Она повернулась на жесткой лежанке, устраиваясь удобнее. Как жарко! Ее кожа покрылась мелкими бисеринками пота. Дурманящий экзотический запах липкой сетью опутывал сознание...
***
Хатшепсут потянулась на своем ложе, покрытом мягкой шкурой южной пантеры. О, Боги! Это лето было невыносимо жарким! Тяжелый, раскаленный воздух заполнил все залы ее храма. Редкие дуновения ветра не приносили желаемой прохлады, а обжигали кожу и заставляли одежду прилипать к телу. Царица сделала знак рукой и два стоящих в нише зала раба принялись обмахивать ее опахалами. Она закрыла глаза, зовя сон, но разные мысли не давали ей уснуть.
Хатшепсут вспомнила донесение своего верного соглядатая о разговоре ее пасынка Тутмоса III и одного из наместников о том, что она незаконно заняла трон царя Египта. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять раздражение. Да! Незаконно! Но кто бы знал, каких трудов ей стоило провозгласить себя фараоном! Чуть заметная улыбка тронула ее губы, но тут же на лицо набежала угрюмая тень, когда она вспомнила о недовольстве Тутмоса. О, великий Амон-Ра! За что ты гневаешься на меня?
Женщина поднялась со своего ложа, взглядом нашла одну из рабынь, которая пряталась за колонной, дабы лишний раз не утруждать священный взор своей хозяйки, но и не пропустить ее приказ. Царица бросила только одно слово - "Купаться", и расторопные рабыни, как стайка легких птичек, унеслись наполнять мраморную купель теплой водой, благовониями и лепестками цветов. Через несколько минут все было готово. Одна из служанок склонилась перед ней, помогая развязать тонкие кожаные ремешки сандалий, а другая начала расстегивать золотые пряжки на одеянии царицы. Спустившись по трем небольшим ступеням, Хатшепсут оказалась в воде, с наслаждением вытянулась и закрыла глаза. Каким же тяжелым оказалось бремя фараона! Как же она добивалась этого, наступая на свою женскую сущность! Постоянно доказывала, что она равна мужчине и даже превосходит его. В тяжелой колеснице под изнуряющим солнцем объезжала и осматривала Хатшепсут свои войска, вела государственные дела, торговала и воевала с соседями. Она вздохнула и плеснула водой в лицо... Даже эта дурацкая накладная бородка, которую она носила на церемониальных мероприятиях! И чего только не сделаешь ради власти!
Царица нетерпеливо глянула на одну из служанок и та, по раз и навсегда заведенному обычаю, начала растирать тело госпожи комком сушеных водорослей. Другая служанка вымыла волосы, а третья уже ждала ее наготове с отрезом тончайшей ткани. Промокнув кожу, Хатшепсут легла на лежанку и подставила свое тело умелым рукам старшей служанки, которая растирала ее кожу розовым маслом. Масло проникало в поры ее кожи и наполняло спокойствием. Из полудремы ее вывело появление посыльного, который робко топтался на пороге покоев. Хатшепсут приподняла голову и нехотя буркнула:
- Что там?
- Царица! Наместник Сенмут передал, что у него для тебя есть благодать богов, и он готов отдать ее! - слуга склонился в глубоком поклоне.
- Передай, что на вечерней аудиенции я приму его! - Хатшепсут опустила голову на руки, показывая, что разговор окончен.
Остаток дня ей не давала покоя мысль, что же это за "благодать богов".
- Может опять это козни Тутмоса и его прихлебателей? - думала она, направляясь в тронный зал.
Остановившись за последним рядом колонн, отделяющих ее от собравшихся в зале советников, она расправила плечи, высоко подняла голову и медленной царственной походкой вошла в зал. Собравшиеся замерли при ее появлении и согнули спины, выражая свое почтение великой царице - дочери священного Амон-Ра. Она заняла свое место, и наместники провинций приступили к докладу о хозяйственных делах. Ее лицо засветилось торжеством. Все то, к чему она так долго стремилась, начало осуществляться: провинции богатели, нищета стала понемногу отступать, казна постоянно пополнялась. Хатшепсут позволила себе улыбнуться одними уголками губ, но, заметив тяжелый взгляд Тутмоса, нахмурилась.
- Все свободны, - закончила она аудиенцию.
- Великая царица! Позволь молвить? - тут же Сенмут сделал шаг вперед. Она взмахнула рукой, отпуская всех остальных. В зале кроме них двоих остался ряд воинов ее личной охраны, несколько ближайших советников и невидимые глазу, притаившиеся за колоннами и портьерами слуги.
- Рассказывай! - царица жестом подозвала его ближе.
- О, великая Хатшепсут! Мой рассказ будет краток. На прошлой неделе ко мне явился чудной старик. Он долго просил об аудиенции, целыми днями стоя под палящим солнцем. Я подумал, что это какой-то умалишенный, но он своим упорством заставил меня принять его. Просил он только об одной милости - увидеть великую царицу и передать ей дар. Вели привести его!
Через минуту в зале появился старик, подталкиваемый в спину стражниками. Увидев женщину-фараона,он упал ниц и застыл, не смея пошевелиться.
- Подойди ближе! - голос Хатшепсут загремел по залу. Старик с расторопностью, удивительной в его возрасте, поднялся и приблизился к трону.
- Говори!
- О, великая богиня! - начал он благоговейно, - прости мне дерзость, что побеспокоил твой царственный покой!
Хатшепсут нетерпеливо поморщилась, заметив это, старик начал быстро говорить:
- О, царица! Позволь преподнести тебе мой скромный дар! - он вытащил из складок своей одежды небольшой глиняный кувшинчик с узким горлышком и протянул ей.
Хатшепсут опять глянула на начальника стражи. Он взял из рук старика сосуд и подозвал жестом раба. Раб испуганно откупорил крышку, понюхал содержимое, вылил несколько капель на ладонь и осторожно лизнул. В зале наступила полнейшая тишина, все наблюдали за лицом раба. Испуг на его лице медленно сменился удивлением, как, впрочем, и у начальника стражи, когда запах содержимого коснулся его ноздрей.
Раб кивнул головой, показывая, что все в порядке, и протянул кувшинчик обратно начальнику стражи.
- Царица, позволь сказать, - начал старик, и, получив утвердительный кивок, продолжил, - это ароматическое масло, Великая. Целых десять лет своей жизни я посвятил отбору самых ценных растений и цветов, обошел пешком многие провинции, собирая старинные рецепты масел. Я создал его для тебя!
Начальник стражи передал Хатшепсут сосуд с маслом. Она осторожно вынула пробку, поднесла ее к носу, вдохнула аромат содержимого. Лицо ее изменилось: в глазах появилось явное удивление.
- Чего ты хочешь, старик?
Он упал на колени и глухо произнес:
- Моя жена очень больна, я прошу тебя о милости... - его голос затих, и он неловко хлюпнул носом, тщетно пытаясь сдержать слезы.
Хатшепсут кивнула одному из своих советников:
- Награди его!
Советник засуетился, доставая мешочек, плотно набитый монетами. У старика от такой щедрости округлились глаза. Он бормотал слова благодарности, и из глаз его текли слезы.
- Ты доволен старик? - Хатшепсут испытующе посмотрела на него.
- Да... Да, спасибо, Великая царица. Я не мог надеяться!
Хатшепсут еще раз поднесла сосуд к лицу и принюхалась:
- Мой лекарь осмотрит твою жену, и ты сам без работы тоже не останешься: будешь делать для меня свое масло. Храни этот рецепт в тайне и передай его своим сыновьям. А теперь иди, ты свободен!
Солнце уже совсем опустилось, жара спала, когда Хатшепсут вернулась в свои покои. Она сбросила с плеч накидку и подошла к открытому окну. Женщина открыла заветный кувшинчик и коснулась влажной от масла пробкой кожи на запястьях, локтях и шее. Она закрыла глаза и вдохнула полной грудью. Воздух в покоях мгновенно наполнился волшебным ароматом. Тонкие аккорды сандала, переплетающиеся с чарующим белым мускусом, составляли основу аромата. Ноты сердца раскрывались перед Хатшепсут таинственным запахом иланг-иланг и нероли. А венчала тончайший букет изысканная аура священного лотоса. Множество остальных компонентов, почти неуловимых для человека, сплетали вокруг основных нот тонкое мерцающее кружево аромата. Сердце женщины забилось и затрепетало, устремляясь на зов волшебного масла.
Хатшепсут с усилием заставила себя открыть глаза:
- О, Великий Амон-Ра, действительно божественная благодать! - улыбаясь, прошептала она, глядя на золотой диск заходящего солнца. - О, боги! Мое имя сохранится в веках, благодаря этому чудесному аромату.
Она словно чувствовала, что после своего пришествия на трон, Тутмос III постарается вычеркнуть ее имя из истории, но этот запах... Она назовет его "Царица Египта - Хатшепсут". Этот аромат будет жить веками, и именно он сохранит ее имя для потомков.
***
Она еще раз перевернулась, становилось все жарче и жарче. Со скрипом приоткрылась дверь, и, впустив немного прохладного воздуха, в парную зашла мать. Она накапала несколько капель масла в ковш с кипятком и плеснула на раскаленные камни.
- Дочунь, давай-ка я тебя попарю от души. Все-таки лучше русской баньки ничего нет! - и она начала хлопать по распаренному телу девушки двумя вениками. Острый запах молодой березовой листвы смешался с экзотическим ароматом, который назывался "Царица Египта - Хатшепсут".