Все же знают: людоеды питаются Людами. А если Люды в этой землице заканчиваются, ему что топать за тридевять земель? Искать Люду?
Что есть на свете ЛЮДО-ЕД.
Не Катеед, не Танеед...
Их Людоед не ест. Нет! Нет!
Не любит Людоед Танюсь,
Плюётся, Жанну пробуя...
У Люд, видать, особый вкус,
И прелесть в них особая!
Наш людоед и так неважно относился к девчонкам на обед - понтов и плача много, а навару мало - они все на диетах! И людоед решился...
Трое суток людоед подкарауливал добычу и, наконец, добился своего. Ему попалась не какая-то девчонка. Поймать и съесть девицу, всё равно, что украсть и запихнуть в суп соседскую курицу. Мясо у девчонок слишком нежное, погрызть нечего. К тому же, девчонки принимаются дико орать, стоит откусить от них хотя бы самый маленький кусочек. И почему-то на эти вопли почти всегда сбегаются всевозможные спасители, так что поесть спокойно удаётся очень редко.
Попался вполне упитанный парнишка. Правда не совсем попался... Юный и румяный. Ещё не жёсткий, но хрящики должны быть уже вкусно хрустящие.
- Прими, парень душ вон там, в углу хаты, только парфюмом не пользуйся. От него точно будет изжога, когда до брюшка дойдём...
Парень изумлённо оглядывал пещеру.
- Вы культ?! Вы секта? Это ритуальное убийство?
- Вы знаете, и да и нет. Мы действительно культ и секта, мы людоеды. Но вас убьём не потому что ритуал, а потому что вы задолбали, и твари тупые. Да и жрать уж как три дня хочется...
- Но я же мальчик, мужчина
- И что дальше?
- А вы должны есть девственниц! Я читал!
- И ты утверждаешь, что не девственник?!!
Парень густо покраснел:
- Это не ваше дело! Но я ценен.
- Чем? Жирком на бёдрах? Или вялыми бицепсами?
Ведь сбежишь из моей пещеры и в первой же драке с людьми погибнешь...
Кстати, а как ты мне попался? Я же из пещеры вроде дня три не выходил, думал девицу какую завалящую принесут местные жители... И тут внезапно ты сидишь в углу...
Вот у меня сложилось убеждение - деревенские люди отбирают самых задохликов, которые и ребёнка родить не смогут, и волокут ко мне... Думают наверное, что я ей дите заделаю! Ха-ха!
О, я понял! Может ты для этого ко мне забрёл в пещеру? Девок плохеньких брюхатить? Ну а мне что есть? Люды точно закончились в деревне. Проверял. До города топать, искать там Люд? Далеко... И как тебя зовут?
- Хочу чтобы меня звали Демиург! Я готовился стать Создателем нового мира... Ждал перемещения как любой попаданец. Юрой меня зовут по паспорту.
- Буду тебя звать Юргень, молниеносец...Был у меня в гостях такой созидатель много веков назад... Так чем ты мне ценен, Юргень?
- Я много лет знал, что временная воронка меня подхватит и бросит в прошлое. Потому изучил устройство парового двигателя, электрического генератора и двигателя, пороха и отливки орудий из бронзы... А у вас бронзу уже изобрели?
-У нас это у кого? У людоедов? Вот я костёр умею разжечь знатный и котел на него поставить. А туда, в котёл, пригласить Людочку на обед... на одну персону...
- Так, котёл ты сам сделал из бронзы?
- Мне люди принесли. Им запах горелого мяса на моих шашлыках надоело нюхать... А ведь задумаешься иногда: а зачем вот я живу? А зачем звёзды над головой мне повесили... Это же деревенские? Мне чтоб красиво было наверное...
- Наверное, ты точно тупой. Хоть и Люд ешь. А людей не ешь?!!
- Пробовал, жилистые они и костлявые... А за Люд приятно подержаться у котла, смазывая их вкусной приправой...
А почему это я тупой?! Вот я могу тебя съесть, а ты меня не можешь. Значит тупой ты, - торжествующе сказал Людоед.
- А я вот прочитал, что премию по медицине дали британским учёным, доказавшим, что каннибализм не сытная вещь! Шнобелевку в этой специальной номинации получили 'за доказательство того, что потребление калорий при каннибализме значительно ниже, чем потребление калорий из большинства других традиционных мясных диет'. Ученые оценили калорийность мышечной ткани и внутренних органов людей времен палеолита и говорят, что никакого рационального смысла в людоедстве не было - голод так утолить было довольно сложно, так что причины каннибализма явно были иными.
- Повторяю: я могу тебя съесть, а ты меня нет!
- Да не хочу я тебя есть. Мне тебя дней десять есть, ты большой слишком. А даже борщ на седьмой день противным становится, я пробовал.
- Борщ... Какое вкусное слово. А что это?
- Ты даже суп варить не научился?! Тупой точно.
- Съем тебя. И без соли. Сам вспотеешь от страха. Гы-р-грыхм. - Людоед рыгнул от голода.
- А хочешь я тебе борщ сварю? Я ведь готовился к моему забросу в прошлое. Не только знания получал, но и умения выжить в тяжкие времена. А вдруг не в Кремль к Сталину сразу попаду и про ядерную бомбу ему расскажу... Мог и в тайгу попасть! А там есть же надо... А ныне у тебя тяжкие времена?
- Тяжкие. Жрать почти нечего, Люды у них закончились, видишь ли! А я знаю: бабы в деревне хитрые стали, и девочек своих стали называть всякими Кристинами и Снежанами, Викториями и даже Евлампиями. Только чтоб меня не накормить... Злые они. Уйду я от них... В город? Как думаешь?
- В город! К князю. Или кто там самый главный?
(продолжение воспоследует)
Только мечтают деревенские чтоб меня не накормить... Злые они. Уйду я от них... В город? Как думаешь?
- В город! К князю. Или кто там самый главный?
- Маркграф.
- Граф по имени Марк?
- Маркграфа зовут чудно - Джованни Справедливый, он недавно у нас правит.
- Так маркграф же вовсе не король! Вспомнил вашего Джованни! Он даже не второе лицо, не герцог. Сейчас взгляну в смартфон: 'во время военных походов маркграфы следовали за герцогским знаменем'. И ваш Справедливый - даже не второй, он последним мужиком был в графстве, дальше девки власть взяли... Подожди, но тогда вы к Неаполю принадлежите, к королю ихнему... Имя забыл.
- Какова память-то у недокормленного ужина! А вот про борщ и не вспоминает... А обещал. Жрать хочу!
- Ставь котёл на огонь. А я пойду в деревенский огород за капустой и за свёклой...
- ... и за мясцом? Бери девку помоложе, но с формами - такие они сладкие.
- ... ещё картоху надо, лук и морковку, помидоры и чесночку чуток.
- А мясо где в котле?!!
- А мясо в городе, наверное, бродит ожидая тебя, Людоеда. Люды уже переехали в город... Готовься к тяжким временам!
- Дык скоро месяц ужо тяжёлое время у меня... Может тебя в котёл добавим?.. Для навару. Мяса в тебе немного, жир один.
- Вот видишь и признаёшь - не много во мне мяса, да и бугристое оно от знаний. Напихал под крышку! Ты моего борща дождись, ведь не зря я готовился к переброске в иновремя, научился выживать в любое время... А какое ныне время?
- Голодное.
- Век какой?
- Голодный... Жрать хочу! Уже месяц как хочу...
- Не похудел ты за месяц, Людоедушко. Опух от голода наверное, я читал про такое.
- Опух?!! Опушку не едал... Последняя Офелия была. Может офех я?
- Ты слопал невесту Гамлета?!!
- Нет в деревни никаких Гамлетов. Ты чего выдумываешь? А откуда ты сам, выдумщик?
- Из двадцать первого века, но с самого начала. А ты с конца 12 века? Всё жрёшь и жрёшь девок. Не стыдно?
И вдруг людоед шумно втянул в себя воздух и... пустил слезу.
- Ничего не понимаю,- всхлипнул он.- Всё, что я совершил в своей жизни... чем я гордился и чего стыдился... всё наоборот, наизнанку, всё не то, чем кажется!
- Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим,- наставительно произнёс Юргень... Разве что по намерениям... но тут уж ты сам себе судья.
- Слушай, у меня одно письмо осталось от мужика, которого я съел с голодухи - в деревне опять молодухи закончились. Так он вроде тоже из твоего века! Или побывал у вас. Почитай...
- Почему только одно?
- Так под котлом чем огонь разжигать? Береста закончилась на мили вокруг. Читай письмо, мне переведёшь отдельные слова оттуда. А то мне кажется по-русски писал не русский?
***
Письмо восемнадцатое
'Здравствуй, душа моя, Клим.
Продолжаю рассказывать об обычаях да нравах тутошних. Здешние жители в любопытстве своем безудержном научились проникать взором во все концы земные, наблюдать воочию, едва где что случиться.
Вроде бы - диво дивное, нам бы такое умение, особливо во время зимы нашей, долгой до нескончаемости, да тоскливой, да скучной.
Однако же, как и завсегда здесь, благо злом оборачивается, а за личиной вроде бы ангельской богомерзкое рыло диаволово проступает.
У нас ведь как было? Что в твоем городе произошло - и знаешь, и видишь, а иногда и на шкуре твоей зарубки судьба на память оставит - дабы не забывал науку. Но уже верст за десять коли что интересное случилось - только слухи слушай, да сплетни собирай, да радуйся, коли не наврут свидетели сверх меры. Про то же, что в столицах творится - только из газет и узнаешь, да и то задним числом. А уж что там в Камчатке происходит, али в Дербенте каком - не узнаешь никогда, хоть ты все жалование на газеты положи, службу брось, да на вокзале поселись - приезжих за рукав хватать, все новости выспрашивать.
Сам же помнишь, как я от скуки нашей уездной страдал, все в столицы рвался. Там, мол, жизнь кипит бурлеском, а у нас всех новостей за неделю - у лавочника Ситникова ночью мазурики замок сбили, да три отреза сукна унесли, да брандмейстерша Хлебникова двойней разродилась, да мужики деревенские у каланчи пожарной подрались и свинчаткой одному дурню неувертливому голову расшибли. Вот тебе и вся пища для размышлений.
А теперь понимаю - дурак был. Каждому господь отпускает по мере его, и человеку в гордыне своей сверх положенного требовать не пристало.
Здесь ведь как получилось? Здешнее око всевидящее все знает, везде поспевает, да ничего не упускает. Вагон воздушный с небес сверзнется, три сотни людишек в нем разом преставятся - извольте наблюдать, господин хороший, да в подробностях - всю требуху кровавую на деревьях развешенную покажут. Горных рабочих в малороссийской шахте завалит - три дня тебе о том во все уши кричат, пока не удостоверятся, что доподлинно рабы Христовы смерть страшную приняли. Сердцем исстрадаешься, душой изболишься.
У нас и не узнал никто бы, окромя местных. А здесь - вся страна шумит, сердца рвет. Да и как не рвать - все же воочию видел, будто сам там побывал.
Наверное, каждому существу человеческому положена мера страданий, отпущенная ему. Прими ее, агнец божий, да неси до кончины. А пока несешь - хоть стенай, хоть радуйся. Здесь же получается - все зло мира тебе в уши с утра до вечера льют, да в глаза суют. И заткнуть бы уши, да глаза зажмурить - ан нет, пытливость людская, любопытство суетное превыше бережливости сердечной оказались, посильнее. Вот и смотрят, и слушают. И я, грешный, смотрел, врать не буду.
А коль горе людское ежедневно на себя принимаешь - тут только два выхода и остается. Либо сердцем очерстветь до каменной корки, совесть потерять, о сострадании забыть, на людей помирающих как на ярмарочных дудошников смотреть - развлекаясь. Либо душой исстрадаться да рассудком помутиться.
Либо совесть потерять, либо разум - иного не дано.
Тяжко мне здесь, Клим.
Тяжко.
За сим остаюсь, старинный твой приятель, бывший адъюнкт, затем мещанин города Тобольска, а ныне неведомо кто'.
***
- Так чего тебе не понятно в письме, Людоедушка? Слова все наши, не иноземные.
- Пишет то он о чём?
-Вагон воздушный это самолёт...
- Что такое?
- У вас же есть кроме телег и карет-экипажей самобеглые коляски или хотя бы
- Есть самокаты! А в городе говорят уже есть Laufmaschine - машина для бега. Садишься как на коня и ногами толкаешься. Вещь говорят... А чтоб само бегало, такого и там нет.
- Понятно. У вас девятнадцатый век. А у нас двадцать первый. Вот тот адъюнкт и попал из девятнадцатого века к нам и поражается всему. Я вот к вам попал, а он к нам У вас тут тоннель нуль-транспортировки.
- Ту- нель? Нет такого! Не-людь была на болоте так мужики её загнали в топь, думая что это мой отпрыск слабенький. Кричали при этом: не-людь это сын люд-еда. Это они считают что я любого человека... людя буду жрать!
- А что не так?
- Я разборчивый! Этот будет горчить, тот резким слишком будет ибо дерзит. Вот ты точно не слишком вкусным будешь, я подожду пока совсем жрать не захочу до смерти.
- А я же тебе борщ уже варю!
- Где? Под котлом огня не видать.
- Надо сначала выстроить концепцию борща...
- Чего построить надоть?!
- Каждый едок имеет свой вкус. Я должен узнать, что ты любишь есть. А пока ты только сказал что дерзких не любишь есть. А любишь-то что?
- Люд. Людоед потому-что.
- Слушай, а откуда ты знаешь про Люд вообще? Ты же и читать пойди не умеешь.
- Ты перед пещерой моей надпись разве не видел? Большими же буквами написано: Логово Людоеда. Мне это пришлый художник написал. Так я его с уважением сварил, не больно. Тебя тоже не больно сварю, болтаем мы здоровски!
- Не видел я ничего, я прямо внутри твоей пещеры очутился. Тоннель наверное здесь имеет выход.
- Точно, художник тоже прямо за котлом обнаружился. А тот с письмами прятался неделю за валуном. Пока не оголодал вконец и не полез воровать мои припасы. А там звоночек! Дзинь, и я тут как тут, салфетку повязываю уже. Гы-гы.
- Значит и в обратный путь мне из твоей берлоги... Но сначала смотаемся в город.
- За Людами?
- За деньгами, валюту зарабатывать пойдём.
- Не, работать я не могу, мне запрещено.
- Кем?
- Провидением.
- Кем-кем?
- Не кем, а чем. Судьбой мне предначертано.
- Ты такие слова знаешь?!
- Прохфессора однажды ел. Не знаю что это, но дюже умён был. Разговаривали несколько дней. Говорил что ныне человеков не едят... Собачьи уши, отжатые в уксусе... Тушеный крокодил в болотных травках...едят запросто. А потом он рванул в деревню. Умный но глупый. Деревенские его ко мне и привели. Им лишний рот зачем? Ни вспахать не может, ни подоить. Только болтает заумь всякую. Мозги мутит... Про крокодилов всяких.
- Знакомо - 'Да по мне хоть квадратный, а умов не мути!.'
- Не-ет, много от грамотеев этих гноя идет, почтеннейший.
- Т-ты... цитируешь Стругацких?!!
- Точно, Стругом он себя и звал. Еще братом грозился: мол, съешь меня, а литературы всей не съешь, он как понапишет книжек! И где она Литература? Люды и те закончились...
- Так ты слопал гения моей страны! Не буду с тобой дружить.