-Ну это черти что!!! Все люди празднуют, а мы все стаканы ищем, так сказать. А у нас этот Кукуевский Жванецкий завелся...
Старший следователь Котеночкин с силой хлопнул папкой по столу, с которого сразу раскатились ручки, карандаши, сигареты, трупы, так и не убранных с осени, мух и прочий мусор.
Апчхи! - вместо ответа донеслось со стула.
-Будь! И вообще! У всех максимум пьяная драка, дети угнали "копейку" покататься, бомжы разобрали по бревнам и унесли с детской площадки Избушку на курьих ножках. Ну вот, Щеночкин, ну нафиг им избушка!
-Грется, пчьхи, они окна вставят, пчхииии, и будут жить...ААППЧХИИИИ....
Трупы мух улетели в последний полет. А ручки в первый.
Сереж, шел бы ты... ,- сказал Котеночкин, поднимая с пола разлетевшиеся заметки о Кукуевском маньяке, как его окрестила пресса, - домой, скажем. Угораздило же тебя подхватить эту гадость.
-Да я, Мотвей Мотвеич, шмыг, нооормально, шмыг, нада ж расследовать, а я, шмыыыг, нормально.
-Вижу как ты нормально. На погрейся.
Котеночкин достал из сейфа бутылку водки, граненый стакан и тарелку с сомнительного вида крекерами. 200 грамм водки перекочевали сначала в стакан, затем в Щеночкина. Щенков порозовел, хотел было еще налить, но под суровым взглядом старшего следователя сник и снова закутался в тулуп дпсников.
-Вам только волю дай, - погрозил пальцем Котеночкин, отхлебнул из горла, засунул в сейф ополовиненную бутылку, достал свой заветный блокнотик и заново начал вспоминать дело о Кукуевском маньяке....
Он впервые заявил о себе осенью убийством егеря Кузьмича с дальнего кордона. Город даже не отреагировал, ну напился, ну пострелялся с дружками браконьерами. В сводках не сообщалась, что голова Егеря красовалась не на трупе, а на стене домика, на красивой ореховой доске, рядом с головами охотничьих трофеев бывшего егеря. На лбу была прилеплена бумажка с английской надписью. Бумажке не придали значения, хотя в дело она попала. Следующим стал городской судья Кукуевска, который был найден обезглавленным у себя в кабинете. Голова, в белом судейском парике, лежала на чашке весов статуи Фемиды здесь же. На второй чашке лежала записка с английскими словами. Это убийство уже вызвало больший резонанс. Поговаривали, что его наказали друзья осужденных им. Другие даже расстроились, что надежный подкупной судья сложил полномочия и голову. Бумажка опять попала в дело. "Мокруху" повесили на каких-то заезжих "гастролеров". Прокуратура отчиталась об удачном расследовании.
Потом был строитель, ремонтировавший, а больше таскавший стройматериалы, дом Престарелых. Его нашли при обвале кладки, в которой кирпичи были скреплены почти одним песком. На аккуратно забитом в голову гвозде, висела очередная бумажка.
После "гвоздя дня", как окрестили убийство журналисты, расследованием занялись Котеночкин, вместе со своим заместителем Щеночкиным. Дело, считавшееся "висяком", на Котеночкина повесили в качестве наказания, после провала расследования по делу Мышкинской группировки. Поговаривали, что после провала следствия, Котеночкин купил себе новенькую Ладу Клюкву и отправил жену с детьми отдыхать в Турцию. Но мало ли что говорят. Говорят что кур доят, а пошли и си... ничего не нашли, птицы все-таки а не млекопитающие...
Котеночкин взялся за дело жестко, крепко и сразу направил его течение в строгое русло. Исследовав убийства за последние полгода, он сразу выделил эти три. Везде фигурировали травмы головы, несовместимые с жизнью, причем некоторые, как остроумно заметил Щеночкин, и с туловищем. Все способы убийства были связаны чем-то с профессиональной деятельностью бывших членов общества, везде была бумажка. Котеночкин извлек бумажки из дел и разложил, подписав на каждой сверху имя и профессию трупа. Все бумажки были написаны красивым, ровным, уверенным Times New Roman'ом 14 го размера. Вот что получилось у Котеночкина:
Зайчиков Егор Кузьмич Егерь
naturae convenienter vive
Бобриков Эпистрат Македонович Судья
non numeranda sed ponderanda argumenta
Хомячков Киргиз Батырович Строитель
quod cito fit, cito perit
-Слышь, Владимир Саныч, ты по англицки шпрейхаешь?
-Никак найн, майн фюрер Матвей Матвеич.
-Понапишут грамотеи, потом ломай голову. У нас тут никаких ща студентов не завалялось? Такие шельмы, все ж знают! Компутеры ихние. Вон сынок все клянчит. Купить что ли ему с премии за поимку маньяка, а, как считаешь?
-А чего бы нет. Современные технологии! А студентка какая-то была, из академии МВД, ща поищем.
Щеночкин взял трубку старой "мельницы", перемотанную синей изолентой, и придерживая аппарат, набрал номер.
-Верочка. Да. Владимир Саныч, ты не могла бы зайти к нам в кабинет? Ждем.
Через некоторое время по старому скрипучему паркету зазвенели бойкие каблучки, и в комнату влетела Верочка.
-ЗдрастьВладСанычиМотвейматвеиччтовыхотели?!!!
-Пока оба переваривали первую пулеметную очередь, Верочка уже зарядила вторую. Но тут успел заговорить Котеночкин.
-Верунь, посмотри, ты у нас шибко умная, не то что мы, старые гвардейцы.
-Вер Вер Вер... Ты нам про надписи на английском...
Вера стала читать, шевеля губами.
-НуМатвейМатвеичэтожнеанглийскийалатыньалатыньянезнаю... Она перевела дух. Этоюристыизучают. Вера покраснела и посмотрела в сторону двери. Котеночкин благосклонно кивнул. Спасибо Вера. И Верины каблучки уже цоколи в дальнем конце коридора.
Латынь значит. Как же там было. Ин вино веритас... Истина в вине. Ух и умные эти были римляне древние... И что ж тут написано то?
А Цезарь его знает. Может Веерку в библиотеку отправить?
И то верно.
На следующий день, вооружившись сборником латинских выражений, Котеночкин и Щеночкин склонились над бумажками.
На ту ра е кон ве ни ен тер ви ве, - читал по слогам Котеночкин. Живи согласно с природой тобишь. Хе. А ведь верно, Саныч, Егерь. И с трофеями. Ну ка, следующая.
Нон ну ме ран да сед пон дер анда аргумента, - последнее слово Котеночкин прочитал целиком, радуясь знакомому слову. Такс. Вот оно. Доказательсвта хороши качеством, а не количеством. Судье. Ну да... Продажный был плут! А вона как и его Фемида слепая... А наш маньяк, я смотрю, шутить изволит. Так и последняя. Ку од цито фит цито перит. Перит... Перит... Слышал я где-то это слово! Ну, вот клянусь Саныч, слышал.
Так минерал такой, Матвей Матвеич... А еще камень с французского переводится!
Ты то откуда знаешь? Ну да камень с тобой. Как там расшифровывается та... Что скоро строится, то скоро и разваливается. Хехе. И это в точку. Для строителя. Каков, а! Может студент какой, как там Вера говорила, юристы изучают... Надо подумать над этой версией... Котеночкин некоторое время переписывал бумажки себе в блокнотик для мыслей, что-то писал, глубокомысленно грызя карандаш, потом решительно захлопнул блокнот. Данных больше пока не было.
На этот раз жертвами стали, известный своими проплаченными статьями в прессе, журналист Жирафчиков Полеондр Полиграфыч: ему в глаза были воткнуты два карандаша, ими же была прикреплена традиционная записка; главный врач военкомата Тигриков Семен Семеныч, многократно признававший годными больных пареньков, так как те не могли ему заплатить требуемую сумму, с аккуратно перерезанным скальпелем горлом, записка была пригвозжена этим же скальпелем ко лбу врача; ревизор налоговой службы Газелькин Потап Потапыч, чья голова лежала в открытом ящике его рабочего стола, поверх большой пачки денег и списка каких-то компаний с крестиками напротив. По результатам списка, были уличены в даче взятки директора некоторых крупных предприятий города. Скандал был такой, что жители даже ненадолго забыли об убийствах. Котеночкин и Щеночкин получили премии. Но дело маньяка все еще оставалось нераскрытым. Коллекция бумажек, переведенные дотошным Котеночкиным надписи и любовно переписанных в блокнотик, пополнилась:
Жирафчиков Полеондр Полиграфыч Журналист
qui non nescit tacere, nescit et loqui
кто не умеет молчать не умеет и говорить
Тигриков Семен Семеныч Врач
medice, cura te ipsum
врач, излечи себя сам
Газелькин Потап Потапыч Ревизор
Auri cacra fames
К злату проклятая страсть
Котеночкин улыбался, перечитывая надписи. Ему нравился тонкий юмор маньяка. Он даже стал пытаться изучать латынь, и, иногда, даже что-то вворачивал в разговорную речь. Потом он, конечно, объяснял значение фразы изумленным сослуживцам и гордо вскидывал голову, чувствуя себя если уж не самим Римлянином, то, во всяком случае, прямым его потомком.
Перерыв между убийствами составил месяц с лишним. Отгремел Новый год. Улицы стояли, словно вымершие. Народ продолжал отмечать. Все это время, Котеночкин со Щеночкиным перекапывали улики, показания свидетелей и заново пытались понять логику маньяка. Убийца не давал следователям ни улик, ни следов, ни шансов его поймать. Приближалось рождество и Старый Новый Год. Когда и состоялась встреча, с которой мы начали.
-Да Саныч, хитрый гад! Но каков шутник а! Давненько его не было слышно.
-Да хоть бы и не слышааааа ААПЧХИИИИИ ть.
Будь здоров наконец уже!!! Катончкин уже придерживал карандаши, и те не разлетелись. Хоть бы отваричивался.
-Прости, Матвей Матвеич... Я шммыыыг болею...
Котеночкин только хмыкнул.
В комнату влетел весь заснеженный гайц, принеся в комнату приятную, пахнущую холодом, свежесть.
Матвей Матвеич уфф там уфф маньяк уфыфф ваш уууфф ваш...
Да отдышись ты! Бутылка опять была извлечена из сейфа. После пробулькивания жидкости в милиционера, он стал излагать.
Меня лично отправили. Чтоб не растрезвонили по каналам общим та. Не затоптали доказательства. Вот и примчался. Там на вилле депутата Синичкина. Ну, за городом. Даче. Ну мы едем мимо, думаем, дай заглянем, нам там всегда мужики охранники наливают. Котеночкин строго посмотрел на гайца. Чаю наливают, Матвей Матвеич, холодно ж!
-Дальше дальше, - поторопил Щеночкин.
-Ну, подъезжаем, а там свет везде горит. Музыка гремит. Думаем, ух там праздник. Подъехали, а нам не открывают. Ну погудели. Вышли. Ну, толкнули ворота, а они открыты! И собак нету! Там их обычно стая. Смотрим, в сторожке дверь открыта, ну странно, 40 на улице, почти как водка, ну мы туда. А там Петька с Сережкой трупами лежат, а головы отрезаны, и местами поменяны!!! И записки!
Ну Сашка грит, давай мол, п.. поезжай то есть к Матвей Матвеечу, евойный то маньяк.
Машина стоит?
Да не я на попутке тормознули...
Алле? Гараж? Волгу срочно к главному выходу. Саныч, а ты куда, там 40! Сиди уже, бацилла ты наша.
Волга уже через 15 минут летела по заснеженной трассе к вилле народного избранника. На месте все оказалось, как и говорил патрульный. И охранники с поменянными головами, и записки, причем две совершенно одинаковых. Только основные сюрпризы таила вилла, больше похожая на смесь крепости и замка. На втором этаже, на позолоченном унитазе сидело туловище депутата, все еще сжимающего в руках журнал "Downgear". Голова же лежала на дне, наполненного розоватой водой, джакузи.
Записка лежала на развороте журнала. Естественно, как всегда, следов никаких не было. Котеночкин, вместе с подъехавшими сослуживцами облазили всю виллу и не нашли никаких следов. Зато нашли открытые сейфы с огромными суммами и папки с компроматом. Котеночкин вернулся к себе в кабинет к обеду. Усталый, замерзший, но довольный, со сверкающими глазами. Премия за раскрытие подробностей бизнеса Синичкина обещала быть. Компьютер Гошке сделаю, мечтал Котеночкин. Саныч, да ты не боись, поделюсь я! Чай не чужой!
Да я ПЧХИИИИ не боюсь, Матвей Матвеич, я до вас дозвониться не мог, пока вас не было, еще труп нашли, телеведущего, Сорокина, ПЧХИИИ, который еще все Синичкину деферамбы пел, с местного канала. Ему вместо головы надели телевизор, а в голову антенну воткнули. Я ездил на меестАААПЧХИИИИ. Вот бумажка. Котеночкин посмотрел на нее, достал блокнотик с тремя бумажками, привезенными с виллы, достал книгу и погрузился в поиск.
Он водил пальцем по строкам, от усердия водя языком, делая пометки на бумажках и у себя в блокноте.
Все, - выдохнул Котеночкин. На бумажках можно было прочесть:
Синичкин Аполлон Апполинарьевич Депутат
mendax in uno mendax in omnibus
солгавший в одном, лжет во всем
Бульдожкин Петр Сергеич Охранник
turpe senex miles
жалкое зрелище - старый солдат
Бульдожкин Сергей Сергеич Охранник
turpe senex miles
жалкое зрелище - старый солдат
Сорокин Геннадий Анатольевич Телеведущий
satis eloquentiae, sapientiae parum
много красноречия, мало мудрости
Котеночкин достал из блокнотика остальные записи и разложил одна за другой. Он смотрел на них пытаясь понять закономерность.
А ведь они все негодяи, взяточники, лжецы. У нас тут Зорро Робингудович завелся, а Семеныч.
АААПЧХИИИИИИ
Поднявшийся ветер смел листочки на пол. Котеночкин издал пару нецензурных тирад и кинулся их собирать. Наклонившись, он замер, всмотрелся в пол. Что-то радостно бормотнул, стукнул себя по лбу, быстро скомкал листки, сунул их в карман.
Это будет сенсация! Саныыыч! Сенсация!!! Ха!!! Он шутник еще больше чем я думал!!!
Через несколько дней, 7 го января 20нцатого года, Щеночкин, достал голову Котеночкина, с аккуратно приклеенной к голове фуражкой и, любуясь, поставил на крышу патрульного "Форда" в гараже. Тело уже сидело за рулем. Бумажку он засунул за дворник. Затем, спохватившись, залез во внутренний карман бывшего старшего следователя. Полистав блокнотик, он остановился на последней странице. Она была вся исчеркана карандашными метками и стрелочками. На следующей странице уже был видимо результат размышлений. Там был следующий список, первые буквы были жирно обведены. В конце стояло большое количество восклицательных знаков и большая буква М, обведенная в кружок со знаком вопроса:
Судья
Ревизор
Охранник Љ1
Журналист
Депутат
Егерь
Строитель
Телеведущий
Врач
Охранник Љ2
М
Ты смотри как, - сказал вслух Щеночкин, обращаясь к голове Котеночкина, - догадался все-таки! А я-то тебя за дурака держал! Ну, извиняй, друг. Щеночкин похлопал труп по плечу. А теперь отдыхай, ты заслужил отдых.
Он сложил аккуратно все листочки в блокнот, и, было уже сунул обратно во внутренний карман хозяина, но не удержался, достал листочек из-за дворника и печатными буквами написал сверху обычной надписи на, любимой Щеночкином, латыни:
Котеночкин Матвей Матвеич Милиционер
Finit coronat opus
Сунул листик обратно за дворник, а блокнот во внутренний карман тела Котеночкина, и ушел, походкой довольного собой человека.