Черешня лезет через тын, ведро в руке,
Сарай скрипит.
Я неуверенно ищу на сквозняке
Шаги твои.

Ведро гудит, гудит легко, да ни о чём -
Сторонний звон.
А он непрошенный придёт - полы метём,
Не до того.

И вот я бегаю у запертых ворот,
Машу ведром.
А он и ухом, да не то что не ведёт - 
Не просит в дом.

Хоть вой, хоть крой, хоть всю черешню ту зарой -
Хватило б сил...
А он не хочет понимать, да встал спиной,
И не простил.

Махнул руками тополище на холме -
Луну схватил.
А я по вишенке шершавил языком,
Да упустил.  
  
      *     *     *

Зовут, ведь слышится: зовут..
Сейчас. Иду.
Пусть - вдребедан, но в чемодан
Носки, еду.

Да, перелито через край,
И это - факт.
Но беспросветно глупый спор -
Не жизнь, затакт.

А что опухшие глаза?
Да... не спалось.
А вспоминалось хоть бы раз?
Да вот... пришлось.

А почему не напишу?
Права,... права.
Настольный по газете свет
Искал слова.

Судьбою, в самом деле жаль,
Не сдать назад.
Туз лунный в тёмном рукаве -
Он зря зажат.

      *     *     *
Серпом-кувалдой - символический рычаг
Ребра и вил.
Который раз не успеваю помолчать -
Кому не мил.

Вот, западаю за искомый поворот:
Жить сменой тем,
А тем, которым я совсем уже не мил,
Прощать... совсем.

Мечи блесну, автокефальная шпана,
Теперь я ваш.
Раз без царицы в голове, я налегке,
Пусть - баш-на-баш. 

Покину площадь и засвеченный трамвай
(Куда я влез?)
За ней кончается проверенный асфальт,
А дальше - в лес.

там копытами гремят да искрят
хмари росные,
да плетнём подходят гривы чесать -
что расчёсками.

Но за стожками распевает костерок,
Жуёт хвоЮ.
Там перекладывают хлебушком сырок,
Да по слоЮ.

Читался гроздьями калиновый сонет
В отсветах лиц.
Чаями парился их маленький рассвет
Густых страниц.