"... Свет вся и отвага, и удаль, и везенье, Всё у ней без края без всякого сомненья. Любовь, она стремнина, такая, что слов нет; У женщины с мужчиной семь бед - один ответ, .."
Хвалите его, хвалите, Страной всей во все уста... Сердцем к нему взовите: Место занять Христа... ...Но в роли статиста немея - Куда, как привёл его рок? - Артист Высшею Славой Орфея Мусолит гбшный сапог...
"...Ведь столько нельзя вслух сказать - уста не готовы Сердце и ум единить добродетельным словом..." "...В сиротском приюте беспомощно малые дети, Богу молятся, просят не жизни, а смерти..."
" Истёрлась юбка ракушки о берег песчаный, Дырочка в ней, как след от пустых обещаний, А если в неё заглянуть, уж вы мне поверьте, Увидите море и бег позабудете свой в круговерти..."
Но и этого мало, чтоб лук изогнуть, Тетиву натянуть и стрелой заострить, И пустить её влёт сквозь двенадцать колец, Как дракона к земле, мрак желаний прибить;
1 октября. Ирина (Арина) Журавлиный Лёт... "Летя... летя... летят клинушком... Надо мною над бедовушкой, Над моею над бедовою головушкой, Жура... жура... жура... жураньки..."
Мы как-то отставим все эти споры и, может, надолго, Если сон долог может быть; когда ещё так сочетаться Орбитам придётся? Под ноги ложатся молитвам они, Что сами себе проявлением всяким мы начертали...
Как мы низкородны по духу... Каким там богам?! Насколько неверуем, настолько чураемся Чуда, Что Древние Песни пристали как свет ниоткуда К нашим, с кромешною Тьмой, берегам...
Я проснулся в поту, Меня сон разбудил, Я вскочил, как гусар по тревоге, Мне приснилось такое, Что я возопил, Что ж Вы мне приготовили, Боги!.. ... Как Кассандра моя, умоляла меня, Отвесть этот дар и спасти нашу Трою: Затаённым дыханьем хранить от Огня, И особенно если уходят без бою... ...
Сколько ж нам, человеки, истоптать сапогов? Указали подростки путь простой из оков, Путь из лжи вековой, из угарного сна: Любовь не приемлет отбросов со дна...
"Я не буду доказывать то, что у Вас есть душа! Что бывает она как восход и закат хороша!.."..."...Превратится в дорожную пыль и налипнет на обод, Свято место пустым не бывает, а опыт - не опыт..."
"... Как молочное желанье На кисельном берегу, В каждой капле состраданье, В каждом возгласе - люблю. Непонятно, непонятно, Голубые небеса... Непонятно, непонятно, Непонятно никогда! ..."
В поддержку Аркадия Бабченко и Божена Рынска Скорбят мужчины, что их мощь и сила Весь этот чудный мир ничуть не укрепила; И женщины скорбят: живое мясо войн Приставлены рожать, как к водокачке конь;
Слушай, тиран, ты вне моих глаз, Я расширяю свет моих звёзд и светлое поле, Я Зодиак залью в неокоркес себе, И как в колыбели у мамы мне было, Или могло быть...
Сделал ли всё для славы Тому, кто прав всегда?! Утренние забавы Взяла ночи звезда. Прожито уже сроку От пользы стать в чести И, так сказать, поелику Рим свой да обрести!
Мы, конечно, все впервые, как умеем век коптим, И воспитанные, право, хоть кого поработим, Но слетает, словно вёсны на усталые года, Мысль из сказки - мысль из детства! - обрывая провода...
"... Не ходи ты на убийство, не ищи на род проклятий, Не пущу тебя, братишка, из родительских объятий!.. Помогайте папы, мамы, или чадо вам не чадо, Ну куда самим им выйти из кромешечного ада?! ..."
Учили жить нас без еды И от питья лечёные, Теперь за кровные свои Дыханьем обречённые, Оно ж бесплатное ещё, Дыхательное топливо, За это только, за одно, Везде его ртом хлопаю!.. За это мне грозит инфаркт, И у желудка язва, Но говорят, мол Гиппократ, Вылечивал их сразу, ...
Что у Атлантов ищите, дикие! Своей ведь не помните жизни в "обители" И на полвека назад, а берёте на тысячи, - По классику, мол, "Слава Богу, не нищие!"
Глупую правду свою, что во тьме, за свет почитая, растил, как Гнойник, а взрастив, что с ним делать не знает: лекаря нет Да и век на подходе, а главное - страх нагнетает, что
(из белорусского цикла) "...Лежу в небо гляжу, жизнь не ворошну. Бутыльки убрал, прям как хрен в мошну, Тёте Клаве сдал, у ей здоровья нет, И харчей впритык... день и ночь, привет..."
Может быть, это и к лучшему. Сейчас делают гораздо более надежные пистолеты. Это во времена Гумилева и Булгакова можно было стреляться по несколько раз, и остаться в живых - из-за осечек, из-за того, что пули рикошетили от ребер или чересчур крепкого виска.