В соседнем доме жил мальчик Витя. Хотя, у меня было дворовое детство, и я уже к семи годам облазил все окрестности вдоль и поперёк, был знаком с так сказать взрослыми пацанами, которые начинали курить в подъезде, с Витей я познакомился только когда пошёл в первый класс средней школы. Ничего удивительного в этом не было. Этот мальчик вёл полностью замкнутый образ жизни. Он жил совершенно без друзей. Не бегал за мячом весной, не лазил на деревья за ягодами летом, не топал в сапогах по осенним лужам, не катался на коньках зимой и не ходил за подарками к Деду Морозу на ёлку. Вполне возможно, что я мог видеть его случайно, с его папой за руку, каким-нибудь утром по дороге в магазин, или с мамой у подъезда, но я таких случаев не помню.
Витин папа был вида чудаковатого. На тот момент, он уже был не молод. У него были маленькие глазки, курчавые седые редкие волосы торчали в разные стороны. Вид его чаще всего был неопрятным. Не знаю, как точно описать. Майка могла быть с дырой. Хотя, это вряд ли. Простенький пиджак не по размеру. В смысле маловат был пиджак, не застёгивался на животе. Этого человека нельзя было назвать толстым. Здесь подходило сравнение с сарделькой. Итак, майка, пиджак серого цвета, синие спортивные штаны, может быть с выдутыми коленями, живот... Хотя, это вряд ли. Шёл он утром на работу с авоськой в руке или с небольшой синтетической сумочкой, а по выходным в подвал за продуктами. Это я помню. Не видел я его никогда пьяным или ругающимся, или забивающим, вместе с мужиками козла, во дворе. Основное, что я о нём помню, это та некая повседневная неряшливость, в его образе.
Мама Вити выглядела моложе. Полнеющая женщина, с крупными чертами лица, большими карими выпуклыми глазами, короткими волосами. Почему-то я вспоминаю её в белом платье, с большими сине зелёными цветами. Но чаще она одевалась, в невзрачно-коричневую, под цвет глаз и волос, одежду.
Помню Витиного старшего брата. Он был старше лет на восемь , и когда мы с Витей пошли в школу, он её уже заканчивал. Представлял он из себя тучного молодого человека с угрюмым лицом и большим животом. Коричневая школьная форма делала из него в наших глазах взрослого мужчину, непонятно каким образом, очутившимся в школьном коридоре, где я его и встретил. Его комплекция, выражение лица, наклонённая вперёд голова, движения выдавали усталость, от огромного тела. Лицом он был в мать, а Витя, как я понимаю сейчас, походил на отца. Похожим на отца Витю делали, небольшие и глубоко посаженные глаза. Голос Вити всю жизнь оставался детским. Всё время у меня как слушателя оставалось впечатление, что говорит плюшевый медвежонок. Интонации чаще всего вопросительные. Почти каждую фразу он затягивал к концу, из-за чего создавался эффект вопроса, даже если Витя ничего и не спрашивал.
Вполне возможно, что вы , уже начали понимать, что Витя был необычным ребёнком. Кто-то из людей, утверждал, что у него была водянка. Но у меня нет возможности утверждать подобного. Таких детей чаще всего называют детьми с отставанием умственного развития. Можно было бы сказать, что его интеллект и физиология задержались в детсадовском возрасте. Но сейчас , я понимаю, что его развитие пошло в ином направлении. Рос он, как и большинство детей, нормально, единственно отличаясь комплекцией, что можно объяснить замкнутым способом жизни. Он имел незаурядные математические способности. Мог в уме оперировать с огромными числами, складывать, умножать, делить, отнимать, производить функции, вычислять даты в календаре на сотни лет вперёд и назад, мог запоминать сложнейшие последовательности и комбинации слов и чисел, учить наизусть текст необъятных размеров. Но при этом он не мог проявить фантазии или совместить в уме два объекта в один, не мог выделить хороших или плохих в произведении и аргументировать кто из них хороший , а кто плохой, или, вернее, как было принято говорить, кто положительный, а кто отрицательный. Все ему были одинаковы. Однажды, когда на уроке истории в пятом классе он объяснил , что восставшие вместе со Спартаком рабы были хорошие, потому что боролись за свою свободу и против плохих рабовладельцев-римлян, это было воспринято с удивлением, как будто на него снизошло некое озарение.
В младших классах , дети хоть и чувствовали, что он другой, но не сторонились его. Может быть, кто-то из детей его игнорировал, но в те годы это ещё не было настолько заметно. Он сидел за одной партой с разными ребятами, лепил и рисовал вместе со всеми, делился бутербродами, бегал те же дистанции на физкультуре, одалживал одноклассникам ручку, если у тех заканчивалась паста, рвал из тетради листок, если была потребность у соседей в бумаге. Он не выпадал настолько из класса, что бы это было заметно. Во время культпохода в кино, шёл за руку с какой-нибудь девочкой, сидел посреди зала и не избегал своих одноклассников. Скорее всего, или может быть отчасти, это происходило от влияния первой учительницы, которую все любили и уважали. Отчасти из-за того, что класс был почти замкнутой системой общения, почти без влияния извне.
Помню, я ему что-то подарил в первом классе, и он потянулся ко мне как доверчивый зверёк, стал приходить в гости, без приглашения, как это и бывает у всех детей. Помню, что я очень стеснялся его и не хотел уделять внимания. Все свои игрушки, на тот момент, я уже раздарил знакомым, расколошматил и разобрал по винтику. И когда он, восьмилетний, приходил ко мне покатать свою машинку, я смотрел на него с мукой и желанием избавиться. Минуты, в его обществе, тянулись медленно и через пару часов, я врал про какую-то тренировку, почти выталкивал его на площадку и закрывал за ним дверь.
Первые мучения, как я понимаю, у этого ребёнка начались классе в четвёртом. Между уроками дети переходят из аудитории в аудиторию. На перемене, много контактов и знакомств. Именно в это время кто-то из старшеклассников начал приставать к нему с вопросом: "Витя, который час?" И если он не знал ответа, или говорил неправильно - щелбан или коленкой под зад. Это и больно и унизительно и противно. Смотреть на это со стороны возмутительно и первый порыв одноклассников - защитить, заступиться, ведь, мы вместе росли, ведь, он наш, пусть другой, но такой как есть. Но проходит первое сентября, неделя за неделей, месяц за месяцем, и при вопросе от нашего же одноклассника: "Витя, a который час?", руки опускаются. Пауза. Недоумение. А потом снова звонок, беготня во дворе, и , кажется, что ничего и не было. Маленькие дети - мелочные обиды, и боль от щелбана ещё не велика.
Может быть вы думаете, что дети приходя домой делились со своими родителями несчастьями другого ребёнка? Вовсе нет. Дома, ребята прекрасно понимали своё положение, свою роль, и зубрили уроки. Не забывая жаловаться, что на то как их неправильно поняли, что предубеждённо относятся именно к ним, а не к кому бы то ни было, что Серёжка дёрнул за косичку, а Наташка - ябеда, а Юра, на уроке сказал ТА-А-А-КОЕ-Е-Е, что учительница записала ему в дневник и вызвала родителей в школу.
Пятый класс. Пятое октября. Внеочередное родительское собрание. Дети сидят вместе с родителями. Несколько учителей тоже здесь присутствуют. Кабинет ботаники. С места поднимается и выходит к доске староста класса. Он сдвигает брови к переносице и произносит, неосознанно имитируя бас:
- У нас, сегодня, на повестке дня, два вопроса. Первый и основной: вчера произошло ЧП, - здесь он ещё сильнее супит бровь, размышляя, правильно ли употребил неожиданно всплывшее в памяти буквы.
- Очень плохая ситуация, - продолжает он после некоторого периода молчания , - вечером, во дворе школы, под окнами директора, ребята подпаливали и кидали ракетки. Одна девочка нашего класса получила травму!
К концу реплики, интонация старосты стала почти театрально трагической. В этот момент, казалось, его глаза смотрели внутрь собственной головы.
Последовавшая реплика классного руководителя была сделана из глубины аудитории:
- Да, пусть поднимутся эти разгильдяи, которые вместо того, что бы идти домой и делать уроки, пошли кидать ракетки под окна директора! Пусть поднимутся и выйдут вперёд! Мы хотим посмотреть на них!
Ребята, почти всем составом поднимаются с мест и выходят к доске. Среди них и староста класса и та девочка, которая получила травму. На месте остаются сидеть , чувствуя некую неловкость, только три ученика. Один из них спортсмен и должен был идти в тот вечер на тренировку, второй в тот день болел, третий - тихий троечник, ему было западло плестись вместе со всеми после уроков.
Молчание. Ребята выстраиваются в линию у доски.
- Вот, - раздался голос учительницы, - полюбуйтесь на этих. Вместо того, что бы идти домой учить уроки, они наделали ракеток и вечером, под окнами директора начали их поджигать и бросать вверх, в воздух! Одна ракетка прилетела к Тамаре и запуталась у неё в волосах. Что ты думаешь про это Тамара?
Девочка выходит из шеренги. Её глаза испуганы, раскрыты широко, не мигают:
- Я была очень напугана, я говорила им , зачем вы это делаете, отойдите куда-нибудь подальше и кидайте там где нет людей...
Кто-то из ребят не выдержал:
- Не надо Томка, ты сама их кидала!
- Как это отвратительно, - перебивает учительница, - как это ужасно! Вы могли попасть и в глаз и за шиворот или ещё куда-то. Тем более под окнами директора!!!
С места поднимается женщина - директор школы, поправляет очки:
- Задержалась я на работе, смотрю в окно ребята бегают внизу, я и не поняла, сначала , что там такое, я им крикнула, что бы от окон отошли, потому что думала, что они мячом мне в стекло могут попасть. А потом я вижу: летит мне прямо в форточку....
Тут она делает большие глаза и запинается на полуслове.
- Я думаю, что всем этим ребятам следует понизить отметку в четверти по поведению. И мы ещё посмотрим, как там дальше будет... Стоит ли будет её повышать....
Следующим к доске выходит представитель родительского комитета - чей-то папа. Становится лицом к присутствующим в классной комнате родителям и учителям и спиной к ученикам:
- Для меня это новость, - брови этого человека поползли вверх, глаза широко открыты, - мой сын всегда имел примерное поведение и вот такое, я шёл сюда, думая, что мы будем решать вопросы успеваемости!?!? И вот у доски вместе со всеми стоит мой сын! Но самое страшное: мы не знаем, откуда они взяли селитру. Дома, я обязательно разберусь с ним!
Обратите внимание: папа знает про селитру, но не знает про ракетки.
Спектакль с поношением продолжается пол часа. В один момент классный руководитель произносит:
- И вот смотрите, почти все как один договорились идти за школу кидать ракетки, а у этих троих хватило совести не быть стадом , не пойти на поводу, не идти со всеми! Вот! Смотрите на них! Вот совесть класса! Молодцы! Вторая тема собрания, - объявляет учительница, - успеваемость. Отличники могут садиться, а те, у кого есть двойки, пусть встанут.
Ребята , не спеша, как тюфяки, расходятся по аудитории и садятся. Кое- кто поднимается и ждёт своей очереди для раздачи. Среди поднявшихся, присутствуют те самые трое, которые получили только что такое лестное название "Совести класса".
Спектакль продолжает тему для продолжения:
- Смотрите на них, на этих двоечников. Все ребята учатся, стараются, работают над собой, беспокоятся о соревновании по успеваемости меж классами школы, а эти тунеядцы ничего не делают! И т.д. И т.п.
Во время первого и второго случаев, Витя сидел за задней партой, вместе с папой. Он опустил голову и, молча, рассматривал, то ли морщинки на своей ладони, то ли маленький предмет в своей руке. Он молчал про то, как его потащили на задний двор, подожгли ракетку, дали в руки и заставили бросать в открытое форточку директора, но только после того, как все разбегутся и спрячутся.
Мальчик Витя старался не посещать туалет на переменах, когда там собиралось много ребят. Один из случаев:
Звонок на перемену застал учителя врасплох. Собирая тетрадки в портфель и давая по ходу домашнее задание, у школьников отобрали несколько минут свободы. Когда звук прекратился, толпа как бесформенная масса , как вакуум в образовавшееся отверстие , всосалась в коридор. Помещение туалета заполнилось в мгновение ока. Ставший в очередь Витя получил несколько щипков в бок, с угрозами отойти подальше. А из-за того, что он уворачивался и старался защититься, один из ребят, растопырил руки в стороны. Все расступились в ожидании зрелища. Пацан сделал замах и ударил сильно Витю ногой под зад. Бурный хохот и обсуждение случившегося перекрыло крики ребёнка. Витя даже не мог выбежать из этого резервуара для нечистот. Как только он делал шаг, тут же его тянули обратно, кто-то толкал от двери. Отовсюду летели пинки и обидные прозвища. Спас его только звонок на следующий урок.
Домашние проблемы хорошо приносятся учителями в школу. К тому же, заполнение классного журнала и документации, учебные планы и повышение квалификации, проверка классных, домашних и контрольных работ, внеклассная работа, проверка дежурств и уборка школьных территорий, изучение нового, закрепление старого и повторение изученного материалов, классные собрания и ремонт помещений. Вот чем занимаются учителя в школе. Ни о каком Вите здесь пункта нет. Даже по собственной инициативе вряд ли время найдётся. Скажу более того, кто-то из них, был одним из его мучителей на уроках.
Шестой класс. Середина зимы. До каникул невообразимое количество времени. Урок литературы.
Учительница сидит за столом и, прочерчивая комнату взглядом, как будто ищет кого-то:
- Каков же образ Дубровского в романе Лермонтова, положительный или отрицательный? Он бандит выходящий на дорогу или он благородный человек защищающий бедных и обездоленных? - не найдя нужного лица напротив, её взгляд опускается на страницы классного журнала. Палец неумолимо скользит вниз по списку, - кто тут у нас с двойкой? - взгляд цепляется за синюю закарючку напротив Витиной фамилии, - Фатеев к доске!
Ребёнок выходит быстрым шагом, наклонившись вперёд, поворачивается к аудитории. Маленькие беспокойные глазки не моргают, но взгляд постоянно перепрыгивает с предмета на предмет. Одна рука по привычке инстинктивно лезет в боковой карман "погреться", пальцы второй постоянно что-то мнут, то край пиджака, то штанину, то цепляются за пуговицу. Неожиданно ребёнок резко поворачивается к доске и хватает маленький круглый шарик мела и подносит его к своим глазам. Взгляд застывает и упирается в содержимое руки.
- Ну, как там с образом? - раздаётся голос учительницы.
Витя кладёт мел, поворачивается к ней, одна рука все так же греется в кармашке, вторая выпрямляется в локте, но сгибается в кисти и упирается в переднюю часть бедра. Начинается ответ:
- Несколько лет тому назад в одном из своих поместий жил старинный
русской барин, Кирила Петрович Троеку-у-уров... Всегдашние занятия Троекурова состояли в разъездах около пространных
его владе-е-е-ений, в продолжительных пирах, и в проказах, ежедневно при том
изобретаемых и жертвою коих бывал обыкновенно какой-нибудь новый знак-о-о-омец;
хотя и старинные приятели не всегда их избегали за исключением одного Андрея
Гавриловича Дубро-о-овского. Все завидовали согласию, царствующему между надменным Троекуровым и
бедным его соседом и удивлялись смелости сего после-е-еднего, когда он за столом
у Кирила Петровича прямо высказывал свое мнение, не заботясь о том,
противуречило ли оно мнениям хозя-я-яина. Раз в начале осени, Кирила Петрович собирался в отъезжее поле. Накануне
был отдан приказ псарям и стремянным быть гото-о-овыми...
Выражение лица учительницы меняется из вопросительного на недовольное. Она обрывает его и задаёт, членораздельно, уже глядя ему в глаза:
- Образ положительный или отрицательный?
- Возвратясь с гостями со псарного двора, Кирила Петрович сел ужи-и-инать и
тогда только не видя Дубровского хватился о нем. На другой день первый вопрос его был: здесь ли Андрей Гаври-и-и-илович? По нынешним понятиям об этикете письмо сие было бы весьма непри-и-и-иличным,
но оно рассердило Кирила Петровича не странным слогом и расположением, но
только своею су-у-ущностью...
- Это совсем не то! - обрывает учительница. - Ну , ладно, ответь тогда, что подразумевал Дубровский ,в своём письме к помещику Троекурову, когда утверждал, что он не холоп? На что он был обижен? Чем расстроен?
Здесь, глаза Вити начинают быстро моргать, и вдруг, как ему показалось, он находит в своей памяти правильный ответ:
- По нынешним понятиям об этикете письмо сие было бы весьма неприличным,
но оно рассердило Кирила Петровича не странным слогом и расположением, но
только своею сущностью-ю-ю. Кирила Петрович оделся, и выехал на охоту, с обыкновенной своею
пышностию, - но охота не удала-а-а-ась.
Как вы уже поняли, он заучивал каждое первое предложение в каждом абзаце произведения и отвечал то, что знал. Во время последнего ответа, учительница смотрит в класс с ироничной улыбкой. Её "гениальная" догадка о том, что Витя не знает предмет, нашла своё подтверждение. Она останавливает его и произносит:
- Ну, вот, опять ты зазубрил, ничего ты не понимаешь. Как учить такого? - это уже произносилось к аудитории. - Кто ответит на последний вопрос?
Класс заполнился поднятыми руками.
- Наташа , ответь.
- Образ Дубровского - положительный. Потому что он помогал своему другу, грабил богатых и ещё он заступался за нищих и обездоленных.
- Молодец, Наташа, садись. Ну, что Фатеев, неси дневник, опять двойка!
И пока тот отправляется к парте за дневником, учительница оправдывается перед учениками в своей несостоятельности и невозможности научить Витю думать:
- Ну, что с него возьмёшь? Ведь оно (стук по дереву). Дальше монолога я не помню.
Ребята в классе смеются, чувствуя разрядку ситуации и лелея приблизившийся звонок на перемену. И подобная ситуация случается почти каждую неделю, месяц за месяцем. В течении нескольких лет.
Все вы знаете, что рано или поздно дети становятся задумчивыми и замкнутыми, а на любой вопрос, могут выдать в ответ ультиматум: "Не пойду больше в школу!" Если вы спросите почему, может быть вспомните в этот момент, что вашего ребёнка зовут Витя. Чем старше становились ребята, тем больше приходилось бегать по школьным помещениям из класса в класс, тем чаще пересекались наши пути с путями старшеклассников, и в определённый момент, все в школе уже знали и о способностях Вити, и о том, в каком классе он учится и про то, что старшеклассники, и даже ребята из нашего класса, бьют его на переменах.
Наверное, классе в седьмом, ребёнок пожаловался дома.
Этот ребёнок очень страдал и приходил в школу на утреннюю смену раньше всех, чтобы не попадать в школу вместе со всеми в одном потоке, ведь за несколько минут до звонка в дверях начинается толкотня. В любой момент могло прозвучать оскорбительное слово. О нём знала вся школа. Его имя стало нарицательным для оскорбления.
Подсознательно человек стремится выйти из сложной ситуации и избежать столкновения. По этому же принципу, чем меньшее количество человек знают о твоём унижении , тем лучше. И дома , ребёнок , скорее всего, долго не рассказывал о творящемся в его судьбе. Но однажды, прямо посреди урока, дверь раскрылась, и вошёл классный руководитель вместе с Витиным папой. Все до единого, в помещении, без объяснений, уже знали, что будет дальше. Повисла гробовая тишина. Такая мёртвая, какой ещё никогда не бывало в этих стенах.
- Почему вы над ним издеваетесь? Почему вы его бьёте? Пусть он не такой как вы. Он другой. Но он человек! Он такой, как и вы.
Помню, как в этом месте я начал ждать, или скорее, предчувствовать, как кто-нибудь хмыкнет или заулыбается. Но тишина оставалась такой же прочной и упругой как и раньше. Никто из присутствующих не проронил ни слова. Ни те кто был причастен, ни те которые находились в стороне. Потому что понимали свою причастность. Потому что виноваты все!
- Мы отправили его в обычную школу, - продолжал Витин отец, волнуясь и сбиваясь, - мы отправили его сюда, потому что отправить его в обычную школу , было единственным нашим шансом, что он получит нормальное образование, что он станет НОРМАЛЬНЫМ!!!
- Я хочу, что бы все кто бил и издевался над Витей, встали! - раздался голос женщины - классного руководителя.
Никто не пошевелился.
- Не заставляйте меня поднимать вас силой, я знаю всё! - почти кричала женщина с убийственно серьёзным видом.
Никто и не подумал вставать. Но при этом, по всей аудитории распространился очень резкий и очень противный запах пота. Все сидели уставившись в пол или в огромный пугающий не существующий, но тем не менее висящий перед глазами предмет.
- Не делайте так больше, - папа от бессилия перешёл на просительный тон, - прошу вас, он очень страдает. Он такой же как и вы!
- Я ещё разберусь с вами, бесстыжие! - угрожающий тон классного руководителя бил в конкретную точку в классе. Её веки напряглись, глаза сосредоточились на ком-то конкретном.
Это событие принесло несколько недель относительного покоя.
Но однажды, в коридоре ( а Витя всегда по коридору старался ходить отдельно держа дистанцию от ребят как спереди так и сзади), кто-то подскочил к нему со спины и больно ударил, ногой.
-А-а-а-ай, - протянул ребёнок голосом плюшевого мишки, скорчившись от боли и потянувшись рукой к ушибленному месту. Но обернувшись через мгновение к обидчику, он увидел шеренгу , толпу, улыбающихся , хохочущих, скалящих зубы макак.
Думаю, что фильм "Чучело" в нашем классе видели все без исключения. Отождествление ситуации должно было происходить, по мнению авторов, автоматически. Глядя на себя со стороны, ребята должны были понимать свою идентичность антигероям этого фильма. Но, скорее всего потому, что ситуация в нашем классе была настолько отвратительной, психика учеников отторгала реальность происходящего. Подобно тому, как отключается слух рядом с запущенным реактивным двигателем, подобно тому, как слепнут глаза в момент вспышки при коротком замыкании, подобно тому, как отключается сознание в момент наибольшего стыда и отвращения.
Витин папа приходил в школу ещё два раза, но уже ничего не просил и не требовал от детишек класса "А". Только от учителей.
С каждым годом, с каждым месяцем щелбаны и пинки становились всё сильнее. С какого-то времени в него начали лететь попеременно оскорбления и плевки. Ему и раньше выдавали обидные прозвища, но основное, было то, что старшеклассники ловили его и тащили на задний двор. Вот вашему вниманию один из многих-многих-многих случаев.
На последних минутах урока физкультуры, футбол неожиданно прекратился, потому что недалеко на качелях несколько ребят постарше поймали Витю. Почти весь наш класс стадом побежал смотреть на то, как Витю будут бить.
Издалека был слышен негромкий голос плюшевого медвежонка:
- Ну, не надо-о-о. Что ты делае-е-е-ешь? Мне же бо-о-олно!
- Ах ты падла, ты меня на "ты" назвал?! - закипел один из старшеклассников и замахнулся рукой для удара.
Витя слабо уворачиваясь, продолжал:
- Что ВЫ де-е-е-елаете? Мне же бо-о-о-ольно!
- А ну, говори свои клички, - насупился второй и сильно ударил Витю в плечё.
- Каки-и-ие? - всё так же равномерно протянул напуганный мальчик.
- Все подряд! - включился третий.
В этот момент мы - Витины одноклассники подбежали к качелям, где всё и происходило. Вернее, подбежали все те, кто был привлечён "зрелищем". А все те, кому было всё равно, или знали, чем это всё заканчивается, остались поодаль, ползать по шведской стенке.
Вид старшеклассников вовсе не был каким-то особенным. Кто-то небольшого роста, кто-то выше, один стриженый, другой носил волосы подлиннее, кто-то опрятный, кто-то не очень. Уверяю вас, таких вы видите каждое утро идущих по дороге в школу. Не исключено, что кому-то из них вы являетесь родителями.
- Говори! - и уже вместе с ударом последовал плевок, осевший зелёной бахромой на Витином рукаве.
Витя нелепо попытался увернуться закрыв лицо от следующего.
- Гандон, хуесос, опездолоч, - начал Витя из страха, понимая, что унижение может спасти от боли.
- А тридцать восьмая и тридцать девятая? - встрял со стороны ещё один мучитель.
Ребёнок замялся, потом начал вспоминать почти вслух, про себя, загибая пальцы:
- Жопа лужоная, органафт....
- Говори с семьдесят седьмой, - подбил его под локоть второй.
Витя на секунду замялся, но последовавшая за паузой оплеуха, заставила говорить вслух новые унизительные выданные ему прозвища:
- Ладно, говори последнюю, - перебил его кто-то из них.
- Какую-ю-ю?
- Сто пятнадцатую.
- Отсос хуйки-и-ин, - протянул жалобно Витя.
- Нет! - взорвался вдруг первый, - я давал тебе ещё одну! Говори! Говори, как я тебя учил!
Кто-то потянул Витю за плечо и сильно, с размаху, ударил его ногой в копчик.
Несчастный мальчик не понимая, что ещё от него требуют, от боли и отчаяния впервые перешёл на крик - громкий фальцет:
- Ай! Что ВЫ делаете??? Мне же БОЛЬНО! ПОМОГИТЕ!
Но новые удары посыпались на него с нескольких сторон, в живот, в лицо, в плечи, в спину.
Если вы когда-нибудь присутствовали при том как забивают кролика, то вы наверняка должны знать, что толстая шкурка не даёт резать ему горло, а трепыхания животного, не дают прокалывать сердце. Для этой цели, кролику проламывают голову тупым и тяжёлым предметом. От боли и безнадёжности, маленькое, пойманное за уши и зажатое между ног животное, издаёт долгий и пронзительный крик. Почти так кричал мальчик Витя.
- Задрочь блевотная! Вот ты кто! - шипел старшеклассник, вдавливая кулак ему в щёки и висок, - Задрочь блевотная! Запомни! И когда я тебя поймаю ещё раз, ты ответишь мне кто ты! Понял! Понял!?! Это твоя сто шестнадцатая, СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ кличка! Задрочь блевотная - это теперь твоя фамилия!
Всё это время наше стадо стояло рядом. Нечто мелкое притворное, постоянно напуганное присутствовало в каждом из нас. Одновременно в сознаниях , наверняка всех нас происходила борьба с самим собой. Заступиться за Витю - страшно. Терпеть издевательства над своим ближним - унизительно. И тут, где-то впереди, раздался смешок. А через мгновение и всё стадо охватил бурный хохот. Не имея возможности справиться с ситуацией, низкое, мелочное, испуганное, самовлюблённое находит выход в отрицании ситуации. Витя в сознаниях одноклассников приобретает вид всего того низкого и отвратительного, что его заставляли учить наизусть и повторять про себя старшие ребята. Смех над несчастным - единственный выход, который нашёлся для того, что бы оправдать свою трусость и бездействие, свой страх и безволие, своё раздутое до небес самолюбие. А ведь их присутствие в нас необходимо оправдывать каждый день. И после этого случая, почти на каждой перемене, иногда утром, часто после занятий, мучителями Вити стали уже его одноклассники.
Вы спрашиваете: а где же были учителя? Отвечаю : где-то на уроках.
На далёкой-далёкой планете, жил когда -то мальчик. У него были роза и вулкан, он пропалывал баобабы, а потом так соскучился по Земле. Прилетел сюда и здесь умер.
Именно случай с Витей говорит мне о нашей звериной природе. Именно этот случай говорит мне о зверином происхождении человека. Написаны горы теологической литературы, с цитированием текста и доказательствами в нём же. Не Бог сотворил человека по образу и подобию, а человек творит богов по своему разумению. Посмотрите как рыбки в аквариуме забивают больную, как птицы заклёвывают своего же хилого сородича, как волчья стая загоняет стадо, пока не отделится жертва. Не то ли самое происходит в человеческом обществе?
По мнению людей, выросших на народных сказках и сериалах, в этом месте должен появиться положительный герой, который спасёт Витю или хотя бы попытается это сделать, применив много сил и стараний и разбившись в своих надеждах о твердыню реальности. Но я не пишу роман или рассказ и это вообще не литературное произведение. Я не делаю из этого текста нечто у чего должно быть вступление, кульминация и развязка, в котором должны быть в наличии единство места , времени и действия. Этот текст пересмотр событий из жизни, которая может быть ужаснее любых представлений о ней....
В 89-ом году из нас решили сделать примерный класс.
Были несколько вариантов: история - география, биология - химия, но выбрали физику с математикой. Из-за этого многие ребята покинули класс "А" и перешли в "Б". Кого-то к нам добавили из параллельных, кто-то пришёл из другой школы. Вы думаете, что Витю с его уникальными математическими способностями оставили у нас? Ошибаетесь. Зачем классу отличников и хорошистов, троечник? Его перевели в "Б". И вот тут, как оказалось, начались настоящие его мучения. Не один, не два, не три раза, мне приходилось слышать произносимые с возмущением реплики от совершенно разных учителей: "Нет, но вы только подумайте, это ж надо было его в "Б"?!? Дальше шёл текст почти не имеющий значения для многих-многих-многих существ, привыкших называть себя людьми. Нечто отвратительное и ужасное, постоянно поддерживающее своё реноме правильности или , вернее, необходимости быть как все, поселившееся в сознании и воспитываемое в каждом человеке.
Однажды, кто-то из одноклассников вбежал на перемене с улицы и громко протараторил:
- На физре, в "Б"-классе, Витю поставили на колени посреди футбольного поля и посцали на него!
После недолгой паузы и оценки ситуации, класс взорвался хохотом.
Почувствовав некую нехватку в козлах отпущения и боксёрских грушах, в отсутствие Вити, наши детки, занялись поиском новых ощущений. И будьте уверены, они их нашли.
Закончив восьмой класс, Витя покинул школу, и продолжил свои мучения в профессиональном училище, столяром. При случайной встрече, на улице, он проходил мимо, опустив голову, или смотря в облака. Иногда даже перебегал на другую сторону улицы, что бы не встречаться глазами с человеком, который был свидетелем его унижений и мучений. Вспоминается красивый и возвышенный правильный фильм "Доживём до понедельника". Ребята решали сказать правду или не сказать... "Но ошибки учителей..." - звучала фраза в этом фильме. Вот перед вами стоит их ошибка.
Никакой педагогики не существует. Есть учебники с таким названием, есть учителя с такой специализацией, есть учёные защищающие научную степень в этой области. А король то голый!!! Не решает педагогика проблем, нет у неё заданий, методов и прочей лабуды. Потому что ситуация не решается. Потому что пойдите почти в любую школу, и спросите, не учиться ли там мальчик по имени Витя и как ему там учится? А что если это обман и огромной величины надувательство? Человеку страшно осознавать свою звериную природу и он строит в своём воображении воздушный замок , с такими же стенами, под названием "Педагогика", который должен по его мнению защитить от осознания того, что происходит в школе и творится на уроках.
За все эти годы, ребята нашего класса, все без исключения : хорошисты и отличники, так ни разу и не собрались на встречу выпускников.