелось попутешествовать куда больше чем мендорскому юноше. А значит, в выборе дороги можно смело положиться на сведущего Сарка.
   Грациозный жеребец легкой трусцой преодолевал чащобу, неся на себе двух мужчин. Копья солнечного света с легкостью пробивались сквозь шелестящую листву, вея летним зноем. Это был прекрасный, наполненный яркими красками день. Но ссутулившийся Демиург придерживался другого мнения.
   Чужеродная кровь продолжала напоминать о себе, ломя поясницу и вызывая озноб. "В этом мире никто и понятия не имеет о несовместимости крови, - вдруг подумал Лурольф. - А ведь это может стать причиной смерти..."
   Сидящий впереди Цадэй словно подслушал мысли хозяина:
   - Скажите, хозяин, - бросил он через плечо. - А сколько лет живут Демиурги? И ждет ли в конце их жизненного пути смерть?
   - Я тебе уже сто раз повторял, Цадэй! - через силу проговорил Лурольф. - Я не всегда был Демиургом! До появления в Саркоре я вел жизнь обыкновенного человека.
   - Ну конечно! А я - будущий Патриций! - ехидничал Цадэй.
   Мендорец хотя и не сомневался в божественной сущности хозяина, но не ожидал бесспорного подтверждения своих слов. Лурольф не противился, напротив, он поделился с юношей "тайной свого перевоплощения" и поделился мыслями насчет дальнейших действий. Из всего рассказанного Сарком, ашуг понял следующее: Демиург и несколько его приятелей решили выдумать мир. Поскольку они жили в совершенно иной действительности, то вовсе не собирались делать собственную Вселенную похожую на окружающую реальность. Каждый из Создателей принялся за сотворение государства, которое ему и предстояло опекать в будущем. Мечтательные натуры увлеклись по-настоящему: они основательно продумали флору и фауну подопечных земель, возвели горы, обозначили границы, не забыли о природе магии, ну и на посошок - заселили людьми. Все было бы ничего, но в один прекрасный момент Сарк открыл глаза и... увидел придуманную им же Республику Саркор, но уже не на пергаментной карте, а наяву! Впоследствии он нашел в себе способность творить. Сарк мог воочию узреть все преимущества и недостатки своей работы и усилием воли подкорректировать детали. Сперва новоявленный Демиург научился управлять Силой Творения, а затем посчитал необходимым присвоить себе обыкновенное саркорское имя. Его выбор пал на популярном в восточных провинциях имени - Лурольф. Последние два года Лурольф провел в поисках коллег-Демиургов, подозревая, что и с ними произошла подобная телепортация. Сообща было бы легче отыскать дорогу домой...
   Но более всего в рассказе Демиурга Цадэя поразила безответственность и легкомыслие Творцов при Созидании этого многострадального Мира.
   - Мыслимое ли это дело, хозяин, наобум выдумывать мироздания? - не унимался мендорец. - Мне казалось, сотворение мира требует особых навыков. Как, скажем, стрельба из лука для охотника...
   - Ты прав, - с той же беспринципностью согласился Лурольф и наклонил голову, избегая столкновения с нависшими ветвями вяза. - Я был глуп и недальновиден. Думал, Саркор живет только в моем воображении. А у него, оказывается, своя жизнь!
   - Но вы можете гордиться! Создали-то его именно вы!
   - Понимаешь, - превозмогая боль, продолжал диалог Сарк. - Я сочинил эту страну, одарил ее погодой и даже начертил карту. Но, посмотри на этот дуб, - Лурольф кивнул на толстенный ствол. - Я не придумывал его, он живет своей жизнью. Животные, коими я наплодил эти земли, размножаются без моего ведома и желания. Северные птицы Кихта прилетают к Южному морю на зимовку, не спрашивая соизволения Демиругов. Не менее самостоятельны и граждане Саркора. Мне невдомек их судьбы и устремления. Каждый житель страны способен изменить собственный мир, переделать его на свой лад. И знаешь, почему, Цадэй? Это их мир, их родной мир. Пусть я сотворил это все, но имею ли я право называть его "своим"? - Лурольф шумно вздохнул. - Мой мир, как ни странно, дружище, совсем не здесь.
   От Цадэя не ускользнуло чувство сожаления, с которым Лурольф говорил о покинутом мире.
   - Вы много говорите, хозяин, о том что было, - подметил мендорец. - Но может стоить задуматься о грядущем?
   - Я рассказал о своем прошлом не ради красного словца. Теперь ты знаешь - я такой же человек как и ты, разве что имевший неосторожность сотворить Республику. Но я не застрахован от ошибок. Как видишь, Демиург может оказаться вовсе бесполезным...
   - В селении откуда я родом живут две старухи-гадалки, - вдруг вспомнил Цадэй. - Шакар умеет видеть прошлое, а Фехур - будущее. Люди в основном обращаются к Шакар, ведь воспоминания прошлого более понятны, чем неясные картины грядущего. Минувшие события влияют на последующие поступки, так во всяком случае уверяет гадалка. Она часто напоминает о случаях, которые вроде бы и не имеют никакого значения, но, размышляя над своим прошлым, человек строит свое будущее. Что касается Фехур, то у нее немного клиентов: люди не верят, а, скорее всего, боятся узнать что их ждет...
   - Ты поведал историю о гадалках с целью выявить разницу между человеком, созерцающего картину прошлого и смельчака, заглядывающего в грядущие годы? - прервал Цадэя Лурольф.
   - Нет, хозяин. Но все, обращавшиеся к Фехур, разочаровывались в ее способностях. Оказывается, их жизнь складывалась совсем не так, как предрекала гадалка. Поговаривали, в ее пророчествах не находилось места счастью, любви и здоровью. Поэтому селяне предпочитают наведываться к Шарак. Однако одиночные гости изредка заглядывают и в хижину Фехур.
   - Если ее пророчества ложные, то какой в них толк? - не понял Лурольф.
   - Однажды я задал отцу такой же вопрос. Его ответ показался мне странным. Отец уверен: Фехур и в самом деле не обладает способностью заглядывать в будущее. А мрачные предсказания ей нужны лишь затем, чтобы человек никогда не стал таким, каким предстал Ферух в ее видениях. Она предсказала моему старшему брату Хачуку одиночество, жадность и бездетность. Бедняга переживал долгие годы и, не смотря на невзгоды и горести, все же взял в жены двух красавиц из соседнего племени, наплодил полную степь детишками и, как может, помогает всем обездоленным старикам селения. Добился бы Хачук всего этого, кабы за его плечами не стояли зловещие слова старухи Фехур? Не думаю...
   Демиург серьезно отнесся к рассказанной Цадэем были, и какое-то время молчал, переваривая услышанное.
   - Выходит, эта ваша Фехур и есть настоящий Демиург! - нашелся Сарк. - И что она напророчила тебе?
   Цадэй, насколько позволяла, поза обернулся:
   - Свое будущее я нагадаю себе сам!
   Так и продолжали они путь, делясь мыслями по поводу громоздких понятий как: смысл жизни, политика, религия, верность и даже предназначение магии. Демуирг все больше рассуждал глобально, утверждая о связи всех явлений и предметов этого мира. И раз за разом он натыкался на простые, но исключительно точные слова Цадэя.
   Ближе к вечеру мендорец вновь раздобыл зайца, и путники устроили привал.
   Состояние Лурольфа значительно ухудшилось. Демуирга мучили уже не только боли в пояснице, но и тяжесть в грудной клетке, а также кидающий в пот жар. Переживающий за здоровье хозяина Цадэй спешил поскорее добраться до деревни, расположенной, со слов Лурольфа, на Западе Лоргона. Если повезет, они отыщут там лекаря или колдуна, владеющего целительными заклинаниями.
   Закинув в седельную суму недоеденную тушку упитанного зайца, Цадэй помог Демиургу взобраться в седло. Без воды мясо отказывалось усваиваться, а глоток-другой Лурольфу явно бы не помешало. Да и коня нельзя так долгот мучить жаждой. Но делать нечего, посреди леса бочка с прохладным вином вряд ли отыщется, а если в пути не встретятся препоны, то на ночевку они становятся в деревни.
   Проезжая мимо зарослей можжевельника Цадэй вдруг натянул поводья, останавливая коня.
   - Вы слышали, господин? - шепотом осведомился он у Демиурга.
   - Что? - отозвался погруженный в невеселые мысли Лурольф.
   - Будто бы кто-то плачет...
   Демиург провел по лицу ладонью, отираясь от испарины, и прислушался.
   - В самом деле, - согласился он. - Похоже на плач ребенка. Или женщины.
   Спрыгнув наземь, Цадэй подкрался к кустам, стараясь не шуметь. Ему это почти удалось, но когда юноша уже собрался раздвинуть ветви кустарника, под ногой предательски треснула сломанная ветвь...
   - Разрази тебя, шайтан! - выругался мендорец.
   - Кто вы? - из кустов послышался тонюсенький голосочек.
   - Да уж точно не демоны! - Цадэй таки распахнул ветвистую занавесь. - О, боги! Девчонка!
   Перед путниками стояла худенькая девчушка лет девяти-десяти. На ней неуклюже сидело ситцевое некогда розовое платьице. На измятый воротничок спадали длинные черные локоны.
   - Вы едите спасать мою маму? - девчонка обратилась к Цадэю.
   Юноша озадачился. Не зная, как и что говорить ребенку, он вопросительно уставился на Демиурга.
   - Как твое имя, дитя? - полюбопытствовал Лурольф, отмечая, как все-таки не вовремя повстречался им заблудившийся в лесу ребенок.
   - Рита, - представилась девчушка.
   - Я - Лурольф, а это - мой друг Цадэй.
   - Я голодная, - внезапно призналась Рита. - Мама попросила меня спрятаться в этих кустах и дожидаться покуда она не вернется.
   Покинув с помощью Цадэя седло, Лурольф дстал остатки зайчатины и протянул девчонке:
   - Угощайся.
   Рита жадно накинулась на еду. Утолив голод, она как-то по-новому посмотрела на мужчин.
   - А вы не разбойники?
   - Если бы мы были разбойниками, разве поделились с тобой едой? - улыбнулся Цадэй.
   - А вы из Мендора, правда? - Рита уставилась на юношу. В ее карих глазенках мелькнул страх.
   - Правда. Как ни странно, но там тоже водятся люди...
   - Элькера говорит, что мендорцы питаются человечиной... Наверное, это враки?
   Цадэй обиженно покачал головой.
   - Будь я людоедом, я бы съел не зайца, а своего хозяина.
   Лурольф попытался сменить тему:
   - Рита, ты спросила нас, не едем ли мы спасать твою маму? Расскажи нам, что случилось с твоей мамой?
   Девочка еще раз окинула путников изучающим взглядом, вытерла жирные пальцы о траву и смахнула с замурзанного личика слезинку.
   - Моя мама - охранительница деревни. Она умела вдыхать в виноградную лозу сок, вызывать нужный для урожая дождь и отваживать от овечьих стад волков. Но однажды в нашу деревню Лесники въехала повозка с одетыми в черное мужчинами. Элькера говорит, это черные колдуны, похищающие людей и продающие их в рабство на далекий остров Альби. Черные колдуны спрашивали, где живет охранительница Лесников и честные люди рассказали как найти наш дом. Но моя мама может читать мысли чужих людей, и узнала о прибытии колдунов намного раньше, чем их повозка появилась на улочках деревни. Я в это время играла с подружками во дворе. Мама позвала меня и сказала, что эти люди приехали за ней. Я испугалась, ведь Элькера рассказывал об этих колдунах страшные истории, но мама успокоила меня. Она обняла меня, сказав: "Никто не посмеет обидеть охранительницу деревни". Потом она отвела меня сюда и велела прятаться до тех пор, пока она не решит все вопросы с людьми в черном. Вот я сижу в лесу. Жду маму.
   - И тебе не страшно? - Цадэй глянул на темнеющий в сумерках небосвод.
   - Мы часто гуляли в лесу. Я, мама и тетя Фаелла. Мы помогаем тетушке собирать коренья и ягоды, так что я здесь каждую травинку знаю.
   Лурольф вмиг позабыл о состоянии здоровья. История, произошедшая с матерью этой девчушки, имела много общего с его приключениями.
   - Ее все-таки похитили, верно? - не веря собственным словам, спросила Рита.
   - Почему же твой отец не помог вам?
   Девчонка пристыжено нахмурилась.
   - Элькера говорит, папа сильно занят и не может приходить к нам так часто...
   - Да кто такая эта всезнающая Элькера? - не вытерпел Цадэй, поглаживающий морду мерина.
   - Элькера моложе мамы, - вздохнула Рита. - И папа ушел к жить к ней... Но он говорит, что все равно любит меня!..
   - Понятно, - пробубнил Лурольф и невольно поддался вперед, заключая девочку в объятья. - Лесники, видать, совсем близко?
   Рита без прежнего страха прильнула Лурольфу к груди и подавила постоянное желание плакать.
   - Я покажу вам, - сказала она. - Но что мне делать? Мама наказала ждать здесь, но впереди - ночь!
   - Поехали с нами, красавица, - Лурольф изобразил дружелюбную улыбку. - Мы тебя здесь не оставим.
   - Но мамы дома нет, а сама я боюсь!
   - Надо же! В дремучем лесу ты ничего не страшишься, а в доме находиться не хочешь! Но не бойся. Мы отвезем тебя папе. Покажешь нам, где находиться дом Элькеры?
   Рита робко кивнула. Похоже, перспектива оказаться под одной крышей с любовницей отца не вызвало у нее особого восторга. Но иного выхода не было.
   Услужливый Цадэй подсадил Риту рядом с Лурольфом, а сам пошел впереди, ведя коня в поводу.
   - Послушай, дружище, - обратился Лурольф к юноше. - Забыл спросить: а как ты узнал, кто я на самом деле?
   - О том, что вы Демиу...
   - Т-с-с! - Лурольф поспешно приложил палец к губам. Цадэй забыл о присутствии маленькой попутчицы.
   - Очень просто, хозяин. Вы не маг, но ваша сила превосходит Талант тех чародеев, что встречались в моей жизни. Вы никогда не обучались искусству лекаря, но ни один лекарь не способен исцелять людей, так как это делали вы. За свои труды вы не брали золото, не оказывали почестей богатеям и не говорили о своей прошлой жизни...
   - И по этим скудным фактам, ты пришел к такому выводу? - не верил Демиург.
   Цадэй смутился. Благо темнота скрывала стыдливый румянец, появившийся на щеке. Он отвернулся, делая вид, будто всматривается вдаль.
   - Честно говоря, - со стыдом произнес он. - Есть другая причина.
   - Какая же?- не унимался Лурольф.
   - Мой отец говорил, что без влачить жизнь без женщины может только безумец либо... Демиург, - вспомнив о Рите, Цадэй осекся. - На безумца вы не похожи... Ну, чего молчите, хозяин? Или мне следует пасть перед вами ниц?
   - Мудрый у тебя отец, Цадэй, - промолвил Демуирг.
   - Точно! - Цадэй указал в виднеющиеся невдалеке огни. - В вот и Лесники. Надеюсь, здесь делают отличное вино...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"