Аннотация: Всего лишь первая часть начатого "романа".
Вдали тусклым серебряным светом луны освещалось безмятежное море. Волны его плескались внизу - тихо и почти неуловимо. Небо было усыпано звёздами, и они ярко светились в темноте, словно бриллианты самой высокой чистоты...
На берегу моря было пустынно, он спустился вниз и коснулся воды босыми ногами. Вдали был виден корабль, он обеспокоено обернулся и, взглянув на корабль ещё раз, умчался прочь.
Он прибежал ровно вовремя и доложил всё хозяину. Тот лишь мягко улыбнулся, отпустил мальчика и подсчитал время - где-то неделя.
Она открыла глаза... Деревянный потолок не вызывал никаких воспоминаний, она вскочила на ноги, но чьи-то сильные руки мягко её остановили. Она не кричала. Она лишь осматривалась по сторонам.
Она поняла, что они плыли на греческом корабле, и, возможно, в Константинополь или в Александрию. Она вздрогнула... Её окружали трое крепких мускулистых моряков, которые неотрывно следили за ней. Она прислонилась к деревянной стене и прикрыла глаза.
Никакой надежды на то, что она останется здесь в живых, не было. Она уже почти забыла свою родину, но всё же, каким-то образом, не могла её забыть. Высокие сосны, пьянящий запах хвои, высокие, могучие дубы, берёзы и осины - всё это осталось в её памяти. Её имя... Её имя... Она не могла вспомнить своего имени, хотя по имени звали её часто.
Она была грустна - наверное, что было вероятнее всего, своей родины она больше никогда не увидит. А жаль - всё же ей там было неплохо. Последним упоминанием о родине было лишь то, что она прощально взглянула на величественную церковь, возвышающуюся над лесом, и всё на миг исчезло. Был какой-то экипаж, а сейчас - корабль... Она даже не помнила, как её сюда затащили. Она просто открыла глаза и поняла, что они плывут.
Да, корабль был точно греческим. Но она чувствовала, что в Грецию они точно не плыли.
- Куда мы плывём? - поинтересовалась она у сторожей на своём родном языке. Они посмотрели на неё так, что она поняла - они её не понимают. Тогда она повторила фразу по-гречески.
- Наш пункт назначения - Турция. - Бесстрастно сообщил один из них, и она испугалась ещё больше.
Турция... Это значило, что её там продадут, непременно. Она оглядела себя - из одежды было лишь плотное коричневое платье с капюшоном, доходящее ей до пят. Она плотнее завернулась в него и вздохнула. Неизбежность её не пугала, она смирилась с ним. Она понимала - ничего сделать она уже не сможет, иначе её ждёт неминуемая смерть от мечей её сторожил или кого-нибудь ещё. А впрочем, какая разница, от кого умирать?
Внезапно дверь каюты открылась, кто-то по-турецки попросил стражей выйти. Страх снова сковал её, она вдруг поняла, что они остановились, и что наверху было какое-то движение. Света не было, она поняла, что сейчас ночь, они ехали уже сутки или чуть больше. Вдруг в каюту кто-то спустился. Она заметила, что на незнакомце была надета свободная туника, он оказался греком. У него были русые волосы до плеч, которые немного вились, и серые глаза. Ничего отталкивающего в нём не было.
- Буду тебя оберегать. - Улыбнулся он. Она мягко улыбнулась в ответ и совсем успокоилась, хотя страх всё же не исчезал.
Он держался на расстоянии. Она смотрела на него так, будто он был её злейшим врагом.
- Герельдикус. - Представился он. Она лишь кивнула, молча.
- А я уже не помню своего имени. - Ответила она.
- А откуда ты? - поинтересовался он.
Она пожала плечами и грустно улыбнулась.
- Понятия не имею. Не помню... На "Р", кажется...
Он внимательно оглядел её. Она подумала, что, наверное, он посягнёт пристать к ней, и не ошиблась. Не прошло и минуты, как он заключил её в объятия, и руки его скользнули под её одежду. Она ловко вывернулась.
- Не смей меня трогать! - огрызнулась она, вдруг заметила на полу оставленный кем-то превосходный турецкий кинжал, молниеносно схватила его и выставила вперёд. - Не смей, предупреждаю.
Он поднял руки.
- Всё, всё, не волнуйся.
Она опустила кинжал.
- Так-то лучше... - но в ту же секунду он заломил ей руки.
- Теперь не вырвешься. - Сказал он. Она презрительно фыркнула и с силой выдернула руки. - Знаешь, у меня есть предположение, что ты арабского происхождения. - Произнёс он, прекратив попытки к овладению ей.
Она удивлённо вскинула брови и снова села на прохладный деревянный пол.
- У тебя такие тёмно-карие глаза и такие каштановые, тёмные волосы. - Он накрутил на палец прядь её прямых волос.
- Нет. - Покачала она головой. - Может, хотя, что корни мои были восточными, но я не оттуда родом. И у меня бледная кожа.
Он вздохнул. И лёг на пол.
- Что ж, спокойной ночи... Я устал. - Сказал он.
- Постой, не засыпай. Скажи, а зачем меня везут в Турцию?..
- Тебя продадут. Тебя выкрали, а теперь - продадут. - Ответил он. И вскоре она его уже не слышала.
Она не спала всю ночь. Корабль плавно шёл по воде, направляясь в неизвестность, которая её пугала. Куда она потом попадёт?.. Может, останется там, может, вернётся на родину, что вряд ли, может, её ждёт Египет, а может, и нет - и это "может" всё чаще мелькало в её мыслях, и ей уже немного надоело думать о своём будущем.
Она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания... Ей же мало лет, ей всего 17, и отчего же эти провалы в памяти, связанные с её именем?.. Она помнила и церковь, и образы, и старый дом... Она не принадлежала к низшим сословиям - это она не только помнила, но и знала. И вот голос её матери говорит:
- Анна, пора. Вставай, моя Анна - уже Рождество, пора идти в церковь... - И горячие мамины пальцы ложились на её лоб, и девочка открывала глаза, и поздравляла родителей с Рождеством, затем неслась вниз - к своим двум старшим братьям...
Но один из стольких рождественских праздников оказался не в радость. Она вспомнила, как её выкрали - двое священников повинуясь чьему-то приказу... Жаль, но никто их не мог остановить.
- Меня зовут Анной... - тихо произнесла она. - Анна, Аня... Красивое имя. Хм, а я только сейчас это заметила.
Они ехали очень долго, наверное, дня три. Как выяснилось, они отплывали из Израиля, и каким образом они туда добрались, она не помнила и не хотела помнить. Но поняла, что уже больше месяца она путешествует по миру...
Её никто не трогал, Герельдикус был всё время рядом, и если что смог её защитить, хотя сам убедился в её силе.
Ещё через неделю они были уже в Турции.
Она была одета в легчайшие одежды, умыта и причёсана. Причём на счёт волос пришлось побороться - они хотели отрезать эти роскошные тёмно-тёмно-каштановые густые волны, доходившие Анне до колен. Она немного не понимала, почему это кто-то решил позаботиться об её уходе, но вскоре её просветили - её будут продавать лишь состоятельным людям.
На лицо она не позволила наносить никакой краски, сказав им что-то - что она уже не смогла воспроизвести, - по латыни. Герельдикуса больше не было рядом - он исчез. Ей было страшно.
На продаже она стояла впереди всех, смотрела на проходящих мимо потенциальных покупателей и была очень удивлена, когда спрос был высок на мальчиков, хотя чаще всего покупателями являлись мужчины. Женщины чаще всего выбирали молодых девушек себе в служанки. Она смотрела на пестроту и блеск покупателей, и жара съедала её, палящее солнце было нещадно. И вдруг к "прилавку" кто-то подошёл.
За спиной у неё шёл ожесточённый спор по поводу цены. Она оскорбилась - разве она дешёвый товар, чтобы торговаться? Тем не менее, торги всё же продолжались, и где-то ещё через десять минут она была благополучно отпущена на волю с новым хозяином.
Её отвели на корабль... "Снова в путь" - недовольно подумала она. Она не могла определить, какому государству принадлежит это огромное великолепие, и не стала сильно беспокоиться по этому поводу. Как только её отвели в каюту, она тотчас уснула.
Когда она открыла глаза, ей показалось, что она проспала целую вечность. Она поняла - сейчас ночь, прохладой веяло с моря... Они ехали довольно долго, ей приносили еду - она к ней не прикасалась, лишь пила воду. Сейчас в голове её была одна лишь простая мысль - когда же они приедут, поскольку путешествие её слишком утомляло.
К ней не прикасались. Её не били, не пытались овладеть, просто молча приносили и уносили воду, иногда она просила сказать ей, сколько времени осталось до их прибытия, и они вежливо отвечали.
И, примерно через две недели, они остановились, наконец, у берегов какого-то незнакомого ей города, жители которого говорили на плавном, красивом и певучем языке, которого она к своему сожалению не понимала. Её вывели, посадили в экипаж и увезли из порта, на дворе стояла глубокая ночь. Она взглянула за занавеску экипажа - ничего, практически, не было видно, или это она отвыкла от темноты?.. Но, тем не менее, ничего знакомого ей не попадалось. Она прибыла довольно быстро, во многом благодаря тому, что продремала большую часть пути. Её вывели из экипажа и быстро повели в огромный дом.
Она вошла, и вздох восхищения вырвался из её груди. Великолепные расписные стены, картины величайших мастеров висели на стенах... Её на миг оставили в этой просторной гостиной, и она не могла не налюбоваться лепниной, живописью и нежнейшими тонами красок. Она стояла спиной к другой двери, и вдруг обернулась. В проёме стоял... Нет, для описания этого человека у неё просто не было подходящих слов. Глаза цвета неба, бледная кожа, на плечи накинут кроваво-красный бархат, мягкая улыбка... Золотистые локоны были буквально небрежно разбросаны по плечам. По бокам от него стояло двое мальчиков - высокого кареглазого брюнета и невысокого сероглазого блондина.
Анна ожила от такого великолепия, так внезапно обрушившегося на её несчастную голову. Один из мальчиков что-то шепнул на ухо белокурому ангелу и тот, улыбнувшись, кивнул. Оба мальчика подошли к ней и мягко взяли за руки.
Её повели многочисленными коридорами, пышно убранными лепниной и картинами, золотом. Она смотрела на всё это великолепие и восхищалась им. Она заметила, что это белокурое создание идёт за ними. Мальчики открыли помпезную белую дверь с резной золотой ручкой, они отперли дверь, и Анна вошла в просторную спальню... На пышной высокой кровати лежал юноша, он спал, укрывшись лёгким тончайшим покрывалом. Она обернулась и заметила, что в проёме двери стоит тот самый белокурый и прекрасный человек в красном бархате и наблюдает за ней очень внимательно. Она пожала плечами - самой себе, и вновь взглянула на спящего.
Он показался ей просто великолепным. Каштановые, густые кудри его рассыпались по подушке, идеальный профиль с прекрасными правильными чертами, глаза были плотно закрыты. Но как только господин провёл рукой по его плечу, он сразу же открыл глаза, и Анна увидела большие прекрасные, светлые карие глаза.
- Спи... - вновь сказал её покупатель, и мальчик вновь погрузился в сон. Господин обернулся. - Я - Мариус Римский. - Представился он на греческом языке.
- Рад тебя здесь видеть. - Ответил он. И добавил, на её языке, указав на мальчика. - Это Амадео, хм, мой приемник.
- А теперь объясните мне, что я должна буду делать?.. - спросила Анна.
- Ты должна сейчас принять ванну, в этом я тебе помогу. - Анна вскинула брови, но ничего не сказала. - И потом просто отдохнуть на моей кровати вместе с Амадео, а утром... Утром Франческа - служанка, сообщит, что тебе надо будет делать, и покажет где твоя собственная комната.
- Хорошо. - Она пожала плечами, говоря на своём родном языке. - Нет проблем. Но... где я нахожусь?
- В Венеции. - Улыбнулся Мариус.
Она мечтательно улыбнулась в ответ.
После ванны она действительно хотела спать, как никогда её уморила вода и твёрдые, но нежные пальцы господина. Она была рада чувствовать себя в безопасности рядом со всеми ними, хотя она не знала, что ей предстоит завтра. Она забралась на высокую постель и вновь взглянула на Амадео: "Он прекрасен" - в сотый раз подумала Анна и откинулась на мягкие подушки.
Мариус не заставил себя ждать. Глаза его горели, он наклонился над Анной. Она не спала. Он коснулся холодной рукой её лица.
- Надо же, а я ведь даже почти не знаком с тобой, моя прекрасная Анна. - Сказал он, пальцы его неспешно исследовали шею. - Ты такая юная...
- Мне всего семнадцать. - Подтвердила она и попыталась повернуться на бок, но Мариус остановил её.
- Знаешь, - сказал он, - я не могу сделать это так легко, как делают другие... Я не могу сделать с Амадео то, что сделаю сейчас с тобой. - Прошептал он, взглянув мельком на юношу. - Наверное, потому, что я люблю его. Как ты думаешь?
Она пожала плечами. Она могла понять, к чему этот разговор - ему надо было выговориться.
- Любовь - сильное чувство. Мы желаем любимому человеку лишь счастья. Именно по этому вы не хотите обрекать его на то, что собираетесь сделать со мной? - она вскинула брови. Мариус кивнул.
- Да, да. Ты права. - Его рука убралась с её шеи.
- И, может, по этому вы разрешить мне бежать?..
- Бежать? - он удивился. - Куда?
Она вздохнула. Она вновь посмотрела на юношу.
- Во Францию. - Ответила она. - Или же дайте мне возможность вернуться на родину.
- Ты с ума сошла. - Улыбнулся Мариус. - Ты действительно сумасшедшая. К сожалению, выхода из этого дома для тебя нет.
- А жаль. - Сказала она. - Что ж, совершайте свои действия. Вы же прекрасно знаете - я слабая, я в ваших руках, делайте со мной всё, что хотите. Вы ведь знаете - я слова не скажу.
Мариус вздохнул.
- Ладно. - Произнёс он. - Пока я ничего не буду делать.
И все последующие дни в Венеции она гадала, что же с ней будут делать. Она прохаживалась вдоль улочек, ходила по городу совершенно спокойно в выданных так любезно её господином платьях, училась у лучших учителей в урочное время и чувствовала себя прекрасно. Она в совершенстве изучила итальянский язык и могла говорить на мягком венецианском наречии - языки давались ей легко, особенно французский. Теперь она знала английский, итальянский, арабский, французский португальский и свой родной языки, и это образование, как безошибочно предполагала она, сослужит ей неплохую службу в дальнейшем.
Многие не обращали внимания на эту невысокую миниатюрную девушку в модном по тем временами платье, но всё же внимание некоторых просто приклеивалось к ней - когда она поворачивалась спиной, длинные тёмные волосы, заплетённые заботливо ей самой в толстые косы, которые были чуть-чуть выше колена, привлекали внимание. Привлекали и её глаза - большие, тёмные, карие, и, если присмотреться, можно было увидеть тонкий чёрный ободок вокруг радужной оболочки орехового цвета.
Она часто засиживалась в библиотеках - до поздней ночи, читая многочисленные рукописи многочисленных греческих философов, делала кое-какие пометки гусиным пером и чёрными чернилами на бумаге, записывая всё, что было ей необходимо, на своём языке. Иногда она засиживалась там до такого времени, что за ней приходил Мариус, отводил её в её просторную комнату и, крепко поцеловав на ночь в губы, укрывал тонким покрывалом. Но она была любопытна - как и все в её возрасте. Она выскальзывала из постели и через открытое окно по немногочисленным выступам добиралась до карниза окна спальни Мариуса, что находилась по соседству. Сквозь узкую полоску света, которую не закрывала ткань штор, она могла увидеть Амадео и Мариуса вместе...
И, когда Мариус кидал взгляд на окно, она понимала, что он знает, что она там. Но, похоже, он не был против этого.
Многочисленные мальчики, которых, как понимала Анна, Мариус содержал, держались от неё отдельно. Она не понимала причины столь дерзкого и прямого разделения на девушек и юношей, но не стала спрашивать об этом у их хозяина... Да, она считала их его рабами. Их, но не себя.
Она была предоставлена себе весь день, кроме тех часов, которые были отпущены на занятия. Ей нравилось учиться разным наукам, она с интересом читала, изучала множество разных языков, осваивала музыку, а именно - клавесин, что стоял в её комнате. Она старалась многое узнать, и уже почти забыла о своём прошлом, но что-то, когда она смотрела на картину, висящую в её комнате на стене, не давало ей покоя. На картине была изображена охота. Собаки мчались впереди охотников на лошадях, вся картина будто двигалась, мчалась по следу неизвестного зверя, и представляла собой великолепное, нереальное буйство красок. И что-то подсказывало ей, что такие охоты она уже видела у себя на родине.
Она заметила, что мальчики рисуют, как рисует и сам Мариус. Однажды она даже имела честь видеть его за работой, в то время как остальные видели это каждый день. Она видела, с какой скоростью и аккуратностью краски ложатся на холст, и эта быстрота и идеальность как-то пугала её. И вообще Мариус не казался ей обычным человеком. Уж слишком холоден он был, и ледяное отражение пустоты... нет, не пустоты, а прожитых лет угадывалось в небесных его глазах. Она просто знала, что он не человек. И смогла это познать и тогда, когда он однажды вошёл к ней в комнату. Как обычно, Анна сидела с книгой, стараясь не провалиться в чересчур мягкую перину, и с трудом удерживая себя в вертикальном положении. Она была одета в лёгкую ночную сорочку на шнуровке, доходящую ей лишь до середины бедра, и она лишь еле успела прикрыться тонкой тканью.
- Тебе не зачем меня стесняться. - Улыбнулся Мариус. - Абсолютно не за чем.
Она разжала стиснутые на покрывале пальцы, и оно соскользнуло с её тела на пол. Мариус сел рядом с ней, глаза его, как и в первую ночь, горели. - Анна... А зачем ты подглядываешь за нами?.. - внезапно спросил он. Анна опешила.
- Интересно. - Пожала она плечами и вновь взялась за книгу Аристотеля.
- Неужели? - Вскинул брови Мариус. Она мельком, с достоинством, на него взглянула.
- Да. Признаюсь, что интерес в этом есть, по крайней мере, для меня. А вот вы, Мариус, почему-то меня ото всех скрываете.
- Ну почему же?.. - начал он, но она махнула рукой.
- Не стоит оправданий, я теперь прекрасно знаю итальянский - те двое мальчиков, что вели меня в вашу спальню, теперь только гадают, куда я делась, я слышала их разговор. И я слышала, как они сказали, что вы велели ничего обо мне не говорить. - Она улыбнулась. - Какая восхитительная скрытность, Мариус. - Она позволила себе немного высокомерия.
- Из всех лишь ты называешь меня Мариусом. - Сказал он, ничуть не обидевшись на последние слова Анны.
- А у вас есть другое имя? - поинтересовалась она. Он улыбнулся.
- Боже, и откуда же ты такая смелая, такая грубая и прямолинейная?
- Вот откуда была родом, оттуда и взялась. - Ответила она. - Хм, а вы что-то хотели?..
Он ничего не сказал. Он провёл рукой с твёрдыми, как дерево, пальцами, по её волосам, затем нежно провёл пальцами по шее, затем задел шнуровку и потянул её на себя... Она не успела ничего сказать - он крепко поцеловал её.
- Ах, вот, чего вы хотите... - прошептала она. Он молча кивнул.
И вдруг она почувствовала резкую боль, пронзившую её насквозь. Она почувствовала, как кровь буквально хлынула из горла. И Мариус пил её, не давая ей пролиться куда-нибудь ещё, кроме своего ненасытного рта.
Боль постепенно стала проходить, и она почувствовала острое удовольствие от того, что с ней делали. Она уже чуть ли не кричала, чтобы он не останавливался, но он остановился. И раны тотчас зажили. Он отстранился от неё. Она подтянулась на руках и взглянула на него.
- Мариус, честно говоря, я даже и представить не могла, что вы сделаете то же самое со мной, что и с Амадео. - Вздохнула она. - Но, тем не менее, вы это сделали.
Он молча кивнул и улыбнулся ей.
- Анна... - шепнул он. - Это ещё не всё.
И захлопнул за собой дверь. Она откинулась на подушки и закрыла глаза... "Это ещё не всё, - подумала она, - это ещё не всё. Но если это так, что же будет дальше?!"
Рассвет заглянул в окно, она прищурилась от яркого света и встала с постели. Она тотчас накинула халат и помчалась вниз, быстро перебирая босыми ногами отчего-то необычно холодные ступеньки. Она села за стол, служанка подала ей завтрак и села напротив.
- Где Мариус? - спросила Анна, с наслаждением втягивая в себя изумительный чай.
- Как всегда, днём его нет. - Ответила служанка. - Его никогда нет днём.
- Ах, да... - настроение Анны чуть изменилось. - Ладно, Бог с ним. - Сказала она самой себе на своём языке, поскольку в этом доме её язык понимал только Мариус.
Она не расчёсывала волосы до тех пор, пока не пришли её расчесать - у неё просто не было сил. Оделась она сама, довольно быстро, так, что служанки сами подивились её скорости, она взглянула на них и, улыбнувшись, сказала, что вернётся лишь ночью - будто их это так волновало. Она знала, что вернётся ночью, и что Мариус, как уже бывало неоднократно, её найдёт.
Она вышла на улицу, вдохнула влажный воздух Венеции и улыбнулась самой себе. Она знала одно уютное отдалённое местечко, где цвели сейчас луговые травы и цветы, и отправилась туда, не задумываясь. Там, у шумящей бурным потоком реки, она почувствует себя по-настоящему счастливой - она так любит это место. Как раз с собой она взяла любимые произведения, и уже приготовилась к прекрасному времяпровождению в компании с природой и книгой, как вдруг увидела Амадео. Он стоял у стены и смотрел куда-то вдаль, на купола церкви. Она подошла нему, но не решалась заговорить.
Амадео даже не взглянул на неё. Она решила ничего ему не говорить, просто стоять рядом... Он взглянул на неё. Но тоже промолчал...
Она ушла, так ничего и не сказав. Наверное, слова только всё нарушили бы, хотя она являлась ярым их любителем. Но молчание в тот момент ничего сказало гораздо больше, чем могли объяснить слова.
Она вошла в библиотеку, и книжная, мелкая пыль всполошилась от мягкого шелеста её платья. Она подошла к огромным стеллажам и стала пересматривать названия многочисленных рукописей... Она взяла одну, открыла, начала перелистывать... Пальцы быстро пробегали по страницам, шелестя ими в тишине помещения... Она села за стол и достала чернила и пергамент.
Её рука что-то медленно выводила на бумаге, пока она читала. Она даже не смотрела, что делала её рука, она механически обмакивала перо в чернила и снова что-то писала. Или не писала?..
Мариус подошёл к ней, за окном давно стемнело, и в библиотеке на её столе горела одинокая свеча, уже сгоревшая наполовину. Мариус улыбнулся. Но, увидев, что она одновременно читает и пишет, немного удивился.
- Просто Цезарь. - Снова улыбнулся он. - А что ты делаешь?..
Она взглянула на бумагу и убрала руку. Мариус увидел... идеально воспроизведённый на бумаге портрет Амадео. Она опустила глаза...
- Амадео? - удивился он. Она кивнула.
- Как видишь.
- Он тебе понравился... - подвёл итог Мариус. Она снова кивнула и захлопнула книгу. - Немудрено, ведь я же его люблю...
- Да, я знаю. - Сказала она, от её голоса повеяло холодом.
- Ну что ж, пойдём домой?.. - поинтересовался он. Анна отделалась безмолвным кивком и встала. И оставила рисунок лежать на столе.
Мариус ухмыльнулся и забрал листок с собой.
Она вошла в свою комнату и безвольно откинулась на подушки, даже не раздеваясь. Дверь открылась, но она не подняла головы - она просто знала, что это Мариус. Он снова сел на кровать и долго, пристально, её разглядывал. Но вид её ещё был тот - волосы выбились из кос, платье измялось, будто она долго где-то ходила или бежала. Будто на улице был ураганный ветер.
Она приподнялась на локтях - как однажды уже это делала. Он убрал с её лба непослушную прядь волос и внимательно взглянул ей в глаза... "Сейчас последует крепкий поцелуй на ночь..." - подумала она, но немного ошиблась. Он поцеловал её, но его руки стали медленно забираться под платье...
- Не надо. - Шепнула она... Но он её, как всегда, не послушал, и вмиг её пальцы запутались в его мягких, шёлковых кудрях.
Она проснулась поздно утром - так поздно она ещё не просыпалась. Солнце уже давно ярко било в тяжёлые портьеры, служанка открыла их. Она разлепила веки и, взглянув на часы, ужаснулась.
- Одиннадцать утра!!
Служанка, что стояла рядом, ухмыльнулась.
- Вы так рано просыпаетесь, вам не мешало отдохнуть. Особенно после такой бурной ночи с господином...
Она зло взглянула на болтушку.
- А вас не касается, какой была моя ночь. Между прочим - это моё личное дело. И его тоже, могу сказать. А от вас чтобы я этого больше не слышала. - Её голос был мягким - спросонья. Если бы это случилось тогда, когда бы она была одета, умыта и причёсана - тогда бы служанке не поздоровилось по-настоящему. Но сейчас она не была в настроении скандалить.
Она встала с постели и потянулась. Она поняла - мальчики уже проснулись и, чтобы они её не видели, ей лучше было бы скрыться в спальне и не высовываться, но она нее может сидеть в пыльной комнате весь день... Она велела служанке принести её обычный завтрак - кофе и две булочки, и села на кровать.
"И всё же вчера мне показалось странным его такое холодное, твёрдое тело... - подумала она. - Но, с другой стороны - мне было очень хорошо". Она вздохнула. И вдруг услышала за дверью голос одного из "приемников" Мариуса:
- Кому этот поднос?
- Мисс из соседней с господином комнаты, сударь. - Ответила она. Анна уронила голову на руки. Всё пропало - сейчас к ней в спальню ворвутся толпы любопытных мальчишек. Ну, хорошо, она не была старше самого старшего из них, но всё же. Она сдвинула брови.
Служанка открыла дверь, внесла поднос и поставила его на столик.
- Могу ли я идти, госпожа?.. - спросила она. Анна улыбнулась.
- Господин это Мариус, а я здесь всего лишь такая же слуга, как и вы.
Она быстро оделась, сама, причесалась и умылась. Она почти не прикоснулась к еде - разве что отхлебнула кофе. Вот сегодня никто - даже тень Амадео у стены - не помешает ей насладиться природой Венеции.
Она пошла туда, куда решила идти ещё вчера. И ветер - лёгкий - подхватил её снова неубранные как следует волосы, и закружил в вихре венецианского лета. Она взглянула на безоблачное, безукоризненное небо, которое было достойно кисти любого знаменитого художника, окинула взглядом буйную зелень. Она тонула в этой природе... И всё её существо чувствовало ту радость, которая переполняла природу.
Река мирно журчала у неё за спиной, она погрузилась в чтение безумной, на её взгляд, книги. Ветер мирно перебирал зелёную, сочную листву наверху... Всё было чудесно - она прекрасно провела день... Увидев, что солнце уже клонится за горизонт, оставляя мягко-сиреневую полоску в напоминание о себе, она встала и решила пройтись к морю - на пляж...
Анна пробиралась сквозь людей, практически ничего не видя. Она добралась до пустынного пляжа, где мирно шумели синие волны. А луна отражалась в синей глади.
Анна села на песок и обняла руками колени. Книга лежала рядом. Она смотрела на голубые бриллианты звёзд, небрежно рассыпанные на чёрном фоне ночных небес, на луну - такую далёкую, но такую близкую. Она опустила голову, и в поле её зрение попал мелкий морской песок, она перебирала его руками, и ей было так хорошо, как никогда.
Она вздрогнула - впервые - услышав его голос. Он сел рядом и долго смотрел на море.
- Мариус, почему ты всегда приходишь за мной?.. - спросила она.
Он пожал плечами. И улыбнулся.
- Наверное, боюсь, что в порыве любви к природе ты забудешь дорогу домой.
Она приятно засмеялась.
- Мариус, я никогда не забуду эту дорогу, даже если моя память будет навсегда потеряна, можешь не беспокоиться. - Она мягко улыбнулась. - Пойдём?
- Постой. - Он взял её за руку, она вновь опустилась на песок. - Не спеши. Просто посиди здесь, со мной.
Она послушно просидела всё время в молчании. Ей было приятно с ним даже молчать - хоть и он немного опустился в её глазах, когда она наблюдала его с Амадео, но, наверное, это была ревность. Или зависть. Или ещё что-нибудь.
Она посмотрела на него. Он встал.
- Пошли. - Кратко сказал он и двинулся по направлению к улице. Анна неспешно последовала за ним.
Сегодня она вошла в свою комнату - как и прежде, до её прихода, пустующую, и не услышала более привычно открывающейся двери. Она открыла окна настежь, прохладный, нежный ночной воздух ворвался в душное помещение. Она вышла на карниз своего окна и затем, легко цепляясь босыми ногами за хорошо знакомые выступы в стене, перешла на карниз окна его комнаты. Шторы были раздёрнуты, и ей было прекрасно видно, как рисует Мариус за своим столом, склонившись над своей прекрасной, безукоризненной работой - он рисовал лежащего сейчас на постели Амадео - так быстро и точно, как не нарисовал бы человек. Она смотрела и любовалась его работой, но внезапно её нога соскользнула с карниза, она чудом удержалась на узкой полоске. Увидев, что Мариус собирается кинуть взгляд в сторону окна, она быстро исчезла в окне своей комнаты.
Снова она в изнеможении откинулась на изумительно мягкие подушки. Она слышала всё, что творилось в их комнате, и от этого горячего шёпота её самой становилось жарко. И она не могла понять, каким образом же она слышит всё, что происходит в их комнате - ранее она ничего не могла расслышать.
Её стало немного тоскливо от ощущения того, что она здесь совсем одна. Редкие разговоры с Мариусом, конечно, радовали, но этого ей было мало, очень. Она бы хотела видеть его всегда - и не спать ночами так же, как и те, что сейчас шептались за стенкой.
Анна вздохнула и распустила волосы, и скинула платье, переодевшись в лёгкую свободную ночную рубашку. Она взглянула в зеркало, оно отразило невысокую девушку с каштановыми волосами и карими глазами, чуть загорелой кожей и мягкой улыбкой. Она шутливо себе сделала поклон и подумала: "Сударыня, вам бы на бал во Францию, главной королевой бала. И чтобы один из тех, что сейчас за стеной, был бы вашим королём, госпожа".
- Франция! - воскликнула она вслух. - Я уеду во Францию... Я обязательно уеду!
Она проснулась рано утром - как всегда, ведь сумасшедшей, как вчера, ночи, не было. Она встала, привела себя в порядок и спустилась вниз, в атласных, прекрасных башмачках сапфирового цвета, такого же цвета платья и чёрной, как тьма, накидкой. Служанка, увидев её, ахнула.
- О, сударыня, вы прекрасны сегодня... - Сказала она и подала ей чашку кофе.
- Если Мариус, ваш господин, соблаговолит прийти позже, чем я, сообщите ему, что я буду ждать его в своей комнате. - Сказала она со сладкой улыбкой кобры. - Я буду его очень ждать.
И она ушла, громко хлопнув дверью. Улыбка весь день не сходила с её лица, она была рада тому, что сегодня же уедет, и поэтому она собирала вещи - всё необходимое. Наверное, она тяжело переживёт разлуку с Мариусом и более того - с Амадео, но она была уверена, что их она ещё увидит. Она увидит их... Хотя с чего такая уверенность?.. С чего такая уверенность, что Мариус смилостивится и отпустит её с миром, предоставив всё необходимое? Она не знала, отпустят её или нет, но она знала, что сегодня же ночью, рассказав о своих намерениях Мариусу, уберётся из этой тюрьмы. И предварительно крепко поцелует его и Амадео - даже притом, что он её почти не знает.
Она шла по городу, и душа её буквально пела от радости...
Она вернулась, когда стемнело. Через минуту после её прихода вернулся Мариус... Он стряхнул с кроваво-красного плаща воображаемую грязь и взглянул на Анну. Она улыбнулась.
- Мариус, - начала она, - я не знаю, отпустишь ли ты меня или нет, но я прошу тебя - дай мне возможность уехать.
- Так-так, - покачал он головой, - через полгода снова начинается старая песня?.. Ты здесь с января, в январе ты предложила мне отпустить тебя, и теперь в июле повторяешь свою просьбу. Как мне это расценивать?
- Как обыкновенную просьбу. - Пожала она плечами. - Я ведь просто хочу уехать в Париж. Разве это зазорно? Прошу вас, сударь, отпустите меня... - она крепко обняла его, он стоял в растерянности. - Ну, что вам стоит, любимый мой господин?
Он очень удивился, но расценил это, как подлизывание с её стороны, однако же, слово "любимый" тронуло его душу - он не был бесчувственен. Она приподнялась и крепко поцеловала его, он крепче прижал её к себе и только сейчас понял, как он будет скучать по ней. Разлука с ней была невыносима.
- Я буду скучать... - прошептал он. - Я буду очень сильно скучать... Только объясни мне - зачем тебе Париж?
- Увидеть ту жизнь, жить ей. - Она пожала плечами. - Вдохнуть могущество французской аристократии. Мариус... - она снова кинулась в его объятия. - Мариус, позволь мне попросить тебя... Прошу тебя, приведи Амадео.
Мариус был, мягко говоря, удивлён этой просьбой даже больше, чем прошлой. Он был поражён.
- Зачем? - его брови вскинулись.
- Я хочу попрощаться с ним, если уж я с ним здоровалась. - Ответила она, не отрываясь от него.
Мариус молча приказал, чтобы вызвали Амадео. Юноша не заставил себя ждать - он быстро спустился вниз и кинулся к Мариусу, ничего не видя и не слыша вокруг. Мариус наклонился и крепко поцеловал его. Анна вздрогнула, но что-то заставило её смотреть на них, не отрываясь. И она смотрела. И видела в них лишь безграничную любовь друг к другу.
- Это Анна, она хочет с тобой попрощаться. - Сказал Мариус. Амадео с недоумением взглянул на Анну.
А она ничего не замечала. Она впилась в губы Амадео так же жадно и неистово, как Мариус минуту назад. Она почувствовала его горячие губы и буквально забыла обо всём на свете. Она даже с трудом заставила себя оторваться от него.
- Прощай... - шепнула она. Амадео улыбнулся и поцеловал её - теперь уж сам.
Анна взглянула на Мариуса.
- Так что там с экипажем? - спросила она.
Мариус отдал распоряжение собрать всё необходимое и снарядить экипаж. Анна стояла в гостиной, Мариус ушёл, напоследок крепко её поцеловав. Она в последний раз, как она думала, видела его бархатные кровавые одежды, в каких он стоял на верху лестницы и смотрел на неё. Она взглянула ему в глаза и безмолвно сказала: "Я люблю тебя, Мариус". Он улыбнулся и резко развернулся, и от этого его кудри взметнулись вверх.
Ей сообщили о том, что экипаж готов, она приказала принести упакованные вещи в экипаж. Когда всё, абсолютно, было готово, она села в карету и сказала лишь два слова:
- В Париж.
И, покидая эти места, зная, что сюда она более не захочет возвращаться, она даже не обернулась. Ей хотелось уехать во Францию, тем более что французский язык она знала прекрасно.
Она потеряла счёт неделям, всё время где-то останавливаясь. С ней был и проводник - Лоренцо, который устраивал всё в два счёта и всегда отвечал на интересующие её вопросы. Он был мил - этот сероглазый юноша с русыми локонами. Он ей по-своему нравился. Но у неё и в мыслях не было лечь с ним в одну постель.
Хотя он, как она подозревала по его взглядам и тому, как он к ней прижимался, очень этого хотел. На очередной остановке они пришли в обычную придорожную гостиницу, и, уладив все дела, они сняли комнату на ночь, и Лоренцо, как всегда, попросил напоить и накормить лошадей. Анна вошла в комнату и тотчас легла на жёсткую - конечно же, не такую, как у Мариуса, постель. Лоренцо вошёл тихо, крадучись, и Анна решила сделать вид, что спит - чтобы он не мешал ей слишком своим шумом и был осторожнее.
Лоренцо поправил её волосы, разметавшиеся по подушкам, и лёг рядом, поскольку более места не было. Она долго чувствовала на себе его пристальный и внимательный взгляд, и тут он не выдержал - он поцеловал её. Анна мгновенно открыла глаза и скинула Лоренцо с себя.
- Не смей. - Жёстко воскликнула она. - Не тронь меня.
- Всё, всё, я просто не мог сдержать себя. - Ответил он. - Я лягу рядом, на пол, если ты так хочешь.
- Нет, постели хватит на нас двоих. - Смягчилась внезапно Анна. - Ложись. Но только не тронь меня - я так устала... Кстати, у них есть душ?
- В конце коридора... - засыпая, промолвил Лоренцо. Она улыбнулась, и её пальцы мягко провели по русым локонам.
- Спи. - Сказала она и повернулась на другой бок.
На следующий день, переодевшись и освежившись под холодной водой, Анна услышала от Лоренцо приятную новость.
- Анна, через день мы будем в Париже! - его глаза светились восторгом. Анна кинулась к нему, он крепко обнял её талию.
- Какие хорошие новости с утра! - воскликнула она. - Это поистине прекрасно! - она отстранилась от него.
- Хм, ну что ж, нам пора отправляться в путь... - сказал Лоренцо. Анна радостно кивнула и в мгновение ока оказалась внизу.
Они оказались в Париже, Франция встретила её сводами собора Парижской Богоматери, тесными улочками, парфюмерными лавочками, высокими окнами в готическом стиле и свечами, запахом ладана и эфирных масел, яблоками с базара, бесконечно милым, угодливым лицом Жерара, что теперь согласился вести все её дела в Париже, великолепной квартирой... И этот перечень вполне можно было продолжать и продолжать. Лоренцо тоже был ослеплён этим блеском, этой аристократией, бесконечно ухоженными дамами со светскими манерами и их прохладными глазами. Первое, что сделала Анна во Франции - это пошла в ателье, сделать себе платья. С неё сняли мерки, и лучшие портные города согласились сделать ей целую кипу платьев самого разного фасона и цвета, из самого лучшего шёлка, бархата и лучших кружев. Анна была довольна такой сделкой.
Пришла пора прощаться с Лоренцо - он должен был ехать обратно, к Мариусу. Этот факт опечалил Лоренцо даже больше, чем ожидала Анна.
- Что ж, мне пора. - Сказал он грустно. - Желаю тебе провести годы в Париже как можно радостнее, Анна.
- Спасибо за всё, Лоренцо... - с чувством произнесла она и обняла его. - Я буду вспоминать тебя всегда - на протяжении всей своей жизни. - Она подняла голову и взглянула в его серые, как туман, глаза. И её губы коснулись его. - Прощай...
Он уехал. Она взглянула в последний раз на уходящий в даль экипаж и глубоко вздохнула. Был вечер, они успеют добраться до темноты до первой остановки?.. Мысли терзали её. Но она решила не придавать им глубинного значения.
Она вошла в свою квартиру, разобрала вещи - на это ушло часа четыре, не меньше. Теперь она оглядела своё помещение, казавшееся более-менее обжитым - ей оно понравилось. Она надела своё самое простое, любимое платье и вышла на улицу.
На улице ходили многочисленные люди - кто спешил в театр, кто опаздывал на бал, кто просто наслаждался летним вечером. Она прохаживалась среди людей вдоль по многочисленным улицам и была счастлива от ощущения того, что она здесь. Что она теперь живёт здесь. Её пьянило лето во Франции, и она вспомнила все аспекты французского языка, чтобы на нём легче изъясняться.
Она прошла мимо цирюльни, и увидела, как за стеклянной витриной цирюльники создают такие прекрасные причёски, и она решилась... Она распустила свои длинные волосы и зашла в парикмахерскую того времени. Цирюльник спросил, чего она желает, и Анна ответила, что хочет подстричь свои волосы по пояс... Тот и глазом не моргнул, взял ножницы и где-то полчаса мучался над непослушными, густыми волосами Анны. Она оказалась довольна - густая шапка волос по пояс обволакивала её, она стянула всё это великолепие чёрной лентой, расплатилась за работу мастера и снова вышла на улицу.
И сумерки уже сгустились, скоро начало темнеть. Она шла по городу и была счастлива от ощущения того, что она теперь живёт здесь...
Её пьянило ощущение того, что она - в Париже. Теперь она не безымянная Анна, отныне её имя - Анна де Ворье.
Она забрела в один из отдалённых и глухих переулков Парижа и вдруг остро почувствовала чьё-то присутствие. Она явственно ощутила его, и холодная испарина покрыла её спину. Она была чуть взволнованна, чуть испугана. Она быстро вышла на оживлённую улицу - это не помогло, кто-то всё ещё следил за ней...
Так продолжалось три года. Ей уже немного привычно было ощущать чьё-то незримое наблюдение, и она жила в своё удовольствие - ходила на балы, нашла, наконец, работу, ходила в театры и восхищалась блистательной игрой актёров. Ей было уже двадцать, и многие кавалеры, восхищаясь её красотой, просили её руки. Она была лакомым кусочком ещё потому, что была одинока.
Она отказывала. Она не хотела, очень не хотела с кем-то пока связывать свою судьбу. Она не любила никого, кто был ей знаком, и она хотела любви, хотя не могла её получить, поскольку ни один не трогал её сердце.
Хотя смельчаков, говорящих ей: "Я люблю вас" оказалось более чем достаточно.
Он был высок. Он был прекрасен. Он был статен и немного стар для неё. Его седые волосы рассыпались по плечам. Он смотрел на неё. Неотрывно...
Она оказала ему симпатию... И снова почувствовала, что за ней кто-то пристально наблюдает...
Теперь она часто видела его, и всегда, когда она его видела, она чувствовала странное ощущение... Она видела его лишь ночью. Она стала бояться его.
Через несколько недель таких безмолвных мельканий перед её глазами она услышала мягкий, завораживающий голос: "Анна...".
Она была напугана. Но не переставала выходить на улицу. Она старалась подавить своё внутренний страх, но у неё это плохо получалось.
Она проснулась однажды утром и с ужасом поняла, что находится не в своей постели.
- Где я? - она оглядела каменные своды и встала с холодного пола. Почему-то она решила, что колотить в дверь будет бесполезно - никто не придёт. Она чувствовала неутолимую жажду... Она оглядела помещение и увидела бутылку красного вина.
Конечно, аристократии не была ведома привычка пить вино прямо из горлышка, но она так хотела пить, что не смогла удержаться... Кто-то вошёл. Анна не обернулась, стоя у стола всё так же.
- Анна... - позвал голос. Она уронила стеклянную бутылку, и та разбилась о каменный пол вдребезги, оросив ноги и подол платья девушки мириадами мелких осколков. Один, довольно крупный, осколок, полоснул по ноге девушки, она схватилась за щиколотку и от боли даже села на пол. Кровь струилась между её пальцев - алая, густая... Рана была глубокой, поскольку кровь шла непрерывным потоком, и она никак не могла её остановить. От боли она закусила нижнюю губу.
- Анна, сейчас всё пройдёт... - В лице своего похитителя она узнала того самого седого мужчину, что видела неоднократно. Она удивилась его бледности, его необычайно пронзительному взгляду. Он разрезал ножом вену и приложил руку к ране на ноге девушки. Рана стала потихоньку затягиваться. Он взглянул на неё, она отстранилась. - Не пугайся, девочка... - шепнул он. - Какая ты красивая... глаз не оторвать. - Он провёл рукой по её волосам, коснулся спины холодными пальцами, затем крепко поцеловал её в губы, она даже вздрогнула от неожиданности. Его жадные губы целовали и целовали её, и ей показалось, что это продолжалось целую вечность. Наконец он оторвался от неё, и разжал крепкие объятия. Она отдышалась.
- Ты прекрасна. - Сказал он. - Анна... А ведь знаешь, я сотру тебя из этой памяти, когда найду его... - Он шептал это ей, но смысла слов она не улавливала. - Анна... - он снова прижал её к себе, она на долю секунды увидела клыки и через мгновение почувствовала резкую и острую боль от укуса. Анна вскрикнула.
- Тсс, моя прекрасная. - Шепнул похититель. - Сейчас всё пройдёт.
И действительно - она почувствовала, что куда-то улетает, в небытие, и ей так легко, так прекрасно, как никогда... Она летала и летала в поднебесье, как внезапно начала падать и возвращаться потихоньку в реальность. И она, обессилев, обмякла в руках своего мучителя. Она тяжело дышала, ей снова захотелось пить. Он разрезал себе горло, и кровь хлынула на её губы. Она пила её, буквально присосавшись к его горлу, и снова стала той песчинкой, летающей в пространстве. Она пила, пила, и хотела продлить этот миг, но он с силой оттолкнул её от себя.
- Ненасытная. - Улыбнулся он. - Теперь ты вампир... Ты пьёшь кровь людей.
Она вскочила. Ей ещё как приходилось слышать о вампирах, она о них читала, знала, что Мариус один из них. Кстати, лёгкость во всём теле - это были лишь последствия выпитой крови? Нет, он не мог с ней так поступить... Три года она за ней следил и присматривался. И, наконец, свершил свои действия... И превратил её в чудовище, подобное себе! Да как он мог?!!
Он улыбнулся.
- Я понимаю твой гнев, Анна. - Сказал он. - И я знаю, что Мариус, в отличие от меня, не сделал тебя одной из нас. Но я смелее Мариуса.
- Но как вы смогли... - она задыхалась от гнева, но была очень слаба. Снова подкатывала жажда и какая-то адская внутренняя боль.
- Я выбрал тебя. - Сказал он со снисходительной улыбкой. И боль пронзила тело Анны, она прислонилась к стене и сжимала губы, чтобы не закричать, поскольку каждое громкое звучание приносило напряжение её чувствительным барабанным перепонкам. - Ты умираешь, но не беспокойся - это всего лишь боль, которая является промежутком между жизнью и вечностью. - Сказал он. Боль стихла так же внезапно, как и накатила. Обессилев, она буквально стекла с каменной стены на пол. - Ты сильная... - Восхитившись, произнёс он и подошёл к ней. - О, как же ты сильна, Анна. Ты совершенна. И я надеюсь, что он будет так же совершенен, как и ты. - Он поцеловал её - мягко и нежно.
- Подлец. - Прошипела она. - Мерзавец. Ты просто чудовище. - Она обняла руками колени. - Ты же просто невыносим!! Я тебя ненавижу...
Он улыбнулся.
- Спасибо за комплименты - причём, такие лестные.
- Не за что! - резко ответила она.
- Что ж... Теперь, думаю, тебе нужно немного рассказать о нас. Ты теперь сильнее намного, чем обыкновенный человек - то, что не под силу человеку, можешь ты. - Он подобрал булыжник с каменного пола и протянул ей. - Попробуй, раскроши его. - Она взглянула на него, как на сумасшедшего. Но взяла камень и легко раскрошила его в руке, словно он был не тяжёлым вековым булыжником, а свежим песочным печеньем. - Вот видишь. Ты можешь многое, и с каждым годом твоя сила будет возрастать. Ты должна пить кровь людей, убивать их... Будь безжалостна. - Пожелал он. - Тебя не может убить ничего, кроме солнца и огня - это два наших главных врага, и то ты умрёшь лишь в том случае, если прах твой развеет по ветру. Ты будешь чувствовать, когда приблизится рассвет, и спать будешь в саркофаге, в гробу... Я дам тебе один. Хм, пожалуй, это всё... О, да, не забудь, что ты должна остановиться прежде, чем остановится сердце жертвы.
- Очень поучительные наставления. - Со жгучей ненавистью в голосе произнесла она.
- Не злись. Я просто выбрал тебя. Ты чувствуешь жажду?.. тебе нужна кровь, Анна. Ты должна убить свою первую жертву.
- Можно, я сделаю это без свидетелей? - поинтересовалась она. Неизбежность и необратимость своего положения она поняла. Он кивнул.