Много ли вы знаете о тех, мимо которых проходите каждый день?
The Man Who Sold The World
У меня есть друг. Вот он стоит тут, в шаге. Невысок, даже короток, несуразен, с намечающейся проплешиной на коротко стриженных русых волосах. На вид лет сорок, но на самом деле двадцать восемь. У него суетливые движения, разговаривает быстро, преданно заглядывая в глаза и от этого порой напоминая собаку... Если точнее, то шелудивую, но жизнерадостную маленькую дворнягу.
Веселый. Умеет смешить, искренне выражает свои эмоции, много курит и относится ко мне слегка по-отечески, бережно. Но то и понятно, мне пятнадцать, я обычная школьница.
У него есть гитара, с которой он обращается как бог и, даже годы спустя, я не знаю никого, кто играл бы лучше. Вживую не знаю. И, хоть давно уже лишена юношеских иллюзий, все равно уверена, что место моему другу было на мировой сцене. А он стоит в подземном переходе.
Тут сыро, грязно, холодно, слегка несет мочой, но этот запах я бережно сохраню в памяти, пронеся сквозь годы. Моего друга зовут Макс. Он уличный музыкант.
У его ног, на полу с недавно уложенной, но уже основательно припавшей пылью плиткой, лежит старый, потертый чехол для гитары, который кто-то сшил специально для Макса из нескольких износившихся джинс.
Закончив курить, он прицельно отправляет окурок между прутьев решетки для стока воды и кивает рядом стоящему Руслану.
Руслан грозен, высок, чернобров и черноволос. Его глаза, конечно же, темно-карие, слегка раскосы, а скулы хорошо очерчены. Среди предков явно пробегали представители монголоидной расы, впрочем, никто не знает этого наверняка. Руслан детдомовский. Вроде бы, он на год младше Макса. По крайней мере, так говорят данные его паспорта.
Руслан коротко кивает другу, и оставляет сигарету во рту — докурить можно и без рук.
Они начинают играть.
Макс виртуоз сольников, Руслан обычно на основах. Играют хорошо, слаженно, зная, что это моя любимая песня. Любимая потому что первая.
Впервые я узнала о них случайно. Прочитала заметку в местной газете. Да, да... В те времена заметкам в провинциальной прессе еще можно было доверять — интернета не было.
Какая-то там статейка о паре уличных музыкантов, играющих в переходах.... Не помню, чем она меня привлекла, но что-то в ней было — это совершенно точно.
Однажды, около полудня, я проходила неподалеку от того самого перехода и решила спуститься вниз. Да, там играли. То, что они исполняли, было мне совершенно не знакомо. Слов не разобрать, но мотив песни, разложенный на две гитары, эхом отражался от кафельных стен и, казалось, пропитывал меня насквозь. Люди шли мимо и не замечали. Изредка кто-то «из тех, кто в теме», узнавал известный хит и кидал монету-другую в бережно разложенный на холодном полу чехол.
У Макса ужасное произношение английского. Да что там говорить — у него вообще нет никакого произношения. Но есть душа. И талант. Он всегда поет о том, что знает и это подкупает. Даже если говорит в это время словами давно умершего человека, жившего на далеком континенте и изъясняющегося на совершенно другом языке.
В тот день мне совершено нечего было им предложить — денег в кармане только на проезд до дома. Но дома есть еще! Я рванула на троллейбус, и часа через полтора вновь была в том переходе с деньгами, которые можно кинуть в старый самосшитый чехол.
Никого не было.
Через месяц спустя моя знакомая рассказала, что по утрам, когда она идет в институт, они стоят в другом переходе. Я прогуляла школу и рванула туда. С деньгами, ага...
Мы подружились. Сложно не подружиться с девочкой, которая стоит возле вас часа два и просто слушает музыку, когда людям, проходящим мимо, наплевать на вашу игру.
Я узнала их истории гораздо позже. Макс, росший в местных «трущобах» с отцом-алкоголиком и сгинувшей неизвестно куда матерью, нашел гитару на чердаке в пятилетнем возрасте. С тех пор и играл. Я до сих пор вживую никогда и никого не слышала, кто бы играл лучше, чем он. То, что Макс делал с гитарой... Он просто жил в идеальном симбиозе с инструментом.
Руслан после детдома закончил танковое училище в Твери, прошел Чечню, перенес годы в плену. У него есть разрешение на оружие и живет он на военную пенсию, которой вполне хватает на жизнь. У Руслана много шрамов, но большая часть из них, конечно, спрятана под одеждой. Он громогласен, честен и никогда не стесняется высказать своего мнения. Мне нравится Руслан, но я его боюсь. Я ему тоже нравлюсь, но я еще ребенок.
Годы спустя, когда он выйдет из СИЗО, где проведет полтора года ни за что... после того, как потеряет трехкомнатную квартиру, спустив все средства на оплату услуг адвоката... когда получит на руки оправдательный приговор и его дело закроют, что все равно не вернет ему ни денег, ни времени... Годы спустя, мы будем пить на его кухне дешевое вино и он мне все расскажет.
Расскажет, пока его друг, по заведомой договоренности, надолго отойдет в комнату, оставив нас наедине. Я испугаюсь и убегу. А потом, сидя дома, буду долго сочинять письмо с объяснениями, которое, конечно же, никуда не отнесу. Он запьет. Начнет жить с моей подругой, став ее первым и начнет бить ее по-черному. Подруга раза в три меньше Руслана по комплекции, но его это не смутит. Девушку, как я позже пойму — тоже. Некоторое время спустя они разойдутся и больше я ничего о нем не услышу.
Доиграли Кобейна, переходят к Никольскому. Теперь поет Руслан, но сольник все равно на Максе. Когда закончат, мы поднимемся наверх, греться на ласковом весеннем солнце. Потом парни обменяют в ближайшем магазине кучу мелочи на бумажные купюры. Когда я впервые узнала, сколько они зарабатывают, удивилась — за месяц набегала неплохая сумма.
Руслан купит пивка, Макс не любит алкоголь — в завязке. Годы спустя я узнаю, что он снова начнет пить. И мне больше никогда ничего не расскажут о самом талантливом музыканте, которого довелось слышать вживую.
Сейчас же, у магазина парни покурят, мы поболтаем, может, пойдем, посидим на пляже. После, я посажу их на маршрутку, и спущусь в переход. В нос ударит тот же хорошо знакомый запах, но на этот раз, спускаясь по ступенькам, я не услышу гитарных аккордов. Только над тем местом, где они обычно стоят, аккуратными крупными печатными буквами выведено черным маркером:
![[]](/img/j/jarina_k/themanwhosoldtheworld/114706998_large_1405032410_248709.jpg)