Огромный мускулистый питбуль сомкнул челюсти на шее Дилана. Достаточно было заглянуть в его остервенелые глаза и становилось ясно, без посторонней помощи он зубы не разомкнет. Боксер по кличке Дилан извивался под его тушей, дергал лапами, беспомощно хрипел. Толпа разделилась на два фронта: одни ликовали, другие, все еще надеясь на выигрыш, свистом и воплями подстегивали боксера. Но едва ли Дилан их слышал. Он весь истекал кровью, лишился левого глаза и обоих ушей, а его скрюченные под неестественным углом задние лапы давали понять, что бедная собака уже никогда не сможет сделать свои дела подобающим образом. Попытки вырваться стали вялыми. Питбуль сжал зубы сильнее и мотнул головой из стороны в сторону. Дилан заскулил, струйка крови вырвалась из пасти.
Игнат злобно сплюнул и махнул стоявшему у ринга судье. Бой остановился. Набежали люди, заковали питбуля в строгий ошейник и оттащили от еле живого Дилана. Игнат опять потерял свои деньги. На этот раз вдвое больше. Он занимался собачьими боями вот уже десять лет, и, казалось, знал все тонкости и подоплеки этого нелегкого ремесла. Но, стоило ему нарушить одно простенькое правило, которое даже дети знают, и весь накопленный опыт в момент обесценивается и превращается пыль. Что бы ни случилось, никогда, ни при каких обстоятельствах не доверяй наркоману! Потому что сложно представить себе более ненадежного человека.
Достал сигарету, отгрыз фильтр и с наслаждением затянулся. Горький табак вскружил голову; затянулся еще глубже. После третьей затяжки выбросил окурок и, пошатываясь, вышел на свежий воздух. Бои проходили, как ни странно, почти в центре города. Вокруг много людей, суета, пробки, и никому нет дела до неприметного серого трехэтажного здания, внутри которого якобы идут отделочные работы. На самом же деле внутри нет ничего, кроме ямы с песком. Если кто и обратит внимание на еженедельное скопление дорогих машин на стоянке у этого здания, то попросту сделает вид, что не заметил этого. Так уж сложилось, что люди испытывают почти животный страх перед красивыми автомобильными номерами. Звукоизоляция у стен отменная, а слишком любопытному менту всегда можно заткнуть рот взяткой.
Дилана перенесли в салон автомобиля, где он испачкал кровью дорогую кожаную обшивку. Игнат расплатился со всеми, кому проиграл. Ночь обещала быть долгой. Как назло "специальный" врач мотает срок за торговлю запрещенными препаратами, придется весь город объездить, чтобы найти того, кто согласился бы лечить чертову псину. Неизвестно еще, сколько это будет стоить.
Игнат уже собирался отъезжать со стоянки, как вдруг кто-то с силой ударил по стеклу. Костлявая, горбатая фигура в мешковатой одежде. Капюшон скрывает лицо.
- Игнат, верни мне пса!
Это он! Тот самый торчок, что продал ему Дилана месяц назад. Вид у него тогда был жалкий: часто чесался, переминался с ноги на ногу; мокрая от пота одежда липла к телу. Он буквально умолял купить собаку. Игнат не хотел этого делать, но наркоман был слишком упертым. И красавец боксер выглядел неплохо. Тощий, но мышцы крепкие. Увидев интерес в глазах Игната, наркоман стал патетично уверять, что Дилан выдержит любую трепку, что он крепкий пес, выносливый. Игнат купил Дилана за копейки, откормил, обрубил хвост и за месяц привел в форму. Не стоило выпускать его на первый бой с тем питбулем. Не стоило его вообще покупать.
- Сученок! - взревел Игнат, выскакивая из машины.
Наркоман хотел что-то сказать, у него почти получилось, но кулак Игната заставил его молчать, тяжело врезавшись во впалую щеку. Наркоман упал.
- Ты хоть знаешь, на какие деньги я попал из-за гребанного кобеля!
Удар лакированной туфли разбивает наркоману нос. Наркоман хватается за лицо, кровь сочится между пальцев.
- Бля, чувак, просто верни мне пса, ладно, - он выплевывает большой кровавый комок.
- А не пошел бы ты в жопу!
- Пожалуйста, верни мне Дилана, чувак! - голос наркомана похож на скрип старого несмазанного велосипеда. У него нет сил подняться, на четвереньках ползет к ногам Игната.
Игнат в страхе отпрыгивает от него. Придурок, совсем сторчался! Собирался испачкать туфли!
- Что, торчок, совесть мучает? Дилана сегодня хорошо потрепали, видел бы ты, сколько крови!
- Пожалуйста! - прохрипел наркоман.
- Ты продал Дилана мне, теперь он мой, - Игнат усмехнулся и сел за руль. - Еще раз попадешься мне, наркоман, и я убью тебя.
Машина с визгом тронулась, обдав наркомана потоком выхлопов. В последние секунды он нашел в себе силы подняться и крикнуть вслед:
- Дилан мой!
Едва наркоман переступил порог убогой однокомнатной квартирки, в которой жил и которая нередко служила пристанищем для всех наркоманов с округи, на глаза навернулись слезы. Сполз по стене, свернулся калачиком у распахнутой двери и зарыдал, сознавая, что променял на героин лучшего и единственного друга.
К утру Игнат нашел врача. Выпускник ветеринарной академии, совсем сопляк еще. Но наглый, сволочь! Сразу понял, откуда столько ран, возмущался, кричал, но прогонять не стал. И взял недорого. Но хороших вестей Игнат от него не дождался. Сказал, что зашил раны, но из-за множества переломов нарушено кровообращение. В течение суток Дилан умрет. Нужно везти в клинику на операцию...
Игнат не стал слушать дальше. Он прекрасно знал, сколько стоят подобные операции. Такие вещи, как сращивание костей человеку обходятся бесплатно, а вот за собаку приходится платить бешеные деньги. Хорошо, может быть, не такие уж и бешенные, но, черт возьми, он и так потерпел большие убытки из-за треклятой псины!
Докурив последнюю сигарету, Игнат принял решение. Он посмотрел на часы: 2-00. Нужно спешить, чтобы избежать пробок. Дилан выглядел кошмарно: весь в швах, морда обгрызана, глаз забинтован. Он лежал на ветхом письменном столе в подвале, вокруг валялись окровавленные бинты и куски ваты. Воняет. Игнат положил руку на горячий бок Дилана. Под ним билось ослабленное, но стойкое сердце, сердце бойца, сердце настоящего друга. Боксер отчаянно цеплялся за жизнь.
Дилан приоткрыл единственный глаз и внимательно посмотрел на Игната. Он все понял. Будет больно, когда Игнат поднимет его и понесет в машину, но он не издаст ни звука.
Положив пса в салон, Игнат долго сидел, барабаня пальцами по рулю, переводя дух и слушая, как часто и хрипло дышит боксер. Понял, что теряет драгоценные секунды, повернул ключ зажигания. Машина завелась на удивление легко, тронулась мягко, плавно. Приятно было крутить податливый руль, переключать скорость. Вот только этот проклятый хрип мешает сосредоточиться, скребет по ушам. Игнат включил радио и крутанул до упора настройку громкости. От музыки разболелась голова, стучало в висках, но это все же лучше, чем слушать дыхание смерти.
За окном многоэтажки сменились редкими придорожными кафе и почти сплошной стеной из елей и сосен. Через пятьсот метров поворот направо. Его нелегко заметить, но Игнат мог бы даже поспорить на деньги, что найдет дорогу в полной темноте и с завязанными глазами. После поворота - размытая, неровная, ухабистая дорога. Для непосвященного человека проезд по этой узкой лазейке между деревьями покажется настоящим испытанием. Игнат знал, какую лужу объехать, где слегка повернуть руль, чтобы не проколоть колесо, где увеличить или снизить скорость. В конце тайной тропы путнику открывается вид на огромный котлован, дух захватывает от размеров этой громадины.
Добравшись до места, Игнат опустил стекло, откинул спинку кресла и прикрыл глаза сгибом локтя. Теперь можно не спешить. Лицо ласкает свежий лесной сквозняк, пение птиц пробивается сквозь дерьмо из радиоприемника. Даже Дилан притих. Не хотелось выходить, пачкать туфли.
Подвернул до колена брюки и вышел из машины. Ноги по щиколотку утонули в грязи. Выругался. До дрожи хочется покурить или, хотя бы, съесть чего-нибудь.
И в этот раз Дилан не стал сопротивляться. Только часто задышал, хрипло скуля, когда Игнат поднял его на руки. Кряхтя, как старик, он медленно подошел к зыбкому, предательски крошащемуся краю котлована и без капли жалости кинул собаку вниз.
- Прости, брат! - крикнул он вслед, а затем шепотом добавил: - Дешевле купить нового бойца.
Постоял, глядя, как Дилан кубарем катится по крутому склону, с хрустом ломая кости об окаменевшие куски земли. Сел в машину, уехал.
Оказавшись на дне котлована, Дилан был еще жив. Он так и не понял, и уже вряд ли поймет, за что его предали. Но все равно до самого конца искренне, всем сердцем будет любить своего хозяина.