Аннотация: Не имеет значения, что всю жизнь ты шла по одной стороне и отчаянно хотела попасть на другую. Важно, в какую сторону ты сделаешь свой последний шаг. Добро есть добро... Зло есть зло..?
Глава 5
Много лет назад, в момент моего самого страшного отчаяния я забрала то, что мне не принадлежало. Я думала, что вправе отобрать у мира, если мир отобрал у меня.
В тот вечер ничего не осталось, кроме дома, где всё напоминало о моей потере. Назову это потерей, просто потому, что не знаю ни одного слова, способного описать, что я чувствовала. Зияющая дыра? Нет. Ноющая рана? Нет. Всё вместе? Возможно, но и это лишь половина, верхушка айсберга, слишком мало, чтобы сказать словами!
В тот вечер, всё было обычно, ничто не сказало мне, что жизнь разрушится через три, два, один... Никто не подсказал мне, не намекнул. Предательница природа была так спокойна, предатель ветер не швырял в меня колкий снег, предупреждая, что вот сейчас я сломаюсь. Судьба, поигравшая с котёнком. Кому-то, должно быть, смешно...
Я зашла в дом, улыбнулась; было тепло, - дом не успел остыть. Я потопала ногами в коридоре, стряхивая с сапог остатки сугробов, быстро стянула шарф, сбросила куртку и рванула вперёд по коридору. Я крикнула:
-Мама!
Это был чудесный тихий вечер, мне казалось, что всё идёт как надо, как раз для меня. Да, мне казалось, что я была вершиной вселенной, и каждый новый день рождается, чтобы я улыбалась и осуществляла свои мечты. О чём же я мечтала? А я мечтала танцевать, каждый день, все секунды своей маленькой жизни. И я танцевала! О Боже, я танцевала, танцевала, танцевала. Танец жил внутри меня, выплёскивался наружу сотнями эмоций. В танце я дышала.
-Мама, - снова позвала я, забежав в кухню и не обнаружив её там. Я улыбнулась, покрутилась на месте, хитро прищурила глаз, решая на какую из комнат нападу сейчас. Они же прячутся от меня, потому что всё уже знают, ну конечно! Устроили сюрприз. Улыбнулась своим мыслям.
-Ма-ма, - протянула я и, медленно вышагивая, отправилась в гостиную. По конец я сорвалась на бег и с громким, - Мама! - вбежала в гостиную.
-Мама, - произнесла одними губами.
А мамы нет.
Папы нет.
Нет брата.
Никого нет.
Нарост лопнул и тишина выплеснулась. Пара вечных секунд прошла, прежде чем я медленно вдохнула и посмотрела по сторонам. Это была замедленная съёмка. Как в фильмах, когда героя только что отбросила бомбой от здания, он медленно встаёт, он потерян в пространстве, у него звенит в ушах. Герой пытается понять, что происходит. Я тоже пыталась. Я даже прошлась из угла в угол, ожидая, что вот сейчас тишина разверзнется и меня смоет волной звуков. Но были секунды, секунды, секунды... и ни одного звука.
Я медленно опустилась в кресло и окинула взглядом комнату. Я уговаривала себя начать что-то делать. Мне, наверное, было нужно встать и заглянуть в каждую комнату, найти записку с объяснениями, куда они ушли. Позвонить в полицию. Мне нужно было бежать к соседям и звать на помощь. Мне нужно было кричать. Нужно...
Но я просто сидела в своём кресле, всё ещё в шапке. Должно быть, со мной что-то не так, раз вместо криков и метаний я просто стянула её с моей головы, пригладила волосы и посмотрела на часы: полдесятого вечера.
Мне показалось, что прошёл примерно час, прежде чем я встала и направилась в прихожую. Взяла в руку телефон. Набрала номер. Сбросила. Ещё пара попыток набрать номер до конца, - ещё несколько сбросов. Я остановилась. Поднесла к глазам руку с наручными часами: полдесятого вечера. Это моё время растянулось до бесконечности или часы остановились?
Мне нужно было что-то делать, делать хоть что-то... И я вышла за деверь. Как была: в тёплом свитере и без сапог. Я вышла потому, что ничто больше не имело значения. Я не хотела выходить. Но кто-то придумал, что если случилось странное, ты немедленно должен выйти и позвать на помощь. И это стало нормой. Однако что делать мне? Мне, у которой ничего не осталось? Что было делать мне, если мир в одну секунду сжался с целого города до одного дома на четыре комнаты. Я не хотела выходить, я хотела остаться там, где ещё что-то осталось, были воспоминания, тёплые слова, улыбки и сотни других были.
Вышла.
Не было холода, не было боли, не было ничего, кроме пустоты, сжимающей моё сердце с каждым шагом всё сильнее. И я думала: "Что если они сейчас вернуться, а дома никого нет, мои сапоги в прихожей, моя куртка валяется на полу, дверь открыта. Они подумают, что-то случилось, будут волноваться". Я думала и убеждала себя остановиться, повернуть назад. "Стоп. Прекрати! ХВАТИТ".
Но ноги не слушались, они несли меня к соседскому дому. Что я могла сказать людям, там жившим? Что моя семья вдруг исчезла? Что я не знаю, что мне делать? Что всё вдруг остановилось, и как долго бы ни шла, как долго бы не пыталась что-то делать, в моей жизни теперь всегда будет полдесятого?!
Эта мысль заставила меня остановиться и снова глянуть на часы. Мне стало страшно, сердце в груди билось как сумасшедшее и уже где-то в голове. Я подняла руку к глазам, чтобы увидеть, - время не сдвинулось. Полдесятого. Нервная дрожь сотрясала моё тело, пыталась сдержать истерический смех, но у меня не получилось. Тогда я зажала рот рукой, но к смеху добавились слёзы. Так я и стояла на дороге, в тёплых носках, с зажатым рукой ртом, чтобы никто в темноте не услышал моего смеха.
Откуда-то справа послышался звон колокольчика и мой смех, мои слёзы, дрожь в моём теле, - всё исчезло. Я знала, кто это. Он пришёл. Человек, которому я писала записки, подвешивала на ветку старого дуба, а потом находила ответы.
Медленно, повернула голову вправо. Парень. Он стоял возле дуба, луна светила ему в спину и, наверное, он должен был показаться мне холодным, зловещим, почти трупом. Чем-то, что подтвердит, что я слетела с катушек. Но он был тёплым. Я чувствовала что-то родное в нём не потому, что писала ему записки, а потому, что мне показалось, что он смотрел на меня, как мама смотрела. Даже на расстоянии нескольких метров я чувствовала, что моя мама странным образом живёт в нём.
-Тебе не холодно? - прошептала я, когда увидела, что парень стоит босиком. Он был одет как-то по-летнему. И это было так же странно как то, что я не могла позвать на помощь.
-А тебе? - спросил он, но не подошёл ближе.
-Нет, - ответила я.
-Тогда и мне не холодно.
Мы просто стояли и смотрели друг на друга. А что ещё нам было делать? В тот момент мне казалось, внутри него есть то же, что и во мне: пустота, дыра, с каждой минутой становящаяся всё больше и больше. В какой-то момент я даже испугалась, что скоро во мне не останется места для этой дыры, и я просто исчезну. Наверное, мне и нужно было исчезнуть, тогда бы увидела мою семью, но я не хотела. Моя семья словно была здесь, рядом с ним, в нём...
Всё перевернулось с ног на голову и встало на свои места.
Я только думала, что его голос был таким звонким, как звук колокольчиков, которые он, видимо, любил.
-Почему время больше не идёт? - спросила я, потому, что мне было нужно слышать его голос. У меня было чувство, что он может быть заплаткой для моей дыры. Может заставить её стянуться обратно, зашить два края и сделать вид, что так всё и было.
Остро.
Мне вдруг так остро показалось, что это как раз для меня. Раз теперь нет даже идущего времени, почему бы не любоваться неумелым швом и делать вид, что именно это тебе и нужно?..
-Оно остановилось, - ответил парень и сделал два шага ко мне.
Моё сердце задвигалось, затрепетало внутри, оно стало усиленно перегонять кровь по венам, оно словно кричало: "Да. Да! ДА!", или, может "Не подходи ко мне. Убирайся прочь!" За шумом в голове было не разобрать... Поэтому я стояла на месте.
-Почему? - он сделал ещё два шага вперед, и стук сердца стал громче в моей голове. Я боялась, что не услышу ответ и тоже пошла на встречу моему... А кто он был? И кто теперь была я?
Из дневника Яромиры:
"...Кай сказал мне вскоре, после дня, в котором вечно было полдесятого, что не видит одним глазом. Он сказал, что люди, Ангелы, Демоны... существуют. Они естественны, они среди нас. А он, такие как он не должны были случиться. Природа ненавидит саму возможность существования полукровок.
Глупые ошибки. Кучка досадных недоразумений.
Кай сказал, что всему в мире дано видеть жизнь и смерть, но только не им. Они слепы на половину, которая видит жизнь..."