Кацман Изяслав : другие произведения.

Я Великий и Ужасный. Главы 17-20

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:


Глава семнадцатая

   В которой герой предаётся нерадостным мыслям на фоне официального торжества и после оного.
  
   В прошлой своей жизни я никогда не любил демонстрации. По двум причинам. Во-первых, потому что 7 ноября и 1 мая редко баловали мой родной город погодой: либо слякоть, либо холодрыга. Во-вторых - время, на мой взгляд, можно было бы провести с куда большей пользой, чем топать в школьной колонне, неся транспаранты. В общем бесполезное и бессмысленное времяпровождение. Потому, когда на фоне перестроечного бардака в последних классах десятилетки демонстрационная обязаловка стала сугубо добровольной, я только порадовался и всем сердцем принял Гласность, Перестройку и Горбачёва. А самороспуск комсомола, сделавший ненужным членство в нём (о чём я подумывал, планируя поступление в ВУЗ), ещё добавил любви к реформам.
   Как оказалось, даже если находиться на трибуне, любовь к данному мероприятию не появляется. У меня, по крайней мере, точно. Ну, то есть, трибуны в привычном мне виде в наличии не имелось. Вместо сего атрибута советской жизни приходилось стоять на резном балконе, обрамляющем второй этаж дворца верховных правителей Пеу. Наконец-то достроенное полгода назад, здание возвышалось над центральной площадью Тенука. А чего не возвышаться единственной двухэтажке столицы.
   Советскую демонстрацию, разумеется, шествие сегодняшнее не напоминало ничуть. Да и всякие западные марши протеста, показываемые по телевизору, равно как и куда более унылые их доморощенные российские аналоги, на которые я насмотрелся в девяностые, действо тоже не и походило. Ведь на лицах подданных типулу-таками не читалось ни советского желания побыстрей отшагать обязательную программу и разойтись по домам, где ждёт выпивка и закуска, ни зарубежной суровой решительности, готовой в любой момент прорваться наружу в драке с полицией. Нет, папуасы проявляли неподдельный энтузиазм, непостижимым образом сочетая непринуждённое веселье с осознанием торжественности момента. Скорее уж происходящее находилось где-то между бразильским карнавалом и какой-то религиозной процессией.
   Роскошных мулаток в павлиньих перьях, правда, среди проходящих внизу не наблюдалось и не предвиделось. В этом уж я был уверен на все сто - сам же утверждал порядок сегодняшнего шествия, попутно ознакомившись с тем, что там напридумывали подданные Солнцеликой и Духами Хранимой, дабы выразить радость по поводу очередной годовщины воцарения всеми обожаемой типулу-таками. Впрочем, самому смелому карнавальному оголению обитателей Рио-де-Жанейро далеко до скудности обыденного туземного гардероба. Так что ничем не прикрытых телес папуасских красавиц насмотреться мне ничто не мешает. А уж принимать провокационно-соблазнительные позы они умеют не хуже танцовщиц самбы (или чего там танцуют бразильские "шоколадки"). Наверное, эстетическое удовольствие от лицезрения прикрытых только набедренными повязками молодых девиц должно хотя бы отчасти компенсировать многочасовое пребывание в качестве официального чучела.
   Но это подданные моей неформальной супруги веселятся, как могут. Мне радоваться некогда. Голова просто пухнет от проблем. Одна из них стоит всего в паре шагов от нас с Рами: почтенный Мудая-Хитва, чрезвычайный и полномочный посол Повелителя Четырёх Берегов Вохе в Пеу-Даринге. Ага, государство наше уже второй год именуется Островом Дареоев. Если честно, официальный представитель Старшего Брата на все сто процентов оправдал данное родителем имя: Мудая, он и есть Мудая.
   Только благородный дон такого большого ума, как посланник, мог чуть ли не в открытую приударять за Солнцеликой и Духами Хранимой. То, что моя женщина с холодной вежливостью игнорировала ухаживания бравого экс-гвардейца, а за глаза именовала его тупоголовым болваном, конечно, утешало, но не сильно. Полагающий себя неотразимым вохеец не ослаблял натиск, не переходя, впрочем, приличий, свойственных родному социуму, куда более строгих, нежели папуасские. Столичная публика, на глазах которой разворачивалось представление, с нетерпением ожидало развязки, по некоторым сведениям, даже пари заключались - насколько хватит терпения Сонаваралинги-таки, и как колдун-полукровка будет разбираться с заморским выскочкой. За три года, прошедшие с установления официальных дипотношений между нашими странами, "сильные мужи" успели осознать, что Пеу по сравнению с Вохе - что мёрзнущая крыса перед быком. И потому многие со злорадством гадали: расправлюсь ли я с наглецом, рискуя вызвать гнев Тишпшок-Шшивоя, или же выставлю себя в незавидной роли рогоносца (неважно, мнимого или реального). Впрочем, доблестные тенукские "достойные сыны достойных отцов", при всей своей нелюбви ко мне, предпочитали "ан масс" оставаться зрителями этой пошлой комедии, дистанцируясь от любвеобильного чужеземца: всё-таки периодические принудительные командировки обладателей наиболее активной в ненужных аспектах гражданской позиции на строительство дорог и каналов способны и сущим дикарям привить хотя бы видимое уважение к существующей власти.
   А вот желающие помочь мне в разрешении проблемы уже выстраиваются в очередь: добрая половина иностранных военных специалистов и "макак" с регоями вполне однозначно высказались, что готовы укоротить заморского нахала на голову. Причём мало кого смущает зловещая слава умелого и беспощадного бойца, тянущаяся за Мудаей. Как сказал Тагор: "Одного, двух, трёх, этот амк прикончит. А четвёртый сам до него мечом дотянется. Ну не четвёртый, так десятый". Причём тузтец, понимающий возможные международные осложнения, готов был организовать череду дуэлей таким образом, чтобы никаких претензий ко мне или типулу-таками не было.
   Так что напрасно мои недоброжелатели из нашей элиты полагают, что причина, по которой брутальный, но неумный посланник Повелителя Четырёх Берегов до сих пор валяет податливых папуасских девок и глушит вино с тенукскими братьями по разуму, заключается в страхе перед силой стоящего за ним Вохе. То, что Мудая-Хитва продолжает безнаказанно вести с собутыльниками разговоры о том, как он захомутает Солнцеликую и Духами Хранимую, а соная-выскочку отдаст на расправу своим друзьям, не от его большой хитромудрости и способности плести интриги, и не от мощи родного государства. Единственная причина, почему всё ещё не отдана отмашка головорезам, жаждущим крови этого клоуна - заместитель посла.
   В отличие от Мудаи-Хитвы, проклятый Тхурва-Шурым не вёл пьяных бесед, попахивающих заговором, и не демонстрировал намерений сексуального характера в отношении правительницы Пеу-Даринги. Он просто методично заводил знакомства в папуасской элите, плетя свою сеть. Причём всё это под сладкие речи, полные почтения к типулу-таками и её самому верному сподвижнику Сонаваралинге-таки. Придраться вроде бы было не к чему, но слишком большая осведомлённость вохейца во внутренних делах острова вкупе с всевозрастающим влиянием на моих подчинённых начинают мне не нравиться. Да и далёкие вохейские боссы к нему прислушиваются - иначе, почему этот крысёныш превратился за время службы при господине после из простого писца в старшего.
   Вот и сейчас он стоит позади непосредственного своего начальника, с непередаваемым выражением лица - умильно-слащавым, заискивающим и одновременно преисполненным какого-то холуйского достоинства. Куцая бородёнка придавала господину старшему писцу совсем уж, на мой взгляд, идиотский вид. Посмотришь на такого, и вроде бы, нечего опасаться. Мои папуасы и воспринимают Тхурву как чморёныша, который ищет расположения уважаемых людей, делая достаточно дорогие подарки. Что не мешает столичным мужам внимать его речам.
   Так что держу славного потомка Сжигателя Своих Кораблей в качестве резервного противовеса его подчинённому: насчёт интриг экс-гвардеец, конечно, сильно уступает старшему писцу, но это отчасти компенсируется знатностью рода и армейским напором.
  
   Шествие меж тем началось. Первыми шли музыканты: барабаны, дудки, трещотки и... волынки. Инструмент, впервые привезённый на остров печальной памяти Кирхитом, неожиданно прижился в качестве неизменного атрибута папуасских военных оркестров. Народ наш почему-то решил, что именно этот выматывающий нервы звук лучше всего выражает милитаристский дух. Единственный ограничивающий распространение этого психотропного оружия фактор - дефицит коровьих шкур. Количество забиваемых на Пеу "кэрээсин" измерялось, самое большее, первыми десятками, и кожсырьё в массе шло на нужды промышленности: от мехов в деревенские кузни до передаточных ремней в механизмах, творимых тенхорабитскими мастерами и их местными выучениками и помощниками.
   За оркестром, как и положено, промаршировала, бодро чеканя шаг и радуя глаз выправкой, охранно-церемониальная сотня "макак" - все сорок человек. Ну, на самом деле, гвардейцев, призванных демонстрировать подданным и иностранным гостям наши достижения в шагистике и парадных построениях, а попутно показывать, что Солнцеликую и Духами Хранимую с потомством есть кому защищать от возможных злоумышленников, за прошедшие три года усилиями коллег Тагора по цеху наёмников подготовлено целых семьдесят. Но ведь кого-то же нужно оставить на страже. Десяток сейчас стоит позади собравшихся на балконе высокопоставленных зрителей, остальные караулят входы в резиденцию.
   Впереди шествовали с важным видом гвардейцы, вооружённые кремневыми ружьями - подарок Повелителя Четырёх Берегов своей "младшей сестре". Наладив массовое производство качественных мушкетов из ирсийских труб, прежнюю продукцию царских оружейных мастерских вохейцы стали передавать в войска наиболее надёжных вассалов и союзников. Делалось это с дальним прицелом: Тишпшок-Шшивою для реванша над тюленеловами требовалось как можно больше сил, способных хоть как-то противостоять палеовийцам, потому и вооружали и обучали стрелять из "громовых жезлов" тоутцев и прочих.
   Мы в категорию тех, кому доверяют, попали стараниями клана Тушха. Досталось, конечно, не очень много - всего две дюжины. Из которых десяток совсем уж непригодных ни для чего, кроме как демонстрации публике, присутствовал на параде, а остальные определены в учебные пособия "макакам" и учащимся "Обители Сынов Достойных Отцов". Причём главной целью было даже не научить пользовать новым чудо-оружием, а просто приручить к нему моих орлов и будущих офицеров армии Пеу-Даринги: чтобы с одной стороны, не боялись производимого грохота, а с другой - осознавали действительную степень опасности, исходящей от "палеовийских жезлов". Измениться всё в лучшую сторону должно скоро: когда из нашей оружейной мастерской пойдут не единицы "стволов", как сейчас, а хотя бы десятки - тогда и начнётся относительно массовая подготовка стрелков.
   За гвардейцами шла колонна Первого цаба "пану макаки". Не в полном, конечно составе - по полсотни от каждой из трёх "сотен", на которые разбит ныне батальон, призванный стать родоначальником вооружённых сил нашей страны. Хотя официально принято вохейское название для воинского соединения, про себя я именовал его частенько батальоном. Да и сотни, его составляющие, больше по численности на роты тянут.
   Маршируют ненамного хуже охраны типулу-таками. И блеска оружия с доспехами не меньше. Немного грустно осознавать, что всё это великолепие вскоре станет бесполезным перед новыми методами ведения войны.
   За "макаками" двигались бойцы столичного ополчения. Здесь и порядка в рядах никакого, и вооружены, кто во что горазд. Зато массовостью берут. Это совсем недавнее нововведение. Нет ещё и года, как в контролируемых мною областях Западной равнины и окрестностей было объявлено, что все молодые дареои в возрасте от шестнадцати до двадцати лет обязаны проходить обучение воинскому делу - по одному месяцу в течение четырёх лет. В Бунсане и Тинсоке к военнообязанным я причислил и переселенцев-ганеоев из Вэйхона, Ласунга и Текока. Командирами ополченцев назначались пока что местные "сильные мужи", а инструкторами - выходящие в отставку "макаки". В перспективе предполагалось офицерский состав этих территориальных сил пополнять из числа воспитанников "Обители Сынов Достойных Отцов", а унтерские обязанности будут исполнять отставники из регулярной армии. В бумагах находящегося в стадии формирования военного ведомства тенукский цаб ополчения значился под номером сто один. Сто второй, сто третий и сто четвёртый формировались по остальному Текоку. Дальше по номерам, вплоть до сто двадцать пятого, шли отряды по всему западу острова: от Кехета до Хона и от Талу до Тинсока.
   Если честно, особого проку от всей этой затеи не предвиделось - ну разве, что ещё немного откусить от власти у племенных таки: всеобщая воинская служба выбивала почву из-под ног местных царьков, привыкших опираться на небольшие отряды своих регоев, да и заправляли реально в ополченческих отрядах верные мне люди из числа отслуживших "макак".
   В первую очередь ополченцам вбивали в головы несколько типовых схем боя: строем против вооружённой толпы, строем против строя, и азы действий против противника, вооружённого огнестрельным оружием. С последним было хуже всего - ограничиваться приходилось только рассказами и пояснениями людей, которые и сами-то всего несколько раз присутствовали при стрельбе из мушкетов, да выслушивали наставления иноземных инструкторов, как нужно поступать при столкновении с врагом, имеющим "громовые жезлы". Исключение составлял только мархонский цаб, бойцам которого демонстрировали огнестрел в действии при совместных занятиях с воспитанниками "Обители Сынов Достойных Отцов".
   За ополченцами топали разновозрастные учащиеся школ. Наша система образования переживала настоящий бум. И всё благодаря моей мудрости и хитрости. Одновременно с учреждением ополчения Рами провозгласила создание в ближайшем времени "регои-макаки". Под таким названием у нас на Пеу вводилась регулярная армия. По моему замыслу, скоро должны были закончить обучение первые выученики заведения для папуасской элиты. Самым толковым из них предстоит стать, в том числе, и лейтенантами будущей армии. В рядовые же пойдут прошедшие начальную военную подготовку в ополченческих цабах. Срок службы - год.
   Разумеется, в армию набирать предполагалось не очень много народу. В "регои-макаки", когда вся эта система будет уже отлажена, по предварительным планам служить пойдёт по жребию или добровольцами не больше четверти тех, кого прогоним через ополчение. Впрочем, зная папуасов с их первобытным милитаризмом, можно предсказать, что придётся разыгрывать лотерею среди добровольцев.
   Ну и на этой же самой любви туземцев к военному делу я решил сыграть, продвигая в массы образование. Достаточно было объявить, что в "регои-макаки" принимать станут только тех, кто освоит письмо и счёт. И дареои поголовно двинулись в школы. Такого энтузиазма не ожидал никто. Учителя моментально стали по всему западу Пеу очень уважаемыми фигурами. И резко образовался их дефицит. "Школьный бум" приобретал зачастую довольно странные формы: если очередь желающих поступить в Мархонскую учительскую школу, равно как и повсеместное обустройство помещений для письма с партами и сидениями можно было только приветствовать, то скандалы, связанные с переманиванием учителей из одной деревни в другую, а то и с насильственным "приглашением" педагогов, являлись сущей головной болью.
   Качество образования, разумеется, сильно упало: одно дело, когда в классе было двадцать или тридцать учеников, а совсем другое - когда полсотни, а то и больше. Но оставалось надеяться, что это временное явление, пока не ликвидируем дефицит кадров в образовании, и не рассосётся наплыв желающих научиться выводить своё имя кандидатов в солдаты. А в Мар-Хоне, Тенуке и Тин-Пау, где в предыдущие годы в школы уже ходили сотни детей и подростков, вообще не было особых проблем: нагрузка на учителей, конечно, возросла, но отчасти это компенсировалось помощью лучших учеников.
   В колонне, конечно, в основном не великовозрастные оболтусы, рвущиеся в "младшие макаки", а ребятня школьного возраста. Несколько групп тащат, поставив на головы, буквы, сплетённые из травы и лиан. В ближайшей такой композиции, неровной и ломанной, при желании можно разобрать что-то приветственное в адрес Солнцеликой и Духами Хранимой.
   За школьниками шагали работники мануфактур: в основном столичных кирпичных, гончарных и ткацких, но также отметились хонские литейщики с типографами и производителями бумаги, а также металлурги Кесу. Среди коричневокожей массы выделялись светлыми пятнами вохейцы. Все, в независимости от национальной и профессиональной принадлежности, гордо несут свои орудия и изделия.
   После колонны мастеровых валили прочие тенукские обитатели. По случаю праздника все увешаны ожерельями. Барабанщики выбивают ритм, трещотки и дудки вторят ударным, народ приплясывает в такт музыке. Ребячья мелюзга снуёт между взрослых. В общем, в отличие от предыдущих демонстрантов, рядовым столичным обывателям ощущение торжественности момента не мешает веселиться по полной.
   Замыкает шествие несколько широких телег, каждая запряжена шестёркой быков. На платформах возвышаются живописные композиции, демонстрирующие плоды, коими богаты владения Рами: корзины корнеплодов, снопы с вохейскими этешем, сетки с пальмовыми орехами, гроздья бананов - эта новинка, завезённая попутно с крупным рогатым скотом, приживается повсеместно, разнообразя папуасский рацион. По сравнению с привычными мне, тагирийские бананы мелковаты и не такие сладкие, но туземцы уплетают за милую душу. На последней телеге возвышаются клетки со свиньями и "курами".
   Ну, всё, конец. Можно перестать изображать мумию Брежнева на мавзолее. Подданные Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками, прошагав под стенами дворца, рассасываются в южном направлении - там, на полянах вдоль берега Малой Алуме, их ждёт продолжение праздника. Угощение сегодня частично из кладовых правительницы, а недостающее уже забота самих отдыхающих. Ну, а лиц, приближённых к монаршей особе, ждут накрытые столы возле старого жилища нашей повелительницы. Все уже потянулись с балкона. Я уходил практически последним - за мной шли только трое гвардейцев.
  
   "Так, что там у нас?" - спрашиваю своего секретаря.
   Пиршество ещё продолжается, но Рами свалила почти сразу, мотивируя необходимостью кормить пятимесячную дочку. Я пробыл чуть дольше Солнцеликой и Духами Хранимой, благо моё исчезновение объяснять никак не требовалось. Чужеземцам всё равно: ну ушёл любовник местной правительницы, да и ушёл. А папуасы в массе своей только рады, что страшный сонайский колдун покинул застолье - теперь хоть можно расслабиться, не опасаясь, что тот порчу какую-нибудь нашлёт. Немногим из пирующих, которые действительно рады обществу Сонаваралинги-таки, тем более, не нужны оправдания - мало ли зачем мне понадобилось отлучиться, дел у Уст, Глаз и Десницы типулу-таками хватает.
   "Из Мар-Хона передали письмо почтенного Хиштты, которое привез "Каноку Завоеватель". Из Тин-Пау отчёт управителя Киратумуя. Мастера Чирак-Шудай и Турвак-Шутма прислали свои поздравления по случаю годовщины занятия Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивой престола Пеу, а также подробное описание своих достижений и проблем, которые способен помочь решить им Сонаваралингатаки. Также просьбы и предложения товариществ чужеземных торговцев и трёх хозяев мастерских" - без запинки произнёс Кутукори, указывая на стопку бумаг и папирусов в левой части стола.
   -Ещё что?
   -Жалобы и прошения обитателей Текока, Ласунга, Кехета, Вэйхона Кесу, Кане, Талу, Темуле, Тесу и Сунуле. На имя нашей повелительницы. Частью составлены самими жалобщиками либо с их слов родными или знакомыми, частью - записаны в приёмной типулу-таками писцами - рука моего секретаря дёрнулась в сторону куда более значительной стопки.
   И тут же бунса добавляет: "Ещё рассказ начальника регоев Тенука почтенного сотника Кахилурегуи о делах в столице и окрестностях, записанный писцом Тирамке. И письма наставников Тонеки и Тагора о делах в Обители Сынов Достойных Отцов. И сведения о количестве ракушек тонопу, поднесённых жителями тринадцати земель мархонскому святилищу Тобу-Нокоре. Отдельно белых и розовых по всем областям и деревням" - Кутукори указывает на третью стопку - побольше первой, но поменьше второй.
   "Давай, письма Чирака и Турвака" - решаю я. Настроение после многочасового стояния истуканом не очень. Так что лучше начать с приятного - например, с отчёта наших главных металлурга и оружейника.
   Молодой бунса взял несколько листов серой бумаги производства тенукской мануфактуры мастера Кушмы-Нубала и начал читать: "Почтенному Сонаваралинге-таки, Глазам, Ушам, Устам и Деснице Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы. От управляющего железоделательными и медеплавильными мастерскими повелительницы Пеу Чирак-Шудая...."
   Успехи несомненны: запущена вторая домна для выплавки чугуна, достроена рельсовая дорога под вагонетки для доставки продукции на побережье Хонского залива, выплавка стали превысила сорок "мер" в месяц, меди - приблизилась к полутора сотням. Кроме этого, подчинённые Чирака наконец-то наладили в небольших объёмах производство серы. Об этом разговор был где-то полгода назад в связи с поиском сырья для производства пороха - если с углём проблем не было в принципе, а селитру по килограммам выделяли из организованных повсюду куч отходов человеческой жизнедеятельности, то последний нужный для производства "огненного зелья" компонент пришлось выделять из медной руды. Благо, она состояла почти полностью из сульфидов. В грязные и дурно пахнущие то ли серными газами, то ли сероводородом подробности технологии я не вникал: уравнения соответствующих реакций в учебнике по химии толком разглядеть не удалось, дабы не раскрыться перед металлургом, подобно тому, как это получилось несколько лет назад с Тагором, а без наглядной картинки в виде формул соображалось, что там происходит, плохо.
   В конце Чирак-Шудай писал о проблемах. Ну, насчёт дополнительных трудовых ресурсов, это мы посмотрим - мастер то и дело жалуется, что резервы возможностей механизации производства близки к исчерпанию, но в итоге постоянно случаются новые рацпредложения, позволяющие поднять производительность труда и обеспечивать рост выплавки металла опережающими темпами по сравнению с увеличением персонала.
   С сырьём же куда хуже. О запасах медной руды можно не беспокоиться ещё долгие годы. А вот месторождение железняка, если сохранится нынешняя тенденция роста производства, выработают в ближайшее десятилетие. Ещё хуже обстоит с углём: запасов каменного на Пеу нет, а на получение древесного все леса в Талу, Кесу и Кане сведут за пятилетку. Перспектива превращения моего острова в безлесную пустыню как-то не радовала. На выбор - или сворачивать папуасскую металлургию, или импортировать уголь. Дрова везти из Тагиры это уж и вовсе глупость будет.
   Главный оружейник же уведомлял, что за время, прошедшее с последнего визита уважаемого Сонаваралинги-таки на его предприятие, изготовлено и признано после испытания годными "четырнадцать новых флейт". Так иносказательно именовались в бумагах кремневые дульнозарядные гладкоствольные ружья. Хорошее известие: не прошло и три года, как оружейная промышленность Пеу начала выдавать продукцию - мелкими партиями, качеством, не дотягивающим ещё до старых "карамультуков", выделенных от щедрот своих Повелителем Четырёх Берегов "младшей и почтительной сестре". Но лиха беда начало. Турвак-Шутма, когда только приступал к работе, честно предупреждал, что даже в Вохе, при наличии чуть ли не полувековой предыстории кустарного производства огнестрела и куда более развитой традиции металлообработки, царская оружейная мануфактура начала выдавать в товарных количествах кремневые ружья через четыре года после основания. Что уж тут говорить про наше Пеу. И два оружейника с полудюжиной ремесленников-металлистов и тремя десятками папуасских учеников-подмастерьев неплохо справились с задачей, с нуля создав новую отрасль промышленности.
   Совсем отлично было, если бы наши друзья преуспели в добывании труб, идущих ныне на изготовление стволов у вохейцев. Но, увы, здесь меня ожидал большущий облом: попытка тенхорабитов по своим каналам достать "тубии" закончилась плачевно для непосредственных исполнителей: двоих схватили, остальным пришлось удариться в бега. Один даже добрался, через Тоут и Икутну, до Мар-Хона, где и поведал всю историю Шонеку. К счастью, чиновники из Охраны Царских Печатей, занимающейся в Вохе расследованием преступлений против личности самого монарха, его семьи и имущества, а заодно разведкой и контрразведкой, не придали происшедшему особого значения: попавшиеся с поличным отправились на железные рудники, прочих объявили в розыск, но никто излишнего рвения по их поимке не проявлял. И дальше раскручивать цепочку, ища сообщников, не стали. К сожалению, в столь суровом ведомстве Идущие Путём Света и Истины контактов не имели, потому осталось неясным, то ли всё списали на бытовуху, то ли сочли, что в деле замешаны кабиршанцы или укрийцы. Но в данном случае на тенхорабитов никто не подумал.
   Впрочем, попытка хищения трёхсот метров стальных труб была сущей мелочью на фоне цирка, творящегося в то время вокруг заработавшего металлургического завода. Ирсийцы, строившие его, обещали суммарную годовую мощность в семьсот тысяч вохейских "мер" чугуна и полмиллиона стали. Никто, конечно, не ждал, что заявленное количество будет достигнуто сразу же. Но когда спустя целый год после начала работы первых домен и мартенов оказалось, что чугуна не выплавлено и двухсот тысяч "мер", а стали в три раза меньше, Тишпшок-Шшивой счёл себя обманутым в лучших ожиданиях. Охрана Царских Печатей, считай, в полном составе дневала и ночевала на заводе и около. А рассказы купцов и мигрантов-тенхорабитов о разбирательствах в связи с расхождением между задуманным и реальностью заставляли меня вспомнить описания кампаний сталинской поры.
   Повелитель Четырёх Берегов если и не был непосредственным инициатором строительства первенца вохейской индустрии, то весьма благосклонно относился к прожектам "прогрессистов", то есть, тех кланов знати, которые сделали ставку на промышленное развитие и дружбу с Ирсом. И, разумеется, нельзя бросить и тени подозрения в том, что божественный властитель, правящий милостью богов и под защитой богам равных предков, способен принять ошибочное решение.
   Мне с моим скромным опытом преобразований, было, в общем и целом, понятно, что осуществление столь амбициозного и масштабного проекта неизбежно пойдёт через ту часть тела, которой многие думают вместо головы. Лучше бы Тишпшок-Шшивой для начала дал добро на заводик мощностью на порядок скромнее - шума вышло бы меньше, но и бардака с позором тоже. А уж потом, когда выросли бы из вчерашних крестьян и "сирот" кадры металлургов, можно замахиваться хоть на два таких гиганта по меркам бронзового века.
   На ирсийцев, которых на заводе было несколько десятков, Охрана Царских Печатей собак вешать даже не пыталась. Что и понятно: трогать граждан столь могущественного государства, которое даже тюленеловы побаиваются, опасно, а обвинять, чтобы потом просто отпустить, это себя на посмешище выставить. К тому же, на самом деле обитатели Заокраинного Запада честно выполняли условия контракта, налаживая работу огромного хозяйства, попутно пытаясь выдрессировать во что-то похожее на металлургов пригнанных к домнам и мартенам кузнецов-кустарей и неграмотных обитателей десятка деревень, царским указом превращённых в заводских рабочих - и личным примером, и разъясняя самые азы.
   А вот у "прогрессистов" и местных ремесленно-технических кадров головы полетели. Тушхи, опоздавшие вовремя примкнуть к поборникам индустриализации, теперь могли только радоваться тому, что буря прошла мимо них. Обвинения были стандартными: злокозненное вредительство (хотя на деле, самое большее - обыкновенные головотяпство и неграмотность), разумеется, в интересах палеовийцев (обвинять нынешних союзников кабиршанцев и укрийцев, с которыми дружба против тюленеловов, политически неправильно, а всякую вассальную мелочь вроде Тоута, кроме того, ещё и несолидно). Ничего удивительного, что неуклюжая попытка каких-то нищебродов стащить "оружейные" трубы на фоне такой кампании осталась без должного внимания.
   Самое удивительное, что массовые посадки и даже казни (а вохейцы на счёт этого ещё те затейники) несильно повлияли на работу металлургического комбината. Даже, наоборот, с середины второго года функционирования производство пошло в гору, да и качество продукции улучшилось - то ли полуторалетнее обучение персонала, наконец-то дало плоды, то ли страх расправы ускорил обучение работников и подтянул дисциплину, то ли действительно, сажая наугад, прихватили или распугали каких-то саботажников, может быть, и не палеовийских шпионов, но действующих в интересах "консерваторов".
   Порадовавшись за успехи своих оружейников, перехожу к следующему посланию. "Давай письмо Хиштту" - командую секретарю. К стыду своему, я до сих пор не освоил в должной мере ту самую грамотность, которую стремлюсь внедрять: читать худо-бедно умею и "народное" вохейское письмо, и его тагорову адаптацию для туземцев, а вот пишу с ужасными ошибками. Кутукори же одинаково ловко и понимает письменную речь, и сам пишет на обоих языках. Конечно, разобрать корреспонденцию мне вполне по силам, только времени уйдёт много. Так что пусть молодой бунса читает. А уже тем более переносит на бумагу под мою диктовку ответы.
   По мере того, как секретарь озвучивал письмо, настроение, и без того мрачное, падало уж и вовсе ниже пола. А сообщал представитель "Оловянной компании", посол Пеу-Даринги и глава моей разведсети в Шщукабе в одном лице, ни много, ни мало, что бизнесу на перепродаже чибаллы приходит конец. Причём беда грянула совсем не оттуда, откуда её можно было ожидать. Ни запрета на продажу стратегического металла кабиршанцами или вохейцами, ни неожиданного разоблачения афёры благородного семейства Тушха не случилось. Всё произошло по воле его величества рынка.
   Повелитель Четырёх Берегов втянулся в игры с индустриализацией по полной. Когда строился и запускался при помощи ирсийцев сталеплавильный завод, Тишпшок-Шшивой рассчитывал, по имеющейся у меня информации, многократно перекрыть потребности государства в металле, а в идеале заменить "скилнским" железом в большинстве изделий бронзу, требующую импортного олова. Сначала так и шло: в самом Вохе рынок наводнили стальные топоры, ножи, серпы, наральники и прочие нужные в хозяйстве вещи. Да и при изготовлении оружия бронза начала уступать место производимому на царском комбинате металлу: рядовые воины и небогатые благородные предпочитали новый материал, а клинки и секиры из жёлтого сплава буквально на глазах превращаются в символ высокого статуса владельца, которому понты дороже денег.
   Спрос на олово в позапрошлом году упал, на чём мы неплохо "наварились", перепродав в Тагиру свыше двенадцати тысяч "четвертей" - на фоне затоваривания рынка Тушхам удалось пробить увеличение квоты в полтора раза, но всей ею воспользоваться не удалось из-за банальной нехватки тоннажа нашей флотилии, и даже аренда кораблей по всему югу Шщукабы не помогла. Хиштта, судя по тональности его писем, сильно тогда переживал из-за этих "потерянных" тысяч портретов "старшего брата" Солнцеликой и Духами Хранимой. Я же отнёсся к упущенной выгоде философски: всех денег не заработаешь.
   Но уже в прошлом году цены неожиданно подпрыгнули выше прежнего, и, хотя разрешённый для Пеу-Даринги объём оставили в те же пятнадцать тысяч "четвертей", закупить удалось почти в два раза ниже. Нынче же агентам Хиштты продали за бешеные деньги всего пять тысяч слитков. Причём дальше будет ещё хуже.
   Во второй части письма тенхорабит, неожиданно нашедший своё призвание в торговле, подробно объясняет - почему. Да, теперь чибалла идёт в качестве ингредиента только в элитное оружие. И даже пушки вохейцы начали делать стальные. Но, оказывается, есть немало сфер, где новый металл не выдерживает конкуренции с бронзой. Кроме этого, олово требуется и в чистом виде - правда, бывший ученик и спутник Шонека не знал в точности, куда именно оно уходит в таких количествах. Я тоже с трудом мог представить, для чего нужно столько мягкого металла. Ну, допустим, чёрная металлургия потянула за собой электротехнику: завод, с запланированной мощностью в полмиллиона "мер" и пятью тысячами работников, по моим представлениям, требовал механизации и электрификации хотя бы части производства, иначе как удастся добиться такой выработки. Какая-то электростанция имелась в Шущим-Вохе ещё в нашу поездку трёхлетней давности: освещение царского дворца жутко слепящими, если смотреть прямо на них, дуговыми лампами, намекает. А по информации, собранной Хишттой, довольно крупную ГЭС запустили недалеко от завода чуть позже первых домен - разумеется, с помощью тех же ирсийцев.
   Однако на обмотку генераторов и провода идёт медь. А олово то куда вохейцы используют? В то, что оно тоннами употребляется для пайки электрических соединений, было сомнительно. На Земле, помнится, широко применяли оловянную посуду, и даже пуговицы. Но никто из наших информаторов от Икутны до Укрии не отмечал массового появления чашек и кружек из чибаллы. Впрочем, не суть важно. Главное, что вохейцы выметают в Кабирше всё под чистую: и олово, и медь, ну и заодно и серебро с золотом. А вызросшие цены на эти металлы они компенсируют массовым экспортом железа - это внутри страны стальная штамповка дешевеет, на внешних рынках она всё ещё идёт практически по прежней цене бронзовых аналогов. А те уж вообще теперь не по карману большинству прежних потребителей.
   Да, хреново жить в эпоху перемен: не успели приспособиться к обесцениванию ракушек, бывших совсем недавно главной статьёй торговли Пеу с заморскими странами, так и новый источник валюты накрылся спустя каких-то пять лет.
   Надо отдать должное Хиштте - он не только предвещал наступление "дурных времён" и объяснял причины, но и предлагал меры по минимизации потерь и даже новые решения, в перспективе способные приносить прибыли, возможно, и не такие, как от контрабанды олова.
   Перво-наперво тенхорабит считал нужным придержать большую часть закупленной в этом году чибаллы: во-первых, цены на неё расти не перестают, а во-вторых, нельзя исключать вообще в ближайшее время дефицита, грозящего оставить без сырья нашу собственную бронзовую металлургию.
   С этим предложением я был полностью согласен. Более того, готов дать распоряжение не отгружать на тагирийские корабли то олово, которое ещё лежит на складах в Тин-Пау с прошлого навигационного сезона. Сколько там, по нашей бухгалтерии, его осталось? Шестьсот "четвертей"? Или уже меньше? Впрочем, тут же мне в голову пришла одна интересная идея, ради осуществления которой стоило пойти на небольшие убытки - нужно только всё хорошенько обмозговать.
   Далее Хиштта предлагал, коль стараниями вохейцев медь дорожает, переключиться на её экспорт в качестве источника денег для продолжения пырг-хырша. Тут выученик Вестника Шонека давал короткое экономическое обоснование с приведением нынешних цен на медь и олово в Вохе и Кабирше (олово на месте производства стоит всего на пятнадцать-двадцать процентов дешевле, чем в Шущим-Вохе, медь раза в полтора дешевле, но наблюдается тенденция к выравниванию цен), примерную долю импорта в вохейском потреблении меди (оказывается, раньше вохейцы обеспечивали себя ею на две трети или даже три четверти, в последние же годы ввоз с материка стремительно растёт), стоимости производства железа и меди в Кесу, стоимости транспортировки меди в Вохе из Кабирши и с Пеу. Из чего делает вывод, что уже сейчас продажа меди вохейцам является делом прибыльным, с перспективой увеличения маржи.
   Перепроверка выкладок тенхорабита вновь вернула душевное равновесие: в самом деле, впервые нам, что ли, менять основной источник валюты? Это когда тонопу обесценились: "Усё пропало, шеф". А теперь - будем работать. Может быть, даже и хорошо, что оловянной афёре подходит конец: надоела мне навязанная Тушхами "дружба".
   Заканчивал разбирать письма глубоко за полночь - самое удобное время для неторопливой работы с документами, когда дневная жара спадает, а просители и прочие посетители перестают надоедать и отвлекать. Сегодня, правда, и днём никто не мешал: все заняты празднованием. Завтра, наверное, потянутся - в том числе и с разного рода криминальными случаями, произошедшими вследствие обильного употребления спиртного.
   Отчёт занимающего ныне пост наместника Болотного Края Киратумуя прослушал вполслуха - ничего экстраординарного в Бунсане и Тинсоке не происходило: осушение болот под новые поля и расселение там ганеоев из старых земель идёт в штатном режиме; а семьи коренных жителей движутся в противоположном направлении, в горнодобывающие районы Кесу и Талу. Куда бы не переселялись представители низшей касты, в любом случае они подымались по социальной лестнице: дань платить продолжают, но в "регои-макаки" путь открыт.
   Радовало также и увеличение в личных владениях типулу-таками площадей, обрабатываемых не вручную, а быками: переселенцам с севера витуки давались как часть положенного при заселении, а местные их вынуждены были использовать для облегчения бремени податей, налагаемых на общины. Налоговую политику в завоёванном юго-западном углу острова приходилось держать жёсткую, чтобы заставить хотя бы часть папуасов шевелиться. И худо-бедно такая линия приносила плоды: половина производимого тинса и бунса продовольствия изымалась в виде поставок в столицу и на рудники, но при этом данники жили ненамного хуже дареоев Вэйхона или Текока. И это сейчас, когда быков для пахоты на весь Болотный Край ещё не хватало. Через несколько лет же, по моим планам, при нынешнем налоговом бремени коренные обитатели должны были жить лучше, чем вэи с хонами или текокцы. Правда, для этого им придётся и дальше заменять баки на полях коем, дающим несколько меньший разовый урожай, зато не один раз в год, а три.
   Послания от объединений вохейских и тагирийских торговцев содержали просьбы о разрешении на приобретение земли под постоянные фактории. Синхронность подачи поражала - видно заморские гости внимательно следят друг за другом. Дело, в общем-то, нужное, коль идёт на благо внешнеэкономических связей. Но, увы, частной собственности на землю на Пеу нет. И в обозримой перспективе не предвидится, как бы мне этого не хотелось - не приемлет папуасский менталитет самой идет отчуждения земли, принадлежащей общине и использующейся всеми её членами. Даже на осушаемых болотах расселение происходит теми же общинами и с такими же точно отношениями внутри. Так что придётся довольствоваться купцам долгосрочной арендой на правах "почётных гостей".
   Кутукори, закончив озвучивать просьбу заморских негоциантов, выжидающе посмотрел на меня. "Пиши" - приказываю. Секретарь быстро застрочил ответ заморским негоциантам под мою диктовку. Я изредка делаю паузу, давая ему время. Когда письмо было готово, командую: "Давай, читай, что там хозяева мастерских пишут".
   Двое предлагали ткань на обмундирование для ещё только планируемой армии Пеу-Даринги. Владельцы ремесленных предприятий по понятным причинам были поголовно тенхорабитскими мигрантами. Ну, те, разумеется, кого я счёл целесообразным отпустить на вольные хлеба. Ткачи как раз попадали в их число - вместе с гончарами, деревообработчиками и некоторыми другими.
   В однородной массе чужеземных хозяев-мастеров было только одно исключение. По имени Тикхо. Пять лет назад в числе прочих заложников-бунса он попал в Мар-Хон, оказался в группе "подопытных кроликов", на которых Тагор испытывал алфавит, научился письму с чтением и четырём арифметическим действиям. Немного поучительствовал в самом начале компании по внедрению грамотности, несколько месяцев помогал Вестнику Шонеку в Обители Сынов Достойных Отцов. Потом был определён в группу, занимающуюся приёмом и первичным обустройством вохейских беженцев, как человек грамотный и знающий язык иммигрантов.
   Где именно бывший заложник проникся идеями Света и Истины - работая под руководством Вестника или же общаясь с въезжающими тенхорабитами - не суть важно. Главное, что он оказался одним из первых папуасов, принявших новую религию. Что сильно облегчило дальнейшую Тикхо коммерческую деятельность, когда он стал компаньоном одного из заморских ткачей, разделив с тем обязанности: вохеец занялся собственно производством, а молодой бунса взял на себя реализацию произведённого. Шерстяные и плотные хлопковые ткани шли на одежду горнякам в Талу, а лёгкая материя на набедренные повязки и прочее - жителям Вэйхона, попадая, впрочем, и в соседние земли.
   У меня в своё время были нехорошие подозрения насчёт использования ушлым бунсой своих связей, коими тот оброс, занимаясь государственными делами. Я даже самолично перепроверял условия поставок - считал стоимость в ракушках и медных пластинах или готовых металлических изделиях всех штанов и рубах, сравнивая с ценами других ремесленников, проминал каждый шов. Ничего криминального не нашёл, и успокоился: похоже, Тикхо воспринял тенхорабизм достаточно серьёзно, в том числе и соблюдение честности в делах коммерческих.
   Хотя в целом у папуасов считалось нормой "радеть за своих". Это сущая головная боль: более-менее рассчитывать можно только на оторванных от родных мест "макак" бонкийского происхождения да заложников из Болотного края, выученных на писцов, остальные же норовили за собой тянуть всю родню до десятого колена и друзей-соседей. Впрочем, и мои орлы с тинса-бунса потихоньку обрастали знакомствами среди местных. Так что кумовство с воровством принадлежащего государству (то есть типулу-таками) имущества процветало. Да хрен с ним, с вольным обращением с казённым продовольствием (на бронзу пока, благодарение предкам-покровителям, редко кто покушается - производство под приглядом тенхорабитских мастеров, а в распределении ножей с топорами много не намахинируешь - в отличие от коя с баки и бананов с зерном, они не подвержены порче при хранении).... Если бы коррупционеры каменного века хоть работали нормально на занимаемых ими должностях.
   Если честно, я уже почти смирился с постоянным смешением своего кармана с государственным - лишь бы такой вот щедро делящийся с братьями и племянниками тянул свои должностные обязанности. Но, увы, тех, кто мог нормально организовать сбор натуральных налогов с ганеоев и последующую доставку продовольствия на рудники и в столицу, либо собрать податное население на строительство дороги или ирригационного канала да проследить, чтобы работа двигалась, было среди коренных обитателей Пеу негусто. На небольшие шалости подобных ценных кадров с вверенным им имуществом приходилось смотреть сквозь пальцы, фиксируя большие и малые грешки на всякий случай - вдруг понадобится убрать человечка с занимаемой должности из соображений политического характера, дабы ослабить влияние или не допустить усиления той или иной клики "сильных мужей".
   "Уточни у Тикхо и Курод-Чихоя сколько они могут поставлять тканей. И какое количество меди потребуют взамен" - приказал я Кутукори - "Если на одежду воинов первого цаба регои-макаки нужно будет меньше ткани, чем предлагают они вдвоём, будем брать у того, кто попросит меньше".
   Денежная система на острове всё ещё находилась в таком же состоянии, как и товарно-денежные отношения - то есть в зачаточном. Производство на рынок среди папуасов распространялось достаточно медленно, в основном преобладали прежние отношения "соседского" или "дружеского" обмена, когда вещи не имели чёткого выражения друг в друге, и тем более - в монете. Исключение составляли, кроме сделок внутри тенхорабитской общины, только те поставки или услуги для государственных нужд. Но таковых было не столь много: кроме одежды горнякам у частников покупали недостающий древесный уголь для выплавки меди и железа. С прошлого года этот список пополнился строевым лесом - после того, как на остров прибыла почти в полном составе артель корабельщиков с запада Вохе, начавшая сооружение небольших судов каботажного плавания, управляемых командой из шести-восьми человек и перевозящих до пятисот "мер" груза. Большую же часть казённых потребностей покрывались за счёт выплачиваемой дани и обязательных работ.
   Кушма-Нубал просил разрешения Сонаваралинги-таки на отпуск с железоделательного завода чугунных вальцов для новой бумажной мельницы, обещая, в случае удовлетворения сей просьбы, рассчитаться поставками бумаги для нужд делопроизводства. Кроме того, он клятвенно уверял меня, что многократно увеличит общее производство на своей мануфактуре и наконец-то полностью обеспечит потребности школ. Я выругнулся про себя: неужели даже такую мелочь не способны решить самостоятельно, без участия второго лица в государстве? Хорошо ещё хоть Ньёнгно последнее время перестал доставать с каждой головой КРС - куда её направлять.
   Отчёт жрецов мархонского храма Тобу-Нокоре я прослушал с интересом - длинный ряд цифр, указывающих численность обитателей земель Западной равнины, разумеется, сразу же выбросил из головы (надо будет, посмотрю в бумагах), а вот итоговую цифру, а также распределение населения между контролируемой территорией и областями, где власть типулу-таками номинальная, запомнил. К первым относились: Хон с Вэем, с каждым годом всё сильнее втягивающиеся в торговлю с чужеземцами и внутриостровные транзитные перевозки, а также нуждающиеся в рынках сбыта для своей ремесленной продукции и в поставках металла с казённых мануфактур; Текок, "сильные мужи" которого после трёхлетней давности кровопускания притихли окончательно; Кесу, где при формальной власти "друга Ботуметаки" заправлял всем дуумвират Длинного и Кано, заодно представляющий власть Солнцеликой и Духами Хранимой в завоёванных силой Талу и Кане. Ну и, разумеется, Бунсан с Тинсоком.
   В Кехете, Темуле, Сунуле и Тесу ещё сохранялись старые порядки с властью местных таки и папуасской вольницей и бардаком. Хотя наиболее умные из тамошних вождей и старейшин догадывались о грядущей судьбе своих земель - захват Кане с лишением семейства тамошнего Главного Босса даже той видимости власти, как в Кесу, как бы намекал, чего стоит ожидать от полубезумного сонайского колдуна.
   Нечто промежуточное являл собой Ласунг. Хитрый жук Раминакуитаки по моему примеру (и с помощью "макак") прижал к ногтю местную знать. Сохранив полную независимость во внутренних делах, действовал он сугубо в русле новых веяний: ласунгский участок грунтовки Тенук-Ласу-Хопо построил силами своих подданных (в немалой мере - приговорённых к "улагу" "сильных мужей"), открыл в своей столице первую школу, разводил витуков, не препятствовал переселению ганеоев в Болотный край (хотя здесь он в основном старался уменьшить количество данников у наименее лояльных старост и вождей), активно участвовал в обмене продуктов земледелия, собираемых с подданных, на металлические изделия.
   В общем, жили мы с ним душа в душу - дядя Рами, усвоив, чего от него угодно Сонаваралинге-таки, старательно внедрял новое и прогрессивное, тем более, что это всё правителю Ласунга приносило свой профит.
   Увы, его старшие сыновья не обладали чутьём отца, благодаря которому тот в своё время ухитрялся удержаться у власти и не втянуть подвластные землю в междоусобную войну после смерти Пилапи Молодого. И сдаётся мне, придётся рано или поздно действовать в землях ближайших родственников типулу-таками по кесскому или канейскому сценарию. Главное, чтобы этот пройдоха протянул достаточно долго, чтобы выросли и возмужали его младший сын и трое внуков, учащиеся в Обители Сынов Достойных Отцов. Причём, в отличие от потомства иных региональных предводителей, Раминакуи отправил их не в качестве заложников, а именно получать образование.
   Впрочем, я не собираюсь слишком спешить с объединением Пеу: нет ничего сложного в том, чтобы за пару-тройку лет захватить всю Западную равнину военным путём, но гораздо сложнее удержать захваченное от сползания обратно в сепаратизм снизу доверху. Лучше уж пока довольствоваться тем, что уже твёрдо контролирую, и создавать экономические предпосылки для создания централизованного государства и пропускать отпрысков тамошних "сильных мужей" через мархонскую школу, воспитывая из них будущую "пятую колонну".
   Совместное творчество Шонека и Тагора, посвящённое описанию достижений и проблем питомника папуасской элиты, не содержало ничего нового: количество принятых в этом году учеников, информация о парочке балбесов, на которых уже махнули рукой. По-хорошему гнать их нужно поганой метлой, но высокий статус родителей заставлял держать таких до конца пятилетнего на данный момент срока. Подробно Вестник расписывал возможную судьбу полутора десятков пятнадцати- шестнадцатилетних ребят, которые отучились полный курс. Большинство из них, как и предполагалось, вливаются в ряды "макак" в ранге "тупису" - пока что на полгода, а там, как себя зарекомендуют. Долго мурыжить в столь низких чинах получивших неплохое образование и военную подготовку никто не собирался, тем более, что у меня в планах разворачивание в ближайшие несколько лет трёх полноценных батальонов "регои-макаки". Несколько наиболее толковых определены в писцы при дворе типулу-таками, и их следовало ожидать в Тенуке в ближайшие дни.
   Особняком стояли два выпускника. Кехетец Тилоре, сын Ротокурегуя, давно уже проявлял интерес к учению Света и Истины, и Шонек просил разрешения отправить юношу на Тоут, дабы он смог продолжить изучение тенхорабубу у лучших его знатоков. А сын старосты из хонской деревни по имени Тунимуй всю учёбу живо интересовался животными и растениями, постоянно вытягивая из учителей-чужеземцев подробности о заморских деревьях, кустарниках и зверье, а также возясь с витуками под присмотром Ньёнгно. Вестник для него даже выписывал из Вохе и Тоута книги ирсийского изготовления. Теперь же наставник предлагал устроить подающему надежды дарованию командировку в Страну Чёрных для знакомства с тамошней флорой и фауной, а также приёмами обращения с домашними животными и культурными растениями. В общем, Пеу-Даринга вполне может обзавестись своим собственным не то агрономом-зоотехником, не ботаником-зоологом. Я усмехнулся: на "ботаника" парнишка совсем не тянул - живой, подвижный, за словом в карман не лезет, да и в драке за себя постоять способен.
   Зачитанный моим секретарём отчёт Кахилурегуи, чьи должностные обязанности фактически сводились к руководству столичной полицией, вновь заставил помрачнеть. В самом начале ещё можно было найти юмор, когда сотник тенукских регоев описывал реакцию населения на вводимые меры санитарного характера и, в особенности, на организацию селитряных ям.
   Хотя, с другой стороны, здесь смех сквозь слёзы. Ну, волокита со строительством уличных водопроводов, обустройством нормальных дорог с мостками через ручьи и овраги, канавами для стока воды и прочим, равно как и бессознательное, но, тем не менее, упорное, нежелание не выбрасывать мусор за порог хижин были ожидаемы, и оставалось только уповать на то, что рано или поздно жители Тенука примут данные нововведения, подобно тому, как приняли их обитатели Мар-Хона, рудничных посёлков и новых селений на осушаемых землях.
   Гораздо хреновее было сопротивление моей попытке запустить сбор очень важного компонента для производства пороха. Причём здесь главным был страх папуасов, что продукт их жизнедеятельности колдуну Сонаваралинге нужен для каких-то злокозненных дел. И настроения среди народа весьма нехорошие.... Не хватало ещё войти в историю нашего острова государственным деятелем, в эпоху которого случился "дерьмовый бунт". Или "дерьмяной"?
   Вторая же часть отчёта вообще наводила на мрачные мысли. Создаваемые мигрантами-тенхорабитами в столице и окрестностях ремесленные мастерские и мануфактуры притягивали массу желающих заработать на них не только из ближайших деревень, но и со всей Западной равнины. Учитывая, что родные места у папуасов покидала, мягко говоря, не самая благонамеренная публика, резко возросла преступность. Хотя точнее будет сказать: "появилась". То есть, конечно, среди тенукских жителей случались и драки, вплоть до смертоубийства, и кражи бывали. Но прежде всё происходило "на виду", когда виновные очевидны, и решались конфликты в соответствии с заведённым укладом: чрезмерно разухарившихся драчунов обычно приводили в чувство и наказывали свои же, убийцы либо платили виру, либо удалялись в бега, воришек выявляли и нещадно секли, особо упорствующих в желании присваивать чужое имущество могли и отправить кормить рыбу по тихому, и их родня в таких случаях, как правило, не слишком уж рьяно искала виновных.
   Но в последнее время столицу наводнили сотни чужаков, селящихся либо рядом с мастерскими, дающими им работу, либо на городских окраинах. Пришельцы норовили сбиваться в группы и натуральные шайки, обычно состоящие из земляков или сородичей, но зачастую, включающие выходцев из разных краёв. Многие не находили себе занятия у хозяев ремесленных заведений и жили непонятно как и на что. То и дело вспыхивали конфликты: то между разными сообществами "гостей", то между пришлыми и коренными тенукцами. Кражи стали практически обыденностью, молодым женщинам и девушкам рядом с местами обитания "гастарбайтеров" появляться было просто опасно. Да что там говорить: даже регои Кахилурегуи предпочитали навещать наши "фавеллы" не менее чем десятком и во всеоружии.
   Мрачнеть меня заставляла даже не текущая ситуация, а осознание того, что это только первые тревожные звоночки: пока ещё процесс урбанизации и пролетаризации населения протекает в патриархальных и весьма умеренных формах, общинная собственность на землю, разветвлённая система родственных отношений и традиции взаимовыручки защищают папуасов от разорения. Но что будет, когда яд торгашества разольётся по всему Пеу, разрушая прежний уклад жизни?
   Причём, если бы только начальник столичной полиции сообщал о возникающих буквально на глазах рассадниках преступности - практически то же самое творится в Мар-Хоне и в зоне рудников.
   Жалобы и прошения со всех концов Западной равнины как раз отчасти и отражают данную нехорошую тенденцию. О, предки-покровители, сколько же подданные Раминаганивы пишут. И это сейчас, когда грамотных на весь остров и пары тысяч не наберётся. Страшно представить каков будет вал корреспонденции, когда писать и читать станет большинство.
   Я слушал в полслуха: быстрее бы закончили работу над составлением свода законов Пеу-Даринги, чтобы можно было свалить судебные функции на назначаемых типулу-таками или выбираемых общинами чиновников. Увы, до сих пор конца-края завершению фиксирования на бумагу и систематизации папуасского традиционного права не видно. Кутукори, уловив мой настрой, прочитывал послания скороговоркой. Я кивал головой.
   "Стой" - смысл очередного письма дошёл не сразу. "Повтори" - приказываю. Секретарь послушно начинает заново зачитывать: "Пишет Сонаваралинге-таки Хчит-Дубал из Вохе-По".
   -Не помню такого - с сомнением говорю. Тенхорабитов на Пеу перебралось уже с полтысячи, но взрослых мужчин среди них насчитывалось меньше сотни, и практически каждый попадался мне на глаза.
   -Хчит-Дубал, сын Дуака-Дубала - поясняет мне Кутукори, найдя что-то в тексте.
   Отца автора письма помню: здоровый мужик, кузнец, кстати. Обитатели Вохе-По ещё выторговали его к себе в деревню - дескать, поселение немаленькое, свой мастер нужен. И я скрепя сердце вынужден был согласиться, хоть и стремился всех умеющих обращаться с металлом мигрантов направлять к Чираку-Шудаю.
   -Сколько же ему дождей?
   -Наверное, пятнадцать или шестнадцать - отвечает бунса.
   Вполне взрослый по меркам этого мира парень. Хотя всё равно, без главы семьи он рта перед старшими раскрывать не должен, не то, чтобы писать премьер-министру страны. О чём я и говорю секретарю: дескать, чего-то тенхорабиты свою молодёжь подраспутили.
   -Нет, Сонаварагалингатаки - возражает Кутукори - Хчит, сын Дуака пишет с позволения отца и по настоянию старосты Курота-Набала.
   А это уже интересно. Чего такого важного может сообщить молодой пацан, что глава общины не только одобрил сиё письмо, но и потребовал его написания.
   Мой секретарь меж тем начал зачитывать собственно послание: "Восьмого дня от рождения луны, предпоследней от нынешней, я, Хчит-Дубал, сын Дуака-Дубала, вместе с друзьями Бухщух-Набалом и Тишпотом-Шитхой странствовал в горах, отделяющих берег, на котором милостью Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы и стараниями почтенного Сонаваралинги-таки расположено наше селение с полями и прочими угодьями, от владений сонаев. Целью нашей был поиск разных камней и прочих произведений земли, кои можно использовать с пользой в ремесле или земледелии. В горах тех мы набрели на пещеру, заселённую несметным множеством летучих мышей. Из рассказов старших я помню, что именно в таких пещерах можно найти горючую соль "нитхурати", идущую для изготовления огненного зелья для "палевийских жезлов". Зная, что Сонаваралингатаки озабочен изготовлением сего огненного зелья, мы с друзьями набрали столько земли с пола пещеры, сколько смогли унести в своих мешках. Дома, в Ухрат-Уме, я, следуя советам из книг, описывающих получение "нитхурати", выделил из принесённой земли несколько пригоршень белой соли, горькой на вкус, навроде морской, но всё же отличающейся от неё. А вела себя эта соль подобно "нитхурати". Мешочек полученной мною соли я прилагаю к своему посланию почтенному Сонаваралинге-таки".
   -Где мешочек? - тут же спрашиваю Кутукори.
   -Здесь где-то должен быть - отвечает секретарь.
   -Отослать его и список с этого письма Чирак-Шудаю, дабы тот передал мастерам, занимающимся приготовлением огненного зелья для "палеовийских жезлов". Если это то, что нужно, пусть сообщат мне. Я тогда переговорю со старейшинами Сонава насчёт добычи этого "нитхурати".
   Удача-то, какая. Мастера-оружейники говорили, что селитру, кроме как весьма неаппетитного способа из отходов и отбросов, можно добывать в пещерах, облюбованных летучими мышами. Но я почему-то полагал, что у нас на Пеу рукокрылых не водится. Оказалось, ошибался.... Там, небось, ночные летуны веками гадили, накопив толстый слой солей азотной кислоты.
   "И ещё" - добавляю - "О письме сём никому ни слова. И Чирак-Шудаю напиши, чтобы он и его люди помалкивали". Не зачем нашим друзьям-вохейцам знать пока о найденных запасах селитры. Потому для конспирации и отвода глаз программу её получения из дерьма подданных сворачивать не будем. Тем более, не известно, сколько там той селитры - может, всего пара-тройка центнеров. В то время как один человек в год способен гарантированно произвести (если верить вохейскому опыту) одну или две сотых "четверти" ценного сырья. Если удастся утилизировать продукты жизнедеятельности хотя бы половины населения Западной равнины, то можно собрать несколько сотен "мер" нитратов. Сейчас же счёт идёт на жалкие килограммы.
  
  

Глава восемнадцатая

   В которой герой приступает к осуществлению коварного плана, но в самом начале его отвлекают тревожные известия.
  
   -Хорошо, Сонаваралингатаки - повторяет, наверное, двадцатый раз за не столь уж и долгий разговор мой собеседник, согласно пожимая плечами.
   - Что ты должен сказать почтенному Кушме-Шушче? - экзаменую напоследок своего агента.
   -Я должен сказать сотнику Кушме-Шушче, начальнику охраны господина Мудаи-Хитвы, посланника Повелителя Четырёх Берегов Тишпшок-Шшивоя, да будут благосклонны к нему боги, следующее: "Старший писец Тхурва-Шурым и его родич Падла-Шурым занимаются воровством и перепродажей в Страну Чёрных чибаллы, коею богами хранимый и опекаемый господин наших судеб делится со своей младшей и любимой сестрой, местной правительницей. Будучи верным слугой Повелителя Четырёх Берегов, да пребудет с ним благословение богов, я считаю своим долгом донести о данном обмане. Обращаюсь к сотнику Кушме-Шушче, будучи уверенным в его честности и непричастности к этому воровству".
   -Как ты узнал о нехороших делах с чибаллой, Чиншар-Шудо? - продолжаю проверять, насколько хорошо выучил свою роль худощавый вохеец с бегающими глазами.
   -Я служу капитаном на фошхете, принадлежащем типулу-таками Раминаганиве. Мы перевозим разные грузы. В том числе, часто чибаллу в Тин-Пау, на юге острова. И там недавно увидел, как её грузят на тагирийский корабль.
   -Ладно. Иди - говорю. Чужеземец, известный по всему западному побережью Пеу как Чиншар-Шудо, встал с циновки, поклонился и исчез за дверью. Я же остался сидеть в классной комнате "вохейского дома". Занятий в Обители Сынов Достойных Отцов пока не было: шли "длинные" каникулы, ученики отправились практически в полном составе в ознакомительный поход по рудничной зоне. А первый выпуск моего "питомника элиты" приступил к служению Великому Пеу.
   В общем-то, официально именно на торжественное мероприятие в связи с выходом во взрослую жизнь тринадцати будущих офицеров и чиновников, а также священника и "ботаника" мы с Солнцеликой и Духами Хранимой и прибыли в Мар-Хон. Ну а что попутно я имел множество бесед с самыми разными людьми, вполне естественно - работа у Сонаваралинги-таки такая.
   Приём капитана одного из принадлежащих казне кораблей каботажного плавания выглядел на фоне череды посетителей вполне буднично. Как и отсутствие при разговоре моего верного секретаря - ну не всегда Кутукори может быть возле босса, ему и поесть нужно, и в туалет сходить. А что общение с Чиншаром-Шудо затянулось несколько дольше обычного - так все знают о любви полубезумного полусоная к рассказам заморских чужаков о далёких землях.
   Ведь как будто чуял я, когда в первые же месяцы "дружбы" с Тушхами перестроил систему работы с оловом. Все те, кого окружающие знали как "моих людей", от контроля над его перевозкой из Мар-Хона в Тин-Пау и погрузкой на тагирийские корабли были отстранены. В Тинсоке заведовал всем Падла-Шурым, двоюродный брат старшего писца при вохейском посольстве. А здесь отправкой металла на юг рулит Тубомуй, один из самых горластых поборников независимости Вэйхона. Причём распоряжения об отгрузке слитков он получает от помощника посла.
   Разумеется, на всех этапах транспортировки было кому приглядеть за подставными фигурами, мнящими себя важными шишкам. Непонятной национальности и неясной биографии чувак, назвавшийся при появлении в мархонском порту Чиншаром-Шудо, один из таковых. Большинство из сталкивающихся с ним купцов, тенхорабитов и служащих нам наёмников были уверены, что назвавшийся вохейским именем не то тоутец, не то ещё кто, ранее промышлял непостыдным для настоящего мужа промыслом "берегового пастуха". А на Пеу он оказался, скорее всего, спасаясь от властей. Что выглядело вполне правдоподобно. Для пиратов Внутриморья настали нелёгкие времена: вохейцы, практически запертые в Шщукабе тюленеловами, от этого зверели и вымещали злобу на бедных "джентльменах удачи", мешающих, дескать, торговле. Добавьте к этому массовое вооружение царских кораблей пушками, в случае меткого выстрела разносящими в щепки баркасы бронзововековых флибустьеров, и "береговым пастухам" можно было только посочувствовать. Но это, если бы я не помнил ощущение бессилья и отчаяния, когда где-то возле Тоута смотрел на приближающиеся пиратские лодки, стоя на палубе попавшего в штиль парусника. Так что не жалко мне тамошних "флинтов" с "сильверами".
   Чиншар-Шудо оказался в Мар-Хоне в самый подходящий момент - только что на воду спустили первый фошхет, и шёл набор команды. Шонек оповестил меня, что должен прибыть надёжный человек, сведущий в морском деле. А я как раз искал тайного агента для присмотра за перевозкой чибаллы. Потому после беседы с новеньким тенхорабитом в присутствии Вестника предложил ему поработать в таком качестве. Тот тут же согласился.
   Дальше осталась сущая формальность: Хурак-Чикна, дослужившийся в Оловянной компании до капитанской должности на одном построенных в Тоуте шухонов, и как раз находящийся на Пеу, проэкзаменовал вновь прибывшего и выдал своё заключение - кандидат вполне способен справиться с обязанностями командира каботажного судна.
   Возил он разные грузы: корнеплоды из Тинсока, медь с бронзой и железо из Талу, соль из Ванка, ну и частенько олово из главного порта нашего острова - как поближе к рудникам, так и на юг, на перевалочные склады в Тин-Пау. Будучи человеком общительным, легко заводил друзей по всему побережью, а потихоньку оброс и клиентурой: одному привезти пару металлических ножей, для другого передать связку ракушек или редких перьев дальнему родственнику в нескольких днях пути, третьего подбросить до Мар-Хона.
   Делал человек свой маленький бизнес помимо работы на Солнцеликую и Духами Хранимую, слушал и смотрел, что где происходит. И, разумеется, никто не знал о его связях с Людьми Света и Истины, а также то, что чужеземец, которого всюду принимают как своего, по заданию Сонаваралинги-таки собирает информацию, особенно внимательно следя за всем, что связано оловянной контрабандой. А теперь пришло время запустить отставного пирата-тенхорабита в игру.
   Я решил отказаться от первоначальной идеи слить информацию о роли подчинённого в перепродаже чибаллы непосредственно Мудае - пусть Чиншар-Шудо скормит выгодную мне версию событий третьему чину в посольской иерархии. А уж Кушма-Шушча, принадлежащий к той же придворной партии, что и господин посол сам думает, как поступить - докладывать непосредственному начальнику или же действовать через его голову.
   Разумеется, я не мог не оповестить о грядущих событиях Хиштту. Ему уже послано подробное послание. Не от моего имени, конечно, а от лица некоего местного контрагента из числа тенхорабитов, который пишет своему единоверцу, что, дескать, оказывается, нехорошие люди из числа вохейцев и жителей острова несколько лет обманывали Повелителя Четырёх Берегов и его любую младшую сестру, присваивая и похищая для перепродажи врагам Вохе большую часть чибаллы, которую позволением господина наших судеб разрешалось закупать для нужд бронзолитейного дела Пеу-Даринги. И он предупреждает Хиштту и прочих, связанным с доставкой олова из Кабирши на Пеу, как бы и им не пострадать из-за воровства и измены этих негодяев. Так, что, дескать, будь острожен, собрат.
   Хоть и было немного боязно начинать операцию "Слив", но, по здравому рассуждению, особых неприятностей для себя лично и населения острова ожидать не приходилось. Последние три года я сам и открыто связанные со мной люди от всех махинаций с оловом держались подальше: здесь, на Пеу всем рулили Шурымы и несколько привлечённых ими местных, Тушхам их долю за крышевание передавали через тагирийские меняльные конторы в Тоут, Хиштта также получал нашу долю расписками, превращая их в звонкую монету на родине Вестника Шонека. А на наши нужды деньги по Внутриморью перемещались в основном в виде портретов Повелителя Четырёх Берегов, переходя через несколько посредников, о чьей связи с тенхорабитами зачастую никто не подозревал.
   В Стране Чёрных же концы искать вохейцы замучаются. А даже если лазутчики из Охраны Царских Печатей и смогут что-то нарыть, то всё будет указывать на семейство Тушха и неких мутных личностей, возможно, связанных с тенхорабитами. Ну а Людям Света и Истины не привыкать выступать в роли козлов отпущения. Я ещё, небось, и выиграю от возможных репрессий против сектантов - гонения на "тагирийских шпионов" запросто могут усилить миграцию на Пеу.
   Если же потянуть за ниточку, ведущую через старшего писца и его кузена, то и здесь далеко не раскрутят: эти двое вроде бы не идиоты, чтобы тащить за собой высокопоставленных лиц. Но чтобы было наверняка, я уж постараюсь при аресте довести до их сведения версию, коей следует придерживаться - всё равно начальник посольской охраны не станет задерживать подозреваемых без моего ведома. Если с Тхурвой Кушма-Шушча чисто теоретически ещё мог попробовать разобраться сам, то на двоюродного братца крысёныша, потребуется санкция типулу-таками или Сонаваралинги-таки, поскольку тот официально работает заведующим государственными складами в Тин-Пау. Учитывая, что "паковать" всех подозреваемых нужно одновременно, чтобы никто не успел удариться в бега, мимо меня ничего произойти не сможет.
   Ну и даже если дело примет совсем скверный оборот, и всплывёт информация о причастности властей Пеу к контрабанде стратегическим сырьём, то самое страшное, что грозит мне и острову - разрыв дипломатических и торговых связей с Вохе. Вряд ли Тишпшок-Шшивой станет посылать экспедицию, чтобы покарать обманувших его варваров - не в том сейчас его держава состоянии. Что до Тушех, то, как они будут выкручиваться при самом неприятном сценарии - это их проблемы. Если огребутся "по полной", плакать не буду: в конечном, счёте, они сами навязали нам свои услуги по "крышеванию" оловянной афёры.
   Завтра Солнцеликая и Духами Хранимая намерена отправиться в прогулку по акватории Хонского залива. На корабле Чиншара-Шудо. С заходом в несколько прибрежных поселений и пикником. Так что обсудить с капитаном его роль время ещё раз будет.
  
   После тайного агента пошли косяком хонские и вэйские обыватели со своими нуждами и предложениями. Сегодня среди них преобладали желающие известить об очередном месторождении помёта летучих мышей. Оказалось, не такая уж и редкость это на Пеу: и сами рукокрылые, и места их гнездования - как обитаемые, так и заброшенные. Самое забавное, я сам не раз сталкивался и с живыми ночными летунами, и кости их имел возможность лицезреть, но принимал их за каких-то мелких птиц: в темноте или сумерках попробуй, разбери, кто там проносится мимо тебя на бешенной скорости, а в анатомии я не настолько силён, чтобы, бросив взгляд на скелет, понять, какой живности он принадлежал.
   Попытка сохранить всё шито-крыто, разумеется, провалилась: кто выболтал абсолютно секретные сведения про "мышиные" пещеры, так и осталось не известным, но уже через неделю после того, как письмо юного Хчита-Дубала с сопроводительными бумагами ушло к Чираку-Шудаю, остров накрыла эпидемия "селитроискательства". Попытка выяснить виновника "утечки" ничего не дала - по иронии судьбы мои папуасы, не умея держать язык за зубами в отношении государственных тайн, обладали просто удивительной способностью не сдавать тех, кто разглашает эти самые тайны. Иногда даже начинало казаться, как в том анекдоте, что "место проклятое", и сам остров или его духи-покровители не умеют хранить секреты.
   Так что до вохейского посольства информация о наличии на Пеу запасов селитры уже дошла. И Мудая-Хитва с подачи своего зама успел заявить: "Делиться надо". Ну, то есть, выразился отставной гвардеец несколько более витиевато. Но смысл такой. Ничего не оставалось, кроме как пообещать представителю Старшего Брата - когда добыча нитратов будет поставлена на поток, часть их непременно пополнит арсеналы Тишпшок-Шшивоя. В обмен же я попросил "хороших громовых жезлов". Под последними подразумевались ружья, изготовленные с использованием ирсийских труб. На это Тхурва-Шурым в частной беседе пообещал донести просьбу "младшей и почтительной сестры" Повелителя Четырёх Берегов до вышестоящего начальства. Причём шансы на положительное решение вопроса (в случае регулярных отгрузок выделенной из помёта летучих мышей соли) крысёныш оценивал довольно высоко.
   Такое ощущение, что вохейцы селитру готовы приобретать на любых условиях, коль согласны даже самое современное оружие поставлять в обмен. Я поинтересовался между делом у Чирак-Шудая, не известны ли ему какие промышленные способы связывания азота. На что тот ответил, с демонстрацией соответствующей страницы из учебника по химии. Мельком увиденные уравнения реакции несколько озадачили: из карбида кальция получали какой-то нитрид или что-то похожее, а из него уже выделяли аммиак. Температуры высокие, но никаких запредельных давлений и замудрёных катализаторов не требуется. Непонятно, почему в моём родном мире такой простой метод не применяли вместо Габера-Боша. Вот только данная технология в условиях Пеу малоприменима из-за намечающегося дефицита древесного угля и полного отсутствия каменного.
  
   На четвёртом или пятом обращении, касающемся "нитхурати", я не выдержал и приказал: "Хватит. Просмотришь потом все письма, касающиеся обиталищ ночных летунов. И передай их Турваку-Шутме, пусть тот сам разбирается со всем этим и устраивает сбор и очистку "горючей соли". Насчёт вознаграждения для нашедших залежи я подумаю. Если у Турвака нет времени, пусть привлекает на помощь... ну хотя бы Хчита-Дубала. Парнишка толковый вроде бы".
   Кутукори согласно пожимает плечами: юный Дубал удостоился моей личной аудиенции, впечатление произвёл самое благоприятное - довольно смышлёный и образованный. Статью же обещает пойти в папашу Дуака - тот, конечно, при небольшом росте, в плечах раза в два шире, чем отпрыск. Ну, какие его годы. В своей родной деревне Хчит развернул целую мануфактуру по очистке селитры и переводу её в калиевую форму, вот пусть и в более густонаселённых местах организует новую отрасль ремесла.
   Мой секретарь, уловив мысль босса, чиркнул себе несколько иероглифов и уставился на меня: дескать, с "нитхурати" всё понятно, что дальше?
   -Что с ирсийским подарком? - задаю вопрос.
   -Все две тысячи букварей, привезённых в этом году, розданы ученикам школ - отвечает бунса. Семена и клубни разбирает юный Тинимуй.
   -Когда он с ними закончит? - несколько раздражённо интересуюсь: дорвался наш доморощенный ботаник до интересной игрушки, который день сидит, изучает, даже есть-пить забывает временами.
   -Мудрый не погодам Тинимуй не хочет спешить, боится испортить - Кутукори недоумённо смотрит исподлобья.
   -Что там такого ценного?
   -Я точно не знаю, но, с его слов, там несколько разновидностей этеша, подходящего к условиям Пеу. Также кой с баки и множество других корней, семян и отростков. Ко всему есть описания на вохейском, из коих следует, что данные растения дают обильные урожаи. Поскольку семян каждого вида мало, Тинимуй и опасается погубить их при неправильном уходе.
   -Ладно, пусть дальше разбирается - махаю мысленно рукой - Только передай ему, чтобы до конца сухого времени закончил, иначе останется дома до следующего года.
   -Хорошо - пожимает плечами секретарь.
   Если честно, по возвращении на Пеу я о состоявшемся с представителем Ирса насчёт учебников разговоре почти не вспоминал: дал своим грамотеям команду разрабатывать папуасский букварь, через несколько месяцев получил на утверждение его текст с перечнем и прикидочным указанием мест расположения картинок-иллюстраций, просмотрел повнимательнее, нашёл пару ошибок, после чего санкционировал отправку сего не то черновика, не то макета в Вохе, для дальнейшей передачи ирсийцам. Тут же мне пришло в голову: если уж использовать доброту загадочных обитателей Заокраинного Запада, то по полной, и распорядился готовить учебники по элементарной математике и папуасскому языку (за основу взяв текокскую его разновидность).
   Но они ничего, оказывается, не забыли. И в этот навигационный сезон среди прочих грузов прибыла первая партия азбук. Кроме букварей была ещё куча литературы по сельскому хозяйству и технике. Ну и дополнением к книгам шёл семенной материал с подробными инструкциями по посадке, уходу и применению выращенного, которые, как я понял, отчасти дублировали содержимое агрономических справочников. Всё это богатство, разумеется, на вохейском языке.
   Причём две тысячи школьных учебников - это только десятая часть присланного. Похоже, ирсийцам действительно печать таких тиражей ничего не стоит. Ну, или не считают каждую копейку для своего "пырг-хырш" среди отсталых народов. Хотя и у их благотворительности, как погляжу, есть пределы: ради одного контейнера для каких-то дикарей теплоход не стал делать крюк в тысячи километров, и вывоз подаренного из Шущим-Вохе исключительно наша забота. Так что остальное дожидается следующей навигации на складе ирсийского посольства. Но и на этом спасибо.
   Тем более, что и в дальнейшем не отказываются печатать учебники - по крайней мере, в письме полномочного посла Ирса "Хакобо Смита" на имя Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками, полном пожеланий успехов правительнице острова в деле просвещения своего народа, упоминалось, что макеты "Математики" и "Начал родного языка" (так незамысловато были названы новые учебники для второго-третьего классов начальной школы) получены и, в течение ближайших трёх месяцев книги будут напечатаны в количестве тех же двадцати тысяч и доставлены в посольство. Насчёт тиража я решил не скромничать: хоть на данный момент общее количество учащихся всех школ Пеу не превышало трёх тысяч, но желающих-то было в разы больше.
   Письмо ирсийского посла я изучил со всех сторон. Сам текст на безупречном вохейском высоким стилем, принятым в официальных документах, особого интереса не представлял - разве что сначала принял его за работу каллиграфа, но при более внимательном рассмотрении оказалось, что вязь иероглифов отпечатаны на принтере: воображение моё сразу показало картину гигантской клавиатуры метр на метр, вмещающей в себе все три или четыре тысячи знаков "старого письма".
   А вот шапка бланка, содержащую несколько слов на языке обитателей Заокраинного Запада, равно как и синий оттиск печати, вызвали кучу вопросов: латинским алфавитом напечатаны были слова явно славянского языка. По крайней мере, "POSOL''STWO RESPUBLIKI IRS" и "SHREZWYSHAJNYJ I POLNOMOSHNYJ POSOL SMIT J. T. W." не оставляли никакого иного толкования. Хотя у какого славянского народа в ходу может быть фамилия Смит, оставалось только гадать.
   Внимательное изучение послания ясности не добавила - появился только ещё один вопрос. В конце письма господин посол поставил подпись с расшифровкой как на вохейском, так и на своём родном. По-вохейски его имя однозначно читалось как "Хакобо", поскольку первый его слог передавался соответствующим иероглифом, используемом и в папуасском алфавите для того же "ха". А вот "по-ирсийски" написано было "Jacobo". Хорошо ещё хоть свои "T" и "W" этот "Смит" не удосужился развернуть, а то, чует, моё сердце, меня бы ожидала ещё пара ребусов.
   В надежде выяснить хоть что-то дополнительно, я тщательно прочитал последнюю страницу букваря - ту, где в родном моём мире содержится информация об издательстве. Увы глаз мой натыкался на сплошные аббревиатуры и сокращения: "Tip. N14. Оsh-23770134004 `Shhbity Bizony'", "Zak. N000023587", "Tir. 20000 ex.". В общем, ничего нового: то же самое загадочное "Osh" c неизменным набором цифр и те же "Сбитые бизоны", что и на прочих книгах ирсийского происхождения - не то адрес, не то название издательства или типографии. Кому и зачем понадобилось сбивать парнокопытных обитателей прерий, оставалось только догадываться.
  
   "Что за..." - вырывается у меня. Кутукори поворачивает недоумённое лицо от двери, из-за которой доносится приближающийся шум, ко мне: дескать, сам не знаю. По мере приближения звуки слышны всё четче. Похоже, попахивает ссорой или скандалом: кто-то грозится кого-то прибить, кто-то верещит, требуя убрать подальше "этого наглеца, а то я за себя не отвечаю". В следующее мгновенье дверь резко открывается и агрессивно шумящая компания вваливается в комнату. Окинув взором нарушивших размеренное изучение обращений подопечного населения, я обречённо вздыхаю.... Мой секретарь же с трудом прячет улыбку.
   -Чего на этот раз натворил этот недоумок? - интересуюсь у честной компании, окружающей худого и длинного вохейца в туземной набедренной повязке. Фанатичный блеск в глазах, растрёпанная, давно нечесаная борода и куча синяков с ссадинами - как старых, так и новых - дополняли картину.
   -Оскорблял предков и духов-покровителей жителей Нохоне - отвечает Томонуй, тамошний "сильный муж" - Из-за чего был ими бит. Но не унялся, а продолжал сыпать своими оскорблениями вперемежку с заморскими колдовскими заклинаниями. Во избежание смертоубийства я со своими людьми решил схватить Хоху-Кони и доставить к тебе, Сонаваралингатаки, дабы ты сам решил его судьбу.
   Да, если человек дурак, то это надолго.... Полтора года назад, появившись в Мар-Хоне, Хошчай-Кхшунар доставал только своих единоверцев-тенхорабитов, обвиняя в неправильном толковании трудов Первого Вестника и отступлении от заветов основателя религии. Причём делал это в столь категоричной и вызывающей форме, что "огребался" неоднократно даже от Людей Света и Истины, которым заветы Творца Всего Сущего предписывают избегать насилия. Последнее время же, по мере освоения папуасского языка, этот недоделанный проповедник перешёл к обличению неправильной веры и проистекающего оттуда греховного образа жизни местных. Ну а поскольку он торопился пополнить собой список великомучеников, то приступил к своей миссии среди дикарей, едва овладев хонско-веэйским наречием на бытовом уровне. Потому Хошчай постоянно сбивался на свой родной вохейский. Учитывая вычурную манеру речи кандидата в святые (посмертно), изобильствовавшей религиозными и философскими терминами, а также экспрессивный стиль изложения с бешенной жестикуляцией и чуть ли не приплясываньем, ничего удивительного, что туземцы частенько принимали сии проповеди за колдовские обряды. И если пустую ругань из уст сумасшедшего чужеземца они стерпеть, может быть, ещё могли, то ворожбу, затрагивающую предков и духов-покровителей, стремились предотвратить всеми подручными средствами - во избежание серьёзных последствий. В общем, удивляться приходилось не регулярным скандалам с участием этого клоуна, а тому, что он до сих пор ещё жив.
   - Хоху-Кони, Тономуй говорит правду? - спрашиваю равнодушно, чисто для проформы - Ты опять оскорблял предков и духов-покровителей дареоев Мар-Хона и творил ворожбу?
   За последние месяцы процедура обращения с неутомимым обличителем отработана до автоматизма: снятие показаний со свидетелей и самого нарушителя спокойствия, затем сразу же вынесение приговора. Обычно я ограничиваюсь тем, что после десятка лёгких ударов розгами энтузиаст-проповедник на три-четыре дня отправляется ворошить селитряные кучи. Главное, чтобы работал Хошчай-Кхшунар в одиночку - в противном случае он начнёт доставать своими инвективами коллег-штрафников. Что чревато очередными неприятностями для неугомонного ревнителя веры: в последний раз, например "заморского колдуна" не уследившим караульным-надзирателям пришлось вытаскивать за ноги из той самой кучи, над которой тот трудился в компании пятёрки нарушителей благочиния и спокойствия из числа местных.
   -Я говорил им, что они поклоняются кускам дерева и внимают наущениям прислужников Тёмного, но никакого колдовства я не творил - отвечает вохеец стандартной фразой.
   -Свидетели утверждают, что ты, Хоху-Кони, творил непонятное колдовство - столь же стандартно продолжаю - Благодари своего бога, что твоя ворожба не причинила никому ущерба. В противном случае с тобой бы разговаривали совсем по-другому.
   Тономуй на последних моих словах презрительно скривился: среди папуасов колдовством балуется каждый второй, и неумелость ворожбы чужака могла только повеселить народ. ботанва
   -Кутукори.- обращаюсь к своему секретарю - Пиши: десять ударов по спине и три дня "на дерьме". Свободен - говорю Хошчаю-Кхшунару.
   -Истинный бог покарает нечестивцев, поклоняющихся идолам, и падёт гнев божий на правителей, попирающих истинную веру и потакающих идолопоклонникам! - затянул свою обычную шарманку приговорённый к принудработам, распаляясь. За те месяцы, что упорный ревнитель чистого тенхорабизма проходит через мой суд, скорый и беспристрастный, я уже успел выучить большую часть используемой им вохейской религиозной терминологии: кое-что было понятно по контексту, а насчёт остального выяснял у Шонека.
   Поскольку ничего нового ожидать от фанатика (подумать только, пару лет назад таковыми казались Сектант или Вестник) не приходилось, а выслушивать очередную порцию религиозного бреда вкупе с оскорблениями никакого желания не было, я скомандовал: "Заткните кто-нибудь ему пасть". Тономуй с удовольствием выполнил распоряжение, скупым тычком локтя под дых прервав буйное словоизлияние горе-проповедника. Одобрительно посмотрев на хонского "сильного мужа", я хотел ещё добавить, что отрабатывать наказание возмутитель спокойствия будет на селитряницах в Нохоне, освобождая от обязательной отработки кого-то из тамошних обитателей. Но тут в комнату ворвался Раноре.
   "Ралинга, там, это... дымами моргают" - от волнения начальник моей охраны даже совершенно жутким образом обрезал моё именование.
   "Так. С начала" - командую - "Медленно и понятно".
   Через пять минут суниец сумел внятно изложить: по линии оптического телеграфа "Тин-Пау - Мар-Хон" пришло "тревожное" сообщение. То есть, сигнал был просто "тревога". Не мятеж тинса-бунса, а именно некое непонятное происшествие. На данный момент технические средства и квалификация кадров, сидящих на ретрансляционных станциях, позволяли передавать довольно длинные сообщения, относящиеся к стандартным ситуациям: от наводнения или пожара до прибытия очередного каравана чужеземных купцов. И абстрактная тревога, сопровождаемая примечанием "подробности с гонцом", могла означать только то, что гарнизон Тин-Пау столкнулся с чем-то из ряда вон выходящим.
   Вот теперь сиди, гадай, что там, в Тин-Пау, случилось. Нохонцы с интересом рассматривали задумавшегося в растерянности Великого и Ужасного Сонаваралингу-таки. Даже неугомонный обличитель пороков языческого социума притих. Впрочем, не надолго. Едва отдышавшись, Хошчай-Кхшунар принялся пророчествовать, обещая погрязшему в мужеложстве и прочем разврате вкупе с неверием в Истинного Бога острову и его правителям всяческие кары и бедствия.
   "Заткните его!" - на этот раз я уже рявкнул. Тономуй повторил процедуру прерывания словоизлияния, теперь уже не жалея сил. Самоназначенный пророк коротко всхлипнул, на глазах его навернулись слёзы, но на ногах устоял - крепкий парень, однако.
   "Идите уже" - командую - "И этого полубезумного с собой заберите. Щас свои десять ударов по спине получит, и забирайте. Пусть ворочает дерьмо у вас, в Нохоне. А если будет рот понапрасну раскрывать, разрешаю за каждое слово, задевающее предков или духов-покровителей, пару раз хлестнуть по спине лианой. Ты всё понял, Хоху-Кони?" - уточняю у жертвы языческих предрассудков и властного произвола - "Если тебя до новой луны опять приведут ко мне на суд, то оправишься в медеплавильню на месяц. И я прикажу Чирак-Шудаю поставить тебя на самое грязное и вонючее место, чтобы испарения, происходящие при плавке руды, медленно, но неотвратимо, прикончили тебя. Всё. Идите".
   Наконец я остался только в компании Раноре и Кутукори. Несколько минут сидел и думал. С трудом выдавливаю из себя, обращаясь к начальнику охраны: "Позови сотников и полусотников".
   Командиры "макак" собрались быстро, благо все они находились в Цитадели.
   "Из Болотного Края огнями передали тревожную весть. Что именно там случилось, не известно" - начинаю - "Вряд ли новый мятеж, в этом случае так бы и сообщили. Если бы случилось нападение огов с востока, тоже было бы понятно. Тем более, никаких признаков, что тамошний народ намерен идти на кого-то войной или набегом, всего поллуны назад не наблюдалось. А о мелкой шайке молодёжи Киратумуй не стал бы сообщать в столь странном виде. Да и вообще не тратил бы дрова сигнальных костров - послал бы уши или головы паршивцев с очередным караваном". Офицеры заулыбались.
   "Значит, случилось что-то необычное и опасное" - продолжаю - "Потому всех бойцов собрать во всеоружии. Первой и второй сотням готовиться выступить в поход на юг. Третьей сотне - оставаться сторожить Мар-Хон. Также оповестить старост городских концов и деревень по берегу о неизвестной опасности. Пусть сторожат море. Что-то подсказывает мне, что беда может прийти оттуда. Когда завтра утром доставят вести из Тин-Пау, и станет ясно, с какой опасностью предстоит иметь дело, будем решать, как действовать".
   Отцы-командиры согласно пожимают плечами. Совещание закончено, и я вновь остаюсь один в полутёмной комнате - снаружи уже смеркается. Сейчас бы поспать, чтобы утром выслушать на свежую голову посланного Киратумуем гонца. Да сон не идёт от непоняток.
  
   Рассвет встретил с чугунной головой. Пришлось обратиться к деду Токурори, дабы тот выписал мне чего-нибудь для взбодривания. Шаман-лекарь, выслушав проблему Сонаваралинги-таки, кивнул и принялся запаривать, заунывно напевая наговор, какой-то пряно пахнущий отвар. Через полчаса колдования мне была предложена плошка тёмной жидкости. На вкус горькая гадость - быстро запиваю кружкой воды. Подействовало тонизирующее почти сразу же - сознание ясное, в теле лёгкость. Теперь можно и гонца с юга дожидаться.
   Тот вломился в ворота Цитадели практически одновременно с восходом солнца. Запылённая фигура, освещаемая кровавыми лучами настраивала на весьма тревожный и мрачный лад. Получив бамбуковый пенал с письмом, я, оценив измотанный вид вестового, распоряжаюсь: "Иди, смой с себя дорожную грязь и поешь. До полудня можешь отдыхать, а потом жду тебя, Гихуту, с подробным рассказом. Никому о принесённых тобою вестях ни слова" - заканчиваю на строгой ноте. Посыльный согласно пожимает плечами и двигается в сторону общей купальни.
   Я же разворачиваю трубку бумаги - целых три листа. Ничего себе, что же там такое случилось.
   С первых же строк никаких мыслей - одни эмоции.... Приплыли.... Причём в буквальном смысле. Приплыли на "большом железном корабле". Вот только кто - непонятно.
   В письме каллиграфическим почерком штатного писца при Киратумуе (кажется, какой-то не то двоюродный, не то троюродный племянник моего Кутукори, а, может быть, и его дядя - я начинаю вникать в родственные отношения подчинённых только тогда, когда подозреваю кого-нибудь в сговоре по хищению государственной собственности) излагалось, что "вечером второго дня полной луны" (позавчера, то есть) в Тинсокский залив вошёл "большой корабль (употреблено вохейское слово), сделанный будто бы из железа (опять вохейский термин), посреди торчала труба, из которой шёл дым". Ночью чужаки, как я понял, не рискнули плыть по неизвестным прибрежным водам, а утром продолжили движение, добравшись к обеду до селения тинса вблизи Тин-Пау. С корабля спустили две лодки, высадившие на берег "примерно два десятка человек в странных одинаковых одеждах". Далее шло описание (со слов наших данников, обитавших в указанном поселении) сих "одежд". Судя по дословному изложению косноязычных пояснений свидетелей, моряки с неизвестного судна носили какую-то униформу, состоящую из штанов и курток, а на ногах ботинки или сапоги. Вооружены же они были "железными штуковинами, разной длины, некоторые из которых заканчивались тонкими мечами или ножами".
   Потоптавшись немного по прибрежному песку и не сумев объясниться с местными, десант погрузился обратно в лодки и отбыл на корабль до прибытия отряда "макак", возглавляемых самим Киратумуем, прихватившего с собой Падлу-Шурыма в качестве переводчика (наместник, подтверждая моё мнение о его сообразительности, сумел "допетрить", что если чужаки и не вохейцы, то вероятность того, что могут знать язык наших северных друзей, отнюдь не нулевая).
   На этом письмо, написанное по итогам опроса жителей Лом-Оке, и заканчивалось - по состоянию дел на вторую половину вчерашнего дня чужаки стояли на якоре в паре десятков "перестрелов" от берега, занимаясь какими-то своими делами.
  
   Итак, кто же такой заявился в нам в гости? Ирсийцы? Палеовийцы? Вохейцев можно смело отметать: Повелитель Четырёх Берегов только приступал к строительству современных кораблей, сопоставимых с тюленеловскими. Да и направились бы моряки Старшего Брата нашей правительницы в Мар-Хон, а не в тинсокскую глушь.
   Впрочем, подумать над этой загадкой времени мне никто не дал - я только дочитал послание с юга, как в кабинет ворвался Раноре с воплем: "Это война!" Тут же, однако, суниец опомнился и принялся докладывать: "Сонаваралингатаки, из Тин-Пау сообщают, что там был бой. Много убитых и раненых. Только наших, из "пану макаки", больше десяти человек, и местных без счёта".
   Под ложечкой нехорошо засосало - как всегда в преддверии больших неприятностей.
   "Раноре" - командую, старательно пряча растерянность - "Сзывай "олени" и сотников с полусотниками". Мой верный сподвижник помчался выполнять приказ. Я же лихорадочно соображал, что делать: шансов на то, что копья, мечи да топоры с луками бойцов гарнизона Тин-Пау смогут противостоять винтовкам чужаков, никаких. Не говоря уж о местных тинса, всё оружие которых каменные топоры да палицы со вставками из акульих зубов. Причём больше я переживал даже не за членов нашего братства, а за отправленного в тамошний отряд выпускника Обители Сынов Достойных Отцов Патихики, сына Патуирегуя из Сунуле: гибель молодого кадра, обученного письму, счёту, четырём математическим действиям и началам геометрии, а также основам местной мировой политики с экономикой и военной теории, казалась мне более неприятной вещью, чем смерть хоть всех сорока пяти откомандированных в Тинсок "простых" папуасов. Поймав себя на такой нехорошей по отношению к верящим в своего "пана-оленя" "макак" мысли, я успокоился, и собравшиеся подчинённые получили серию коротких распоряжений привычно уверенного в себе Сонаваралинги-таки.
   "Выступаем немедленно. Надеюсь, вчера за вечер и сегодня с утра бойцы уже успели собраться?". Нестройный гул оповестил, что все готовы. "Хорошо" - продолжаю - "Тогда выступаем сразу же, как только я закончу говорить. Всё без изменений: первая и вторая сотня под моим началом движется в Тин-Пау. Третья остаётся охранять Мар-Хон. Слишком много воинов из Мар-Хона и селений Вэйхона с собой брать не будем. Пусть лучше ждут беду дома. Зато берём все "громовые жезлы" и все запасы огненного зелья".
   "Слушаюсь" - ответил Шхуртой, наёмник с какого-то небольшого острова между Вохе и Укрией, командующий на данный момент немногочисленными нашими стрелками - "Большой жезл брать?" - уточняет он. "Берите. Оба" - разрешаю.
   Данное чудо тенхорабитской военно-технической мысли являлось чем-то средним между небольшой пушкой и ружьём солидного калибра: переносилось силами двух человек, обслуживалось стрелком и помощником. Стреляло как ядром (или пулей?) соответствующего калибра, так и картечью, причём убойная дальность была раза в полтора выше, чем у ручного нашего огнестрела, а большое количество мелких элементов в заряде вкупе с широким рассеянием позволяли надеяться, что неизвестному противнику будет нанесён хоть какой-то урон. Снаряжение орудия, правда, занимало в несколько раз больше времени, чем для ружья, но пару сюрпризов враг получить успеет.
  
   Пара часов сборов, и семнадцать десятков "макак", полсотни мархонских добровольцев и пятёрка наёмников-инструкторов выступает в путь. Типулу-таками со свитой провожают нас до самого подножья Цитадели. "Фрейлины" повелительницы испуганны - несмотря на мой строжайший приказ гонцу хранить молчание, слухи о чужаках уже поползли. Рами старательно не показывает виду, но я-то вижу, что и ей не по себе. Причём, в отличие от дочерей "сильных мужей", занятых по большей части кавалерами и нарядами, тэми понимает, что же может ожидать нас в ближайшее время - о ситуации во внешнем мире представление имеет - меня или Шонека с Хишттой в его недолгие визиты на Пеу бесёнок мой слушает внимательно и выводы делает.
   На голове по столь торжественному случаю как отбытие на войну самого Сонаваралинги-таки у Солнцеликой и Духами Хранимой сегодня новый убор - корона из золота, украшенная отборными жемчужинами. Идея у меня возникла в двухлетней давности поездке, когда я думал, что же делать с тем жемчугом, что дала мне Рами в дорогу - как-то так получилось, что продавать его нам тогда не пришлось. Вот и подумалось: а чего наша правительница обходится каким-то плащом из перьев, иностранцами в качестве монаршего одеяния не воспринимаемого. Посоветовавшись с Хишттой, на Тоуте я выбрал время для общения с тамошними ювелирами и оформил заказ. Год ожидания и сотня "повелителей", зато теперь у правительницы Пеу есть собственная корона, в которой не стыдно и чужеземных гостей принимать.
  
   По Мар-Хону наше воинство провожала толпа зевак. "Сильные мужи" интересовались, не нужна ли Сонаваралинге-таки помощь. Отвечал коротко - мы идём в разведку, да и вообще, нужно готовиться к незваным гостям здесь. За городом зрители и желающие присоединиться к походу отстали.
   До самой жары успели пройти пару деревень, в третьей, стоящей у развилки дорог на Тин-Пау и Вэй-Пау, остановились отдохнуть и переждать солнцепёк. До сумерек добрались до Укулету-Хопу. Колония хонско-текокско-ласунгских ганеоев на землях бунса встретила дымом очагов, коровьим мычаньем и запахом навоза - как раз шло время массового вывоза его из загонов на поля.
   Пока бойцы обустраиваются в Мужском доме и построенной рядом школе, я, не теряя времени, слушаю отчёт Тумрака-Гыршыная о местных делах: осушили ещё сорок пиу земли, за последний месяц отелилось пять коров, в школе сейчас учат буквы по новым букварям без малого сотня разновозрастных школьников - от восьми до тридцати лет. Учебников, правда, не хватает - приходится заниматься двум-трём ученикам по одному. Я успокаиваю старосту-тенхорабита, что через год дефицита азбук не будет. Затем коснулись взаимоотношений поселенцев с местными бунса. "Мы к ним не лезем, они к нам" - коротко охарактеризовал Тумрак суть отношений с соседями. Больше его заботило, как оказалось, отношение Сонаваралинги-таки к тому, что жители деревни вдруг надумали массово перейти к Свету и Истине. С одной стороны, старосту, как и всякого добропорядочного адепта веры, радовал такой успех его миссионерской деятельности, но с другой, опасения вызывала реакция со стороны Великого и Ужасного меня.
   "Это ваше внутренне дело, кому поклоняться" - успокаиваю старосту - "Мне главное, чтобы вовремя и полностью положенное количество еды отправляли в Мар-Хон, да жили мирно с соседними бунса". Вохеец после моих слов сразу же успокоился.
   Я меж тем интересуюсь о причинах, подвигнувших обитателей Укулету-Хопу принятие новой религии. Вряд ли дело в желании угодить Тумраку-Гыршынаю - в отличие от обычных деревенских боссов, окружённых шайкой прихлебателей, которых тот подкармливает с общественных запасов, и всегда готовых расправиться с неугодными предводителю односельчанами, чужеземец служил всего лишь передаточным звеном между подопечным населением и вышестоящим начальством, то есть мною. Реальная сила здесь у неформальных лидеров племенных общин: народ был надёрган с разных селений, но уже на новом месте все сгруппировались по "национальному" признаку - текокцы держались с текокцами, вэи-хоны с вэями-хонами, ласу с ласу. В немалой степени своим постом вохеец был обязан именно ревности, с какой все относились к возможности занятия должности сельского главы представителем другого племени - одинокий чужак же худо-бедно устраивал всех. Ведь, распределяя переселенцев, я проследил, чтобы ни в одной из основанных колоний выходцы из разных областей не составили большинства, надеясь, что в будущем все они перемешаются. Отчасти так и происходило - межплеменные браки в Укулету-Хопу не столь уж и редки.
   Как оказалось, именно этническая пестрота и подтолкнула в итоге обитателей деревни к принятию новой веры. "Хозяева" - говорил староста, подразумевая глав семей - "И решили: народ у нас самый разный живёт, и вэи, и хоны, и текоке, и ласу, и бунса окрестные приходят. А чтобы сильных ссор и вражды не было, нужно что-то, объединяющее всех их. Духи-покровители и предки у каждого свои. А жить в мире друг с другом нужно. Вот они подумали, и сказали - будем тенхорабубу, коль у них все братья по вере, а не по крови".
   -А в других деревнях переселенцы не думают о принятии вашей веры? - вопрос напрашивается сам собой.
   -Есть такое - соглашается Тумрак-Гыршынай - Но за остальных говорить не готов.
   -Откуда священника возьмёте?
   -Вестник Шонек обещает посылать людей, сведущих в Заповедях. А потом, глядишь, кого из наших обучат - отвечает староста.
   -Сами решайте - повторяю - От меня в этом деле ни помощи, ни помехи не ожидайте.
   Здесь я на самом деле лукавлю: переход папуасов в тенхорабизм как раз вполне соответствует моим планам, вот только показывать этого нежелательно - не хватало ещё, чтобы туземцы принялись принимать новую веру не по зову сердца, а дабы угодить ужасному Сонаваралинге-таки. Да и сектантов нечего поважать.
  
   Утром ни свет, ни заря (в буквальном смысле, на востоке ещё только-только зарозовело у самого горизонта) меня разбудил Раноре. "Сонаваралингатаки, из Тин-Пау сообщили о победе".
   -Что-ооо? - я моментально проснулся.
   -Передали только "победа". Больше ничего - терпеливо повторил суниец.
   Мысли в голове мелькали самые разные: от "чужаки уплыли, вот Киратумуй и рапортует об одержанной над ними победе" до "чужаки захватили наш южный оплот и заставили сигнальщиков передавать дезинформацию". Впрочем, последнее я тут же счёл совершенным бредом - экипажу корабля для этого нужно было мало того, что захватить цитадель Тин-Пау, так ещё и догадаться, что укреплённая камнем от осыпания вершина холма не просто дозорная площадка, и что дрова приготовлены не для обогрева караульных, а для передачи сообщений. Но и этого недостаточно - нужно было поймать кого-нибудь из сигнальщиков и заставить его передать нужную последовательность знаков. В общем - совершенно нереально.
   Оставалось только предполагать, что чужаки уплыли восвояси, а наместник Болотного Края счёл и это победой. В вариант с потоплением или захватом судна силами гарнизона Тин-Пау и местных ополченцев верилось ещё меньше, чем в то, что агрессивно настроенные иноземцы взяли штурмом крепость и разобрались в нашей системе сигналов.
  
   Утром поднялись, едва только начало сереть небо. Всё наше воинство по быстрому перекусило, справило физиологические потребности, и потопало дальше на юг. В дорогу Тумрак-Гыршынай выдал "сухпаёк" - пальмовые лепёшки и завяленную до каменного состояния рыбу. Я скрупулёзно подсчитал употреблённые бойцами продукты, пообещав вохейцу зачесть их в выплачиваемую деревней дань.
   Старались нигде не задерживаться: только среди дня устроили привал на "полстражи" - пообедать и переждать самую жару в тени деревьев. На закате были уже в поселении тинса всего в паре десятков "перестрелов" от Тин-Пау. Местные охотно подтвердили победу над чужаками с "большой серой лодки" и огромные потери и разрушения по берегу залива. При попытке выяснить подробности виктории староста бесхитростно ответил: "Зять мой утром приходил, говорил: некоторых чужих убили, а остальных вместе с их лодкой захватили в плен".
   "Точно?" - не веря, переспрашиваю.
   "Зять своим глазами видел - и лодку ту, на которой твои "макака" лазили, и чужаков в дурацкой одежде: и убитых, и связанных".
   С пресловутым зятем деревенского начальника поговорить не удалось - тот, передав последние новости и отдав тестю связку свежей рыбы, уже успел уйти домой, к "вечернему лову". Не верить словам старосты резона не было, но я всё же приказал Гоку отправить пару воинов из его "разведкоманды" - посмотреть своими глазами, сообщить Киратумую, что подмога уже близко, выслушать версию наместника о произошедшем, и вернуться сюда для доклада.
   Бегали разведчики недолго: два последних десятка бойцов ещё ужинали. Слова старосты полностью подтверждались: корабль стоит напротив Тин-Пау, убитые чужаки лежат на берегу у крепости, живые - связанными сидят под охраной "макак". Гарнизон крепости и местные обитатели, несмотря на понесённые потери, гордятся одержанной победой.
   В кратком пересказе гонцов-разведчиков выглядело всё так: вторая высадка чужеземцев на берег окончилась ссорой с жителями деревни из-за вызывающего поведения пришельцев. Подошедшему к началу драки отряду под командой Киратумуя не оставалось ничего, кроме как вступиться за вассальное население. Первые минуты в рукопашной "макаки" и ополченцы-переселенцы при поддержке местных тинса одерживали верх - пока чужаки не начали стрелять. Но и тогда мои орлы не растерялись - в тренировках с "палеовийскими жезлами", благодарение предкам-покровителям, поучаствовали все. Помня из наставления инструкторов, они только усилили натиск, стремясь не дать стрелкам реализовать своё преимущество. Не выдержав столь бешенного напора, моряки отступили к своим лодкам. Будь у Киратумуя не три десятка обстрелянных бойцов, а хотя бы сотня, хрен бы чужаки вообще ушли, но, увы, от пары сотен помощников, большинство из которых с действием огнестрельного оружия сталкивались впервые, толку было мало - хорошо ещё, что не все из них разбежались при первых выстрелах, а кое-кто и вовсе последовал примеру "макак".
   В общем, из примерно двух десятков чужаков восьмерых папуасы уработали - кого сразу насмерть, кого тяжело ранили. Остальные сумели запрыгнуть в шлюпку и принялись работать вёслами - вторую же бросили на берегу. "Макаки" принялись метать камни из пращей и бить из луков. Может быть, кого из чужаков и задели. Те в ответ открыли огонь, добавив к пяти убитым "макакам" и дюжине гражданских ещё несколько трупов. А затем по деревне начали стрелять и с корабля - была сожжена и разрушена добрая половина хижин, число погибших увеличилось ещё на полтора десятка человек.
   Тут, как я понял, юный Патихики вспомнил, чего им там вдалбливали в головы в школе тузтские инструкторы, и, преодолев робость перед старшими и более опытными, сказал, что нужно эвакуировать население с побережья вглубь, да и воинам тоже нет особого смысла подставлять головы под вражеские выстрелы, достаточно оставить наблюдателей, дабы те следили за действиями чужеземного корабля.
   Киратумуй вынужден был согласиться с сопляком, знающим о войне только в теории. Так что следующие несколько часов, когда вражеская железная посудина металась вдоль берега, щедро поливая огнём и свинцом видимые с воды деревни, больших потерь удалось избежать, чего нельзя сказать о разрушениях - жилья лишились десятки, если не сотни семей.
   Утолив жажду мести, агрессивно настроенные пришельцы встали как раз напротив Тин-Пау. Крепости досталось достаточно сильно - видимо чужаки сочли данный объект заслуживающим своего внимания. Оставшиеся там бойцы и гражданское население, правда, успели до начала обстрела благополучно перебраться на противоположный от моря склон.
   Там же, под прикрытием холма, собрались остальные воины под командой Киратумуя. Со всей округи стягивались тинса и переселенцы из Вэйхона и Текока. Явленная чужеземцами мощь народ скорее не напугала, а только разозлила. И теперь все требовали от наместника покончить с врагами.
   Тут вновь вылез Патихики. Озвучил он, впрочем, всем очевидную вещь - как показала первая и пока что единственная стычка чужаками, их легко одолеть в рукопашной и, следовательно, неожиданно нападение под покровом темноты на корабль имеет некоторые шансы. Тем более что враги почему-то так и стояли менее чем в десятке "перестрелов" от берега.
   Дальше уже пошло предметное обсуждение. Луна зайдёт после полуночи. Хороших пловцов в ближайших деревнях наберётся не одна сотня. Махина корабля на фоне звёзд видна хорошо. Всякого разного хлама, по Тинскоскому заливу плавало и так немало, а стараньями чужеземцев его ещё добавилось - здесь распространено ставить лодки в сухой сезон у уходящих в море мостков, вот теперь немало их болтается по воде - как в целом виде, так и обломками. Так что условия были довольно благоприятные. А уж бесшумно грести и подкрадываться в темноте местные тинса умеют. В общем, какие проблемы.
   Сказать, что всё прошло гладко, трудно - караульные на корабле всё-таки что-то почуяли и принялись освещать воду в сторону берега. Увидели они там что-нибудь или просто палили в тёмну ночь, как в копеечку, не понятно. Немало пловцов нашло свою смерть. Вот только стреляли чужаки в одном направлении, а приближались бойцы сразу со всех сторон. Как папуасы сумели взобраться на палубу, загадка. Но, тем не менее, как-то с этой задачей справились. В итоге установление контроля над судном обошлось в полусотню погибших - в основном добровольцев-тинса. Экипаж корабля, на удивление, пострадал не сильно - с десяток убитых. Такое ощущение, что чужаки, не ожидавшие от каких-то дикарей подобной прыти, просто растерялись и позволили себя скрутить без серьёзного сопротивления. Подоспевшему на лодках Киратумую с "макаками" только оставалось следить, чтобы разгорячённые ополченцы не поубивали всех пленных.
  
  

Глава девятнадцатая

   В которой герой, изучая трофеи, размышляет о том, что иная победа хуже поражения.
  
   Настроение было препаршивейшим. Вроде бы радоваться надо: полная победа, захвачен вражеский корабль с экипажем. Мои подчинённые и празднуют уже второй день - по-папуасски непосредственно и самозабвенно. Но мне чего-то не до веселья.
   Итак, кто к нам с мечом приплыл, и получил по "оралу", выяснилось быстро. Да и кому кроме палеовийцев быть то.... Вохейским из четырёх десятков пленных владело шестеро. Ну, как владело.... Я и то лучше говорю и понимаю. Хотя нет, один всё же "шпрехает" неплохо - по крайней мере, достаточно, чтобы выяснить самую нужную информацию. Ага, выяснить и впасть в уныние. Увы, всю глубина задницы, в которой мы оказались, пока что понятна только мне. Остальные радуются. Пока, конечно, радуются. Рано или поздно дойдёт до всех - хотя до большинства слишком поздно.
   С одной стороны, мои орлы впервые совершили небывалое - победили страшных и ужасных тюленеловов. Насколько я знаю, никто в Земноморье местном не мог доселе похвастаться таким трофеем - целым палеовийским кораблём со всем экипажем (треть его, правда, в мёртвом виде). Но, с другой - вряд ли нам такое спустят с рук. Я бы на месте обитателей далёкого архипелага точно из кожи выпрыгнул, но наказал дикарей, нанёсших столь явный урон чести и достоинству государства. Если честно, с превеликим удовольствием бы отпустил треклятых тюленеловов с извинениями. Вот только ни мои орлы такого манёвра не поймут, ни униженные и оскоблённые палеовийцы не оценят.
   Потому приходится гнать мрачные мысли и предчувствия (хреновато получается, скажу вам), и погружаться в хлопоты и заботы, связанные с новым приобретением (глаза бы мои не видели этого проклятого корабля и его команду).
   Прежде всего - похороны погибших. Чужаков понятное дело, безо всяких почестей и церемоний скидали в одну братскую могилу, обобрав до нитки - одежду и предметы, при них бывшие, ещё предстоит внимательно изучить. Своих (к которым относились не только "макаки", но и ополченцы и погибшие случайно) - проводить по Тропе Духов со всеми необходимыми церемониями. Ну, этим есть кому заняться и без меня.
   А вот в повторном обыске живых палеовийцев я принял самое активное участие. Да, не знают мои папуасы, что и где нужно искать: при тщательном прощупывании обмундирования нашлось несколько небольших лезвий разного формата и размера, десяток острых предметов от иголки до небольшого шила, пара металлических шариков (при должном умении, вполне годных в качестве холодного оружия), огрызок карандаша (самого стандартного шестигранного, с графитовым стержнем), три набора карт, два комплекта порнографических открыток. Также у пленных изъяли по моему распоряжению все брючные ремни, и шнурки из обуви. Немного подумав, я вообще приказал всем (через худого типа, сносно понимающего вохейский) разуться: чай, не баре, туземцы без обуви обходятся, и ничего.
   Дальше возник вопрос, куда же поместить четыре десятка взрослых мужиков. Кутузка в Тин-Пау на такое количество арестантов не рассчитана. Сейчас, конечно, тюленеловы находятся в состоянии сильного охренения от резкой перемены в своей судьбе, но рано или поздно они могут задуматься об освобождении из плена. Пришлось срочно приказывать Киратумую, чтобы тот организовывал окрестное население на строительство тюрьмы.
   Сгоряча я собрался, было, запланировать в новом пенитенциарном заведении целых сорок одиночных камер - по числу пленных - дабы спокойно вытрясать из палеовийцев информацию, не опасаясь, что те сговорятся и начнут "гнать дезу". Но по здравому размышлению решил, что вполне достаточно будет и десятка отдельных помещений - разобьём тюленеловов на шесть или семь групп, содержащихся в полной изоляции друг от друга, и станем сравнивать рассказы каждой из них. Оставшиеся же комнаты пустим под караульную, карцер и допросную.
   Тинса, к моему удивлению, на распоряжение о выделении людей на строительные работы отреагировали даже с некоторым энтузиазмом - когда узнали, что сооружать предстоит место для заточения "заморских колдунов". Старейшины только в один голос требовали, чтобы Сонаваралингатаки там постарался и наложил на будущее узилище для "нехороших гостей" чары понадёжнее, дабы те не вырвались на свободу и не натворили опять дел. Я с чистой совестью пообещал.
   Сухое и правильно хранившее дерево для столь важного сооружения нашлось частично в Цитадели Тин-Пау, частично в близлежащих деревнях; местные через одного успели поработать на стройках, в том числе и по новым технологиям, занесённым тенхорабитами. Так что работа закипела: застучали топоры и запели пилы, десятки людей ожесточённо ровняли площадку и утрамбовывали грунт под будущую тюрьму.
   Ну а пока строительство шло, пленных палеовийцев напихали, чуть ли не утрамбовывая, в обе каморки старой кутузки. А чтобы совсем уж и им там не задохнуться, выводили по десятку на четверть дня таскать брёвна для будущего своего места обитания. Для того, чтобы не париться с идентификацией, я приказал выбрить номера от единицы до сорока на макушках пленников.
   Параллельно, чтобы не терять времени, приступили к допросам. Для начала тех шестерых, что знали вохейский. В роли следователя или дознавателя пришлось по первоначалу выступать мне. В качестве переводчиков и заодно секретарей привлёк Падлу-Шурыма и Патихики.
   С двоюродным братом крысёныша, кстати, теперь не известно, как поступить: с этими свалившимися как снег на голову тюленеловами операция по сливу Тушех и Ко отошла на второй план, и только увидев Шурыма, я вспомнил, что Чиншар-Шудо уже должен добраться до начальника посольской охраны.
   К сожалению, во всём Тинсоке с Бунсаном было только два человека, способных помогать мне с допросами. И если в отношении Патихики никаких сомнений я не испытывал, то стоит или нет припрягать к работе с чужаками Падлу, думал чуть ли не полдня. В конце концов, решил так: сейчас пленные тюленеловы довольно разговорчивы, речи их, правда несколько однообразны и сводятся к живописанию ближайшего и отдалённого будущего "грязных дикарей", осмелившихся посягнуть на жизнь и свободу сынов Великого Палеове. Но и в этом потоке ругани и угроз можно найти полезную информацию.
   Работы предстоит много, и свежеиспечённый выпускник Обители Сынов Достойных Отцов просто физически не справится с ней. А пока прибудут затребованные ему в помощь надёжные знатоки вохейского, много воды утечёт - сутки бежать гонцам с письмом к Солцеликой и Духами Хранимой, потом время уйдёт на подбор переводчиков-дознавателей, ещё два с лишним дня им топать, а если не из Мар-Хона, а из Тенука - то ивсе три.
   Придётся Падле-Шурыму потрудиться напоследок на ниве следствия и дознания. Судьбу его, правда, придётся подкорректировать: выдавать Старшему Брату носителя такой ценной информации ни в коем разе нельзя, потому по официальной версии он "что-то почует и успеет убежать, наверное, на тагирийском корабле", а по неофициальной - прикопают его по тихому. Киратумую я распоряжение на этот счёт уже дал - как только прибудет команда товарищей Патихики по учёбе, Падлу откомандируют на ревизию причинённого обстрелом тюленеловов ущерба, а через пару дней десятник выделенной вохейцу охраны объявит во всеуслышание о побеге чужеземца.
  
   К первым допросам пленных приступили после обеда. Тех шестерых из них, что продемонстрировали знание вохейского, по моему распоряжению сначала пересортировали в одну камеру, и уже оттуда выдёргивали по очереди в школу, где и расположилась следственная комиссия.
   Начали с того долговязого, который говорил лучше всех.
   Я пару минут рассматривал палеовийца: смуглая кожа, но черты лица не похожи на обитателей Внутриморья, скорее на моих нынешних соплеменников; тёмно-синий форменный китель, из-под которого выглядывает грязная тельняшка, на плечах жёсткие погоны с одной полосой. Фиксирую взгляд на них, пытаясь понять знаки различия - три маленькие звёздочки, расположенные треугольником, и якорь.
   Сочтя, что пауза достаточна, выразительно смотрю на Шурыма. Тот задаёт первый вопрос: "Назови своё имя, чужеземец". Тюленелов, вздрогнув от неожиданности, ответил. Мне послышалось "Танчик Уре".
   Я переспросил: "Танчик Уре?".
   Плеовиец кивнул и повторил по слогам.
   "Спроси у него, это только его имя или в нём есть и название его рода или семьи?" - приказываю секретарю-переводчику.
   Падла посмотрел на меня недоумевающе: "Дескать, какая разница?" Но исправно прошипел уточняющий вопрос. Оказалось - "Танчик" это собственное имя а "Уре" - фамилия.
   Шурым аккуратно вывел начало протокола допроса: "Записано со слов пленного палеовийца, назвавшего себя Танчик Уре". Затем, сверившись с записанным на листке порядком допроса, сказал: "Танчик Уре, ты обвиняешься в участии в убийствах жителей острова Пеу и причинении ущерба их имуществу, а также в неподчинении законным требованиям властей Пеу".
   Тюленелов озадаченно посмотрел на вохейца, потом скосил взгляд в мою сторону. Наконец он выдавил: "Я никого не убивал и вообще не стрелял". Я подсказал: "Так и пиши - утверждает, что не стрелял". Падла застрочил. Поставив "завершающую" черту, он обратился к шаблону допроса и задал первый вопрос: "Кто Вы такие, и с какой целью оказались у берегов Пеу?" Уре начал говорить. Моих познаний в вохейском хватало понять его объяснение с пятого на десятое. Шурым же, кажется, никаких особых затруднений не испытывал.
   "Они разведчики. Ищут новые земли, над которыми можно установить власть Союза Палеове" - пояснял он мне - "Из Сиутама вышло два корабля".
   -Где второй? Что за Сиутам? - тут же перебиваю переводчика. Тот задаёт вопрос пленному.
   -Они потеряли друг друга почти луну назад - переводит ответ Падла - Сиутам это порт на одном из островов Южного пути.
   Теперь понятна странность, которая не давала покоя мне с утра: я бы точно не стал посылать исследовательско-разведывательное судно в одиночку, обязательно бы пару кораблей отправил.
   -Далеко до этого Сиутама?
   Вохейское "да, далеко" я понял и без перевода, но хотелось бы подробнее. Несколько уточняющих вопросов, связанных с несовпадением мер измерения, и удаётся понять, что исходная точка маршрута лежит в северном полушарии, в добрых шести тысячах километров отсюда по прямой. Заодно узнаю первое палеовийское слово - "килоуметро", совпадающее, судя по всему, с земной единицей расстояния. Ну, это по прямой. Реально же попавший в наши руки корабль намотал по морям в два с лишним раза больше.
   Дальше пробую выяснить, как поддерживалась связь между кораблями экспедиции и с базой в этом самом Сиутаме. Вохейских слов явно не хватает, но в речи Танчика Уро проскальзывает "радио". Минут через пятнадцать становится понятно, что передатчик-приёмник на "Далекоплывущем-11" довольно слабенький - с "Далекоплывущим-10" удаётся переговариваться на расстояниях не больше тысячи или двух километров, в зависимости от погодных условий.
   Меня заинтересовали названия судов - какие-то совершенно безличные, обозначающие функции, да ещё с номерами. На Земле, насколько я помню, так принято не было. Пленный пояснил, что это относится исключительно к устаревшим кораблям, переведённым в разведчики - остальные имеют кроме буквенно-цифрового кода и оригинальное название. Что до цифр в обозначении - то всего таких вот выискивающих для Палеове новые земли полтора десятка. В плаванье одновременно, правда, около половины.
   У меня естественно сразу же возник вопрос: "Вам что, мало уже захваченного?" Танчик посмотрел на дикаря недоумённо. Такое ощущение, что подобные мысли жителям Тюленьих островов в голову просто не приходили: как так, разве завоёванного может быть много? Ну ладно, коль пленный офицер затрудняется с ответом, идем дальше.
   Своё звание допрашиваемый обозначил как лейтенант - по-палеовийски звучало несколько иначе, но узнать слово было можно. Чин не очень высокий: во флотской иерархии самый младшим был "подлейтенант", потом шли просто лейтенант, затем "надлейтенант", "подкапитан", "капитан", "надкапитан", "контр-адмирал", адмирал и "адмирал флота". Причём последних было всего четыре - по количеству соединений, составляющих палеовийские ВМС. Командовал же всем "господин великий (или наибольший?) адмирал" - практически военно-морской министр. В его же распоряжении находились и сухопутные войска - так по крайней меря я понял.
   Разумеется, само собой, поинтересовался армейской системой званий. Здесь сначала шли три лейтенанты трёх ступеней, потом - "подкапитан" с капитаном, затем майр и "надмайор", выше - "генерал колонны", "генерал бригады" и "генерал армии".
   Как я понял, начиная с "подкапитана" звания начинали отличаться от привычных мне. "Подкапитан" соответствовал земному капитану, а "капитан" - майору. Соответственно "майор" уже подполковник, а "надмайор" - полковник. Генералы трёх рангов, скорее всего, соответствовали командирам дивизии, корпуса и армии.
   Тут я спохватился, и приказал Шурыму спросить "лейтенанта" о круге его обязанностей. Оказалось - передо мною ответственный за научно-исследовательскую часть экспедиции и ведение сопутствующих документов. Сразу же всплыл вопрос об обязанностях других офицеров. Капитан корабля, имеющий такое же и звание, Игдай Дагбу. Старший штурман "подкапитан" Айтот Тари. Начальник палубной команды, заодно отвечающий за оружейную часть, лейтенант Сой Тачика. Корабельный медик "подлейтенант" Огал Уре (троюродный брат допрашиваемого), механик "подлейтенант" Ипаль Шитферу. Были ещё ныне покойные командир десантной группы "надлейтенант" Край Лишта и младший штурман "подлейтенант" Димпа Гишам, заодно отвечающий за радиосвязь - первый погиб на берегу, второму не повезло стоять возле штурвала в ночь штурма "Далекоплывущего".
   Впрочем, функции офицеров в значительной степени дублировались: например, Танчик мог выполнять и обязанности штурмана, как и отвечающий за двигательную установку Ипаль Шитферу. Последний вместе с медиком также помогал начальнику научной части, а попутно способен был работать с радиостанцией. Командир десантников заодно являлся замом Соя Тачики по вооружению. Подобное "совместительство", на мой сторонний взгляд, учитывая длительную оторванность корабля от "дома", вполне неплохая задумка. По крайней мере, пять человек, способных управлять кораблём и прокладывать курс уж точно не лишние.
   Размеренное течение допроса прервал Киратумуй, вломившийся в класс без стука. Падла замер, не закончив очередной иероглиф. Я повернулся к наместнику Тинсока и Бунсана, ожидая объяснения. В голове успело промелькнуть несколько разных мыслей - от появления второго "Далекоплывущего" до воздушной бомбардировки. Впрочем "олени юга" был скорее озадачен, нежели испуган или разозлён. "Сонаваралингатаки, там, два чужака, это..."
   -Что, это? - тороплю его.
   -Они не из тюленеловов - наконец "рожает" Киратумуй.
   -То есть?
   -Тюленеловы захватили их в плен и забрали с собой, когда были на их острове - поясняет наместник.
   -Как это поняли?
   -Они говорят схоже с нами. Многие слова по-другому, но понять можно.
   -Ладно, веди их сюда - распоряжаюсь.
   Пока пленников наших пленных не привели, обрушиваю на Танчика Уро град вопросов относительно прихваченных палеовийскими разведчиками: где их поймали, когда это было, что за страна, и т.д. "Где" - к западу от нашего Пеу, на одном из островов раскинувшегося на добрых семьсот километров с севера на юг архипелага. "Когда" - да полмесяца назад, когда исследовали тамошние берега и воды. "Что за страна" - куча островов и скал, из которых нет ни одного сопоставимого с нашим. Три самых крупных острова, расположенных рядом, в лучшем случае составляют две трети от Пеу. Населено кроме этих трёх ещё несколько атоллов. Местные обитатели сущие дикари, не знающие металла и смотрящие на пришельцев как на полубогов. Живут рыбной ловлей и возделыванием корнеплодов. Прихватили пару дикарей палеовийцы с собой, разумеется, чтобы уже дома подробнее выяснить про эти острова, прежде чем приступить к их систематическому "освоению"
   Тут, наконец, доставили этих самых пленников. Одеты в ношеную униформу без знаков различия. Внешне с тюленеловами, конечно, спутать трудно, цветом кожи, например, ничем от моих папуасов не отличаются. Но в общей суматохе, да ещё не зная, легко счесть их частью команды корабля.
   Палеовийца по моей команде уводят - дополнительно напоминаю, что его следует поместить отдельно от остальных пяти недопрошенных офицеров. А я жестом приглашаю наших западных соседей присесть за парту. Те осторожно занимают указанные места - чувствуется, что для них подобные сидения в новинку, в отличие от военного учёного. Шурыма также отсылаю: "Иди, помогай Патихики".
   Пытаюсь подобрать слова, дабы объяснить, что они у друзей. Общаемся почти час. Удаётся выяснить, что зовут их Токубу и Хорунуй. Себя называют "хлонви". Но это не общее название обитателей архипелага, а племени, к которому они принадлежат. Язык отличается от любого наречия Пеу, пожалуй, сильней, чем диалекты самых далеко друг от друга расположенных областей, но понять можно. Захватили их, когда они ловили рыбу в море. Просто так, конечно, они не сдались - пробовали отбиваться, бывший с ними третьим Нохуму прыгнул в воду и поплыл к берегу, но был застрелен. Токубу оглушили ударом приклада по затылку, Хорунуя завалили толпой. В плавании держали взаперти, изредка выводя в кандалах и наручниках подышать свежим воздухом на палубу.
   На видимых мною вохейских картах тамошние острова именовались Иханара. О заселённой суше к западу я помнил, но руки до экспедиции так и не дошли. Теперь же, скорее всего, уже и не дойдут. Тюленеловы в любом случае до них доберутся, а нам бы самим отбиться. Находящихся в определённом родстве с племенами Пеу обитателей в общем-то жалко - вряд ли им стоит ожидать от палеовийцев чего-то хорошего, если судить по рассказам о порядках, царящих на захваченных Островах Великого Пути.
   Я могу, пожалуй, только отправить рыбаков-хлонви домой, чтобы они предупредили соплеменников. Хотя ничего путнего из этого не выйдет - ну что могут сделать разрозненные племена против государственной машины.
   Отпустив бывших пленников, которых удалось убедить в том, что они среди друзей, и даже могут вернуться на родной остров, я сделал перерыв на обед, а после вспомнил о захваченном корабле. Не нравится мне, что он маячит напротив крепости, в двух шагах от перевалочного порта, куда приходят за оловом тагирийски торговцы. Не попустите духи-покровители, принесёт нелёгкая кого-нибудь сегодня-завтра. Надо перегнать трофей в более укромное место - например, на несколько десятков "перестрелов" западнее: там как раз заросшая деревьями заболоченная коса отрезает небольшой заливчик. Загнать в самый его дальний угол, и не видно будет со стороны совсем. Шила в мешке, конечно, не утаишь, и слухи поползут быстро, но одно дело какие-то россказни папуасов, а совсем иное - сам железный корабль.
   Увы, с перегоном трофея - проблема. Беглый осмотр укрепил меня во мнении, что судно перемещается как под парусами, так и от какого-то механического движителя. Со вторым без помощи команды не разобраться, да и умеющих работать с парусным оснащением в Тин-Пау и окрестностях негусто. На брошенный наместником клич явилось только трое переселенцев из Хона, по разу ходивших на вохейских кораблях. Самым компетентным вновь оказался Патихики - ученики Обители Сынов Достойных Отцов хотя бы по нескольку недель в году практиковались на имеющихся в распоряжении Оловянной компании шухонах - пока те находились у берегов Пеу. До темноты молодой офицер со своими помощниками провозился, разбираясь с рулём и парусами "Далекоплывущего-11".
   Пока группа энтузиастов разбиралась с управлением, я лазил по палубе и внутренним помещениям. Внутри корабль оказался не совсем железным - металла, конечно, хватало, например огромные "рёбра" (как они там называются, из головы выпало), на которые крепилась обшивка из толстых досок. Палуба также была деревянной. Вот надстройки - металл и толстое стекло на окнах. Всего выделялось четыре сооружения - на корме рулевая рубка, за ней - круглая башенка с орудием, прикрытая листами железа. На вскидку диаметр ствола снаружи сантиметров десять или даже меньше. Какой там калибр? Хотя бы сорок пять миллиметров будет? Впрочем, курощать дикарей вполне хватит. Судя по всему, платформа с пушкой вращается. Наличествовал какой-то механизм подачи боеприпасов - в ведущем к казённику лотке лежит ряд вытянутых снарядов. Интересно, они случайно не сдетонируют, когда корабль придёт в движение? Хотя вряд ли.... На носу вторая орудийная башенка.
   В рубке хозяйничал Патихики, и туда я не полез, дабы не мешать. Ближе к середине располагалось немного выступающее над палубой помещение, из крыши которого выходила толстая изогнутая труба. По железному трапу спускаюсь вниз. Видимо, здесь где-то и расположен тот самый двигатель, приводящий корабль в движение без парусов: какие-то рычаги, стрелки что-то показывающие, на полу лужа, резко пахнущая чем-то "моторным" - не то топливо, не то смазка. В общем, ничего не понять без разъяснений пленных. Осторожно огибаю вытекшую невесть откуда жидкость и выбираюсь наверх.
   Под капитанской рубкой обнаружился ещё один вход внутрь: снова тесный трап, узкие коридоры с кучей помещений. Ага, тут у нас, судя по всему, офицерские каюты - господа офицеры живут по двое. А это, как понимаю, капитанская - кровать только одна, имеется стол, с бумагами - карты, какие-то журналы, книги, на палеовийском, разумеется. Относительно просторное помещение - не то столовая, не то кают-компания, не то два в одном. Кухня, или как он там, у моряков - камбуз? Санузел - несколько кранов типа тех, что используются в туалетах железнодорожных поездов - пресную воду нужно экономить. Пара унитазов вполне привычного мне вида - с усмешкой вспоминаю, как мечтал много лет назад, узнав о наличии в этом мире цивилизованных мест, о благословенных краях ватерклозетов и туалетной бумаги. Она, родимая, кстати, вот - серая, невзрачная. Машинально отрываю кусок - м-да, качество не ахти....
   В другую сторону пошли матросские кубрики, так, по-моему, именуются места для низших флотских чинов - всего два помещения с парой десятков гамаков. А у "их благородий" - койки, однако. Душно и тесно - как они здесь вообще могут спать и просто находиться сколько бы то ни было длительное время? Хотя вполне возможно, что есть вентиляция, сейчас не работающая. Помывочных мест и "очков" у нижних чинов столько же, сколько у офицеров - притом, что их в четыре раза больше.
   Выбираюсь на палубу, прохожу вдоль бортов - обнаруживаю четыре спаренных пулемёта со щитками. В отличие от пушек у них можно заглянуть в ствол - калибр где-то 15-20 миллиметров. Пожалуй, должны рвать незащищённые человеческие тела на куски. Похоже, именно из них и положили ночных пловцов. Удивительно, что вообще корабль удалось захватить - стрелки же должны были покрошить всех. Такое ощущение, что тюленеловы на самом деле не столь уж и грозные вояки. Ну, или нам достался второразрядный корабль со столь же второразрядным экипажем. Второе, кстати, похоже на правду - допрошенный военный "учёный" упоминал, что "Далекоплывущие" относятся к устаревшим посудинам. А на западных островах у палеовийцев земля под ногами горит, там приходится задействовать лучшие силы. Вот и остаются на разведку новых потенциальных владений старые корыта. Ну и команды на них, скорее всего, далеко не "уберсольдатен". В принципе, от моряков-исследователей, призванных присматривать новые потенциальные колонии, особых военных талантов и не требуется - наличного оружия вполне достаточно, чтобы справиться с противником уровня бронзового века, в крайнем случае, можно просто уйти от негостеприимного берега, а в море уж точно, если с кем не справятся, то убежать на имеющемся двигателе могут.
   Ну, это я так рассуждаю. Что там у палеовийского высокого начальства в головах, не знаю - может, подобные экспедиции просто-напросто изощрённый способ угробить проштрафившихся в чём-либо.
   Осмотр трофея только добавил пессимизма: несмотря на то, что внутри "Далекоплывущий-11" оказался теснее и как бы меньше, чем снаружи, увиденное говорило, что никаких шансов у всех моих "макак" с регоями и ополченцами против пары-тройки даже таких "устаревших" по палеовийским меркам кораблей просто нет. Неважно, успею я ко времени повторного визита тюленеловов вооружить хотя бы гвардейцев кремневыми ружьями или нет.
   От мрачных мыслей отвлёк чувствительный толчок - хорошо хоть я в это время как раз подымался по трапу наверх, держась обеими руками за поручни, иначе запросто мог бы хорошенько приложиться обо что-нибудь. Затем ёще несколько толчков - не столь сильных.
   Перебирая руками за поручни, выбираюсь на свежий воздух. Уже начинает смеркаться. Патихики со своими помощниками что-то оживлённо обсуждал на палубе возле входа в рубку. При виде меня он прервал разговор.
   -Как успехи? - поинтересовался я.
   -Я понял, как рулить этим кораблём, когда он идёт с помощью одного ветра - бодро отрапортовал юноша - А вместе с Ухунури и остальными разобрался, как здесь собираются и распускаются паруса. Уже попробовали со спущенным якорем. Завтра постараемся увести корабль за Сырую косу.
   -Молодцы - хвалю. Теперь понятно, отчего судно тряхануло - это, оказывается, Патихики рулить пробовал. И добавляю: "Как перегоните корабль, сразу же можешь считать, себя "питарасу". Остальные получат по большому железному ножу".
   Парнишка повышение заслужил - сколько жизней спас своим советом прятаться от обстрела, да и удачей ночного штурма ему же обязаны - я уже в курсе, что именно молодой выпускник Обители Сынов Достойных Отцов вспомнил про "кошки", без которых на палеовийский корабль не забрались бы.
   Впрочем, в рядовых, пусть и высшего разряда, ходить ему недолго - толковые ребята нужны в офицерах будущей армии Пеу-Даринги. Побольше бы таких, как Патихики, глядишь, через пару лет эта армия станет из задуманной вполне реальной.
   На берег я вернулся вместе с бравым кадетом и Ко. Уже в крепости поинтересовался - а охраной трофейного корабля озаботились? Оказалось - никто и не подумал. Киратумуй получил лёгкий втык за упущение в работе с личным составом, и распорядился отправить пяток "макак" на судно. Так-то лучше, а то через пару дней местные растащат всё, что смогут.
   Перекусив печёной рыбой с парой хлебных лепёшек, требую местного писца и начинаю диктовать послания. Солнцеликой и Духами Хранимой - отчёт об одержанной её подданными блистательной победе над тюленеловами, с реальным описанием событий и версией для официального обнародования, согласно которой разгромленные чужеземцы трусливо бежали на своём корабле, бросив часть соплеменников на берегу. Отдельным приложением шёл перечень тех, кого допустимо ознакомить с подлинной картиной произошедшего.
   Шонеку и Тагору пошло короткое письмо с требованием прислать в Тин-Пау не менее четырёх воспитанников Обители Сынов Достойных отцов, показавших наилучшие результаты в изучении вохейского языка - разрешалось как откомандировать со своих мест службы выпускников этого года, так и привлечь учащихся старших возрастов. И чтобы не забыли выделить им побольше бумаги. Чирак-Шудаю - предписывалось выделить кого-нибудь из оружейников-тенхорабитов с парой-тройкой помощников-папуасов потолковей.
   Покончив с письмами, я приказал писцу: "Сутоуке, передай их Киратумую, чтобы завтра, едва только начнёт светать, он послал гонца в Мар-Хон. А ты с утра начинай записывать рассказы всех участников событий из числа "пану макака" - кто что видел, что делал. Кто умеет писать, пусть, сам пишет".
   -У нас такого количества бумаги не будет - попробовал возразить молодой бунса.
   -Через день или два доставят из Мар-Хона - успокаиваю его и перехожу к следующему пункту - Перечень участвовавших в боях с тюленеловами, погибших и раненых готов?
   -Да, Сонаваралингатаки - пожимает плечами Сутоуке.
   -Сколько всего? - имею в виду расклад по перечисленным группам.
   -Убито девять "пана макака", семь гане-переселенцев, тридцать один "новый гане". Ещё два переселенца и шестеро "новых гане" пропали без вести.
   -Этих тоже можно считать убитыми - произношу.
   -Также погибло четыре женщины и двое детей - добавляет писец - Разрушено или повреждено пятьдесят два дома.
   "Пиши" - командую - "Тем обитателем Тинсока, чьи жилища были разрушены колдовским оружием чужаков, даётся освобождение всей семьи от обязательных работ на три десятка дней. На соседей по общине их повинности перекладыванию не подлежат". Сутоуке закончил выводить иероглифы-слоги и приподнял выжидающе голову.
   "Также" - продолжаю - "Освобождение на год даётся семьям убитых женщин и детей. Семьи погибших с оружием в руках получают освобождение от обязательных работ на год и право отправить одного из сыновей в Школу помощников вождей. В случае отсутствия у погибшего сына, такое право получает его брат или племянник".
   Сначала я думал, может, перевести всех родственников тинса, павших в боях с палеовийцами, в "ганеои с правами переселенцев", но потом решил, что хватит и освобождения от работ. А повышение социального статуса оставил только для наиболее отличившихся.
   "Семьи десяти первых тинса, взобравшихся на корабль тюленеловов, получают права переселенцев-гане, неважно, жив или мёртв этот взобравшийся" - произношу фразу, заставившую писца в удивлении приподнять бровь, и я добавляю - "Впрочем, даровать такое вправе только Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками. Но я буду ходатайствовать перед нашей повелительницей об этом". Немного перевожу дух и продолжаю: "Дети или младшие братья погибших "пану макака" получают право обучения в Обители Сынов Достойных Отцов. Остальные из участников сражений получает каждый по два медных кольца". Про себя я добавил, не к месту вспомнив анекдот про Брежнева: " В нос".
   -Да, чуть не забыл - добавляю - Где те "громовые жезлы", которые использовали палеовийцы?
   -Олени Киратумуй велел собрать всё и сложить на складе чибаллы под засов - ответил Сутоуке, и предупреждая новый мой вопрос - Всего найдено сорок три извергающих огонь и гром жезлов, нескольких разновидностей.
   -Хорошо. Свободен - отпускаю писца. Да и самому мне нужно отдохнуть.
  
   Утром несколько минут не мог сообразить, что за сон приснился: корабль какой-то, палеовийцы. Увы, не сон, оказывается - вон стоит проклятущий "Далекоплывущий", никуда не делся.
   Гонец в Мар-Хон, как доложил Киратумуй, отбыл ещё почти "стражу" назад. Допросы пленных по новой ещё не начинались. Я просмотрел, чего там вчера назаписывали Патихики с Падлой в моё отсутствие. К моему великому удивлению, ругани и угроз в протоколах зафиксировано немного....
   Вохеец успел допросить накоротко старшего штурмана Айота Тари и корабельного медика Огала Уре: фамилия, имя, место рождения, срок службы. Будущий офицер то же самое проделал с начальником палубной команды Соем Тачикой и механиком Ипалем Шитферу. Попутно выяснились некоторые подробности о взаимоотношениях между армией и флотом, равно как и внутри самого флота, а также кое-что о внутриполитическом состоянии Палеове.
   Гадюшник у тюленеловов ещё тот: оказывается, единое государство возникло чуть больше поколения назад, когда "свергли царей", которые, дескать, устроили "братоубийственную войну". Братство между разными племенами или народами, населяющими далёкий архипелаг на севере Земноморья, правда, было весьма своеобразным - неприязнь между жителями составляющих Палеове островов, в прошлом независимых царств, Сореэ, Эрехеэ и Тиманеэ никуда не делась до сих пор. А три бывших суверенных державы делились в свою очередь на области, выходцы из которых друг к другу относились не лучше, чем к жителям соседних островов. К землячествам прибавлялось противостояние армейских и флотских. На всё это накладывалось соперничество каких-то "пенодов" (а может быть, "бенодов" или "пемодов", или "пелодов"), где членство определялось не понятно чем, но точно не совпадало с национальной и племенной принадлежностью. В основном, конечно, борьба протекала путём интриг, подкупа и грызни в каком-то "Совете Сильномогучих Мужей". Но то и дело конфликты и противоречия вырывались наружу в кровавых столкновениях между приверженцами разных течений: и заговоры военных, и бунты городской черни случаются с удивительной регулярностью.
   Первая мысль, оформившаяся в моей голове по ознакомлении с описанием этого дурдома: "Как палеовийцы при царящем у них бардаке и раздрае могли захватить половину Великого Срединного океана?" Ну и вторая, уже посещавшая меня ранее: зачем им новые острова? Впрочем, натура человеческая такова - хапать, пока получается хапать. Вон и среди наших Солидных и Разумных Мужей тоже слышны голоса, что, дескать, у чужеземцев в заморских странах много добра имеется, которое люди Пеу могут взять силой, коль тамошний народ не желает делиться. С трудом удаётся сдерживать милитаристско-великодержавные поползновения папуасов - в своё время, когда по моему возвращению подобные настроения чуть ли не господствовали среди советников нашей юной правительницы, кстати пришлись рассказы участников посольства о размерах Вохе и численности армии Повелителя Четырёх Берегов. Ну и вид многопалубных парусников Флота Внешнего Моря остужает горячие головы.
   Протокол допроса капитана корабля же заставил меня грустно усмехнуться: сей гордый сын гордого палеовийского народа вместо ответов на задаваемые вопросы осыпал Падлу-Шурыма оскорблениями и угрозами.
   "Доставьте сюда этого... Игдая Дагбу" - приказываю командиру выделенных на охрану пленных "макак".
   Палеовийский капитан держался орлом. Не дожидаясь приглашения, он тут же принялся живописать, что сделают с "вонючими дикарями" его соотечественники, и лично сам господин Дагбу. Я послушал его несколько минут: вспомнилось, как утром того памятного дня, разделившего мою жизнь на "до" и "после", капитан Дементьев с старлеем из местных кололи задержанного "бородача". "Чех" метал глазами молнии и грозился всех раком загнуть и поиметь в разных позах. Потом, правда, тональность резко сменил. Увы, с помощью каких аргументов опера убедили его, что вести себя нужно вежливо, не знаю. Потому придётся придумывать свои методы прививания уважения к хозяевам со стороны дорого гостя.
   Не обращая внимания на извергаемые гордым сыном Палеове ругательства, я обратился к бойцам, приведшим капитана на допрос: "То корыто, в которое пленные справляют нужду, ещё не успели вынести?"
   -Уже выносили, но они, наверное, нагадить успели по новой - ответил Кагулору-сонай - Из них половина животами мучается. Когда вчера бревна таскали, постоянно то один, то другой бегал в отхожее место".
   -Тогда пусть они вынесут корыто и поставят возле "громовой кучи", но не выливают - приказываю. "Громовыми кучами" у нас, как не трудно догадаться, именуют селитряницы.
   Пока напарник Кагулору ходил распоряжаться насчёт "параши", господин Игдай Дагбу успел выдать ещё несколько новых цветистых выражений. И даже вернувшийся воин, громко доложивший, что "корыто с дерьмом" стоит на указанном мною месте, нисколько не сбил бравого капитана.
   "Ведите этого к лохани" - "макаки" пару секунд переваривают странное распоряжение своего "пану олени", а затем не очень вежливо дёргают палеовийца со стула и толкают древками копий к выходу. Тот замолкает, продолжая злобно зыркать вокруг - насколько позволяет ему ограниченный сектор обзора. В двух шагах от емкости с нечистотами Кагулору тормозит пленного резким окриком, сопровождаемым обманчиво лёгким тычком древка под колено. От неожиданности тюленелов спотыкается, но удерживается на ногах.
   Я обхожу его, становлюсь лицом к лицу. Внимательно вглядываюсь в лицо чужеземца. Тот, впрочем, выдерживает мой взгляд - в "гляделки" играть умеет, чего не отнять. Ну да ладно.... Резко бью палеовийского капитана по ушам. Затем - под дых. Неожиданно накатила лютая злоба. Хватаю несдержанного на язык пленного за воротник мундира и окунаю головой в продукты жизнедеятельности - собственной и подчинённых. Несколько долгих секунд держу, не давая Игдаю Дагбу вырваться - до тех пор, пока не начинают идти пузыри. С трудом заставляю себя ослабить нажим и позволить бравому мореману вытащить голову из помойной лохани. Сам не понимаю, чего на меня сейчас нашло: когда приказал готовить "реквизит" и выводить "актёра", планировал только показательное наказание за борзоту. Последний раз так накатывало, пожалуй, когда увидел изувеченный труп Баклана.
   Хотя, в общем-то, двигала сейчас мною бессильная злоба - я просто вымещал на наглом командире "Далекоплывущего" свой страх. Страх перед огромной военной машиной тюленеловов, для которой "макаки" с кремневыми ружьями и бронзовыми пушками, а уж, тем более, племенные ополчения с топорами и палицами - не более чем досадная помеха. Страх неотвратимости прихода мстительных хозяев Земноморья. Причём даже не за себя страх, а за тэми, за наших детей, за то, что прахом пойдёт всё, создаваемое и лелеемое долгие годы.
   "Кто там говорил что-то про вонючих дикарей?" - спрашиваю на вохейском: полные трудно воспроизводимых шипящих слова из-за переполняющего меня бешенства получаются хреново, не знаю даже, понял ли сказанное господин Дагбу. С неудовольствием отмечаю, что мне на ноги и бок попали брызги содержимого "параши".
   "Уведите его, пусть отмоется" - командую Кагулору. В принципе, можно было сунуть в камеру и сразу - пусть остальные палеовийцы полюбуются на своего начальника. Вряд ли такое "вонючее" соседство добавит любви к командиру, что совсем не плохо для дальнейших допросов. Но так ведь вся тюрьма провоняет. И так уже "аромат" там стоит. Заключённых из папуасов выводили для отправления физиологических потребностей в общее отхожее место под конвоем. Но четыре десятка человек в туалет не навыпускаешься. Вот и придумал Киратумуй поставить им лохань, которую выносят два раза в сутки.
   Учинённое над демонстрировавшем борзоту капитаном воспитательное мероприятие нисколько не сняло накапливающееся напряжение. Я просто физически ощущал где-то далеко на северо-западе грозную силу, ещё не подозревающую о существовании острова Пеу и Сонаваралинги-таки, но скоро про нас узнающую. И тогда расправа неминуема.

Глава двадцатая

   В которой герой ведёт интенсивную дипломатическую переписку, а также узнаёт много нового и интересного, в частности, что местные географы допустили небольшую ошибку, ни на что, впрочем, не влияющую.
  
   "...таким образом, небрежение и попустительство отвечающих за все действия с чибаллой подданных Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы, младшей сестры Повелителя Четырёх Берегов Тишпшок-Шшивоя, да будут благословенны боги к его правлению, привело к хищению чибаллы в гигантских размерах и продаже её врагам Великого Вохе" - читал Кутукори очередное эпистолярное порождение вохейского МИДа адресованное правительнице Пеу.
   Свиток с посланием сим был передан сегодня утром послом Мудаей-Хитвой лично мне в руки в присутствии Рами. Ну, то есть экс-гвардеец хотел вручить официальное письмо ей самой, но та, как обычно, нарушая дипломатический этикет, небрежно махнула в сторону Сонаваралинги-таки, и вохейцу пришлось вложить трубочку с парой вислых печатей в мою протянутую ладонь.
   Конечно, понятно, что не ради вялотекущего спора вокруг вскрывшихся оловянных махинаций прислали в сезон штормов курьерский корабль. Чибалла никого особо не интересовала на самом деле: как я и предполагал, наши "старшие друзья" не то поверили версии, скормленной через Чиншара-Шудо, не то сделали хорошую мину при плохой игре. Тхурву-Шурыма в нашей тенукской тюрьме ознакомили с той трактовкой событий, которой следует придерживаться, и крысёныш даже поклялся предками и семейным очагом, что у него и в мыслях не было оклеветать уважаемого Сонаваралингу-таки и семейство Тушха, коему он многим обязан.
   Правда, приняли вохейцы мою версию событий выборочно: если насчёт правительницы далекого южного острова и её ближайших приближённых согласились - дескать, действительно, какие-то нехорошие люди ввели простодушных дикарей в заблуждение, то в отношении многочисленного и влиятельного клана Тушха подозрения появились. В итоге это почтенное семейство потеряло немного влияния и пару своих представителей. Мой приятель икутнский наместник Шиншой-Тушха, как ни странно, в число этих потерь не входил: сохранив ранг "держателя печатей", он с должности губернатора полуденного форпоста Великого Вохе переместился в командиры расквартированных в провинции Шупрет "бычьего" и "волчьего" цабов. Размеры провинции и её значение среди владений Повелителя Четырёх Берегов говорили, что подобный перевод отнюдь не понижение, а скорее даже повышение.
   Заботили представителей "старшего брата" нашей повелительницы вовсе не махинации с оловом и степень вовлечённости в них кого-либо из папуасской верхушки. Тем более что вся торговля чибаллой буквально на глазах накрывалась медным тазом - ибо сами вохейцы задрали цены настолько, что тагирийцам она просто не по карману.
   Об истинной причине Мудая-Хитва поведал мне устно: "Делиться добычей надо". Информация о пленных палеовийцах и трофейном оружии дошла до вохейского посольства быстро - правда, к этому времени Чиншар-Шудо успел уже сделать своё дело, так что господину послу и иже с ним было не до проверки слухов о "заморских колдунах, приплывших на огромном корабле".
   Зато теперь, когда у "наших друзей" всё "устаканилось", они зашевелились. Без санкции вышестоящего начальства доблестный Хитва предъявлять какие-либо требования не рисковал, но, получив чёткие инструкции с родины, господин посол озвучил позицию: дескать, тюленеловы со своей техникой очень крупная и опасная дичь, и лучше будет, если их передадут вохейцам, у которых больше возможностей удержать добычу. Да и вообще - не по чину трофей. До открытых угроз дело пока не дошло. И возможно, вообще не дойдёт: тенхорабиты по своим каналам разузнали, что в окружении Повелителя Четырёх Берегов резонно опасаются, что дикари, сумевшие победить самих палеовийцев, могут доставить немало сюрпризов. Подробности же нашей виктории до вохейцев ещё не дошли - вовремя я сдал Тхурву-Шурыма.
  
   К ответу послу Старшего Брата нашей повелительницы я приступлю завтра или послезавтра. А пока меня ждёт очередная порция увлекательного чтива. Стопка материалов допросов тюленеловов за три последних дня накопилась изрядная. Юные выпускники Обители Сынов Достойных отцов к порученной им работе отнеслись ответственно, и даже с энтузиазмом, которого не растеряли до конца за четыре прошедших месяца. К сожалению, дотошность и трудолюбие юных папуасских регоев не компенсировали дикарского невежества и незнания реалий индустриального общества - в результате на меня вываливался просто жуткий объём неструктурированной информации. Даже привлечение к первичной сортировке записей Тагора и пары порекомендованных Шонеком тенхорабитов проблему информационного шума только смягчало, но отнюдь не устраняло - всё равно, в конечном счёте, выбирать из массы разнообразных сведений о жизни палеовийцев те, что помогут отбиться от карательной экспедиции, приходилось мне.
   С разговорчивостью пленных особых проблем не было: офицеров, знающих вохейский, я приказал рассадить по одиночным камерам, от охранников они слышали только короткие приказы, в общем, поговорить наши "гости" могли только с допрашивающими их учениками Шонека и Тагора. Разумеется, тюленеловы старались не сообщать важных, с их точки зрения сведений и даже выдавали "дезу". Но поскольку каждый врал по-своему, ложные сведения легко отсеивали тенхорабиты с моим ручным "диким гусём". А что касается важности, то очень ценная информация попадалась и в записях разговоров на бытовые темы.
   И так, что там удалось вытянуть из пленных на этот раз....
   Интересно: оказывается, местные бронзововековые географы допускали путаницу. На протяжении веков на всех картах будущее Палеове подписывалось как Тюленьи острова. Но сами палеовийцы, как вчера сообщил господин старший штурман Айот Тари, таковыми именовали лежашую к северу гряду из пяти крупных (сопоставимых с нашим Пеу) и двух десятков мелких кусков суши. Жили на настоящих Тюленьих островах (по- палеовийски их название звучало как Гигурут) сущие дикари, не знающие металла, обитающие в землянках и шалашах, и питающиеся в основном рыбой и, как не трудно догадаться, тюленями. Одной из излюбленных забав палеовийцев были набеги на тамошних жителей - наловить рабов, забрать тюлений жир и шкуры, но в основном, ценящиеся достаточно высоко в самом Палеове (которого тогда ещё и не существовало, впрочем) и странах типа Тузта или Укрии меха каких-то морских зверей, весьма тёплые и водонепроницаемые. Самих палеовийцев, когда они вдруг заявили о себе на мировой арене, подобное смешение просто бесило: думаю, если бы русских постоянно путали с чукчами, нам бы это тоже не понравилось.
   Тем более, с этими подлинными Тюленьими островами связано национальное унижение палеовийского народа. Правда, сиё умаление гордости шло в одном флаконе с первыми шагами полуварварского Северного архипелага в планетарные гегемоны второго уровня.
   Началось всё с того, что в один прекрасный момент ирсийцы вдруг объявили: отныне Гигурут находится под их патронатом, и набеги за рабами и добычей в те края ставятся весьма чреваты для набегающих.
   До Сореэ, Эрехеэ и Тиманеэ, лежащих на отшибе от остального Земноморья, подробности конфликтов царств Юго-запада с Ирсом доходили с запозданием и в сильно искажённом виде, но и этого хватало, чтобы понять - с жителями западного материка шутки плохи. А для желающих убедиться наглядно ирсийцы организовали экскурсии по руинам обиталищ наиболее упорных в своём желании поквитаться за отобранные колонии аристократов Скилна, Интала и Кельбека. Сорейцев, которые в основном и промышляли грабежом Гигурура, увиденное впечатлило - как и рассказы местных об огне и громе, уничтожающем организаторов пиратских набегов против Ирса вместе с их дворцами.
   Потому царь и знать Сореэ малодушно согласились оставить малохольных тюленеловов холодных островов в покое. Более того, отпустили всех угнанных в рабство гигуртцев - правда, за немалый выкуп.
   В общем, официальная палеовийская историография оценивает этот отказ от набегов и обмен рабов на ирсийские товары сугубо негативно: дескать, трусы и изменники, правящие Сореэ, пошли на позорную сделку. Хотя с моей точки зрения, чуваки просто трезво оценили соотношение сил. Тем более, выкупая попавших в рабство новых союзников, обитатели Заокраинного Запада совершенно не скупились - царь Сореэ Солек Четвёртый совершил весьма выгодный гешефт, приобретя по дешёвке у своих подданных всех угнанных за последние годы гигурутцев, а затем обменял их на трактора и моторные катера.
   Я сам не заметил, как увлёкся новейшей историей Палеове в изложении штурмана: довольно занимательно, не смотря сильную заидеологизированность. С самого начала, пробегая взором написанные аккуратным почерком строчки, не мог отделаться от ощущения чего-то до боли знакомого. Но только ближе к концу второй страницы понял - да это же один к одному история царской России в изложении советских школьных учебников!
   У псевдотюденеловов, правда, монархов было целых три - по числу самых крупных островов. Но антинародная и антинациональная сущность местных царизмов от этого была только ещё более антинародной и антинациональной: весь "царский" период движения народов Северного архипелага по пути промышленного прогресса полон сдачи позиций ирсийским трусливым торгашам и военного соперничества между братскими народами Сореэ и Эрехеэ. Третий остров, Тиманеэ, почему-то в этой связи не упоминался - не то в силу малозначимости по сравнению с крупными игроками, не то тамошние цари проводили какую-то другую политику.
   Началось всё, как уже говорилось, с отказа от претензий на Гигурут. Затем последовало превращение островов в сырьёвой придаток Западного материка: сначала цари и их приближённые, обрекая на голод своих подданных, меняли на ирсийские станки и машины самые простые и грубые продукты сельского хозяйства и морского промысла, потом начали налаживать их элементарную переработку, и в то же время в числе экспортных товаров появилась сырая нефть.
   Разумеется, ирсийцы стравливали Сореэ с Эрехеэ, опасаясь их объединения - дескать, трусливые торгаши боялись получить единое государство на Северном архипелаге, которое непременно выступило бы их соперником. При этом в вину обитателям Заокраинного Запада (внезапно!) ставилось эмбарго на экспорт оружия и боеприпасов. Так что всё потребное для взаимного истребления воинственным сынам будущего Палеове приходилось клепать самостоятельно - в результате получалось мало, с бешенными затратами и низкого качества.
   Также непонятным оставалось, как с желанием подбить гордого гуся (официальный символ государства) на взлёте сочеталось масштабное и довольно систематическое прогрессирование варварского даже по местным бронзововековым меркам социума. По крайней мере, мне лично. Палеовийцы, наверное, как-то такое поведение "трусливых торгашей" объясняли. Правда, толи Айот Тари не удосужился объяснить сей момент, толи допрашивающий штурмана учащийся Обители Сынов Достойных Отцов Лонимануру не занёс столь важную деталь в протокол допроса.
   Даже если следовать официальной версии истории, выходило, что "коварные злодеи" высадили на острова целый десант из сотен, если не тысяч, специалистов в самых разных отраслях - от сельского хозяйства до станкостроения. Несколько десятков учебных заведений с преподавателями-ирсийцами в течение целого десятилетия исправно готовили местные кадры для промышленности, сельского хозяйства и флота, а ирсийские же инженеры, агрономы и квалифицированные рабочие помогали в дальнейшем выпускникам ПТУ и техникумов осваиваться уже на производстве. По мнению палеовийской исторической науки, основной целью всей этой "благотворительности" являлась идеологическая диверсия - то есть пропаганда собственного образа жизни и подрыв моральных устоев сорейско-эрехейского общества с целью его окончательной погибели и порабощения. Но по мне, имей ирисийцы желание подчинить себе "псевдотюленеловов", им куда проще было бы захватить их, когда те пребывали в исходном состоянии - с деревянными сохами, каменными мотыгами, ручными зернотёрками, бронзовыми мечами и топорами у одного из десяти или двадцати. А также с убогими корабликами, которые побережья Западного материка из-за особенностей течений и ветров способы достичь были только где-то далеко на севере, на границе тайги и тундры.
   Почему-то мне кажется, что техникой "разделяй и властвуй" Ирс должен был владеть всяко лучше палеовийцев. Да и материальных ресурсов для этого у жителей Заокраинного Запада куда больше, чем у варваров, чья государственность насчитывала от силы несколько веков. Достаточно было поставлять враждующим сторонам самое примитивное огнестрельное оружие - того уровня, который освоили на сегодняшний день вохейцы. И попутно подыскивать кадры для низового звена будущей колониальной администрации, "отбраковывая" тех, кто не подходит. Лет десять у меня, будь я злодейским ирсийцем, ушло бы на стравливание царьков и "сильных мужей" Северного архипелага, а потом уже можно приходить и прибирать к рукам уставшую от войн территорию с акваторией. И с помощью уцелевшей знати начать дрессировать простонародье и приручать его к индустриальному труду. Захватчики в таком случае благотворителями, прекратившими войну, выступили бы, да ещё к тому же и принёсшими всякие новинки, которые сделают жизнь сытнее. На деле же ирсийцы активно помогали будущим палеовийцам двигаться по пути "пырг-хырша", совершенно не покушаясь на их независимость.
   Благотворительностью политику Заокраинного Запада в отношении "псевдотюленеловов" назвать, конечно, нельзя. Но, даже судя по тому, что говорится в палеовийских учебниках, добросовестно пересказанных Айотом Тари, всё определялось вполне честным коммерческим расчётом: если первые партии техники и обучение обращению с оной шли в качестве выкупа за угнанных в рабство гигурутцев, то в последующем все поставки машин и оборудования и необходимая подготовка местных кадров осуществлялись в долг, который, как правило, отдавался той продукцией, которая начинала производиться благодаря нововведениям ирсийского происхождения в увеличенных масштабах (ну или вообще впервые появлялась). После запуска производства сорейцы, эрехейцы или тиманейцы отдавали своим западным партнёрам в течение какого-то периода (чаще всего от пяти до десяти лет) до половины товара. Затем же шла вполне эквивалентная торговля.
   Впрочем, относилось это по большей части к сырью, полуфабрикатам или не очень сложным готовым изделиям. В самом начале "псевдотюленеловы" поставляли рыбу и иные морепродукты, зерно и оливковое масло, да мясо и шкуры. Со временем зерно стало заменяться мукой, а сырые мясо и рыба частично уступили место консервам. Где-то спустя десятилетие форсированного "пырг-хырша" в экспорте с Северного архипелага появились концентрат железной руды с чугунными и стальными "чушками", нефть. Всевозможное оборудование и прочая техника, изготовляемые на ирсийских станках, шли исключительно для внутреннего потребления, в крайнем случае, служили предметом торговли между Сореэ и Эрехеэ с Тиманеэ. Как правило - первые продавали часть "машщини" собственного производства соседям.
   Единственное рациональное объяснение, почему обитатели Заокраинного Запада затеяли всё это прогрессирование будущих палеовийцев - что они решили попробовать выкормить из нищих варваров с окраины местного цивилизованного мира полноценных торговых партнёров. Так-то у бронзововековой страны людям двадцатого века особо нечего покупать - а вот если немного вложиться в развитие производства какого-нибудь сырья, то будет весьма выгодно. По крайней мере, именно такой схемы ирсицы придерживаются сейчас в отношении царств Востока. И судя по всему, с "псевдотюленеловами" дело обстояло аналогичным образом. Почему же это не сработало с Юго-западным архипелага, можно только догадываться.
   Кроме капитуляции перед жалкими и трусливыми торгашами с Ирса в вину царям ставилось также покушение на традиционные устои - а именно, на кастовую систему. То, что палеовийское общество делилось на две касты - в зависимости от диалекта именуемые "чим", "чаим" или "чем" и "хульт" или "тульт" - я уже знал. В общих чертах положение их было сходным с нашими "гане" и "даре". Правда, в отличие от папуасских ганеоев, нёсших до недавнего времени чисто сивмолические повинности, чаимы отдавали господам из высшей касты чуть ли не половину урожая. Кроме этого, практически весь этот натуральный налог доставался "гезоям", составлявшим верхушку хультов. А остальные из высшей касты довольствовались правом оставлять весь урожай себе.
   Как я понял, подобное разделение являлось следствием давнего деления на потомков тёмнокожих завоевателей и светлокожих завоёванных. Впрочем, за прошедшие с тех времён века народ успел перемешаться, и цвет кожи у чаимов теперь ненамного светлее, чем у хультов.
   Всё же "псевдотюленеловы" продвинулись на пути к цивилизации куда дальше моих папуасов, и у них помимо низших, высших и аристократии уже имелись рабы, а также некий аналог вохейских "сирот". Эти "дорты" были весьма пёстрым по происхождению слой: и военнопленные, и должники, и просто чужаки, добровольно пошедшие под покровительство "сильных мужей". Соответственно, отличалось и положение - захваченные в плен мало чем отличались от рабов, должники же и прочие могли рассчитывать на защиту от произвола хозяина со стороны общины или правителя. Рабов, как и у более культурных соседей, на Северном архипелаге было немного - в основном прислуга в хозяйствах знати и богачей. А вот к "дортам" принадлежал каждый десятый.
   Когда сорейский царь Солек Миролюбец начал внедрять трактора на полях подконтрольных ему напрямую общин, а чуть позже развивать промышленность, то естественно, он не мог сгонять с земли и превращать в пролетариев полноправных общинников-хультов, из которых в случае нужды формировалось ополчение. Так что первыми, на ком испытывались новые технологии, стали чаимы и дорты. Их же, по мере высвобождения рабочих рук в деревне, перебрасывали на открывающиеся мануфактуры и заводы. В итоге сложилась странная ситуация - в наиболее продвинутом сегменте сельского хозяйства и в бурно развивающейся промышленности преобладали представители низших сословий. Учитывая значение этого нового сектора в жизни страны, получалось, что "недочеловеки", коим по всем божеским и людским законам полагается прислуживать свободным хультам, оттесняли вышестоящих на вторые роли - тем оставалось только прозябать на своих крохотных наделах, обрабатываемых где вручную, где сохой. Военная служба поглощала не всех, и недовольство среди полноправных свободных постепенно накапливалась.
   Конец "царского" периода индустриальной и сельскохозяйственной революции ознаменовался широкомасштабной войной между Сореэ и Эрехеэ. Первые, раньше начав сотрудничать с Ирсом, несколько опережали в уровне развития. Зато вторые имели почти в два раза больше населения. При не очень большом разрыве эти преимущества, можно сказать, аннигилировали друг друга, и боевые действия шли без существенного перевеса кого-либо. Царь Тиманеэ сохранял нейтралитет. Правда, это мало помогало: мирное судоходство и рыболовство, составлявшие немалую долю в экономике острова, были нарушены с первых дней войны, а затем как-то само собой враждующие стороны превратили сухопутную территорию вздумавшего играть в нейтрала соседа в арену боевых действий - с втягиванием местной аристократии в борьбу на разных сторонах.
   В общем, с наибольшим размахом сухопутные боевые действия велись именно на Тиманеэ. Впрочем, основной упор обе стороны делали всё же на море, где увлечённо топили друг друга корабли с комбинированным парусно-моторным оснащением - "Далекоплывущие" как раз наследие той самой эпохи междоусобиц. Вооружение, как я понял, было тогда более примитивным, чем то, что досталось нам в качестве трофеев - в основном бьющие ядрами дульнозарядные пушки. Что до ручного оружия, то преобладали кремневые мушкеты, а казённозарядными винтовкам располагали только бойцы элитных частей.
   Впрочем, активная фаза боевых действий продолжалась недолго - через пару месяцев у враждующих сторон кончились боеприпасы. Виноваты в этом, опять же оказались ирсийцы, переставшие поставлять любую "химию", из которой можно было бы сделать что-либо взрывчатое - вплоть до азотных удобрений. И я уже не удивился, что и данный шаг властей Заокраинного Запада официальной палеовийской пропагандой преподносится как очередное свидетельство их коварных планов.
   Но "псевдотюленеловы" оказались ребятами упорными, и ухитрились провоевать ещё целых два года, обходясь теми крохами "огненного зелья", которые ухитрялись делать на селитре из отходов жизнедеятельности. Хотя больше полагаться приходилось на старые, отработанные дедами и прадедами, методы истребления человеков с использованием холодного оружия.
   Особенно сюрреалистическим должны были выглядеть морские сражения, в которых дымящие трубами будущие "далекоплывущие" таранили друг друга или обстреливали из баллист и катапульт: в отличие от ингредиентов для пороха, нефти на Северном архипелаге хватало, а с её перегонкой на бензин и дизтоплинво местные технари справлялись и без ирсийских специалистов, отозванных на родину с началом войны.
   Закончилось же всё это веселье "Славной революцией единения". Сначала свергли царя в Сореэ, а спустя несколько месяцев и в Эрехеэ. Причем, если в первом государстве лишившийся трона монарх ухитрился сбежать со всем своим семейством в Ирс, то во втором вопрос решили кардинально, истребив всех, имевших хоть какое-то отношение к правящей династии. Движущей силой этой "революции" стали отпрыски аристократических фамилий, воспитанные в школах-интернатах - умные мысли приходят в разные головы, и цари наоткрывали своих собственных аналогов нашей Обители Сынов Достойных Отцов. Функции эти питомники благородного молодняка выполняли схожие: собрать заложников, попутно дать им образование, необходимое для прогрессивного развития страны, ну об идеологической обработке забывать не стоит.
   Не понятно только, с последним недоработали или перестарались? Хрен его знает, какая там каша образовалась в головах оторванных от родовых гнёзд детишек - особенно учитывая, что среди преподавателей было немало ирсийцев. На Юго-западном архипелаге выученики подобных заведений немало начудили. Но там они были одиночками в косном патриархальном окружении. В Палеове же база для революционеров в виде вовлечённых в промышленность и имеющих хотя бы элементарное образование и более широкий кругозор простолюдинов оказалась куда солиднее.
   Впрочем, официальная пропаганда как-то замалчивает ирсийское влияние на "славную революцию". Что и неудивительно - а то окажется, что и данное судьбоносное событие произошло в рамках зловещего плана обитателей Заокраинного Запада.
   С единением, правда, не всё проходило гладко - обитатели разных островов и раньше смотрели на соседей, в зависимости от ситуации, то как на потенциальную военную добычу, то как на источник опасности. А два с лишним года войны любви друг к другу не прибавили.
   Впрочем, вскоре недавние непримиримые враги достигли консенсуса на том, что можно и нужно дружить против других соседей, благо обстоятельства весьма способствовали этому. Царства Юго-западного архипелага как раз в те годы, когда будущие палеовийцы только начали пользоваться ирсийской помощью для промышленного рывка, пережили кровавые события, связанные с попытками вернувшихся заложников привести свои народы к счастью по рецептам наставников. После чего в течение считанных лет все государства практически полностью прервали контакты с источником "крамолы". Заодно "под нож" пустили многие технические начинания, внедряемые ирсийцами и их воспитанниками - я уж не понял, не то в рамках борьбы с вредным влиянием, не то просто потому, что способные обсуживать новинки кадры были истреблены или изгнаны. Так что ко времени заключения мира между Сореэ и Эрехеэ южные соседи оказались лёгкой добычей для владеющих огнестрелом и кораблями на дизельном ходу тюленеловов.
   Единственное, что могло ограничивать экспансию - это дефицит боеприпасов. Но здесь власти Союза Сореэ-Эрехеэ (как первые годы именовалось новое государство) учли уроки предшественников, и в рамках новой фазы индустриализации договорились с Ирсом о строительстве комплекса по связыванию атмосферного азота, первая очередь которого заработала уже через четыре года после окончания войны. Так что сырьём для производства пороха и иных взрывчатых веществ "псевдотюленеловы" себя теперь обеспечивали сами. Кроме того, местная промышленность освоила производство нарезного оружия - от винтовок с автоматами до пушек солидного калибра. Ну и, разумеется, в утиль была списана большая часть "полудеревянных полупарусников" - на смену им пришли дизельные (слово я узнал даже в палеовийском варианте) катера и крейсера. Бронирования особого, насколько можно судить, новые корабли не имели - против ВМФ Заокраинного Запада что-либо строить было бесполезно, а на противника, с которым предстояло воевать, хватало и лёгких маневренных судов - всё равно вражеские галеры и парусники расстреливали обычно с безопасного расстояния.
   Дальше уже шла известная мне история - правда, в изложении другой стороны. Так что здесь я уже пролистывал по диагонали. Остановился только на взаимоотношениях с Ирсом. Они и "при царях" были далеко не безоблачными. Но тогда неудовольствие палеовийцев главным образом вызывалось упрямым нежеланием Заокраинного Запада поставлять оружие. Теперь же новые претенденты на господство над Океаном постоянно слышали возмущённые окрики с Западного материка. Впрочем, на захват царств Юго-западного архипелага "старшие братья" только и сумели, что выдать несколько гневных нот протеста с прозрачными намёками, что оставляют за собой право помогать всем, "кто выступит за свою свободу". В тот момент "псевдотюленеловы", быстро убедившись, что ирсийцы ограничиваются только дипломатическими демаршами, решили - они уже не те, что поколение-полтора назад. Но на всякий случай армия и флот получили строгий приказ - ни в коем случае не задевать обитателей Заокраинного запада.
   Так, в общем-то, и продолжалось и дальше: ирсийцы то и дело выдавали очередную гневную ноту, палеовийцы её игнорировали, но не лезли в территориальные воды Западного материка. В принципе, Совет Сильномогучих Мужей готов был в любой момент убрать войска с любого куска суши, который Ирс вдруг объявил бы зоной своих интересов. Но холодный и суровый Гигурут оставался за пределами Закатного континента единственным местом, над которым его обитатели установили протекторат.
   Торговля же между Палеове и Ирсом процветала - сменившая царей олигархия (напоминающая, по крайней мере, мне, российских ельцинских нуворишей) потихоньку превратила сельскохозяйственно-сырьевой экспорт в преимущественно сырьёвой. Из продовольствия, пожалуй, только морепродукты оставались заметной статьёй вывоза на материк - зерно и муку "псевдотюленеловы" теперь, наоборот, стали завозить из захваченных земель на Юго-западном архипелаге. А мяса хватало только чтобы прокормить возросшее население с повысившимися запросами.
   А так нынче на ирсийские "машщини" палеовийцы меняют нефть и нефтепродукты, газ, руду (железную и цветных металлов), сталь и чугун. Также на экспорт идёт чуть ли не половина продукции "азотного" комбината - тут и аммиак, и азотная кислота, и селитра, и мочевина.
   Да и состав импорта заметно изменился: трактора или моторные лодки и небольшие рыболовные корабли давно уже не ввозят. Теперь закупают наиболее сложные узлы для техники, которые палеовийская промышленность никак не может освоить. Подробностей в тексте не было - пишу быстро заметку: "Расспросить подробнее, что тюленеловы делают сами, а что покупают в Ирсе". Ну и во множестве везут станки и прочее оборудование для изготовления собственных станков и машин - так сказать, развивают "производство средств производства".
   Причём добрая половина закупаемого идёт на оснащение военных заводов: Заокраинный Запад твёрдо сохраняет эмбарго на поставку оружия и всего с ним связанного, потому палеовийцам приходится все технологические цепочки от металлического проката до готовых автоматов и пушек выстраивать самостоятельно.
   Разумеется, это касается не только "стволов", но и военной техники: если нефте- и газовозы и прочие мирные суда строятся с активным ирсийским участием, то крейсера и боевые катера "псевдотюленеловы" вынуждены делать полностью своими силами - даже дизельные установки ставят на них собственного производства.
   В какой-то степени, как я понял из некоторых фраз Айота Тари (которые, скорее всего, являются отражением оговорок или полунамёков официальных пропагандистов), именно технические преграды, проистекающие из ирсийского эмбарго, ограничивают палеовийскую экспансию.
   Хотя и нехватка людей тоже сказывается: четырём миллионам уроженцев Северного архипелага (включая детей и стариков) нужно контролировать акваторию и территорию чуть ли не от берегов Ирса и до западных пределов Шщукабы, и от тридцать пятого градуса северной широты до десятого южной. Причём жители всех захваченных островов не горят особым желанием пребывать под властью Палеове. А население отнюдь не маленькое: на Юго-западном архипелаге проживает почти в два раза больше народу, чем в метрополии, ещё без малого пять миллионов обитает на Островах Пути.
   Ну, насчёт слишком большого куска, проглоченного "псевдотюленеловами", это мои собственные догадки: палеовийская пропаганда по данному поводу источала полный оптимизм. Вообще, из предыдущих протоколов я уже знал, что "полугегемоны", несмотря на всё возрастающие трудности со Скилном и тревожные звоночки с других островов, были уверены, что их родному государству предначертано великое будущее: дескать, Палеове предстоит властвовать над всем Земноморьем и вести его народы к цивилизации. Причём исторической миссией людей Северного архипелага является не просто приобщение пребывающих в дикости и косности ближних и дальних соседей к достижениям индустриального общества, но избавление их от того искажённого и неправильного, что может прийти с Ирса.
   Как с идеей столь высокого предназначения руководить пределами Хшувумушщы и направлять её обитателей по правильному пути сочетается право грабить и угнетать всех, до кого палеовийцы могут дотянуться - оставалось загадкой. Но никого из допрашиваемых данное противоречие, по всей видимости, не смущало.
   К Заокраинному Западу у "псевдотюленеловов" отношение было двойственное: признавая его подавляющее техническое, научное и экономическое превосходство, палеовийцы, тем не менее, полагали тамошних обитателей трусливыми торгашами. Согласно полуофициальной точке зрения, Ирс вынужден поддерживать экономические связи с Палеове, потому что ему выгоднее покупать рыбу, муку, нефть с газом и руды металлов отсровитян, нежели производить самому: дескать, за счёт такой торговли власти Западного материка получают дополнительные доходы, из которых подкупают изнеженное и обнаглевшее простонародье. Рядовое население Ирса совершенно утратило боевой дух предков, выгнавших в своё время за море колонистов с Юго-западаного архипелага; не желает воевать; ну а правители, чьё пребывание во власти всецело зависит от настроения голосующей черни, до жути боятся обострения отношений с Союзом Палеове, которое может привести к открытой войне. "Псевдотюленеловов" же такое прямое столкновение с Ирсом совершенно не страшит - хоть вооружение у них не такое навороченное, как у западных соседей, но так воюют ведь люди, а не оружие. И супротив настоящих воинов у торгашей кишка тонка.
   Официально же палеовийцы с ирсийцами декларировали уважение границы, очерчивающей сферы интересов друг друга. При этом "псевдотюленеловы" на Западный материк и Гигурут никаких поползновений не выказывали: подозреваю, не по причине своей честности и порядочности, а из-за отсутствия какой бы то ни было "пятой колонны", которую можно было бы использовать в своих целях. А вот в палеовийских колониях враждебных по отношению к господам элементов хватало. Да и в самой метрополии находились изменники. Так что ирсийцы через своих местных агентов гадят изо всех сил - коль не хватает храбрости выступить против полугегемона в открытую.
  
   Ладно, это всё, конечно, интересно, но история Северного архипелага никак не поможет обиться от карательной экспедиции, которая рано или поздно явится по наши души. Да и от знания палеовийской версии текущего военного-политического расклада на западе Земноморья никакой пользы - разве что призрачная надежда на то, что тюленеловам несколько не до захваченного дикарями устаревшего корыта. Впрочем, я не собирался заниматься самоуспокоением - лучше уж перестараться в подготовке к повторному визиту палеовийцев, чем оказаться совершенно неготовыми.
   Потому отчёт Турвака-Шутмы, резюмирующий результат многодневной возни с трофейным оружием, просматриваю очень внимательно. С принципами работы всех шести типов пистолетов и автоматов, равно как и установленных на корабле пулемётов и пушек, мои оружейники разобрались - частично своими силами, частично - пользуясь пояснениями пленных. Причём двое из рядовых матросов с "Далекоплывущего" принялись сотрудничать добровольно и даже с энтузиазмом. Причина проста - они оказались Идущими По Пути Света и Истины.
   Представляю, как охренели Нихту Токит и Аойт Удтай, увидев на шее одного из сторожащих их дикарей "солнечный круг". С помощью жестов и немногих усвоенных за четыре месяца папуасских слов палеовийцы выяснили, что перед ними действительно единоверец, а не просто случайный человек, носящий понравившуюся цацку. Охранник-тенхорабит тут же сообщил о собратьях, обнаружившихся среди пленных, начальству. Дальше этими двумя занимались уже питомцы Обители Сынов Достойных Отцов. Освоенного моими орлятами словарного запаса вполне хватило чтобы объяснить: местный правитель Людей Света и Истины не только не преследует, но наоборот, привечает настолько, что цельный Вестник заведует у него воспитанием молодых аристократов. Палеовийцы, правда, насчёт последнего не поверили. Ну, или решили, что неправильно поняли дикарей - где ж это видано, чтобы высший чин в тенхорабитской иерархии, коих на всё Земноморье и пары дюжин не насчитывается, занимался воспитанием молодёжи в какой-то дикарской глуши. Пришлось Шонеку самолично побеседовать с нашедшимися братьями. После чего Нихту и Айот тут же принялись помогать единоверцам разбираться с оружием. Пока, к сожалению, полноценному сотрудничеству мешал языковый барьер, но моряки старательно учат вохейский и папуасский.
   Кроме того, привлеченные к работе с пленными воспитанники Обители Сынов Достойных Отцов ударными темпами осваивают язык потенциального противника - согласно отчёту Тагора, его подопечные уже составили словарь, содержащий свыше двух тысяч палеовийских слов. Всё из этого количества, правда, на данный момент использовать способны только считанные единицы. Но ничего, основная масса ребят рано или поздно наречие тюленеловов выучит хотя бы на уровне "быстро отвечать, пока не выкололи глаз".
   Единственное, что мне не понравилось в отчёте оружейников - почему это Сонаваралингатаки узнаёт о согласившихся сотрудничать пленных не от поставленного главным Тагора, а от Турвака-Шутмы. Хотя нет, здесь я погорячился: оказывается, экс-наёмник написал об этом, только прошёл сей пункт мимо моего внимания.
   Звонком колокольчика призываю Кутукори, и тут же спрашиваю: "Где тот большой перечень палеовийского оружия и описание их войск?" Секретарь уже натренироваться понимать своего босса с полуслова. Потому скоро держу в руках несколько листов сероватой бумаги с таблицами. В первой - имеющееся на вооружении армии и флота тюленеловов оружие - от лёгкого стрелкового до самого тяжёлого. Список составлен на основании иллюстрированного справочника, оказавшегося с судовой библиотеке - как я понял, какое-то пособие, призванное дать рядовым общее представление о том оружии, с которым они могут столкнуться по ходу службы. Вообще, пара сотен книг, попавших в наши руки - не менее ценное приобретение, чем ворох автоматов, пистолетов и винтовок и тяжёлые пулемёты с автоматическими пушками.
   Я всю эту кучу литературы тщательно просмотрел. И если художественные романы и повести на палеовийском ничего мне не говорили, то книги специальные заставляли задуматься. В первую очередь, конечно, несколько сборников карт: очень подробных для юго-восточной четверти Великого Океана, наш Пеу с окрестностями, в частности, отпечатан в масштабе, в котором одному сантиметру карты соответствовал километр на местности. Причём картографирование было весьма точным: все известные мне деревни находились на своих местах, тропы и дороги проходили там, где и в реальности. Единственное "но": тщательное сличение изображённого с фактическим положением дел показало некоторую устарелость информации. Например, полностью построенная больше года назад дорога Тенук - Мар-Хон - Вэй-Пау на карте обозначалась одинаково с трассой Мар-Хон -Тин-Пау только в окрестностях главного порта острова - остальные участки обозначались такой же штриховкой, что и связывающие селения тропы. Также на месте разбросанного на несколько километров рудничного посёлка и медеплавильных цехов и чугунолитейных домниц на границе Кесу и Талу значилось совсем небольшое поселение с причалами - так всё выглядело тогда, когда то место служило просто перевалочным пунктом, в котором "малахит" перегружали на лодки. А вот поля ям с выбранной рудой посреди лугов изображены. Правда, какому времени они соответствуют, непонятно. За последние три года размах разработок вырос в несколько раз: причём помимо распространения выработок "вширь" стараниями Чирака-Шудая стали копать и "вглубь" - где роют шахты в десятки метров глубиной с разветвлёнными боковыми ходами, а где целые карьеры не меньшего масштаба. Но никто не озаботился начертанием схемы расположения разработок.
   Так что примерное время составления карты оценивать пришлось именно по отсутствию металлургического комплекса и дороги до столицы. Получалось - ещё до моего путешествия в Вохе, то есть, добрых три года тому назад. Источник столь подробной, хотя и несколько устаревшей информации, установить удалось быстро - достаточно оказалось показать карты пленным палеовийским офицерам и спросить: "Откуда это взяли". Запираться или врать никто не стал, видимо посчитав данные сведения несущественными. "От ирсийцев" - ответили все шестеро. Дополнительные уточнения дали немногое: похоже, обитатели Заокраинного Запада постоянно ведут подробную авиакосмическую съёмку поверхности всей планеты, и секретными карты не являются - по крайней мере, любой попавший на территорию Ирса и умеющий обращаться с тамошними информационными базами вполне способен скопировать и даже распечатать снимки любого участка моря и суши в любом масштабе, вплоть до "одного к одному".
   Правда, обновление находящихся в общем доступе данных по "загранице", происходит не часто - вроде бы те карты, что попали нам в руки, двугодичной давности. Впрочем, если кому-то нужно срочно получить последние результаты спутниковой съёмки той или иной территории, он вправе обратиться в ирсийскую службу, отвечающую за картографирование, и по персональному запросу получить годные к употреблению снимки. Ну, или же самостоятельно разбираться с необработанными изображениями. Но палеовийцы, занимающиеся сбором разведанных, предпочитали довольствоваться имеющейся готовой информацией: светиться с просьбами они просто-напросто боялись, а работать с "сырыми" материалами космической съёмки не хватало квалификации.
   Вообще, в изложении пленных офицеров ситуация со шпионажем тюленеловов на Западном материке выглядела не менее странной, чем официальная версия палеовийской истории. Доступ к большей части хранящейся в электронном виде информации был свободен для всех на территории Ирса. В принципе чисто теоретически ничто не мешало подключаться к местному "интернету" и с Северного архипелага - тем более, что мощный кабель для связи с Заокраинным Западом имелся. Но тут вступала в дело паранойя палеовийских власть имущих, как огня боящихся широкого доступа своих подданных к ирсийским сетям. Потому в Палеове возможность лазить по сайтам западных соседей имели только особо надёжные с точки зрения Сильномогучих Мужей граждане, в чьей лояльности можно не сомневаться.
   Но даже имеющие все допуски в случаях, когда такой поиск уже попахивал шпионажем, предпочитали лазить по сети, находясь на территории самого Ирса - во избежание лишних осложнений в отношениях с чересчур могущественным соседом. Благо, въезд на Западный материк для тюленеловов не составлял особого труда - сотни их постоянно прибывали туда кто на учёбу, кто по коммерческим либо дипломатическим делам. Вдобавок, подавляющая часть информации научно-технического, экономического и военно-политического характера не является секретной как для собственных граждан, так и для "гостей" с островов.
   Вот только непонятно, чего больше для государственных интересов Палеове от такой открытости ирсийцев - вреда или пользы. Поскольку возможность шпионить практически в открытую компенсировалась крайней нестойкостью тюленеловов против разлагающей пропаганды чужеродного образа жизни. Причём невозвращенцами, перебежчиками и двойными агентами одинаково массово становились и профессионалы из спецслужб, и получающие попутные задания по сбору нужных родине сведений "штатские". Не помогали ни тщательный отбор в разведку и "выездные" группы граждан из рядов элиты, которая и без того обязана быть абсолютно лояльной к существующему режиму, ни угроза расправы над изменниками или их близкими.
   Впрочем, была ещё вероятность того, что все эти постоянные предательства в палеовийской верхушке, по аналогии со сталинскими процессами против "врагов народа", внешнее проявление внутриполитических разборок, по итогам которых проигравших и судят как "ирсийких шпионов". Офицеры с "Далекоплывущего", правда, птицы невысокого полёта: либо мелкая аристократия, либо выходцы из зажиточных крестьян-хультов - "выездными" такие становятся очень редко. А кто из этой среды приобретал данный статус - вырывался из прежнего окружения. Так что точного ответа - реальные "изменники родины" все эти осуждённые за шпионаж, или же "липовые" - пленные дать мне не смогли. Знакомые и знакомые знакомых, обвинённые в работе на Ирс или бежавшие туда, которых допрашиваемые сумели вспомнить, могли как действительно совершить вменяемые им преступления, так и попасть под раздачу заодно со своими боссами из Сильномогучих Мужей и иже с ними.
   Как бы ни обстояло дело в реальности, ближайшим следствием всех этих "шпионских" скандалов было нарастание градуса шпиономании и паранойи не только в соответствующих органах, но и среди низших со средними слоёв палеовийского социума. Причём, поскольку наиболее благоприятные условия для изменнической деятельности были именно у палеовийской элиты, само собой в народе сформировалось расхожее представление о том, что богатые да знатные сплошь изменники и предатели, думающие только о том, чтобы повыгоднее продать родину.
   Как столь негативный и даже уничижительный образ власть имущих и "капитанов промышленности" (зачастую соединяющих эти две ипостаси в одном лице) в головах рядовых хультов и чаимов сочетается с их же искренней верой в величие родной страны и ультрапатриотизмом вкупе с державным шовинизмом, оставалось только догадываться.
   Впрочем, одним взаимоисключающим параграфов больше, только и всего. Если честно, такое ощущение, что из подобных шизофренических построений и состояло мировоззрение рядовых палеовийцев. Чего стоит хотя бы декларируемое режимом Сильномогучих Мужей восстановление кастовой системы, попранной царями. Рядовые хульты, разумеется, всецело одобряли провозглашаемое возвращение к старым добрым порядкам. Но требования, предъявляемые индустриализацией, фактически сводили всё к голым лозунгам, а на деле, насколько можно судить по уже полученной информации, размывание перегородок между двумя категориями свободных в части образования и доступа к тем или иным должностям продолжалось. После Революции Единения скорее происходила ликвидация накопившего при царях перекоса в пользу чаимов, массово становящихся квалифицированными рабочими и даже руководителями в промышленности, в то время как хульты прозябали в деревенской глуши. Ну а непрекращающаяся внешняя экспансия вела к постоянному разбуханию армии и флота. Молодёжи из высшей касты для пополнения вооружённых сил быстро стало не хватать, так что волей-неволей пришлось привлекать к военной службе чаимов, пусть и в качестве рядовых.
  
   Я в очередной раз просматриваю принесённую Кутукори сводку по состоянию палеовийских армии и флота. Пустых мест в ней пока больше, чем заполненных. Но с помощью объявившихся среди пленных тенхорабитов, надеюсь, пробелы ликвидируем. Вот сейчас набросаю список вопросов, на которые нужно получить ответы в первую очередь.
  
   Уже довольно поздно, пора закругляться. Завтра снова дел полно. Остаётся только последний на сегодня документ. Задумчиво верчу в руках письмо за подписью Тинчо Горшечника. Всего полгода назад, получив послание тоутского Вестника, я поставил бы на уши всю тенхорабитскую сеть от Укрии до Икутны. Сейчас же даже и не знаю, что делать.
   Целых три года десятки людей шли по следам таинственных работорговцев, похищавших людей с Пеу. И наконец-то, недавно удалось установить личности сразу троих предприимчивых господ, решивших подзаработать на вполне респектабельном в бронзовом веке промысле.
   По иронии судьбы, распутали всю цепочку к тому времени, когда двое торговцев давно уже перестали плавать к нашим берегам, и "компромат" на них совершенно бесполезен - договоров о выдаче преступников в Шщукабе не предусмотрено. Да и какое это преступление - похитить и продать при случае чужака.
   Третьим, к моему немалому удивлению, оказался участник нашей "Оловянной компании" Бухшук-Мишка. Вот этого то жука за жабры взять вполне реально. Совсем без штанов за столь невинную шалость торговца, конечно, не оставишь, но "отжать" в качестве компенсации его долю в прибыльном бизнесе - вполне возможно.
   Да только смысла особого в этом нет: со следующего года торговлю чибаллой всё равно придётся сворачивать, так что достанется нам вместо приносящего несколько тысяч золотых портретов Тишпшок-Шшивоя пая сущая пустышка. А в нагрузку к ней - урон репутации Пеу как безопасного для чужеземных купцов места и вполне неиллюзорные убытки в торговле с Вохе и Тагирой. Ну и возможные проблемы для моих людей во Внутриморье: "обиженный" "дикарями" негоциант скорее всего захочет получить компенсацию путём ареста имущества "Оловянной компании" где-нибудь на Икутне или Тоуте. Раньше, случись такая коллизия, можно было бы рассчитывать на "крышу" в лице семейства Тушха. Но ныне мои "друзья" моими же стараниями попали в монаршью немилость.
   Что-то, конечно, с Бухшука вытрясти можно. Вот только на фоне грядущих проблем с палеовийцами это сущая ерунда. Потому, выйдя из задумчивости, быстро диктую Кутукори письмо Хиштте, чтобы тот разбирался с разоблачённым работорговцем самостоятельно: что там можно выжать из ситуации по максимуму без выноса сора из избы. С паршивой овцы хоть шерсти клок....
  
  

Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"