Виктор Мальцев выстоял очередь в кассу, получил наконец свои кровные и, пересчитав деньги, не отходя далеко от кассы, довольно вздохнул - теперь можно будет и Фроське сапоги справить. Да и себя побаловать не грех.
Виктор начал думать с кем и где, тем более что ребята уже соображали в коридорчике и лица у них были такие серьёзные, будто они в космос лететь собирались, а не водку жрать. Но после разговора с начальником цеха, не было никакого желания пить в кустах. Да и распросов лишних Виктор не хотел. А распросы были бы. Обязательно были бы. В цеху, как в деревне, всё на виду.
Виктор разложил деньги по разным карманам, - он не доверял кошелькам. Однажды не то потерял, не то украли - вот делов-то было. А так, если и сопрут, то не все. Потом он выделил себе пятёрку на загул, определил её в нагрудный карман, помахал мужикам рукой и двинулся к выходу.
- В конце концов сяду где-нибудь в пивнухе, как человек. Там дороговато, но зато люди незнакомые - если даже и осудят, так и хрен им в зубы. - решил Виктор и, угрызаясь, - от семьи отрывает, - добавил к заветной пятёрке ещё трояк.
Виктор уже проходную прошёл, а всё не мог решить для себя, куда податься. Стоял на автобусной остановке, курил и соображал. А когда подрулил одиннадцатый номер, сплюнул и легко вскочил в салон.
- Поеду в "Мочалку". Там и не так дорого, и место нашими не топтанное. Водки, правда, там нету, так это и хорошо. Красненького возьму, пивком отполирую...-
и Виктор проглотил слюну, так ясно представился ему вкус свежего пива.
Возле механического в автобус набились уже подвыпившие мужики. Им было хорошо, а одному лучше всех, потому что он уверял народ в том, что зять у него начальник милиции и поэтому никто и ни хрена ему сделать не может. Словом, весело было ехать.
Виктор вышел возле вокзала - оттуда до "Мочалки" было рукой подать. И, пока шёл мимо стоянки такси со скучающими возле своих тачек водителями, мимо замысловатого панно на брандмауере, состоящего из разноцветных кружков и треугольников, всё думал и думал. Он никак не мог понять за что его, новатора и рационализатора так припозорили. Он стал гнать эти навязчивые думки и кожа на его лбу собралась в гармошку. Неизвестно до чего бы он додумался, да, слава Богу, из-за городской бани вынырнул летний павильон с народным названием "Мочалка".
Виктор постоял немного у двери, посомневался. Он хоть уже целых пять лет жил в городе, а в таких заведениях как-то бывать не приходилось. Потом бросил окурок в стоящее у двери ведро и открыл дверь.
Народишко там уже подсобрался. Виктор стал в очередь и стал разглядывать чем торгуют и почём. Впрочем, особо разглядывать и нечего то было. Портвейн белый таврический по пятьдесят четыре копейки, пиво по тридцать девять и коньяк. На коньяк Виктор и глядеть не стал - не баре и красненьким обойдёмся. Он, правду сказать, так за свою жизнь и не пробовал ни разу, что это такое. Люди говорили клопами воняет, а люди знают.
Виктор взял себе стакан портвейна, пару пива и винегрет. С заветной трёшки ещё сдачу дали. Он присоседился к лысому мужику, который писал нечто важное, то и дело сплёвывая на бок и покручивая головой.
Напротив за стояком мрачный мужичок лохматил свои волосы обеими руками и скрипел зубами. Ну что ж. У каждого бывает.
Виктор поднял стакан -
- Ваше здоровье!
- Лысый и внимания не обратил, а Мрачный только заскрипел зубами.
Виктор отпил половину и стал жевать винегрет. Он уже жалел, что поехал в эту дыру. Расчитывал поговорить душевно с кем-нибудь, а тут-то и поговорить не с кем.
- Вот так оно и выходит! - отпустил волосы Мрачный. - Вот так. Мы там сидим, себя не жалея, а они в это время наших жён лохматят. - Он с ненавистью посмотрел на Виктора.
Виктор взгляда будто и не заметил -
- А что ж ты думаешь, друг? Баба - та же коза. Только отпусти с привязи, так такого накуролесит...
Эта свежая мысль показалась Мрачному такой ценной, что он даже зубами скрипеть перестал. А Виктор продолжил -
- Бабе воля, что... - тут Виктор даже сравнения не нашёл, - вред им от воли да и всё. Да ещё, если интеллигенты всякие... Ты послушай, что я расскажу.
- Ну что ты мне рассказать можешь? - опять окрысился Мрачный, - Как по чужим жёнкам ходить?
- Не. - признался Виктор, - я до чужих не охоч. Со своей бы совладать. А потом, может, какую заразу подхватишь. Лечись всю жизнь.
- Это точно - оторвался от писанины Лысый, - Вот вчера над Ригой дождь из сифилиса прошёл. Завтра у нас ждут. - и снова занялся писаниной.
Мрачный немного отошёл - Вот ты послушай, что я тебе расскажу. Такая у меня любовь случилась, как в романе. Охмурила девка меня, да и всё. Чую - жить без неё не смогу. А за ней тогда целый хвост парней увивался. Ну, я этот хвост обрубил, конкретно. Поженились. Живём. А как-то я вниз по лестнице спускаюсь - гля - бывший еёный подымается. И в руках розы! Короче, хотел я ему эти розы в жопу засунуть, да не дали. Визгливым он оказался. Короче впаяли мне два года. Мол, челюсть, да четыре ребра... и ваще, мол, они не знакомы, а он на четвёртый этаж просто на день рождения шёл...
Короче откинулся я, а моя уже и со мной развелась и замуж вышла. И живут у меня. Ширмой отгородились и кувыркаются. А мне слушать... сам понимаешь. Поубиваю сук!
- Я вот что своей дурной головой меркую - слелал открытие Виктор, - Это они тебя посадить снова хотят. Знают, что нервный и нарочно...
- Отвечаешь? - грозно спросил Мрачный. Потом подумал и согласился. - А может и так. Чтоб квартира им осталась. Нет уж, хуюшки! Не на того нарвались!
- А я как попал,- снова начал было Виктор, да в это время в павильон вошёл милиционер. И стал шушукаться с продавщицей.
- На, сохрани. Государственная тайна - прошептал Лысый и - тишком за дверь.
Виктор покрутил мятую бумажку и начал читать из любопытства -
- Дорогой наш и любимый вождь и международный товарищ, Леонид Ильич Брежнев. Пишет вам ваш доброжелатель и поклонник ваших талантов. Не дозволяйте ваши портреты в газетах печатать. Не забывайте, что кругом враги. И враги эти хочут вас со света белого свести на тот свет. Они и на рельсы под паровоз ваши фотки ложут, и ток через них пропускают, а уж про туалет и подумать страшно. Велите... - тут письмо патриота и поклонника обрывалось.
- Интересно, они все тут... или через одного? - с тоской подумал Виктор.
Милиционер тем временем закончил шушукаться, взял пакет, что буфетчица подала ему из-под прилавка и грозно сказал - Граждане, чтоб в павильоне не курить и безобразия не безобразить! После такой речи он устал и вышел.
- А у меня вот что получилось. - снова начал Виктор свой рассказ, да видно не судьба.
К их стойке подошли трое хануриков. Отхлебнули пивка. Потом один, в мятой кепке, достал из кармана баллончик с дихлофосом и, стреляя глазами по сторонам,попшикал каждому в кружку. Видя, как Виктор на это дело гляделки выкатил, спросил -
- Будешь?
- А что это? прошептал Виктор опасливо.
- Для отшибу памяти - пояснил тот, что в кепке, - Круто отшибает. Себя не помнишь.
- Нет, ребята, спасибо. - отнекался Виктор, - Я в основном по алкоголю. Спиртное же у нас - это же двигатель прогресса, - это Виктор Мрачному начал объяснять, - Вот к примеру хоть наши Братанишки взять. Без спиртного ни тебе коня взять, ни дров. Помню мимо нашего хутора дорогу тянули. Метров триста до хутора всего. Я и подошёл к прорабу. Брось до хутора дорожку, говорю. Заплачу как надо. А он мне и говорит - А на хрена нам твои деньги? Мы свои не знаем на что потратить. Тогда я ящик с водкой привязал на верёвочку. Я этот ящик за собой волоку, а сзади асфальт так сам и стелется. Сказка, да и только.
Мрачный только головой покрутил -
- Всё, братан, я в завязку пошёл. Раз эти твари меня посадить задумали - я в завязке. Вот пойду сейчас и посуду вымою. Пусть тогда они зубами поскрипят, а я посмеюсь.
- Вот это ты правильно придумал, - зарадовался Виктор.
- Вымою посуду, а потом поубиваю обоих всех на хрен! - пообещал Мрачный и ушёл.
Виктор допил своё пиво и решил ещё взять стакашок красненького для полировки. Пока туда - сюда - вернулся, а за стойкой примостился мужик в ватнике.
- Прямо не знаю, что и делать, братка! - пожаловался этот в ватнике., - Как глаза закрою, так эти быки так и лезут, так и лезут! Прямо не знаю, что и делать.
- А ты их по рогам! - посоветовал Виктор.
- Как же я по рогам? - обиделся Ватник, - Это же сон, дурила! Тут понимать надо.
Тем временем в Мочалку ввалился дедок с гармонью и с ним молодой.
Дедок лихо растянул меха и запел заиграл - Когда б имел златые горы...
Хорошая песня. Душевная. А никто и внимания не обратил. Тогда молодой прокричал тенорком -
- Граждане публика! Не жалейте рублика! Налейте стаканчик. На ваших глазах выпиваю, на ваших глазах стаканом закусываю. Чудо природы и никакого обмана.
Виктор подумал и взял молодому стакан. Дедок заиграл Прощание славянки.
Молодой выпил вино и начал с хрустом жрать стакан. За соседней стойкой проявили интерес - А давай-ка к нам, фокусник хренов. Нас на мякине не проведёшь. Но если что не так - ответишь. Молодой тяжело сглотнул, вытер с губ кровавую слюну и пошёл выступать на бис. Дед при этом заиграл Варяга. Хитрющий был дед. Понимал, что и как.
Виктор хотел было высказать свою обиду братке в ватнике, но обнаружил, что обида куда то исчезла. Наоборот, вместо обиды созревала в нём весёлая уверенность, что живёт он не хуже других. Одновременно он чуял, что его повело. С прошлой получки в рот хмельного не брал - вот и потерял квалификацию.Тогда он допил вино и поехал домой в общагу.
- Ты, Фрося, смолкни, - сказал он жене, собирающейся было хавальник открыть.
Ты смолкни. Вот деньги. Все целы. Пропил только своё законное. А то сидишь тут в тепле, в уюте и Бога гневишь. Посмотрела бы что деется. Как люди страдают.
Сифилис вон над Ригой падает и всё ничего... терпят. Ты чайку-то сооруди.
А пока успокоившаяся Фрося ставила чай, Виктор подошёл к сынишке, посмотрел что тот читает. Он открыл книжку на последней странице и прочитал - "А жизнь, товарищи, была совсем хорошая". Конец.
- Вот оно, когда хорошей жизни конец-то наступил! - сделал для себя окрытие Виктор, сел на кровать и счастливый заснул, так и не дождавшись чаю.