Аннотация: Куда же сбежал Тобиас? Что плмниркеь Скинни Тодд и удастся ли ему поймать мальчика? Узнаете в двадцатой главе Жемчужной Нити.
ЖЕМЧУЖНАЯ НИТЬ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
РАЗБИРАТЕЛЬСТВА СУИНИ ТОДДА, ПОСЛЕДОВАВШИЕ ЗА ПОБЕГОМ ТОБИАСА.
Мы оставили цирюльника в его собственной лавке, чрезвычайно удивленного, что Тобиас не откликнулся на его призыв, но едва ли он мог поверить, что тот мог отважиться на проступок, который, как мы знаем, Тобиас совершил. Он остановился на несколько мгновений, поднес к глазам раздобытый фонарь, и огляделся вокруг вопрошающим взглядом, ибо он действительно с трудом мог поверить, что Тобиас отринул свой страх перед ним, Суини Тоддом, настолько, что смог совершить хоть какое-то действо, чтобы освободится. Но когда он увидел, что замок на двери салона открыт, искренняя ярость взяла верх над всеми остальными чувствами. - Негодяй! - воскликнул он. - неужто он действительно осмелился совершить выходку, о которой, как мне казалось, он и мечтать не мог? Возможно ли, что он додумался до того, чтобы обыскать дом? Однако, цирюльник вскоре обнаружил, что Тобиас, все же додумался, и войдя в свою гостиную Тодд увидел, что дверь, ведущая на лестницу и в верхнюю часть дома, не уцелела, он пришел в совершенную ярость, и прошло некоторое время, прежде чем он смог достаточно успокоиться, чтобы поразмыслить о возможной опасности, грозящей ему в результате этих действий. Стоило ему подумать, его деятельный ум сразу же подсказал ему, что бояться особо нечего, поскольку, скорее всего, Тобиас, все еще переживающий за свою мать, на самом деле сбежал; "По всей вероятности", пробормотал цирюльник, - он унес с собой что-нибудь, что позволило бы мне повесить на него клеймо грабителя, но я должен позаботиться о том, чтобы... Надежно заперев дверь лавки, он взял в руки фонарь и поднялся в верхнюю часть своего дома, то есть на второй этаж, где только и можно было что-нибудь найти. Он сразу увидел открытое бюро со всей его сверкающей россыпью драгоценностей и, глядя на эту груду, пробормотал.
- Я не настолько точно знаю, что здесь находится, чтобы с увереностью сказать, если что-то пропало, хотя и не знаю точного количества драгоценностей, но я знаю сумму денег, находящихся в этом бюро. Он открыл маленький ящичек, полностью ускользнувший от внимания Тобиаса, и принялся пересчитывать большое количество находившихся там гиней. - Все верно, - сказал он, закончив проверку, - все верно, он ни одну не тронул. Затем он открыл другой ящик, в коем лежало великое множество бумажных свертков с серебром, и их он также тщательно пересчитал и остался доволен тем, что все было в порядке. "Странно, - сказал он, - что он ничего не взял, но все же, возможно, это и к лучшему, что так оно и есть, поскольку это свидетельствует о здоровом страхе передо мной. Малейший досмотр открыл бы ему эти запасы денег; и поскольку он не произвел этого небольшого досмотра и не обнаружил ничего, мне представляется ключевым моментом то, что он ничего не взял, и, значит, я найду его легче, чем я себе представляю. Он снова отправился в салон и тщательно избавился от всего, что позволило ему столь успешно навязаться Джону Манделу, и надел свой обычный наряд, затем запер свой дом и отправился прямиком в скромное жилище миссис Рэгг, рассчитывая, что там услышит что-нибудь о Тобиасе, что дало бы ему ключ к разгадке, где его искать, ибо искать его он намеревался твердо; но каковы были его четкие намерения, возможно, он вряд ли смог бы сказать сам себе, покуда не найдет его. Когда он добрался до дома миссис Рэгг и внезапно предстал перед этой дамой, которая, казалось, так или иначе неизменно утюжила и всегда роняла чуть ли не на ноги гостю, он сказал,- - Куда пошел ваш сын Тобиас после того, как оставил вас сегодня вечером? - Господи! Мистер Тодд, это вы? Вы прямо как фокусник, сэр, ведь он правда был здесь; но, благослови вас бог, сэр, я не знаю, куда он делся. Он сказал, что собирается в море, но я не поверила. - В море! Тогда велика вероятность, что он спустится в доки, но, определенно, не этой ночью. Вы не думаете, что он вернется сюда ночевать?' - Что ж, сэр, это очень здравая мысль с вашей стороны, он может вернуться сюда поспать. - Но вы не знаете этого наверняка.
- Он этого не говорил, но, знаете ли, сэр, он может прийти, раз уж на то пошло.
- Он сказал, почему ушел от меня? - Отнюдь, нет, сэр; он этого не сказал, и мне показалось, что он немного не в себе. - Ах! Миссис Рэгг, - сказал Суини Тодд, - вот и все. С первого момента, как он поступил ко мне на службу, я знал и был уверен, что он не в своем уме. Его поведение отличалось странностями, которые вскоре убедили меня в этом, и я беспокоюсь том, чтобы предпринять какие-то усилия по излечению от такого недуга, поскольку он очень тяжкий, и если его вовремя не принять, он может привести к смерти. Эти слова были произнесены с такой торжественной серьезностью, что произвели поразительное впечатление на миссис Рэгг, которая, подобно большинству невежественных людей, немедленно начал верить и подтверждать то, чего она больше всего боялась. "О, это чистая правда, - сказала она, - это чистая правда. Он действительно сказал сегодня вечером кое-что чтранное, мистер Тодд, и еще сказал, что должен рассказать что-то, но оно слишком ужасное, чтобы о нем говорить. Знаете, мистер Тодд, идея о том, что кому-то есть что рассказать, и он не рассказывает этого, довольно нелепа. - Это так; и я уверен, что он ведет себя так, в чем вы никогда не были бы виновны, миссис Рэгг; но прислушайтесь! Что это?
- Это стук, мистер Тодд.
- Тише, что, если это Тобиас?
- Боже милостивый! Это не может быть он, потому что он бы сразу вошел. - Нет; я задвинул засов на двери, потому что хотел поговорить с вами скрытно; так что, может быть, вы еще увидите Тобиаса; но позвольте мне где-нибудь спрятаться, чтобы я мог слышать, что он говорит, и иметь возможность судить о том, что у него на уме. Я без колебаний сделаю для него что угодно, чего бы мне это ни стоило. - Вот шкаф, мистер Тодд. Конечно, там есть пара грязных кастрюль и сковородка, и, разумеется, это неподходящее место, чтобы просить вас спрятаться там. - Неважно, не обращайте внимания; только будьте осторожны, ради жизни Тобиаса, сохраните в тайне, что я здесь. Стук в дверь становился все настойчивее, и как раз в тот момент, когда Суини Тодду удалось забраться в шкаф вместе с кастрюлями и сковородками миссис Рэгг и тщательно спрятаться, она открыла дверь; и, конечно же, Тобиас, разгоряченный, усталый и мертвенно-бледный, ввалился в комнату. - Мама, - сказал он, - мне пришла в голову новая мысль, и я вернулся к тебе
- Что ж, я так и знала, Тобиас; и это очень хорошо, что ты вернулся.
- Послушай меня: я думал о том, чтобы навсегда сбежать из Англии и никогда не ступать на ее берега, но я полностью изменил это решение и теперь чувствую, что мой долг - поступить по-другому.
- Как поступить, Тобиас?' - Рассказать все, что я знаю, - чистосердечно признаться, мама, и, какими бы ни были последствия, позволить правосудию восторжествовать.'
- Что ты имеешь в виду, Тобиас?
- Мама, я пришел к выводу, что то, что я должен рассказать, имеет такое огромное значение по сравнению с любыми последствиями, которые могут возникнуть из-за мелкой кражи подсвечника, о которой ты знаешь, что я должен, не колеблясь ни секунды, рассказать все. - Но, мой дорогой Тобиас, помни, что это страшная тайна, и ее необходимо хранить.
- Это неважно; и, кроме того, более чем вероятно, что, раскрыв все, что я знаю, все, что имеет такое огромное значение, я смогу, мама, возможно, полностью освободить тебя от последствий ответственности. Кроме того, это было давно, и прокурор, возможно, смилостивится; но как бы то ни было и каковы бы ни были последствия, я должен и расскажу то, что мне теперь известно.'
- Но что такого, Тобиас, что ты такое знаешь? - Кое-что слишком чудовищное, чтобы я мог сказать тебе об этом наедине. Пойди в Темпл, мама, к кому-нибудь из джентльменов, за чьими покоями ты ухаживаешь, и попроси их прийти ко мне и выслушать то, что я хочу сказать; их хлопоты будут щедро вознаграждены, ибо они услышат то, что, возможно, спасет их жизни. - Он совсем спятил, - подумала миссис Рэгг, - и мистер Тодд прав: бедный Тобиас сошел с ума настолько! Увы, увы, Тобиас, почему бы тебе не попытаться привести себя в чувства? Ты будто с Луны свалился.
- Я знаю, что я отчасти ненормальный, мама, но все же я хорошо знаю, что говорю; так что не воображай, что на меня нельзя положиться, но немедленно пойди и приведи кого-нибудь, кто выслушает то, что я хочу рассказать.
- Возможно, - подумала миссис Рэгг, - если я притворюсь, что поддакиваю ему, это будет к лучшему, и, пока меня не будет, мистер Тодд сможет поговорить с ним. Это была блестящая идея миссис Рэгг, и она немедленно приступила к ее осуществлению, сказав: "Что ж, мой дорогой, если так должно быть, то так и должно быть; и я пойду; но я надеюсь, что, пока я буду в пути, кто-нибудь поговорит с тобой и убедит тебя, что тебе следует постараться успокоиться". Эти слова миссис Рэгг произнесла вслух, специально для Суини Тодда, который, по ее мнению, должен был понять намек.
Излишне говорить, что он действительно слышал их, и какую пользу извлек из них, мы скоро увидим. Что касается бедного Тобиаса, то он не имел ни малейшего представления о непосредственной близости своего заклятого врага; если бы он имел, то поскорее покинул бы это место, где, как он вполне мог предположить, ему грозила такая большая опасность; ибо, хотя Суини Тодд в сложившихся обстоятельствах, вероятно, чувствовал, что он не осмелится лишить Тобиаса жизни, все же он мог бы придумать что-то, что дало бы ему возможность сделать это в ближайшее время, без малейшей личной опасности для себя. Дверь закрылась за удаляющейся миссис Рэгг, и поскольку, учитывая поручение, с которым она отправилась, было совершенно ясно, что должно пройти несколько минут, прежде чем она сможет вернуться, Суини Тодд не чувствовал особой нужды в спешке. "Что же мне делать?" - спросил он себя. - следует ли мне дождаться возвращения его матери и попросить ее помочь мне, или я сам приму какие-нибудь меры, коими положу конец неприятностям с этим мальчиком? Суини Тодд был человеком довольно быстро соображающим, и он ухитрился прийти к выводу, что лучшим планом, несомненно, было бы немедленно задержать бедного Тобиаса и таким чтобы все его обращения к матери не были восприняты всерьез. Тобиас, когда его мать покинула это место, как он предполагал, с целью найти кого-нибудь, кто выслушал бы о преступлениях Суини Тодда, закрыл лицо руками и предался болезненным и глубоким размышлениям. Он чувствовал, что подошел к настоящему переломному моменту в этой истории и что следующие несколько часов, несомненно, окажутся чрезвычайно; и это оказалось верным, но, конечно, не совсем так, как он это ожидал, потому что он не думал ни о чем, кроме ареста и конфуза Тодда, мало ожидая, насколько был близок к этому грозному человеку. "Несомненно, - подумал Тобиас, - раскрыв все, что я знаю о Тодде, я добьюсь некоторого уважения к своей матери, и, в конце концов, ее, возможно, не привлекут к ответственности за кражу подсвечника; ведь насколько пустяковым кажется это дело по сравнению с гораздо более ужасными вещами, в которых я подозреваю Суини Тодд должен быть виновен. Он есть и должен быть, судя по всему, что я видел и слышал, убийцей - хотя то, как он расправляется со своими жертвами, окутано полнейшей тайной; и для меня это вопрос, выходящий за пределы человеческого понимания. Я вообще не имею ни малейшего представления на этот счет. Это действительно было большой загадкой, поскольку, даже признавая, что Суини Тодд был убийцей, и следует признать, что пока у нас есть только косвенные доказательства этого факта, мы не можем сделать из них никаких выводов о том, как он совершал эти деяния или как впоследствии он избавлялся от тел своих жертв. Эта большая и основополагающая преграда на пути безнаказанного совершения убийства, а именно избавление от трупа, определенно, казалось, никак не беспокоила Суини Тодда; ибо, если он производил трупы, у него были какие-то средства избавиться от них с самой удивительной оперативностью, а также в тайне. "Он убийца", - подумал Тобиас. - Я знаю, что это так, хотя я никогда не видел, как он совершает преступление, и не видел, чтобы в магазине было совершено кровопролитие. И все же, почему время от времени, когда в магазин заходит человек, одетый лучше обычного, он отправляет меня с каким-нибудь поручением в отдаленную часть города? Тобиас также не забыл, что не раз он возвращался, несомненно, быстрее, нежели ожидалось, и что он заставал Суини Тодда в некотором замешательстве и видел шляпу, трость или, возможно, зонтик последнего клиента, спокойно ожидавшего там, хотя клиент ушел. И даже если принять вопиюще неправдоподобную версию, что человек оставил свою шляпу в парикмахерской, то почему он не вернулся за ней? Это обстоятельство имело вес, и могло быть только одно возможное объяснение тому, что человек не вернулся за своей шляпой, и оно состояло в том, он не мог вовсе этого сделать. "Его дом подвергнут обыску, - подумал Тобиас, - и найдут все те вещи, принадлежащие, очевидно, стольким разным людям, а затем их опознают, и от него потребуют сказать, как они к нему попали, что, я думаю, Суини Тодду объяснить будет непросто. Какое облегчение будет, когда его повесят, а я думаю, что это вполне возможно! - Какое облегчение! - пробормотал Суини Тодд, медленно открывая дверцу буфета, невидимый Тобиасу. - Какое облегчение будет для меня, когда этот мальчик окажется в могиле, а это действительно скоро произойдет, или я забыл все свои моральные принципы и превратился в труса - что невероятно.
Мистера Гранта.