Нет, нет, добрый мой читатель! Не пугайся и не спеши захлопнуть книгу, едва пробежав первые строки.
Я не стану утомлять тебя небывальщиной в духе Лесажа или Шамиссо.
Странная история, которую я собираюсь поведать, произошла на самом деле и началась в имении моего деда, тогда уже отставного гвардии-поручика, пропахшего табаком и порохом хрипуна и криксы, а, впрочем, славного барина - хлебосольного хозяина и заядлого охотника.
Правда, злые языки поговаривают о каком-то недоразумении, имевшем якобы место быть в этих краях, задолго до описываемых событий, ещё при Золотой Екатерине. О дуэли, с которой-де бесследно исчез один из поединщиков.
Да, ведь чего не измыслит людская недоброжелательность...
ШКАНДАЛЬ
(РАССКАЗ ПЛЕМЯННИКА)
Моему покойному дяде, Алексею Фёдоровичу, не исполнилось в те поры и осьми лет.
Весна стояла ранняя и, как водится, обманчиво-ласковое солнышко обернулось сильнейшей горячкою. Двое суток метался он в жару, обложен сухими травами. На третью ночь разыгралась гроза, перешедшая в преизрядную бурю. Во тьме, разрываемой вспышками, страшно бухал о раму незакреплённый ставень, звенели стекла. Льющие с неба потоки, казалось вознамерились смыть старый дом, сотрясаемый яростными раскатами так, что проснулась даже древняя, глухая как тетерев, нянька.
Она-то, Егорьевна, и обнаружила отсутствие в детской барчука, найденного сбежавшейся дворней, в беспамятстве, в мезонине.
Я приступил к своему повествованию так издалека, поскольку именно этот эпизод положил начало непонятным, а порой драматическим пассажам, оказавшим влияние на столько судеб. Лица, упоминаемые мной, в большинстве своём находятся уже вне досягаемости молвы и пересудов. Всё же я намеренно изменил имена действующих персонажей, равно как удержался конкретизировать географию событий. Однако, продолжим.
Другой раз, спустя год или два, Алексею Фёдоровичу грозило строгое взыскание от его батюшки, человека доброго, но полагавшего суровость основою воспитания, что, к слову сказать, не казалось сколько-нибудь оригинальным во дни его отрочества, прошедшие при государе Павле Петровиче.
Накануне, будучи предоставлен сам себе, юный мой дядюшка, играя на паркете с солдатиками, уничтожил весь канонирский запас, оказавшийся в пороховнице отца, не без ущерба для кашемира маменьки, по несчастливой случайности, забытого на оттоманке, в непосредственной близости боевых действий.
С трепетом, ожидая воздаяния за содеянное, предводительствуемый лакеем Порфирием, явился Алексей Фёдорович пред родителем. Доставив молодого барина, слуга, поклонившись, удалился. За спиной маленького преступника многообещающе щёлкнула пружина замка. Не смея молить о снисхождении и вцепившись, что было сил, в короткие свои панталончики взглянул Алексей Фёдорович с тоскою в окно.
О, ужас! На подоконнике, хищно топорщился свежезаготовленный березняк.
Что за сим? Дядюшка мой, описывая последовавшие события, приходил всегда в ажитацию. Я, словно тому минула пара дней, ясно вижу его фланирующим по кабинету, с потухшей трубкою в руке, пощипывающим свои густые александровские бакенбарды, как случалось с ним в минуты крайнего душевного напряжения.
Помню, положа мне руку на плечо, Алексей Фёдорович указал чубуком то место в саду, где очутился он в следующий, за пережитым испугом, миг. Дед мой, будучи человеком военным, усмотрев в маневре сына желание уклониться от заслуженной кары, пренебрёг таковой мелочью, как запертая на аглицкий замок дверь. Однако, мальчик, опомнившись, крепко задумался над загадочной своей способностью к внезапным перемещениям.
Дядя, честно пытался побороть порождаемый страхом недуг, не без риска преодолевая во всех направлениях большой, покрытый ряскою, пруд, в котором деревенские мужики ловили бреднем карасей. В запущенном их саду не осталось сколько-нибудь значительного дерева, на верхних ветвях которого не потерял бы Алексей Фёдорович клока своего платья, тайно починяемого затем Порфирием. Дабы испытать отвагу, он замыслил даже провести ночь на заросшем бурьяном, утыканном здесь и там тёмными, покосившимися крестами кладбище, да побоялся папенькина гнева.
Сказались ли на дядюшке его упражнения или на то сыскалась иная причина, только приступы непонятной болезни повторялись всё реже и годам к семнадцати Алексей Фёдорович совершенно излечился от странной немочи.
Через реку от поместья моего деда, жил отставной улан, бонвиван и дамский угодник, вдовец Засекин. Соседи, оба отчаянные борзятники, считали дни от охоты до охоты. Дядюшка же, Алексей Фёдорович, не разделявший страсти своего отца, находил больше удовольствия развлекать одинокий досуг шестнадцатилетней дочери улана - Екатерины Антоновны.
Молодые люди полюбили бродить в окрестных рощах. Преодолевая ленивый ручей, Алексей Фёдорович робко касался бледных пальцев барышни, дабы уберечь её от возможной опасности на нешироком мосту. Порой, Екатерина Антоновна сама, доверчиво взяв своего спутника за локоть, склонялась затянутым станом над каким-нибудь лютиком.
Часто сиживали они в беседке парка, читая по очереди вслух модный роман. Как-то Екатерина Антоновна, оторвавшись от книги, замолчала, глядя вдаль. Алексей Фёдорович, который, всё одно, воспринимал из чтения лишь звук её голоса, смотрел не отрываясь в тёмные, печальные в задумчивости глаза барышни, в лицо, обрамлённое, разобранными по тогдашней моде, на прямой пробор, прекрасными русыми волосами. Сколь долго провели они так, Бог весть, только опомнившись, Екатерина Антоновна залилась краскою и придерживая широкие юбки убежала не сказавши ни слова.
На другой день, дядя тщетно прождал её в парке. Через неделю - тоже. Быть может, девушку смутил, полный нежности, взгляд молодого человека. Ведь и спустя годы, описывая мне, милый, сохранённый памятью, образ, дядюшка не умел скрыть своих чувств. Как бы то ни было, барышня уклонялась от встреч наедине. Алексею Фёдоровичу оставался единственный выход и, призвав на помощь всю свою решимость, он положил объясниться, при первой возможности. Объясниться, хотя бы и при гувернантке Екатерины Антоновны, тощей картавой немке, довольно преклонной девице, которую дядя в тайне побаивался.
Случай не замедлил представиться. И в тот же час, как старики взялись травить зайцев, Алексей Фёдорович, находившейся по какой-то надобности неподалеку Засекиных, почёл за должное засвидетельствовать уважение Екатерине Антоновне.
Барышня приняла его немного церемонно, заметивши всё же, как не в пример вчерашней, изменилась погода. Юный мой дядюшка, кашлянув, принялся, довольно пространно, рассуждать о природных явлениях, согласившись однако, что теперь вёдро и, добавив, что он безумно любит её - Екатерину Антоновну, и не чает себе без неё жизни.
Упав на колена, Алексей Фёдорович, позабывшись, покрыл перчатку Екатерины Антоновны поцелуями. Барышня не отнимала руки, томно склонясь головкою. Счастливый мой дядя, ожидал уже услышать вожделенное "Да", когда оказался, словно громом оглушен, невозможным визгом.
- Шкандаль! - вопила, насмерть перепуганная, фрейлейн. - Это есть, как...
"Как это есть" во мнении немки, Алексей Фёдорович так и не узнал, поскольку, через мгновение, стоял за рекою в собственном своём саду.
Что было с дядюшкой дальше?
Оставаться в имении, после такого афронта, он натурально не пожелал, а так как, по понятным причинам, военная карьера оказалась для него недоступна, дядя счёл за благо поступить в службу по статской части. Хотя, отец и бранил его фрачником да штафиркою, Алексей Фёдорович, испросив протекции родственников, отбыл в Петербург, имея намерение отличиться по казначейскому ведомству.
Надобно отметить, начало государственной деятельности дяди было ознаменовано прекурьёзным эпизодом, закончившимся впрочем, весьма счастливо.
В один из дней, будучи вызван к взыскательному своему руководителю, для разбора бумаг, Алексей Фёдорович робко поместился за громадным бюро, дабы извлечь из нижнего ящика необходимый ему документ, когда в кабинет, скорым маршем, вошла супруга начальника и не дав себе труда осмотреться, обрушила на мужа обвинения в преступлениях против верности. В качестве улики, разгневанная дама представила предмет женского туалета, обнаруженный-де ею в месте, совершенно тому неподобающем. Причём, довольно недвусмысленно, пытаясь хлестнуть оной уликой, по налившемуся кровью, лицу прелюбодея.
Промахнувшись, ревнивица в сердцах швырнула свой трофей за конторку, где сокрылся полумёртвый от ужаса Алексей Фёдорович, нашедший себя в другую секунду посередине Невского проспекта, увенчанным кружевами.
Начальник объяснил исчезновение своего чиновника исключительной деликатностью последнего, результатом чего, явилось скорое продвижение дядюшки по службе.
В бытность директором департамента, Алексей Фёдорович даже имел слабость, злоупотреблять своей способностью, для чего престарелому Порфирию, приказано было, при появлении в приёмной некоторых нежелательных персон, неожиданно, за спиной у дяди, кидать об пол толстый том финансовых уложений.
Алексей Фёдорович удачно женился, имел дочь и вышел в отставку тайным советником.
Не знаю, стало ли тому виною удивительное его свойство, но в последние годы, дядю всё реже и реже видели в поместье. Хотя, тут возможно, дать более прозаическое объяснение. Дело в том, что моя двоюродная сестра, составив счастливую партию красавцу-графу Д., бесследно исчезла, подобно Людмиле, в первую же ночь, после венчания, сильно осложнив этим пребывание дядюшки в нашей губернии.