Аннотация: Книга Рождённый ползать - летать сможет! Для тех, кто потерял крылья и мечтает их вернуть.
Рожденный ползать - летать сможет!
Евгений Ярославцев
Если не умеешь летать, беги.
Если не можешь бегать, гуляй.
Если не можешь ходить, ползи.
Но чтобы вы не делали,
всегда продолжайте двигаться вперед.
Мартин Лютер Кинг.
Разговор с "Надеждой".
- Центр психологической поддержки "Божья помощь", божья коровка Надежда
слушает. Как вас зовут? Чтобы Вы хотели обсудить?
- Вы что, серьезно? Божья коровка по имени Надежда? - послышался мужской слегка
нетрезвый голос на другом конце провода.
- Да, всё правильно, меня зовут Надежда и я божья коровка, могу теперь узнать Ваше
имя? - не изменив спокойный тон голоса, ответила божья коровка.
- Моё имя? А, разве, это имеет какое-то значение? - продолжал голос.
- По сути, ни какого. Это обычная формальность. Многие звонящие в нашу службу не
называют имён, им кажется, что скрыв своё имя, легче раскрыться и выговориться.
- Что ж, в этом есть смысл, но мне, по большому счету, уже скрывать нечего. Моё имя
Джей.
- Очень приятно, Джей, раз Вы набрали этот номер, следовательно, Вы хотите о чём то
поговорить?
- Честно признаться, я и сам не знаю, просто Вы единственная, кто со мной говорит.
Ирония судьбы. Потеряв всякую надежду, я ничего не придумал лучше, чем позвонить в вашу службу, и мне ответила Надежда, - усмехнулся Джей.
- Вы говорите, что потеряли всякую надежду? - в голосе божьей коровки Джей
почувствовал искренность.
- Да, потерял. Точнее, у меня её отобрали. А кто мне её вернет обратно, не знаю? Может быть, это сделаете Вы, Надежда?
- Сложно вернуть то, что не забирал, - всё тем же спокойным голосом, ответила Надежда. - Доверьтесь мне, Джей, расскажите о Вашей боли.
- Вам и вправду нужна моя боль? - спросил Джей. - Странная у Вас работенка, Над.
- Кто приходит к нам работать, долго не выдерживают, к нам приходят служить и по возможности помогать насекомым.
- Ну что ж, сами напросились, - немного успокоившись, начал свою историю Джей.
- Это произошло два года назад. У меня было все, что может пожелать любой трутень моего возраста. Я только что окончил летное училище. Моя девушка ждала от меня золотого кольца, чтобы называться невестой. Её отец, Большой Вилли, предложил отличную работенку в его семейном бизнесе. У него крупные плантации цветов, что позволило ему более 30 лет успешно торговать пыльцой разных сортов. Пустяковая, казалось, работа, облетать плантации с цветами первые полдня и вести учет собранной пыльцы. Большой Вилли серьезно относился к безопасности своего предприятия. Ему казалось, что пчелы воруют пыльцу для своих нужд, но это было не так. Работа хорошо оплачивалась, и никому в голову не приходило воровать. Многие работали целыми семьями, держась за свои места. Ведь эти места были под солнцем.
- И впрямь, не плохая работа, на свежем воздухе до обеда, запах цветов вокруг, - согласилась божья коровка. - Что же пошло не так?
- К этому я и веду, Над, - продолжал Джей. - Я любил Майю, так её зовут, хотя, если хорошенько подумать...была ли это любовь?
- Что Вы имеете в виду, Джей? - спросила Надежда.
- Майя - любитель всего прекрасного: внешности насекомых, интерьера зданий, блеска драгоценностей, яркости цветов, красивой одежды. Этот список можно продолжать бесконечно. Не могу вспомнить ни одной нашей встречи, на которую моя пчёлка прилетела бы два раза в одном и том же наряде. Прогулки по магазинам и раздача на благотворительных мероприятиях своего однодневного гардероба, занимало у Майи половину свободного времени. Хотя, отдыхом подобное времяпрепровождение она никогда не считала. Скорее, наоборот. Для неё это и было настоящей работой. В окружении насекомых Майя всегда была мила, учтива и обходительна. Когда же мы оставались наедине, на смену социальным благодетелям приходили эгоистические пороки. Две стороны одной медали. Иногда, я задавал себе вопрос, кто же из этих двух диаметрально противоположенных пчелок настоящая Майя? На самом деле, никакого противоречия не было. Просто для неё, общение с окружающими, было такой же работой. Выходя в свет, Майя надевала официально-кокетливый наряд. В кругу родных, моментально сбрасывала его, оставаясь в легкой капризно-беспечной накидке. Большого Вилли это вполне устраивало, так же как и меня. Майя точно следовала правилам светских приличий, не позволяя себе, ни при каких обстоятельствах, нарушать положенный дресс-код.
Мы были отличной парой. Она молода, красива и богата, я, в свою очередь, мог похвастаться тем же. Все считали нас отличной партией, думая, что, в конце концов, мы и сами в это поверим. До сих пор больно говорить обо всем этом в прошедшем времени.
- Вы так говорите, будто и молодость и красоту у Вас тоже отняли. Это под силу только времени.
- Я тоже так думал. К сожалению, беда отнимает и то и другое быстрее времени. В этом я смог убедиться на личном опыте, - вздохнул Джей.
- Это очень печально. Может, не будем заострять на этом внимания? - предложила божья коровка.
- Как скажете, Вам лучше знать. Опыта в таких делах у Вас побольше моего, - согласился Джей.
- Может, Вы поделитесь, что послужило триггером ваших несчастий?
- Не скажу, что мне хочется об этом вспоминать, но раз я сам Вам позвонил,...слушайте.
Это был обычный, ничем непримечательный, день. Один из тысячи, так можно его назвать. Часто ли, проснувшись утром, насекомый не может с высокой долей уверенности предсказать, как пройдут новые сутки? Нам кажется, что мы наперед уверены в своем завтрашнем дне. Всё распланировано на долгие годы вперед. Строим планы о счастливом будущем, не обращая ни малейшего внимания на своё настоящее.
Рабочий день у пчел до обеда, пока солнце ещё в зените. Работа под палящим солнцем особой пользы не приносит.
После обеда я залетел домой, чтобы забрать кольцо и немного передохнуть. Ближе к вечеру, я отправился к Майе. Обычное, казалось, дело. Все и так знали, что в этот день я сделаю предложение, но соблюдения традиций не ушли из моды. Особенно, это касается противоположного пола. Вы, дамочки, заставляете своих парней из кожи вон вылезти, прежде, чем сказать слово "да" во дворце бракосочетания. Нафантазировали себе в детстве, а нам отдувайся потом. Дальше, я смутно помню, друзья говорили, что я вылетел из дома, но к Майе так и не долетел. Невиданная сила забрала у меня их.
- Что забрала? - после минутной паузы, божья коровка все-таки решилась спросить.
- Крылья, - выдавил из себя Джей. - Их больше нет.
- Как же это произошло? - воскликнула Надежда.
- Сам не знаю, очнулся в больнице. Мне сказали, что без сознания я провалялся больше суток. Открыв глаза, передо мной стояла моль в белом халате. "Что со мной, док?" - еле ворочая языком, промямлил я. "Вам повезло" - ответила она, глядя мне прямо в глаза. Стоило отдать ей должное, взгляд она не отводила. Видимо, она и впрямь была уверена, что мне повезло, остаться живым. Но вот голос, что-то в нем мне сразу не понравилось. "Вы что-то скрываете от меня, док?" - начиная приходить в себя после наркоза, спросил я. "Ваши крылья" - ответила она: "их пришлось ампутировать, в связи с обширным повреждением правого и левого крыла, соответственно, по всей видимости, кто-то или что-то их оторвало". Туман, начинающий по-тихоньку рассеиваться, снова наполнил мою голову до отказа, и я опять потерял сознание. На этот раз, мне уже неизвестно, сколько я провалялся в отключке.
Рядом с моей кроватью сидел наш препод из летного, Майор Вихрь. Так, ещё на первом курсе, мы прозвали шмеля, преподававшего в летном училище, как говорили, с самого его основания. Положив мне руку на плечо, он спросил: "Как ты себя чувствуешь, сынок?". Я ничего не ответил. Отвернувшись на другой бок, сильно закусил уголок подушки, чтобы не разрыдаться в голос перед насекомым, над которым мы, как полные кретины, смеялись при каждом удобном случае. Дело в том, что летал майор настолько медленно, что многие вообще не понимали, как он держится в воздухе, да ещё при своем, скажем так, внушительном весе. Отсюда и "вихрь", издевка мальчишек. Посидев ещё какое-то время он, молча, встал и ушел, а я так и остался лежать с подушкой в зубах.
Каждую ночь мне снилось, что я падаю в бездну, сильно машу крыльями, чтобы вылететь из этой пропасти, но всё тщетно, удар о землю и, я просыпаюсь на полу рядом с кроватью.
- Какая ужасная история, Джей! - послышался голос из телефонной трубки божьей коровки. - Простите, что я так сказала, это не профессионально, как-то само вырвалось. Я и не думала вас перебивать!
- Всё в порядке, Над, скорее, наоборот, вы помогли выйти из этого состояния. Мне опять начало казаться, что я снова падаю в эту пропасть.
- Что же было дальше? Если трудно, я пойму, конечно. Как вы себя чувствуете?
- Ничего, "Хромая тля" помогает мне более или менее спокойно всё это вспоминать. Если наше время не закончилось, я, с Вашего позволения, продолжу.
- Я не сдвинусь с места, пока не дослушаю Вашу историю до конца.
- Мало насекомых, готовых слушать россказни пьяного трутня, даже если это его работа, - ответил Джей.
- Именно, по этой причине, пожалуйста, рассказывайте дальше, и прошу Вас, не пропускайте ни малейшей детали! - попросила его божья коровка.
- Дальше, мне нужно было начинать учиться, с этим как-то, жить. Физически, я восстановился за несколько дней, а вот, психологически, не могу излечиться до сих пор. Майя приходила ко мне всего один раз, когда я спал накаченный большой дозой снотворного, это мне сказала медсестра. Думаю, она хотела сама убедиться в моем статусном крахе. Впоследствии, я к ней приходил, но об этом расскажу чуть позже. Вы согласны?
- Как Вам будет удобно, Джей, не отвлекайтесь, прошу Вас, - умоляющим голосом, попросила Надежда.
- С больничной койки я не хотел вставать, не смотря на уговоры врача. Мне хотелось умереть. Я ненавидел свои лапы, мне была невыносима сама мысль, что теперь они, это единственное средство передвижения. Хорошей идеей для самоубийства мне показалось выброситься из окна. Последний полет моей жизни, станет лучшим завершением моего земного пути. Как оказалось, полет без крыльев длился менее секунды, и не принес нужного мне результата. Санитары притащили меня обратно в палату. Как я понял, ещё ни одному насекомому не удавалось свести счеты с жизнью, сиганув со второго этажа. Они рассказывали, что попытки были не только у меня одного. Док сказала, что не потерпит в свою смену таких выкрутасов. По её словам, в следующий раз, после промывания прямой кишки (до сих пор не понимаю, как бы эта процедура помогла мне), она отправит мою задницу в клинику для душевно больных богомолов. Та уверенность, с которой говорила доктор моль, я понял, что она не шутит, и попытки свести счеты с жизнью я приберег до выписки. Заплатив штраф в размере полмедодоллара за нарушение общественного порядка, я продолжил лечение.
- Я очень рада, что Вы не довели свой план до конца, Джей, - выдохнула божья коровка. - А как проходил курс реабилитации?
- Основная трудность реабилитации заключалась в следующем. На полигоне, проходя полосу препятствия, я всё время, вместо того, чтобы перелезть, перепрыгнуть или просто обойти преграду, старался её перелететь. Оборачивалось для меня это неизбежными падениями. Как следствие, ушибы и разбитые колени были моими постоянными спутниками. Разбегаясь и чётко представляя в голове, что мне нужно сделать на данном рубеже, мозг в последнюю долю секунды переставал меня слушать, и на смену разуму приходили инстинкты. Всё приходилось начинать заново.
По вечерам из окна палаты я смотрел на луну и думал о том, что мне делать дальше. Как ни старался, на ум мне ничего не приходило. Смирись, говорил я себе, смирись, Джей.
В день выписки меня встретил только один насекомый, Майор вихрь. Десятки прежних друзей и сотни знакомых, из моей прошлой жизни, не удостоили меня такой чести. Высшей касте крылатых я был больше не нужен. Нет крыльев, нет и нужного статуса.
Я стоял и смотрел на него, не говоря ни слова. Честно говоря, я и не знал, что сказать, только по-глупому улыбался. Он же в свою очередь, так же смотрел на меня, молча теребя пальцами кончики своих больших седых усов. Думаю, так бы мы и стояли. Лично мне сказать точно было нечего, но Майор вихрь и в этот раз оказался умнее: "С выпиской тебя, сынок". Я потупил глаза: "Спасибо майор. Что вы тут делаете?". "А ты как думаешь? Собираюсь отвести своего лучшего студента домой" - ответил он. "Это осталось в прошлом" - ответил я ему. "Всё остается в прошлом" - вздохнув, ответил шмель, открывая дверцу машины. "Садись, сынок, пора ехать домой".
Майор вихрь ехал так же медленно, как и летал. Его плавные и медленные движения переключения передач и поворота руля, так раздражавшие раньше, в этот раз казались мне чем-то вроде медитации. Его уверенное спокойствие передавалось и мне. Куда я торопился раньше, почему не замечал всей красоты и магии момента жизни, проходящие с тобой в данную секунду. "Если бы я мог, перемотать всё обратно" - тихо сказал я ему. Он повернулся ко мне, умудряясь одновременно смотреть и за дорогой: "И что бы ты тогда сделал?". "Как это, что бы я сделал?" - удивился я: "Сидел бы в этот вечер дома и остался бы цел". "Так почему не остался?" - спросил он. Я начал злиться, но сдерживал себя: "Вы надо мной издеваетесь, что ли? Я ничего не сделал потому, что не знал, что со мной произойдет". Он повернул на повороте налево. Показывая маневр, почему-то не только поворотником, но и рукой: "Об этом я и говорю, сынок. Мы не знаем того, чего мы не знаем. Мы можем полагаться только на прошлый опыт, а приобретается он всеми по-разному. Каждый проходит эту жизнь по-своему". "Не хочу я проходить эту чертову жизнь!" - огрызнулся я: "Моё призвание всегда было - полет". "Не в этот раз сынок, не в этот раз" - ответил мне шмель: "Ты думал, что крылья, это привилегия? Хотя многие так думают, дело не только в тебе. Лучше, посмотри на меня. По всем параметрам, я не должен был летать. Большой вес и слабые маленькие крылья не лучшие партнеры. Думаю, ты с этим согласишься. Но я не стал мириться с этим, и выбирать одно из двух. У нас все в роду были крупные и все летали, но следовало приложить к этому много усилий. Помню, падал я больше, чем поднимался, но с каждой тренировкой мои крылья становились всё сильнее и сильнее. Десять тысяч часов тренировок прошли, пока у меня всё-таки не получилось оторвать свою полосатую задницу от земли. Только вдумайся, сынок, в эти цифры, десять тысяч долгих и упорных часов тренировки. Потом и кровью я заслужил место в летном училище. Цена была слишком велика, чтобы мне в голову пришло относиться к полетам, как к чему-то пустяковому. Сдав все экзамены и окончив летное училище, отец подарил мне золотую монету достоинством десять тысяч медоцентов и сказал: "Сын, один медоцент не стоит ровным счетом ничего, как и один час жизни. Но, скопи десять тысяч медоцентов и потрать десять тысяч часов на правильное дело, и ты увидишь, как они превратятся во что-то ценное не только для тебя, но и для окружающих, и сегодня эту самую золотую монету я решил подарить тебе".
Я не понимал, для чего он всё мне это рассказывает. Майор вихрь довез меня до самого дома. За это короткое время, он стал для меня гораздо ближе, чем за все годы учебы. Он крепко пожал мне руку и, посмотрев прямо в глаза, сказал: "Цени то, что имеешь, сынок, и прекращай попусту тратить часы своей жизни, чтобы, по прошествии многих лет, они стали для тебя такими же ценными, как эта монета". Я дал ему слово. Уходя, он окликнул меня. Выйдя из машины, медленно подошел и отдал свою золотую монету. Я стоял и не знал, что ответить. Так он и уехал. Больше мы с ним не встречались.
- Это очень трогательно, Джей, - послышался голос божьей коровки. - Вы приняли от него этот подарок?
- Черт возьми, мне ничего не оставалось делать, как только принять из рук этого доброго насекомого, такой ценный подарок! - воскликнул Джей. - Только вот, слова его я понял немного иначе. Не теряя времени, в этот же вечер я направился к Майе, чтобы вернуть её обратно.
- Вам удалось с ней всё обсудить? - спросила Надежда.
- Скажем так, нашу встречу я представлял себе иначе.
В ближайшей лавке я купил букет цветов и отправился к Майе. Сердце билось в груди, как отбойный молоток, а живот крутило так сильно, что порой мне было жалко прохожих, идущих позади меня, если Вы понимаете, о чем я.
Дом Большого Вилли всегда был тем местом, где собирались по вечерам большие компании. И в этот раз, подойдя к дому, где жила Майя, я услышал громкую музыку, доносившуюся из открытых настежь окон. Я долго стоял и смотрел на хорошо знакомую входную дверь, собранную из сотен разноцветных стеклышек. Ещё недавно, эта дверь была для меня открыта. Сегодня же она казалась неприступными воротами, которые, кроме как тараном, больше ничем не пробьешь. Соблазн повернуть обратно становился всё сильнее и сильнее. Ждать больше было нельзя, и я нажал на кнопку звонка.
- Дверь открыла Майя? - уточнила божья коровка.
- Не тут-то было! Дверь мне открыл дворецкий, кузнечик Комю.
- А разве есть такое имя? - удивилась Над.
- Не думаю, - ответил Джей. - Его настоящего имени я не запомнил, а может, просто не знал. Болтуном его не назовешь. Комю любил рассказывать лишь о том, что все в его семье были потомственными военными. К своей униформе дворецкого он приделал петлички и шевроны военного образца. А вместо шапочки носил берет с кокардой в центре. Дисциплину среди обслуживающего персонала дома Комю держал подстать военной. Словарный запас прислуги в доме состоял лишь из двух фраз: "Так, точно" и "Разрешите исполнять". Любые другие слова он отсекал тут же, наказывая денежными штрафами. Единственное, о чем Комю не говорил, так это о том, что вся его родня несла службу в Духовом военном оркестре. Слабые легкие Комю поставили крест на карьере, прервав тем самым славную династию военных.
Прозвище Комю дал ему я. Однажды мы с Майей сидели на террасе и решали, кого хотим видеть на ужине из наших друзей. Приняв решение, Майя подозвала к себе дворецкого, чтобы тот вручил пригласительные открытки. "Комю, именно, отнести?" - спросил он. Мы рассмеялись. "Комю, комю, сам ты комю" - сквозь слезы от смеха, ответил я. Так к нему и прицепилось это прозвище - "Комю". Даже Большой Вилли к бедному кузнечику после этого обращался исключительно - "Комю".
- Это злая шутка, Джей, - ответила божья коровка.
- Не буду спорить. Раньше я замечал вокруг только равных себе по статусу, чувства других мало меня волновали. Справедливости ради, он отплатил мне той же монетой.
Открыв дверь, Комю осмотрел меня с ног до головы: "Что Вам угодно?" - спросил он, глядя сквозь меня. "Привет, Комю. Мне нужно поговорить с Майей" - тихо ответил я. "Ваше общество здесь не уместно, бескрылые насекомые, если и заходят в этот дом, то только через задний двор. Боюсь, что для тебя и эта дверь закрыта. Говорят, пешие прогулки полезны калекам для здоровья, так что топай, как можно дальше, пока я не вызвал полицию" - ответил он, сухим и равнодушным голосом, каким он общался только с попрошайками и прислугой. Признаться, я ожидал что-то подобное, прокручивая в голове мой приход в этот дом. Но, когда тебе говорят такое прямо в лицо, держать себя в руках становится очень сложно.
- Только не говорите, что Вы его ударили? - испугалась Надежда.
- Не успел, он закрыл перед носом дверь. Признаться честно, когда ощущаешь себя полным куском дерьма, сложно дать отпор, даже тому, кто ещё вчера был слабее. Через открытое окно я услышал голос Майи, она интересовалась у Комю, кто приходил. Этот зеленый засранец ответил, что ошиблись дверью.
Вернувшись домой, я понял, что последняя нить, связывавшая меня с тем вчерашним миром, оборвалась, и связать её, обратно, можно только одним способом.
- Вернув обратно крылья? - предположила Надежда.
- Не в бровь, а в глаз, Над. Только, я до сих пор не знаю, как это сделать? - ответил Джей. - Визитную карточку с вашим телефоном я нашел лежащей на тротуаре рядом с магазином, купив очередную бутылку "Хромой тли". Это название виски, - уточнил Джей.
- Вы правильно сделали, что позвонили мне... то есть в нашу службу, - поправила себя божья коровка.
- Вы так считаете? - задумался трутень. - Я выложил всё, как было, вот только легче от этого, сказать по правде, мне так и не стало. Может в ваших методичках сказано, как помочь насекомым вроде меня в таких ситуациях? Хороший совет мне сейчас бы не помешал. Что мне делать дальше? - Джей замолчал, приготовившись слушать, пункты нужных действий по порядку.
- Совет я Вам, Джей, дать не могу, - после короткого молчания ответила Над.
- Так я и думал. Хорошо поболтали и на этом, спасибо. В следующий раз лучше воспользуюсь услугами собутыльника. По крайней мере, с ним хоть выпить можно, а не слюнявить чертов телефон битый час. Всего вам хорошего, Над, - собираясь повесить трубку телефона, сказал Джей.
- Подождите, Джей, не вешайте трубку, дайте мне договорить, - ровным, спокойным голосом остановила его божья коровка.
- Валяйте, - вздохнул Джей. - Несколько лишних минут погоды не сделают.
- Поймите, каждый случай индивидуален. Под каждую жизненную ситуацию заготовленного ответа просто нет. Порой, дав выговориться, ответ на наболевший вопрос может прийти сам собой.
- И каким же образом? - спросил Джей.
- Посмотрев на сложившуюся ситуацию под другим углом, - продолжила свою мысль Надежда. - Жизнь сложная штука. Совет, который помог одному насекомому, другому может просто навредить. Поймите это.
- Пока Вы говорите абстрактными словами. Слов в этот вечер сказано было много, а результат, так и остался нулевой.
- Откуда Вам это знать? Ну, даст кто-нибудь отличный, как Вам кажется, совет. Вы им воспользуетесь. Есть ли сто процентная гарантия, что он Вам поможет?
- Смотря, какой совет, - задумался Джей. - Но в целом, гарантий никаких нет.
- С этим мы разобрались. Смоделируем ситуацию. Совет Вам помог. Чья это заслуга?
- Того парня, кто его дал, - ответил Джей.
- Вот, видите. А если, этот парень, оказался не прав и, слова, данные Вам, не помогли? - перешла в наступление Надежда. - Кто в этом случае будет виноват?
- Конечно, умник, болтающий, сам не зная что, - не думая, выпалил трутень.
- Вот, Джей! Вы и ответили сами на свой же вопрос, - выдохнула божья коровка. - Поймите, другие насекомые, даже те, кто искренне хотят помочь, загоняют Вас в ловушку. Помогли? Их, заслуга. Навредили? Их, же промах. А где во всём этом Вы? - Джей молчал. - А я скажу Вам, - продолжила Надежда. - Вы за кругом ответственности своей собственной жизни. Все вокруг будут виноваты или правы. Заслужите доверие самого себя, не боясь своих ошибок, а не окружающих, - слово "своих" она постаралась выделить. - Вы там, где Вы есть, и Вы тот, кто Вы есть. Нравится Вам это или нет, Джей, но это так. Не перекладывайте свою жизнь на других и научитесь принимать свои решения, а приняв их, несите ответственность с высоко поднятой головой. Вы найдете свои крылья, только приняв себя таким, какой Вы есть. Ведь они, всего лишь часть целого. Кто у кого был? Крылья у Вас или Вы у крыльев?
- Не, вполне, уверен, что до конца понял Вас, Над, - помолчав, ответил трутень.
- Я и не жду этого, Джей, - сказала божья коровка. - Пообещайте, лишь подумать над тем, о чем мы сегодня говорили.
- Подумаю, - пообещал Джей. - Прощайте, Над.
- Прощайте, - ответила Надежда. - Вы найдете свои крылья, Джей.
В наушниках Надежды послышались короткие гудки. Джей на другом конце провода повесил трубку. Первое правило центра "Божья помощь" гласило: Что бы ни говорил позвонивший насекомый, выслушай его. Второе правило, но не менее важное, чем первое, звучало так: Что бы ни говорил позвонивший насекомый, не пропускай сказанные слова через себя.
Не так, уж сложно, запомнить. Гораздо труднее, следовать предписанным законам. Новички не воспринимали их всерьез. Но, опытная Надежда, знала: тех, кто нарушают первое правило и перебивают позвонившего клиента, увольняют. Те же, кто пренебрегают вторым правилом, очень быстро психологически выгорают, после чего, увольняются сами.
Божьей коровке нравилась её работа. Она гордилась тем, что помогает насекомым, попавшим в беду. До этой минуты, она ни разу не нарушила законов центра. Но, история трутня, не была отвергнута душой, как инородное тело. Скорее, наоборот. Почувствовав родство, сердце божьей коровки, приняло в себя горе Джея, каждым ударом отдаваясь тоской и жалостью.
Чтобы немного отвлечься, Надежда переключила свой телефон, на других работников центра, чего обычно никогда не делала. Открыв окно своего кабинета, она подкурила тонкую длинную сигарету. Жадно вдыхая горький дым табака, божья коровка хотела избавиться от не менее горького послевкусия разговора с трутнем. Она надеялась, что ночь унесет не только сигаретный дым, но и жалость к бескрылому насекомому