Всю свою (очень долгую - если сравнивать с нашей, человеческой) жизнь они пролежали обок на границе тёмного соснового леса и большого, шумного города, рядышком с узкой тропинкой, плавно отпочковывающейся от широкой, сравнительно недавно заасфальтированной дороги и извилисто уходящей через тихий прохладный бор к близлежащему посёлку.
Камни были одинаково небольшими, совсем ещё молодыми, даже юными - по их каменным меркам,- с гладкими округлыми боками, при этом - плотными, крепкими и тяжёлыми, как и все приличные, уважающие себя камни. Возможно, они были братьями, родными или по крайней мере двоюродными, хотя сами они этого не знали и не помнили, относясь, однако, друг к другу истинно по-родственному, твёрдо памятуя, что камень камню - всегда брат.
Вопреки поразительному внешнему сходству характер, мысли и устремления двух камней были совершенно различны. Один больше всего любил дневное время суток, когда можно погреться на ярком солнце в погожий день или понежиться под тёплым ласковым дождём, послушать разнообразнейшие городские шумы и звуки, посмотреть на проезжающие по дороге автомобили и проходящих по тропинке людей. Ночью он обычно спал, даже во сне видя шумный, яркий город.
Другой же, наоборот, днём отдыхал, дремал в тени орешника, его не привлекал грубый шум, грохот и стук беспокойного города, раздражал и пугал вид мчащихся по раскалённому асфальту ревущих и чадящих смрадным дымом железных чудовищ, да и глупые, пустяшные, поверхностные разговоры прогуливающихся мимо людей его расстраивали или просто смешили. Больше всего он любил ночью, когда суетливый город утихал, а чистый, ухоженный лес, наоборот, оживал изысканным многоголосием певчих птиц, любоваться прекраснейшим из зрелищ-волшебным сиянием безоблачного звёздного неба, где маленькие и большие звёзды кружатся медленно и плавно по небосводу в величественном, царственном хороводе, перекликаясь, перемигиваясь, переговариваясь друг с другом... Камень чувствовал своё родство с этими далёкими, яркими, прелестными живыми созданиями и мечтал когда-
нибудь оказаться там, в сверкающей бесконечной высоте. И даже лёжа на земле он мысленно общался, разговаривал с ними, обращаясь к каждой по отдельности звезде и звёздочке, и верил, что они слы?шат, понимают его - и отвечают дружески, откликаются, подмигивая задорно и весело. Самым грустным и печальным временем для него были пасмурные ночи, когда сплошная пелена облаков безжалостно скрывала от него желанное небо. Зато с какой радостью и восторгом вновь видел он своих далёких сверкающих друзей, когда тучи наконец рассеивались!
И хоть спали и бодрствовали наши камни в разное время суток, у них оставалось достаточно времени для общения - утром и вечером, когда один только пробуждался ото сна, а другой, напротив, собирался отдыхать - и рассказывал соседу о всём виденном и слышанном в этот день или ночь.
У них не было имён, ведь их было всего двое и они разговаривали друг с другом, используя лишь два слова - "ты" и "я",- для одного его друг был "ты", а сам он - "я",- для другого - наоборот и так же.
Лёжа всю жизнь на одном и том же месте, у тропинки на границе города и леса, друзья наши не могли, конечно, общаться со своими собратьями, лишь догадываясь о существовании других камней. Они привыкли к такой жизни и им вполне хватало общения друг с другом, но однажды произошло совершенно неожиданное, невероятное событие, вкорне изменившее их представление о жизни и саму их жизнь.
Это случилось тёплым летним вечером, когда гаснущее закатное солнце осветило всё вокруг нежным золотым сиянием, город потихоньку смягчал свои шумы, а лес ещё не очнулся от дневной дремоты. Камни тихо, лениво беседовали; первый, устало позёвывая, рассказывал, по обыкновению своему, только что проснувшемуся товарищу обо всём, что увидел и услышал в этот день. И вдруг откуда-то сверху, с безоблачного голубого неба, послышался какой-то странный, необычный тонкий свист. Друзья даже не успели взглянуть вверх, как этот нарастающий свистящий звук стремительно приблизился, внезапно и резко оборвался - и на мягкую, рыхлую землю, поросшую густой сочной травой, упал рядом с ними такой же круглобокий и гладкий, но более крупный, чем они, камень...
Наши приятели молча, с изумлением смотрели на вдруг свалившегося с неба их старшего собрата, а тот, быстро придя в себя после такого головокружительного падения, воскликнул весело и громко, обращаясь к ним:
-Привет, друзья! Как вас зовут?
Этот простой казалось бы вопрос привёл обоих вопрошаемых в замешательство, они взглянули озадаченно друг на друга, потом на жизнерадостного гостя, ответили одновременно:
-Никак...
-Как это - никак?!- удивился вновь прибывший камень, хотя заметно было, что такой ответ не был для него сюрпризом, он вообще, казалось, ничему особо не удивлялся.- У каждого должно быть имя.
-Зачем?- спросил первый камень.- Мы обходимся и так. Называем друг друга "ты", а себя -"я".
-Теперь,- второй камень взглянул на старого друга, потом на вновь прибывшего,- теперь можно говорить и "он".
-Э, нет!- засмеялся гость,-Так не пойдёт,- и повторил сказанное раньше:- У каждого должно быть своё имя.
Друзья наши вновь замолчали озадаченно, а прилетевший с неба камень, видя их смущение, терпеливо пояснил:
-Вы наверняка заметили, что люди ( эти мягкотелые существа с руками и ногами, что ходят мимо вас) не только друг друга называют по имени, но и животным и даже своим бездушным, безжизненным механизмам дают прозвища. Они знают, что - будь ты человек, животное, растение или машина,- пока у тебя нету имени, нет у тебя и души. Даже любая вещь или механизм, получая своё личное имя, обретает не только жизнь и душу, но и свой персональный так сказать характер. Тем более это касается нас, камней,- будь ты хоть простым булыжником, хоть драгоценным бриллиантом, ты должен иметь собственное имя.
В словах гостя было столько нового, необычного и непонятного, что наши друзья не могли сразу уяснить всё сказанное им.
-Выходит,- задумчиво промолвил первый камень.- У нас с ним,-он взглянул на соседа,- нет души?
-О, нет!- вновь засмеялся гость.- Конечно, есть! Ведь мы же не простые бездушные, безжизненные вещи, мы обладаем душой изначально. Земля, наша общая мать, при самом рождении нашем делится с нами частичкой своей всеобъемлющей божественной души. Всё сказанное мной по большому счёту касается лишь животных, людей и вещей... Но хоть мы от рождения стоим выше всех их, всё-таки
и нам полагается иметь своё личное имя...
-А кто такие бриллианты?- вопросил второй камень.- И почему они драгоценные?
На это гость снова рассмеялся. Он вообще был необычайно весёлым, разговорчивым и жизнерадостным, несмотря на то, что, судя по многочисленным сколам, трещинам и ушибам, покрывавшим его тело, жизнь потрепала его весьма прилично.
-Драгоценные они только для людей,- сказал он.- Это они, люди, устанавливают цену всему, что их окружает, в том числе и камням. Причём люди настолько глупы, что выше всего ценят обычно самые никчёмные, никудышные, ни на что не годные вещи и камни, а то, что действительно полезно и заслуживает внимания и уважения, вовсе не замечают. Ну, да их понять можно. Ведь живут они так недолго, откуда ж им взять хотя б частичку той древней, вечной мудрости, которая присуща нам, камням?! Так что не стоит и судить их строго.
-Как же нам быть?- задумался первый камень.
-Кто может дать нам имена?- спросил второй.
-Да кто угодно!- вновь засмеялся гость наивности наших приятелей.- Вы сами можете назвать друг друга, а могу и я, если хотите...
-Да, да!- воскликнули оба безымянных друга.- Дай. нам имена, пожалуйста.
-Хорошо,- согласился, сразу посерьёзнев, пришелец.- Только для этого мне нужно узнать подробнее о вашей жизни, поскольку имя должно соответствовать характеру и образу жизни своего хозяина, как и, наоборот, судьба каждого в значительной степени зависит от того, как его зовут или называют. Вот меня, например, прозвали Сапсаном за способность летать стремительно, как сокол. Расскажите-ка мне подробнее о себе, прежде чем я решусь дать вам имена.
И, после того как друзья наши подробно и откровенно поведали гостю о своей жизни и о себе, тот, и сам носящий "птичье" имя, дал первому камню, тому, что любил днём бодрствовать, а ночью спать, красивое, мелодичное имя Жаворонок. Второму же, любителю ночи, гость дал не менее звучное имя - Соловей.
Оба камня остались довольны обретёнными именами и с восторженным смехом поочерёдно называли друг друга - уже не просто "ты" и "ты", а - "Жаворонок" и "Соловей". Сапсан смеялся вместе с ними,
довольный тем, что его товарищам понравились их имена.
Наконец, насмеявшись вдоволь и порадовавшись обретению своих собственных имён, друзья наши потихоньку успокоились, и бывший первый камень, а теперь Жаворонок, спросил у гостя:
-А как ты попал сюда?
-Прилетел,- ответил тот обыденным тоном.
-Неужели камни умеют летать?- удивился Соловей.
-Камни всё умеют,- авторитетно заявил Сапсан.- Всё, существующее на Земле, рождено ею. Мы, камни, первые, старшие, а значит и самые почтенные дети нашей планеты. Всё, что умеют и могут менее уважаемые дети Земли - животные, птицы, растения, рыбы,- тем более умеем мы. Камни могут ходить, кататься, расти, плавать и летать. Было бы желание... К тому же только камни прилетают на Землю из бесконечного космоса - и я встречал даже таких, которые старше самой Земли! Вот только мало кто отваживается покинуть твёрдый надёжный грунт и вспорхнуть, как легкокрылые птицы, в синее небо, ведь это очень опасно, запросто можно разбиться, расколоться, раскрошиться... Многие смельчаки этим и кончают, но мне пока везёт-и я отделываюсь шрамами и ушибами.
-Но как удаётся тебе сбросить тяжесть гранитного тела и оторваться от земли?- воскликнул взволнованно Соловей, всю жизнь мечтавший о небе.
-Для этого нужно знать заклинания,- сказал Сапсан.- Если хочешь взлететь, обратись всей душой к Земле и попроси её:" Мать Земля, отпусти меня!" Она освободит тебя от притяжения - и ты, став невесомым, можешь лететь куда угодно. Когда же захочешь снова приземлиться, скажи:" Мать Земля, я возвращаюсь к тебе!"- и будь готов ко всему, поскольку падение твоё может оказаться совсем не таким благополучным, как моё сегодня.
Жаворонок слушал рассказчика с безразличием, поскольку трезво полагал, что никакие полёты не стоят сопряжённого с ними риска, когда запросто можно блаженствовать и лежать спокойненько, греясь на приветливом ярком солнышке. Соловей же внемал небесному гостю с замиранием своего каменного сердца.
-А к звёздам, к звёздам можно улететь?- воскликнул он, с затаённым дыханием ожидая ответа.
-Можно,- сказал Сапсан.- Но только все, кто на это отважился, на Землю больше не вернулись. Что с ними случилось - неизвестно, и даже прилетевшие из вселенной древнейшие камни молчат об этом, не открывают тайну...
Солнце между тем понемногу закатывалось за горизонт, на небе появлялись первые неяркие звёздочки, и вид их, зовущий, манящий, совершенно овладел помыслами Соловья, и он, всей душой устремившись ввысь, решительно отбросил все приземлённые мысли, почти не слушал разговор Жаворонка с Сапсаном, который охотно и с удовольствием рассказывал о своих полётах, встречах и приключениях.
Наконец, наговорившись вволю, гость попрощался с нашими друзьями, обратился к Земле с обычными словами - и улетел так же стремительно, как и прилетел, только молча и тихо, без свиста и шума, а утомлённый Жаворонок улёгся спать.
Второй же камень, названный сегодня Соловьем, не мог и думать о сне, даже не потому, что привык бодрствовать ночью. Ему не давали покоя волнующие слова дневного гостя о том, что он, Соловей, как и любой другой камень, может улететь к таким прекрасным манящим звёздам... Одна мысль об этом восхищала его и тревожила одновремен?но. Но ни пугающая неизвестность, ни опасности, подстерегающие в бескрайности неизведанных пространств, ни теплота и уют теперешней земной жизни не могли поколебать его решимость, заставить остановиться, остепениться, отступить...
Ранним утром, когда нежная лазоревая заря лишь слегка тронула тёмное небо на востоке, он разбудил Жаворонка.
-Прощай,- сказал Соловей не вполне ещё проснувшемуся другу.-Я улетаю к звёздам!
Жаворонок немного подумал. Спросил со вздохом:
-Ты так решил?
-Да!- твёрдо заявил Соловей.- И меня ничто не остановит!-он разговаривал с другом, а сам, словно заворожённый, не мог оторвать восхищённого взгляда от постепенно светлеющего звёздного неба.
Жаворонок вновь вздохнул:
-Что ж, поступай как хочешь. Но если желаешь знать моё мнение, это просто глупо - так бесповоротно рисковать! Где-нибудь здесь я бы ещё полетал, но только не к звёздам...
-Прощай,- промолвил Соловей.
-Прощай и ты,- сказал Жаворонок.- Я буду по тебе скучать. Если сможешь, возвращайся.
-Мать Земля, отпусти меня!- произнёс Соловей и взмыл в безоблачное небо.
Прошло много времени, прежде чем камень по имени Соловей успел облететь все ближайшие планеты - и был совершенно разочарован. Казавшиеся с Земли такими прекрасными и привлекательными, они на самом деле оказались совершенно безжизненными, пустынными, покрытыми многослойными непроницаемыми облаками, иссушенными палящим солнцем или погружёнными в беспросветный мрак и холод- Он разглядывал планеты издали, опасаясь подлетать близко, чтобы не оказаться в плену их притяжения. А так манившие его чудесные звёзды по-прежнему оставались далёкими, холодными и недосягаемыми.
Встречаясь в своём путешествии с космическими странниками-кометами, астероидами и просто камнями,- и слушая их рассказы, он многое узнавал - и понимал, что в бесконечном, бескрайнем космосе нет ничего такого, чего нельзя было бы найти на нашей планете. А просто летать, бродяжничать во вселенной - разве может быть занятие глупее?!
В такие невесёлые размышления был погружён Соловей, бесцельно скитаясь по холодной космической пустоте, когда внезапно встретил стремительно мчащийся из чёрной глубины вселенной искрящийся, резвящийся, смеющийся поток остробоких, блестящих, сверкающих камешков, самый крупный из которых был раз в десять меньше его.
-Мы - Лириды!- гордо ответили весёлые путешественники, щедро осыпав его разноцветными солнечными зайчиками, отскочившими от их блестящих граней.
-Куда вы летите?- спросил наш камень задорных малышей.
-К Земле,- ответили Лириды дружно.- Мы преодолели огромные расстояния, летели от самых дальних звёзд, чтобы попасть на прекраснейшую из планет!
Соловей взглянул на Землю, едва выделяющуюся светящимся голубым шариком на беспросветной черноте космоса, и ещё твёрже убедился в том, что действительно нет во вселенной ничего прекрасней его матери.
-Присоединяйся к нам!- закричали ему Лириды.
Соловей задумчиво полетел рядом с ними. Ему было приятно и весело лететь с этой живой и дружной компанией, однако тревожные, беспокойные мысли не покидали его.
-Но ведь вы такие маленькие, что даже не попадёте на Землю,-обратился он к сверкающим разноцветными огнями спутникам.- Все вы погибнете, сгорите в воздухе, даже не долетев до поверхности планеты.
Эти его слова вызвали оглушительный взрыв смеха, шуток и неудержимого разноцветного веселья жизнерадостных спутников. Вволю посмеявшись над Соловьем и его наивными страхами, Лириды дружески объяснили ему, перебивая и дополняя друг друга:
-Смерти не существует! Жизнь бесконечна и непрерывна... Сгорев в небе Земли, мы не исчезнем бесследно, а продолжим жить дальше, только в изменённом так сказать виде, в образе иных существ и созданий, которые в свой срок превратятся в другие. И так далее, до бесконечности... Ради этого стоит проделать такой долгий и опасный путь, облетая стороной грузные безжизненные планеты и грозные чёрные дыры. Но в дружной и приветливой компании даже самая трудная дорога кажется приятнее и веселей. И самое главное: сгорая в небе Земли, мы, крошечные осколки далёких планет, затмеваем своим сиянием даже самые большие, гигантские светила. Нас так и называют - падающие звёзды. Один этот миг дороже всей вселенной! Согласись, это лучше, чем всю жизнь оставаться холодным, твёрдым камнем... Да и разве это жизнь?! Движение, развитие, преображение и превращение - вот настоящая жизнь... бесконечная, прекрасная, плодотворная, счастливая!
Решительно отбросив все тревоги и сомнения, Соловей присоединился к дружной и весёлой компании.
-Кем мы станем сразу, когда попадём на Землю?- спросил он.
-Цветами!- хором ответили Лириды.
-Мать Земля, я возвращаюсь к тебе!- обратился Соловей к стремительно приближающейся прекрасной голубой планете.
Этот апрельский вечер был ясным, безветренным и прохладным. Заходящее солнце, скрываясь за горизонт, озаряло безоблачное небо насыщенным алым сиянием, предвещающим ночные заморозки.
Отец, возвращаясь с работы, забрал из детского сада пятилетнюю дочурку и шёл не спеша, держа за руку бодро семенящую маленькими ножками дочь, направляясь домой в пригородный посёлок.
Девочка весь день провела в нелюбимом саду, в обществе глупых и вялых ровесников, скучая по дому и отцу, и теперь была рада безмерно, цепляясь пальчиками в тёплых рукавичках за его сильную натруженную ладонь, пританцовывала на ходу и мурлыкала какую-то весёлую песенку.
-А я сегодня в садике как ударила Ваську его машинкой по голове!- с задорным смехом похвалилась девочка отцу.- Аж колесики от машинки отскочили.
-Так нельзя,- осудил поступок дочери отец.
-Значит,- возмутилась она, употребив своё любимое слово, такое серьёзное и ЗНАЧИТельное,- значит, за косички всё время дёргать можно, а машинкой по голове - нельзя?!
-Бывает грибной дождь, конфетный, морковный, сырный... Значит, бывает и звёздный дождь?- и она снова засмеялась, то и дело поглядывая вверх, на падающие светящиеся угольки.
Её живое детское внимание переключилось на остальные светила, большие и маленькие, мириадами светлячков усеявшие быстро темнеющее небо, и девочка спросила отца:
-Папа, а это правда, что люди, когда умирают, становятся звёздами?- она запрокинула голову назад, пытаясь окинуть взглядом весь необъятный звёздный небосвод.
-Правда,- ответил отец.
-Значит,- девочка опустила голову, сделала несколько шагов в задумчивом молчании, потом снова взглянула вверх,- значит, мама где-то там?
-Да,- сказал отец.
Некоторое время девочка шла молча, печально глядя на дорогу под ногами, потом спросила вновь:
-А собачки, когда умирают, тоже становятся звёздами?
-Да,- вздохнул отец.
-А лошадки?
-И лошадки.
-А кошечки?- не унималась девочка.
-И кошечки становятся звёздами,- заверил её отец.- Только очень маленькими.
Прежняя весёлость вернулась к девочке, и она бодро шагала рядом с отцом, то и дело поглядывая на небо, а потом спросила:
-Папа, а почему звёзды падают?
-Они возвращаются на землю,- ответил отец.
-Зачем?- искренне удивилась девочка.
-Чтобы снова жить.
Ответ отца совершенно озадачил её.
-Значит,- промолвила она, собираясь с мыслями,- значит, взаправду никто не умирает?
-Конечно, нет!- сказал отец.- Смерти не существует.
После недолгого молчания девочка вновь обратилась к отцу:
-А это правда, что если загадать желание, когда падает звезда, оно всегда сбудется?
-Правда,- бесхитростно подтвердил отец.- Только не любое желание, а не очень сложное.
Девочка дождалась, когда упадёт следующая звезда, и произнесла быстро и взволнованно:
-Хочу, чтобы папа купил мне щенка,- и выжидательно взглянула на отца.
-Ах ты хитрунья моя!- засмеялся он.- Так не пойдёт...
-Но почему, почему?!- возмутилась девочка.- Это ведь нетрудное желание...
-Нет и нет!- замотал головой отец, по-прежнему улыбаясь наивной хитрости дочурки.- По правилам, загадывать нужно,пока звезда горит, падая. Если не успеешь - желание не сбудется.
Девочка сурово взглянула вверх, на мелко моросящий звёздный дождь, и пожаловалась отцу:
-Они падают слишком быстро, я не успеваю загадать.
-Так и должно быть,- резонно заметил отец.- Ведь если бы исполнялись все подряд желания всех людей, ничего хорошего из этого не вышло бы,- он любил разговаривать с дочерью серьёзно и рассудительно, поскольку она сама считала себя почти что взрослой, полноправной хозяйкой дома.- Тем более что нам сейчас не до щенка.
-Но почему?- вновь возмутилась девочка и, не имея других аргументов, заговорила тоном умоляющим:- У Пальмы такой щенок хорошенький, маленький, пушистый...
-Он ведь вырастет,- возразил отец,- и станет даже крупнее Пальмы.
-Вот и хорошо,- подхватила девочка.- Будет наш дом охранять.
-Нет!- решительно отрезал отец.- Со щенком придётся подождать. Дальше девочка шла молча, обиженная и расстроенная, понимая,
что спорить с отцом бесполезно.
И вдруг она остановилась, выпустив ладонь отца, и почти закричала, указывая в небо рукой:
-Папа, смотри!
Отец взглянул вверх и увидел, как через весь небосвод, от одного края к другому, медленно и плавно летит яркая большая звезда, озаряя тёмное небо своим прощальным сиянием.
-Хочу, чтобы папа купил мне щенка!- услышал он тихий и уверенный голос дочери, рассеянно сделал несколько шагов в сторону от тропинки и едва не упал, споткнувшись о камень.
-Тьфу ты, чёрт!- В сердцах выругался он, еле удержавшись на ногах.
Звезда пролетела по небу и погасла.
Девочка кружилась на одном месте, раскинув руки, глядя в звёзд?ное небо и восторженно повторяя заветные слова:
-Папа купит мне щенка, папа купит мне щенка...
Смущённый и растерянный, чувствуя вину перед дочерью за невольно вырвавшееся ругательство, отец вернулся, нашёл в сухой прошлогодней траве Жаворонка и отбросил подальше от тропинки, чтобы никто больше о него не споткнулся.
-Так уж и быть,- с покорным вздохом сказал он дочери,- куплю тебе щенка.
Девочка остановила стремительное кружение звёздного небосвода, сложила молитвенно свои маленькие ладони в мягких тёплых варежках и проговорила, глядя вверх:
-Спасибо, звёздочка!
Отец взял её за руку и повёл, радостно пританцовывающую и напевающую весёлую песенку, дальше, домой.
Его дочь была совершенно счастлива - и это было главным для него.
- Да и надо же кому-то дом наш охранять,- сказал он после недолгого молчания.
Весной, в апреле, сразу после звёздного дождя Лириды, на лесных полянах появляются маленькие неброские цветы, похожие на крохотные звёздочки.
Это подснежники, предвестники возрождающейся, воскресающей природы.
Присмотритесь к ним внимательно - и вы заметите, что они разговаривают между собой на им одним понятном языке. О чём они беседуют - о дальних ли галактиках и межзвёздных пространствах, о долгих странствиях и удивительных встречах, о величии космоса и красоте Земли, о прошлом или о будущем,- не пытайтесь угадать.
О самом главном они чётко и ясно говорят всем своим видом и даже появлением своим: смерти не существует, жизнь бесконечна и непрерывна!