А ведь хочется жить в хрустальном как сервант Городе солнца! Кому приятно разматывать отпущенную в долг катушку с тусклой лентой? Лентой, уводящей вглубь времени с ощущением бессмысленной повседневности. Да освободиться бы от рутины статусной и физиологической подпиток! От ритуалов признавания и взаимного осваивания, от навязчивого долга очищения и разделения сред по ёмкостям. А жить, конечно же, в бечуанской стае высшеобразованных приматов и питаться фиалкой. Ну, и жить, естественным образом, более-менее вечно.
Тогда весь город - твоя семья. И каждый сосед, как потенциальный тесть, готов поделиться лишним стаканом и отремонтировать покрытую горелыми плюёвинками сковородку, насмерть приваренную к плите. А каждое обрадованное фантиками дитё... ну и это вобщем ладно. И очень даже хорошо: жизнь этаких индейцев, индустриальных и пост, всяко приятнее городского одиночества в толпе и прочих бургу-азных свобод. Особенно на матримониальном поприще.
И пусть ассенизация, да и по большому счёту и дети станут объектами забот смутных доброволок ооюдного пола и сгинут с глаз долой. Проблемы у нас будут стабильного межличностного характера на фоне дичайше взпрогрессировавших технологий потребления и неимоверных транспортных утех. В конце концов можно будет заняться квалифицированным исследованием друг друга и всего, что попадётся под неосторожную руку. Начиная с дружественных и, как правило, незнакомых девушек, и кончая гигантскими пиявками.
А ботаны от медицины и педагогической физики мягкого тела должно бысть плотно засядут в присутственные места для разрешения административной волокиты и авторитетного, но подлого препятствия в любви и дружбе дартаньянов с миледями. Заседать придётся в выходные дни и отпускные сессии, т.к. основная работа зовёт в палаты и на форумы профессиональной травматологии со страшной академической силой. Расплавленные дверные ручки и погнутые пульты дистанционного управления послужат вещдоками полыхания протокола недвусмысленных намерений пробудившихся к безумной свободе весенних овощей. Дайте им точку опоры, и - подпишите протокол. Вот кому нам придётся доверить акты внезапного сочинения политэкономических поэм райского содержания.
Мы не станем мелочиться на торговлю бельём и ноу-хауами. Наши стимулы залягут в иной плоскости. Вот так себе возьмут - и залягут. Пусть каждый приносит плоды своего свободного и неспешного труда и незаметно глазу вносит в тощую общественную казну. А при ней, в скромном сарае, восседает Он, Восседатель. Неважно, "как его зовут". Но его имя священно, т.к. именно он - Народ. Поношенный френч, небрежно накинутый на кимоно, зазубренная тиара "верхнего и нижнего отсека", и острый проницательный нос. "А нам всё равно". Мы его проигнорируем и отправимся без разрешения на своих мобильных аквариумах и террариумах по городским лесостепям и скверам, движущимся в холмистую перспективу среди жилых фаянсовых статуэток.
Неприкаянные дервиши транспортных пробок, не всё ли равно что бы там ни было? Вязкий шоколад ли девственного переулка в пустом как тропосфера посёлке, мёрзлое ли серебро остывающей под лунным снегом Гвинеи, климатический ли потенциал, сравнимый лишь с безнадёгой военных действий в глухих котлах империалистической войны с необъятными просторами нашей необъезженной никакими транспортными силами родины, тщательный невпопад ли со всеми мыслимыми погодными каверзами массы килоджоулей личных взаимоотношений в надёжной глубине жары и холода бетонированных, на всякий пожарный, спальных отсеках. Нам бы только поймать своё цыганское счастье застывших в полёте космических кочевников.