Аннотация: - Карп, 40, - говорю я и думаю. И вспоминаю прохожего. С Леней - любовь, а тут страсть. У Марины же вообще никого.
В первый раз я влюбилась в детском саду. Лица не помню. Шорты помню. О трагических событиях говорят взрослые. Бабушка:
- Ты всегда ставила стульчик с ним рядом.
Мама:
- Ты с ним в пару становилась.
Бабушка:
- Но он-то ничего не понимал! Ему не надо было никакой любви!
Через полгода мне надоели эти злые сплетни, и меня застали с руками под одеялом.
Второго звали Леня (и почему в наше время такие старомодные имена давали? Если кому-то и удавалось влюбиться в Ваню или Мишу, то это был либо Гоголь, либо Боярский). От Леонида я помню большие губы, большие уши, и все остальное, наверное, тоже было большое. Он круглый год держался круглым отличником.
Мой лучший друг Марина - тоже. Я - так, хорошистка по вдохновению. Темперамент смешанный, психологические риски высокие. Отличник Леня по благородству мною увлекся. А Марина - девочка из хорошей семьи - им.
В отношениях, прежде всего, нужно думать о будущем. Но я это только теперь понимаю.
И про шведскую семью совсем недавно узнала.
Параллельно чувству к отличнику меня переполняло желание прохожего. Каждое утро мы встречались на моем пути в школу. Он был высок, красив и бородат. За минуту до того, как наши встречные пути вольются один в другого и тут же расторгнут долгожданные утренние объятия, и мы потечем каждый своей дорогой, я снимала со спины ранец и прижимала его к двойному шву на хэбэшных колготках сзади, чтобы он не подумал, что я еще школьница.
Леня на переменах облакачивался о подоконик, где я сижу, и вел со мной беседы о вечерних телепередачах. У нас телевизора по воспитательным соображениям дома не было, поэтому поддержать беседу мне давалось с крайним трудом. Отвлекаясь, я грезила о романтической трехнедельной щетине. Лене ничего не оставалось, как задумчиво нажимая пальцем на лежащий тут же подол моего школьного платья, продолжать беседу с Мариной.
Как-то поздней осенью, за игрой в рыбки Марина сказала мне: "А мне ночью Леня приснился". И пристально посмотрела из-под мохеровой шапки в глаза. Мы сидели на скамейке под ее окнами, чтобы нас хорошо было видно родителям, и задумчиво тыкали магнитными удочками в картоннный колодец, ловили окуней и медуз. Марине эту развивающую игру подарил дедушка. Каждому сорту рыбы были присвоены баллы. Ловить полагалось не глядя, кто больше наберет. Нас отправляли погулять каждый день, поэтому табличку с баллами мы помнили наизусть.
- Карп, 40, - говорю я и думаю. Я вспоминаю прохожего. С Леней - любовь, а тут страсть. У Марины же вообще никого. Ладно, решаю я про себя, справедливость требует уступить.
Марина дышит на замерзшие руки, сунув удочку подмышку.
- Знаешь, - говорю я, - я тебе давно хотела сказать.
Марина кивает. Взгляд ее напряжен и щеки от долгого гулянья красны.
- Кажется, у меня настоящее. Не говорила тебе, хотела сначала наши чувства проверить. В общем, давно уже. Где-то со второго сентября.
Небо густо бежит над головами.
- Ничего, - облегченно понимает Марина, - я тебе тоже кое-что не говорила.
Я с любопытством опускаю глаза с облаков. Марина обыденно говорит:
- Моя мама папу сковородкой по голове треснула. Ручка отлетела.
- За что? - удивлясь я. У нас в общежитии кухня отдельно, в конце коридора. Я со сковородками в своей жизни вообще редко встречалась.
- Ну, он себе молодую завел.
Я кидаю взгляд на окно. Там Маринина мама с маленьким на руках проверяет, не забежали ли мы за гараж. Двор небольшой, но гараж дерево и скамейка в нем помещаются.
- Понятно, - говорю я. Теперь я знаю, что делать, если Борода себе молодую заведет, но мои личные дела мне обсуждать не хочется, - ну, так что Леня?
- А что Леня? Завтра в столовую после уроков пойдем.
- Да? - что-то новенькое, - он тебя пригласил?
- Да, почти, - уклончиво и неохотно отвечает Марина, - налим, 100.