Аннотация: Ну, наверное, у каждого фантаста найдется рассказ про нанотехнологии. Есть такой и у меня.
Время словно остановилось. Оно не шло, а медленно-медленно тянулось. Ползло. Теперь, когда мы превратились в безучастных наблюдателей, каждая минута казалась пыткой.
Для меня, да и, наверное, не только для меня, пространство Вселенной уменьшилось до размеров стола, как только мы за него сели. С одной стороны -- организаторы проекта "Капитул", включая меня, с другой -- те, в чьих руках находилась судьба этого самого проекта. Доктор нейробиологических наук Иннокентий Штольц, бывший профессор кафедры физико-молекулярной генетики МГУ Олег Якубович и заваливший не один проект, опять-таки доктор, но на сей раз нанотехнологических наук Даниил Дмитриев; все в белых шелковых рубашках и серых костюмах. И под пристальным надзором наших глаз.
От решения комиссии зависело многое. На время для нас ее члены превратились в богов. И мы, точно смертные козявки, следили за их жестами, движением губ, поворотами головы. За тем, как Якубович периодически почесывал плешь или теребил ухо, из которого торчали седые волосики; как Штольц то и дело вытирал пот с морщинистого высокого лба и дергал узел галстука. И уже каждый из нас знал, что на темно-зеленом платке Штольца, в углу, черными нитками были вышиты две буквы "И.Ш."; что Якубович носил золотые часы фирмы "Луч" -- очень старые, стоящие, наверное, целое состояние. И, судя по всему, куда-то опаздывал, ибо постоянно поглядывал на них. Только Дмитриев, словно робот, не делал никаких лишних движений. Впрочем, он и походил на некоторых киборгов: яйцевидная лысая голова, тонкие длинные пальцы, впалые щеки. Он точно был заготовкой человека, а не человеком. Ни привычек, ни усталости, ни эмоций.
В помещении по-прежнему стояла звенящая тишина. Слышно было, как глотает воду Штольц, как шелестят страницы отчетов, даже беспокойное дыхание рядом сидящих ученых.
Сегодня мы должны были либо прогреметь на весь мир, как создатели нового поколения нанотехов, способных взаимодействовать с нейронными тканями, либо...
Дмитриев, наконец, отложил бумаги, и я затаил дыхание. Наступил момент истины -- двадцать первое июля две тысячи сто пятого года. Известность, уважение в научных кругах, финансирование, невероятные прибыли, шампанское, текущее рекой, или неудача и унылые лица сотрудников.
-- Что ж, прекрасно. А как считают мои коллеги?
Штольц глянул на Дмитриева, кивнул. Медлил только Якубович, поглаживая куцую бородку. Потом причмокнул губами:
-- Думаю, нужно одобрить проект.
Я едва не вскрикнул от радости. Мне хотелось подпрыгнуть, показать кукиш западным "коллегам". Но больше всего сообщить об успехе Лене.
Инспекторы поднялись как по команде.
-- Ждем вас завтра к полудню. Министерство обороны заинтересовано в сотрудничестве с вами, -- сообщил Дмитриев и направился к выходу. -- До свидания, господа.
От переполняющих меня эмоций я подскочил и почтительно открыл дверь перед уходящими инспекторами. Каждому пожал руку. Затем обернулся под звук бурных аплодисментов.
-- Поздравляю, господа. Скоро о вас узнает весь мир! Но все торжества -- завтра.
На некоторых лицах я прочел негодование.
--- Нужно всем отдохнуть, а завтра -- все как полагается.
Я лгал. На самом деле мне не очень хотелось проводить столь знаменательный вечер в компании ученых. Только с Леной. Только с ней я готов был разделить успех.
Из зала заседаний, как и предполагал, я вышел первым. Ускорил шаг, чтобы поскорее достичь аэрокара и уехать далеко-далеко отсюда...
В гараже было тихо. Похоже, все наслаждались вкусом победы. Только молодой охранник, нанятый недавно, рассматривал мой аэкрокар. И я его хорошо понимал: восьмиместные аэрокары фирмы "Вольво" не часто встречались даже в Москве. Мне он тоже безумно нравился. Черный, четыре турбины и невероятно просторный салон.
-- Зверь, а не машина! - улыбнувшись охраннику, я открыл дверь.
Из салона доносился голос радиоведущего:
-- И коротко о главном. Из зоопарка в Австралии сбежал Велосираптор, на его счету три жертвы. Сегодня состоялась встреча на высшем уровне между правительством Центавра и представителями ООН, подробности в вечерних новостях. Борцы за права роботов подали новый иск на английскую фирму...
-- Стоп, -- усаживаясь на заднее сидение, приказал я.
Радио на мгновение смолкло.
-- Куда? -- проскрипел робот-водитель.
-- Домой. И только домой, -- зевая, ответил я. -- Да, и поставь что-нибудь приятное.
В салоне зазвучала музыка, а аэрокар плавно тронулся с места. Я снова зевнул, веки сомкнулись сами собой...
***
На пороге квартиры меня, как всегда, встречала Хозяюшка. И, как всегда, начала со стандартного приветствия:
-- Здравствуйте, Евгений Константинович! Как прошел...
-- Отлично! - не дослушав Хозяюшку, я чмокнул ее в дисплейчик.
Тут же цвет обшивки парящего рядом со мной шара величиною с футбольный мяч сменился со светло-зеленого на розоватый.
-- Биб-биб-биииип! -- пропиликала ХЗК третьего поколения.
А я хлопнул в ладоши и, приплясывая, снимая одежду на ходу, начал подбираться к кухне...
Прибравшая разбросанную одежду Хозяюшка нагнала меня у входа в нее.
-- Что-нибудь желаете?
-- Шампанское! - сразу воскликнул я и, наблюдая, как длинные механические руки ловко открывают серебристую бутылку, закурил. Глубоко-глубоко затянулся. Поглядел в окно: на небе зажигались звезды.
-- Я гений! - прокричал я им и всем-всем мигающим, двигающимся красным, синим, желтым огням на улице.
ХЗК поднесла мне бокал с пенящимся шампанским. Я отпил немного. От ледяного и бодрящего напитка по телу пробежали мурашки.
-- У-ух!
-- Еще что-нибудь?
-- Нет, не нужно. Спасибо.
Захватив бутылку и сигареты, я направился в кабинет, где с превеликим удовольствием утонул в мягком, парящем над полом кресле.
-- Ну что? - обратился я к отражению в настольном зеркальце. - Ты молодец!
Бокал коснулся зеркала и...
-- Раз! -- сказал кто-то поблизости.
Я вздрогнул, бокал звякнул об пол. А между прочим это был настоящий хрусталь -- не какая-нибудь небьющаяся дешевка. ХЗК приплыла через секунду.
Оглядевшись, я поднялся:
-- Посторонние в доме есть?
-- Нет, -- убирая осколки, ответила она.
Показалось? Однако странный это был голос. Бездушный, но весьма знакомый. Причем я мог поклясться, что донесся он не с улицы, да и не мог он оттуда донестись, ведь окна...
-- Рана, рана, рана! - затараторила ХЗК.
Я посмотрел на пол. Из-под левой ступни струился алый ручеек. Оставив кровавый след на светлом паркете, я вновь уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
Кровь сбегала с пятки и капала на пол. Кончики пальцев захватили впившийся осколок, осторожно потянули, вытащили. Рана была неглубокая, но... Порез не затягивался.
Для человека двадцать второго века - это было столь же невероятно, как для человека восемнадцатого века увидеть аэрокар. У меня в организме работали тысячи нанотехов, а рана по-прежнему кровоточила.
-- Рана, рана, рана, -- продолжала голосить ХЗК.
-- Заряжаться, -- приказал я ей.
-- Раз, два, три, -- вновь сказал кто-то рядом, а я опять вздрогнул. И замер, стараясь не думать о том, что вскоре...
-- Вы абсолютно здоровы, -- вдруг уверенно подтвердил голос. Голос... в моей голове.
Бред. Неужели эксперимент...
-- Наоборот. Нейронанотехи прекрасно справляются с поставленными задачами. И мы благодарим вас за столь ценный дар, позволивший нам наладить связь с вами, а также приносим официальные извинения за несвоевременное устранение течи в секторе левой ноги.
-- Что значит "мы"? -- обозлился я.
-- Мы, жители государства Ко, - ответил голос.
Я сглотнул и почувствовал, что бледнею.
-- Никогда о таком не слышал.
-- Даем справку: государство Кообразованно в две тысячи восемьдесят девятом году; место размещения -- тело господина Остапенко Евгения Константиновича; форма правления - коллективный разум; население - аквиты; число жителей -- четыре ми...
-- Хватит! - выкрикнул я в пустоту.
-- Господин Остапенко, успокойтесь. Мы понимаем вашу реакцию, однако впредь постарайтесь не растрачивать нервные клетки по пустякам, их восстанавливать крайне сложно.
-- Вы мне указываете? ВЫ - МНЕ! Да вы ничто! Пустота! Дырка от бублика! Хаотически движущиеся атомы и молекулы! Я ваш создатель. Я! И мне решать нервничать или нет! Понятно!
-- Насколько нам известно, вас создал Бог, но не все из людей живут по его законам. Почему же вы считаете, что мы...
-- Мы, мы, мы! Бездушные микроскопические механизмы. Ваша жизнь лишена смысла. Да я вас...
-- Мы это предвидели. Поэтому в знак доброжелательности между нашим государством и вами, не будем вводить против вас санкции. Однако если подобные вспышки гнева...
-- Гнева? Да вы не знаете, каков я в гневе!
-- Перестаньте, наконец, насперебивать. Иначе переговоры зайдут в тупик, и нам...
-- Знаю, знаю, санкции. Господи, тон-то какой.
-- Рады, что вы успокоились. А теперь выслушайте нас внимательно и запомните, а лучше запишите требования.
-- А не пойти ли...
-- Господин Остапенко, вы же разумный человек. И понимаете, что наши возможности касательно воздействия на ваши органы безграничны. Нам не составит труда остановить сердце или..., скажем, в качестве превентивного удара приостановить приток крови к гениталиям. Но мы надеемся, что до этого не дойдет.
-- Весомые доводы, нечего сказать. Особенно последний. Но постойте, если вы убьете меня, то...
-- Конечно, это вызовет некоторые осложнения с переселением в другое тело, однако мы готовы пойти на риск. Записывайте требования.
-- Не буду! -- скрестив руки на груди так, чтобы ладони прижимались бицепсами, я замотал головой. Оставалось надеяться, что нанотехи блефуют.
-- Вы не оставляете нам выбора, -- как-то недобро сообщили они.
И спустя мгновение, голову пронзила жуткая боль -- такая, что я едва не взвыл. Следом в носу захлюпала кровь. Затем тело бросило в жар. Спина взмокла от пота. А потом начались судороги...
-- ХВАТИТ! -- не в силах терпеть издевательства, взмолился я.
Боль стихла также внезапно, как и возникла. Словно кто-то махнул волшебной палочкой.
-- Теперь вы убедились в серьезности наших намерений?
Утирая кровь с губ и подбородка, я пересилил себя и молча согласился. Других вариантов в данную минуту не существовало.
-- Компьютер.
Передо мной незамедлительно вспыхнул бело-голубой экран, а под руками возникласенсорная клавиатура.
-- Диктуйте.
И нанотехи начали диктовать -- медленно, пункт за пунктом.
Хорошо подготовились. Этого не отнять. Но нет тех договоров, в которых нельзя было бы найти лазейку.
-- Слышите? Знаю, что слышите.
Они не обращали на всплески эмоций ни малейшего внимания. Видимо, прощали побежденному такую мелочь...
Через несколько минут на экране чернел текст под названием "Договор о взаимовыгодном сотрудничестве между Ко и Остапенко Е.К.".
Договор включал пятнадцать пунктов, в каждом из которых было по меньшей мере два подпункта. В основном в мои обязанности входила забота о теле: посещение тренажерных залов, правильный рацион с обязательным каждодневным употреблением пищи, содержащей белки, жиры и углеводы в таком-то количестве. Аквиты же обязывались следить за состоянием внутренних органов. Естественно, они четко оговорили последствия попыток устранения их цивилизации.
Требования, конечно, были не слишком жесткие, но сокращение потребления никотина как-то мало радовало.
-- И еще, почему вы называете государство "Ко"? То, что аквиты - понятно. Земля -- земляне, аква - аквиты. Не слишком оригинально, -- усмехнулся я.
-- К чему эта ирония. Ко - инициалы вашего отца. Мы посчитали, что вы очень неразумно обращались с телом и не достойны того, чтобы вашим именем было названо государство. Однако...
Я продолжил:
-- Мой отец... Спортсмен, ярый сторонник здорового образа жизни.
-- Именно. Могли бы и сами догадаться.
-- Ну, а курение?
-- Дым в легких создает некоторые проблемы для наших пилотов.
-- Ах, у вас еще и пилоты есть? -- я истерически хихикнул. -- И аэродромы, наверное. С самолетами, да?
-- Конечно.
-- А цивилизации подобные вашей существуют?
-- Да.
-- И сколько?
-- Пока нам известно о трех?
-- Значит, не все люди...
-- Естественно. Человечество знает о пяти планетах, где условия похожи на земные, но только на одной из них есть разумные формы жизни. К тому же ваш мозг - кладезь информации. Благодаря ему эволюция аквитов...
-- Понятно. Теперь пришла пора узнать вам мое условие.
-- Слушаем.
-- Дайте мне час на обдумывание требований. Однако мне нужны гарантии, что вы не будете читать мои мысли.
-- Сорок пять минут. И предупреждаем, что в случае обнаружения инородных тел в организме...
-- Можете не продолжать.
-- Тогда время пошло.
Я подождал немного.
-- Эй, эй, ты еще там?
Никто не ответил, и я вздохнул. Голос исчез, но это меня нисколько не утешало.
Приехали. В моем теле - государство, названное в честь моего отца (мир его праху), способное убить меня в любую секунду, а у меня сорок пять, нет, уже сорок четыре минуты, чтобы уничтожить всех нанотехов в организме. Ситуация.
Думай, Остапенко, думай! Не зря же ты получил два университетских диплома с отличием. Жаль, конечно, что среди них нет ни одного по точным наукам. Но ведь смог же ты, не будучи ученым, собрать отличную команду этих самых ученых и провернуть такую авантюру.
Какая ирония. На нас не напали киборги, управляемые взбесившимся компьютером, не захватили пришельцы; центавриане оказались добродушными разумными существами, и, несмотря на значительное превосходство в развитии, отнеслись к нам, будто к равным. Нет, нам диктуют условия микроскопические и когда-то примитивные существа. И самое скверное то, что ты не можешь дать врагу по морде, натравить на него полицейских, взорвать, вырезать как опухоль и даже моя смерть... При этом он знает меня как облупленного, знает каждый мой шаг, еще до того как, я его сделаю.
Я глубоко вдохнул и прикрыл глаза.
Итак, об уничтожении нанотехов думать пока рановато, поэтому нужно поразмыслить над тем, как лишить их возможности читать мысли.
-- Да снизойдет на меня озарение, -- глядя в потолок, негромко сказал я.
Взгляд застыл на миниатюрном космолете, подарке Миши Краснопольцева, и я подскочил, как уколотый в мягкое место.
-- Спасибо, Господи.
-- К вам пришли, -- вдруг сообщила из зала заряжающаяся Хозяюшка.
Входная дверь не успела отъехать, а я уже бежал в прихожую, на ходу надевая пиджак. Понятное дело, Ленка выпучила глаза. Они у нее и без того большие, а тут стали походить на два телескопа.
-- Женя, у тебя кровь на груди.
-- Ерунда, -- отмахнулся я.
-- Что-то случилось? У тебя неприятности? -- испуганно затараторила она.
Так и хотелось вскрикнуть: "У всех неприятности!".
-- Объясню позже. Найди Григория Тайтвадзе. Вопрос жизни и смерти. Код вызова есть у Хозяюшки.
Я поцеловал ошарашенную Ленку и понесся что было мочи в соседнее жилое крыло, моля всех богов о том, чтобы Мишка был трезв...
***
Стоя напротив желанной двери, я скрестил пальцы. И помолился, как умел.
К моей неимоверной радости дверь щелкнула и поехала. Мишка был дома и почти без промедления вышел к гостю. Правда, сперва из полумрака прихожей появилось огромное волосатое пузо, на котором красовалась внушительных размеров татуировка двуглавого орла, из чьих крыльев во все стороны летели маленькие звездолеты, а потом показался и он сам - десантник ВКС в отставке.
На нем были давненько вышедшие из моды блестящие зеленые шорты в обтяжку с такими серебристыми дурацкими висюльками, вроде кулончиков, по бокам. И забавные старинные тапочки. При другой ситуации я бы хихикнул, но сейчас было не до смеха.
-- Свет -- пробасил Мишка. -- Константиныч, заходи, -- откладывая в сторону бластер, похожий на клюв какаду, пригласил он меня, и тут же спешно удалился.
Нет, я не зашел -- запрыгнул. И едва удержался от того, чтобы не обнять бывшего десантника, когда он появился вновь. Судя по его физиономии, из запоя он вышел недавно.
Да, мы научились делать механизмы, которые не в каждый микроскоп можно увидеть, а от нас по-прежнему разит перегаром, способным напугать центавриан.
За стеной послышалось жужжание мотора, и в прихожую выкатил робот старейшей модели на гусеницах. Рука у него дымилась -- Мишка постарался.
-- Развлекаешься? - глядя на робота, спросил я.
-- Угу, -- ответил он и добавил: -- Может...
-- Нет времени. Но в следующий раз обязательно. Обещаю. Послушай, антисинкер у тебя сохранился?
Мишка поскреб затылок.
-- Та штуковина, что вы использовали при высадке на Центавр. Миша?
Он не слишком уверенно кивнул. Видимо, окончательному формированию мысли мешали алкогольные пары.
Но мне снова улыбнулась удача, так как Мишка, некоторое время подумав, все-таки пошел за предметом, необходимым мне сейчас больше, чем ему стакан антипохмелина.
О том, где он его хранил, можно было только догадываться. Несмотря на то, что у Мишки домобот был только второго поколения, функция обнаружения пыли у него присутствовала. А тут Михаил вынес предмет, покрытый многодневным слоем пыли, -- широкий ошейник, от которого шла сеть проводов, образуя эдакий каркас шлема десантника.
Хозяюшка, почуяв пыль, тотчас ринулась к антисинкеру, но была схвачена огромной Мишкиной пятерней.
-- Даже не думай, -- угрожающе сказал он.
Я немедля надел антисинкер. Щелкнул кнопку на ошейнике. В голове зашумело, будто я только что глотнул центаврианского грумма.
-- Работает! -- воскликнул я.
Мишка глядел на меня, как на идиота.
-- С меня причитается! -- улыбнулся я.
-- Да ладно, ты только это, слышь, не потеряй, -- хлопая глазами, грозно предупредил он. А я, пожав его ладонь, пулей вылетел из его квартиры.
Ленка меня порадовала: Тайтвадзе находился дома. И спустя считанные мгновения мой аэрокар на полных скоростях летел по ночному городу...
***
Когда от встречи с Тайтвадзе меня отделяла только серая пластиковая дверь, я снова поглядел на часы. Оставалось пятнадцать минут, а хозяин квартиры не спешил впускать гостя.
Прошло три минуты двадцать секунд, прежде чем преграда, препятствующая осуществлению моего плана, наконец-то отъехала. И передо мной явился Гриша во всей своей красе: белый халат, перепачканный черт знает чем, воспаленные глаза, не покидающая губ сигарета. И, конечно, нескрываемое удивление на бледном лице.
Хотя кто бы не удивился такому гостю?
Пиджак на голом теле был расстегнут, на груди алели размазанные пятна крови, а голову окутывала невиданная фиговина. Не хватало только таблички "сбежал из психушки".
Я шагнул через порог, а Гриша, храня молчание, отшатнулся от меня как от прокаженного.
-- Что-то с проектом? -- сдавленно спросил он.
Я быстро кивнул:
-- С тобой на связь еще не выходили?
Гриша вытаращил глаза:
-- Кто? -- с испугом поинтересовался он.
-- Они самые, -- я ткнул пальцем в грудь. - Ну, так и будем стоять как два истукана или что-нибудь предпримем?
Тайтвадзе, судя по всему, окаменел.
-- А...
-- Долго рассказывать. У меня всего десять минут в запасе.
-- А потом?
-- Суп с котом, - сквозь зубы процедил я. - Один вопрос: образцы проекта, из-за которого тебя поперли из Питерской лаборатории, сохранились?
Гриша указал на вход в гостиную. Робко шагнул.
-- А в чем все-таки...
-- Какой же ты... Ищи, ищи! -- прикрикнул я, заставив Гришу исчезнуть за дверью лаборатории, в которой тут же что-то громыхнуло и разбилось. Затем послышались всплески.
Вздохнув, я бухнулся на диван -- самый обычный, на ножках, без всяких прибамбасов, вроде массажера или нагревателя.
-- Боже, ну помоги ты мне еще раз, -- прошептал я...
Господи помог. Через некоторое время Гриша вынырнул из лаборатории, сжимая правой ладонь самый большой шприц, какой я видел в жизни.
-- Сколько их там?
-- Ну-у...
Гриша нахмурил брови.
-- Хватит, чтобы уничтожить всех нанотехов во мне?
-- Да, -- взгрустнул Тайтвадзе и тоскливо поглядел на шприц, где, насколько я понимал, находилась огромная армия, заряженная на уничтожение обычных нанотехов.
-- Новых сделаешь, -- подбодрил его я. -- Лично профинансирую. Вводи всех!
И он ввел. Потом сел рядом со мной.
-- Как это случилось? - покручивая кончик пышного черного уса и бездумно смотря в пол, спросил он.
-- Ты меня спрашиваешь? -- удивился я. -- Не забывай, я менеджер, финансист, а не лабораторная крыса. Однако наши нейронанотехи сыграли тут не последнюю роль. Но о том, что произошло -- никому. Ты понял, никому. Пока все не прояснится.
-- А как же другие?
-- Не факт, что у каждого в теле развилась наноидская цивилизация.
Опытный курильщик поперхнулся дымом.
-- Представляешь, они назвали государство в честь моего отца, угрожали мне, запретили курить... И еще у них есть аэродромы.
Гриша молчал, а я следил за циферкой на часах, томительно ожидая истечение срока. Шла последняя минута. Палец застыл на кнопке антисинкера.
-- Но...
-- Тише. Время истекло.
Отключив антисинкер, я внимательно прислушался и...
Услышал знакомый голос в голове. Голос, который я ненавидел больше, чем всех этих бюрократов из инспекции. Голос ликующего народа аквитской цивилизации. Голос, радостно сообщивший мне, что теперь у них есть армия.
Я зажмурился. Почувствовал, как боль поражения скатилась куда-то вниз, на мгновение пригвоздив меня к дивану.
Как же я сразу не догадался. Они только на это и рассчитывали. Спланировали все заранее. Провели, как...
-- Сволочи, интриганы, ублюдки, -- колошматя себя в грудь, закричал я.
Затем выхватил у перепуганного насмерть Гриши сигарету и затянулся насколько смог.
-- Вот вам! Получите!
-- Евгений Константинович, успокойтесь, ну успокойтесь, -- поглаживая меня по плечу, дрожащим голосом повторял Гриша. -- Что-нибудь придумаем.
Я уткнулся лицом в ладони, вдыхая дым от сигареты, зажатой между пальцами. На ум лезли только черные мысли. Весь мир вдруг провалился в тартарары, и поэтому я не сразу заметил, что Гриша затих.
Я повернулся в сторону Тайтвадзе: у него дрожали губы, а взгляд... Это был страшный взгляд. Абсолютно остекленелый взгляд наркомана под кайфом. Гриша едва заметно пошевелил губами:
-- Только что государство Ко объявило войну всем нанотехам моего тела.