УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
ВАШ АФФТАР :-))
ОБНОВЛЕНИЕ ОТ 16.02.2014
***
Несмотря на жарко натопленные камины предупрежденными слугами, что хозяева остановятся на ночь в городском доме, Тесса почему-то все равно неуютно чувствовала себя в постели. Впечатления от бала, устроенного в честь приезда высоких гостей, в этот раз осталось каким-то смазанным, не слишком приятным. В голову лезли всякие дурацкие мысли. Поскорее бы столичные гости убрались восвояси, и жизнь в Замке-крепости вернулась к обычному укладу.
Тесса соскучилась по своему Солнышку. Хотелось, чтобы мужа тоже отпустила тревога последних дней. Она интуитивно чувствовала натянутость отношений между обоими лаэрами, хотя благоверный и уходил от ответа, по какой именно причине. Да еще это известие о грядущей войне... Сколько жизней она унесет? И сколько оставит покалеченных судеб?
Для девушки, детство которой прошло в непосредственной близости от грубоватых солдат ее отца, непременные жертвы боевых действий не были каким-то абстрактным понятием. Пусть с позиции своего нежного возраста, но она слишком близко видела и чувствовала эмоции тех, кто уходил в поход под началом ее отца, веря в собственную победу. Только вот не всегда враги Энейлиса проигрывали сражения и небольшие стычки.
Отец Тессы возвращался всегда. Но даже очередная победа не отменяла суровой печати на его лице из-за горечи допустимых потерь личного состава. Командир для солдат - больше, чем отец и глава семьи...
Уже столько лет прошло, а она до сих пор все еще помнила свою первую детскую и наивную привязанность к погибшему мальчику. Ему было всего лишь восемнадцать...
Раньше Тесса как-то не задумывалась, успел ли он узнать ласку женщины, успел ли перед смертью пожалеть, что не оставил хотя бы незаконного наследника, продолжение родовой линии... Для простых смертных, не отягощенных долгом перед древними предками аристократических ветвей, может быть, это и не столь важно, но все-таки...
И подумал ли Ален о маленькой девочке, объявившей себя его 'невестой', насмешив товарищей-сослуживцев незадачливого жениха и вызвав недовольство командира, приходящегося малышке отцом? Или слепящая, парализующая боль от полученных смертельных ран не смогла приглушить адреналиновый всплеск в пылу битвы и, умирая, он жаждал только справедливой мести...
Аслан прав - она обязана выполнить свой долг женщины, и родить мужу наследника. Вот только как избавиться от страха перед предсказанием проклятой старухи-гадалки?
Тесса все время боялась, что вместе с потерей первенца, потеряет и свою значимость для любимого, который с первой встречи стал для нее единственным светом в окошке. Своевольную, гордую и свободолюбивую, Аслан пленил ее душу и разум. И ценой столь легкой победы над женщиной, оказалось его собственное сердце, отданное ей в вечное владение.
Как быть? Разумом осознавая, что оттягивать с зачатием нет никакого резона - все равно то, что должно случиться по воле Всевидящих - не минует, Тесса морально все-таки не была готова к потере ребенка. И не могла понять саму себя, почему в остальном она с легкостью ломала устоявшиеся стереотипы, не страшась навлечь на себя гнев богов, а в этом вопросе - таком жизненно важном для семьи - полностью теряла контроль над самообладанием. И паника перед неизвестностью накрывала ее с головой, заставляя задыхаться от бессилия преодолеть этот страх. Основанный всего лишь на словах полубезумной старухи...
Когда начнется война, Аслан не останется в стороне. Кто пойдет за ним? Кого он сочтет достойным, чтобы взять с собой? Хотя, скорее всего, добровольцами выступят 90% нынешних бойцов его сотни. И пред лаэром встанет нелегкий выбор, потому что оставить крепость без защиты он не рискнет. Отец ему не простит 'предательства'. И неважно, что Правитель будет точно знать - Аслан ушел воевать на чужой земле (хотя для полукровки земли степняков так же были 'своими'), чтобы врага и близко не подпустить к стенам пограничной крепости Энейлиса.
Дерек... если Аслан не успеет дать ему вольную, отпустив восвояси, наверняка уйдет вместе с ним. От осознания этой мысли Тесса ощущала противоречивые эмоции. Ужас потери дорогих сердцу людей увеличивался вдвое, но в то же время проступала уверенность, что они оба, в своей странной болезненной привязанности, постараются сохранить жизни друг другу. Боевого опыта у обоих достаточно для того, чтобы не жаждать посмертного признания героями.
О том, что Рени может пойти за Асланом, Тесса даже думать себе запрещала. Аслан не станет так рисковать. Или станет? Даут готовит себе замену и защитника всего родового клана. Но ведь смешно надеяться на единственного мальчишку, пусть и с пресловутой ледяной кровью. Вряд ли врагов сильно деморализует известие о 'талисмане' варваров. На что рассчитывают степняки? Неужели...
Нет!
Девушка зябко передернула плечами, испугавшись собственных выводов. И если Тесса даже помыслить не могла о том, чтобы закатить истерику мужу, чувствующему свой долг перед сородичами матери, собирающемуся на 'чужую' войну (туда, где земля почернеет от пролитой крови, где среди алчущих победы мужчин будет разгуливать смерть, сея боль и отчаяние, не щадя ни правых, ни виноватых, чтобы затем собрать щедрую жатву), то опускать Ренальда она была не намерена.
Только вот удастся ли поставить свой ультиматум так, чтобы не задеть юношескую гордость? И его желание доказать, что он достоин чести зваться приемным сыном таура и родичем варваров, что он хорош не только в хозяйской спальне?...
И снова возвращалась к размышлениям о ребенке, страшась потерять будущую кроху и стыдясь своего эгоистического желания знать заранее, что будет с ними - взрослыми людьми? Разрешит ли муж быть с Рени, когда под сердцем будет носить его дитя? Будет ли так же ненасытен и изобретателен в постели с матерью своего ребенка? Ведь одно дело быть в постели с желанной женщиной, которую не уставал изучать, и совсем другое - с почтенной матерью семейства. Слышала она такие истории, что даже самые страстные мужья-любовники становятся сдержанными в проявлении своей фантазии из опасения проявить неуважение к родившей женщине, нанеся ей нравственную травму. А за удовлетворением идут в Дом Удовольствий или заводят неприхотливую любовницу, с которой можно обращаться достаточно вольно, не щадя ее чувств...
Доводы разума о долге замужней женщины капитулировали перед страхом грядущих перемен.
Понимая, что в своих рассуждениях она забрела как-то уж слишком далеко во времени, где все было подернуто зыбкой дымкой, Тесса вновь возвращалась к текущим проблемам. И они тревожили ее не меньше, чем надуманные страхи о будущем.
Промаявшись полночи, несколько раз просыпаясь, прерывая какие-то тяжелые, серые и липкие сновидения, хозяйка Замка не выдержала, и встала, едва ли не раньше расторопной кухарки.
Кутаясь в теплый халат, девушка спустилась на кухню, чтобы потребовать легкий завтрак и велеть слугам закладывать экипаж.
Сердце было не на месте. Казалось, если она будет поблизости от своих любимых мужчин - станет легче. И зачем только согласилась переночевать в городском доме?
Кухарка всплеснула руками и, бросив свою стряпню, суетливо принялась хлопотать вокруг хозяйки, уверявшей, что обойдется холодным куском мяса с хлебом и крепко заваренным отваром земляничных листьев.
Женщина перечить не осмеливалась. Хозяева нечасто появлялись в городском доме, и обслуга чувствовала себя вольготно, поддерживая жилище в надлежащем порядке, но страшась потерять столь прекрасное теплое местечко.
Предоставив госпоже все, что она потребовала, кухарка выскользнула с кухни, чтобы растолкать до сих пор сладко спящих слуг. Госпожа Тесса должна видеть прилежное исполнение прислугой своих обязанностей. Их и так здесь более чем достаточно для содержания сравнительно небольшого по городским меркам дома.
Надо сказать, что большинство из этих преданных людей, состояли в разной степени родственных связей с когда-то погибшими бойцами из лаэрской сотни, и очень ценили то, что господин Аслан сдержал обещание своим солдатам (мужьям, отцам и братьям) позаботиться о тех, кто им был дорог. Кто-то из родственников погибших во время боевых действий или скончавшихся позже от ран, получил хорошее пособие, а тем, кто вообще остался одинок - предоставил свой кров и стол.
Правда, в последнее время он предпочитал принимать на службу молодых мужчин, у которых вообще не осталось родни и привязанностей. Слишком тяжело было смотреть в глаза людей, чьих близких он не уберег. И неважно, что все прекрасно понимали, что служба на границе - это не только соблюдение уставного распорядка дня для солдат гарнизона. Никто не мог предсказать, когда в благополучную размеренную повседневную жизнь вместо учебной ворвется сигнал боевой тревоги.
Наскоро перекусив, Тесса велела упаковать бальный наряд, надела более скромное, подходящее для дневного выхода платье, и покинула огорченных столь кратким своим визитом слуг, снова высыпавших во двор в полном составе, чтобы проводить всегда приветливую хозяйку.
Наряженный к приезду высоких гостей из столицы город едва-едва начал просыпаться. В бедных кварталах, где дома ютились, подпирая друг друга, и разбить уличный 'ничейный' фонарь, для местных мальчишек было сродни подвигу, окраины тонули в темноте. Зато в центральной части и восточном секторе было достаточно светло от спрятанных за стеклами чуть колышущихся язычков пламени в рядах фонарных столбов вдоль улиц и площадей. Здесь фасады добротных домов лишь кое-где сияли светлыми прямоугольниками окон. Впрочем, оно и понятно, лишь прислуга поднималась гораздо раньше досматривающих сны господ.
Патрули городской стражи сдавали ночную смену. Дворники спешили подготовить улицы к новому дню, очищая от мусора и выпавшего ночью снега. Большинство торговых лавок было еще закрыто. Лишь в кабаках и трактирах заканчивали прибираться да расставлять лавки и стулья вокруг добротных столов, готовясь к встрече первых посетителей - неважно, проголодавшихся или желающих опохмелиться. Редкие прохожие, в основном подмастерья и радивые слуги, спешившие по своим делам, зябко кутались в зимнюю одежду, пытаясь справиться с утренней сонливостью. Возле лавок булочников, уже выставивших свежую выпечку на продажу, витали умопомрачительно-аппетитные запахи ванили, корицы и сдобного теста.
Закрывающиеся на ночь городские ворота были уже распахнуты. Утром возле них обычно собиралось много желающих попасть в город и Тесса невольно хмурилась, предчувствуя задержку. Но предупрежденные верховыми сопровождающими жены лаэра, стражники оттеснили в сторону возки с углем, крестьянские сани, спешившие к открытию городского рынка, и даже редкие купеческие обозы (многие дороги на окраинах Энейлиса из-за непогоды стали уже труднодоступными, и торговые люди не решались пускаться в дальний путь без лишней нужды). Увидев карету с лаэрскими гербами, охранники вытянулись во фрунт и отсалютовали, провожая жену владетеля земель, выезжавшую в сторону крепости.
Дорога, хоть и припорошенная выпавшим ночью снегом, была прилично накатана, так что Тесса рассчитывала добраться до Замка без досадных задержек в пути.
Но мысли кутавшейся в меховую накидку молодой женщины, надеявшейся, что ее потряхивает от недосыпа и утреннего морозца, были уже дома, в крепости. Хотелось поспеть к завтраку, когда разрумянившейся от утренней тренировки Аслан вернется в гостиную. Не терпелось понежиться в крепких и нежных объятиях своего мужчины и убедиться, что ее волнения надуманы, навеяны нервотрепкой последних дней и не предвещают ничего дурного. Может быть, муж передаст весточку от Рени. И тогда вернется благодушное настроение, и легче будет переносить вынужденную разлуку со своим ненаглядным Солнышком?
Понятно, что о муже она думала постоянно (наверное, поэтому и не могла не почувствовать, что он давно уже не спит, отправившись разбираться в причинах и последствиях трагедии, произошедшей в соседнем с крепостью селении). Да и Ренальду уделяла непозволительно много внимания для своего положения замужней женщины. Но сегодня из головы не шел и Дерек, о котором Тесса, ради блага их обоих, старалась не думать вообще. За глаза хватит и двоих мужчин в ее жизни.
Может быть, оттого что, невольно любуясь просыпавшимся городом (в темноте зимнего утра все еще подсвеченного фонарями, придающими ему таинственные очертания знакомых улиц), вспомнила сумасшедшее приключение с Дереком на двоих, бегая по крышам? Вот уж действительно шальное безумие! Как они решились на такой 'подвиг'? Страшно подумать, какие бы поползли слухи и пересуды среди почтенных горожан, узнай они о том, как жена лаэра пыталась соблюсти инкогнито. Давая возможность его наложнику избежать тесного знакомства с подонками и отбросами этого самого общества, от которых, к сожалению, не мог избавиться даже такой благополучный и спокойный городишко, которым владел Аслан. И если городская стража и вычищала время от времени притоны и рассадники жаждущих приключений нарушителей установленных законной властью порядков, через какое-то время они, как грибковая появлялись снова.
Убаюканная мерным движением экипажа по ровной дороге, поскрипыванием снега под колесами, дробным перестуком лошадиных копыт, Тесса устало прикрыла глаза, тщетно пытаясь прогнать из мыслей видение сероглазой язвы, и не заметила, как задремала.
Разбудили ее громкие взволнованные голоса обменявшихся приветствиями бойцов на въезде в ворота Замка у внешней стены. По обрывкам фраз, Тесса поняла только, что Аслан вернулся буквально за несколько минут до ее прибытия. Удивленная, куда это муж с утра отлучался, она не стала выходить у парадного крыльца дома, и велела проехать дальше, поближе к казарме. Выглянув в окошко, еще издалека ей показалось непривычным большое скопление бойцов посередине плаца. До конца утренней разминки оставалось время. Обычно, чтобы не мешать друг другу, солдаты рассредоточивались по всей площадке.
Заметив неподалеку вороного жеребца Аслана, а среди плотно сгрудившихся мужчин нескольких степняков, она смело протиснулась ближе к арене действий (правда, еле растолкав увлеченных зрелищем бойцов, не ожидавших появление здесь хозяйки Замка) и почувствовала, как ей становится нечем дышать...
***
В очерченном на утоптанном снегу круге двое бойцов, вооруженных ножами, кружили в смертельном поединке. О том, что это не просто спарринг или демонстративное выступление на публику, похвастаться своим мастерством и умениями, Тесса догадалась почти интуитивно. Машинально отметив горящие хищным лихорадочным азартом глаза стоявших вокруг бойцов на злых лицах, застывшие решительные позы, напряженную, готовую взорваться атмосферу, будто куполом накрывшую место действия. И непривычную для простой забавы или спонтанной драки гнетущую тишину, нарушаемую лишь оглушительным лязганьем стали о сталь, и хриплым дыханием участников схватки. Без нетерпеливых выкриков зрителей, желающих поделиться дельными советами или подбодрить крепким словцом своих ставленников. И потому, что нательные рубахи тех, кто пружинисто танцевал в кругу, уже потемнели от пота на спине и подмышками, облепив тела, и бурые пятна крови украшали прорехи на грубом, но добротном полотне форменной одежды.
Останавливать нелепое состязание противники, похоже, не спешили. Да и разнимать их никто не рвался. С колотящимся сердцем Тесса заставила себя протолкнуть воздух в легкие, безумным взглядом обвела собравшихся, в отчаянной надежде, что в данный момент просто никого из десятников мужа или дневальных гарнизона здесь нет. И тогда она имеет полное право прекратить нелепое нарушение Устава, пользуясь своим положением жены лаэра...
Но они присутствовали! И не только Орис, десятники мужа, и таур, чей авторитет признавался даже комендантом крепости (а уж Инвар-то славился своим скептическим отношением к стороннему командованию людьми лаэра в его отсутствие). Сам Аслан оказался как раз напротив нее, по другую сторону очерченного линией круга, даже не заметив ее появления! Его внимание было приковано к Дереку. И только Великие Духи могли знать, чего лаэру стоила демонстрация мнимого спокойствия не вмешиваться, чтобы защитить этого паршивца. И дело здесь было вовсе не в страхе за повреждение так и не доставшейся пока что варвару на расправу задницы старшего из приобретенных рабов.
Ведь было же сказано - избегать конфликтов! Собираясь в дальний путь всего с дюжиной своих преданных людей, Морицкий наверняка отобрал самых беспринципных и умелых головорезов, в одиночку стоивших пары-тройки обычных бойцов.
Аслану, скрупулезно подмечавшему малейшие промахи дерущихся на ножах мужчин, было почти невыносимо оставаться просто сторонним наблюдателем схватки. И хотя лаэр прекрасно знал, на что способен Меченый, все равно ему казалось, что сам он мог бы справиться лучше. И отец, и Даут, в свое время делясь мудрыми советами, велели абстрагироваться от этого нелепого заблуждения. Его желание было понятно и присуще многим, чересчур пекущимся о своих подчиненных командирам, получившим власть над людьми и тяжкий груз ответственности за чужие судьбы слишком рано. Но он ведь не наседка, а проверенные, закаленные бойцы - не желторотые цыплята, чтобы пытаться прикрыть их своим крылом при малейшей опасности.
Осунувшееся суровое лицо мужа, на скулах которого играли желваки, воспаленный от недосыпа взгляд, стиснутые в немой ярости кулаки, заставили девушку вздрогнуть...
Ничего не понимая, Тесса снова, как завороженная, перевела взгляд на мужчин внутри круга. Хотелось кричать от негодования и ужаса - они что, не понимают, что творят?! Но окрик застрял в горле, где-то на периферии сознания промелькнуло, что в такой момент отвлекать нельзя! Да и вряд ли, поглощенные сражением, не реагирующие на посторонние раздражители, мужчины вообще услышат ее. Словно бойцовые псы, уже почувствовавшие на своих клыках пьянящую кровь соперника, они не угомонятся, пока не услышат хруст шейных позвонков на холке поверженного противника.
Капюшон меховой накидки слетел еще, пока Тесса пробиралась сквозь толпу. Но сейчас она не чувствовала ни легкого утреннего морозца, ни порывов злого ветра. Только внутри от страха за Дерека распускал свои щупальца леденящий душу холод.
Девушка судорожно стиснула занемевшими пальцами ворот накидки в тщетной попытке согреться. Хотелось крепко зажмуриться, а потом открыть глаза и с облегчением понять, что ей просто пригрезилось узнавание. Слишком много думала о нем сегодня, вот и...
Но нет. Одним из мужчин в кругу точно был Дерек, вторым - боец из сотни Ливара Морицкого, кажется, десятник...
Но что они могли не поделить? И как осмелились нарушить приказ своих командиров, устроив настоящую бойню, не тренировку? Ох, Всевидящие, почему вы никогда не вмешиваетесь, когда так необходимо чудо?!
Не обращающие внимания на царящую за пределами очерченного круга суету бойцы, несмотря на все свои различия, казались безумно похожими друг на друга. Практически одинаковые позы, скупые выверенные движения коротких выпадов и звериная настороженность хищников, пытающихся оценить своего соперника. А еще полная сосредоточенность и обманчиво спокойные взгляды...
Отвлекаться Дереку было абсолютно некогда и чревато. Слишком сильным и ловким оказался матерый противник. Доведись ему встретиться с таким несколько лет назад - и вряд ли он сумел бы продержаться хоть пару минут. Лишь закалка наемника, не гнушавшегося подмечать и опробовать разные подлые и коварные приемы защиты и нападения, да отточенные инстинкты выжить любой ценой, помогали ему уклоняться от смертоносных прикосновений лезвий вездесущих клинков Килима, с легкостью управляющегося с отлично подогнанными по его руке ножами. Оба молча и яростно пытались нащупать брешь в обороне друг друга, чтобы положить конец бою. Это не обычная разминка вполсилы, разогревающая мышцы, разгоняющая кровь, поднимающая настроение, распаляя азарт еще и поглумиться, задевая и подначивая спарринг-партнера сопутствующими шуточками.
Дерек не сразу понял, что правила, озвученные Даутом, Килим соблюдать не собирается.
Для зачета победы требовалось лишь доказать, что остановленный в миллиметре от точки нанесения удар был бы смертельным. Но, похоже, в пылу боя десятник Ливара не собирался сдерживать разящую руку. Слишком уж лютая, какая-то звериная злоба и решительность идти до конца отражалась в глазах Килима.
И это сбивало с толку, ведь, по сути, они ни кровные враги, ни ратники разных армий, встретившиеся на поле брани.
Однако бешенство противника, даже не замечавшего кровоточащих ран, которые каким-то чудом удалось нанести Меченому, компенсируя свои промахи, отрезвило и взбодрило не хуже ледяного душа в жаркий летний полдень. Раздражение и досада на языкастых гостей, сворой собак круживших вокруг своего господина (настоящего садиста и извращенца), которых просто следовало научить вежливости и уважению к хозяевам дома, где их принимали, уступило место холодной ярости, заставляя просчитывать каждую мелочь, каждое скупое движение.
Легкие горели от нехватки воздуха из-за слишком быстрого темпа, навязанного десятником, привыкшим без долгих прелюдий расправляться с возникшей проблемой. Обычно лаэр Морицкий бывал им доволен. Но сегодня мужчина встретил неожиданно достойного противника, заставлявшего звереть от бессильной злости разом покончить с наглым уродливым выскочкой.
Перетружденные мышцы деревенели, жар схватки слишком стремительно изматывал, отнимая силы. Прилипшая к коже, набухшая от крови над порезами ткань, при очередном резком движении задевала ровные края неглубоких ран, отвлекая, опаляя неожиданной болью, заставляя страдальчески морщиться и смаргивать режущий глаза пот, катившийся со взмокшего лба. Сквозь клокочущий грохот крови в уши прорывался характерный лязг ножей, встретивших на пути к цели твердый стальной отпор, то сладкой музыкой торжества, что отбил атаку, то досадным рыком, что не достал чужой плоти.
И все-таки Всевидящие и Великие Духи, которых собравшиеся молили за победу Меченого в этом поединке чести, прислушались к большинству.
Килиму как раз удалось выбить из левой руки Дерека нож, позаимствованный у степняка. Все-таки сыграла свою роль непривычная рукоять - потная, окровавленная ладонь сорвалась. Нож отлетел, и по инерции проехался по мерзлому утоптанному снегу к самой дальней черте круга, но, по счастью не выехал за его пределы.
Десятник Морицкого лишь на какие-то доли секунды отвлекся, не сдержав ликующий вопль, подстегнувший Дерека действовать по отчаянному наитию. С одним ножом против двух в умелых руках профессионала - слишком сложно, почти немыслимо. Да и перед Ильясом совестно, что не уберег доверенное во временное пользование личное оружие варвара.
Тело среагировало быстрее, чем Дерек мог сформулировать и отдать ему осознанную команду. Казалось, что он видит все происходящее с ним как будто со стороны. Перво-наперво надо увернуться от бросившегося на него Килима, уже не сомневающегося в своей скорой победе. Нарушая физические законы, совершить обманный маневр, позволивший ему оказаться за спиной десятника, не собиравшегося подпускать противника к валяющемуся охотничьему ножу, чтобы не давать больше равного шанса. Изобразить немыслимый, почти цирковой кульбит, чтобы не промахнуться, поднимая в перекате нож, одновременно вновь принимая стойку, и встречая очередную атаку разъяренного промахом Килима, уже обоими клинками.
Глотнуть воздуха и, падая от коварной подсечки, утянуть за собой потерявшего равновесие десятника. Умудриться в последний момент вывернуться из-под его туши, желающей пригвоздить к земле, и опрокинуть его самого. От души припечатать, прижимая коленом одну руку с ножом, заставив Килима разжать сведенные судорогой пальцы. Удержать поверженного, сыпавшего площадной бранью противника на лопатках, беснующегося в бессильных попытках скинуть более удачливого бойца с себя. Отвести вторую руку десятника, все еще крепко сжимающую нож, нацеленный в твое тело, чувствуя, как натянулись вздувшиеся жилы и трещат собственные суставы и мышцы, удерживая ее на отлете. И успеть поднести лезвие своего (точнее, Ильясова) клинка к обнажившейся в прорехе порванного воротника форменной нательной рубахи, скользкой от пота шее Килима. Не обращая внимания на мутный от ненависти и страха взгляд соперника, прямо к его вздувшейся яремной вене, так и притягивающей решить проблему раз и навсегда! Чтобы таур и свидетели засчитали чистую, безоговорочную победу. Чтобы эти мерзкие шавки - тени своего хозяина Морицкого, получив хороший урок, заткнулись и больше не тявкали на кого ни попадя!
Дерек поднял голову и скорее увидел жест, сопровождающий слова Даута, объявившего победителем его имя, чем услышал говорившего. Звонкой струной где-то внутри лопнуло напряжение, поспешно вытесняя накал страстей и заполняя душу и измученное слишком интенсивной нагрузкой тело ликованием. Соперник, поняв, что бой проигран, затих, тяжело дыша и прикрыв пылающие ненавистью глаза. И Меченый поспешил подняться.
Только теперь он толком разглядел просветлевшего лицом бывшего наставника Аслана - таура. И самого лаэра, стоявшего в тесном кругу бойцов, оказывается, уже вернувшегося из своей поездки. Аслан облегченно расплылся в сияющей улыбке и шагнул вперед. А Дерек вдруг почувствовал окатившую его мокрую от пота спину волну незамутненной радости и захватывающей дух нежности, отчего защемило собственное сердце. Не доверяя своим ощущениям, Меченый стремительно обернулся. Лица хмурых дружков Килима и радостные улыбки своих смазались, и он буквально споткнулся, встретившись взглядом с любимыми глазами той, которой здесь не должно было быть. Госпоже не пристало смотреть на подобные развлечения.
По щекам девушки, кусающий губы, чтобы не разреветься от счастья и облегчения, что все позади, текли слезы. Только она их словно и не замечала, часто-часто смаргивая, чтобы затуманенный соленой влагой взор, наконец, прояснился.
Дерек ободряюще - дескать, что же ты плачешь? Все хорошо! - улыбнулся.
Они кивнула - поняла! Но прекрасные глаза госпожи все равно оставались на мокром месте. Губы продолжали кривить личико, и от этого Тесса сейчас казалась совсем юной девочкой, такой нежной, такой ранимой. А вовсе не той холодной и неприступной обворожительной женщиной, которая ровным голосом сообщала ему свое решение о недопустимости более близких отношений, чем просто дружеские.
Если бы он мог сейчас подойти и утешить Тессу, от волнения за него давшую волю эмоциям, но нельзя... Хорошо хоть никто в общей суете не сумеет догадаться об их молчаливом диалоге.
Но не беда! Жизнь продолжается... кто знает...
Но стоило только в мозгу Дерека промелькнуть сумасшедшей надежде, как опомнившиеся чужие боги решили покарать его вольнодумство и непомерные амбиции. А может, просто из зависти, направив руку поверженного в тело расслабившегося раньше времени победителя, лишили Килима шанса на сохранение достоинства и чести в глазах собравшихся здесь бойцов.
Десятник с каким-то отчаянным порывом вдруг дернулся, хватая валяющийся рядом нож, и нанес удар, целясь в живот стоявшего над ним, обернувшегося назад, парня.
Расширенные от ужаса глаза Тессы и открывшийся в немом крике рот девушки сбили Дерека с толку. Повезло еще, что мозг зафиксировал упреждающий окрик Аслана и кого-то из ринувшихся навстречу ребят. Резко обернувшись, Меченный успел лишь заметить слепящий блеск стали, и инстинктивно подставить все еще зажатый в левой руке охотничий нож Ильяса, позволивший отбить скользящий удар, направленный ему в брюшную полость. Но от неожиданности (это же не кабацкая драка мужланов в хмельном угаре и состоянии аффекта) избежать совсем очередного ранения не удалось.
Нож Килима вспорол не только штанину на ноге, рассек кожу, но и задел бедренную артерию, откуда фонтаном брызнула кровь, моментально пропитав порчину, и усеяв грязной истоптанный снег вокруг алыми звездочками.
Дерек в первый миг даже не почувствовал боли, ногу над коленом лишь странно обожгло. То ли ледяным прикосновением, то ли раскаленным докрасна углем. Неприятно, но вполне терпимо. Только почему-то стремительно начали таять краски и звуки. И все его тело сделалось непослушным, тяжелым и неповоротливым. Словно в отдалении послышались глухие удары и болезненные стоны, перемежаемые матюками.
Перед глазами заплясала круговерть, и земля отчаянно потянула вниз. Чьи-то руки подхватили его, словно куль с мукой, кто-то матерился рядом, кто-то что-то спрашивал, а Дерек вдруг ясно понял, что за ранение он получил...
С такой кровопотерей из подобных ран не выживают. Как обидно и глупо умереть в мирное время рядом с родной казармой...
Напоследок отчаянно хотелось увидеть Тессу. Меченый собрал волю в кулак и распахнул глаза. Но вокруг были только мужские встревоженные и пылающие гневом лица сослуживцев. За их спинами слышалась брань и отчаянный вой человека, чуявшего скорую смерть. Но чужая судьба Дерека теперь не волновала.
- Никакого самосуда! Этого - в карцер! Под трибунал! - рявкнул кто-то совсем рядом, вырывая сознание Меченного из оцепенения.
Почему-то стало очень холодно... Странно... А ведь он вполне легко переносил и не такие морозы, и на голой земле, завернувшись лишь в наемничий плащ, не простужался...Да и, распаленный дракой с Килимом, не должен был успеть остыть... Неважно...
Раз уж нет возможности напоследок увидеть любимую женщину, Меченный перевел подернутый мутной дымкой взгляд на небо. Вряд ли оно примет душу, оставившую тело, руки которого были щедро обагрены людской кровью. Большинство из них, тех, кого он отправил за Грань, были законченными подонками, но станут ли боги разбираться? Он давно уже не верил ни в чьих богов, отказавшись и от своих.
Но только и эта блажь оказалась почти непосильной, на веки навалилась свинцовая тяжесть.
- Дерек, слышишь меня?! - рыкнул кто-то, затормошив, - не смей подыхать, сукин ты сын!
Меченный мог бы поспорить с лаэром насчет собственного происхождения, но только сильнее стиснул зубы, чтобы не заорать. Сознание мутилось и уплывало. Нога теперь лихорадочно пульсировала и была мокрой не только от места ранения ниже колена, но и до самого паха. Валяться, как недорезанная свинья в луже собственной крови, было противно. Но еще более неприятно и пугающе оказалось ощущение онемения пострадавшей конечности и слишком сильное давление бесцеремонного кулака справа в паху так, что казалось, раздавит лобковые кости. Впрочем, какая теперь разница.
- Ас...лан...ты только... поак...куратнене там... с моим хо...зяйством, - собрав последние крупицы сил, выдохнул Меченный непослушными губами, пытаясь пошутить.
- Заткнись! - процедил Аслан. - Береги силы. Ты будешь жить! Ты нужен мне!
- Из...вини... - попытался выдавить улыбку боец, но губы страдальчески скривились, и из горла вырвался мучительный хрип.
Дереку было до слез жаль, что он не мог сейчас видеть лица Тессы. Пусть зареванного, но такого бесконечно родного... Обидно умирать молодым...и рабом... Но хоть Аслан рядом. Уходить за Грань на руках друга (мог же ведь он теперь позволить себе считать, что это так) - не самая отвратительная смерть. Только напрасно лаэр надел белую маску, смуглая кожа ему больше к лицу.
Дерек хотел сорвать ее, чтобы напоследок взглянуть в знакомое лицо человека, с которым не успел рассчитаться по взаимным долгам.
- Сними... - чуть слышно прошептал парень с изуродованным шрамами лицом, таким же бледным, как сейчас у лаэра, - тебе совсем... не идет...- попытался он протянуть руку, но это движение отняло последние силы, и белый свет для Меченого окончательно померк...
***
Продолжение следует...
Что будет с Дереком?<ххх8> Аффторы упокоят Дерека, потому что он уже не нужен Тессе, а у Аслана есть Рени Аффторы позволят Дереку выжить, но оставят его калекой Аффторы проявят чудеса человеколюбия и реанимируют Дерека без особых проблем