Аннотация: "Когда государство начинает убивать, оно всегда зовёт себя отечеством". (Фридрих Дюрренматт, "Ромул Великий")
Л. Январёв
Ночные птицы.
Зачем богу дьявол?
Книга первая
* * *
Хаос - это бесконечные вероятности самоорганизации бесчисленных и бесконечных миров. Хаос не имеет причины, потому что он причина всего. Абсолютная непредсказуемость, непреднамеренность, беспричинность - абсолютное условие самоорганизации бесчисленных, бесконечных и бесконечно сложных систем.
* * *
"Я начинаю эти записи не, потому что боюсь забыть. Я боюсь, что об этом некому будет написать. Для кого я пишу? Не знаю. Но чувствую, что должен написать.
Сколько людей осталось на планете Земля? Не известно. Сотни тысяч, миллион, десять миллионов... Не известно. Очевидно, что счёт уже не идёт на миллиарды. Нас осталось мало".
Дальше шли каракули, вероятно, графическое воплощение напряжённой работы мысли.
Николай усмехнулся и положил блокнот на стол. Утро набирало силу, Не произошло ничего такого, от чего солнце не должно было подняться.
Никита сладко спал и походил на милого подростка, который мил пока спит, но проснувшись, становится невыносим. Сколько ему? Говорит, что двадцать четыре, а ведёт себя на пятнадцать. Разница в возрасте у них с Николаем небольшая, всего шесть лет, но часто это похоже на отношения молодого отца с капризным сыном.
Они долго выбирали место без тошнотворного трупного запаха. Разлагающиеся тела повсюду. Убирать их некому. Никита зажимал нос и обрызгивался дезодорантом, который захватил из дома: вот поистине непременная вещь в катастрофическом багаже!
- Брось! Ты ещё больше раздражаешь обонятельные рецепторы. - попытался объяснить Николай. - От этого только хуже. Притерпись.
- А ты всё знаешь! - огрызнулся Никита.
Но даже если и притерпеться, то ощущение запаха лишь слабеет, он стоит везде и пропитывает всё - одежду, тело, мысли, душу; отбивает аппетит и вгоняет в депрессию, больше, чем вид мёртвых тел. От запаха невозможно отрешится: он проникает в сознание вопреки усилию его не замечать.
В полумраке трупы шевелятся. Это крысы. Их полчища. В обычной жизни они незаметны, но на поверку их оказывается много: словно они сидели в засаде и вот дождались своего часа. Запах бесхозной мертвечины возбуждает крыс как наркотик - свежая, лакомая мёртвая плоть в необозримом количестве! Это настоящий крысиный пир. Мухи бояться темноты и урывают своё днём, без устали откладывая личинки, любят трупы постарше, пожиже...
Отказался спать в машине Никита. Это была не истерика, но истерикой всё бы закончилось. Он заявил, что не может спать в машине, потому что это не сон, а черте что, потому что Николай храпит, потому что... Какая разница почему! Николай не стал спорить. В их распоряжении был весь город, весь мёртвый город, в который они заехали по дороге в неизвестность.
Ночь провели в несильно разграбленном магазине, так что нашлось, что постелить на пол. В машине было бы удобней.
Присев на импровизированную кровать, Николай осторожно положил руку на плечо спящего ангела во плоти и вполголоса произнёс:
- Подъем.
Никита не реагировал.
- Подъем! - это уже был командирский металл.
Никита смахнул с плеча досаждающую руку и буркнул:
- Отстань.
- Вставай, писатель. А то брошу тебя тут.
Издевательское "писатель" подействовало как пощёчина. Никита резко сел, но до конца не проснулся:
- Тебя учили, не копаться в чужих вещах?
Проснувшийся ангел превратился в фурию. Никита смотрел зло и непонимающе. Почему он здесь? Кто этот парень? Что происходит? Но сладостное неведение исчезло стремительно. Никита обхватил голову руками:
- Блядь, лучше бы я во сне сдох!
- Глупости. - для порядка сказал Николай, хотя и сам был недалёк от подобных мыслей.
- И даже без утренней эрекции... - попробовал пошутить Никита, но получилось не смешно. Он с тоской смотрел на своего спасителя. Почему они не встретились в обычной жизни? Полусонная чушь промелькнула в голове и растворилась в жуткой, разящей трупной вонью, реальности. Подоспела и утренняя эрекция.
- Бросит он меня! Размечтался! - буркнул Никита.
Ледяное спокойствие Николая иногда выводило Никиту из себя, хотя в теории должно успокаивать в нервной обстановке. Ещё у него, странная манера разговаривать: без знаков препинания и не понятно то ли вопрос, то ли утверждение. А когда слушает, слышит ли? На самом деле всё слышит, всё видит, всё замечает, даже когда погружается в свои мысли. Брутальная скала, а не человек!
* * *
Первые сообщения в новостных лентах о вспышках загадочной болезни Никиту не впечатлили. Очередная атипичная пневмония, птичий или свиной грипп. Проходили! К тому же, если ты ВИЧ положительный, то судьба человечества тебя уже не так волнует, как здорового человека. Вероятно, любая смертельная болезнь превращает либо в святого, либо, как минимум, портит характер. До святости Никите не хватало святости, а с характером всегда были проблемы. Бабка по матери считала, что это от дурной наследственности по отцу, бабка по отцу считала наоборот. Семейка ещё та!
Никиту любили по обе стороны семейной баррикады и без меры баловали. Отец по пьянке в лепёшку разбился на шикарной машине. Никаких воспоминаний о нём у Никиты не осталось, но в семье полагали, что это травмирующая душу ребёнка тема. Вроде бы в три годика он сильно переживал, так переживал, что мать угодила в психушку. Одна из бабушек сообщала время от времени по секрету про психушку, никак не связывая со смертью сына, другая, то же по секрету, уверяла, что его отец довёл мать до нервного срыва и в итоге сам дурно закончил. Сейчас Никита думал иначе. От нечаянного двойного счастья у мамы поехала крыша - погиб злодейский муж, да ещё и наследство привалило. Мать никогда не скрывала, что вышла замуж из-за денег за бандита. Она красавица. Да и отец, судя по фотографиям, был не дурен собой. Внешние данные родителей благополучно перешли к Никите.
После смерти отца дальше было как в песне: "Почему всё на свете так странно - папок много, а мамка одна?". По малолетству и неразумению Никита называл двух последовавших отчимов "папа". Но они потерялись в мамином жизненном водовороте, и, когда появился третий, он стал просто Димой. Мужик оказался толковый, благородных кровей и с хорошим достатком. Тогда мама ещё была весьма разборчива и чувствительна к материальному положению и социальному статусу своих избранников.
Дима не набивался в отцы, всегда был занят то работой, то мамой, не жалел денег на две семьи - старую и новую. Никита учился в дорогой школе, отдыхать ездили по престижным заграницам. Но чаще всего он был предоставлен на попечение не менее занятых бабушек, одна из которых преподавала французский чуть ли не в разведшколе, а другая была профессором и заведовала кафедрой химии в университете. Поэтому на самом деле чаще всего Никита был предоставлен самому себе. Он рано понял, что воспитательные ритуалы взрослых - это проблема самих взрослых, которые таким образом отыгрывают на детях недостатки собственного воспитания.
Первое настоящее сексуальное возбуждение Никита испытал в тринадцать лет, увидев иллюстрацию статуи микельанджеловского Давида. Он смотрел на прекрасное мужское тело и у него встал! Нет, с эрекцией проблем не было и раньше, но для этого нужно было потеребить, а тут вдруг обошлось без рукоблудства. Яркость испытанного чувства ошеломила. Став старше Никита понял, что ничего исключительного, необыкновенного тогда не произошло. Интересно, сколько ещё мальчиков во всем мире в разные времена испытали подобное, глядя на прекрасного, вечного Давида? Никита лишь в их числе. Ханжи и лицемеры, запретите Давида! Он пробуждает в юных душах гомоэротическую чувственность. Фанатики собственной правильности, разбейте Давида!
Подростков мало волнуют социально-педагогические бури. В борьбе за их нравственность государственные дяденьки и тётеньки ломают полемические копья, принимают законы, ужесточают, профилактируют Демагогические спекуляции на детях - верный способ получить общественное признание и политические дивиденды. В конце концов, даже искренние начинания воплощаются в абсурдные формы общественно-политической педофилии. Чрезмерная борьба всегда превращается в свою противоположность. И всё это происходит в Несчастной стране, где половина из детей, отбывающих своё детство в приютах, сироты при живых родителях. Туда не докатываются раскаты праведного законотворческого грома, поэтому нравы там незамысловаты: девочки бесперечь беременеют, старшие мальчики насилуют младших мальчиков, взрослые пользуются и девочками, и мальчиками. А где-то далеко родители лишенцы в пьяном застолье вторят высоконравственным законодательным дяденькам и тётенькам, соглашаясь, что давно пора. В общем-то, им не важно, что пора - всё пора! А то кощуницы блядские святые храмы паскудят непотребными танцами на Христовом алтаре.
В детстве моралетворческое педагогическое насилие взрослых Никиту счастливо обошло стороной. Его тянуло к парням без малейшего внутреннего сопротивления типа мыслей о какой-то своей неправильности. Если бы кто-то вколачивал ему в голову обратное, то всё равно бы тянуло, только с мыслями о своей неправильности и всё равно бы их перетянуло.
Никите не было ещё и четырнадцати, когда старшеклассник, на которого он заглядывался, отвёл его в укромное место, поставил на колени и дал в рот. Первого парня звали Вова, и на следующую встречу он пригласил двух своих друзей. Никита не возражал. Так продолжалось с полгода до их выпускного. Троица с удовольствием имела Никиту в рот. Обошлось без сплетен и пересудов. В престижной школе учатся умные детки. Лишние разговоры им ни к чему. Лицемерие и ханжество, почитаемые как воспитанность, социальные ритуалы заменяющие нравственность - вот главная наука, которую должны были усвоить в первую очередь будущие светские львы.
Никита не остановился на достигнутом и спровоцировал тренера по плаванью на педофильскую связь. Тогда же он впервые отдался по-взрослому.
Анальный секс как пиво: попробовав его в первый раз трудно сразу понять, что хорошего в горьком как микстура напитке? Нужно войти во вкус. И пиво, и настоящий трах Никита пригубил одновременно. Недоумение от того и другого продолжалось недолго, правда, большим любителем пива он так и не стал.
Потом был тренер по теннису, страстный парень, которого Никита с удовольствием подростковой жестокости мучил своими капризами. Ох, уж всякие разные душераздирающие истории о совращённых мальчиках, их сломанных судьбах! Никита не верил в подобные журналистские байки. Всплыви его похождения, то и он под давлением полицейских циников и безумных психиатров, наверное, сломался бы и ронял бы публичные слёзки на свою как бы глубокую душевную травму. Вот это точно сломало бы ему жизнь! Вместе с невинностью Никита утратил детскую искренность. Откровенность со взрослыми всегда оборачивается для детей психологической катастрофой.
Интереса ради, Никита завёл подругу, как того требовали гетеросексуальные приличия. Было забавно целоваться с ней, изображать из себя галантного кавалера на радость родственникам и учителям, показывая свою нормальность в их понимании. Дальше поцелуйчиков обычно не доходило, но однажды... Никита пригласил подружку домой. Они долго, страстно целовались, и это искренне возбуждало. Подружка не сопротивлялась. Никиты задрал ей юбку и стал стягивать трусики... То, что он увидел, отрезвило его на всю жизнь. Потом в каком-то похабном стихотворении Никита вычитал строчку: "Страшна как сумка у бандита...". Именно так! Эрекция исчезла, словно её и не было. Бисексуала из Никиты не получилось. Мальчики! Пусть девочки сами снимают с себя трусики. Пока не станете взрослыми, берегитесь того, что можете увидеть.
Мама прожила с Димой больше, чем с прежними мужьями и даже с его помощью стала бизнесвумен. Вполне приличная, преуспевающая семья без особых потрясений, сор и склок. Правда, мать совершенно не знала, чем живёт её сын. Изредка устраивала разговоры по душам, Никита выдумывал смешные истории из своего подросткового быта и они вместе хохотали над ними. Конечно, её смущало, что у сына с некоторых пор нет девушки и многовато друзей, которые частенько остаются на ночь. Но и радовало, что эксцессы юношеской любви обходят семью стороной. Дима всё прекрасно понимал, но не вмешивался. С ним Никита был чуть более откровенен, чем с матерью - к этому часто вынуждали обстоятельства, неизбежные период взросления. Дима то и дело без чрезмерных нотаций и педагогического насилия вытягивал пасынка из мелких подростковых передряг, может быть, поэтому не случилось крупных. Бывало и не раз, когда Никита останавливался у границы, за которой шалость могла разрастись до тяжёлого сумасбродства, не из страха наказания, а потому что искренне не хотел потерять доверие и финансовую поддержку отчима. Мама не жадная, но любопытная, чтобы получить от неё деньги, нужно было тысячу и один раз соврать, отвечая на тысячу и один её вопрос.
Семья развалилась без скандалов. Дима просто ушёл. Никита подозревал, что у мамы своеобразные представления о супружеской верности и вот она хватила через край.
- Не прощаюсь. Всегда рад тебя видеть. Ты знаешь. - Дима хотел ещё что-то сказать, но передумал.
- Неправильно всё это. Неправильно! - ответил Никита. Прочный, надёжный человек уходил, и вместе с ним уходила безмятежная юность: - Спасибо за всё. Прости, иногда я был таким козлом!
Никита помнил, что сказал именно так и даже может в этом поклясться, но в действительности он промолчал. Кто реже, кто чаще, все мы придумываем своё прошлое.
А вскоре в доме появился альфонс по имени Толик, хотя имя Тузик подходило ему лучше. На десять лет младше матери, щеголеватый, самоуверенный, без серьёзных занятий, с невнятным прошлым. Он забывал смывать за собой унитаз, разбрасывал свои вещи, шлялся по квартире полуголый, дурно пах и набивался к Никите в друзья. Отношения с матерью испортились. Она так и не нашла в себе мужества хоть что-то объяснить сыну. Толик задавал чудовищно бестактные вопросы, комментировал друзей Никиты и заходил в его комнату без стука. Но хуже другое - его похотливый лапающий взгляд. В чём в чём, а уж в таких вещах Никита разбирался.
Нарыв отношений зрел быстро. Обычно дома Никита проходил сразу в свою комнату с демонстративно навешанным на двери амбарным замком и запирался изнутри не менее демонстративным засовом. Мать, когда увидела эти элементы интерьера впервые, устроила попрёчную истерику. Никита выслушал спокойно и чётко артикулируя, предъявил ультиматум: если этот её сволочь ещё раз переступит порог его комнаты, то Никита уйдёт из дома к отчиму. Удар ниже пояса. И не последний. Как-то в подпитии Толян улучил момент, когда Никита искал что-то в гостиной, где появлялся редко, подошёл сзади и обнял его. Пьяный вонючий шёпот полился бессвязным потоком:
- Ты цены себе не знаешь! Какой ты... Ты сказка. Я постоянно о тебе думаю. Я хочу тебя. Проси, что хочешь... Боже... Какой ты...
Толян попытался поцеловать Никиту в шею и в ответ получил от него резкий удар локтем в поддых. Удар пришёлся от души, потому что закончился неотложкой. У Толяна что-то сдвинулось во внутренностях, спасибо, что не лопнуло.
Мать металась по квартире как старая ведьма взаперти. Что ей мог объяснить Никита? Она бы не поверила. Ни за что не поверила бы! Объяснять такое, значит, ещё больше всё усложнить. И что она нашла в этом Тузике? Ради него она предала любящего и терпеливого мужа, теперь предаёт сына.
Созвали семейный совет. Одна бабушка звала к себе, другая - к себе, Дима - к себе. Какие унизительные предложения для матери, обеспокоенной агрессивностью сына!
- Ладно, хватит. Я думала, вы его вразумите... - мать с укором смотрела на родственников: - Я решила... Куплю ему квартиру. Он уже достаточно взрослый, пусть живёт сам, а пока поживёт в съёмной. Слава богу, не самые бедные.
Не сразу, но квартиру купили. Никите было лень заморачиваться ремонтом, обстановкой, нести бремя собственности, ругаясь с управляющими компаниями, оплачивать счета и ещё неизвестно что! Он свалил всё это на бабушек, а сам жил в съёмных квартирах, что оказалось вполне удобно. Маятник материнского сердца качнулся в другую сторону, как только Никита вышел за порог родительского дома. Все расходы Никиты оплачивались безропотно, а телефонная забота первое время была настоящей пыткой. Но всё устоялось и притерпелось.
В университет Никита поступил без особого интеллектуального напряжения, выбрав загадочную специальность - социальная психология. И что его торкнуло? Склонности к мазохизму Никита в себе не замечал, но иначе чем мазохизмом такой выбор назвать трудно. С психологией ещё как-то можно смириться, а вот слово "социальность" только что рвотный рефлекс не вызывало. Бабушки - в шоке. Та, что профессор, безапелляционно заявила - психология не наука, а шарлатанство, социальная психология - это шарлатанство вдвойне! Та, что француженка, предложила альтернативу - языковой ВУЗ, ведь у ребёнка явная склонность к языкам. Может быть и так. От одной бабушки Никита получил основательный французский, от другой - твёрдый английский. Как же приятно быть единственным и любимым внуком! Пока они обсуждали его выбор, Никита чувствовал себя драгоценностью, для которой трудно найти достойное её обрамление. Главное, это дать им выговориться, а потом они сделают так, как решит он.
Тогда же разразилась первая любовь. Никита узнал, как это, когда голова от счастья кружится. Действительно, где была его голова? На седьмом небе от счастья! Влюблённые не замечают своей банальности. Верят в исключительность своих чувств и в то, что всё у них будет иначе, чем у остального человечества. Любовный романтический бред искажает жизненное пространство. Возвращение в реальную жизнь - падение с седьмого неба. Думаешь, что всё вокруг летит кувырком, а на самом деле кувыркаешься только ты. Любовная ломка - это в основном не смертельно, но когда она в первый раз, кажется, что жизнь закончилась.
Никита не мог поверить, что брошен. Очередная ссора, сколько их было! Злость и обидные слова испарились быстро. Осталась высасывающая душу пустота. Бросился в вдогонку, а место уже оказалось занято очередным, боле тугим, чем у Никиты кошельком. Бедный, но красивый юноша с успехом продолжил конвертацию своей молодости в наличные. Никита - так, разминка, проба сил. Проституцией столько не заработаешь, сколько можно заработать на любви. Золотая клетка? Да! Лучше, чем свобода в нищете. Кто нищеты не знал, не поймёт. Никакой свободы в нищете нет. В райском шалаше - лишь смрад примитивной жизни.
В любви Никита оказался безбашенным, слепым и глупым.
Впав в хроническую истерику, Никита обречённо влачил себя по городу, пока, как слепая лошадь, добрел до французской бабушки.
Лицо - горестная маска, в душе - разбитое сердце, в голове - бардак. Бабушка ни о чём не спрашивала. А просто укрыла внука от остального мира своей любовью и заботой, не забыв при этом срочно вызвать другую бабушку. Полжизни они ссорились из-за детей, а потом, оказалось, что друг без дружки просто никак не могут обойтись. Бабушка профессор примчалась, как только смогла освободиться. Она застала близких за игрой в лото. Когда бабушки уединились на кухне, чтобы о нём пошептаться, Никиту снова накрыла волна жалости к себе.
Успокаивая внука, французская бабушка села с ним рядом на диван, обняла его и запела колыбельную по-французски, как в его детстве. Бабушка профессор готовила ужин. Они поели, и остаток вечера провели за игрой: одна бабушка задавала вопросы по-английски, другая по-французски, а Никита должен был отвечать на обоих языках. Это тоже игра его детства. Потом бабушки о чём-то заспорили, без этого никогда не обходилось, а Никита, пригревшись на диване, уснул.
Утром, когда Никита проснулся, дома уже никого не было, только записка и остывший завтрак на столе. Прошёл в ванную и увидел себя в зеркале: на него смотрело чучело! Переживания не украшают, но чтобы до такой степени! Никита сделал изображению ручкой.
- Пошёл вон, урод! - ответило чучело.
Помаленьку Никита выкарабкался из любовной горести. Мать, как обычно, пропустила сложный период в жизни сына. Но однажды, с опозданием на несколько лет, всё же собралась серьёзно с ним объясниться, но по другому поводу: она боялась, что Никита не понимает и осуждает её.
- Пойми, в моем возрасте не приходится выбирать. - мать тяжело вздохнула, словно не поменяла одного мужика на другого, а бедная и несчастная облазила все помойки, пока не нашла вариант: - Я прошу тебя, не называй его Тузик. Он обижается.
Никита пообещал звать Толика Толиком, но своё обещание выполнять не собирался.
- Да, если уж о семейном... - мать игриво повела головой: - Почему ты никогда не приходишь к нам со своей девушкой?
- Девушкой?! - изумился Никита, он был уверен, что в семье все уже о нём знают: - Мама, я гей!
- Кто? - не поняла сразу мать.
- Гей, я гей, трахаюсь с парнями - разъяснил Никита.
- И давно это у тебя? - настала очередь матери удивляться: - Я бы заметила, как такое не заметить?
- Всегда. - Никиту позабавило слово "заметила": - Ты помнишь моего тренера по теннису?
- О! - мать сказала это мечтательно: - Роскошный парень. Как же не помню? Он у нас и дома бывал. Ах, была бы я помоложе ...
- Я с ним трахался, мама! Дома! - Никита дождался пока до маминого сознания дойдут его слова: - Это о твоей наблюдательности! И так далее и тому подобное.
- Но тебе тогда было... - мать не могла сообразить
- Около пятнадцати. - помог ей Никита.
- Значит, внуков мне не видать. - сокрушённо констатировала мать: - А может быть, ты как-нибудь постараешься? Не сейчас, разумеется, я вообще... Когда-нибудь. Я собственно, и об этом хотела поговорить. В будущем, может быть, это пройдёт, мало ли...
Никита обнял мать.
- Мамочка, я тебя люблю. И буду любить. Никакой Тузик мне не помешает. - Никита чмокнул мать в щёку - Но внуков тебе обещать не могу. И ничего не пройдёт. Это не насморк.
За время учёбы никаких судьбоносных поворотов в жизни Никиты не случилось. Он больше не влюблялся, любовников не содержал, вполне обходился интрижками, иногда затяжными. Никита считал, что управляет своими чувствами. На самом деле он не встретил человека, которого бы полюбил.
На Никиту часто западали малолетки, но ему с ними было не интересно. Кроме того, завести мальчика - просто, но избавится от него - трудно. Кто знает, сколько таких брошенных отомстили своим старшим любовникам заявлениями об изнасиловании, мол, сколько раз к нему приходил, столько раз он меня и насиловал, а я всё приходил да приходил. Подростковая жестокость, недомыслие, меркантильность в сочетании с влюбчивостью - гремучая смесь. Мальчишек, желающих найти секс-спонсора во много раз больше, чем охотников до мальчишеского тела.
Занимаясь социологией, Никита пришёл к выводу, что общество всегда является не тем, что оно о себе думает. Чем больше законов, регламентирующих поведение человека в личной жизни, тем менее реалистично общество в оценке себя. Человек не поддаётся дрессировке, он может только притвориться. За тысячелетия в сексуальном поведении человека ничего не изменилось, какие бы времена ни стояли на дворе, какие бы законы ни принимались, разве что импотентов стало побольше. А борцы за нравственность всё не уймутся. Интересно, в каком обществе они живут?
У фарисейской кухни есть вечный рецепт. С чем бы вы ни боролись - гомосексуализм, курение, аборты или права человека - подмешайте в блюдо борьбу за родину, за священные идеалы, за традиционные ценности, за святые устои, не забудьте приправить напоминанием о предназначении стать центром духовного возрождения человечества. И пусть кто-нибудь попробует отказаться от вашего ядовитого блюда! А тот, кому оно не по нутру, тот и явит свой истинный дьявольский лик перед народом.
Одно время Никиту занимал вопрос о сексуальном насилии во время войн. Толчком стал современный вооружённый этнический конфликт, во время которого один этнос поголовно изнасиловал другой этнос, причём оба этноса идентифицировали себя как мусульмане. В истории очень много свидетельств, что изнасилования непременный спутник войн, при этом, чем строже сексуальные нормы в обычной жизни победителей, тем разнузданнее они ведут себя с побеждёнными. Это справедливо как для событий многовековой давности, так и для сегодняшнего дня. Не изменилось ничего. Материал, который собрал Никита, его научный руководитель не отнёс ни к социологии, ни к психологии, а назвал историческим эссе, разжигающим межнациональную рознь. Про рознь понятно - о войнах всё-таки, но при чём тут национальность? В чём-чём, а в насилии, все нации одинаково хороши, в том смысле, что плохи.
Дежурные фразы о кризисе морали и нравственности в современном обществе, вызывают наивные вопрос. Назовите общество в истории человечества, в котором хотя бы одну секунду было по-другому? О времена, о нравы! Это вечная сентенция. Лучше или хуже не бывает, бывает в разной степени одинаково.
Университет проявил в Никите убеждение, которое, как ему кажется, подспудно было у него всегда, - нет участи более мрачной, чем прожить жизнь в Несчастной стране. Лишь поначалу он с интересом школьника участвовал в различных социологических обследованиях. Самое первое эмоциональное впечатление - в стране преобладают клинические идиоты. Увы, это было бы благом по сравнению с действительностью. Всё как всегда гораздо сложнее. Общество Несчастной страны пропитано ядом исторической, социальной и религиозной лжи. Погоду и карьеру в нём делают социопаты различных мастей. Способности, талант, искренние убеждения - негативный набор качеств, который среди успешных людей можно встретить лишь в порядке исключения из общего правила. Для светлых голов предусмотрены ниши, из которых они не в состоянии влиять не общественные процессы.
Социология в Несчастной стране - уморительной занятие. Фига в кармане - национальная привычка, даже если речь идёт о безобидном анонимном опросе - нашли дурака правду вам говорить! Особенно и в первую очередь это касается проявления лояльности к властям предержащим. Общественная поддержка власти, если такая вообще существует, - всегда как бы поддержка. Сегодня поддержка, завтра бунт - загадочна народная душа! Может статься она, как тот сфинкс, и в ней от века загадки нет, и не было. Народ несчастной страны - это природное и поэтому мало предсказуемое явление. Но чтобы он не натворил, всё равно его жалко.
Для себя Никита решил твёрдо, что Несчастная страна - не его страна, он здесь временно.
*
Диплом подоспел даже как-то неожиданно. Никите предлагали остаться в аспирантуре, но бабушки, всё обсудив, решили, что образование лучше продолжить заграницей. Это совпадало с намерением Никиты жить подальше от родины и наблюдать за ней со стороны с искренней печалью в сердце. Но не судьба! В перечне документов справка на ВИЧ.
Кровь Никита сдавал с обычным для любого молодого человека, ведущего рискованный образ жизни, волнением. А вдруг? И "вдруг" случилось. Жизнь моментально сузилась до узкого прямого туннеля, ведущего к неизбежному. Когда перед тобой много дорог, тропинок, и даже бездорожье как вариант, то жизнь кажется вечной. Одно дело - идти навстречу своей судьбе, и совсем другое - столкнуться с ней лоб в лоб! Сотрясение мозга, как минимум, обеспеченно. А что за мысли лезут в голову?! В каких глубинах сознания они прячутся до поры? Подхваченные со дна штормом душевной смуты, они ставят под сомнение инстинкт самосохранения.
Мы регулярно сталкиваемся с хрупкостью жизни. Болезни, несчастные случаи, убийства, терроризм, война... Но стоит только захотеть лишить себя жизни и оказывается, что это сложно практически. Если бы существовала такая кнопка - нажал, и тебя нет! Например, "delete". Никита нажал бы её, когда окончательно осознал новую реальность, в которой очутился. Но такой кнопки нет, а жизнь не виртуальна до такой степени, как этого иногда хочется. Жаль, что нельзя заказать себе лёгкую смерть.
Общество вынуждает самоубийц вешаться, прыгать с крыш, топиться, травить себя. Нежелание жить всё равно находит свой ужасный выход. Никита перебрал в уме и в интернете, кажется, все возможные способы покончить с собой, но не один из них ему не понравился - больно, мучительно, страшно и часто ненадёжно. Разве что застрелиться? А может быть заказать себя? Интересно, сколько это будет стоить? И как найти исполнителя?
Можно не лечиться - это тоже форма самоубийства растянутого на годы. Подробный анализ показал минимальную вирусную нагрузку и большой запас прочности иммунной системы. Пока он лишь ВИЧ положительный, до СПИДа, вероятно, ему ещё далеко, хотя, кто знает это наверняка? Врачи? Никита прочитал кучу всего про свою проблему, многое не понял, а из того, что понял, в голове образовалась информационная каша приправленная недоверием к медицине.
Когда Никите пришла идея компьютерной программы для самоубийц, чтобы она показывала, как будет происходить самоуничтожение, он понял, что совершено не готов сделать роковой шаг. Оказалось, что очень трудно не думать о будущем, когда решил от него казаться. Любопытство так и распирает!
Когда он заразился? А какая теперь разница! Но всё же... Месяцев семь-восемь назад Никита ехал в троллейбусе. Народу было немного. Он сидел спиной к водителю, прямо напротив сели два парня - высокие, стройные, ошеломительно сексуальные. Никита не мог оторвать от них глаз и поверить, что такое вообще бывает, что это всё происходит в троллейбусе, а не в волшебной стране. Он не заметил, как пропустил свою остановку, он вообще не видел ничего вокруг кроме них. Появись эта парочка в геевской тусовке, тусовка бы взорвалась. Да и что такое геевская тусовка? Куча навоза!
Не заметить внимание Никиты было невозможно: парни могли ответить грубостью, или проигнорировать, но они понимающе переглянулись и пригласили его в гости. Чудо состоялось. Секс был сумасшедший. Словно все трое до этого сидели на голодном пайке, а тут дорвались до пищи. О защите они не думали.
Как потом выяснилось, обычно парни обслуживали богатых дам и одновременно их мужей: по переменке трахали обоих супругов. Хорошо зарабатывали. Иногда им платили "за посмотреть", как они занимаются сексом друг с другом, но ни любовниками, ни геями себя не считали. А вот мимо Никиты пройти не смогли. По их словам, такое у них случилось впервые.
Они из глубокой провинции, а чем глубже провинция, тем глубже жопа, в которой там всё находятся: постоянную работу найти трудно, в основном случайные заработки, зарплаты и на заплаты не хватает, не то, что на обновку, пьянство, криминал и безнадёжность жизни такая, что часто петля на шею, кажется лучшим выходом. Там их и нашёл Менеджер. Они его звали то так, то "наш прохвост". Он искал клиентов, договаривался, брал деньги и крысятничал, в чем не раз был уличён и один раз даже бит. Клиенты тоже не верили, в его честность и щедро давали парням чаевые. Развлечение не для бедных, так что цена - вопрос не критический, лишь бы толк был. Вот такая сексуальная шабашка.
Чёрненький - Сергей. Он был неразговорчив. Отсидел по малолетке. О себе не рассказывал.
Русый - Женя. Он любил поболтать. Дома остались жена и дочка. Когда показывал фотографию, целовал снимок и светился от радости, что они у него есть: жена и дочурка.
Увы, их тройственный союз не имел никакой перспективы. Встречались ещё несколько раз. Первая жадность друг друга прошла, но всё равно было классно. Никиту они звали - наш тортик. Потом внезапно пропали. С их работой с ними могло случиться всё что угодно. Никита после них долго не мог прийти в себя. Вскоре он почувствовал странное недомогание: простуда-непростуда, озноб, слабость, так промучился дня три, потом прошло.
Если бы Никита знал наверняка тогда, ещё в троллейбусе, чем всё обернётся, как бы он поступил? Отказался? Вёл бы себя разумней? Если бы, да кабы... Не корректные вопросы. Страстные воспоминания отодвинули актуальность суицида на второй план. В каком-то смысле акт самоубийства уже совершился, а застрелится никогда не поздно, чего торопиться?
Интернет сообщество, кажется, даёт ответы на все случаи жизни. Да вот только на поверку, семь вёрст до небес и всё лесом. Никита завёл анонимный аккаунт и вышел в свет себе подобных. Он не искал знакомства и секса. Тогда что он искал? Даже его профессиональные знания о социальном феномене виртуального мира оказались бесполезными для ответа на этот вопрос.
Регулярно на доске объявлений появлялись отчаянные объявления, смысл которых сводился к тому, что у меня обнаружили ВИЧ, не знаю, как жить дальше, не хочу жить. На один такой крик о помощи Никита ответил.
"1. Не паникуй.
2. Не спеши истерически оповестить всех окружающими тебя о своём новом статусе, а то потом, когда успокоишься (а ты обязательно успокоишься), очень пожалеешь об излишней откровенности.
3. Если есть человек, которому ты веришь и, который тебя не предаст, поговори с ним. Если такого человека нет... То теперь ты по-настоящему поймёшь, как в жизни нужен такой человек. И, может быть, ещё долго и, скорее всего, не очень успешно будешь его искать.
4. Прочитай в интернет всё о ВИЧ - теперь это твоё чтение на долгие годы. Но не будь легковерным. Интернет - это тоже своего рода диагноз. Думай, над тем, что прочитаешь.
5. Лечись! Сразу тебе терапия вряд ли потребуется, но это не значит, что можно обойтись без врача. Обращение к врачу первая стадия твоего лечения. Лечись! Заруби себе это на носу, в мозгах!
6. Критически относись к советам, которые получишь от таких анонимных друзей как я.
7. Живи. У тебя нет иного выхода, как принять свой ВИЧ статус. На это потребуется время. Сколько? У всех по-разному. Чем дольше ты будешь сопротивляться своему новому состоянию, тем разрушительней будет нагрузка на твою психику и, тем больше глупостей ты можешь наделать. Конечно, если ты полный идиот, то ты дашь жалости к себе сожрать твои мозги. Но тогда ничего другого ты и не стоишь".
Да, советы давать просто! И сам при этом приободряешься.
У ВИЧ положительного резко сужается выбор партнёра. Если раньше он трахался почём зря, то теперь трахается так, чтобы в случае чего, ему за это ничего не было. А это - тёмные комнаты, случайные контакты, экстрим... В легальном общении, не признавшись сразу, что у него ВИЧ, он, как правило, тем самым закрывает дорогу к дальнейшим отношениям. На что можно рассчитывать, сказав после того: "Извини, у меня..."? А признавшись до того, он, в абсолютном большинстве случаев, останется ни с чем. Как быть? Ответ на этот вопрос он начинает искать в интернет резервации своих... и попадает в террариум не единомышленников по несчастью. Там правят бал тактико-технические данные - возраст, рост, вес, размер и фотография. Какой-то перепихон может быть и случиться... Поневоле задумаешься о постоянстве и даже не секса ради, а иногда, чтобы просто поговорить по-человечески, а не прятаться за браваду и прочие глупости напряжённой ВИЧ-психики. А если к этому и секс сложиться, то есть вероятность, что абстрактный "он" станет больше ценить отношения и меньше привередничать, мол, писька не та, попка не та...
Никита недолго разбирался с морально-этической головоломкой своего нового положения. Спасаться самоудовлетворением под порнографию - это не его путь. Пусть каждый сам отвечает за свои поступки. Хочешь предохраняться, предохраняйся, не хочешь предохраняться - то какая разница получишь ты это от меня, или кого-то другого? Вопрос времени. К такому выводу приходит большинство ВИЧ положительных, так решил Никита, проведя собственное соцрасследование, и встал на сторону большинства. Чаще всего диагноз никак не меняет сексуальное поведение, к тому же людей, которые не знают, что являются носителями вируса, вероятно, в несколько раз больше тех, кто узнал горькую правду о себе. А опросы показывают - почти половина геев и бисексуалов практикуют незащищённый секс, вряд ли от них отстают гетеросексуалы, давно перехватившие первенство у групп риска и стоящие в первых рядах пополняющих ВИЧ-сообщество. Распространение ВИЧ нельзя остановить профилактикой и увещеванием. Нужно найти лекарство.
К тому времени, когда на свете появилась новая чума, Никита вполне отрефлексировал свои ВИЧ-переживания. А новостные ленты становились всё тревожней, но казалось это где-то далеко. Да вот гром грянул близко!
За семь дней Никита потерял всех своих близких - мать, бабушек, Диму и даже Тузика! Уложить это в голове сразу было невозможно. Никита не чувствовал потери, боли и скорби, он ничего не чувствовал! Все они где-то есть, это недоразумение, была паника, всюду неразбериха... Он ждал, что с минуту на минуту, с часу на час, со дня на день, скоро зазвонит телефон и всё встанет на свои места.
Во всём мире, из того, что посчитано, умерло 250 миллионов человек. Эксперты считали реальной цифрой - 400 миллионов. Смерть не щадила никого, даже тех, кто находился на социальном верху, наиболее предохранённом от всякого рода напастей. Вместе с рядовыми людьми умирали президенты, политики, бизнесмены. Такой катастрофы мировая история ещё не знала.
Учёные так и не смогли выявить вирус, вызывающий ураганную смертность. Болезнь начиналась с появление на теле бородавчатых полос чёрного и бурого цвета, лица больных походили на боевую раскраску индейцев. В течение трёх дней человек умирал. Внутренние органы словно переставали понимать друг друга и отключались. Болезнь пришла ни откуда и ушла в никуда. Смерти прекратились. Неделя ужаса закончилась. А началась она стремительно.
Больницы и морги быстро переполнились. Люди без крайней нужды не выходили из дома, улицы опустели. Кажется, все машины на дорогах стали машинами скорой помощи, а по сути, труповозками: обычно, забирали ещё живых, а довозили - мёртвых.
Никита, не раздумывая пошёл в волонтёры, у него даже мелькнула мысль, что лучше умереть вот так, чем медленно гнить от блядской болезни. Матери соврал, что сидит дома. Работали круглые сутки, спали урывками. Умирали и врачи, и волонтёры... Умирали дети. Как страшно пережить своих детей! Лучше не иметь их вовсе - решил Никита, глядя на горе родителей. Горе... Вокруг так много горя, что в пору самому свихнуться.