-- Вагончик тронется, перрон останется, -- зловеще, словно заклинание, напевал я под нос, стоя в трех шагах от поезда.
До последней секунды не верилось, что "любимая" теща действительно уезжает из города на целую неделю, прихватив с собой жену и обеих дочерей.
Мечта женатого мужчины сбывалась. По-прежнему энергично помахивая ладонью и строя печальную мину, я с наслаждением вслушивался в стук колес. Тук-тук, тук-тук-тук -- весело стучали они, и под музыку разгоняющегося поезда душа пела от восторга.
В поисках кошелька я пошарил по карманам. Его не было. Понятно, все утро только и занимался тем, что помогал собираться. Не дай бог, еще забудут чего: расстроятся, переругаются -- и не поедут. Забыл, конечно, забыл. Весьма печально, но не смертельно. Правда, теперь придется добираться до дома на своих двоих.
С этой мыслью я смахнул пот со лба и, немного постояв, неспешно зашагал прочь от перрона...
Спустя полчаса утомительной прогулки вновь пришлось пожалеть о забытом кошельке. Июльский зной сделал-таки свое подлое дельце. Мокрая от пота рубашка липла к телу, в горле пересохло, а под сандалиями на босу ногу горел асфальт. От жары хотелось сигануть с разбегу в речку или, на худой конец, прыгнуть в фонтан. Только не было поблизости ни речки, ни фонтана. Были магазины, кафетерии и серые коробки домов. Еще была автобусная остановка, на чьей крыше громоздился широкий рекламный плакат, убеждающий меня купить КПК.
Старшенькая все уши прожужжала этими палмами-напалмами. Вот, к примеру, Васька с пятого этажа уже год как купил, а мы...
Я тяжко вздохнул. Ваське-то чего? Ни детей, ни жены, ни тещи. А тут не до палмов дорогущих.
Еле-еле передвигая ногами, я зашел под купол остановки, чтобы немного остыть в тени. Под ногами валялись пивные банки, окурки и шелуха от семечек.
"И что за люди? -- ругнулся я про себя, усаживаясь на скамейку. -- Набросали везде, а мусорка -- вон она, рядом".
Поблизости вдруг зашуршало, и я повернулся на этот звук. В двух шагах от меня, под скамьей -- невероятно! -- прятался серебристо-серый предмет, похожий на... КПК.
Нет, смотри-ка ты, точно, палм -- самый что ни на есть настоящий. И главное, выглядит солидно так. Размерами чуть больше спичечного коробка. Дорогой, наверное.
Я огляделся. Вокруг по-прежнему было безлюдно; от жары город словно вымер.
Неужто и мне наконец-то подфартило? Не верю. Вот за всю жизнь хоть бы трешку, хоть бы рубль нашел. Никогда.
Не долго думая, я подобрал необычайно легкую находку и быстро-быстро потопал к дому...
***
Когда я переступил порог собственной квартиры, то не поверил своим ушам. На кухне не спорили о способах приготовления простого борща, и -- о чудо! -- не бубнил телевизор, обычно повествующий о нелегкой судьбе богатых, которые, как известно, тоже плачут. Было удивительно тихо. Хотелось пить.
Как только от кружки с квасом осталась только кружка, я сел за обеденный стол и положил находку перед собой. Легкостью и размерами КПК я успел поразиться, теперь наступила пора рассмотреть его получше. Интересно знать, для чьих пальцев были сделаны эти круглые крошечные кнопочки? А серый прямоугольник дисплея? Тут без лупы наверняка было не обойтись, чтобы чего-нибудь разглядеть.
Я вновь хлебнул кваску, отодвинул кружку подальше от дорогой безделушки и, осторожно нажав одну из кнопок, замер в ожидании.
Некоторое время ничего не происходило. И лучше бы ничего не происходило вообще! Ибо вскоре палм пискнул, подмигнул мне мутно-желтым дисплеем и, с хрустом изогнув бока, змейкой пополз в сторону холодильника, поочередно огибая банку с квасом, сахарницу и солонку.
Он, не переставая скулить, по загадочной для меня причине настырно полз именно к холодильнику, а мои глаза по причине весьма известной ползли на лоб. Не сказать, чтобы я оцепенел от страха, но вздрогнуть пришлось, и предполагаю, что где-то в глубинах сознания начала рождаться некая "палмофобия" -- наверное, до сих пор неизвестная науке. Все-таки не каждый день микрокомпьютеры ползают по столу, словно живые.
Но дальше было еще интереснее. Палм уткнулся в боковую стенку холодильника, немного полежал, будто бы размышляя над тем, как ему обойти преграду, и, прогнувшись, забрался на нее, где и застыл, предварительно издав что-то вроде облегченного вздоха.
Судя по всему, мое присутствие его нисколько не смущало. Зато я чувствовал себя не в своей тарелке. Страшно подумать, но мне вдруг захотелось, чтобы хоть кто-нибудь из близких, пусть даже теща, находился рядом. В одиночестве смотреть на КПК, который то ползает, как змея, то выгибается дугой, то с легкостью таракана забирается по стенке, было несколько жутковато.
И чего он на холодильнике обосновался? Жарко ему, что ли? Наверное, жарко. На остановке как-никак под лавку забился, в тень. А может, есть хочет? Нет, тогда бы в вазочку с конфетами забрался. Хотя кто его знает, чем эти палмы питаются. И, вообще, откуда он взялся? Наверняка из какого-нибудь НИИ убег. Теперь, не дай бог, еще обвинят в воровстве или шпионаже, если, конечно, узнают. Вон только и слышно: то доктора наук судят, то профессора. И за что? За то, что поделились информацией, взятой из интернета или бульварных газетенок. Будут теперь свои научные работы в тюремной камере строчить. Но, так или иначе, нужно что-то решать.
Выбросить от греха подальше? А вдруг запомнил? Сфотографировал? Нельзя. Тогда спрятать? И чтобы ни одна живая душа не пронюхала. В банку? Точно. Закрыть крышкой -- и подальше эту банку от чужих глаз. Из нее-то, поди, не выберется.
-- А, не выберешься? -- с улыбкой спросил я, поднимаясь из-за стола.
На мое счастье, в одном из кухонных шкафов оказалась-таки пустая банка, да еще и с крышкой. Оставался сущий пустяк: отлепить палм от холодильника и сунуть беглеца в склянку.
Было страшно. Колени, конечно, не ходили ходуном, но я не сразу рискнул коснуться микрокомпьютера. Черт его знает, что у него на уме, в его электронных мозгах. Может, он еще и кусаться умеет. Как цапнет за палец или вообще отхватит.
Не цапнул. Лишь тихо хихикнул, стоило мне его коснуться. Похоже, ему нравилось, когда его щекотали, только мне совсем не нравилось, что у меня на холодильнике заливался радостным писком КПК, сбежавший или украденный из НИИ.
Однако ему стало не до смеха, когда я вцепился в его корпус, пытаясь отодрать от прохладной стенки. Палм умоляюще пищал, извивался змейкой и никак не хотел расставаться со столь полюбившимся ему местом. Но силы были неравны.
И тут позвонили в дверь, я на секунду отвлекся и почувствовал, как он...
Кажется, было больно. Точно не помню. От ужаса, что палм лезет мне под кожу, я забыл про все на свете. Я метался по кухне, орал благим матом, смущая соседей знаниями мата отнюдь не благого. И, конечно, пытался избавиться от этой маленькой твари, забравшейся мне под кожу.
Кто-то по-прежнему названивал в дверь. Но, понятно, мне было не до гостей. А зря, ибо незваные гости не отличались терпением, зато силушки им было не занимать.
Я схватился за кухонный нож, с помощью которого не так давно подумывал избавиться от палма-паразита, и угрожающе выставил его перед собой, стараясь сделать гримасу пострашнее и пытаясь унять дрожь в коленях. Да где там!..
Бритоголовый здоровяк в сером костюме даже глазом не моргнул, когда увидел длинное лезвие. То ли незваному гостю было начхать на собственную жизнь, то ли наверняка известно, что я ему не противник, но он не замешкался ни на секунду.
Противником я ему точно не был. Каким-то чудом через мгновение он очутился за моей спиной, причем к этому времени нож уже звякнул об пол. Естественно, здоровяк со мной не церемонился. Выкручивая руки до боли, он усадил меня на табурет и, испытывая на прочность мои перепонки, прокричал над ухом:
-- Сюда!
Вновь послышались шаги, и вскоре в кухню вбежали двое мужчин в черных костюмах. Незваные гости выглядели очень уставшими и смотрели на меня как на врага народа. Один, высокий и худощавый, тотчас ткнул мне в лицо удостоверением полковника ФСБ. А другой, ростом метр с кепкой и слегка сутулый, так пристально осмотрел кухню, будто намеревался ее покупать. У него были крошечные ладошки с неестественно тонкими пальцами, а на бледном лице блестел бисеринками пота здоровущий крючковатый нос. Словом, уродец уродцем.
-- Где он? Где микрокомпьютер? -- поинтересовался полковник и тут же добавил: -- Из вашей квартиры три минуты назад исходил сигнал, поэтому не стоит отпираться. Мы все зафиксировали. Ну?
Наши глаза встретились. Не знаю, что он там прочел в моем взгляде, но в его я не увидел ничего хорошего. Из-под густых темно-русых бровей двумя кремниевыми наконечниками стрел на меня зло глядела пара маленьких глазок.
Держи карман шире, подумал я. Ответишь вам -- и без руки останешься. Отрежете ведь, не задумываясь, вместе с палмом. Как там говорится: "Цель оправдывает средства".
Я пожал плечами:
-- Не понимаю, о чем это вы. И вообще, кто за дверь...
Я хотел было им напомнить, что она все-таки не казенная, да и полы помыты, но вместо этого вскрикнул от боли. Руки заломили так сильно, что перед глазами на мгновение заплясали звездочки.
-- Дверь? -- ухмыльнулся полковник. -- Вам лучше задуматься над тем, что если через пятнадцать минут компьютер не будет найден, то от нас с вами останется только пепел. Так как если господин посол, -- он кивнул на карлика, -- в течение этого времени не свяжется со своей планетой, то... -- Он замолк, разводя руками.
А господин с другой планеты вытянул губы трубочкой, тихо продудел флейтой -- и палм зашевелился под кожей, по-видимому, чуя зов хозяина.
Как же я сразу не догадался. Размеры, символы эти непонятные, в конце концов сам палм, ведущий себя как живой. Ни из какого НИИ он не убегал, а был потерян инопланетянином. Был у них вроде собаки или кошки.
-- Во мне он, -- вздохнул я, мысленно прощаясь с правой рукой. -- Во мне.
Полковник сразу оживился и шагнул в мою сторону.
-- Где? Где? -- торопливо забубнил он, рассматривая меня, как врач пациента. -- В каком месте?
Подошел и пришелец. Снова продудел ртом, словно флейтой.
-- Да отпусти ты его! -- нервно приказал полковник.
Здоровяк незамедлительно подчинился, и я обречено опустил руку на стол.
-- Во! -- тотчас удивленно пробасил здоровяк и захлопал глазами. Полковник едва заметно покачал головой и ухмыльнулся.
На потной ладони красовался огромный розовый бугор, под которым угадывались очертания КПК, причем следов проникновения я не заметил -- ни пореза, ни шрама, только вздымающийся купол из натянутой кожи. Палм постоянно шевелился под ней, но вылезать не хотел. Та еще была картина.
--
Режьте, -- смело сказал я, и незваные гости почему-то переглянулись.
-- Хм, -- вдруг усмехнулся полковник, поглаживая мою ладонь, будто котенка. -- С характером парень, с характером, -- одобрительно пробубнил он. -- Обиделся бедняга, что его потеряли. Надо бы его чем-нибудь выманить. У вас колбаски случаем нет?
-- До-докторская, -- радостно закивал я.
-- Любит он нашу колбаску, ой, как любит, -- пояснил полковник. -- Миша!
Здоровяк распахнул холодильник, выдернул из него полпалки колбасы и положил ее на стол. Полковник отрезал совсем чуть-чуть и потряс кусочком над обиженным компьютером. Пришелец в свою очередь продудел.
...Это было невероятно! Палм не разрывал кожу, пытаясь выбраться, -- он просто просочился сквозь нее, как привидение сквозь стену. И сразу разинул зубастую пастишку, чуть выше дисплея. А затем, пофыркивая, накинулся на лакомство, уминая его за обе "щеки". Мы все, кроме пришельца, разумеется, следили за этим действом как завороженные.
Когда от кусочка колбаски остались одни лишь воспоминания, полковник бросил взгляд на ручные часы, а палм облизнулся янтарно-желтым язычком и, приподняв корпус, снова открыл пастишку.
-- Извини, друг, -- сказал полковник. -- Давай-ка, помогай своему хозяину. А то до уничтожения Земли осталось пять минут тридцать секунд. А вам, -- обратился он ко мне, -- придется проехать с нами. Не волнуйтесь, надолго мы вас не задержим.