Яшенин Дмитрий Александрович : другие произведения.

Колодец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Философская притча


Дмитрий Яшенин

Колодец

  
  
  
   ...развивается опережающими темпами. Значительные успехи в области мясомолочного животноводства, а также неуклонный рост посевных площадей, позволяют колхозу "Заря" твердо держаться на лидирующих позициях в нашем районе. Возможно, в следующем году мы будем свидетелями передачи переходящего Красного Знамени этому прогрессивному...
   -Ну, что, будем? - Буквы качнулись и заволновались.
   Матвей прихватил пальцами краешек стакана, чтобы они успокоились, но буквы продолжали трепетать.
   Он аккуратно поднял стакан, глядя как буквы разрастаются, мутнея и расплываясь по краям. Оставаясь в оптическом фокусе, "Заря" дольше других сохраняла ясность слога, но, по мере того как стакан удалялся от нее, тоже помутнела и растворилась.
   -Будем! - Острые стеклянные грани соприкоснулись, глухо звякнув, и разлетелись в стороны.
   Матвей поднес стакан к губам, сморщил нос, а затем резко опрокинул его.
   Привычно опалив нёбо, отрава скользнула вниз на вдохе.
   Придержав дыхание, он поднял с желтой, типографской скатерки горбушку черного, выдохнул откат и занюхал.
   -Закусывай. Окосеешь! - Посоветовал Василий, ополовинив помидор.
   Матвей отмахнулся, однако закуской не побрезговал и, выбрав огурчик позеленее, смачно хрустнул.
   Со вкусом пережевывая водянистую мякоть, он придвинул газету к себе, с интересом рассматривая дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.
   -Ты где такой антиквариат откопал? - Осторожно приподняв желтый краешек, чтобы скромная овощная закуска не съехала на траву, он высмотрел шапку. - Восемьдесят шестой год!
   -Да, это Маша на чердаке давеча ковырялась, вот, скинула несколько стопок... макулатуры! - Пожал плечами Василий. - Для неотложных, так сказать, нужд!
   -Приятного аппетита! - Поблагодарил Матвей.
   -На здоровье! - Расхохотался Василий и с натугой, покачнувшись, встал на ноги. - Пойду на поплавки гляну.
   Матвей рассеянно кивнул и, проводив взглядом товарища спускавшегося по откосу к речке, отпустил взгляд в даль...
   ...На противоположном берегу, в километре от реки, начинался густой ельник - кладезь несметного количества грибов, излюбленное место отдыха жителей Ефимовки.
   Впрочем, сейчас уже, пожалуй, неправильно было говорить, что ельник начинался в километре от реки. Молодая поросль полтора десятка лет успешно наступала на сельскохозяйственные угодья колхоза "Заря", центральной усадьбой которого и являлась Ефимовка - довольно крупное и благополучное некогда село, где в свое время были выстроены и клуб и магазин и даже автобусная станция. В принципе, ни клуб, ни магазин, ни даже автобусная станция никуда не делись и по сию пору. Магазин, правда, давно закрылся в виду полной нерентабельности, а торговля переместилась в клуб, куда пару раз в неделю наезжали городские торгаши-рыночники. Наезжали, разумеется, своим ходом, а не на автобусах, также получивших клеймо нерентабельности и канувших в Лету вместе со своей станцией, принявшей на себя функции клуба, вернее распивочной для молодежи, ожидавшей вечерами чего-то в Зале Ожидания с высаженными окнами. То ли перемен к лучшему, то ли очередной бутылки...
   ...А ельник тем временем подступал к окраинам Ефимовки, отвоевывая назад земли, освоенные некогда хлеборобами. Неторопливо обводя взглядом молодую поросль, на противоположном берегу, где некогда были лучшие пашни "Зари", Матвей думал, что успело уже вырасти целое поколение никогда не слышавшее ни о значительных успехах в мясомолочном животноводстве, ни о росте посевных площадей.
   Он смотрел на солнце, медленно скатывающееся за ельник. По мере того как диск, привычно краснеющий к закату, склонялся к остроконечным вершинам, их сплошная стена, словно подражая светилу, тоже меняла цвет, становясь все темнее и темнее, пока окончательно не превращалась из зеленой в черную.
   Каждый раз, когда Матвей смотрел как эти острые, черные шпили накалывают снизу алый солнечный диск, и он начинает медленно погружаться за них, а чернота, будто бы стекая с черного холста ельника, наползает на сельскую околицу, его охватывала тоска неизъяснимой, пугающей силы.
   Словно эта темнота накрывала не только покосившиеся, траченные временем заборы и густые, яблоневые сады, но и самую его душу, лишая веры в грядущий рассвет.
   И, что страшнее всего, он давно уже стал воспринимать эту темноту как нечто само собой разумеющееся. Память об иных временах блекла и мутнела, как чистое золото донного песка, застилаемое илом стареющей реки. Он давно уже начал сомневаться, реальна ли вообще память об этих временах...
   Жизнерадостно бурча себе под нос заунывную мелодию и помахивая в такт удилищами с закрученными лесками, показался Василий, медленно поднимавшийся по речному откосу.
   -Пусто как в танке! - Доложил он, швырнув снасти на землю.
   Матвей отстранено кивнул. Все правильно. Рыба и та не шла.
   -Ну что, по последней? - Василий скрутил бутылке голову и расплескал остатки по стаканам...
  
   -Пустой? - Спросила Тамара, когда белая рубаха Василия растворилась в темноте.
   -Ага. - Кивнул Матвей, присаживаясь на скамейку рядом с женой.
   Дом возвышался позади них черной махиной с темными окнами.
   -Ребята, что, легли уж?
   -Дарья спит, а Славка еще бегает где-то...
   -На автостанции, не иначе!
   Тамара вздохнула и пожала плечами. На летних каникулах, автостанция оставалась последним местом времяпровождения молодежи.
   Они помолчали.
   -Ты завтра на работу идти собираешься ли? - Спросила, наконец, Тамара.
   -Наверно. - Качнул головой Матвей.
   Подумал и уточнил:
   -А что?
   -Картошку окучить пора. - Ответила Тамара. - Я и сама могу, в общем-то, да с утра собиралась...
   -Да зачем сама! Я сделаю. На работу можно и не ходить. - Сказал Матвей.
   Сказал и тут же поймал себя на мысли, что это - святая правда. На работу можно было и не ходить. Уже года три, а то и все четыре. Столько сколько на этой самой работе построили-таки коммунизм, иначе говоря труд на безвозмездной основе, не запятнанный финансовым вознаграждением трудящихся.
   При этой системе, лучшей из всех возможных, если верить ее основателям, большинство жителей Ефимовки, работавших в колхозе, существовали с того самого времени как "Заря" стала окончательно неплатежеспособной, то есть обанкротилась. У крупных, городских предприятий, как слыхал Матвей, за банкротством обычно следовало введение внешнего управления, оздоровление финансового климата и прочие, в высшей степени полезные процедуры, способствовавшие, в конечном итоге, их возрождению из пепла, подобно птице-Фениксу.
   Однако "Зарю" эти веяния рыночной экономики благополучно миновали и она осталась один на один со своим банкротством, без какой бы то ни было надежды на внешнее управление, оздоровление финансового климата и прочие, в высшей степени полезные процедуры. Соответственно топливо для тракторов и комбайнов покупать было не на что. Соответственно площади посевных неуклонно сокращались. Соответственно сокращались и запасы кормов. Соответственно мясомолочный и прочий скот медленно, но верно шел на убой. Соответственно надежда разорвать когда-либо этот порочный круг становилась все более призрачной и нереальной.
   Соответственно формой существования жителей Ефимовки и близлежащих деревень стал коммунизм, с явными, правда, признаками феодального натурального хозяйства. Самыми зажиточными враз оказались пенсионеры, заработавшие свою дотацию на выживание еще во времена исторического материализма. Только пенсии оставались пока еще единственным не пересыхающим родничком финансовой наличности, бьющим в Ефимовке.
   Что же касается трудоспособной части населения, она должна была выкручиваться собственными силами. За исключением нескольких счастливчиков, работавших на немногочисленных предприятиях райцентра, тоже, к слову сказать, дышавших на ладан, почти все население Ефимовки прежде занималось сельским хозяйством, уверенно катившимся к окончательному закату. Иные же мыслители полагали, что закат сей уже наступил.
   Единственным аргументом, который им можно было противопоставить, являлись приусадебные участки - последние уцелевшие очаги земледелия. Только они не позволяли оставшимся не у дел колхозникам отправиться следом за динозаврами, крестоносцами, красными комиссарами и прочими вымершими персонажами мировой истории.
   Те дворы, где хозяева еще не пришли в совершенно непотребное состояние от безысходности и поглощения мутноватой валюты первой возгонки, свои личные наделы обихаживали не жалея сил, справедливо полагая, что более в этой жизни им надеяться не на что. Благо, помимо личных наделов, силы тратить было не на что: не имея возможности платить работникам жалование, правление колхоза не считало себя в праве и отягощать их работой. Да и отягощать-то, если честно, было нечем, поскольку из всей колхозной техники на ходу остался лишь председательский "УАЗик", да автобус, на котором детей возили в школу, в райцентр, а все остальное давно уже пришло в негодность. Не мотыгами же предлагать людям землю ворочать!
   Так вот и получалось, что в последнее время все походы местного населения на работу сводились к посиделкам в давно опустевших коровниках да свинарниках и гаражах машинного хозяйства. Там, за доминошными и карточными баталиям обсуждались три жизненно важных вопроса: что, все-таки, твориться в стране; когда, наконец, посадят Чубайса; и где бы раздобыть литр - другой первача или водки. Если первые два вопроса, как и положено вопросам риторическим, оставались без ответа, то третий, как правило, разрешался после более или менее длительных дебатов и дискуссий. После этого дружный коллектив сельскохозяйственных работников распадался на группы по интересам, которые, в свою очередь, отправлялись обсуждать те же самые вопросы в узком кругу.
   Поэтому на работу действительно можно было и не ходить. А вот картошку не окучивать было нельзя. Ефимовский коммунизм, зиждившийся на натуральном обмене и круговороте полулитровых емкостей с самогоном, удивительным образом заканчивался прямо за сельской околицей. Без денег в аптеке райцентра нельзя было получить даже пачки аспирина. Их же, денег, требовали за школьные учебники, обувь и соль, производство коих находилось за пределом возможностей ефимовского натурального хозяйства.
   Тут уж вся надежда была на избытки производства собственного сельского хозяйства, которые можно было предложить тем же рыночникам из райцентра. Цену те, правда, давали смешную, но другой-то, в принципе, никто дать не мог, так что приходилось соглашаться на этот грабеж. Вырученных на этаком вот бесчестном торжище грошей аккурат хватало собрать ребят в школу по осени, да прикупить самые необходимые мелочи для хозяйства. Благо еще дети росли крепкими, не болезненными, как у соседей, Свиридовых, все без остатка тративших на лекарства, да еще и в долги залезавших.
   Хоть что-то в жизни удалось, думал Матвей, глядя в темноту перед собой пустыми глазами. Они с Тамарой сидели на скамье чуть поодаль друг от друга, она откинувшись на спинку, он - опершись локтями о колени. Улица тянулась в обе стороны серой лентой потертого асфальта, уложенного здесь лет двадцать назад, еще во времена их юности и недолгого процветания Нечерноземья. Фонарные столбы белели вдоль дороги вехами славного прошлого, когда на главной улице Ефимовки было светло и днем и ночью.
   Последний раз фонари зажигали, верно, лет пять назад, не меньше.
   Далекий отблеск электрического света разъяснил на мгновение ночной сумрак и Матвей повернул голову влево. Местная молодежь всем видам транспорта предпочитала мотоциклы, неизвестно каким образом добывая бензин в райцентре, но пронзительный треск старых двухколесных драндулетов был слышен за версту, а сейчас кругом царила полная тишина.
   Машина, подумал Матвей за секунду до того как две фары показались из-за поворота. Автомобиль двигался негромко и очень медленно, что опять-таки отличало его от местных средств передвижения, водители коих полагали, что асфальт за тем и положен, чтобы гонять по нему с максимальным ускорением. К кому бы это, рассеянно продолжал тянуть мысль Матвей за неимением других.
   Машина меж тем приблизилась и они с Тамарой попали в яркий конус ее фар. Сощурившись против воли, Матвей провел ладонью по глазам, а когда убрал ее, увидел, что автомобиль остановился прямо напротив них, тихонько урча мотором. Водительская дверца "Нивы" (он сразу же распознал коротенький, кургузый силуэт популярного отечественного вездехода) щелкнула и рядом с капотом вырос силуэт.
   -Вечер добрый! - Голос у мужчины был сильный, уверенный.
   -Добрый вечер. - Ответила Тамара.
   -Подскажите, пожалуйста, дом Таисии Поливановой далеко?
   -Таисии Поливановой? - Переспросила Тамара. - Так вот же он стоит! Прямо за нашим.
   -Вот этот, да? Следующий? - Рука незнакомца указала на темную громаду, скрытую дебрями заросшего сада.
   -Да. - Подтвердил Матвей.
   -Спасибо! - Кивнул водитель и нырнул обратно, в салон.
   -Только ведь она же... - Начал было Матвей, но хлопок дверцы поставил твердую точку в разговоре.
   -...померла уж как два года. - Закончил он, провожая взглядом принявший с места автомобиль.
   -Осенью все три будут. - Согласилась Тамара. - Кто это, как думаешь?
   -Да Бог его знает! - Пожал плечами Матвей. - Может - сын?
   -Не было у нее сыновей. Дочери две, кажется.
   -Ну, значит - зять. Или еще кто! - Неуверенно сказал Матвей, глядя как машина подъехала к заброшенному дому и остановилась, мигнув стоп-сигналами.
   Водитель снова вышел наружу, не иначе - рассмотреть въезд, сел обратно и осторожно тронувшись, въехал во двор дома.
   -Пойдем спать? - Тамара положила руку на плечо Матвея.
   -Пойдем. - Он тяжело поднялся, сгреб удочки и направился к дому.
   Поставив снасти на крыльце, Матвей замялся на секунду, пока Тамара закрывала дверь на засов.
   -Я, пожалуй, на веранде лягу. Что-то я сегодня не...
   -Матвей!
   -Тома! - Он положил ладонь на ее плечо. - Тома! - Он скользил по мягким, родным, знакомым округлостям, не находя слов.
   Дело тут ведь было не в том, что он опять, который день подряд, принял на грудь. Раньше, бывало, тоже принимал и ничего, не стыдился завалиться на супружескую перину, под бочок к Томке и долго-долго нежиться в сладостной дреме, путешествуя жадными пальцами по овалам, укутанным кружевами.
   Но то было раньше. Когда на грудь он принимал гораздо реже, а деньги в дом приносил гораздо чаще. Когда он чувствовал себя в этом доме настоящим хозяином, добытчиком и защитником. Сейчас все было не так.
   Он уже давно не чувствовал себя настоящим хозяином, да и добытчиком оказался весьма скверным, раз уж не сумел защитить дом от нищеты и скудости, выглядывавшими из всех щелей.
   Да и пальцы в последнее время как-то утратили жадность до Тамаркиных овалов. Все было не так. Все было неправильно.
   Он последний раз стиснул плечо жены, вздохнул и пошел на веранду...
  
   Все было не так. Все было неправильно.
   Даже дожди, коими обычно богат июнь в Ефимовке, и те в нынешнем году как забастовку объявили, не желая падать на грешную землю. То ли вода на небесах закончилась, то ли земля стала до того грешной, что даже воды на нее было жаль.
   Матвей уныло взбивал тяпкой сухие грядки, поднимая мелкую пыль, оседавшую вслед за тем на хиленьких, куцых листочках картофельной ботвы.
   Все было не так. Все было неправильно.
   Даже голова не трещала с бодуна как прежде. Даже горло влаги не просило. Даже...
   -Утро доброе.
   Матвей замер с поднятой тяпкой. Потом медленно обернулся.
   Метрах в десяти, за раскидистыми кустами смородины, за забором, отгораживающим его участок от усадьбы Таисии Поливановой, стоял мужчина.
   Роста он был средненького, одет - проще некуда: футболка, джинсы и кроссовки. Темно-русые волосы его, время слегка подъело на лбу, да побелило на висках. Оно же накинуло на лицо незнакомца, чуточку удлиненное и аккуратно выбритое, сеточку тоненьких морщинок. Годы его Матвей навскидку определил на десять - пятнадцать вперед своих собственных тридцати семи.
   Мужчина стоял, опершись правой ногой на нижнюю горизонтальную перекладину забора, утвердив локти на верхней и смотрел на Матвея, словно предлагая не сомневаться, кому адресовано приветствие.
   Одолев изумление, Матвей опустил тяпку вниз, а потом и вовсе отложил ее в сторону, между борозд. Неудобно как-то, с тяпкой-то...
   Он рассматривал нежданного собеседника все больше утверждаясь в мысли, что никогда прежде его не видел. А вот голос... Голос - другое дело. Голос-то у него был знакомый. Слышал он этот голос.
   Не далее как вчера...
   Матвей скользнул глазами по старым, покосившимся постройкам, замаскированным буйной растительностью давно не обихаживаемого, одичавшего сада и усмотрел под навесом сарая темно-зеленую "Ниву". Ну, правильно, гаража-то у бабы Таи отродясь не бывало, а бросать машину просто так, на улице, приезжему человеку было боязно.
   -Утро доброе! - Еще раз поздоровался мужчина, чуть заметно, но вместе с тем очень... ярко улыбнувшись.
   -Доброе, доброе. - Согласился Матвей.
   Он смешался на мгновение, не зная как поступить, но потом отбросил сомнения, переступил через пару окученных борозд, раздвинул упругие ветви смородины и, подойдя к забору протянул руку:
   -Матвей!
   -Через забор - не через порог? - Улыбнулся незнакомец, делая ответный жест. - Иван!
   -Через забор можно! - Улыбнулся в ответ Матвей. Ладонь у Ивана была сухой, рукопожатие - крепким. - А вы...
   -Я - Инженер. - Матвей сразу же определил, что это слово Иван произнес именно так - с большой буквы.
   -Инженер? - Переспросил он. - А Таисии Петровне никак зять?
   -Таисии Петровне? - Не понял Инженер. - Ах, Таисии Петровне! - Сообразил он мгновение спустя. - Нет, не зять. Домик вот решил прикупить. От суеты городской на старости лет передохнуть!
   -А! - Протянул Матвей, понимая что к чему. - Так вы, стало быть, дачником к нам прибыли?
   -Дачником? - Усмехнулся Инженер. - Ну, будем считать - дачником!
   Матвей кивнул. Ну, что ж, дачник - это хорошо. Дачник - это персонаж положительный. В удаленной не только от столицы, но и от областного центра Ефимовке, дачников всегда катастрофически не хватало и тем, подле кого они селились всегда по-хорошему завидовали. Имея желание полакомиться экологически чистыми продуктами, но не имея ни желания ни времени самостоятельно эти продукты взращивать, городские жители охотно приобретали их у местных. Понятное дело и мяса и молока и овощей они брали не в пример меньше рыночных перекупщиков из райцентра, зато цену в отличие от тех давали вполне достойную.
   Он кивнул еще раз. Дачник - сосед знатный и выгодный.
   -На лето приехали? - Поинтересовался он. - Или...
   -Да как отдых пойдет! - Пожал плечами Инженер. - Хорошо, так и дольше останусь!
   -Оставайтесь! - В третий раз кивнул Матвей. - А если надо чего, так вон мой дом стоит. Заходите когда душа пожелает! Магазин-то наш, почитай, уж пятый год как на замке.
   -В город ездите?
   -Иногда в город ездим, а вообще городские рыночники пару раз в неделю сами к нам приезжают. - Охотно объяснил Матвей. - Да только у них-то ведь товар все... ненатуральный, заварной. Ролтоны всякие пополам с Дошираками!
   -Ролтоны с Дошираками, говорите? - Улыбнулся Инженер. - Нет, Ролтоны с Дошираками нам без надобности! Этого мы и в городе накушались по самые уши! Нам натуральное больше по нутру.
   -Так это - ради Бога! - Радушно ответил Матвей, взмахом руки обозначив свои владения. - Картошечка свежая, правда, еще не поспела, ну да прошлогодней разодолжимся, а зелень какую или там, редис, хоть сейчас - пожалуйста. Огурцы с помидорами вскорости подойдут...
   -Молочко парное, а? - Продолжил за него Инженер.
   -Это хоть каждый день! Этого у нас в достатке! Вечером вот прямо сегодня подходите, да и берите! По цене - сговоримся. - Добавил он.
   -Да уж конечно сговоримся! - Рассмеялся Инженер, хлопнув Матвея по плечу. - Да, вот еще... - Он развернулся было, словно собираясь уйти, но остановился и снова посмотрел на Матвея.
   После, даже если бы ему очень сильно этого захотелось, Матвей нипочем не смог бы описать этот взгляд. Инженер словно о чем-то спрашивал его или... не спрашивал даже, а...
   Нет, он нипочем не смог бы описать этот взгляд!
   -Да, вот еще. - Повторил Инженер. - Я тут осмотрелся немного с утра, колодец-то старый в совершеннейшую негодность уж пришел. Осыпался, обвалился весь, даже подойти к нему страшно, как бы самому туда не ухнуться! - Он сделал ударение на последнем слове и, помедлив мгновение, продолжил: - вот я и думаю - надо бы мне новый колодец отрыть. А-то без колодца-то как-то... негоже.
   -Да, - согласился Матвей. - на колонке вода совсем не та!
   -Не та, - кивнул Инженер. - так что же, сосед, пособишь мне?
   -А чего ж не пособить-то! - Развел руками Матвей. - Обязательно пособлю!
   -Ну и прекрасно! По цене - сговоримся.
   -Да ладно! - Смущенно отмахнулся Матвей. - Дело-то это такое...
   -Да то-то и оно, что дело-то это такое - серьезное и непростое! - Инженер прервал его неожиданно резко, но потом так же скоро смягчился и, улыбнувшись еще раз, добавил: - Не обижайся, сосед! Право слово - не обижайся! И имей в виду: я любую работу привык оценивать так как она того стоит.
   -Ага. - Растерянно согласился Матвей.
   -А так же требовать, чтобы выполнялась эта работа на соответствующем уровне! - Закончил Инженер. - Как у тебя с этим? - Он щелкнул себя пальцем по кадыку.
   -В смысле водки, что ли? - Уточнил Матвей и, получив утвердительный кивок, ответил: - до этого я не жадный. Если, бывает, и принимаю когда, так это только в нерабочее время.
   И чуть заметно вздохнул, поймав себя на мысли, что вопрос Инженера, как ни крути, не лишен оснований: видок у него и в самом деле должно быть затрапезный. Поди объясни пришлому человеку, что не виноват лично он, Матвей, в том, что это самое нерабочее время длиться в этих краях уже без малого четыре года!
   -Это правильно! - Одобрил Инженер. - Так, значит, завтра и приступим, а?
   -Ну, можно и завтра! - Согласился Матвей. - Только ведь... - Он еще раз обозрел бывшую усадьбу Таисии Поливановой. - Только ведь для колодца-то секции нужны бетонные, кольцевые, ну, или бревна, если деревянный сруб делать собираетесь.
   -Нет! Бетонный колодец будем строить, капитальный! А насчет секций кольцевых не беспокойся. Я сегодня, после обеда в райцентр поеду, договорюсь.
   -Добро! - Кивнул Матвей. - Тогда, получается завтра и приступим.
   -Добро! - Повторил за ним следом Инженер. - Завтра и приступим. Только смотри, насчет этого я вполне серьезно! - Прибавил он, снова щелкнув себя по кадыку.
   -Да не сомневайтесь! Буду в лучшем виде!
   -Ну, значит - до завтра!
   Установив в разговоре точку крепким рукопожатием, Инженер развернулся и, перепрыгнув через некопаные много лет, заросшие грядки, направился к дому.
   Проводив его взглядом, Матвей постоял еще немного у забора, а после вернулся на поле и, подняв тяпку, продолжил работу. Первоначальный план растянуть картофельную эпопею на пару дней приходилось срочно менять. На горизонте замаячили новые дела. А посему...
   А посему с окучиванием нужно покончить прямо сегодня, да еще и не очень поздно, так что бы пораньше лечь спать. Конечно, не такое уж это великое дело - колодец выкопать, но все равно.
   Матвей привычно, споро взбивал сухую, серую землю, чувствуя, что разговор с Инженером словно надломил, изменил нечто в самой глубине его души. То ли взбодрились, стосковавшиеся по настоящей работе мышцы, то ли легкий, едва приметный ветерок, разворошил жаркое пекло июньского полдня, то ли еще что, но Матвей явственно ощущал необъяснимый прилив сил и шел, шел, шел все дальше вперед, оставляя позади себя аккуратные, высокие борозды...
  
   -Да, не хилый у нас колодец получиться! - Покачал головой Матвей, рассматривая три кольцевые секции, сваленные с грузовика на приснопамятные грядки Таисии Поливановой.
   Вдвоем с Инженером они поставили на место длинную секцию забора, отодвинутую для въезда КАМАЗа, чей мощный, раскатистый рык только что смолк за поворотом, а затем подошли к огромным бетонным кольцам, которым предстояло стать срубом колодца.
   -Не хилый у нас колодец получиться! - Еще раз повторил Матвей, пробуя измерить размахом рук диаметр секций. Рук, к сожалению, не хватало. - Поболее двух метров ширины будет!
   -Два с половиной. - Конкретизировал Инженер.
   -Два с половиной. - Уважительно покачал головой Матвей.
   Да, таких колодцев в Ефимовке отродясь никто не рыл. Метр, ну максимум - полтора диаметром и не больше. А тут - два с половиной. Немало силенок придется, однако, потратить, чтобы заглубить этакие махины в землю. Благо еще - силенок нам не занимать.
   -Ну, а где рыть-то будем? - Спросил он, перебрасывая с ладони на ладонь черенок лопаты, утвержденной штыком в земле. Вторая лопата, припасенная для Инженера, стояла тут же, на случай если в истлевшем хозяйстве бабы Таи хорошего инструмента не окажется.
   -Да, пожалуй, прямо здесь и будем! - Инженер стукнул по земле каблуком.
   -Прямо посреди огорода? - Удивился Матвей.
   -Ну да, прямо посреди огорода. Так удобнее, да и ходить не далеко.
   -Ну... - Пожал плечами Матвей, капитулируя перед его аргументами.
   В принципе, хозяин - барин. Где скажет рыть там и будем. Вообще-то в Ефимовке, как и всюду, колодцы старались сооружать на окраине усадьбы, чтобы не мешали хозяйству. Хотя... с другой стороны, ясно как день, что огороды огородничать Инженер не собирается, стало быть, ничего не мешает отрыть колодец прямо посреди участка.
   -Хозяин - барин! - Сказал он и, примерившись, первый раз вогнал лопату в землю. - Начнем, что ли?
   -Начинай, Матвей, начинай. - Кивнул Инженер. - А я в дом пойду, поработаю. - И, перехватив его удивленный взгляд, пояснил. - Я тут, знаешь ли, одной научной разработкой увлекся, вот, поработать здесь собрался. На свежем воздухе голова изумительно работает!
   -Ага. - Недоуменно ответил Матвей. - А как же...
   -Колодец? - Спросил Инженер. - Матвей, ну ты же с этой работы справишься куда как лучше меня, правильно?
   -Ну, оно конечно так. - Согласился Матвей.
   -Ну, так вот и работай, а я с тобой сполна расплачусь. Сто рублей в день тебя устроит?
   -Стольник в день? - Переспросил Матвей. - Устроит, конечно. Только ведь... работы больно много! Этакую махину выкопать!
   -Так ты, помниться, вчера говорил, что торопиться тебе как бы и некуда. Так - нет? - Инженер смотрел на него, чуть заметно улыбаясь. - Или ты, может статься, работы боишься?
   Такой пощечины Матвею не доводилось получать с армейских времен, когда старшина попрекнул зеленого новобранца тем, что он, деревенский парень, не умеет правильно наматывать портянку.
   -Я, Иван, работы не боюсь. - Сказал он гладя в глаза Инженеру. - Просто опасаюсь, что в одиночку много дней работать придется, поиздержишься ты на стольники!
   -А ты за меня, Матвей, не беспокойся! - Инженер рассмеялся, словно извиняясь за свои слова. - Стольников у меня хватит! Ты дело свое сделай аккуратно и прилежно, а уж оплатить - моя проблема.
   -Ну, смотрите. - Матвей тоже усмехнулся, сглаживая заусеницу. - Хотя, когда секции устанавливать будем и вдвоем не управимся. Придется мужиков кликнуть.
   -Надо будет - кликнем! - Ответил Инженер.
   Потом развернулся и пошел в дом.
   Матвей покачал головой, еще раз окинул взглядом огромные бетонные кольца и, наметив ударами штыка контур колодца, приступил...
  
   Третью кольцевую секцию углубили в землю шесть дней спустя. Причем углубили, следуя указаниям Инженера, как-то странно - вровень с уровнем земли, так что он не выступал над ней, образуя сруб. "В этаком-то колодце скорее утопнешь по пьяной лавочке!" смеялись мужики, помогавшие Матвею с Инженером ворочать тяжеленные бетонные кольца.
   Инженер в ответ отшучивался, а Матвей лишь молча пожимал плечами, полагаясь на прежнюю свою мудрость, в том смысле, что хозяин - барин. В конечном итоге, буде необходимость, Инженер запросто может обнести колодец деревянным срубом, каковой, как ни крути, смотрится намного приятнее бетонных колец.
   Мужики посмеялись - посмеялись, да и разошлись по домам, вполне довольные вознаграждением (несмотря на уверения Матвея, что такую работу у них спокон веку делали всем миром и денег никто никогда и не предлагал и не брал, Инженер оставался категорическим противником безвозмездного труда), а сам хозяин, он же - барин, предложил Матвею пройтись до околицы. Проведя в Ефимовке целую неделю, Инженер, в отличие от прочих дачников, не дефилировал по деревне туда - сюда, то на речку купаться, то в лес по грибы, а обретался, главным образом в своей усадьбе. По большей части работал с книгами и бумагами на веранде дома, время от времени выходя понаблюдать за тем как Матвей роет колодец. Наблюдал издалека, не имея, видимо, привычки стоять над душой.
   Они вышли за околицу, к реке, как раз туда где Матвей любил сиживать с удочкой на песчаном береговом откосе в компании или без. За всю прошедшую неделю, правда, снасти из сарая достать так и не пришлось. Работа над гидротехническим сооружением отнимала слишком много сил, чтобы вечером было желание идти куда либо помимо собственной спальни. Кроме того эти посиделки сопровождались, как правило, распечатыванием большего или меньшего числа спиртосодержащих емкостей, а в этом смысле Инженер был предельно строг. Как с первого дня поставил условие: трезвость - норма жизни, так и не позволял отступать от него ни на шаг.
   Впрочем, если разобраться строго, и особого желания пить у Матвея не имелось. Не врал же он, в самом-то деле, когда неделю назад уверял Инженера, что к рюмке прикладывается исключительно в нерабочее время. Конечно, не врал! Так оно и было. И в том, что нерабочее время в Ефимовке затянулось превыше всякого разумения, никакой его вины не было...
   -Не пойму я что-то, - спросил Инженер, указывая на противоположный берег реки. - Или лес это, или поле у вас там?
   -Ну, прежде-то, конечно, лес был. - Ответил Матвей. - Потом его покорчевали основательно, да лет, пожалуй, пятьдесят сеяли-пахали там, а как... началось в стране, да не нужно стало ни сеять, ни пахать так, получается, опять... - он остановился.
   -Природа начала брать свое? - Усмехнулся Инженер.
   -Ну да! Лет, пожалуй, еще десять - пятнадцать пройдет, так и не вспомнит никто, что там когда-то пашня была. - Согласился Матвей.
   Он стоял подле Инженера, на полшага позади того и смотрел как раскаленный шар красного солнца начинает медленно погружаться за черную, зубчатую стену ельника.
   -А как ваша работа... научная продвигается? - Поинтересовался он, полагая, что Инженер вряд ли склонен далее обсуждать плачевное состояние ефимовского сельского хозяйства.
   -Работа? - Переспросил Инженер.
   -Ну да, вы же говорили, занимаетесь научной разработкой. - Уточнил Матвей, сомневаясь, уместен ли его вопрос.
   -Хорошо продвигается! - Улыбнулся Инженер, рассеяв его сомнения. - Вообще-то я ведь только начал. - Прибавил он, помедлив. - Мне еще работать и работать.
   -Стало быть, задержитесь еще у нас?
   -Стало быть - задержусь.
   -Это хорошо! - Кивнул Матвей. - Будет еще какая помощь нужна - обращайтесь всегда!
   -Еще какая помощь? - Переспросил Инженер.
   -Ну, конечно, по хозяйству там - поправить чего, подлатать, а то у Таисии Петровны все в таком состоянии...
   -Погоди-ка, Матвей. - Прервал его Инженер. - А колодец ты, что же больше не будешь мне помогать копать?
   -Колодец? - Не понял Матвей. - Так мы ж его отрыли уж, поди! Или вы, может статься, второй хотите копать?
   -Да нет! Зачем же - второй? Нам бы с этим управиться!
   Матвей сморщил лоб, мучительно пытаясь уловить, какое именно звено он упустил, почему потерял нить разговора. Еще мгновение назад ему казалось, что работа его окончена, а сейчас...
   -Так ведь... окончили уж, колодец-то. - Повторил он. - А что воды нет, так ведь - засуха! - Пояснил Матвей. Как никак Инженер - человек-то городской, специфику рытья колодцев может и не знать. - Речка и то вон, пересохла почти, а мы так еще и на взгорке стоим. Нынче у всех, почитайте, колодцы сухие.
   -Да, Бог-то с ним, что он сухой! - Рассмеялся Инженер.
   Он, по-прежнему не отрываясь, смотрел как красное солнце медленно стекало за черную, зубчатую стену ельника, уже протянувшего острые когти длинных теней к деревенской околице.
   -Это ведь нам даже на руку, что колодец сухой. Так его легче рыть будет. - Сказал он, помедлив немного. - Ты, Матвей, понапрасну-то не удивляйся. Я ж тебе заранее сказал - настоящий колодец будем делать, капитальный!
   -То есть еще глубже рыть будем? - Попытался разъяснить для себя смысл слова "капитальный" Матвей.
   -Намного глубже, Матвей! Намного! - Кивнул Инженер. - Насчет секций не беспокойся. Секции нам в понедельник, с утра привезут.
   Матвей тоже кивнул и подумал - стоит ли говорить, что беспокоит его не наличие или отсутствие кольцевых секций, действительно необходимых для дальнейшего углубления колодца, а несколько иное...
   -А зачем вам такой колодец? - Решился он.
   Сказать по правде, Матвей ожидал какого угодно ответа, вплоть до откровенного предложения не лезть не в свои дела, но Инженер, уже в который раз за сегодняшний день удивил его...
   -Не о том думаешь, Матвей! - Усмехнулся он, соизволив, наконец, обернуться. - Совсем не о том!
   -Не понял? - Не понял Матвей.
   -Ты о чем думаешь? - Ответил на его вопрос своим Инженер. И тут же ответил сам себе. - Ты думаешь - для чего это нужно ему, то есть мне? Так?
   -Так. - Согласился Матвей.
   -А ты не думай, для чего это нужно мне! Ты думай - для чего это нужно тебе. - Инженер остановился, помедлил секунду, пристально глядя в глаза собеседника, а потом добавил: - если, конечно, тебе это нужно.
   Откровенно говоря - Матвей ожидал более конкретной, более четкой формулировки. Такой, которая сама по себе была бы ответом, а не новым вопросом.
   Но по глазам Инженера понял, что не дождется...
   Тот еще с минуту смотрел на него, а потом отвернулся, снова перебросив взгляд на далекий лес, казавшийся теперь уже совершенно черным, в неярком, меркнущем свете красного солнца, тонувшего среди его острых шпилей...
   -Да, чуть не забыл. - Он вытащил из кармана бумажник и, отворив его, протянул Матвею сторублевую купюру. - Сегодняшний оклад.
   -Ага. - Кивнул Матвей, принимая деньги.
   Инженер снова обернулся к нему:
   -Думай, Матвей! Думай. - Сказал он и, усмехнувшись, зашагал обратно, в деревню.
   Некоторое время Матвей задумчиво смотрел ему вслед, затем покачал головой и тоже направился к дому...
  
   -Что, прямо вот так и сказал - даже думать не моги для чего мне такой колодец нужен?! - Удивленно ахнула Тамара, во все глаза глядя на мужа.
   -Ну... - Матвей неопределенно качнул вилкой из стороны в сторону. - Приблизительно в этом смысле он и высказался. Мол, не думай для чего мне это нужно! Думай для чего это нужно тебе! Если тебе это, конечно, нужно.
   -Ох, Матвей, - всплеснула Томка руками, - а может, ну его к лешему, колодец этот?! Зачем тебе это нужно, а?!
   В ответ Матвей только хмыкнул и, подчистив тарелку последним взмахом вилки, отодвинул ее в сторону.
   Этот вопрос не давал покоя и ему самому, смущая своей неоднозначностью. Зачем ему это было нужно? С одной стороны - вроде бы и незачем! Ну, помог, что называется, по-соседски, отработал недельку, пора бы и честь знать. С другой стороны... Матвей вытащил из кармана сторублевую купюру, обосновавшуюся там чуть больше часа назад. Перегнув ее пополам, он крепко зажал место сгиба между ногтями и несколько раз проутюжил его, затачивая, заостряя. Потом отогнул половинки под прямым углом и поставил купюру на стол перед собой. Она была исключительно хороша собой: свеженькая, крепенькая, хрустящая, словно только что из банковской пачки, не помятая и не затертая руками. Такие в Ефимовке были большой редкостью и водились только у пенсионеров, да и то - не всякий раз. У заезжих же рыночников и продавцов в райцентре в обороте находилась валюта принципиально иного сорта - измусоленная, засаленная и потрепанная нескончаемыми путешествиями сквозь десятки кошельков и карманов.
   Матвей аккуратно погладил сторублевку по острой как бритва кромке, чувствуя как твердая бумага впивается в подушечку указательного пальца. За все шесть дней, что он работал над колодцем, Инженер ни разу не расплатился с ним деньгами затрапезного вида. Ни разу не предложил он и "отдать натурой", что так же было весьма характерно для местных жителей, приветствовавших и даже поощрявших круговорот самогона по Ефимовке и окрестным деревням. Пожалуй, предложи ему Инженер пару - тройку бутылок, вместо денег, Матвей взял бы не раздумывая. Не за тем, чтобы самому выпить, а что б расплатиться по осени за лошадь, без которой, как ни крути, поле-то картофельное не разъедешь. Хотя, кто знает, может и сам не удержался бы. До осени-то еще...
   Но Инженер ни разу даже не заикнулся об этом, исправно оплачивая труды Матвея аккуратными, свеженькими купюрами, которые было приятно брать в руки и, которые, даже очутившись в руках Тамары, оставляли после себя наилучшие воспоминания...
   Матвей легонько щелкнул пальцем по денежке. Она покачнулась и опрокинулась на бок.
   Да, с одной стороны, заниматься делом, смысл и цели которого не представлялись очевидными, как бы и не очень хотелось, но с другой стороны, крючок, брошенный Инженером, он закусил весьма надежно...
   -Ты, деньги-то, прибери подальше. - Сказал он Тамаре, стоявшей напротив него, подле буфета. - И не беспокойся, особо! Ничего, ровным счетом, в этом колодце страшного нет. Ну, подумаешь, ударила городскому человеку какая блажь в голову! Ну, откопаю я ему колодец в два раза глубже обычного, ничего со мной не станется. Только, глядишь, рублик лишний... схалтурю...
   Тамара кивнула, спрятала сторублевку в карман фартука и, указав на буфет, спросила мужа:
   -Так, что же ты, рюмочку, выпьешь ли?
   Матвей рассеянно хмыкнул, поскреб затылок пятерней, после почесал за ухом, потом слегка сдвинул занавеску и заглянул в черную, беспросветную темень за окном. В принципе, от рюмочки можно было и не отказываться - завтра с утра календарь обещал воскресенье, а работу, как дал понять Инженер, раньше понедельника они возобновлять не будут. Так что можно было и расслабиться...
   Прежде, во времена нормального функционирования "Зари", Матвей, работавший в колхозе механизатором, если и позволял себе промочить горло, то лишь в воскресенье, да и то, если не было уборочной. А еще раньше они гуляли по выходным вдвоем с Томкой. А после они гуляли уже не вдвоем...
   -А что, ребята бегают еще? - Спросил он жену, задергивая занавеску.
   -Да нет! Легли уж давно. - Ответила Тамара.
   -И Славка тоже?
   -Тоже.
   Матвей кивнул.
   -Ты, знаешь, Том, ну ее, водку эту! Как-то... не тянет. Лучше завтра встану пораньше, возьму ребят, да на рыбалку с ними махнем!
   -На речку?
   -Нет, не на речку. Речка - что? Речка, почитай, пересохла уж! В лес пойдем, на озеро, лещей потаскаем! А на речке... там... одна рыбалка. - Невесело ухмыльнувшись, Матвей характерным жестом почесал кадык. - Надоела уж мне... такая рыбалка... сил нет.
   -Ну и правильно! - Улыбнулась Тамара, запирая буфет. - Ребята рады будут если ты с ними погуляешь.
   -Ага. - Матвей поднялся из-за стола и, перехватив руку Тамары, которую она протянула, чтобы убрать грязную посуду, притянул жену к себе. - Вот закончим колодец рыть, получу все с Инженера, тогда и отметим как следует! Может тебе, что-нибудь на зиму справим. А покуда не хочу... форму спортивную терять.
   Обняв жену за плечи, он еще крепче прижал Тамару к себе, чувствуя как в его душе, впервые за очень - очень продолжительное время пробуждается от спячки веселый бес, наполняющий все тело радостной, нетерпеливой дрожью.
   -Ты что, Матвей?! - Тамара посмотрела на него с недоумевающей улыбкой и попыталась отстраниться, но не всерьез, а скорее...
   -Ты что, Матвей? - Повторила она. - Дети же спят!
   -Дети? - Все сильнее стискивая родные, круглые плечи прошептал Матвей, ощущая как дергается, срываясь голос. - А что - дети? У детей своя комната, у нас - своя. Тома...
   -Матвей... - Она высвободила руку и, нашарив на стене выключатель, погасила свет.
   Темнота накрыла их и Матвей, чувствуя, что его бес окончательно сорвался с цепи, подхватил Тамару на руки и, распахнув дверь в спальню, дал тому волю...
  
   -Ну, Матвей, ты и мужик! Ну, давай, за тебя! - Василий воодушевлено обезглавил бутылку и плеснул в стаканы водки. - Это ж такую бездну собственноручно отрыть! Чуть ли не километр грунта на собственном пузе поднять!
   -Да иди ты! - Весело отмахнулся Матвей, поднимая стакан. - Какой там километр! Вчера померили с Инженером - пятнадцать метров глубины. Всего-то.
   -Всего-то! - Передразнил Василий, округляя глаза. - Пятнадцать метров! Бездна - одно слово! Слушай, а ты у... Инженера-то своего не пробовал узнать: ну вот для чего ему такой колодец-то глубоченный нужен?!
   Матвей пожал плечами.
   -Да пробовал, конечно! Пробовал.
   -Ну, а он - что?
   -А ничего! Сказал, мол, не думай зачем это мне нужно, думай зачем это нужно тебе!
   Василий сделал понимающее лицо наглядно демонстрирующее насколько ему ничего не понятно. Помолчав с минуту, он кивнул и спросил Матвея:
   -Ну, и что ты думаешь?
   -Что я думаю? - Переспросил Матвей. - Я думаю, что за эти три недели принес домой больше денег, чем за последние полгода.
   -И - все?
   -И - все! - Снова пожал плечами Матвей. - Ладно, давай! Чего ее греть, проклятую!
   Друзья чокнулись и опростали стаканы. Закусив корочкой черного, и, болезненно переживая странное ощущение непривычки, Матвей выудил из костра обугленную, качественно запеченную картофелину и, перебрасывая ее с ладони на ладонь, начал соскребать корку...
   Снова, как и в тот вечер трехнедельной давности, они сидели на откосе, над рекой. Внизу, на грязном, илистом, обмелевшем от жары берегу, были воткнуты удочки, заброшенные исключительно ради проформы, официального прикрытия дружеского застолья. Надежды на поклевку были столь призрачны, что за пару часов, проведенных у костра, рыбаки даже ни разу не спустились к реке проверить снасти. Пекли себе спокойно картошечку, поднимали незамысловатые, чисто мужские тосты, да болтали о том и о сем. Хотя, разумеется, основной темой сегодня был колодец.
   -Я думаю, - продолжил Матвей, отдышавшись после горячей, обжигающей, рассыпчатой картошки, - что сейчас мне реально есть чем занять руки и голову. Ну, то есть... было. До сегодняшнего дня...
   -А, что, Инженер-то не обещал строительство продолжить?! - Расхохотался Василий.
   -Да нет! Не обещал! - Усмехнулся в ответ Матвей. - Честно говоря, я его вообще сегодня еще не видел. Он вчера сказал, что с утра в райцентр собирается, ну, так видимо и сделал. Хотя, ты знаешь, последние несколько дней, у меня такое чувство...
   Он осекся, не находя слов, способных передать его чувства и остановил взгляд на далеком ельнике по ту сторону реки. Солнце только еще начало клониться к закату и в его палитре преобладало желтое. Лишь нижний край понемногу краснел.
   Матвей смотрел на яркое еще светило, на зеленую стену ельника, ощущая какую-то непонятную, почти неуловимую перемену произошедшую в окружающем мире. Вроде бы все осталось прежним. И солнце. И лес. И небо. И река. Но что-то изменилось. Что-то уже было не так...
   А кроме того... Кроме того он внезапно услыхал какой-то далекий, раскатистый гул, доносившийся со стороны леса. Гром? Матвей еще раз скользнул глазами по горизонту. Нет. Его не пятнало ни одно облачко. Горизонт был чист, предвещая завтра еще один безоблачный, яркий и, наверняка, знойный день, наподобие сегодняшнего.
   -У меня такое чувство, - повторил он, по-прежнему всматриваясь вдаль в надежде обнаружить источник гула...
   -У меня такое чувство, - произнес он в третий раз, как раз в тот момент, когда меж темных еловых стволов мелькнуло светлое пятно и из лесу, по дороге выкатился знакомый ему КАМАЗ...
   Ощущая внутри себя странное смешение изумления и... радости Матвей смотрел на огромные бетонные, кольцевые секции, возвышавшиеся в кузове грузовика. Потом он снова перевел взгляд на дорогу и, увидев темно-зеленую "Ниву" Инженера, бодро катившуюся позади КАМАЗа, закончил, наконец, забуксовавшую мысль:
   -У меня такое чувство, что этот колодец мы закончим еще очень нескоро.
   -Обалдеть! - Единым вздохом бесконечного удивления высказался Василий.
   Он во все глаза смотрел на приближающийся грузовик, не замечая, даже, своей, анекдотически отвисшей челюсти.
   -Это что же... это же... это... это... - затараторил он, придя в себя. - это что же получается?! Это что же вы - еще глубже будете свой колодец рыть?!
   -Ну, получается так. - Хмыкнул Матвей, сам пребывая в серьезном замешательстве и ясно предвидя следующий вопрос товарища.
   -Но зачем?!
   -А я не знаю - зачем, Вась! Понимаешь? Не знаю! Я знаю только, что еще не один день смогу занимать руки и голову чем-то помимо этого вот! - И он кивнул на полупустую бутылку.
   Василий помолчал пару минут, глядя как КАМАЗ с "Нивой", проследовали мимо них и, повернув, въехали в Ефимовку.
   -Слушай, Матвей, - сказал он проводив машины взглядом, - ты может быть поговорил бы с Инженером-то своим, а? Может быть он и меня бы... к делу пристроил? Ну, если тебе, конечно, поделиться... в смысле денег не жалко! Одному-то, поди, вкалывать тяжко!
   Матвей промолчал, по-прежнему глядя на дорогу, где оседала, поднятая колесами, пыль. С одной стороны, делиться деньгами в самом деле было как бы и жалко. Особенно учитывая, что за последние четыре года это были его первые деньги, полученные не от продажи небогатых излишков приусадебного хозяйства. Однако присутствовала, как обычно, и вторая сторона. Работа день ото дня становилась все тяжелее и тяжелее. Чем глубже, тем тверже и неподатливее становился грунт, да и поднимать этот грунт приходилось все выше и выше, что так же отнимало много сил. Кроме того, существовали еще и грунтовые воды. Несмотря на засуху, они ощущались чем глубже, тем сильнее, и откачка их так же серьезно тормозила работу: если первые три секции колодца ему удалось углубить за неделю, то на следующие три, аналогичные по размеру, ушло в два раза больше времени. Такая вот арифметика...
   -С Инженером я поговорю. - Ответил он Василию. - Обязательно поговорю.
   Обнадеженный его словами, товарищ радостно взялся за бутылку, а Матвей перевел взгляд на ельник. Солнце, стремительно скатывавшееся за него, становилось все краснее и краснее, а лес, как обычно, подражая ему, - все чернее и чернее. Вроде бы все было как прежде. И солнце. И лес. И небо. И река. Но что-то изменилось. Что-то уже было не так...
   -Давай за колодец, дружище! - Василий протянул ему полнехонький стакан.
   -Давай! - Усмехнулся Матвей, принимая угощение и прибавил: - Только ты, Вась, смотри: ежели я с Инженером насчет тебя сговорюсь, с этим делом придется завязывать! - Он качнул стаканом. - Мне он с ходу так и заявил: мол, увижу хоть один раз под шафе - пулей вылетишь! Мало ли, говорит, желающих за стольничек-то потрудиться?!
   -Ну ты скажешь, дружище! - Оскорбился Василий. - Ты меня, что, первый год знаешь?! Или ты меня хоть раз в страду под мухой видел?! А что в последнее время я... - он развел руками так резко, что едва не расплескал водку, - ну так это ж, почитай, все! В последнее-то время...
   -Да, ладно! - Миролюбиво отмахнулся Матвей. - Это ж я так! Для порядка. А с Инженером я обязательно переговорю...
   Он смотрел как с совершенно уже черного холста ельника, подсвеченного сзади красным фонарем угасающего солнца, стекает густой вечерний сумрак, накрывая обмелевшие, илистые берегам и с гладкой, подернутой едва заметной рябью, поверхности реки исчезают последние отблески дня. Он только сейчас, кажется, понял, что же изменилось в этой маленькой, знакомой ему с детства, зарисовке.
   Эта чернота, накрывавшая окружающий мир, не вызывала теперь уже у него ощущения гнетущей, безысходной тоски как прежде. Чернота осталась, а вот тоска куда-то исчезла...
  
   Разговор с Инженером состоялся в понедельник, прямо с утра. К огромному изумлению Матвея, Инженер, одобрив идею взять Василия в помощники, категорически отверг мысль "поделиться деньгами". Если Матвей, сказал он, видит необходимость в помощнике, то, безусловно, должен взять его, причем без какого бы то ни было ущерба для собственного заработка. У него, мол, найдутся средства на полноценную оплату обоих работников. Более того, Инженер намекнул, что в будущем, по мере необходимости, можно будет пригласить еще несколько человек. Столько, сколько нужно для сохранения высокого темпа сооружения колодца. Что же касается денег, то об этом Матвей беспокоиться не обязан, это не его забота.
   ...Договорившись подобным образом, Матвей и Василий споро взялись за работу, размышляя каждый про себя, для чего бы это Инженеру такой невиданный колодец, а вслух, главным образом, обсуждая, кого еще стоит привлечь к его строительству, чтобы как говорил Инженер, не снижать темпов. Они наметили три - четыре кандидатуры из своих знакомых, мужиков с которыми в прежние времена работали по части колхозной механизации и, которые в те времена числились "непьющими". После четырех лет развала и безработицы таковых в Ефимовке, почитай, что и вовсе не осталось, однако степени приобщения к "зеленому змию" очень разнились. Одни, как, например, Матвей с Василием, прикладывались к рюмочке от случая к случаю. Другие, напротив, не просыхали неделями, опустившись до такого состояния, что предлагать Инженеру, предельно строгому в этом вопросе, взять их на работу не представлялось возможным.
   А новые помощники были нужны как воздух. По мере углубления колодца, работа становилась все более трудоемкой. Каждый следующий метр глубины давался сложнее предыдущего. Выбранный грунт нужно было поднимать все выше и выше, а спускаться каждый раз приходилось все глубже и глубже. После первых трех дней работы на пару с Василием, Матвей с благодарностью подумал, что товарищ сподобился помочь ему очень вовремя. Самому бы ему справляться сейчас уже было бы исключительно сложно. Если вообще возможно.
   Но и вдвоем работать тоже было проблемно и, потрудившись таким образом неделю, Матвей сказал Инженеру, что ежели тот хочет сохранить высокий темп строительства, то нужно привлечь к работе еще несколько человек. Тем более что и люди вполне надежные на примете имеются.
   А кроме того, они с Василием, вдоволь потаскав наверх тяжелые, груженые землей ведра пришли к выводу о необходимости механизировать данный процесс. Найти в колхозе пришедший в негодность трактор, с работающим еще двигателем, было несложно, а превратить этот двигатель в подъемную таль с их-то опытом - и того проще...
   Выслушав его, Инженер, по-прежнему не принимавший непосредственного участия в работе, но пристально наблюдавший за ней со стороны, ответил, что против новых помощников ничего не имеет, а вот изготовление самодельных талей считает излишним. Раз уж назрела потребность в данном агрегате, то его нужно попросту купить, а не мастерить из подручных материалов.
   Такой подход пришелся Матвею по вкусу и он, пристроив к делу новых людей, отправился вместе с Инженером в областной центр. Там они приобрели не только таль с дизельным приводом, но еще и мощный насос для откачки из колодца грунтовых вод, мешавших строительству...
  
   Словом - дело двигалось. На излете лета глубина колодца перевалила за сто метров и не было никаких намеков на то, что Инженер намеревается свернуть строительство. Напротив, когда число рабочих превысило десять человек, он даже предложил Матвею подумать о переходе на сменную систему, что неизбежно должно было привести к увеличению производительности и, соответственно, темпов строительства. Подумав, Матвей нашел такую систему весьма интересной и, обсудив ее с товарищами, составил график сменной работы. То, что для эффективного функционирования новой системы требовалось привлечь еще несколько человек, Инженера нисколько не волновало. Чем дальше, тем сильнее Матвей убеждался, что для работы тому не жалко ни сил, ни средств, ни времени и продолжаться она будет, по видимому, еще очень долго. Осенью, в самом начале сентября, состоялся разговор, окончательно укрепивший его в этом мнении.
   В тот день, они с Инженером, с утра до обеда просидели на веранде, обсуждая давно назревшую необходимость модернизации технологии строительства. В начале строительства они просто заглубляли в землю бетонные кольцевые секции. По мере того как шахта колодца становилась глубже, нижние секции проваливались, оседали вниз, а сверху на них устанавливались новые и вся эта, постоянно утяжеляющаяся, конструкция "паровозиком" соскальзывала все ниже. Но с увеличением глубины грунт становился все плотнее и технология начала давать сбои. Нижние секции "врастали" в земляные стенки колодца и проваливались вниз все хуже и хуже. Очевидно, говорил Инженер, в скором времени придется искать новый способ укреплять стенки и он собирается заказать партию кольцевых сегментов, которые можно будет опускать на дно колодца при помощи подъемной тали и там уже, посредствам сварки, собирать из них крепежные кольца. Матвею такая технология показалась весьма перспективной и он предложил Инженеру обсудить ее с рабочими, благо как раз наступило время обеденной пересменки.
   Они вышли на улицу и, подойдя к навесу, сооруженному над колодцем еще месяц назад, для защиты подъемной тали и насоса, обнаружили своих рабочих в состоянии жаркого спора. Предметом его был тот самый навес, подвергнутый Василием острой критике.
   -Разве же это защита?! - Распинался тот. - Никакая это не защита! Летом еще туда - сюда, кое-как прикрывал, да и то - дождей не было! А не то - наверняка колодец залило бы! Но осенью-то точно зальет! Вот, Матвей, Инженер, вы-то что скажете?
   -О чем разговор, мужики?
   -Да осень уж наступила, Матвей! Ты сам-то подумай! С грунтовыми водами кое-как справились, но если не сегодня - завтра дожди затянут - точно ведь колодец зальет! Как же тогда копать?
   -Предложения? - Односложно вопросил Инженер.
   -Да какие тут могут быть предложения-то?! Нужно сарай нормальный построить вместо навеса этого убожеского!
   -Чепуха, Василий! - Возразил ему Толик Соколов, работавший прежде в одной бригаде с Матвеем. - Какой сарай?! Нужно построить гараж!
   -Глупости, Анатолий! - Сурово одернул его Петр Лукьянович, бывший агроном "Зари". - Зачем нам гараж?! Не нужен нам гараж! Нам нужен ангар!
   Остальной народ тоже в стороне не остался, голосил кто во что горазд, предлагая всевозможные варианты и один только Паша Лосев, который никогда и никому не позволял забывать, что он служил на Большом Противолодочном корабле Балтийского Флота, спокойно стоял в сторонке, тихонечко посмеиваясь в ус, и ждал пока все эти колхозники, не представляющие в чем разница между шпангоутом и стрингером, выскажутся и придет время ему сказать свое веское слово. Сам Паша, непосредственного участия в создании колодца не принимал, в том смысле, что лопатой самолично не орудовал, но как человек, приученный к настоящей дисциплине и флотскому порядку, был приставлен к механизмам, требовавшим постоянного ухода.
   Когда диспут, относительно будущего колодца достиг апогея и пошел на спад, он привлек внимание окружающих многозначительно хмыкнув и сказал, со значением подняв кверху палец и покачав им:
   -Нам нужно построить эллинг!
   Абсолютно незнакомое, если не сказать - чуждое слуху сухопутных людей, слово, тем не менее поразило всех, не исключая даже Инженера, своим благозвучием, если не сказать - поэтичностью, и разговоры вокруг тут же смолкли. Уважительно посмотрев на Пашу, Инженер спросил:
   -Знаешь как построить эллинг?
   В ответ Паша только развел руками, одарив при этом Инженера укоризненным взглядом, ясно говорившим, что задавать подобные вопросы человеку, который служил на Большом Противолодочном корабле, да еще и на Балтийском Флоте, по меньшей мере бестактно!
  
   К дождям, хлынувшим на иссохшую землю Ефимовки во второй половине октября, эллинг, понятное дело, достроить не удалось. Даже наполовину. Слишком уж грандиозным оказалось сооружение задуманное Пашей Лосевым и разработанное Инженером. Оно накрывало почти треть усадьбы Инженера, а в деревне это была не самая маленькая усадьба. Хотя за дело и взялись всем миром, но полностью успели соорудить только крышу, на высоких, пятнадцатиметровых опорах, а за стены принялись только после Нового Года. Отчасти в этом было повинно полное отсутствие строительного опыта у большинства бывших земледельцев, отчасти - то, что параллельно с созданием эллинга не прекращалась работа над самим колодцем, с каждым днем уходившим все глубже и глубже в землю...
   ...Ну, а полностью эллинг был завершен только следующим летом. К тому времени Инженер, устав, видимо, от шума, смолкавшего лишь по воскресным и праздничным дням, испросил у председателя колхоза в аренду небольшой кусочек земли у реки, на противоположном от Ефимовки берегу, где прежде были лучшие пашни "Зари", и, построив там небольшой, хорошенький домик, перебрался туда жить.
   ...Он вообще старался держаться подальше от суеты, постепенно передавая руководящие функции вчерашним своим помощникам.
   Сперва он отказался от собственноручной выдачи денег, пригласив для этого одну даму, состоявшую прежде в колхозной бухгалтерии. Она вела строгий учет времени, отработанного каждым рабочим, потом представляла ведомость на утверждение Инженеру, а после получала по ней деньги в банке райцентра и выдавала зарплату. Впрочем, некоторое время спустя, убедившись, очевидно, в верности учета, Инженер вовсе перестал интересоваться финансовой стороной дела...
   Во вторую годовщину встречи с Инженером и начала создания колодца, Матвей, фактически стал главным управляющим на его строительстве. Он продолжал контролировать соблюдение технологии, поставки необходимых материалов, а главным образом - исполнение основной установки Инженера: трезвость - норма жизни. Учитывая, что желающих поработать было много, а вот отказаться от рюмки могли далеко не все, кое-кого, конечно же, приходилось увольнять. Впрочем, большинство людей, приходивших на строительство ясно представляли себе на что они идут и старались оставлять свои проблемы за порогом эллинга...
   Но, если непосредственно процесс строительства вопросов не вызывал, то цель, с которой оно велось, напротив вызывала столько споров и разногласий, что им поистине не было числа. Вряд ли во всей Ефимовке, да и вообще во всем районе, по которому очень скоро прокатилась слава о диковинном колодце, нашелся хотя бы один человек, не ломавший голову над предназначением сего невиданного сооружения!
   Какие только версии не высказывались! Почти все, правда, сходились во мнении, что за спиной Инженера стоит мощная государственная организация, таких масштабов достигло строительство уже к окончанию первого года. Но относительно того, что это за организация, чем конкретно она занимается и для чего сооружает колодец, единого мнения не существовало. Одни полагали, что Инженер занимается поиском полезных ископаемых, каковых в Ефимовке отродясь никто не искал и не добывал. А ведь очень может быть, говорили поклонники данной точки зрения - потому и не добывали, что поискать как следует не додумывались, но теперь-то уж Инженер это дело поправит! Другие, развивая эту мысль, утверждали даже, что ищет Инженер ни много ни мало - нефтяное месторождение! Правда, даже в Ефимовке, где нефтепродукты испокон веков добывались исключительно на бензоколонках, люди, тем не менее, знали, что ищут нефть иным образом, но тешили себя мыслью, что Инженер может испытывать здесь новую, революционную, так сказать, технологию. И тех и других смущало лишь то обстоятельство, что в Ефимовку ни разу не приезжало с проверками и инспекциями начальство Инженера. А может быть, говорили иные, Инженер и есть самое высшее начальство и проверять его попросту некому.
   В общем, думали да говорили много чего, но во всей Ефимовке, помимо Инженера, имелся лишь один человек, точно знавший предназначение колодца. Это был Паша Лосев, который никогда и никому не позволял забывать, что он служил на Большом Противолодочном корабле Балтийского Флота. Разумеется, такого человека не мог ввести в заблуждение простецкий, сугубо гражданский вид Инженера! Он сразу же сообразил, что перед ним - военный специалист, занимающийся сооружением секретного объекта. Ну, а то, что этот самый специалист ни коим образом не афишировал своей принадлежности к армейскому ведомству, по мнению Паши, свидетельствовало как раз о невероятной секретности и стратегической важности данного объекта. Для чего именно нужен был колодец, Паша, конечно же знать не мог, но гипотезы выдвигал самые смелые. Возможно, думал он, в Ефимовке будет создан Центр Космического Управления, возможно - полигон для испытаний ядерного или, какого-нибудь еще более чудовищного и секретного оружия. В любом случае, считал Паша, его родной деревне это должно было пойти только на пользу. Уж коль скоро здесь будет оборудован объект государственного значения, местное население может от этого сильно выиграть.
   Разумеется, Паша никогда и ни с кем не делился своими выводами и только лишь Инженеру осторожно намекнул, что истинный смысл создания колодца ему известен, но беспокоиться из-за этого не стоит, потому как человеку, который служил на Балтийском Флоте, да еще и на Большом Противолодочном корабле, а не каком-нибудь рейдовом тральщике, не нужно объяснять, что такое военная тайна и как важно ее беречь! Инженер отреагировал на это именно так как Паша и ожидал: не подтвердил его предположение, но и не опроверг напрямую.
   Что же касается Матвея, зачинателя и первопроходца строительства, которого несправедливо подозревали в том, что он знает о его целях больше прочих, то после того, одного-единственного разговора, состоявшегося в самом начале, он уже не приставал к Инженеру с расспросами, хотя и оставался первым его помощником. Вспоминая слова Инженера, он с каждым годом все больше думал, зачем колодец нужен лично ему.
   А колодец был ему действительно нужен. И чем дальше, тем сильнее он укреплялся в этой мысли. Он смотрел на красивый, спокойный домик Инженера на противоположном берегу реки, и понимал, что устал от постоянного шума эллинга, расположенного слишком уж близко от него. Смотрел, как мается неустроенная молодежь и думал, что Славку нужно обеспечить собственным углом, а Дашку пристроить в областной пединститут. Смотрел, как меняется его дом и вспоминал как они жили до приезда Инженера...
  
   -Вы идете, Матвей Вячеславович?
   -Ступайте, ребята, ступайте! Я следом...
   Створки лифта сомкнулись и кабина, мягко приняв с места, понеслась вверх. Матвей посмотрел ей вслед, а потом устало присел на табурет. С каждым годом спускать вниз для него становилось все сложнее и сложнее. И потому что колодец становился все глубже и глубже, и потому что сил у него самого оставалось все меньше и меньше. Теперь уже он спускался сюда лишь в особых случаях. Таких как сегодня, например. Матвей смотрел прямо перед собой, туда, где на бетонной стенке разноцветными мелками были выведены цифры 2500.
   Да, цифра, подумалось ему. Инженер был бы доволен такой внушительной цифрой. Он снова посмотрел вверх и увидел лифт скользящий к нему. Ну, разумеется, за такое короткое время тот не смог бы добраться до поверхности и вернуться назад. Этот, нижний, лифт поднимался только на пятьсот метров, а затем нужно было пересесть на другой и так до самой поверхности. Четыре пересадки до... конечной станции, усмехнулся Матвей, когда лифт остановился напротив него, гостеприимно распахнув дверь.
   Он вошел внутрь и неторопливо поплыл вверх. Память, почти против воли, уносила его к тем временам когда он, в одиночку, работал над первым десятком метров, спускаясь вниз по простой деревянной лесенке из своего домашнего хозяйства. Да, много воды утекло с тех пор, подумал Матвей и пошутил, собственного развлечения ради: да только в колодец ни одной капли так и не попало!
   ...Дверь последнего лифта распахнулась и он вышел наружу, в эллинг. За двадцать лет, прошедших со дня его постройки, эллинг изменился до полной неузнаваемости. Вместо маленькой подъемной тали и простенького насоса, с которых начиналась механизация колодца, здесь теперь располагались лифтовые приводы, системы подъема грунта, вентиляции и осушения шахты. Инженер, загодя предвидя необходимость совмещения всех этих агрегатов, изначально задал колодцу серьезный диаметр, или как говорил Паша Лосев, который никогда и никому не позволял забывать, что он служил на Большом Противолодочном корабле Балтийского Флота, - мощный калибр. Это позволило совместить в колодце и лифты и прочее оборудование с питающими линиями и магистралями. Инженер...
   ...Матвей кивком ответил на приветствие охранника и, переступив порог эллинга, очутился на улице. Празднование очередного юбилея затянулось допоздна и солнце уже склонилось к западному окоему. По главной улице Ефимовки, просветленной рано вспыхнувшими фонарями, он вышел на берег реки, за которой некогда был густой еловый лес, потом - лучшие пахотные земли приснопамятного колхоза "Заря", заросшие позже молодым ельником, а теперь - самая новая, самая красивая и лучшая улица села. Инженер, первым обосновавшийся на том берегу не стал вырубать еловый молодняк, а построил свой дом между деревьями. Вслед за ним так же поступил и Матвей и все остальные кто решил поселиться там. С тех пор деревья подросли и теперь казалось, что дома стоят в густом, красивом парке, незаметно перетекающем в старую, вековую еловую чащу. Дом Инженера стоял в самой середине этого парка...
   В этом доме Инженер и умер. Семь лет тому назад.
   Его смерть стала настоящим шоком для всех жителей Ефимовки. Особенно для тех кто строил колодец. Все, начиная от Матвея и заканчивая рабочими, пришедшими на строительство в последнюю очередь, не без оснований полагали, что со смертью Инженера оно может прекратиться. Удивительно будет, говорили они, если случиться иначе!
   И все-таки случилось иначе. Ознакомившись с завещанием Инженера, Матвей, ставший его душеприказчиком, обнаружил там упоминание о специальном Строительном Фонде. Фонд этот был учрежден Инженером много лет назад, как раз перед его прибытием в Ефимовку и все деньги, потраченные на строительство колодца, начиная со ста рублей, полученных Матвеем в самый первый день работы поступали именно оттуда.
   Сумму, остававшуюся на счетах Фонда к моменту смерти Инженера иначе как грандиозной назвать было невозможно. Прикинув, совместно с главным бухгалтером, ежегодные расходы с учетом их роста (понятное дело - с каждым годом колодец требовал все больше и больше денег), Матвей пришел к выводу, что еще как минимум тридцать - сорок лет финансовый голод строительству не грозит и оно может продолжаться.
   ...И оно продолжалось. Средства Фонда были защищены настолько грамотно и надежно, что тратить их на что-либо иное кроме колодца не представлялось возможным, с одной стороны. А с другой - имея перед собой такие деньги, глупо было бы не работать, что бы их взять!
   И работа продолжалась. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом колодец все глубже вонзался в землю, проникая, казалось бы на запредельные глубины. Схема строительства, налаженная Инженером и переданная им в управление местным рабочим, действовала настолько четко, что наличие или отсутствие ее основателя на этом свете уже ничего не могло изменить...
   Нет, Инженер не случайно поступил именно так, думал Матвей, глядя на краснеющее солнце, неторопливо скатывающееся к горизонту. Конечно же, это было сделано преднамеренно. Он хотел, чтобы работа не прекращалась и после того как его самого не станет. Чтобы работа не прекращалась...
   Признаться откровенно, Матвей надеялся, что после смерти Инженера, получив доступ к его бумагам, он сможет прояснить для себя цель создания колодца. Но как раз этой-то надежде оправдаться было не суждено.
   Получив в свое распоряжение ключи от дома Инженера, Матвей внимательно осмотрел его, но не нашел ни единой записи, прояснявшей для чего сооружался колодец. Кабинет Инженера был совершено пуст. Уже потом, кто-то из селян сказал Матвею, что за неделю до смерти к дому, якобы подъезжала легковая машина со столичными номерами. Судя по всему, именно на ней и были вывезены все книги и рукописи Инженера. Или же они вылетели в печную трубу. Третьего варианта не было. Как не было и бумаг и не было теперь уже никакой надежды узнать первоначальный замысел Инженера.
   Что же касается собственных домыслов и догадок Матвея...
   Разумеется, за двадцать с лишним лет, он возвращался к мыслям о колодце едва ли не каждый день, но так и не пришел ни к какому согласию с собой в этом вопросе. И вообще, чем дольше он думал о колодце, тем больше тот напоминал ему камень, брошенный рукой Инженера в тихий, сонный омут Ефимовки. Сам камень давно уже канул в глубину, а круги, взволнованные им, все еще бежали к далеким берегам. И никак не могли добраться до них...
   Этих кругов было очень много. Невиданное строительство и финансы, привлеченные им в эти, безденежные прежде, края, вызвали эффект неожиданно сильный и где-то даже не предсказуемый. Если старшее поколение, измученное длительным застоем и фактической безработицей, было радо самому колодцу, то молодежь в большинстве своем хотела идти дальше, стремясь отыскать свой путь, не связывая себя с грандиозной, но все же не своей стройкой. Кто-то из них устраивался на строительство временно, для накопления начального капитала. Другие - заимствовали этот капитал у родителей, запуская в оборот собственного дела.
   К удивлению Матвея, даже его собственный сын, Славка, вернувшись из армии, не пошел под начало отца, а потребовал, чтобы тот забрал из колхоза причитающийся ему пай земли и занялся фермерством. Пять лет каторжного труда принесли результаты и сейчас его молодая семья уже крепко стояла на ногах безо всякого колодца, да еще и родителям помогала, в обмен на заботу о внучатах...
   И таких как Славка было немало как в самой Ефимовке, так и в окрестностях. Пришедшие в упадок и запустение колхозные земли переходили постепенно в руки собственников, пробуждаясь от спячки и пробуждая все вокруг себя. Совместными усилиями фермеров удалось реанимировать чуть живой молочный комбинат райцентра, построить небольшую птицефабрику, возродить в районе традиции хлебопечения.
   Уже пятнадцать лет как заработал, похороненный было, сельмаг. Не так давно капитально отремонтировали дорогу до райцентра. Наладили в селе освещение.
   ...Словно колесики и шестеренки единого механизма, большие и малые дела цеплялись друг за друга, сообщая друг другу новый импульс движения и жизни.
   А в центре этого, набирающего обороты вращения стоял эллинг с колодцем, каждый день все глубже враставшим в землю...
  
   ...Матвей стоял над рекой и смотрел как алое солнце, предвещавшее завтра еще один погожий и радостный день, неторопливо скатывается за ельник, привычно почерневший к закату. Смотрел, как с черного холста ельника стекает густой сумрак, накрывающий дома на том и этом берегах реки. Смотрел, как этот сумрак решительно прокалывают многочисленные пятнышки света вспыхивающего в окнах домов на том и этом берегах реки и сумрак отступает перед их чистым, всепобеждающим светом...
  
   ...Он постоял еще немного, а потом начал спускаться к реке, за которой чистым и радостным светом сияли окна его дома...
  
   Москва 2005 г.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"