Дрогнула лапка, задёргался усик -
Импульс последний предсмертных конвульсий.
Мозгу работать осталось мгновенье.
Жизни прошедшей мелькнуло виденье.

Клёны, берёзы, а дальше был ельник.
Там под берёзой стоял муравейник.
Солнце взойдёт только из-за болота - 
У муравьёв начиналась работа.

Слали отряды, то в лес, то к реке,
Тлей запекали в горячем песке,
Строили башню, что нужно - чинили,
Если война - неприятеля били.

Всякая тварь муравья уважала,
Хоть и боялась, и не понимала.
В мире насилия и эгоизма - 
Мудрое общество коллективизма.

И муравьиный народ развивался.
В завтрашнем дне никто не сомневался.
Дети росли, и потом размножались.
В праздник за стол все толпой собирались.

Жаль, в жизни счастья Бог мало отмерил.
Слухи ползли, да им мало кто верил:
Трутни в подвалах, мол, стали плодиться.
Много едят и не любят трудиться.

- Трутни? Откуда? И кто дал им место?
Трутни в пчелином живут королевстве.
Императрицины слуги. Позор!
Там превращают в служанок сестёр!"

Стала тревога в умах появляться:
Начали трутни в верхах попадаться.
Наглые, лживые знаки беды.
Видели все - стало меньше еды.

Звали вождя муравейника Лёней.
Странно. К симпатии трутням был склонен.
И в благодарность ему, как их другу
Трутни из звёзд сотворили кольчугу.

Было собрание, и с Красной кочки
Трутни и вместе, и по одиночке
Славили их достижения в жизни,
Жизнь во святом развитом муравьизме.

Но Лёня умер, всех трутней храня.
Был похоронен у Красного пня.
И муравьи встрепенулись в надежде:
- Бедам конец, и всё будет, как прежде!

Нового лидера все звали Мишей.
Он заверял, что всё видит и слышит:
- Трутней давить, все процессы ускорить,
Всё говорить, всё кругом перестроить!

Снова собранье, и вновь с Красной кочки
Трутни все вместе, и по одиночке
Клятву дают - Новый курс одобряют,
Всё перестроят и всё поменяют.

Влез тут на кочку большой муравей:
- Нет, пымашь, преньям! За дело скорей! -
Он - новый лидер, и звать его Борей.
Дохлого Мишу в кустах нашли вскоре.

То было после. Пока ж муравьёв
Боря призвал верить в искренность слов:
- Я справедлив! Нет святее, чем Совесть!
Если не справлюсь, то лягу под поезд! -

Бил себя в грудь, что, мол, он из народа.
Правда, видна была трутня природа.
Впрочем, сомненья потом улеглись,
Возликовав, все ко сну разошлись.

Солнце по утру взошло из болота,
Но горн не звал муравьёв на работу.
Сами проснулись, глаза протерев,
Что происходит не уразумев:

Трутни стараются в поте лица:
Тащат ступеньки и брёвна с крыльца,
Тащат продукты, покрытие с крыши.
Где были стены - теперь стали ниши.

Всё зашаталось, разрушится вскоре.
Но на берёзу вскарабкался Боря.
Жахнул стакан, бросил оземь посуду,
Речь толканул обалдевшему люду:

- Жили мы плохо, всё время беднели
Лишь потому, что своё не имели.
Хватит! Свобода! Гуляй весь народ!
Сколь хошь бери, кто что унесёт.

Люд встрепенулся, дар речи обряще:
- Братцы, хватаем! Без нас всё растащат!
Кинулись - где там! Один что-то взял - 
Трутень мгновенно его затоптал.

Люд оглушённый, забившийся в щели
Видел коней этих мрачных феерий.
Видел, как рухнул колос-муравейник,
Как утащили остатки в репейник.

Кто уцелел без жилья и без пищи
Долго бродили вокруг пепелища.
А на берёзе цвет трутней собрался.
Боря вином из их лап угощался.

Ветер подул, скоро снег заметёт.
После живых здесь никто не найдёт.
Сдох муравьишка, слеза застывала.
Галка пришла, его трупик склевала.

Клёны, берёзы, болото и ельник.
Рады все твари - погиб муравейник.
Но, правда, пьяные волки сказали,
Что их на белой росе покусали.