Собираю битые стёкла с закрытыми глазами. Это всегда нужно делать очень осторожно, медленно, ощущая каждую неровную грань, не пропарывая кожу...
Следы наших эмоций, прохладных, твёрдых как стекло, брызги слов - подсыхают, но в комнате стоит осенний серый холод, и сохнуть будет долго, безнадёжно, покрываясь тоненькой корочкой льда. И не тает ничего.
Осень осторожно подбрасывает сухие листья на пыльный балкон, рассеянно шуршит в кронах тополей, шевелит занавески. А для чего - всё? Знаешь?
В тонком пакете позвякивают собранные осколки, дверь металлически лязгает о косяк, выпуская из серого холода в мрак подъезда. И ветер снизу - мечется между ступенек, касаясь остывших закрытых дверей, и кричи не кричи - никто не шевельнётся за ними. Не странно ли?
Осень - сизая, стылая, ступает след в след, не касаясь усталой спины, вздыхает в висок щемящим холодом, но так и не шепчет ничего серьёзного, только ерунду какую-то про не выключенный свет в ванной, про ступеньки, про пакет, забытый между первым и вторым пролётом, про солнце где-то за облаками, про...
И зажигалка без огня, обжигающая серые остывшие пальцы, приглушённый стук ботинок, вздохи осени у виска... Всё это чувствовать, до последней капли, до тонких хрупких граней ясеневой веточки, до твоего номера, безответного и отстранённого... Добавить бы осколки телефона, но ощущается в ладони последний рваный кусок стекла...