Аннотация: На наших глазах, часто происходят драматические события, которые мы способны оценить, только по прошествию времени!
Возвращались верхом, по береговой дороге и зашли по пути в гости к леснику Игорю. Жили они с женой Светланой, в большом одноэтажном доме, на пересечении лесных дорог...
Когда - то, дом был приличным и выглядел солидно. Но доски обшивки со временем покоробились, изгородь вокруг двора наполовину разобрали на дрова и внутри, стоял проржавевший грузовик без колёс и какие - то бочки, банки, бидоны из под краски.
Постучавшись вошли и навстречу нам мяукая, испуганно озираясь выскочила кошка, а вслед вышла молодая женщина, которая встретила нас почти равнодушно, Лёшу узнала, пригласила проходить и сказала , что Игорь сейчас придёт, а она как раз готовит обед.
Мы сняли куртки в прихожей и прошли на кухню, где топилась потрескивая дровами большая печка и что - то жарилось на сковороде...
- Зарезали Петьку - спокойно сказала Светлана и я понял, что это тот баран, о котором мне рассказал на подходе к этому дому, Лёша. Каждое лето, Света покупала ягнёнка и держала его до весны, зимой прямо в доме, в бывшем дровянике, выкармливая на мясо.
Посидели поговорили. Обменялись новостями. Света рассказывала, а Лёша знающе ей поддакивал: о дочке Катьке, которая зиму жила у бабушки в Питере, где - то на Васильевском острове; о своём брате, который по - прежнему пил горькую и пугал мать тем, что продаст квартиру. Мать собиралась подать на сына в суд, но жалела его, терпела...
Света, помешивая мясо на сковородке говорила: - А что его жалеть - то, пропойцу. Ведь он матери-то не жалеет. Водит в дом гостей, а друзья у него такие же, как он сам...
Света надолго замолчала. Одета она была как обычно одеваются деревенские женщины находясь дома.: короткие валенки с калошами на ногах, серые чулки, юбка коричневая в клетку, свитер и сверху душегрейка из бараньего меха. Выглядела лет на тридцать, но черты лица неопределённые, стёртые. И только заметно было мне, какое - то внутреннее беспокойство, что заставляло предполагать, что она ждёт от жизни вообще всего плохого, неприятно - трагического.
В просторных комнатах было мало вещей и расставлены, разбросаны они были как попало. Чувствовалось, что хозяйка не привыкла к устойчивому быту с занавесочками, картинками на стенах, яркими покрывалами и спящей на печке кошкой. Лёша наверное бывал здесь уже не один раз и на беспорядок, а точнее на безбытность не обращал внимания.
Вскоре пришёл Игорь, мужчина тоже лет тридцати, с жидкой рыжей бородкой и русыми мягкими волосами. Поздоровались, представились и стали садиться обедать. Света поставила сковороду с мясом на стол, и попробовав я понял, что она его пережарила и даже местами немного подожгла.
Выставилась на стол и бутылка водки. Разлили по стаканам и я сказал тост за дружную семью, вполне искренне - мне почему-то хотелось пожелать этим простым людям счастья и согласия в семейной жизни.
Хозяева засмущались и в ответ на мой вопрос, Игорь, после второго тоста, стал рассказывать, что попал сюда, в егеря, лет восемь назад, ещё молодым парнем.
- Всю жизнь хотел пожить в лесу - говорил он. - В детстве читал Майн - Рида, Фенимора Купера, и заболел лесом...
Вначале жил здесь в заповеднике на кордоне, а когда перевёз жену и дочь, дали этот дом... - Вот уже пятый год живём здесь... - заключил он.
- Ну как охота в здешних местах? - спросил я и Игорь с удивлением глянул на меня: - Какая охота? Здесь и стрелять то не разрешено. На той стороне правда можно - он кивнул головой куда - то мне за спину - но там уже ничего не осталось. Говорили, что раньше здесь лосей было видимо - невидимо, но всех повыбивали браконьеры...
Он вспомнив что-то оживился: - Прошлый год осенью, лес заготавливали на той стороне, подхалтуривали - зарплата то у нас невелика - уточнил он.
- И вот как - то едем с утра на тракторе, а он стоит в дальнем конце просеки. Вначале поумали, что лошадь. Но откуда она здесь в лесу?
... Выпили ещё по одной. Жёсткое мясо хрустело на зубах, но в этом доме, на качество пищи, как и в большинстве деревенских семей не обращали внимания..
- Ну а волки как? - вновь задал вопрос я, оживляя разговор и Игорь стал рассказывать, что волки в заповеднике проходные...
- Вот говорят, что волки напали на машину прошлой весной в Подпорожье, на ветеринара, который ехал в деревню, на ферму! Да какие тут волки? - Игорь презрительно махнул рукой - люди на каждом шагу.
- Сейчас надо людей бояться, больше чем волков - он хотел углубить эту тему, но я вновь встрял: - А медведи? Медведи то есть?
- А куда им деваться - рассудительно ответил Игорь чувствуя мой интерес и словно удивляясь немного моей неосведомлённости.
- Света! Помнишь в прошлом году медведя бабка Портнова видела?
Света вступила в разговор: - Да, конечно! Это на том краю деревни было. Там ещё наш барашек с Портновскими коровами пасся... Этот медведь, наверное хотел на барашков напасть и потому всех страшно напугал. У нас ведь тут больше пенсионеры живут!
Щёки Светы раскраснелись от выпитого, и она с воодушевлением рассказала про медведя долго ворочавшегося в кустах; про портновских коров, которые привыкли и не бояться пастись в лесу, но в тот раз сбились к домам и испуганно мычали...
Лёша сидел поддакивал, но было видно, что эти рассказы он уже не один раз слышал и что мысли его далеко от нашей беседы и вообще от этого дома.
Хозяева немного захмелели и стало понятно, что они рады гостям, потому что за зиму видели новых людей очень редко и им приятно было поговорить с посторонними, благожелательными людьми, интересующихся их простой жизнью...
Ушли мы от них часа через три и настроение моё, после наблюдения за их жизнью по их рассказам, испортилось.
Конечно они люди простые, но жить так, не имея ни одной новой книжки, не хотеть знать ничего кроме сплетен и слухов о заработанных другими больших денег - совсем нелегко.
Тут длинными зимними вечерами можно волком завыть от безысходности или запить горькую. Я с этим не один раз сталкивался в предыдущей жизни, в глухих российских местах, и никак не могу понять причину толкнувшую таких людей к переезду из города в деревню.
Конечно, "простому" человеку, что в городе, что в деревне жить скучно, но зачем тогда менять "шило на мыло".
Мне вспомнилась похожая пара, встреченная мною, на северном побережье Байкала, в таёжной глуши, куда они сбежали из города от пьянства - там было всё понятно... И потом у тех, на лицах было написано, что они запойные... Хотя Света?..
Шли и молчали. Словно прочитав мои мысли Лёша сказал: - Игорь ещё корзинки плетёт. Красивые. Цветочницы там, хлебницы...Сейчас просто не сезон...
Мне показалось, что он Игоря оправдывает и я подумал: "Каждый отвечает за свой выбор и за свою жизнь и платит свою цену за ошибки..."
Солнце опустилось в туманную дымку над горизонтом. Ветер стих и казалось немного потеплело. Шли не торопясь...
Я обдумывал увиденное и услышанное:
- И как только они здесь живут? - начал я . - Ведь одному, ещё куда ни шло, а вдвоём, да ещё днями, а то и неделями не выходя из дома - ведь рехнуться можно!
Лёша шёл молчал. Потом проговорил: - Она пьющая - помолчал и продолжил - она летом иногда загуляет и пока всю деревню не обойдёт, домой не возвращается. Он, Игорь, её иногда на третий день домой, чуть ни на себе тащит. Вся деревня знает - Светлана загуляла. Она конечно безобидная, но денег у всех уже назанимала...
Игорь её иногда поколачивает...
Подошли к дому. Лёша долго возился с замком и вдруг проговорил невпопад, хотя я уже забыл о разговоре: - Не хотел бы я такой жены...
Я понял, что он об этой паре часто думает...
Войдя в ещё тёплый дом включили свет и поставили на электроплитку чайник. Я, продолжая прерванный разговор, спросил: - Игорь наверное её любит? - и выжидая замолчал...
- Наверное - наконец ответил Лёша. Лицо его было грустным и глаза смотрели не отрываясь в проём темнеющего окна...
- У них дочка лет восьми, хорошая девочка. Летом живёт здесь. Со мной приходила разговаривать, когда я часовню рубил... Сядет рядом и рассказывает о папе, о Свете, о бабушке... Весёлая и умная девчонка.
Чайник закипел и Лёша выключил плитку. Заварил чай. Разлил и грустно улыбаясь, продолжил "свою" тему: - Я ведь тоже влюблён и "покинут". Ты знаешь - он улыбаясь посмотрел на меня. - Детей хочу, жену нормальную, любящую!
Он помолчал, посмотрел в окно и продолжил: - Говорят седина в бороду, а бес в ребро...
Я хмыкнул. В его бороде не было ни одного седого волоска...
- Я раньше не верил, - теперь знаю - точно, так и есть...
Помолчал и продолжил: - Ты её видел. Она в пединституте учится, на последнем курсе и теннисом занимается.
Я вспомнил высокую стройную Наташу Крылову, которая на городских соревнованиях, где я был судьёй, выступала за сборную института. Красивая фигура, коротко стриженные чёрные волосы, карие глаза, улыбчивое лицо.
; Да, всё началось неожиданно - Лёша допил свой чай налил ещё. Сел поудобней и стал рассказывать не прерываясь. Ему наверное очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем - горем.
А я смотрел, молчал и слушал
; Ты же знаешь, я бываю на соревнованиях и иногда о них пишу в разные газеты. Вот там я с ней и познакомился года два назад.
; И в первый раз не обратил на неё внимания - у меня тогда ещё хорошие отношения были с бывшей женой. Мне тогда было уже тридцать три и я знал, что уже ничего хорошего впереди быть не может. Как я шутя напевал тогда: - Всё позади и любовь и разлуки и встречи!
Лёша помолчал. Повздыхал...
- Прошёл год. И вот как-то , после очередных соревнований случилась, вечеринка. Выпили вина. Танцевали. Я обычно сейчас не танцую - в двадцать лет своё оттанцевал...
Он улыбнулся: - Я ведь в молодости был щеголем, шил одежду у портных, ходил на танцы во Дворце культуры, как на работу. Можно было сказать, что был там заметной фигурой. Девчонки сами меня приглашали на танец... Сейчас в это трудно поверить - он автоматически погладил бороду правой рукой, но это действительно было.
Тогда в клубах, в субботу и в воскресенье были танцевальные вечера. Ходили все молодые: студенты, старшие школьники, рабочая молодёжь. Девушки с парнями знакомились и мужей себе загадывали.
Я вначале стеснялся приглашать незнакомых девушек на танец, а потом привык. Осмелел...
Лёша глубоко вздохнул: - Парень я был здоровый, весёлый, танцевал, как уверяли неплохо. Я незадолго до того, закончил танцевальные курсы, при Доме культуры.
Лёша тихо засмеялся: - Я тогда самообразованием занимался...
Помолчав он продолжил: - Но я отвлёкся. В тот вечер после соревнований, на вечеринке, я как обычно, когда с молодыми общаюсь сижу, смотрю на танцующих, улыбаюсь. И вдруг она, Наташа, подходит и приглашает меня!
Я удивился, но виду не подал. Пошли танцевать. А она льнёт ко мне, смотрит в глаза, будто мы друг друга уже много лет знаем....
Лёша сделал паузу: - Тут я и поверил, вдруг, что ещё ничего не потеряно, хотя конечно понимал, что просто так эти танцы не закончатся...
Я её в тот вечер проводил до дома и впервые поцеловал...
Она потом смеялась и говорила: - Мне первый раз с тобой целоваться не понравилось.
...Какое - то время мы не виделись, а потом, я однажды забежал в Пединститут, по делу и её встретил. Стояли, болтали почти час. Она на лекцию опоздала и когда уже совсем уходила, я осмелился и пригласил её к себе на дачу, за город, где я жил после разрыва с женой. Она почти на ходу сказала свой телефон и просила позвонить, а на приглашение не ответила ни да, ни нет.
Я позвонил на следующей неделе и подрагивая внутри, пригласил в субботу утром, поехать на электричке в Зеленогорск, где "моя" дача была.
И она согласилась. Я ещё долго не верил, что она придет, пока не увидел её на платформе, рано утром, с рюкзаком за плечами. Сидит и ждёт меня на скамеечке. Я её сразу зауважал - так рано утром и не опаздывать - это для меня о многом говорит!
Лёша вздохнул, поглядел в окно на холодно - розовое, закатное небо, над чёрной кромкой леса. Потом, привычным жестом огладил бороду...
- И уже в ту поездку я увидел в ней нежную покорность, веру в меня, как в человека неравнодушного и впервые за многие годы услышал, заметил слово люблю, которое не было пока произнесено, но которое прочитывалось в доверчивых улыбках, в уступчивом согласии давать мне больше чем я прошу и серьёзное отношение к моему человеческому я, которое уже потеряло надежду на взаимную теплоту отношений.
Я, как сейчас помню её ласковые глаза, никого кроме меня не замечающие вокруг, заботу и уход почти взрослой женщины за любимым: Она кормила меня бутербродами в электричке на обратном пути, а покормив и проследив, чтобы я всё доел, положила голову мне на плечо задремала, не обращая внимания на любопытные взгляды соседей по переполненному вагону!
А потом начались ежедневные встречи, лёгкие слёзы и обиды из-за невозможности погулять дольше, зайти на прогулке подальше.
И ежевечерние звонки, и ласково - нежное слово - Привет!
Лёша сделал паузу, долго смотрел куда-то в тёмный угол, а потом продолжил:
- И моя недоверчивость, боязнь отдаться искреннему чувству таяли под напором её серьёзно - внимательного отношения к нашему будущему, вопреки неодобрению догадывающихся о чём - то родителей и её знакомых, вопреки моей давно раненной гордости и недоверчивой ревности.
Лёша прервался и вспоминая, вновь долго и сосредоточенно смотрел в одну точку...
Потом вздохнув заключил: - Я до сих пор не знаю за что она меня любила!
После этих слов Лёша задумался и замолчал надолго.
А я не прерывая его молчания, обдумывал услышанное, мыл посуду, убирал со стола...
Незаметно, весенние сумерки опустились на деревню, на заснеженные, холодные, тихие, леса, на широкую долину Свири.
Гулкий шум мотора приблизился. За окнами промелькнул яркими фарами проехавший автомобиль и звук удалившись, вскоре замолк - начинали проведывать свои домики первые городские дачники.
Лёша поднялся, подошёл к окну, отодвинул занавеску и долго вглядывался в надвинувшуюся на дом ночную тьму...
- Я сам этого захотел - словно прервавшись на полуслове, продолжил он свой монолог: - И она рано или поздно ушла бы от меня. И я решил, что лучше будет, если это случится по моей инициативе, поэтому мне решать, чему быть и чему не быть. Я старше её и я мужчина!
Он снова надолго замолчал, ходил по комнате, останавливаясь перед окном смотрел в темноту и вновь начинал ходить...
Я понимал его. У каждого из нас бывают в судьбе переломные моменты, когда кажется, что жизнь заканчивается, что впереди уже ничего светлого и радостного не будет.
Лёша неожиданно продолжил: - Наталья долго не могла поверить, что я её люблю. Да и для меня это было новостью - он грустно усмехнулся.
- Я достаточно волевой и рассудочный человек и мне казалось.
В конце концов случилось так, что я понял- без неё мне трудно прожить и дня...
- А она успела ко мне привыкнуть и её чувство постепенно стало обыденностью, угасало. Она уже не хотела ехать со мной в деревню, жаловалась, что я её никуда не беру с собой, хотя была занята с утра до вечера: то зачёты с экзаменами, то тренировки, то соревнования...
Наталья расцвела, обрела уверенность в своих силах, в своей привлекательности для других!
Отношения медленно, но неуклонно менялись - чем больше я влюблялся и "тонул" в своём чувстве, тем меньше она ценила мои влюблённые жесты. Потом она стала необязательной - обещала после своих дел позвонить и не звонила. Обещала прийти и не приходила, ссылаясь на занятость и усталость.
И я решил, пока не поздно, взять инициативу на себя!
В один из вечеров, когда я ждал, а она не пришла, я позвонил ей сам и сказал, что нам лучше не видеться больше, что я завёл себе новую женщину...
И бросил трубку!
Это было месяца два назад...
Лёша надолго замолчал и потом криво улыбнувшись произнёс: - И как же я в это время мучился!..
Лёша потер глаза руками: - Началась бессонница. Я ходил днём шатаясь от усталости и нервного истощения, как пьяный. Иногда готов был звонить ей и соглашаться на все унижения, лишь бы раз в неделю видеть её.
Но в последний момент что - то удерживало или мешало мне набрать её номер...
Печка разогрелась, пыхала жаром и Алексей снял свитер. Щеки его порозовели, глаза лихорадочно поблескивали - он вновь переживал уже прошедшее и грустил об утраченном...
- Я позвонил ей через две недели и сказал, чтобы она не мучилась ревностью и разочарованием, что у меня нет никакой женщины, что я это придумал, что я её люблю по - прежнему, но что не хочу дружбы с её стороны, а только любви! Конечно я запинался, когда выговаривал слово любовь, потому что считаю его выражением чувства необыкновенного, почти смертельного - уверен, что любить способны единицы из сотен, а остальные, говоря "я люблю тебя" имеют ввиду прежде всего чувство, которое испытывают к себе самим и потому, для большинства надо бы честно проговаривать - "я люблю себя".
Я неистово хотел её видеть и вместе с тем понимал, что нам лучше больше не видеться - лучше для неё и наверное лучше для меня.
А потом была зима...
Я зверски уставал, приезжая на дачу рубил дрова, топил печь, засыпал в два часа ночи и видел жуткие сны. Просыпаясь утром, во всём теле чувствовал усталость и ломоту в костях!
Одним словом из бодрячка, каким был совсем недавно, превратился в запущенного, страдающего приступами тоски пожилого холостяка...
Лёша замолчал, теперь уже насовсем.
Он рассказал то, что хотел рассказать, но в конце рассказа уже, как все одинокие люди уже жалел о том, что раскрылся мне, а я чувствуя его невольное недоверие, обиделся в свою очередь. Так бывает.
Я надеялся, что вечером мы сходим в гости на уху к доблестному подводнику, но просчитался - Лёша ударился в воспоминания.
Конечно я ему сочувствовал, но здесь была история в которой он сам был виноват. Ведь он влюбился, что называется по собственному желанию, вот и мучился - так в жизни часто бывает. А о том, почему он позволил себе влюбиться - Лёша умолчал...
А вслух я говорил ему: - Ты ещё не старый и ты нравишься женщинам. Тебе надо переболеть Наташей. Это на год, не больше... Потом будет легче. Ты ошибся в одном - ещё Пушкин писал: "Чем меньше девушек мы любим, тем больше нравимся мы им". Ты попросту отдался чувству... Это смело, это искренне, это благородно, но кто сейчас способен это оценить? - вопрошал я, а Лёша грустно качал головой.
Ему было плохо всё это время, последние месяцы - я это заметил,по его необычному равнодушию, ко всему, что было вне его переживаний, по его порой отсутствующему виду.
Вспомнились его прежние шуточки, лукавые улыбочки, смешные каламбурчики - с ним раньше было весело.
Сейчас он сильно переменился и я понимаю почему. Однако за всё в жизни надо платить и потому, я ему просто искренне сочувствую, но ничем не могу помочь - ему сейчас никто не в состоянии помочь, даже Наташа. У них попросту всё заканчивается. Может быть ещё не кончилось, но...
... Время подходило к десяти. Мы конечно никуда не пошли. Лёша выговорившись немного оттаял и улыбаясь рассказал, что Иван Петрович, считается местным Дон - Жуаном!
- Тут осенью скандал приключился - посмеивался Лёша.
- Жена Иван Петровича уехала на курорт, лечить печень, а к нему в гости, из соседней деревни зачастила Вера Петровна, их общая знакомая, одинокая дама. (Здесь все всех знают). Придёт, обед ему сварит, бельишко возьмёт постирать. А то Иван Петрович к ней в гости отправится, да на несколько дней...
- Ну, а ты сам видел, какой он шустрик и без предрассудков - Лёша засмеялся.
А тут жена раньше срока приезжает - говорит, что - то сердце по дому скучает. Приехала, а Иван Петровича дома нет! Стала его искать - кто-то услужил да всё и рассказал...
Вера Петровна, бывшая учительница, человек интеллигентный и уважаемый, но и это её не спасло. Жена Ивана Петровича, скандал учинила, окна в доме "разлучницы" побила, оскорбляла плохими словами...
Я смеялся над Лёшиным рассказом от души, представляя бравого отставника в неловкой ситуации.
Лёша закончил рассказ уже из своей кровати: - Вера Петровна в суд на жену Ивана Петровича подала, но его всё откладывают. Конечно скандал, смех на всю деревню, обида, но дело то не судебное.
Лёша зевнул и прокомментировал: - В Законодательном Собрании скандалы посмешнее бывают...
Я вскинулся и спросил: - Что, тоже на почве?
- Нет - сдержанно улыбнулся Лёша. - Если бы? - и стал серьёзным.
- Недавно моего шефа около дома бандюки избили, в больницу попал. Он говорит, что его запугивают чтобы в "чужие дела" не лез. А он пытается разоблачить депутатов, которые и в Законодательном заседают, и в частных фирмах подрабатывают... Голову ему пробили и рёбра сломали...
Мы ещё немного поговорили о работе Собрания, потом поставили будильник на два часа ночи и погасили свет. Утром, в шесть часов утра электричка уходила на Питер, а нам ещё идти до станции.
... В темноте зазвенел будильник. Я не спеша поднялся, и включил свет. Лёша заворочался и отвернувшись к стене продолжал спать.
Включив плитку я поставил чайник. Достал продукты и разложил их на столе. Но есть не хотелось - хотелось спать - деревенский воздух действует как снотворное.
Сделав бутерброды и заварив чай, я подошёл к кровати чтобы разбудить Алексея. Он дышал тихо, с большими перерывами. Зубы и губы были плотно сжаты, мышцы тела напряжены. Я только прикоснулся к его плечу, а он уже открыл глаза и спокойно, будто и не спал вовсе, проговорил: - Да... Встаю...
Я извинился: - Мне жаль тебя будить, но...
Он заулыбался: - Что ты, что ты! Я уже выспался - иподнявшись быстро начал одеваться - надо отдать ему должное, что бы не происходило у него в душе, но держался он достойно.
Попив горячего, крепко заваренного чаю, вышли из избушки около трёх часов ночи. На улице была оттепель и на небе не видно ни одной звезды. Деревенская улица была хорошо освещена уличными фонарями, но спустившись с крутого берега на лёд, словно погрузились, в спрятавшуюся под речным обрывом ночь. Шли медленно, щупая санную колею ногами Алексей шагал впереди и мне было не до разговоров.
Втянувшись в ходьбу разогрелись. Остановившись на минуту, сняли из под курток тёплые свитера. Перейдя реку, задержались на высоком берегу - смотрели на оставшиеся позади, деревенские огни.
Каждый в это время думал о своём. Я остался доволен поездкой: много впечатлений, много хороших разговоров и Лёша для меня стал ещё более близким и понятным человеком. Я стал его ещё больше уважать...
Выйдя на асфальт дороги, пошли медленнее и разговор уже переключился на городские темы.
- Ты знаешь. - начал Лёша - чем больше я общаюсь с депутатами, тем больше хочется уйти с этой работы. И если бы не наша дружба с шефом, то я бы уже давно покинул "стены" Собрания - он широко улыбнулся.
- Его сейчас одного нельзя оставлять - продолжил он. А то, ведь он тоже живой человек, может бросить копать это "болото" и сделает вид, что его это не касается!
Начался ветер прилетающий откуда-то из-за дальних полей и приносящий дальние звуки собачьего лая. Лес на обочине стоял тёмной стеной и только изредка, вдалеке проглядывали серые прогалины. Помню, что пока шли сюда, на Свирь, то видели на обочинах несколько домов, а сегодня тьма была непроглядная и потому, дома прятались в ней как за театральным занавесом.
Долго шли молча, а потом Лёша спросил: - А как у тебя дела на работе?
Я привычно стал перечислять чиновников районной администрации, с которыми успел поругаться за последний год.
- Они работают только для себя - стал я объяснять. - Они работают на "государевой" службе, получают зарплату с наших налогов, но ведут себя как владельцы своих чиновных кресел. И если частный предприниматель, ошибётся в своём деле, он свою ошибку будет расхлёбывать рискуя личными деньгами, благополучием, а иногда, по нашим временам, даже жизнью.
Сам знаешь, бандиты сейчас весь частный сектор контролируют!
Но государственные же чиновники ни за что не отвечают, "двигают" своих, заваливают работу и в конце концов, с них, как с гуся вода - знай себе штаты увеличивают и ещё гордятся, что за малую работу получают большие зарплаты!
Это своеобразная "культура работы" в русских госучреждениях и при таком отношении - когда на конечный результат никто не обращает внимания, лишь бы бумаги и отчёты были в порядке - всё разваливается!
Я разгорячился - пришла моя очередь исповедоваться:
- И вот десятки, сотни тысяч, миллионы таких горе - работников ходят на службу, получают зарплату, выступают на совещаниях и семинарах, а дела идут всё хуже и хуже! И это ещё полбеды. Но они ведь угнетают всех несогласных, всё новое встречают презрительно - подозрительно и губят всё неординарное и направленное в будущее. И они ведь друг за друга горой стоят!
Я уже шёл по дороге первым и словно на автопилоте разыскивал, чувствовал правильную дорогу.
- Они ведь, как плесень - скреби ножом, кипятком поливай, а ей хоть бы что. Только настырнее после этого становятся...
- Тот кто, начиная службу сидел в общей комнате, смотришь уже обзавёлся собственным кабинетом, завёл секретаршу, повесил на двери табличку с часами приёма и всё. Его уже голой рукой не возьмёшь, даже если он дурак дураком и взятки берёт ловко и привычно, и ведь ничего не докажешь!
Я сделал паузу вглядываясь в тёмное пятно на обочине, а потом продолжил: Рука руку моет. Они друг друга в районе хорошо знают - зачем им лишние хлопоты и работа с новыми веяниями. "Неплохо живём и без инициативных людей" - как бы говорят они своим поведением!
Их завтрашний день не интересует - они живут как философы одним днём. Но разница в том, что они обыватели и потому, о чём-то глубоко думать и не привыкли, и не научены!
Они знают одно - у них есть свои интересы, а интересы людей их совершенно не интересуют!
- Система! - заключил я, как обычно горячась разговаривая о чиновниках.
На востоке появилась синеватая полоска и когда мы свернули с асфальта на станционный отворот, стало почти совсем светло. Сквозь серую плёнку ненастного утра, проглянули уже ненужные огоньки сонной станции...
Мы пришли раньше назначенного срока на полчаса и стояли на платформе, подрагивая от недосыпа и холодного ветра дующего с востока...
Жёлтой звёздочкой, впереди мелькнула фара тепловоза и мимо с громом, скрипом и ветром пронёсся грузовой состав, оставив за собой тишину, лесное эхо и пустоту раннего утра.
Вспомнились стихи Бориса Пастернака из сборника "На ранних поездах":
...Навстречу мне на переезде
Вставали вётлы пустыря,
Надмирно высились созвездья
В холодной дали января.
Вдруг, света хитрые морщины
Сбирались щупальцами вкруг.
Прожектор нёсся всей махиной
На оглушенный виадук...
Я читал, вспоминая с пятого на десятое, а Лёша слушая с восторгом говорил: - Хорошо! Как хорошо!
- Я ведь в Переделкино бывал зимой и представлял, как Пастернак, не выспавшись, рано утром стоял у переезда - там есть такое место, а мимо с грохотом и стоном рельс, проносились металлические чудовища, пышущие горячим паром - паровозы. И страшно выл гудок...
...Незаметно вывернула из - за спины и мягко "подплыла" к платформе электричка...
Мы поднялись в натопленный вагон и заняли пустые скамейки в купе. Лёша устроился поудобнее и задремал, а я смотрел в окно на пробегающие мимо станционные пустынные посёлки, тёмные еловые леса, широкие заледенелые реки ещё засыпанные снегом.
Ближе к Питеру, вагон стал заполняться. Вошли и сели напротив, молодая пара - она в красивой, дорогой шубе, он, в замшевой куртке и без шапки. Она держала его за руку, смотрела влюблёнными глазами, а он к этому уже привык, равнодушно поглядывал в окно и читал свою книгу.
На очередной станции вошла их знакомая и он встал, поклонился и вновь сел продолжая читать книгу. А подружки защебетали обсуждая американское модное кино - тогда повсюду гремел "Титаник".
- А Леонардо Ди Каприо, ну просто душечка! - ворковала вошедшая и ей вторила её подруга, а молодой человек читал не отвлекаясь и я заметил, что это тоже американский, переводной детектив.
На очередной остановке, в вагон толпой вошли мрачные, не выспавшиеся дачники, возвращающиеся в город после выходных. Вскочил в вагон и книгоноша.
Прочистил горло и сладким баритоном, он заученно заговорил: - Уважаемые пассажиры!Я приношу свои извинения, но в продажу поступила книга о новых злодействах крестных отцов мафии в Америке. Автор продолжает тему знаменитого американского фильма "Крестный отец".
Он решительно двигался по вагону, показывая обложку, с мужественно выглядевшим мужиком в шляпе и чёрным пистолетом в руке...
Потом книгоноша перешел в соседний вагон, так и не продав ни одного экземпляра, а я подумал: "Интересно, кто им эти зажигательные рекламные тексты пишет?"
Электричка приближалась к Петербургу. Лёша перестал дремать и начал рассказывать, что материалы о институтском теннисе он отправил в Москву и ждёт, когда там его напечатают. Говоря это он зевал и равнодушно поглядывал за окно...
...Мы вновь становились городским жителями - болтливыми, скрытными, занятыми работой и проблемами зарабатывания авторитета и денег!
Электричка, минуя грязную промзону мягко вкатилась в большой вокзал и подошла к перрону.
Мы вышли вместе с суетливой, взъерошенной толпой, по переходу спустились в пыльное метро, быстро попрощались и Лёша, мелькая в потоке людей длинноволосой бородатой головой, вскоре исчез в многолюдье.
А я, чуть прихрамывая - болела нога от длинных непривычных переходов пешком - направился в другую сторону - мне нужно было на правый берег Невы.
Лёша ушёл, а я поехал к себе на квартиру. Высадившись на Ладожской, обошел торговые ряды, купил себе продуктов и отправился "домой" - в моей, снятой на время квартире, после заброшенности деревенского дома всё выглядело современно, чисто и ухоженно.
В своё удовольствие накупавшись в ванне, отогревшись от всех замерзаний на Свири, я приготовил себе поесть: сделал салат, поджарил лук с курочкой, заварил ароматный зелёный чай. Поел неспешно, читая что-то детективно - неправдоподобное и поэтому, не задевающее сознание...
Через время, я стал зевать и подумал, что можно пораньше лечь спать.
Засыпая долго вспоминал нашу поездку, видел грустное, умное лицо Алексея рассказывающего о своей любви.
Он для меня открылся с какой-то совершенно необычной в наше время, романтической, может быть даже трагической стороны, как человек героический, человек решительного действия и потому незабываемо, даже
как-то литературно обаятельный!
Кто не видел такие лица в моменты откровенных разговоров, не ощущал исходящей от этих людей силы убеждённости, тот не поймёт, почему таких людей любят лучшие и замечательные красавицы, почему их уважают после одного взгляда на их не очень красивые, но мужественные лица, не только доброжелатели, но и враги, готовые сказать подобно китайским мудрецам придумавшим надпись на надгробье врага: "Мы смиренно надеемся, что при вашем новом рождении, вы, когда-нибудь станете нашим другом и учителем"!
Его серьёзность, глубина внутренних чувств, оптимизм человека верящего в добро и красоту, невольно заставляют задумываться о нашей собственной позиции в этом мире.
Лёша, несмотря на свою неухоженную внешность, невольно внушает симпатию всем окружающим и особенно женщинам - у женщин инстинкт на внутреннюю красоту, который, к сожалению почти совсем утрачен мужчинами.
Лёша своим существованием заставляет меня поверить, что пока такие люди живут на свете, не всё потеряно для этого мира...
... С той поры, прошло много времени. Я давно живу в другой стране...
У меня новые друзья, а если честно, то их нет вообще. Знакомые конечно есть, но...
Иногда я вспоминаю жизнь в России и почти каждый раз вспоминаю о Алёше Сергееве и переживаю - как он там сегодня поживает...
...Недавно, через русских приятелей, я узнал, что Алёша трагически погиб!
Я представил, как это было:
...Лёша ехал на одном из последних троллейбусов со дня рождения своего приятеля.
Троллейбус был почти пуст. На переднем сиденье видна была фигурка девушки, старающейся быть незаметной. На задней площадке веселились подвыпившие молодые хулиганы. Они со вкусом матюгались, подначивали друг друга заняться девушкой и были совершенно уверены, что ни водитель, ни длинноволосый бородатый мужик не помешают им. Их кожаные куртки были как униформа показывающая, что они принадлежат к бандитам или "косят" под бандюков!
Наконец один из трёх хулиганов пошатываясь прошёл по проходу вперёд и сел рядом с девушкой...
- Подвинься дорогая! - проговорил он решительно и дохнул ей в лицо чесночным перегаром. Девушка молчала и сжавшись в комочек смотрела замершим взглядом перед собой...
Лёша наблюдая за этой сценой подумал: "Бандюки конечно от неё не отстанут, если их не напугать..."
Он тяжело задышал, лицо его побледнело и решительно сжал зубы крикнул через весь троллейбус: - Оставьте девушку в покое или я позвоню в участок!
Он пошарил правой рукой по карманам, словно ища мобильник...
Один из хулиганов дёрнулся, воспринимая реплику одинокого пассажира как оскорбление: - Ну ты, мужик! Сидишь и сиди. Тебя не трогают и молчи!
Девушка, в этот момент вскочила и подошла к выходу...
- А мы тебя проводим - проговорил третий, до сих пор молчавший.
Лёша решительно встал и прошёл к передней двери и остановился рядом с девушкой, словно прикрывая её своим телом от разгорячившихся хулиганов...
Троллейбус затормозил, остановился на следующей остановке, девушка выпрыгнула почти на ходу и побежала через сквер к ближним домам.
Лёша собрался остаться в троллейбусе, но бандюки окружили его и хватая за полы пальто, матерясь гоготали: - И мы выходим браток. Ты в рот - компот, шибко смелый! Вот и выйдем, поговорим...
Один из хулиганов протиснулся вперёд и соскочил на асфальт, двое напирали сзади...
Лёша вынужден был сойти вслед за ним - водитель в кабине, видя всё в зеркало молчал и делал вид, что его это не касается...
Только Лёша ступил на землю, как увидел, что первый бандюк не поворачиваясь к нему, наотмашь взмахнул левой рукой и он получил тупой удар в грудь!
Ступив по инерции ещё два шага вперёд, Лёша почувствовал, как по груди, под одеждой потекло что - то горячее и липкое. Отставшие бандюки с гоготом, вынырнули из-за его спины и почти побежали прочь, матерясь и размахивая руками...
Девушка к тому времени уже скрылась из виду, исчезла межу домами мелькнув последний раз тоненьким силуэтом.
Лёша стоял пошатываясь и никак не мог понять, чем мог его ударить первый бандит. Он сделал несколько шатких шагов вперёд, понял, что теряет сознание и из последних сил, подойдя к тонкому деревцу растущему рядом с остановкой, обхватил его руками и так замер, слушая всё происходящее в его раненном теле, словно со стороны...
Затем, утратив чувство реального мира потерял сознание, зашатался и упал под дерево!
Машины проезжавшие в этот поздний час мимо, освещали его тело светом своих фар. Некоторые водители замечали лежащего под деревом человека, но ни у кого не вызвала сочувствия скорчившаяся под деревом фигура.
Все уже привыкли и к пьяным на улицах, и к бомжам, которым негде было ночевать.
Знай они, что человек лежащий под деревом умирает - они наверное бы остановились, позвонили в скорую помощь, а так...
Лёша не приходя в сознание умер от потери крови под утро, через несколько часов после ранения! Бандит ударивший его в грудь ножом, делал это не первый раз и потому, нож был направлен точно.
Утром, пожилая женщина пришедшая на остановку, заметила тело, нерешительно подойдя поглядела на почерневшее бородатое лицо мёртвого Алексея Сергеева и маша руками, что - то истерично вскрикивая, стала останавливать проходящие мимо легковушки!
Наконец один из водителей тормознул, выслушал сбивчивый испуганный рассказ женщины и стараясь не приближаться к мертвому телу, позвонил по мобильнику и вызвал скорую помощь.
Вскоре, с воем сирены подъехала милицейская машина.
Осмотрев труп, милиционеры опросили женщину и водителя, и записав номера телефонов отпустили их, а сами остались ждать машину скорой помощи...
...Над городом, над страной, над всем миром занималась мутно-серая, осенняя заря. На посветлевшем горизонте, проявились серые, тяжёлые тучи и на порыжевшую, спутанную траву сквера упали несколько капель начинающегося дождя...