Сколько лет во мне жило ощущение, что я могу, могу что-то изменить. Кому-то помочь. Наивный светлый ребенок. Что еще я могу сказать. Ничего нельзя изменить. Ничего.
Ты никогда не поможешь. Никогда не поможешь всем. Американцы это навоз....
Все. И это мнение многих.
Некоторые клали цветы возле посольства 2 года тому назад.
А для кого-то это навоз.
Все.
Больше не могу.
К черту.
Понимание.
Кому нужна эта болезнь?
Я знаю, что ничего не могу.
Тогда пусть будет так.
Я буду делать то, что могу, то что не делать не смогу.
То что подсказывает совесть и долг.
А все остальное...
На совести, если таковая имееться, у тех, кто мог, но не стал.
В политических играх и войнах похоже не нужный атрофизм, такой бред как чувства, совесть и понимание.
В обычной жизни похоже тоже.
А что остаеться мне?
Черный голодный котенок, и кусок колбасы без которого, я авось с голоду не помру. Игрушка, которая для кого-то радость, а для меня. Считайте ппожала плечами. Пицца, которая для пожилых преподавателей знак внимния и памяти, а для меня два часа легкого развлечения с духовкой.
К черту.
Пусть будет так, я не хочу больше.
Я буду делать так, как подсказывает мне сердце. И к черту тех кто будет смеяться у меня за спиной.
Я знаю Таня. Такие как я долго не живут. Они не нужны этому миру. Они уроды.