Я приехала в деревушку Канкаль, расположенную на берегу Ганга у самого подножия Гималаев. В конце июля сотни людей стекаются к этим местам омыть себя в Ганге и посетить огромный храм Лакшма Джула. Темные паломники, с грубыми крестьянскими лицами, маршируя, входили в город, дружно в такт распевая: «Шива, Шива». Глядя на эти дикие простоватые лица, я не могла понять, как связать их бездумные крики с поклонением отвлеченному от мирской суеты богу отшельнику. На поляне возле храма поставили чертово колесо для увеселения приезжающих. Сотни индийцев шатались вокруг да около, махали пестрыми лентами, похожими на елочные украшения, и толпились у лавочек, где жарились на скорую руку картофельные лепешки. Какой-то черт привел меня в эту суматоху. Меня соблазнило чертово колесо. С детства чувствую сильное желание на нем повертеться, почувствовать на себе быструю струю воздуха, пьянящее давление адреналина, состояние легкости во время резкого падания вниз.
Пробравшись сквозь толпу, с любопытством глазевшую на меня, я приблизилась к колесу. Индийцы радостно закивали головой, и будто бы гостеприимно предложили занять место. Колесо не внушало особого доверия к своей надежности. Это странное сооружение, похожее на мельницу времен Дон Кихота, состояло из кривых деревянных жердей с привязанными к ним кабинками для сиденья. С боку был приделан рычаг, двигавший колесо, который крутили вручную. Я села. Колесо медленно задвигалось, и все было нормально. Постепенно оно закружилось быстрее, и еще быстрее. Я нервно засмеялась. Индийцы, ободренные моим смехом, нажимали на рычаг все сильнее.
- Хватит, хватит, - пыталась крикнуть я, но меня уже никто не слушал.
Прошло довольно много времени, и колесо пора было уже остановить. Но оно крутилось, увеличивая скорость, жерди тряслись, и казалось вот, вот упадут. У меня началось головокружение. Сами индийцы, с обезьяньей ловкостью карабкаясь по жердям, спрыгивали с колеса вниз и забирались наверх по своему желанию. Колесо не собирались останавливать. Собиравшаяся внизу толпа, улюлюкала и пялилась на меня. Я поняла, что больше не вынесу. Собрав остатки последних сил, я, скорчив грозную физиономию, закричала: «Немедленно остановиться!» Приказывающий тон положительно действует на индийцев. Они, показывая мне успокоительные жесты, неохотно взялись за рычаг. Колесо замедлило движение, и я, не дождавшись полной остановки, ухватилась за жердь и кое-как выпрыгнула из этого поистине чертового сооружения. Меня встретили аплодисментами. Но выйти из кольца сомкнувшихся в круг индийцев, не было никакой возможности.
- Пожалуйста, с фотографируйся с нами, - стали нудно просить молодые люди, толпившиеся вокруг.
- Хорошо, только побыстрее, - нехотя произнесла я.
Они стали по очереди подходить и фотографироваться со мной. Казалось, этому не будет конца. Вот один подошел и, позируя перед фотоаппаратом, положил мне руку на плечи. Толпа ахнула и замерла в молчании. Я, окончательно потеряв терпение, дернулась, и с силой протиснулась вперед. Толпа неожиданно покорно расступилась передо мной. Под удивленные взгляды людей я гордо прошла мимо них и покинула это место.
Я пошла к храму и, войдя вовнутрь, рассматривала занимательные рисунки, красочно обрисовывающие истории из жизни богов. Вскоре, я и думать перестала о том, что было. Вдоволь насмотревшись, я вышла к другой стороне храма, к реке, где старый жрец совершал обряд, посвященный Гангу. Жрец дружелюбно подозвал меня, намазал лоб красным порошком и начал шептать над моей головой молитвы, бросая в Ганг засохшие цветки, сильный запах которых щекотал мне нос. Он не успел допеть последнюю молитву, как сзади раздался шум. Мы обернулись. Две женщины, подбежав ко мне, крепко схватили меня за руки и потащили за собой.
- Что случилось? - пыталась спросить я их, ничего не понимая.
Они не отвечали, видимо, не зная ни слова на языке бывших колонистов. Я начала сопротивляться, делая робкие попытки вырваться. Ничего не получалось, они еще сильнее, до боли сжали мне руки и быстро втащили в кабинку моторного рикши. Я только заметила, что мои похитительницы были в полицейской форме.
- Да скажите, хоть кто-нибудь, что случилось? - истошно закричала я, оборачиваясь на толпу зевак. Все молчали, мигали непроницаемым щитом черных глаз и простодушно меня разглядывали.
Посадив между собой, полицейские, продолжая крепко держать меня, дали водителю указание двигаться вперед. Я закричала от ужаса. Зубы, стуча друг об дружку, отбивали такт. Самые страшные мысли стали приходить в голову. Может, мне нельзя входить в индийские храмы, может, они решили посадить меня в тюрьму и ограбить, и я не увижу больше белого света. Главное и паспорта у меня не было, он остался в комнате. Поди знай какие порядки в этой загадочной стране. Из памяти выплыл печальный граф Монте-Кристо, в образе бледного французского актера. Я в последний раз оглядывала сверкающие под солнцем разноцветные хибары. Вот мы быстро проехали возле одной из них, где жили друзья, где меня могли бы выручить. Я попыталась, было, высунуться в окно, но меня тут же запихнули обратно. Я все-таки успела заметить знакомого брамина, проходившего вдоль по улице, у которого не далее как вчера гостила, слушая загадочные рассказы о Ведической мудрости.
- Норинда, - делая героические усилия просунуться в окно, заорала я, что есть мочи, понимая, что это, может быть, последний шанс выбраться.
Ура! Он услышал меня, славный Норинда, и сразу побежал в нашем направлении. Водителю как раз пришлось остановиться из-за коровы, перегородившей своим божественно тучным телом узкую улицу. Спасибо тебе, корова! Норинда, тем временем, ввязался в бурный разговор с женщинами, они что-то говорили, будто доказывали ему. Боже мой, казалось, он с ними соглашается.
- Не бойся, я поеду с тобой в полицию, - сказал он, подсаживаясь к водителю. Подождав пока корова, лениво передвигаясь, освободила трассу, рикша поехал дальше.
- Что случилось, в чем дело? - морочила я голову Норинде, но он только улыбался, и успокоительно кивал головой.
Рикша остановился у входа в здание полиции, меня провели во двор и посадили на скамейку. Я плакала и жалобно на всех смотрела.
- Скоро я все объясню, - успокаивал меня мой спаситель.
Вот вышел усатый начальник полиции и подал мне какие-то бланки. Он что-то говорил Норинде на хинди.
- Тебя просят написать жалобу, - торжественно объявил мне Норинда.
- Что, что, - недоуменно пробормотала я, - какую жалобу, на кого?
- Человек, посягнувший на твою честь, был немедленно схвачен и посажен, - терпеливо пояснил мне Норинда, - но по индийским законам его не могут привлечь к суду без письменно поданной жалобы от пострадавшей. Тебя привели сюда, чтобы ты написала жалобу, и нарушитель порядка будет справедливо наказан.
- Но меня никто не обижал, - плаксиво отвечала я, - я только рассматривала картинки в храме, а они на меня набросились.
Норинда в замешательстве перевел мой ответ, полицейский с удивлением поднял глаза на женщин, притащивших меня сюда. Они смотрели на меня во все глаза. Норинда повернулся к полицейским и долго с ними общался. Они спорили, приводили какие-то аргументы, и совсем забыли про меня. «Улизнуть, что ли? »- подумала, было, я.
- Они видели, как тебя пытаются обнять, - обратился ко мне Норинда.
- Ах, да, - вдруг вспомнила я случай происшедший со мной около чертового колеса, - но прошло уже много времени, я забыла.
- Так ты будешь писать жалобу?
- Я хочу домой, - просительно подняла я на них полные слез глаза.
- Хорошо, это твое дело. Полицейские восхищаются твоим милосердным нравом. Они одобряют твой выбор. Ты тоже не должна быть на них в обиде. Они хотели тебя защитить. В Индии полиция на редкость гуманная. Она следит за безопасностью женщин. Недавно правительство издало новый указ. Было замечено, что многие индийцы, пользуясь наивностью европейских женщин, нескромно ведут себя по отношению к ним, так что было принято решение усугубить бдительность и взять под защиту туристок. Наше правительство очень хочет, чтобы женщины могли спокойно путешествовать по Индии, также как они это делают в Европе.
- Я вам необычайно благодарна, спасибо за доброе дело, продолжайте в том же духе, - молитвенно сложив руки, с благодарностью во взоре, проговорила я.
Женщины полицейские заулыбались, они обнимали друг дружку и умиленно смотрели на меня. Усатый полицейский прослезился. Дружелюбно кивая им головой, я попятилась назад, открыла ворота дворика и проскользнула между них наружу. Оказавшись на свободе, вздохнула полной грудью и бросилась наутек.