Я поздравляю тебя с 7 ноября. С Днём согласия и примирения. С годовщиной Октябрьской революции. С твоим днём рождения.
Сегодня тебе исполнилось бы 84 - если бы ты так и не остался 72-летним. А нашей с тобой стране исполнилось бы 87. Но если кому-то плохо без тебя - а такие люди есть, значит, ты не совсем умер. Если кому-то плохо без страны - значит, она не умерла. А День согласия и примирения - это замечательная идея, до которой ты не дожил, но которую с радостью бы принял.
Почему через газету? Я очень хочу, чтобы о тебе узнали люди. В первую очередь молодые люди, которым за 20 и за 30, которые читают либеральную прессу, воспитаны ею и не знают (да и не хотят знать) многого, о чём эта пресса не пишет.
Ты был коммунистом. Ну, это нашим молодым людям знакомо. Коммунисты - ты этого не знал - бывают трёх сортов.
Во-первых, коммуняки проклятые. Это они довели страну до ручки, разжирели за народный счёт, а теперь мечтают, на горе народу, восстановить прошлое и загнать всех в концлагеря.
Во-вторых, приличные люди. Из приличных семей - как выясняется, либо из дворян, либо из купцов, либо из священников, либо, в крайнем случае, из раскулаченных крестьян. Коммунистическую идеологию они всегда ненавидели, в Бога веровали, о капитализме мечтали, но без партбилета не смогли бы стать журналистами, офицерами, преподавателями, начальниками. А очень хотелось. Этих приличных людей так много, они занимали порой такие высокие посты и у них такие крепкие принципы, что невольно задумываешься: а не приложили ли и они руку к доведению страны до ручки?
В-третьих, рядовые коммунисты. Они, люди простые, искренне верили в коммунизм, советскую власть и лично очередного генсека, но сами почти ничего плохого не сделали и заслуживают снисхождения - при условии, что одумались и сегодня не идут за коммуняками проклятыми.
Но ты-то не подходишь ни к одной из этих категорий. (Как, впрочем, и мама, и её отец - мой дедушка Иосиф, и твои друзья, и вообще миллионы людей, состоявших и не состоявших в партии).
В партию ты вступил на фронте. Вроде бы вот она, 3-я категория. Да нет, вступил ты нехотя, под нажимом, всячески отказывался - пока была возможность. Потому что уже тогда, многого не зная и не понимая, ненавидел Сталина и его систему.
Ты страдал редкой болезнью, которую передал и мне: отсутствием отсутствия памяти. Вся страна не только вырывала из книг портреты Бухарина и Тухачевского, но и мгновенно забывала, кем они были до вырывания портретов. А позже столь же беспамятные люди, услышав новую информацию, сносили памятники Ленину, Дзержинскому, Свердлову. Новая информация, как в магнитофоне, записывается у них поверх старой, автоматически стирая её. А вот ты так не умел.
Первая твоя претензия к режиму может показаться смешной. Тебе было 7 лет, когда Троцкого исключили из партии, 9 лет - когда его выслали из страны и навсегда объявили злейшим врагом народа. Ты не был и не мог быть троцкистом, ты лишь незадолго до смерти узнал более или менее, чего, собственно, хотел Троцкий, но ты успел видеть его портреты, слышал детские дразнилки и считалки, частушки, где имя Троцкого упоминалось рядом с Лениным или Чичериным, и не мог этого забыть. Ты понимал: официальная версия, согласно которой Троцкий был не просто неправ, не просто совершил что-то плохое, а всю жизнь только и делал что вредил - ложь.
Точно так же, уже юношей, не зная истинных масштабов репрессий, допуская, что где-то могут существовать и настоящие враги, ты не мог допустить мысли, что в их числе могут оказаться соратники Ленина. Или твои соседи.
Кроме того, ты видел и помнил голод 1933 года.
Так что же, ты из приличных людей? Да нет, происхождением не вышел. Мой дедушка Самуил, мелкий служащий с нищей еврейской окраины Екатеринослава, неверующий, в детстве, в 1905 году, бросавший камни в казаков, как-то не подходит в дворяне или купцы. Да и не в этом дело.
Как ты мне говорил, раз уж пришлось вступить в партию, ты всегда старался быть честным коммунистом. Приличные люди, сами не будучи честными и плохо понимая значение этого слова, наличия честных коммунистов не допускали вообще - ну, за исключением совсем уж забитых простачков из 3-й категории. А уж молодые либералы этого тем более не признают.
Вот интересная вещь - с недоверием относясь к государству как таковому, мечтая вроде бы о гражданском обществе, они тем не менее не в состоянии помыслить, что убеждения человека могут быть не связаны с государством. Что можно любить Советский Союз, свою единственную Родину - и по-Афанасий-Никитински добавлять: "хотя бояре Советской земли и недобры". Что можно ненавидеть Сталина, а потом Хрущёва, а потом Брежнева, не верить государственным газетам - и при этом считать коммунизм идеальным устройством общества. Что можно осуждать эксцессы Октябрьской революции и Гражданской войны - и понимать, что какими бы плохими ни были красные, они всё равно лучше белых, что без этой революции не было бы многого хорошего (и, в частности, не получить бы тебе образования, не быть тем, кем ты стал). Что в советских писателях и кинематографистах можно видеть не прислужников режима, а самостоятельную ценность: великое и бессмертное учение Маяковского, Горького, Гайдара, Эренбурга, Ильфа и Петрова, Твардовского, Макаренко и других самодостаточно, и для его исторической оценки второстепенен вопрос, насколько близки к ним или далеки те или иные политические деятели.
А вот ты мыслил именно так. Говоря современным языком, ты был социал-демократом. Тут нужна оговорка. Инженер по образованию и роду деятельности, ты довольно неплохо знал экономику и политэкономию. Конечно, ничего экономического помимо Маркса и Ленина ты не читал, но их читал по-настоящему; и брал у них не только и не столько содержательные положения, сколько диалектику, логику аргументации, критический подход, подвергающий сомнению самое святое. Оставаясь марксистом, ты видел (и мне, наивному щенку, объяснял), что во многом догмы Маркса устарели, а в чём-то были неверны изначально. Но вот политологии ты не знал совершенно и в политических терминах был не силён. Ты просто кое-что прочитал об экономической и политической системе Скандинавских стран и понял - именно такой социализм тебе нравится. Но социализм, а не то, что сегодня предлагает СПС.
Твоё кредо было примерно таким. Свобода слова, информации, передвижений. Максимальное равноправие. Безоговорочная частная собственность в сельском хозяйстве (но при праве крестьян объединяться хоть в кооперативы, хоть в колхозы, хоть даже в коммуны), в сфере обслуживания, в мелкой промышленности. В тяжёлой промышленности - акционирование и конкуренция, но под контролем государства. Индикативное планирование. Широчайшие социальные обязанности государства перед своими гражданами - при очень ограниченных его правах по отношению к ним. Возможно, однопартийная система (под конец жизни ты этого уже не допускал), но при полном отстранении партии от экономики и от частной жизни граждан.
Понятно, что ты с восторгом встретил в 1968 году "Пражскую весну", что жадно прислушивался к "голосам", когда они рассказывали о еврокоммунистах, что преклонялся перед Сахаровым и его идеей конвергенции, что с осторожным доверием отнёсся к Горбачёву и почти без осторожности - к Ельцину. Ты многого ждал от "демократической платформы в КПСС", но когда увидел, что они не собираются бороться ни за власть в партии, ни за её раскол на две сопоставимые по масштабам организации, ты сдал свой партбилет.
Но, в отличие от скандинавских социал-демократов и от наших экс-коммунистов, ты считал необходимым с почтением относиться к Ленину и к тем аспектам коммунистического прошлого, которые были заложены им и частично задавлены Сталиным, а частично и сохранились (хотя бы у тех же писателей). И в далёком будущем ты всё-таки видел коммунизм, каким он описан Энгельсом, Чернышевским, Ефремовым и Стругацкими (а вот последних тебе уже я подсунул).
Ещё в двух вопросах ты был несомненным коммунистом. Ты был неверующим, считал некритичную и коллективную веру злом. Ты полагал - и я не знаю, может ли кто-то с этим поспорить, что приходится выбирать между верой и мышлением. Ты презирал тех, кто верил в Сталина, и ты считал, что, отбросив эту веру, необходимо отбросить и религию вообще. И в этом был последовательным марксистом-ленинцем. Права верующих - да, но то, что уже тогда зарождалось и в наши дни превратилось в огосударствление церкви и оцерковливание страны - нет.
В 1990 году я в письме спрашивал, не собираешься ли ты в Москву на День Победы. Ты ответил, что нет, что тебе не хочется в свежеоткрытый Парк Победы, потому что там построили церковь, мечеть и синагогу, а тебе некуда податься - на фронте вы не делились по вероисповеданиям, даже если кто-то потихоньку и молился.
И ты был бескомпромиссным интернационалистом. Национализма не терпел в самых мягких проявлениях. Я был дошкольником, когда ты сделал мне замечание: нельзя говорить "русские и немцы", надо - "советские и фашисты". Ты с болью вспоминал, как из Силезии изгоняли немцев - ты им сочувствовал, советский человек, еврей, победитель. Отсюда же вытекает твоё стремление сохранить Советский Союз, голосование за него, а потом против независимости Украины на референдумах.
Конечно, твой советский патриотизм лишь отчасти происходил из теоретических убеждений, а в значительной степени - из собственных интересов. Это московский демократ мог считать, что стоит поднять над Кремлём "демократический" триколор (а что в нём, собственно, демократического?) вместо красного флага, и заживём мы при демократии. А кто такие "мы", он не задумывался. В Москве порядок изменился? Изменился. В некоторых других городах тоже изменился. А то, что под новым флагом живёт меньше городов, чем жило под старым, это так малоинтересно, если смотреть из столицы.
Но ты-то как раз жил в Днепропетровске - в одном из тех городов, на которые уменьшилась страна. Ещё когда появилась ДПР - первая более или менее солидная оппозиционная организация, ты написал им в Москву, прося принять тебя к ним. Нет, ответили тебе, мы российская партия, а хотите - создавайте у себя на Украине свою. Но ты не хотел жить в разных государствах с Иркутском, где живу я и где когда-то жил ты, с Москвой, откуда шли демократические идеи, любимые книги и фильмы, с Ленинградом, с Волгоградом (защитник Сталинграда, ты, в отличие от меня, мгновенно принял его новое название). Равно как с вошедшими в твою судьбу Ташкентом и Самаркандом.
И, конечно, не будучи ни украинцем, ни русским, ты предпочитал слово "советский", которое уже тем хорошо, что в нём не заложена национальность.
Но самое главное - ты был глубоко порядочным человеком. Очень добрым, честным, справедливым. Физически очень сильный, наделённый немалыми льготами инвалида войны, ты никогда в жизни не прошёл без очереди, никого не оттёр плечом. Понятно, что тебе был по душе лозунг "Каждый по способностям - каждому по потребностям". Или, как сказано у Стругацких: "Счастья! Для всех! Даром! И пусть никто не уйдёт обиженный!" Ведь ничего более гуманного человечество не придумало. А возможно ли это - вопрос пятый, приближаться-то надо именно к этому.
И вот что интересно. Нельзя и помыслить, чтобы эти строки о тебе появились в печати - будь то в России, будь то на Украине. А ведь свободы стало намного больше. Но тебя боятся. Сталинистов не боятся - против них есть аргументы. А тебе возразить нечего. Этим ты и страшен. Признать твоё существование - это признать, что уже более десятка лет говорят и творят неправедное.
Но ты был! И ты живёшь. Правду похоронить ещё никому не удавалось.