Откровенно говоря, я не слишком-то хорошо помню, как прошел трехдневный траур по батюшке. Все это потребовало от меня колоссального напряжения сил и эмоций, и мне казалось, будто бы вокруг все залито полупрозрачным белым туманом.
В ночь перед возведением на трон ко мне ненадолго заглянул Колдун. Мы оба знали, что этого нельзя было делать, но мне так нужна была его поддержка, а он так хорошо это понимал... К тому же, какой бы он был Колдун, если бы не смог защитить нас от подглядывания и подслушивания?
При взгляде на меня, Король признался, что я напоминаю некоторых его знакомцев. А именно - призраков, умерших очень давно и очень нехорошей смертью. От тех, мол, тоже только глаза и остаются. Я долго думала, оскорбиться мне или нет, и, похоже, настолько ушла в себя (а попросту сделала наглую попытку уснуть), что Колдун только покачал головой, поцеловал меня, наслал сон и смылся. Засыпая, я костерила его на все лады, а уж что мне снилось... Того не стерпит никакой пергамент, а я сохраню навеки в глубинах своей памяти, искренне радуясь, что не умею краснеть.
Само возведение на трон, следующим утром, происходило в теплой и даже дружеской обстановке, в большей степени оттого, что Ядвига его не посетила, сказавшись больной. Если бы церемонию не портила еще и постная физиономия Альберта, я искренне считала бы день удавшимся.
Итак, с утра меня подняла Иса. Я была совершенно выспавшаяся, бодрая, и даже почти утратила тот нежный зеленоватый цвет, что ввел Колдуна в заблуждение. Потом меня хорошенько накормили, водрузили на голову венок из ивовых ветвей, что символизировали полное духовное очищение, и отвели париться в баньку, ибо будущая княгиня должна быть чиста не только душой, но и телом. То, что меня хотели в этой бане поджечь - я сочла несмешным и неоригинальным. Тем более, что подоспевшие стражники быстро все погасили и я смогла-таки домыться. Нет, право слово, ну до чего же скудная у людей фантазия: пытаться поджечь баню, стоящую на видном месте во дворе княжеского терема! Да она даже задымиться не успела, как её тут же потушили! Правда, помоями, но не в этом суть!
А по выходе из бани меня и вовсе ожидало зрелище небывалое и даже в чем-то интересное. Поговорка "жареный петух в...место на выбор... клюнул", все же очень образна и не подразумевает того, что ваша еда может на вас наброситься. В то же время, мне было очень интересно: пытался ли кого-нибудь когда-нибудь клюнуть мертвый петух, или так повезло только мне, и я должна этим зачем-то гордиться? Те, кого хоть роз пыталась заклевать до смерти еще даже не ощипанная дичь, меня поймут, остальным придется объяснять...
Вот я, вся чистая: духовно, душевно, телесно, и даже помыслами, ибо то, что мне снилось ночью, старательно не вспоминаю, выхожу из бани. Меня берет в почетное кольцо охрана, и мы продвигаемся по направлению к терему. И кто из охранников мог бы хоть на миг предположить, что лежащий на колоде петух с отрубленной головой, кинется на меня, как-будто это я его собственноручно обезглавила? Однако, птица кинулась на меня с таким душераздирающим шипением, что я на миг оцепенела. Причем, петух не был безголовым, отнюдь, иначе, чем бы он пытался меня клюнуть? Голова парила над, бешено хлопающим крыльями, туловищем, примерно на высоте двух пальцев. То есть, нашим глазам открылось зрелище в равной степени комичное и внушающее отвращение. Охранники, конечно, не сплоховали, и посекли гнусную птицу в фарш, однако, осадочек остался.
Как бы то ни было, а в баню все же сходила, и даже успела сохранить некую чистоту в помыслах. Конечно, после того, как мысленно высказала все, что думаю о петухах, имеющих дурную привычку оживать в самый неподходящий момент. Теперь же я стояла в своих покоях, и служанки долго пытались облачить меня в некое белое подобие савана, долженствующее означать переход мой к новой жизни и, одновременно, чистоту души. Я философски подумала, что, в случае удачной атаки пернатого убийцы, саван использовали по своему прямому и более прозаичному назначению...
Само облачение тоже не прошло без интересного случая. Потому как неожиданно меня попыталось задушить собственное же платье. Обычное, небогато украшенное домашнее платье, которое я скинула после возвращения из бани, небрежной тряпкой лежало на кровати. Как вдруг оно медленно зашевелилось, и, будто бы в предвкушении потерло рукава. Такая самостоятельность одежды, в которой никого не было, нам со служанками очень не понравилось. Еще больше не понравилось то, что платье, презрительно игнорируя всех находящихся в комнате, ринулось на меня и безнаказанно принялось душить! Впрочем, девочки стояли удивленными столбиками недолго. Подбадривая себя воинственным визгом, они кинулись на платье кто с чем стоял. В итоге воинствующая одежка была зверски заколота иголками, сшита в самых неожиданных местах, а после и разрезана до состояния заплаточных лоскутков. В итоге борьбы оказалась помята и я тоже, однако, меня быстро привели в надлежащий вид - строгий и благообразный до скучной икоты. Саван мой тоже несколько пострадал, и обзавелся парой интригующих разрезов. Впрочем, нами было принято коллективное решение, что так даже интереснее, хотя разрезы стоит хотя бы сметать по живому...
Накладную косу, которую я носила с самого дня прибытия домой, надевать было нельзя - в момент ритуала на княгине должно быть как можно меньше всего наносного и чужеродного. Саван, как необходимое прикрытие наготы, допускался. Впрочем, эта часть коронации происходит лишь при участии избранных, а на официальной части я и одета буду по-другому, и косу прикручу на место. Да, вот он - ужас любого мужа - когда жена в первую ночь снимает с себя все, и волосы в том числе...
После облачения я посмотрела на себя в зеркало, внутренне содрогнулась, и поняла, что не хотела бы встретиться с собой в темном коридоре. Хотя... если я захочу довести до апоплексического удара Ядвигу и Альберта... Но додумать интересную мысль мне не дали, потому как пришло время идти на коронацию.
Первая часть ритуала происходила в Княжеской роще - месте воистину особенном. Когда в княжеской семье рождался ребенок, волхв брал мешочек, в котором лежали семена практически всех видов растущих у нас деревьев, вытаскивал не глядя, и сажал. Рос ребенок, росло и дерево, считавшееся его защитником и покровителем. В княжеской роще было много таких деревьев. Были и огромные исполины, возраст которых уже можно исчислять веками, и совсем еще молодняк. Например, как мое или моих сестер деревца.
Деревом нашего батюшки был могучий дуб. Сейчас, в знак траура по умершему князю, он сбросил всю листву, и его голые ветви словно бы содрогались в молчаливой скорби - прах князя Всеволода был закопан в корнях дуба. Вот таким был круговорот нашей жизни - она начиналась с дерева, и им же заканчивалась.
Впрочем, не время для печальных мыслей! В момент ритуала мысли мои должны быть чисты и благостны. Мое дерево - тонкая осинка - словно бы в волнении трепетала серебристыми листьями. Казалось, она не верит, что сейчас на ней вырежут несколько линий - символическое изображение короны. Возле нас сейчас собралось немного людей. Только особы, наиболее приближенные к княжеской семье. Мои сестры, мой жених (куда уж без него!), Ратмир, Огневит, который будет проводить ритуал, и несколько бояр, из наиболее знатных. В руках все они держали по дубовой ветви.
- Ярослава, дочь Всеволода, внучка Святослава, знаешь ли ты, зачем пришла сюда? - значимо и возвышенно начал волхв, облаченный в торжественный зеленый балахон. В руках Огневит сжимал неизменный посох, в котором была заключена вся сила его, как волхва.
- Знаю, - коротко ответила я.
- По воле отца твоего, Светлого князя Всеволода Мудрого, полной его наследницею становишься ты. Принимаешь ли волю отца своего?
- Принимаю.
- Отказываешься ли ты от прежней жизни своей, и принимаешь ли ты за свою, жизнь своего народа?
- Отказываюсь. Принимаю.
- Протяни руки свои вперед, дланями вверх, и пройди мимо сих людей, близких тебе по крови, духу или закону. За народ свой княгиня должна уметь страдать, но пусть та боль, которая достанется тебе ныне - станет последней, испытанной за время твоего правления.
Я знала суть этого ритуала - все было очень просто. Я должна была пройти мимо каждого присутствующего человека, и получить чисто символический удар дубовой ветвью по ладоням. Это означало, что я понимаю всю свою будущую ответственность, не боюсь боли, и понимаю, что меня ожидает. Я и была готова к этому. Но не к тому, что первая же бьющая меня ветвь вдруг обернется невероятно колючим розовым прутом! Никогда не любила розы, и теперь я даже знаю почему. После первого удара на ладонях остались довольно заметные царапины. Любава, ударившая первой, в ужасе отбросила от себя двуличное растение, которое на земле вновь стало безобидной веточкой дуба.
- Продолжать, - сурово произнес Огневит, поджав губы. Правильно, ритуал ни за что нельзя прерывать, иначе мне никогда не стать княгиней. Ставки были слишком высоки, а потому я покорно терпела терзающие плоть удары. Когда я получила последний удар - ладони немилосердно ныли и кровоточили.
- Осознала ли ты бремя власти княжеской? - продолжил волхв.
- Да, - ой осознала, еще как осознала! Покажите мне только того, кто эту гадость мне подстроил, так то, что я сделаю с ним и розовым кустом, будет наблюдать палач, и заливаться от зависти горючими слезами...
- Клянешься ли ты быть справедливой и беспристрастной, править мудро и по совести? - продолжал волхв. Церемония оказалась жутко нудной, осознанию этого очень способствовали чешущиеся и горящие огнем ладони.
- Клянусь.
- Да будет клятва твоя услышана повсеместно: и Древесной Кроне в Корня Древесных. Да будет новая Светлая княгиня - Ярослава, дочь Всеволода! - волхв широко взмахнул посохом, и на моей осинке образовалось грубо вырезанное подобие короны. Одновременно с этим я почувствовала тяжесть на своих висках, и поняла, что деревянная корона заняла свое место на моей голове. Все, ритуал закончен. Дальше - только поздравления, и грандиозная пирушка в тереме.
- Поприветствуем же новую Светлую княгиню - Ярославу! - патетично провозгласил волхв, и все дружно согнулись в поклонах. Новая жизнь моя начиналась жутким раздражением и капающей с ладоней кровью.
Дальше мне шустро замотали ладони, наложив на ранки кашицу из подорожника, бесцеремонно (ибо надо торопиться, гости все голодные и уже в зале!) вытряхнули из савана, одели ужасно тяжелое, неудобное и негнущееся во многих важных местах, княжеское платье, украшенное драгоценными камнями и золотым шитьем. И, наконец-то, слава Древу, прикрутили накладную косу, без которой на людях было появляться чревато.
Правда, прежде чем повести меня в зал и хоть немного покормить, меня, как диковинную зверушку, провезли в богато украшенной телеге по всему городу, показывая оному, какая у них новая княгиня. Бьюсь об заклад, лица моего никто не запомнил, зато платье явно бросилось всем в глаза, и в ближайший месяц обсуждать будут именно его, злобно перешептываясь, что, мол, вот на что идут их налоги. А то, что платье вообще еще прабабушкино, просто перешитое по новой моде, никого не интересует, как, впрочем, и всегда.
Впрочем, возведение на трон тоже имело место быть. Наши предки почему-то думали, что это как-то некрасиво - пришел новообъявленный князь и просто так сел на трон. Не тот накал эмоций. Потому, согласно устоявшейся традиции, волхв и воевода Светлого князя на трон именно возводили. В смысле, поднимали на руки, сдержанно пыхтя и отдуваясь, и облегченно сбрасывали на трон. Помню, читала я как-то один пример, когда воевода и волхв не сумели донести некоего особо обширного телом князя, и просто рухнули под его весом. А вот под весом некой княгини рухнул уже сам трон...
Мрачнее мысли мои немного рассеялись при виде накрытых столов с едой. Я мужественно вытерпела процедуру возведения (не такая уж я и толстая, Огневит и Ратмир пыхтели, отдавая дань обычаю), и уже искренне надеялась перекусить, но...на княжеском пиру мне даже не дали нормально поесть, из-за чего мне захотелось запустить в кого-нибудь супницей, и спрятаться под стол. А что, я княгиня, меня бить никто не посмеет, зато друг между другом... о, вспомнятся все обиды и выльется все накипевшее!
Как это ни прискорбно сознавать, такого я не позволила бы себе и в бытность княжной. А уж княгиней - и подавно. Потому я мрачно выслушивала сыплющиеся непрерывным градом поздравления, и безумолчную болтовню Альберта. Вот ему в рот хотелось запихать зажаренного целиком молочного поросенка - может, хоть пока жевал, молчал бы?
- Ах, княгиня, - целовал он мне пальчики под общее умиление гостей. - Бесконечно счастлив поздравить вас с этим прекрасным днем.
- Бесконечно счастлива сказать вам спасибо, - отвечала я, нацеливаясь отщипнуть хоть махонький кусочек от бочка фаршированного карпа...ну вот, из-за того, что неумный жених вновь полез доказывать мне бесконечность своего счастья - карпа унесли. Одно радует - теперь на меня хотя бы не будут покушаться. Потому как я уже княгиня, и до того, как рожу Альберту наследника - убивать меня никому не выгодно...
- В день прекрасный сей... - надрывался над ухом очередной боярин, искренне верящий в то, что без его поздравления я прямо здесь зачахну и умру от горя.
- Ах, как вы величественны на троне, - не унимался принц.
- ...принять поздравления от всего боярство, кое, как известно, столпы и опора всего княжества, а перво-наперво, княгини Светлой... - нудел боярин. Я отключила слух, и старалась только улыбаться не слишком страдальчески. Впрочем, улыбаться, кивать и делать величественное лицо оказалось не так уж сложно, зато было время подумать...
Надо ли говорить, что в покоях своих я оказалась глубокой ночью, плавно переходящей в раннее утро? Но и там отдохнуть мне не дали. Навстречу мне с кровати легко поднялся Король-Колдун.
- Ты знаешь, вчера я погорячился, сравнивая тебя с привидением, - начал он. Я хотела было обрадоваться, но этот преподнес мне еще одну гадость. - Ты больше похожа на труп, который умер давно, но которого откопали совсем недавно...
- И этот человек говорил мне что-то о любви... - буркнула я, без сил оседая на кровать.
- Конечно, - с достоинством кивнул Король. - Я очень люблю свое призвание - а в связи с ним мне часто приходится сталкиваться и с привидениями и с трупами...
Я дрыгнула ногой, в бесплодной попытке одновременно и избавиться от намозолившей туфельки, и попасть ею в Колдуна. Увы, мечты мои не оправдались.
- Как жаль, мне лень вставать, чтобы убить тебя, - умирающим голосом произнесла я, ложась на кровать.
- Решила пополнить список моих врагов? - интригующе произнес Колдун шепотом, наклоняясь ко мне.
- Скорее, возглавить список твоих убийц, - не поддалась на провокацию я.
- А я тебе поесть принес... - задумчиво произнес Король. Я резко почувствовала, как много у меня, оказывается сил! Просто масса, если вдуматься, и все их я хочу потратить именно на эту чудную корзинку, что стоит на прикроватном столике...
- Забавно наблюдать за голодной благородной женщиной, - с иронией произнес Колдун. Я сделала попытку подавиться.
- Почему это? - подозрительно осведомилась я.
- А потому что тебе хочется есть побыстрее и руками, но ты отчаянно себя сдерживаешь, ешь столовыми приборами, медленно и аккуратно. Кстати, где-то на дне корзинки был ножик для чистки фруктов - это на тот случай, если тебе захочется себя помучить и снять шкурку с яблока... - нагло заявил Король.
- А можно не с яблока, а с тебя? Фрукт-то мне ничего не сделал... - спросила я, без церемоний вгрызаясь в невинный плод.
- Если укусишь меня также... - размечтался мужчина. - Постой, что с твоими руками?
- Да так, ритуальная травма... - я коротко поведала ему обо всех странных случаях за сегодняшний день. Он осторожно размотал мои перевязанные ладони, что-то прошептал, подул на них, и все раны исчезли, как не бывало! Нет, все-таки определенная польза в колдовстве есть, это точно...
- Завтра у кого увидишь чирей во все лицо - тот и виновен, - усмехнулся Колдун. - Надо же, с магией заигрывать решили...
Я благодарно ему улыбнулась, чувствуя, как сытость и сонливость навалились на меня с силой снежной лавины. Колдун поцеловал меня напоследок, уложил на кровать, и, забрав корзинку, исчез.
Нет, все-таки он - потрясающий. И, наверное, то будущее, что я в запале обрисовала ему когда-то, стоит жертв с наших сторон...
Следующая неделя стала для меня натуральным кошмаром. Казалось, что в Княжестве просто нет такого дела, которое не свершилось бы с позволения, или ведома Светлой княгини.
- Светлая княгиня! Удой коров в восточных провинциях падает!
- Попробуйте кормить их получше... В крайнем случае - почитайте им стихи!
- Отправить к ним нашего палача?
- Вы что, хотите, чтобы коровы совершили массовое самоубийство?
- Светлая княгиня! После тризны и праздников казначей ушел в запой, и выходить оттуда не желает!
- Казначею - дать по шапке, от казны найти запасной ключ. И вообще, где помощники казначея?
- Так в запое...
- Светлая княгиня! Боярин Козлов позволил себе хулительно высказаться о власти княжеской.
- Двадцать плетей на конюшне.
- Так боярин же, неудобственно...
- Хорошо, двадцать плетей на площади. И да, оббейте плети тканью подороже - боярин же...
- Светлая княгиня! Казначей вышел из запоя.
- И что?
- Клянется, что случайно принял ключ за закуску, и проглотил его.
- Казначея отдать палачу. Пусть почитает ему что-нибудь особо проникновенное. И найдите, наконец, запасной ключ!
- Никак невозможно, ключ существует в единственном роде...
- Хорошо, пусть палач хоть выжмет казначея, но ключ доставить мне сегодня же! И проведите обыск в казначейском доме... У меня почему-то такое ощущение, что некоторую часть нашей казны можно найти там...
И вот так изо дня в день. Тонны пергаментов на подпись, бесконечное число указов, законов, нововведений. Неисчислимое количество жалобщиков и просильщиков. Да, я прекрасно понимала Колдуна - это нудная, выматывающая, скучная работа, но что делать? Впрочем, истинное удовлетворение доставило мне известие о том, что вдовствующая княгиня на людях показываться не изволит, ибо чирей у ней во все лицо выскочил! Не знаю кто как, а лично я считаю это справедливостью.
Поводов для раздумий добавил Альберт, укативший на родину. Дело в том, что его там тоже ждала коронация - родители умерли из-за несчастного случая на охоте. Кони испугались, понесли, споткнулись, сломали себе шеи, а наездникам - позвоночники. Престраннейший случай, однако упрекнуть Альберта не в чем - все знают, что последнее время он жил в моем тереме, ввиду подготовки к свадьбе. Надо сказать, с его отъездом я почувствовала себя гораздо увереннее и свободнее. Нет, я знала, что за мной продолжают следить, о моих шагах продолжают докладывать жениху, но... За это время я убедила себя, что он - враг. А видеть врага каждый день и мило с ним беседовать - не лучшее времяпрепровождение.
Впрочем, если вдуматься, все вышеописанное было сущими пустяками по сравнению с тем, что я вдруг поняла в конце недели. Я не хотела верить до последнего, я убеждала себя, что просто мало времени провожу на свежем воздухе, и у меня желудочное недомогание, но... я была беременна. Причем, как можно догадаться, не от своего жениха, ибо того я подпускала только к ручке, и то неохотно. Варианты "ветром надуло", "съела вишенку с косточкой" не проходили... Нет, отца ребенка я прекрасно знала, но вот от этого становилось не легче!
Помнится, был у нас такой исторический пример. Дело происходило в те времена, когда в Чудиновом бору заправлял царь нечисти Костюш. Это был как раз расцвет его правления, и он предавался любимой забаве всех правителей - похищал девиц из благородных семей. Надо сказать, что многие короли даже ведут между собой негласное состязание - кто больше похитит.
И вздумалось Костюшу однажды позариться на княжну нашу, Василису, коя приходится мне прапрапрабабкой. Девица он была бойкая, решительная и несколько несдержанная. В том плане, что тяжела на руку, а уж если полюбит кого... Один муж от неё сбежал в неизвестном направлении, второго она так приласкал подсвечником по голове, что тот всю жизнь потом косил во все стороны и хихикал не по делу, третий перед алтарем Древа клялся, что его заставили брать в жены эту разбитную девицу, а четвертый - мой прапрапрадед (официальный, по-крайней мере), большую часть жизни провел прячась от решительной женушки во всех закоулках терема. Его еще после смерти так и прозвали Древодар Неуловимый. С намеком на то, что никто никогда не знал, где его искать. А с государственными делами справлялся, поди ж ты...
Так вот, позарился Костюш на мою прапрапрабабку, похитил её, и, как водится, соблазнил. Помнится, когда за ней пришла делегация, дабы забрать обратно, дерганный и побледневший царь нечисти еще и сам втихомолку приплатил им, лишь бы забрали ретивую княжну из его дворца, который и так уже подозрительно пошатывается...
Все бы ничего, что в этом всем странного? А в том, что Василиса оказалась плодовита, и понесла от Костюша. Что было делать? В те далекие времена она была уже не замужем в третий раз, и необходимость стать "уже замужем" в четвертый назрела сама собой.
Княжна не растерялась! Она соблазнила самого пригожего княжича, что был в то время в столице, а на следующий, под угрозой повешения, заставила его на себе жениться, потому как "прямо сейчас от тебя, Короедова сына, забеременела!". Юноши тогда были смущающиеся и на диво наивные, а потому в ту версию Древодар поверил беспрекословно. Хотя... Быть может, ему просто очень хотелось стать князем?
- Зачем? - жалобно спросил юноша, убеждая себя, что он - бревно, и ему нет никакого дела до выгибающейся Василисы. Либо у него было с силой убеждения, либо княжна могла нравиться даже бревнам.
- Я беременна! - радостно оповестила его княжна.
- А я при чем? - праведно возмутился княжич. Василиса опустила руку, нашарила что-то из организма Древодара под одеялом, и с силой сжала.
- А при том! Или, скажешь, не твое?
- Мое, - просипел юноша, понимая, что отказ может лишить его самого ценного.
- А соблазнял меня кто? - еще более грозно поинтересовалась княжна. Древодар был правдолюбивым человеком, и не любил лгать, а потому у него были вечные проблемы с женщинами.
- Не я! - честно ответил он, вспоминая, как прошедшим вечером самостоятельная княжна зажала его в темно углу и буквально силком заставила себя соблазнить.
- Значит, не женишься? - задумчиво спросила Василиса. Юноша придушенно засипел. - Стража! - заголосила бойкая девица. - Ай, соблазнили, опорочили, изнасиловали, кто посмотреть хочет - налетай, может, и сам поучаствуешь!
Естественно, такой призыв не мог пропасть втуне. В покои довольной княжны и заикающегося от ужаса Древодара набилось столько народу, что свадьбу сыграли прямо там же, не спуская новобрачных с кровати.
И кого потом интересовало, что ребенок поразительно непохож на папашу?
- А у нас дедушка был худой и лысинкой. Да-да, на этом самом месте! - нагло заявляла всем любопытствующим Василиса. Все делали вид, что верят, даже Древодар. А что, это было в его же интересах...
В общем, о чем это я: со свадьбой надо поторопиться...
А пока что я отменила все дела, послала к советнику всех просителей и кляузников, и пошла в капище. Дело даже не в том, что моя душа настоятельно требовала уединения или успокоения, мне просто нужен был совет.
Капище было особенным местом. Там всегда было прохладно, стоял приятный полумрак. Со стены строго и всепрощающе благословлял Дух-Хранитель. А в середине было, наверное, самое большое чудо, которое когда-либо существовало на нашей земле. Небольшое дерево, чья окраска коры делала его одновременно похожим на все деревья этого мира. Оно висело в воздухе, не закрепленное ничем, и корни его извивались, похожие на толстых змей, послушных воле заклинателя. Листья его, похожие на листья всех деревьев мира, задумчиво шелестели, переливаясь в неровном свете факелов.
Я принесла ему жертву - красивую, расшитую бисером алую ленту, которою с почтительным поклоном повязала ветку. Древо как-будто бы слегка наклонилось ко мне, желая выслушать. Значит, жертва принята.
- Мне нужна помощь, - тихо прошептала я.
- Что привело тебя сюда, Светлая княгиня? - раздался голос за моей спиной. Я оглянулась. Старый волхв стоял, опираясь на неизменный посох, и поглаживая длинную седую бороду. Служитель Древа, Огневит и сам был похож на него - грубые, словно резаные, черты лица, неторопливость и неподвластность времени. Я помнила его таким с самого детства, и мой отец тоже говорил, что волхв ни капли не изменился. - Ты редко бываешь в капище, - заметил волхв.
- Увы, когда еще вспоминать о вере, как не в минуту испытания? - в тон ему ответила я.
- О вере нужно помнить всегда, - наставительно сказал Огневит.
- Это так трудновыполнимо... - вздохнула я, опасаясь, что сейчас нарвусь на долгую и нудную лекцию о пользе религии в быту.
- Так чего же ты хотела, княгиня? - Огневит не зря славился умением читать в людских душах, и сейчас он, видимо, понял, что я не настроена на никому не нужные и бесплодные речи.
- Умирая, батюшка просил вас помогать мне советом и по возможности... - начала я, придумывая, как бы помягче выразить волхву свои пожелания, и не нарваться на какое-нибудь заковыристое проклятие от него.
- Я вижу в тебе новую жизнь, - неожиданно сказал Огневит, махом обрубая все мои красивые и правильные заготовки о государственной необходимости и моим долгом перед страной. К чему это было - не знаю, но придумала я красиво, так за сердце и брало! Теперь же мне оставалось только с тоской подумать, что если бы этой жизнью оказались обычные паразиты - всем было бы проще и легче...
- Вот об этом я и хотела поговорить... - обреченно сказала я.
- Ты что это удумала? - возмутился волхв. - Плод вытравить не позволю! Ибо Древом то даровано...
- Погодите! - непочтительно перебила его я. - Ни о чем подобном я просить вас не собиралась.
- Ребенок от жениха? - остывая, спросил волхв. Я порадовалась, что смогла его вовремя остановить, иначе, как есть запустил бы каким-нибудь малоприятным и чешущемся в неприличном месте проклятием!
- Где-то, как-то, с какой-то точки зрения... В общем, нет, - сдалась я под суровым взглядом Огневита.
- Заметно это. Хороший колдун с него будет, - произнес волхв. Я застыла в изумлении, и даже не нашлась, что сказать, а это, всем понятно, для княгини позор великий.
- Конечно понял, что от Короля-Колдуна, - уверено сказал волхв. - Но замуж тебе за него нельзя. А раз так, мне придумать надобно, как сделать так, чтобы в ночь брачную к Альберту пришла невинная девица, так? - мне оставалось лишь облегченно кивнуть.