Якименко Константин Николаевич : другие произведения.

Десять тысяч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  

КОНСТАНТИН ЯКИМЕНКО

ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ

   Дверь возникла впереди почти внезапно. Черный, зловещий прямоугольник, для Инны тем не менее представший символом спасения. Чего-то вроде бы не хватало. Наверху - узкая щель, непонятно зачем: заглянуть или просунуть что-нибудь в нее было бы попросту неудобно. Чуть ниже - ржавые трещины номера: "0195". На миг Инна зацепилась мыслью за номер, будто сейчас ей было не всё равно, что он обозначает. Значит ли, например, заглавный нолик, что здесь можно найти как минимум тысячу дверей? Она тут же отбросила бесполезные мысли, взгляд опустился ниже: замок со щелочкой для ключа...
   Ах, да: на двери не хватало ручки.
   Инна не стала заморачиваться и на этом. Толкнула сначала легко - без результата. Тогда попробовала посильнее, но дверь даже не думала поддаваться. "Какая же ты дрянь!" - мысленно обратилась к ней. Та никак не откликнулась. Инна одернула себя: плохому танцору известно что мешает, сама виновата, надо было прижать ее чем-то, когда вошла - так нет, понеслась себе вперед, как дитя малое... Ладно, рано еще отчаиваться. Открыла сумочку на поясе, остановила взгляд на зеркальце - которое тут же отодвинула в сторону, даже не увидев свое отражение; впрочем, она и не разглядела бы его в здешнем полумраке. Затем, взявшись за незатейливое наглухо запаянное кольцо, Инна вытащила ключи.
   Ключей было десятка полтора. Самый маленький не превосходил половины большого пальца, самый большой едва помещался в ладони. Она уже прикидывала: так, этот какой-то плоский, точно не отсюда... а этот может и похож, но великоват, не пройдет в скважину... Отобрала несколько штук и поспешно склонилась к замку. Первый ключ не подошел. Инна усмехнулась про себя: никогда в жизни не отличалась везением, скорее наоборот - глупо было ожидать, что на этот раз все обернется иначе. Второй тоже не годился. Так что же, подумала, - самый последний, по законам жанра? Эти "законы жанра" вновь побудили ее улыбнуться и даже чуть приободриться. Ну, прогулялась немножко по таинственным подземельям... Зато теперь будет о чём рассказать - это ж подумать только! Ну, ладно. Погуляли - и хватит. Девочка хочет домой. Дом, милый дом...
   Четвертый ключ задвигался в замке. Инна едва не пискнула от радости, но всё же сдержалась - что-то подсказывало ей: не стоит без крайней нужды нарушать тишину этого жутковатого места. Поворачивала ключ медленно, будто наслаждалась каждым пройденным градусом. Когда позади остались все триста шестьдесят, замок щелкнул. На всякий случай она продолжила крутить - может быть, одного оборота мало? Ключ прошел еще полкруга, клацнул снова и замер.
   Инна взялась обеими руками за кольцо, заменившее ей недостающую дверную ручку, и потянула к себе. Безрезультатно. Попыталась еще - с таким же успехом, то есть его отсутствием. Ну, ладно, подумала, может, дверь все-таки открывается наружу? Она толкнула раз, другой - глухо. Чертово подземелье упорно не хотело выпускать ее из своей утробы. Так, постой-ка: а может, дополнительные пол-оборота были лишними? Инна попробовала крутануть ключ назад и столкнулась с новой неожиданностью: он застрял. Теперь он не двигался ни в одну, ни в другую сторону.
   Инна выругалась вслух матерным словом. Почему-то сразу полегчало; она немного расслабилась, но тут же вновь собралась.
   - Ах ты, дрянь, сейчас я тебя!.. - произнесла вполголоса, сильнее сжала кольцо и подергала туда-сюда. Но дверь не сдавала позиций. Ну всё, подумала, вот теперь я разозлилась по-настоящему! Инна стиснула кольцо как могла и со всей силы рванула на себя... еще раз... после третьего она чуть было не грохнулась на спину - едва сумела сохранить равновесие. Потом поглядела на плоды своих трудов: в связке болталось фигуристое колечко, отломавшееся от злосчастного ключа. Остальная часть ключа - круглый металлический стержень - по-прежнему торчала из замка.
   Инна схватилась за стержень и, уже без всякой надежды, потрясла его в скважине. Замечательно, подумала она. Просто замечательно! Но что же теперь?
   Она сложила пальцы в кулак и стукнула по двери:
   - Эй, есть кто-нибудь там?
   "Там-там-там..." - откликнулось эхо где-то позади. И всё - больше ни единого звука. Нет, так дело не пойдет! Инна забарабанила по металлу:
   - Откройте! Э-ге-гей! Ау-у-у! Откройте, вы, слышите?!
   Никто, очевидно, не слышал - а если и слышал, то не думал отзываться.
   - Дрянь! Сволочь! - кричала она, обращаясь непонятно к кому - скорее всего, к двери. "Я тебе покажу, проклятая! - добавляла про себя. - Я вам всем покажу! Вы у меня больше не посмеете!.." Дура, дура, и зачем надо было вообще сюда соваться, любопытной Варваре нос оторвали, ну какого чёрта, спрашивается - чтоб вы там сами все сквозь землю провалились! - эх, десять тысяч, дура, дура...
   Пальцы отозвались болью, и Инна прекратила бесполезное занятие. Медленно опустилась на пол, обхватила руками колени и замерла. Время будто остановилось. Впрочем, остановилось оно гораздо раньше, когда у нее стали часы. Сколько она уже здесь - полчаса? час? больше? Может быть, просто посидеть возле двери, пока ночь не закончится, а там они придут, выпустят ее, и...
   Но кто придет? Куда придет? Нет, никто сюда не придет - поняла Инна вдруг. Даже и не подумает. Они будут ждать, пока она сама не явится к ним, а тогда... Но сюда - нет. Никто и никогда. Скорее всего, они даже понятия не имеют, что она сидит вот здесь, перед этой дверью с дурацким номером сто девяносто пять, боже, какое противное число, ненавижу его, они даже этого не знают, им не нужно это знать, им ничего не нужно, и она им не нужна - только деньги, игра на деньги, азарт, вот и всё, и она тоже такая, потому что риск - но зато десять тысяч, подумаешь, какой пустяк, всего одну ночь в заброшенном доме, и ведь никакой мистики не существует, мы живем в реальном мире, и всё такое прочее, и идите все на фиг, на фиг, на фиг...
   Инна опомнилась, когда поняла, что на глаза наворачиваются слезы. Ну нет, одернула себя, неужели я сдалась так быстро? Хорошо, эта дверь не открывается - но ведь могут быть и другие! Могут или нет? Если есть один выход, почему не быть и другому? И потом, эта связка ключей - ведь она не просто так? Или?.. Ну, ладно. Инна встала, стряхнула пыль со спины и решительно отвернулась от двери. Сумрачный коридор поигрывал мерцающими огоньками тусклых лампочек на потолке, будто спрашивая: "А вам слабо?" "А мне по барабану", - мысленно ответила она коридору и зашагала вперед.
   Перед развилкой Инна остановилась. Левый ход, несомненно, выглядел более привлекательным. В общем-то, он не отличался от того, из которого она сюда вышла - такие же монотонные темно-зеленые стены и неяркие светильники на потолке. В правом огоньки вспыхивали заметно реже; к тому же, посреди туннеля неспешно тёк мутный ручей, прямо как в городской канализации. Правда, Инна никогда не бывала в канализации, но по голливудским боевикам составила о ней представление, не вызывавшее у нее никакого энтузиазма. Вот только...
   Только в левом коридоре скрывалось "оно".
   Инна толком и не знала, что именно подразумевает под этим многозначительным словом. В сущности, она "его" даже не видела. Просто где-то там, впереди, широкий и сравнительно светлый путь выходил к большому бассейну. И когда Инна попыталась обойти его, что-то в воде вдруг забулькало и заурчало. Она остановилась, повернула голову - но уже в следующий миг бульканье стало угрожающим, а поверхность воды начала вздыматься, готовая явить миру лик омерзительной твари. Конечно, если рассудить здраво, никаких доказательств омерзительности предполагаемой твари пока еще не было. Но Инна предпочла их не дожидаться и, как последняя трусиха, побежала прочь, после чего и оказалась перед проклятой дверью "0195".
   Нет, не хочу туда, подумала она. Что ни говорите - а не хочу. Вздохнув, Инна свернула направо. В "канализации" было тихо - слышался только застенчивый шелест ручейка, неторопливо несущего воду неведомо откуда и неведомо куда. Нет, пожалуй, это все-таки была не канализация, потому что воздух оказался на удивление чистым, да и водяной поток совсем не напоминал скопище отходов жизнедеятельности. Тогда что же это? Инна не стала ломать голову - она продолжала идти вперед, придерживаясь правой стены.
   Скоро ход свернул влево под прямым углом. Следующему этапу пути конца не было видно - он терялся вдали в полумраке подземелья. Почему я не посмотрела в щель? - вдруг подумала Инна. Там, на двери, на самом верху, была щель - а я в нее даже не заглянула. Почему, ну почему я такая дурочка? Эх-х... С другой стороны, развивала она мысль, как бы я в нее заглянула? Да просто не дотянулась бы! Вообще-то Инна не жаловалась на свой рост - наоборот, всегда считала, что он как нельзя лучше соответствует принятым стандартам красоты. Но тут уж был повод пожалеть, что она не оказалась хоть чуточку повыше стандартов. Только опять же, с третьей стороны: ну, выглянула бы она, ну, даже разглядела что-нибудь... А потом? Можно подумать, это как-то помогло бы ей открыть дверь? Да никак не помогло бы. Так что и фиг с ней, со щелью.
   Но назойливая мысль, возникнув один раз, никак не отцеплялась, хотя Инна твердо решила, что возвращаться не станет. Тогда она решила использовать старый испытанный метод: в голове сам собой возник мотивчик, и она запела про себя:
   "Почему же, почему же, почему же
   Не смогла я открыть эту дверь?
   Почему же, почему же, почему же
   Я забыла заглянуть в эту щель?
   В эту чёртову, дурацкую щель!"
   Последнюю строчку для пущего эффекта Инна повторила трижды. Эта простая песенка развеселила и приободрила ее. Туннель уже не казался таким мрачным, а ее положение - таким безнадежным. В конце концов, безвыходных положений не бывает - это всем прекрасно известно. Лишь бы только ее не надули с десятью тысячами, а всё остальное уж как-нибудь. Закончив куплет, Инна решилась и на третий раз запела вслух. Подземелье поспешило ответить ей эхом, причем двухголосым: один голос доносился спереди, другой откликался сзади. Она испугалась, замерла на полуслове, но тут же одернула себя: ну что за глупости - бояться какого-то эха? Чепуха все это! Сейчас мы покажем здешним монстрам кузькину мать! Продолжила немного тише, но всё же достаточно решительно:
   - ...В эту чёртову, дурацкую щель! - выдала Инна завершающую строчку почти в полный голос. И в этот миг во всём коридоре погас свет.
   Она только начала было повторять: "в э..." - тут же оборвала и несколько секунд вслушивалась в отзвуки собственного голоса. Скоро они стихли, только вода продолжала мерно шелестеть. Инна стояла неподвижно. "Ну вот ты и доигралась, девочка!" - сказала сама себе. Вот уж точно - всё в лучших традициях жанра. Сейчас сюда приплывет бульбулятор из левого коридора, выползет из воды и сожрет ее. Бульбулятор, повторила она. Буль-буль-оглы. Вот чёрт! Хотелось смеяться, но Инна заткнула рот рукой. Вот так всегда, всё не вовремя. Ей страшно, но она смеется, ведь она смеется не потому, что не боится, а именно потому, что страшно, и поэтому выходит смешно, но так еще страшнее... Чушь какая! О, господи... Инна медленно присела, скользя спиной по стене. Майка, наверное, уже вся в грязи - ее любимая маечка с эмблемой SETI, вот ведь нехорошо-то как. Опять о глупостях каких-то думаю: о майке, еще о чем-то, в то время как чудовища уже... Да это тоже глупости - не бывает никаких чудовищ. Вот если маньяки, бандиты всякие, тогда...
   Спереди донесся шорох. Инна застыла, как была, на корточках. Тотчас же почувствовала боль в ступнях: поза вышла не самой удачной. Проклятье, вот проклятье! Что это там? Крыса? Нет, ненавижу крыс!!! Или... нет... Господи, ради всего святого, пускай это будет всего лишь крыса. Самая обычная крыса...
   Шорох приблизился. Инна осторожно повернулась на носках, вглядываясь туда, откуда доносился звук. Бесполезно - вытяни она сейчас руку перед собой, пальцы разглядеть не смогла бы. Чуть отклонилась назад, чтобы сесть поудобнее. Вдруг поняла, что сейчас упадет; в горле зародился крик, и она едва успела подавить его. Правой рукой ухватилась за стену, чтобы удержать равновесие. Ладонь соскальзывала, Инна зацепилась ногтями; в следующий миг безымянный палец пронзила острая боль. Девушка снова сумела не закричать. Ну вот, подумала отстраненно, еще и ноготь сломала - просто замечательно! Теперь Инна сидела прямо на холодном мокром полу - да, джинсы тоже испорчены, как и майка, как и кроссовки, наверное... И чёрт с ними! Сердце ухало в груди. Она вдруг осознала, что секунду назад была на грани обморока. От этой мысли сделалось дурно; в желудке ощущалась предательская слабость. Сколько времени прошло с тех пор, как она последний раз поела? Пять часов? больше? Не экзистенционально... До источника шороха, судя по звуку, осталось всего несколько метров.
   Лучше бы уж поскорее, подумала Инна. Нет - лучше, конечно, вообще не надо, но если суждено этому случиться, то поскорее. А может - самой, вперед заре навстречу? Нет... Песенки петь, дурацкие чёртовы песенки - это да. А так - нет. Пускай уж оно...
   Вдруг стало тихо. Инна напрягла слух - но не было ничего, кроме уже привычного шелеста воды. Вот ведь дрянь! Притаилась, наверное. Готовится напасть? Небось, эта погань видит в темноте, вот и думает, как бы ей сподручнее накинуться на жертву. А жертва, понятное дело, я. Нет, это невыносимо! То был хотя бы шорох, а теперь вообще ничего - как прикажете такое понимать? Передумала она или все-таки... А проверить самой слабо, а?! Эх ты, малолетка дура-дурой...
   "Малолетка" не замедлила прицепиться к Инне, и она тут же принялась бездумно напевать песенку про себя, без конца повторяя одну и ту же строчку. В этом не было никакого смысла, но глупые слова по крайней мере заслоняли собой страх. Голова кружилась; журчание потока, раньше почти неслышное, превратилось в давящий шум. Хоть бы скорее, снова повторила Инна. Хоть бы скорее...
   Свет появился не менее внезапно, чем пропал, и она уже не смогла удержаться от крика - который, впрочем, больше походил на мышиный писк. Потом посмотрела вперед - и вскрикнула еще раз. Здоровая, не меньше ее сумочки, крыса сидела в трех шагах от Инны. Кажется, зверюгу тоже испугала неожиданная перемена освещения. Она не шевелилась и глядела на девушку изучающе, даже как бы оценивающе. Некоторое время противницы рассматривали друг друга. Затем крыса осмелела и подобралась ближе.
   - Пошла вон, - выговорила Инна. Вот, подумала тут же, даже сказать по-человечески не могу, как-то выходит вымученно и неубедительно... Наверное, крыса тоже уловила неуверенность в голосе, потому что и не думала уходить. Вместо этого она пошевелила усами и, как показалось Инне, даже улыбнулась.
   Если крысы улыбаются - значит, это кому-нибудь нужно, промелькнула странная мысль, но веселее от нее не стало.
   - Вон! - повторила Инна настойчивее.
   Зверюга оставалась на месте. Наверное, собралась дождаться, когда девушка окончательно примирится с судьбой.
   Да что же это такое, подумала Инна. Чтобы надо мной вот так запросто издевалась эта гадина, какая-то ничтожная, в сущности, крыса? Ну нет уж! Она вскочила на ноги - и сразу зашаталась, едва не потеряла равновесие и не упала обратно на пол.
   - Убирайся, дрянь, кому говорю! - выкрикнула тем не менее уже смелее.
   Крыса только нахально пошевелила мордой. Но теперь раздражение вконец вытеснило страх, и вот Инна решилась. Ну всё, мерзопакостница, ты у меня получишь! Ты у меня узнаешь! Она прыгнула вперед, чуть присела, отцепила от пояса коричневую сумочку, схватила за ремешок... В дальнейших действиях не оказалось нужды: какой бы наглой ни прикидывалась хищница, собственная жизнь была ей дорога. Стремглав проскочив у девушки между ног, крыса принялась улепетывать по коридору прочь. Слава тебе господи, выдохнула Инна. Потом подумала, что сталось бы с ее сумочкой, достигни удар цели, и неожиданно для себя рассмеялась.
   На душе заметно полегчало, однако задерживаться на месте не стоило. Инна медленно двинулась вперед. Безымянный палец напомнил о себе ноющей болью, и она взглянула на ноготь. Тот оказался сорван почти полностью, мясистая ткань на кончике пальца набухла и покраснела. Стоило Инне это увидеть - и разболелось будто еще сильнее. И как теперь с таким показаться на людях? Небось, пару месяцев будет отрастать... Придется на время прикрывать накладным, что делать? Ладно, эти проблемы в принципе разрешимы. Выбраться бы сначала отсюда...
   Бесконечный туннель все-таки заканчивался. Пока еще сложно было понять, что там впереди - но явно больше, чем просто поворот. Скоро Инна увидела всё сама. Если считать подземелье канализацией, то это помещение было похоже на коллектор: круглый зал, соединяющий пять коридоров. Четыре остальных выглядели копиями того, из которого вышла Инна. Где-то мерно капала вода, отсчитывая время: кап-п... кап-п... кап-п... Кажется, китайцы - или кто там еще? - сажали под такие мерно падающие капли пленников, чтобы те медленно сходили с ума в полном одиночестве... Инна поежилась. Потом заметила, что громкой капели вторит другая, потише и с каким-то сбитым ритмом: кап-кап... кап-кап... кап-кап-кап... кап-кап...
   Посреди зала обнаружился колодец - в него стекалась вода со всех пяти направлений. Тихий поток даже туда опускался медленно, бесшумно, будто нехотя. На потолке полукругом расположились светильники - заметно поярче лампочек в коридоре, хотя и такие же невзрачные с виду. Инна устремила взгляд в центр. Там, прямо над колодцем, висело что-то черное, бесформенное. И оно вроде бы шевелилось... бр-р-р! Она присмотрелась получше: нет, наверное, показалось. Но подходить ближе и заглядывать в колодец, как она собиралась вначале, ей совсем расхотелось.
   Так, и куда же дальше? - думала Инна. Все коридоры на вид совершенно одинаковые, но как на самом деле? Можно ли по одному только внешнему виду судить о том, куда они ведут? Не знаю, как вообще, но в этом месте, пожалуй, нельзя. Что же делать? Хотя, вот, было такое правило левой руки... Сработает ли оно здесь? И, кстати, в самом начале я свернула не влево, а вправо, так что... Ну, допустим, вместо левой руки может быть правая, не всё ли равно? Но даст ли это хоть что-нибудь?
   Пожалуй, наличие какой-нибудь, пускай даже сомнительной системы всё же лучше, чем полное отсутствие таковой, решила Инна. Она выбрала ближайший к себе правый туннель и, не желая дольше задерживаться в зале, тут же свернула в него. Новый ход был освещен чуть получше старого, и это не могло не радовать. Больше отличий Инна не заметила - те же скользкие зеленые стены, мокрый пол и плавно текущая вода посредине. Но если предыдущий отрезок пути был прямым и очень длинным, то новый оказался совсем коротеньким - с самого начала было видно, как впереди коридор сворачивает влево. Хм, как бы не получилось, что он просто-напросто примкнет к залу этаким полукольцом... Впрочем, не проверишь - не узнаешь.
   "Вот - новый поворот, и мотор ревет! Что он нам несет?" - напевала Инна мысленно. Петь вслух больше не решалась, но даже так было веселее. Страсть к музыке жила у нее в душе с ранних детских лет, когда мама часто наигрывала что-нибудь на пианино, а она, дочка, тогда еще неумелыми пальчиками пыталась повторять за ней. Позже играла уже сама - сперва на том же пианино, потом на "Ямахе", деньги на которую раздобыла с таким трудом... Инна знала на память множество мелодий, но ей нравилось фантазировать, играть "на вольную тему" - в таких случаях обычно запиралась в комнате одна, остерегаясь, как бы кто-то невзначай не потревожил ее музу. Она и говорила про свои фантазии не иначе как: "ко мне прилетела муза". Но, похоже, та оказалась не слишком благосклонной к своей служительнице, не то уж как-нибудь постаралась бы устроить Инну если не композитором, то по крайней мере пианисткой. Увы, жизнь складывалась совсем по-другому... Наверное, очень они с этой музой не сошлись характерами. Не будь так, не пришлось бы сейчас лазить по жуткой дыре...
   Поворот был уже рядом. Не спеша Инна зашла за угол и посмотрела вперед. То, что она увидела, оказалось по меньшей мере неожиданным. По привычке она прикрыла рот рукой и постаралась вглядеться получше, прежде чем подойти и рассмотреть вплотную.
   В нескольких метрах от Инны на полу лежал человек.
   Поза его была неправильной, неестественной. Возможно, он спал - хотя и странно, чтобы кто-то рискнул заснуть в таком месте, да еще и на влажном полу. Но вот ноги... они свешивались прямо в воду. Инна осторожно подошла ближе. Она по-прежнему держалась правой стороны коридора, а незнакомец устроился на левой, но перебраться к нему ничего не стоило. На нём была темная рубашка и такого же цвета брюки - и то и другое слегка примятое, но, в общем, еще вполне приличного вида. Сам он выглядел довольно молодо... Если наберусь храбрости его разбудить - сначала постараюсь хоть немножко привести себя в порядок, решила Инна. Хоть здесь и "тёмно подземелье", но предстать перед парнем в ее нынешнем виде... Как бы там ни складывалась жизнь, но самоуважение она не утратила. Инна еще приблизилась. Да, молодой парень, и весьма симпатичный, кажется... Вот если бы он вывел меня отсюда, получилось бы просто прекрасно, я тогда ему может даже... Она перевела взгляд на правую руку, в которой незнакомец что-то держал. Что-то? Это выглядело очень похоже на...
   Инна вскрикнула и с запозданием автоматически поднесла ладонь ко рту. Теперь причина малоудобного положения парня стала очевидной: он был мертв. Об этом недвусмысленно свидетельствовало темное пятно у него на лбу.
   Инна решилась и все-таки перепрыгнула на левую сторону. Сердце бешено колотилось. Он мертв, да - но почему? Его убили? Кто, зачем? Или... или он сам?! Вот ведь как все сходится: пистолет в руке - и дырка во лбу... Но, опять же, зачем? Что-то увидел и испугался? Уж наверное это была не просто крыса...
   Голова кружилась. Инна снова взглянула на рану. Черная кровь уже запеклась; глаза были широко открыты и отрешенно смотрели перед собой. Прямо как святой, подумала она - и тут же заметила, что кожа его уже приобретает бледный трупный оттенок. Инна почувствовала, что ее мутит. Нет, не хочу! - крикнула мысленно. Не хочу и не буду! Вот еще чего не хватало! Но организм, кажется, считал иначе. Полная отвращения к происходящему и к самой себе, она повернулась к воде и исторгла в нее всё, что не успело перевариться в желудке. Поток медленно уносил противного вида кашицу; Инна сплюнула несколько раз, чуть подождала, зачерпнула воды и умылась. Потом склонила голову; на глаза наворачивались слезы, и девушка не пыталась их остановить. Эх, дура ты, дуреха набитая! Ну зачем сюда потащилась? Что, всю жизнь мечтала увидеть труп с простреленной башкой? Мало было на такое по телеку смотреть? На вот, смотри теперь, сколько влезет! Смотри-смотри, скоро сама на его месте будешь! Ну, что еще? Мало тебе, искательница приключений на свою голову хреновая?!
   Инна снова обратила взгляд на парня. Тот и правда был красавчик, даже сейчас, когда отошел в мир иной. Черты лица правильные, чересчур строгие даже, но именно такие ей и нравились. Волосы черные - темнее, чем у нее, короткие, гладко уложенные; местами они всё же непослушно закручивались в кудри - совсем как у живого... Если бы случилось чудо и парень сейчас встал - она пошла бы за ним куда угодно. К выходу... да что там - к выходу! Конечно, если бы он знал, где выход... но все равно: куда угодно, хоть на край света! Ну и что, что она видит его первый раз в жизни? Если бы он встал, она бы с ним... Инна вдруг ощутила пробуждающееся желание и содрогнулась. Что за гадость, ведь это же труп! Но если бы он все-таки встал...
   И тут что-то дотронулось до ее плеча.
   Инна дернулась, будто от удара, хотя это было лишь легкое прикосновение. Затем осознала, что сейчас завалится в воду. Вот дурочка! Она беспомощно взмахнула руками, уже понимая, что не удержится. В следующий миг неизвестный сжал ее предплечье. Убийца! это убийца! - пронеслось в голове. Перед глазами мерцала фигура, явно человеческая, но всё сейчас виделось нечетким и расплывчатым. Инна согнула правую руку, намереваясь разжать захват незнакомца; сразу же поняла: если сделает это, то загремит в воду вне всякого сомнения. Она сдалась и покорилась судьбе. Ну и ладно: только бы пришелец не оказался маньяком, а там уж как-нибудь можно будет договориться. Теперь ее держали уже две руки; чувство равновесия возвращалось. Обретя его окончательно, Инна уселась на каменный пол, и человек отпустил ее.
   - Прошу прощения, - голос звучал пискляво, хотя его обладатель несомненно был мужчиной. - И в мыслях не было тебя напугать.
   Страх прошел в один миг, и теперь Инна наконец разглядела пришельца. Он был уже не молод, но и не стар. Прямые, почти рыжие волосы немного не доставали до плеч; лицо вызывало в памяти образ Жерара Депардье. Правда, дальше лица сходство с французским актером не распространялось. Роста он был невысокого, сам щупленький и сгорбленный так, будто тащил на спине непосильную ношу. На нём был светлый, далеко не новый пиджак без единой пуговицы и еще более истрепанные, совсем выцветшие брюки. Впечатление маньяка-убийцы незнакомец явно не производил - Инна постепенно успокаивалась.
   - Но у вас это получилось, - сказала она и добавила: - Спасибо.
   - За что?
   - За то, что не дали мне упасть.
   - А, это пустяки, моя девочка. Само собой.
   Такое обращение ее покоробило. Одно дело, если бы так назвал ее старик, которому она могла сойти за внучку - но этот мужчина, пускай и не первой свежести, несомненно, был еще способен... Инна скривилась и оборвала мысль, не став ее додумывать.
   - Я не ваша девочка, - сказала она.
   - А, я здесь совершенно ни при чём. Но в общем, глобальном смысле, согласись... Всё-таки, твой юный возраст... Все дороги впереди, знаешь ли... это так замечательно... - говорил он устало, через силу, будто ему мешал невидимый груз на спине.
   - Вы не знаете, что с ним? - спросила она, указывая на труп.
   - Разве ты сама не видишь? Он мертв.
   Она крякнула. Почувствовала, что раздражается: этот тип либо принимал ее за идиотку, либо строил идиота из себя.
   - Это-то я вижу. Но отчего он мертв?
   - А, это очень просто. Смотри, - человечек склонился над покойником. Повернулся к Инне спиной, и она увидела на пиджаке четкий отпечаток чьей-то ступни. Бог ты мой! Она тут же попробовала представить, с какой силой кто-то должен был припечатать бедолагу ногой, чтобы оставить подобный след, и вдруг подумала: ничему больше не удивляться! ничему не раздражаться! Мне нужен выход, это - главное. Остальное уж как-нибудь...
   Пришелец тем временем продолжал:
   - Если мы посмотрим, что он сжимает в правой ладони, то увидим пистолет. Я бы даже сказал, что это пистолет Макарова, калибра 7,62. Логично будет предположить, что он поднял руку, поднес ее вот сюда, - рассказчик указал на лоб, - спустил курок, и...
   - Всё ясно. Об этом я догадалась и без вашей помощи, - подчеркнуто спокойно сказала Инна.
   - Почему же в таком случае ты задаешь мне эти вопросы?
   - Уже нипочему. Скажи, ты не знаешь, где выход? - она наконец решилась перейти на "ты", а еще подумала, что не стоит тянуть кота за хвост. Конечно, она благодарна своему неожиданному спасителю, но вовсе не намерена развлекать его светской беседой. Для бесед пускай поищет кого-нибудь другого.
   - Выход? Какой же выход ты имеешь в виду?
   - Выход из этой чёртовой подземной дыры, конечно же! - теперь Инна уже не старалась сдерживаться.
   - А, да, - задумчиво сказал он и поднял голову, будто пытался пробиться взглядом сквозь свод тоннеля и увидеть звезды. - Выход! Какое это, однако, интересное слово! Ведь, если разобраться, все мы ищем выход. Вот только думаем ли мы, зачем он нам нужен? Вот хотя бы ты, моя юная девочка. Думала ли ты, например, что такое жизнь?
   Она вспомнила и усмехнулась:
   - Жизнь - это фонтан.
   - Фонтан? - склонный к рассуждениям незнакомец оказался озадачен.
   - Ну, у тебя, может быть, и не фонтан, - весело сказала Инна. - Это анекдот такой.
   - А, разумеется. Это аллегория, да, я понимаю. Круговорот воды, круговорот вещей... Основа сущего... Вот взять хотя бы этот поток воды. Задумывалась ли ты о том, куда он течет?
   - Не думала, и не хочу думать, - предельно искренне сказала Инна.
   - А зря, между прочим! Знаешь ли, иногда вдруг начинаешь задумываться о совершенно, казалось бы, тривиальных вещах - и тебе открываются такие неожиданные перспективы! Вот этот труп. Он лежит здесь, и он абсолютно бесполезен, - человечек ткнул парня тупым носком черного ботинка. - Но на самом деле... Ты же видишь: его ноги касаются воды! Это ли не знаменательно, моя девочка?
   - Прекрати называть меня "моя девочка", - сказала она, оставив пассаж о знаменательности без внимания.
   - Тебе не нравится? Хорошо, впредь я буду называть тебя по имени. Знаешь, Инночка, иногда я могу забыться, но если тебе что-то не понравится...
   Она вздрогнула, когда он произнес ее имя вслух. Выходит, он ее знает. Значит, один из них? Это все входит в план, в какой-то жуткий сценарий? Попробуй тут разберись...
   - Так ты можешь отвести меня к выходу?
   - К выходу? Не знаю. Это слишком сложный вопрос, его невозможно решить вот так сразу, в одночасье. А пока я предложил бы тебе пройти со мной в мое скромное обиталище. Я ведь, в сущности, так одинок... К тому же, я угостил бы тебя чем-нибудь. Ты, конечно, голодна?
   Инна и вправду проголодалась, но сейчас не хотела даже думать о еде.
   - Нет, кажется... Но я пойду с тобой. Если только ненадолго... - сейчас она согласилась бы почти на всё, лишь бы не пришлось снова топать в одиночку неведомо куда, однако признаваться в этом не собиралась.
   Итак, ей предстояло вроде как идти в гости... но в гости в таком виде! О, господи! Нет, по большому счету, Инну не очень-то волновало, какое впечатление она произведет на спутника. И всё-таки она бы чувствовала себя заметно увереннее, если бы привела себя в порядок. Здесь, в полутемном туннеле, ещё можно было закрыть глаза на такие вещи, но в жилье - ни в коем случае.
   - Извини, ты не мог бы чуточку подождать? Мне нужно...
   - А, конечно! Конечно-конечно! - человечек даже не дал ей закончить. - Но постарайся не слишком долго. А то, знаешь ли, всякое бывает...
   Инна старательно пропустила мимо ушей последние слова, отвернулась и вытащила косметичку. Освещение было не ахти какое, но всё же лучше, чем ничего. Несколько минут она наводила красоту; вдруг представила себе, как это должно выглядеть со стороны: трогательная забота о внешности в глубоких подземных катакомбах. Она рассмеялась, но и не подумала прекратить занятие. Наконец нашла результат удовлетворительным: лицо уже не напоминало образ мученицы, а прическа - взрыв на макаронной фабрике. Одежда тоже приобрела более приличный вид. Инна обернулась:
   - Всё, я готова.
   Новый знакомец окинул ее взглядом с головы до ног:
   - А, да. Поверь мне, так значительно лучше.
   Говорит так, будто это он уговорил ее сделать "значительно лучше"! Она тихонько фыркнула, но промолчала. Теперь они направились обратно к коллектору, оставив позади таинственный труп. Инна наконец догадалась спросить:
   - А как тебя зовут? А то я до сих пор и не знаю...
   - Ну... ты вполне можешь называть меня Этап.
   - Этап? - удивленно повторила она. - А, это тоже аллегория, да?
   - Нет, ну почему же? Если, например, твое имя означает "бурный поток", то что - я обязательно должен усматривать здесь аллегорию?
   - Хм, - только и выдала она. "Бурный поток" оказался для Инны откровением. Надо обязательно запомнить - хоть какая-то польза от этого знакомства.
   - Как мне следует истолковывать твое "хм"?
   - Да никак. Просто...
   - Если тебе не нравится мое имя, то мы можем перевернуть его и прочитать задом наперед. Тогда получится Патэ.
   - Ну и что?
   - Ничего. Тебе больше нравится Патэ?
   - Мне это как-то не экзистенционально, - сказала Инна.
   - Экзистенциально, - поправил человечек, и она подумала: какой же он всё-таки зануда! - Ну, я рад. Просто, знаешь ли, иногда встречаются люди... Так как ты будешь меня называть?
   - Пускай уж будет Этап.
   - А, превосходно. Я крайне рад, что мы достигли взаимопонимания в этом сложном вопросе.
   Они уже прошли через зал, и Инна запомнила, что из него они свернули во второй коридор справа. Она решила отслеживать весь путь, каким бы сложным он ни показался. Всегда должна быть точка отсчета, думала Инна. Если есть точка отсчета, то можно отталкиваться от нее и выстраивать цельную картину. Моей точкой отсчета будет дверь с номером "0195".
   А тут как раз появилась другая дверь - тоже черная и тоже с номером: "0044". Инна уловила здесь намек на то, что дверей и правда может быть за тысячу - малоприятное предположение, надо сказать. Ручка была на месте, и никакой щели наверху или где-либо еще заметно не было - кроме, естественно, щели для ключа.
   - Давай сюда, - сказал Этап.
   - Что? - Инна замерла в недоумении.
   - Что-что... - передразнил он. - Ключи, конечно же.
   - Откуда ты знаешь?
   - Инна! - назидательно проговорил Этап. - Ты хоть и юная, но уже большая, вполне взрослая девочка, и как будто неглупая...
   - Нет, наверное, я всё-таки глупая, - возразила она. Как будто это было само собой разумеющимся, что у нее должна быть при себе связка ключей, и что один из них подойдет именно к этой двери. - И вообще, лучше бы ты прекратил разговаривать со мной таким тоном!
   - А, прошу прощения! Я совсем не хотел... Ну, так? - он протянул руку.
   Инна покорно вытащила из сумочки связку и вложила в его ладонь. На мгновение Этап задержал взгляд на бесхозном колечке - словно хотел что-то сказать по этому поводу, но в последний момент передумал. Несколько секунд он перебирал ключи пальцами; было похоже, что он делает это не для того, чтобы выбрать нужный - ему нравился сам процесс; нравилось, как ключи тихонько позванивают, будто колокольчики. Наконец, снова поднимая воображаемую тяжесть, вставил ключ в замок и повернул его там. Инна приготовилась услышать душераздирающий скрип, но дверь распахнулась беззвучно.
   - Добро пожаловать в мое скромное жилище! - торжественно произнес Этап, возвращая Инне ключи. - Особенных удобств не обещаю, но чем могу...
   Он прошел вперед, совершенно по-видимому забыв о существовании хороших манер. Первым, на что обратила внимание Инна, был резкий, очень знакомый, какой-то звериный запах... Ну да, конечно. Долго гадать не пришлось, потому что источник запаха стоял в углу небольшой комнаты. Это была клетка из тонкой, густо переплетенной проволоки, достававшая почти до потолка. В клетке обитали кошки - не меньше двух десятков. Самые разные: рыжие, черные, белые, полосатые и серо-буро-малиновые. Здоровенный белый кот с роскошной шерстью, дрыхнувший на дощатой полке под потолком, вымахал едва ли не с половину Инны - не говоря уж о том, что живот у него был явно потолще. В то же время на полу под боком у мамы-кошки спал крохотный рыжий котенок - таких у Инны на ладони могло поместиться сразу двое. Так значит, Этап большой любитель кошачьих? Да, но зачем же держать их в клетке? Это просто жестоко!
   Посреди комнаты располагался деревянный потрескавшийся стол. Скатерти не было - кое-какая посуда стояла прямо так; на углу стола приткнулся самовар, от которого вниз тянулся провод. Электрический самовар... почему-то он сразу успокоил Инну - как знак того, что диковинный обитатель подземелья не оторван от цивилизации. На душе стало легче.
   Первым делом хозяин наполнил и тут же включил самовар, а заодно и микроволновку, стоявшую на полке слева. Увидев ее, Инна тихонько хмыкнула.
   - Я вот перекушу с удовольствием, - сказал Этап. - Ты, может быть, тоже? Или всё-таки...
   - Нет, спасибо, - ответила Инна. - Ты зачем животных мучаешь?
   - Мучаю? Ну ничего себе! А что ж мне с ними, церемониться прикажешь? Они ведь так все разбегутся! Ты об этом подумала, Инночка?
   - У хорошего хозяина не разбегутся, - она хотела было попросить котенка на руки, но раздумала: условия в клетке были не очень-то гигиеничными, и ей только не хватало для полного счастья подцепить какую-нибудь заразу.
   - Ну, знаешь ли, - сказал Этап. Посмотрел на жилище кошек: - Вообще-то их тоже покормить пора бы.
   Он встал, подошел к правой стене и что-то там нашарил. Тут же в клетку посыпалась широкая струя кошачьего корма. Кто посноровистее, уже подставляли под нее рты и ловили пищу на лету. Даже здоровяк на верхотуре, спавший, казалось бы, беспробудным сном - и тот сразу зашевелился.
   - Ешьте-ешьте, бездельники! - с легким злорадством сказал Этап. - Спасу на вас нет. И мороки сколько! Эх-х-х... утоплю я вас когда-нибудь! Вот так всех сгребу в охапку и утоплю.
   - Э, э! - вскричала Инна. - Ты что?!
   - Шучу я, - сказал хозяин миролюбиво. - Разве ж можно, сама подумай, такие доходы... Ну что - есть не хочешь, но чай хотя бы будешь?
   - Буду.
   Скоро самовар вскипел. Этап наполнил две чашки - Инне досталась зеленая с замысловатыми абстрактными узорами. Перед собой он поставил тарелку, извлеченную из микроволновой печи. На ней лежало нечто, с виду напоминающее курятину:
   - А я вот мясца поем. Не хочешь всё-таки? Брезгуешь?
   - Не хочу. А что это? Курица?
   - А, кошатина, само собой, - Инна едва не поперхнулась. - Заметь: натуральная, без обмана. Это тебе на базаре кошку под видом кролика продадут. А у меня всё честно: кошка - значит, кошка.
   - Так ты их для этого держишь? Изверг!
   - Да ну, брось, в самом деле! Бизнес как бизнес. Каждый, знаешь ли, выплывает, как может.
   - Всё равно это отвратительно, - сказала она.
   - Ну и зря, между прочим. В своем роде деликатес, понимать надо! Эх, ты, несчастная... - окончание фразы потерялось в увлеченном чавканье.
   - Чай у тебя хотя бы нормальный? - спросила Инна, боязливо поставив чашку на стол.
   - Чай как чай. "Дилмах", между прочим. Тебе этикетку показать?
   - Не надо, - напиток и правда был хорош, а вот хозяин жилища с каждой минутой всё больше вызывал у нее антипатию. Только бы он знал, как добраться до выхода, а там уже можно будет преспокойно от него отделаться и забыть...
   - Никому нельзя доверять, - вдруг выдал Этап.
   - Это ты мне? - она подняла голову.
   - А, нет, ни боже мой! Ты что, подумала... нет, конечно же нет! Это, если угодно, в своем роде дружеский совет. Никому, абсолютно никому! Ты вот представь себе, Инночка: один мой знакомый недавно идет так себе среди бела дня, никого не трогает... И вдруг какие-то бандюги хватают и выкалывают ему глаза. Вот просто так. А? И что ты тут скажешь?
   - Ужасно, - сказала Инна. Она ни минуты не сомневалась, что эту байку Этап сочинил специально для нее. Может быть, прямо сейчас.
   - Вот так вот... - он тяжело вздохнул. - И так везде! Кошмар, безобразие! Да что я говорю... Вот ты же сюда отправилась - и что? Они тебе говорили про подземные коридоры, двери и ключи, про зверинец, про пропасти... Говорили, а? Да ничего они тебе не говорили! До утра просидеть в домике, только и всего! Десять тысяч, ха-ха-ха! Нет, это невыносимо. Невыносимо... - Этап вдруг схватился за голову и едва не плюхнулся лицом в тарелку.
   - А что ты об этом знаешь? - спросила Инна. - Что за пропасти?
   Он только махнул рукой: отстань, мол. Она молча пожала плечами: не хочешь говорить, ну и не надо, я не напрашиваюсь, не любопытная. Мысленно ухватилась за "десять тысяч": вот какова моя цель! Десять тысяч - а для этого выбраться отсюда; а для этого, в свою очередь... да, тут уже было сложнее.
   - Или, вот, крокодилы, - сказал Этап, приподнимаясь со стола.
   Инна едва не уронила чашку.
   - Что - крокодилы?
   - Летают... - произнес он мечтательно.
   Она прыснула со смеху. Что-то проснулось в ее памяти, связанное с летающими крокодилами, но она так и не смогла сообразить, что именно.
   - Ага, - сказала вслух, - крылышками махают. Раз-два, раз-два...
   - Нету у крокодилов никаких крылышков, - оборвал ее Этап. - Сама знаешь.
   - Знаю, - согласилась она. - И то, что летать они не могут, тоже знаю.
   - Ну так а я что говорю?
   Это напоминало какой-то тонкий издевательский прикол.
   - Так значит, всё-таки не летают?
   - Ну а то? Или у юной Инночки есть на этот счет какие-то сомнения?
   - Да мне, в общем, как-то...
   - Не экзистенционально, - закончил Этап.
   - Экзистенциально, - ехидно поправила она, хотя сама привыкла намеренно искажать это словечко.
   - Вопрос не в том, летают или не летают, - сказал он. - Но почему?! Вот что интересно! Причем обрати внимание: не "почему крокодилы не летают?", и не "почему крокодилы могли бы летать?" Нет, я смотрю на вещи шире, глобальнее: почему крокодилы могут летать или не летать? Почему, наконец, вообще крокодилы? Задумывалась ли ты когда-нибудь над этим? А ведь если ты однажды задумаешься... А... - вдруг оборвал он фразу, безнадежно махнул рукой и снова завалился на стол.
   Инна допила чай и отодвинула от себя чашку. Этап и не думал шевелиться, как будто заснул или вообще потерял сознание. На спине по-прежнему отчетливо был виден отпечаток ноги. Она спросила громко:
   - Этап, а ты что, здесь и живешь?
   Он поднял голову и издал нечто нечленораздельное. Инна вздохнула:
   - Хозяин, здорово же ты гостей принимаешь!
   - А, извини. Извини ради бога. Если я что-то сделал не так, то готов немедленно искупить свою вину.
   - Да я всего лишь спросила...
   - А я, между прочим, все слышал! - вскричал Этап. - Да, живу я здесь, ну так и что? Почему бы и нет, а? Как ты думаешь?
   - Не знаю. В таком месте...
   - А, ну так... И чем же тебе место не угодило? Живут же люди, в конце концов? Ну и я живу. Нормально вполне, между прочим. Или тебе не нравится?
   - Да мне-то что... И что, много людей здесь живет?
   - Вот еще! Много, не много... Разве это важно? Сама подумай: разве это важно? Что, по-твоему, важнее: количество или качество?
   - Ну и в чём в таком случае ваше качество? - спросила Инна. Она чувствовала, что нить разговора постоянно от нее ускользает, как ни крути.
   - Э-э! - Этап погрозил пальчиком. - Ишь, чего! Качество! Моя юная девочка... Виноват, прошу прощения! Юная Инночка, я хотел сказать... Качество - оно, знаешь ли, не просто так. Оно доступно не всякому... О! О, о-о! - он как будто входил в экстаз. - Да-а... Так я хотел сказать... Ну, вот... А... Опять сорвалось. Ну что ж ты будешь делать? - он взялся наливать себе чай и, перестаравшись, слегка перелил через край. - Вот так вот и живем, - закончил усталым тоном.
   Если поначалу Инна думала, что этот человечек притворяется, то теперь уже почти уверилась в том, что он такой чудной и есть, и добиться от него чего-то путного будет затруднительно. Она испытывала к нему неприязнь, но к этому чувству примешивалась и небольшая доля жалости, причину которой девушка не смогла бы толком объяснить. То ли дело было в странном следе на спине, то ли в чём-то еще. Именно из-за жалости Инна не позволяла себе говорить с ним слишком резко. Но, может быть, стоило не отвлекаться на посторонние темы, а наконец перейти к сути?
   - Ну, кто о чём, а я все о своем, - сказала она. - Этап, так ты всё-таки знаешь, где отсюда выход?
   - Выход, - повторил он как попугай. - Выход! - произнес еще раз торжественно, воздев правую руку к небу.
   - Да, выход! - Инна слегка повысила голос.
   - А, да. Да-да. Но скажи мне пожалуйста, Инна: уверена ли ты, что готова? Это, знаешь ли, не так просто, и не всякий... Так как: можешь ли ты быть точно уверена, что... А?
   "Ничему не удивляться" - вспомнила она и сказала:
   - Да, я абсолютно уверена.
   - Превосходно, - Этап встал из-за стола, и Инна обрадовалась. - Это, знаешь ли, просто превосходно. Когда человек наконец понимает, что он действительно готов, что он на самом деле уверен - разве что-то может быть прекраснее? Что ж... - он сунул правую руку за шиворот и начал там усиленно чесать. Через полминуты прекратил - всё это время Инна терпеливо ждала - и лишь тогда продолжил: - Пожалуй, я должен показать тебе одну вещь.
   - Что за вещь?
   - А, ты поймешь! Как только увидишь - и сразу... Ну, вот что, - Этап отошел к дальней стене, и лишь теперь Инна заметила, что часть этой стены немного выступает вперед - похоже, там была дверь. - Сейчас я принесу эту вещь сюда, и ты сама сможешь оценить. А пока подожди здесь. Минута-другая, не более. Ну как?
   Наверное, нужно было соглашаться. Конечно, Инне не хотелось оставаться в комнате одной, но если какой-то неведомый ритуал гласил, что, прежде чем узнать о выходе, она должна взглянуть на некую вещь - то что оставалось делать?
   - Хорошо. Только ты побыстрее!
   - А, разумеется. Инночка, подумай сама: ну разве я посмел бы тебя задерживать? Сейчас-сейчас! Я уже почти здесь!
   Этап отодвинул дверь; Инна только попыталась заглянуть за нее, но он с несвойственной ему прытью уже проскочил вперед и закрыл ее за собой. Девушка осталась одна. Она встала из-за стола, на котором собралась кучка грязной посуды. Может быть, прибраться здесь немного, пока хозяин вышел? Она окинула взглядом комнату и поняла, что в ней нет умывальника. Вот безобразие! Интересно, Этап что - моет посуду прямо в канаве в коридоре? И вообще, где он берет воду, хотя бы для чая - в той же канаве? Нет, об этом лучше не думать...
   Инна перевела взгляд на клетку. Там всё было тихо и спокойно - кошки, коты и котята, насытившись как следует, большей частью завалились спать. Только одна парочка вела увлекательную игру, но и они не очень шумели. Бедные животные! Что вам еще нужно: только поесть и поспать, и вы даже не подозреваете, что в один прекрасный день ваш обожаемый хозяин откроет клетку, извлечет наружу самого жирного, полоснет воттакенным мясниковским ножом... Претендент на "самую жирность" снова дрых на верхней полке, почти по-человечески похрапывая. Картинка тут же возникла перед Инной во всех красках: вот Этап в традиционном поварском колпаке подходит к клетке... злорадно потирает руки... открывает дверцу... заискивающе гладит белого здоровяка, почесывает его роскошную шерстку... вдруг схватывает его за хвост и рывком тянет наружу! Кот брыкается, визжит, почти как маленький ребеночек, но ничего не может поделать. Всё это происходило под веселую мелодию "собачьего вальса". Инна даже вздрогнула, настолько живой получилась сцена. Но что-то всё же было не так. Ну да: в ее сценарии Этап открывал в клетке дверцу, но где же дверца на самом деле?
   Инна осмотрела кошачье обиталище со всех сторон - в особенности с той, где в ее воображении хозяин просовывал в него руку. Однако проволочное плетение выглядело сплошным и нигде не прерывалось. Правда, сбоку был рычаг, который включал подачу корма. Если его нажать, откидывалась часть задней стенки, но туда уж точно никак нельзя было протиснуть руку. Но как-то же, чёрт возьми, он их достает! Некоторое время Инна ломала голову над этим вопросом, так и эдак оглядывая клетку. Ответ упорно не находился. Так продолжалось до тех пор, пока она вдруг не поняла: прошло уже, наверное, минут пять, а хозяин всё не возвращается.
   "Ну разве я посмел бы тебя задерживать? Я уже почти здесь!" - мысленно передразнила она его. Да что же это такое, в конце концов? Похоже, у Этапа слова совершенно расходятся с делом. Впрочем, она могла бы догадаться об этом раньше. И еще, он сказал: никому нельзя доверять. Никому, значит? Замечательно, так почему бы не начать с него самого?
   Инна тяжело вздохнула. Что ж, буду ждать, подумала невесело. Что еще делать? Она оставила клетку и подошла к другой стене, где стояла полка с микроволновкой. На полке обнаружилась еще кое-какая кухонная утварь, сваленная в кучу как придется. Заняться всё равно было нечем, и Инна принялась раскладывать вещи, пытаясь привести их хоть в какую-то систему. Типично мужская черта, думала она - совершенно не заботиться о порядке в своем жилище. И чего я делаю для этого отвратительного типа то, что следовало бы хоть иногда делать ему самому? Она отбросила вопрос как риторический и подняла взгляд чуть выше, где над полкой что-то висело.
   Там оказалась небольшая деревянная дощечка, поцепленная на гвоздик. Посередине дощечки был нос. Обычный человеческий нос - всё как положено: две ноздри, и, кажется, даже волоски из них торчали... В нижнем правом углу светились серебристые буквы, стилизованные под рукописный шрифт: "M.S."
   Вот этот нос, думала Инна. Нос-нос, на голове ты рос, да без головы остался. Но как же это? Неужели кто-то взял, чиркнул кому-то другому таким вот ножищем, оттяпал нос - специально для того, чтобы прилепить его на дощечку и хвастаться: вот, мол, какой у меня трофей! Может быть, сам Этап и оттяпал? Или нет - не он, а загадочный Некто, который наступил ему на спину. Но зачем? А еще он что-то рассказывал про знакомого, которому выкололи глаза...
   Это было дико, глупо и бессмысленно. Впрочем, не более бессмысленно, чем всё подземелье как таковое. Вокруг стояла полная тишина, даже коты совсем замолкли. О, господи, да что же это?! Инна вдруг решилась, быстрым движением сняла дощечку со стены и поднесла к глазам. А может, он и не настоящий, подумала она. Вот и волоски какие-то ненатуральные... Или это так кажется? Мне ведь хочется, чтобы он оказался ненастоящим, вот я и думаю... Но всё равно: зачем?! Еще и инициалы: "M.S." Она вернула нос на место, села на стул и отвернулась. Где же этот негодяй? Ни слуху ни духу. Может, ему самому там сейчас что-то отрезают? Какая чушь...
   Происходящее казалось настолько странным, что Инна почти не боялась. Она встала и подошла к деревянной двери, за которой исчез Этап. Сейчас хотя бы выгляну, куда она ведет... Идти никуда не буду, нет, лучше не стоит - мало ли что? Только выгляну... Ухватилась за темный выступ на привычном зеленом фоне и потянула на себя. Неожиданно дверь издала такой ужасающий визг, какой мог бы извлечь из скрипки человек, впервые взявший в руки этот инструмент. Инна отпрянула и отпустила дверь - та тотчас захлопнулась. Она сделала глубокий вдох и выдох. Нет уж! - подумала, меня так просто не запугаешь! Инна всегда старалась доводить начатое до конца и сейчас не собиралась отступать от этого принципа. Она подошла вплотную и снова потянула - на этот раз медленно, осторожно. Как только щель стала достаточно широкой, чтобы можно было просунуть голову, Инна заглянула в нее.
   Увидела она не так уж и много. За дверью был короткий слабоосвещенный коридор, оканчивающийся ступенями. Ступени уходили вниз, но куда именно, разобрать отсюда не удавалось. Вот чёрт! Чтобы узнать больше, нужно было не просто заглянуть, а зайти за дверь. Стоит ли рисковать? Подумав об этом, Инна ощутила, как желание увидеть, что находится внизу, становится всё более жгучим, уже физически непереборимым. И...
   "Любопытной Варваре нос оторвали".
   Она отпустила дверь и отскочила назад, как ужаленная. Потом замерла, будто ее огрели по голове тяжеленным молотом. Вот же он, этот нос, на стене!.. Дрожащей рукой нащупала спинку стула; стала опускаться и поняла, что сейчас сядет на пол - стул был развернут не той стороной. Принялась его поворачивать, и тот угрожающе заскрипел - ножки терлись о пол. Инна оставила в покое стул, махнула рукой и почувствовала, что ее шатает. Сердце отбивало в груди жесткий ритм. Бежать, скорее бежать отсюда! Дыхание стало частым и прерывистым, как будто она уже сейчас куда-то бежала. Вприпрыжку Инна обогнула стол, мимоходом сшибла на пол чашку Этапа. Выругалась в сердцах: мать-перемать, какая же я неуклюжая! Поднимать чашку не стала и остановилась перед входной дверью. Взялась за железную ручку, повертела: ничего. О, господи! Каким же ключом он ее открывал? Вытащила из сумочки связку, взглянула бегло: нет, не помню! Вот дурёха набитая, и куда ты смотрела, когда он отпирал дверь? Ну что ж, придется, как обычно, методом научного тыка...
   Инна механически перебирала ключи, а мысли текли сами собой в другом направлении. Ну что, девочка, несчастная юная Инночка, наигралась? Могла бы сейчас дома сладенько дрыхнуть в своей постельке! Нет - понесло... Так ведь не для себя же старалась! Десять тысяч проклятые, чтоб им... Ей-то что, она до сих пор без них обходилась и дальше обошлась бы, не для себя ведь! Ну, что ж теперь... Ключи один за другим откладывались в сторону - ни один пока не подошел. Зато монотонные действия постепенно успокаивали Инну. Куда она, в сущности, пытается бежать? Назад в мокрое подземелье, где лежит труп безвестного юноши? А еще там бродят крысы и бульбуляторы всякие... А здесь что? Ну, нос висит на стене. Так мало ли что... У одного ее знакомого на стене целая коллекция черепов, и среди них один человеческий, между прочим - так что с того? Правда, насчет черепа она прекрасно знает, что его вырыли из брошенной могилы, а не сняли с только что убитого - а вот этот нос, откуда он? А если не с убитого, а прямо с живого?!
   Инну прошиб холодный пот. Она вдруг поняла, что пробует ключи уже по второму разу. Проклятье, ну неужели она его пропустила? Вот уж точно - дура-дурой... Или не пропустила? Нет, такого не может быть. Ну разве, в самом деле, бывает так, чтобы снаружи дверь открывалась одним ключом, а изнутри - совсем другим? Или все-таки бывает?
   От лихорадочных действий Инна совсем взмокла. Она остановилась, вытерла пот со лба. В комнате по-прежнему стояла зловещая тишина. Что делать-то теперь, что делать? Куда идти, куда бежать? Минут пятнадцать, наверное, уже прошло - а Этапа всё нет. Проклятый человечишка, под Депардье косящий - с его ли сложением?.. Дьявольщина. Инна сидела на полу под дверью, ключи лежали у нее на животе. Бесполезно, всё бесполезно. В этом месте всё неправильно. Так не должно быть: мы живем в реальном мире, а тут приходят какие-то коротышки и мучают кошек в клетке, у которой нет дверцы, а в свободное время отрезают носы всем любопытным Варварам... или вАрварам. Один фиг. Ну и ладно. Его зовут Этап, а всякий этап рано или поздно должен быть пройден. И этот тоже будет пройден. Раз гора не идет к Магомету - значит, Магомет сам прогуляется к горе, разомнет свои ножки... Инна поднялась и подошла к двери у противоположной стены. Всё, надоело! Иду на вы!
   За дверь Инна прошла решительно и коридорчик проскочила почти бегОм. По лестнице спускалась уже медленнее: гранитные ступени были неровные и очень высокие - достигали ей едва ли не до колена. Однако лестница не могла быть рассчитана на великана - Инна едва не цеплялась головой за потолок. Разобраться с этим противоречием она так и не успела, потому что спуск быстро закончился. Внизу оказалась квадратная площадка, через которую проходил коридор - настолько узкий, что двое в нём не разминулись бы. Слабый свет едва достигал пола. Что ж, по крайней мере, здесь сухо... Инна, верная своей системе, выбрала правый ход, набрала в грудь воздуха и шагнула навстречу неизвестности.
   Но и тут ее путь был не очень долгим. Пройдя поворот налево, Инна обнаружила, что стало гораздо просторнее и светлее. Правда, впереди коридор оканчивался тупиком... зато по бокам его выстроились двери. Целых шесть дверей, по три с каждой стороны. Без номеров, тут же поспешила заметить Инна. И вообще - равны, как на подбор. В какую же идти?
   Когда первая дверь оказалась запертой, девушка подошла к вопросу методически. Тут же проверила остальные, одну за другой - никакая не открывалась. Ну что ж, подумала, и снова на арене любимица публики - наша многострадальная связка ключей. Бояться как будто было нечего, и Инна решила не спешить, чтобы снова не оконфузиться. Теперь она действовала медленно и размеренно - с чувством, с толком, с расстановкой. Взяла за отправную точку колечко от сломанного ключа и, зажав его пальцами, перебрасывала проверенные ключи на другую сторону ладони. Ни один упорно не желал подходить. Если сначала Инна переживала, сможет ли из шести возможных путей выбрать единственно правильный, то теперь молила бога, чтобы такой единственный вообще нашелся. Первую дверь вскоре пришлось признать непреодолимой, а за ней и вторую...
   И всё-таки на этот раз "законы жанра" сработали. Инна вздохнула с облегчением, когда последняя шестая дверь распахнулась перед ней. Слава тебе, господи! Впереди было на удивление светло - от такого яркого освещения она уже успела отвыкнуть. Первым бросилось в глаза зеркало от пола до самого потолка. Вмурованное в стену, оно отражало в себе одновременно радостную, усталую и слегка недоуменную улыбку Инны. Она подошла ближе и придирчиво оглядела свое отражение. Да-а-а... С джинсами, пожалуй, еще можно будет что-то сделать, а вот майка... очень повезет, если удастся ее отстирать. Кроссовки... ну, для утренних пробежек, допустим, сгодятся. Инна перевела взгляд на лицо. Весь глянец, который она недавно пыталась навести, уже расплылся. А может, никакого глянца и не было - она, конечно, старалась как могла, но в том туннеле не много чего увидишь. Фигня, однако... Окажись на месте паршивца Этапа кто-нибудь посимпатичнее, ей было бы не очень-то приятно. Ну что - стоит потратить немножко времени, чтобы навести красоту, или лучше не тянуть и двигаться дальше?
   Сзади что-то громко щелкнуло. Инна поняла, что произошло, раньше, чем увидела: дверь захлопнулась. Ну, в конце концов, она же вроде не собирается возвращаться? Только теперь девушка прошлась глазами по всему помещению. Комната оказалась квадратной - даже, пожалуй, кубической. Слева была голая стена, против обыкновения выкрашенная в белый цвет - возможно, еще и поэтому здесь так светло. Справа? Такая же голая стена...
   Проклятье!
   В комнате не было других дверей - вообще ничего, кроме зеркала, которое так предательски отвлекло Инну. Ну что ж... куча времени потрачена зря, но всё-таки можно вернуться к лестнице, ведь там был еще путь налево. Она посмотрела на дверь - и вдруг громко расхохоталась. Вот это уже воистину замечательно! Сегодня у нее действительно сногсшибательное везение. Тут даже и говорить не о чем. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!..
   На этой двери не было не только ручки, но еще и замочной скважины. Кажется, ее вообще не предполагалось открывать изнутри.
   Я попала в ловушку, констатировала Инна. Теперь у нее было сколько угодно времени, чтобы наводить красоту, да только не осталось ни малейшего желания. Кого интересует ее красота, если со всей этой красотой она будет сидеть взаперти, где никто ее не увидит? Саму Инну, во всяком случае, уже не интересовала.
   - О, горе мне, горе! - пробормотала вполголоса. Палец с сорванным ногтем распух и разболелся сильнее. До сих пор Инна почти не замечала этой боли, но стоило один раз вспомнить о ней, и ощущение стало навязчивым. Она вытащила из сумочки носовой платок, обмотала им палец, вскрикнув пару раз... Не то чтобы стало намного легче, но по крайней мере теперь она нечаянно не зацепится ранкой за что-нибудь - и то ладно.
   Инна опустилась на пол, села по-турецки... надо бы для полного счастья в позу лотоса - невесело усмехнулась про себя. Завтра не пойду в институт, подумала равнодушно. Или надо говорить "сегодня"? Попробуй тут пойми, если часы давным-давно остановились. Наверное, теперь уже сегодня. Если, когда она зашла за ту чёртову дверь, было как минимум пол-одиннадцатого, то сейчас уж точно за полночь. В любом случае - фигушки еще куда-то идти, после таких-то путешествий. С другой стороны, обидно: завтра как раз дискретка - может быть, единственный предмет, который Инна посещала с удовольствием. Вот еще та странность: казалось бы, никогда ее не привлекала математика ни в каком виде, а тут - на тебе! И что в этой дискретке такого особенного, чем она ее приворожила? Наверное, "особенное" было всё-таки в преподавателе. Нет, никаких амурных чувств Инна к нему не питала - да он и по возрасту ей едва ли не в отцы годился, о чём тут говорить? Но был в нём какой-то шарм, что-то захватывающее в его манере вести лекцию, да и говорить вообще... Пожалуй, это действовало не только на нее, но в большей или меньшей степени на всех студентов - ну, кроме всяких отморозков, которых Инна вообще предпочитала не замечать. Да, бывает иногда что-то хорошее в жизни - причём, что особенно приятно, именно там, где его меньше всего ожидаешь...
   Нет, подумала она, но надо же смотреть на вещи реально! Сейчас я, конечно, еще бодренькая, вроде и спать даже не хочу... Но это сейчас. А приду домой - небось, сразу завалюсь, как убитая, и хоть из пушки над ухом стреляй. Какой там к чёрту институт, да ну его на фиг! Еще не освоив до конца свою будущую профессию, Инна уже успела ее возненавидеть. Возможность посвятить себя любимому занятию - музыке - ей явно не светила. Максимум, на что она могла сегодня рассчитывать - скромная страничка в Интернете и небольшой круг виртуальных единомышленников и сомнительных поклонников. Такая слава казалась Инне неправильной, какой-то ненастоящей, и совсем не привлекала, поэтому ее музыкальные способности до сих пор оставались чем-то вроде семейной тайны. Вот если бы эти десять тысяч... Да, их хватило бы, чтобы подмазать где следует, дать на лапу нужным людям, засветиться в элитных тусовках, сделать себе какое-никакое имя - в общем, обеспечить старт... Правда, так называемая "элита" шоу-бизнеса по большей части не вызывала у нее ничего кроме отвращения, но она бы уж как-нибудь сумела держать свои чувства при себе. А так - заманчиво, ох как заманчиво! Но Инна решила твердо: она не возьмет себе с этих денег ни цента.
   Ну вот, подумала с грустью, я уже делю шкуру неубитого медведя. Ты, юная Инночка, сначала еще получи эти десять тысяч! Да что там - выберись хотя бы отсюда... тьфу ты чёрт, прицепилось же ко мне это придуманное Этапом обращение! Юная Инночка шла под землей, труп увидала перед собой... как там дальше? Инна у трупа взяла пистолет - больше в туннеле жителей нет. Вот присочинится же иногда такое! Почему я, кстати, в самом деле не взяла тот пистолет? Хотя - зачем он мне, я и стрелять-то не умею... Ладно, проехали. Разогналась, понимаешь: идти мне завтра в институт или не идти? Ты из тупика сначала выйди, да?!
   Инна вскочила и принялась мерить комнату шагами. Она терпеть не могла долго сидеть на одном месте, а тем более - когда при этом нечем заняться. Попалась, значит, так элементарно попалась, по дурости своей, как мышь в мышеловку! Только мышь ловят на сыр - а ее поймали на зеркало. Да будь оно проклято, это зеркало! Инна подошла к нему поближе, состроила зловещую гримасу и погрозила бессловесному предмету кулаком - отражение ответило ей такой же угрозой.
   - Ах ты дря-а-ань! - выкрикнула агрессивно; конечно, зеркало само по себе было ничуть не виновато, но ей страшно хотелось сорвать на чём-нибудь накопившуюся злобу. Инна отвела руку назад и замахнулась для удара. Ой! - остановилась в последний момент: мало тебе сломанного ногтя, что ли? Еще и руку искровавить хочешь, ты, дурочка, идиотка несчастная? Она всё-таки ударила - несильно, лишь едва толкнула - это был не более чем жест отчаяния. И тут же отскочила, пораженная случившимся.
   Зеркало вздрогнуло, на миг изогнулось, пустив волны по изображению Инниного двойника, и застучало противным металлическим лязгом несмазанного механизма. Затем, чуть продвинувшись вперед, отделилось от стены и с таким же лязгом отъехало влево.
   - Я фигею... - пробормотала Инна. Подумала: надо было чаще играть в компьютерные игрушки. В эти, как их... эр-пэ-гэшки, вот.
   За зеркалом обнаружилась зловеще-мрачная, грязная каменная стена. В стене были три трубы - одна у самого пола, другая на уровне головы и третья как раз между ними. Трубы призывно глядели на Инну черными дырами - их ширины хватало, чтобы внутри смог проползти человек. Проползти как змея, как червяк какой-нибудь!
   Всю жизнь мечтала лазить по трубам, подумала Инна. Вот ни о чём другом так не мечтала, как об этом. Конечно же, там темно, грязно, и вонища стоит... А главное - даже непонятно, куда они ведут, трубы эти. Может быть, там вообще тупик. А может, там крысиное гнездо... Нет, что-то я путаю: гнездо - осиное, а у крыс как-то по-другому называется. Ну, неважно. А может, там дальше вода течет, или вообще кислота какая-нибудь. Вот залезу - а тут она и потечет, и тогда тебя, девочка, только и поминай, как звали... Ну, как? Не правда ли, замечательная перспектива?
   Инна кивнула сама себе: конечно, еще и какая замечательная! Наугад выбрала среднюю трубу: выглядели все три совершенно одинаково, но в эту по крайней мере было легче забраться. Вдохнула на полную грудь: кто знает, вдруг это последняя в жизни возможность надышаться по-человечески? На прощание оглядела комнату, втайне надеясь, что желанный выход как по волшебству возникнет в ней из ниоткуда. Нет - чем-чем, а волшебством тут явно не пахло. Мошенничеством - это может быть, и подлостью, без сомнения, тоже. Ну что ж - с богом! Инна хлопнула в ладоши, ухватилась за край трубы, сунула в нее руки, потом голову... О, проклятье, бог ты мой! В нос ударил затхлый дух, наполненный животными испражнениями и другими неведомыми, но ничуть не более приятными запахами. Она поспешила закрыть нос. Чёрт, вот об этом уж точно никто не предупреждал, а то она бы как-нибудь позаботилась захватить с собой противогаз. И что же делать? Инна колебалась еще с полминуты, потом подумала: если она не собирается ждать у моря погоды - а она не собирается, - то это только вопрос времени. Всё равно придется лезть, неизбежное не оттянешь. Она подтянулась и протиснулась в трубу целиком; сначала пыталась придерживать нос, но так было неудобно ползти. Решила: буду дышать ртом: может, это и вреднее, зато вонь чувствуется меньше. Какое счастье, что в животе ничего нет, кроме разве что чая!
   Почти сразу наступила полная тьма. Главное - не пугаться, думала Инна. Не пугаться, что бы ни случилось. Для поддержания бодрости духа она тихонько запела:
   "И рабочему - труба!
   И колхознику - труба!
   Ну а Инночке-красавице
   Тем более - труба!"
   К сожалению, долго поднимать настроение таким образом не удалось - уже после второго повтора Инна запыхалась. Она тут же прекратила петь, хотя мысленно всё еще продолжала - так бывало всегда: стоило какому-нибудь мотивчику привязаться к ней, и отделаться от него было уже нелегко. Впрочем, сейчас она и не стремилась отделаться - наоборот, эта бессмысленная песенка хоть немного отвлекала ее от окружающей мерзости и зловония. Инна вытягивала перед собой руки, прижимала к стенкам трубы и тянулась вслед за ними сама, отталкиваясь ногами. Чёрт, долго еще? Она поняла, что начинается поворот, только ощутив, как изгибается ее тело. Ну что ж - поворот так поворот, лишь бы не тупик. Руки снова продвинулись вперед, и пальцы нащупали целый слой жидкой грязи. О, господи! Думала ли она, что будет когда-нибудь ползать по дерьму - причём почти добровольно? Инна сплюнула; тут же выругала себя: ей же сейчас по собственному плевку придется ползти! Что, мало вокруг чужого дерьма, так еще и от себя добавить решила?
   Дико скривившись от отвращения, она все же прижала руки к стенкам, оттолкнулась... Вдруг почувствовала, что застревает. О чёрт, только не здесь, не среди говна! Голова кружилась от недостатка кислорода, и к горлу подступила тошнота. Нет! Нет, нет! - мысленно закричала Инна. Только не это опять! Она закрыла рот, хотела по привычке прижать его рукой... ой, это явно была не самая лучшая идея. Подумала: жаль, что я когда-то бросила заниматься йогой, терпения не хватило, как всегда... В следующий миг недавно выпитый чай уже выходил наружу вместе с противной слизью. Она вырвала раз, закашлялась, сплюнула - и тут же опорожнила желудок снова. Да что ж такое, в конце концов, там уже давно не должно было ничего остаться! Ну, теперь он точно пуст, в этом сомневаться не приходилось.
   Инна снова кашляла. Голова совсем пошла крУгом, в ушах возник какой-то шум и постепенно нарастал. Сейчас отрублюсь, подумала отстраненно. И, что главное, никто не имеет ни малейшего понятия, где меня искать. Вот тут и подохну - прямо на куче дерьма. И тем самым еще увеличу эту кучу. Поспешно одернула себя: да что ж это за мысли такие?! Ты что же, девочка - взаправду помирать собралась? У тебя ведь жизнь только начинается, двадцать один год всего, все дороги, блин, впереди, это же так, блин, замечательно! Ну и подыхай, дура, прямо здесь - какая геройская смерть! Ах-ах, вы ж подумайте!
   Инна зажмурилась, сжала веки до боли. Вообще-то и так не было видно ни зги - это несомненный плюс: проще ползти по говну, когда его не видишь. Ну что, задала самой себе вопрос: сможешь себя превозмочь? В ушах стояло предательское гудение, напоминая о том, что она в любой момент может завалиться в обморок. Ну, была ни была, терять как будто нечего. Инна размотала поврежденный палец, резко схватила его левой рукой и сжала со всей силы. Болевой удар мгновенно отозвался в голове, врезал в мозг бешеным криком: а-а-а!!! Она не сдерживалась - выкрикнула вслух; из глаз уже текли слезы. Боже, кто б мог подумать, что это будет так больно?! А-а-а-а!.. Но шоковая терапия дала нужный результат: шум стих, и в голове сразу прояснилось. Не теряя времени, Инна набрала в грудь воздуха, не обращая уже никакого внимания на его "дивный" запах, выдохнула стремительно - и так же стремительно рванулась вперед. Грудь прошла по чему-то мокрому и скользкому - она прекрасно знала, по чему. Но теперь, кажется, пора было вовсе забыть о существовании такого слова - брезгливость. Пользуясь неожиданным приливом сил, Инна быстро продвигалась по трубе.
   Ура! В нескольких метрах замаячил "свет в конце туннеля" - серый овал на черном фоне снизу. Впрочем, это, похоже, был не совсем конец, а промежуточный выход - за ним труба продолжалась дальше. Ну и пусть себе, подумала Инна - какое мне дело до продолжения, если вот он, выход, уже почти передо мной! Конечно, это не был выход вообще, о таком счастье она не смела и мечтать - но даже выход из вонючей трубы, разве это не счастье? Она в несколько рывков добралась до спасительной дыры, высунула в нее голову, вдохнула - спертый воздух подземелья показался ей райским ароматом. Пол, с виду твердый, возможно даже металлический, был в паре метров внизу. Как бы не сломать себе что-нибудь... Да ну, подумала, после героического броска сквозь трубу мне, кажется, уже нечего бояться.
   Инна внутренне собралась. Проползла немного вперед, пока не почувствовала, что может спустить в дыру ноги. Потом начала медленно двигаться назад, постепенно высовываясь наружу. Неожиданно оказалось, что бедра застряли и никак не хотят протискиваться. Инна нервно задергалась на месте. Ну нет уж! Только не теперь! Уж как хотите, а я отсюда выберусь. Если надо - даже джинсы сниму, вы не думайте. Но выберусь! В этот миг самое широкое место ее тела всё-таки прошло сквозь отверстие. Через две секунды Инна уже висела на руках; затем примерилась и спрыгнула.
   Приземление получилось удачным. Звук падения тут же разнесся во все стороны и вернулся назад многократным эхом - кажется, это был единственный звук, нарушивший тишину помещения. В следующую секунду она чуть не упала - за время похода организм заметно ослабел. Ну что ж - присяду на пол и передохнУ немного, вот так... Пол действительно был металлическим и холодным - но всё лучше, чем покрытая дерьмом поверхность трубы.
   С одеждой надо было что-то делать. Инна осторожно, чтобы не испачкать лицо, стянула с себя безнадежно замурзанную майку - осталась в одном только лифчике, некогда белом. Выбросить маечку не решилась - свернула ее аккуратно, грязной стороной внутрь, и сунула за пояс. Джинсы тоже были не в лучшем виде, но их снимать не хотелось - хотя бы потому, что тут было холодно. Вот теперь очень к месту пришлась бы канава с водой, но похоже, как назло... Ладно, подумала, сейчас осмотрюсь и разберусь, что к чему. Лишь бы только здесь никого не было, а то если меня увидят в таком состоянии... Инна попробовала представить, что сказала бы мама, увидев ее в таком состоянии. Нет, решила тут же, мама никогда не узнает подробностей этого странного путешествия.
   Она подняла глаза вверх - и взгляд натолкнулся на крест. Массивный, добротно сработанный деревянный крест висел в полуметре над полом - он был подвешен за металлические скобы на тяжелых цепях, уходивших под потолок на высоту не меньше трех этажей. Там же на потолке была закреплена большая круглая лампа - единственный, но достаточно мощный источник света в этом месте.
   На кресте был распят человек.
   Инна вскрикнула. Зал не замедлил ответить ей несколькими отголосками, и она тут же выругала себя за столь нервную реакцию. Потом снова наступила тишина, как в межзвездном вакууме. Инна отвела руки назад, оперлась на пол и обратила взгляд на жертву. Распятый был мужчиной лет сорока, может быть даже тридцати пяти. Весь его облик говорил о солидности и респектабельности: круглая шляпа на голове, аккуратный черный пиджак, темно-красный галстук с запонкой, брюки с почти идеальными "стрелками", лакированные туфли... И это - в таком месте! Из ладоней торчали здоровенные гвозди; в дополнение к ним, руки были крепко привязаны к кресту бечевой - наверное, для пущей гарантии. Безвольно повисшая голова склонилась набок, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь - только теперь Инна заметила на полу маленькую темную лужицу. Кажется, трагедия случилась не так уж давно.
   Из правого кармана брюк несчастного, нарушая образцовый вид его внешности, что-то выглядывало. Инна присмотрелась получше. Какая-то бумажка, пожалуй - да, точно, это была "зеленая" банкнота. Ее достоинство девушка не могла отсюда разобрать.
   Десять тысяч...
   Инна вздрогнула; в следующую секунду она вскочила на ноги. Ее заманивают, это же очевидно! Сначала - труп в туннеле, потом - отрезанный нос на стене, теперь - этот распятый... Да еще и кошачий мучитель с чьим-то следом на спине. Хотят запугать, довести до кондиции, чтобы потом... что - потом? Ты что же, девочка - хочешь сказать, этого недотепу подвесили здесь специально, чтобы тебя напугать? Ну не надо пороть чушь, в самом деле! Да, но за что? За что?!
   Инна принялась медленно обходить крест. Каждый раз ставила ногу осторожно, чтобы не порождать эхо - нет, никто не должен знать, что она здесь, никто не должен видеть ее, Этап сказал правильно: никому нельзя доверять, поэтому - никто, нет, нет! Главное - осторожность и спокойствие. Она прошла совсем рядом с телом, взглянула на мятую бумажку: один доллар. Всего-навсего один доллар. Что это может значить? И должно ли это что-то значить? В конце концов, разве не мог у него чисто случайно вылезть из кармана доллар, когда его водружали на крест? "Почему, наконец, вообще крокодилы?" - а, чёрт возьми?!
   Нет, фиг с ними, с долларом и с крокодилами - скорее прочь отсюда! Сделав несколько шагов, она оставила крест за спиной и только теперь заметила проход в дальней стене, уводящий неведомо куда. Инна оглядела другие стены: правая и левая были гладкие и пустые. Сзади взгляд встретился с целым переплетением труб - одни выходили из стены и чуть дальше входили в нее же, другие поднимались под потолок или исчезали в полу. В некоторых виднелись овальные дыры; кажется, никакие две трубы не пересекались между собой. Повезло же мне, подумала Инна, что моя труба была ровная - загнись она вверх, и чёрта с два бы я тогда выбралась! Интересно, а что вышло бы, выбери я не среднюю трубу, а, скажем, нижнюю? Нет, нет, об этом можно подумать и позже, а сейчас надо идти!
   Получалось, что кроме труб и коридора впереди других вариантов не было. Хорошего мало: этот коридор - единственный нормальный путь отсюда, а значит, риск на кого-нибудь наткнуться возрастает... Но что делать?
   Наверху раздался лязг, беспощадным многоголосьем ударивший по барабанным перепонкам. Инна подняла глаза и оторопела: цепи медленно двигались вниз, а вместе с ними опускался и крест...
   Не помня себя, она уже неслась по коридору, нисколько больше не заботясь о бесшумности шагов. Скорее прочь, уходит в ночь отдельный... ну вот, опять какая-то ерунда в голову лезет. Скорее, скорее! Ее ничуть не интересовало, кто и с какой целью решил вдруг опустить крест: для того ли, чтобы снять готовую жертву, или... Нет, может, и интересовало, но Инна предпочла бы узнать об этом в более спокойной обстановке. "Жить хочу, жить хочу!" - отстукивали ее кроссовки по металлу. Скорее, скорее, жить хочу, жить хочу!
   Ход свернул вправо, потом метров через двадцать - влево. Инна сбавила темп. Звук ее шагов снова стал почти единственным нарушителем тишины, грохот позади превратился в далекий монотонный гул. Ее пока никто не преследовал... кажется. Она перешла с бега на быстрый шаг, постаралась восстановить дыхание. Постепенно ей это удалось; она усмехнулась: всё-таки есть польза от ежедневных утренних пробежек. Здешний коридор, в отличие от туннелей, по которым Инна бродила в начале, был сплошь металлическим. В остальном - почти то же самое: гладкие темно-зеленые стены и неяркие круглые светильники на потолке. И еще не было потока воды - именно тогда, когда он действительно нужен! Вот безобразие: столько труб, все с какими-то дырами - нет чтобы по ним воду перегонять, а то развели всякое дерьмо!
   Инна снова вспомнила про свой кошмарный внешний вид, но понятия не имела, как она сейчас сможет в нём что-то исправить. К тому же, место не казалось безопасным, чтобы долго в нём задерживаться. Сохранить жизнь, без сомнения, было важнее, чем привести в порядок внешность. Коридор как будто заканчивался... подойдя ближе, Инна поняла, что это не так - он просто уперся в другой, перпендикулярный ему ход. Да и впереди был не совсем конец - там оказалась дверь. Внушительная железная дверь со знакомой щелью наверху; номер на этот раз был "0021".
   А число-то какое! - мысленно воскликнула Инна. Очко, значит, да еще и мой возраст. Она тут же схватилась за ручку в форме толстого кольца и потянула на себя. Запоздало подумала: а правильно ли я поступаю? Может, мне лучше идти не в дверь, а в какой-нибудь из коридоров? Придерживаться правосторонней системы? А, отмахнулась тут же, какая теперь разница? О какой системе тут можно говорить? Топологию еще помнишь? Для каких лабиринтов годится такая система? Для плоских - вот то-то и оно. А это подземелье фиг тебе плоское! Так что забудь, девица-красавица. Да и эта щель, опять же... А если там выход?!
   На удивление, дверь оказалась незапертой - связка ключей получила передышку. Тем не менее, поддавалась она с трудом. Было похоже, что ее давно не открывали и петли успели порядком заржаветь. В подтверждение этому дверь заскрипела посильнее, чем зеркало, явившее Инне путь в трубу. Ну же, давай, еще! Она ухватилась за кольцо обеими руками, левой ногой уперлась в стену и рванула. Дверь сдвинулась с места - сначала резко, потом помедленнее... Открылась уже достаточно, чтобы можно было заглянуть за нее - а то, пожалуй, даже и протиснуться внутрь.
   Инна одной ногой шагнула за дверь, сразу окидывая взглядом пространство за ней. Тут же разочарованно вздохнула: нет, конечно же, это не выход. Всего лишь комнатка, ничем особенно не примечательная... кроме одного: в ней кто-то был.
   "Кто-то" сидел на деревянной лавочке у стены, склонив голову на колени. Без сомнения, это был человек - но человек крайне необычный. Он весь зарос густой шерстью - не настолько, конечно, как обезьяна какая-нибудь, но всё-таки... К тому же он был совсем без одежды. Инна вздрогнула и почувствовала себя в полной растерянности. Что теперь делать? Попробовать поговорить с ним, спросить про выход? А он говорить хотя бы умеет? Может, он в тебе, дурочка, не увидит ничего, кроме самки, с которой можно удовлетворить одно-единственное желание?! Этого тебе, что ли, хочется? Ему-то, небось, все равно, что ты с ног до головы в дерьме вымазана, ему и так сойдет. А? Думай, красавица, думай! Она стояла всё в той же позе в дверном проеме, не двигаясь ни вперед ни назад; застыла на месте, прикованная взглядом к загадочному обитателю камеры.
   Он поднял голову с колен - длинные спутанные волосы почти совсем закрывали лицо. Встряхнулся по-собачьи и посмотрел в сторону Инны. Ну вот, констатировала она, теперь он меня заметил - уже так просто не отвертеться. Глаза у него были какие-то печальные, взгляд совсем не вязался с первобытно-дикой массивной фигурой. Наверное, подумала она, ему здесь очень одиноко. С другой стороны, дверь вроде бы не заперта. Странно всё это. Ну да мало ли...
   - Здравствуй, - сказала Инна неуверенно. Если уж как-то начинать разговор, то почему бы и не так?
   - Ры-ы-ы! - выдал незнакомец. Наверное, поздоровался в ответ. Значит ли это, что по-человечески он говорить не умеет? Глаза его как будто повеселели - он всё смотрел на Инну, почти не моргая. Потом привстал, потянулся, хлопнул себя левой рукой по животу... Она невольно уперлась взглядом в то, что было пониже - здоровенный, надо сказать, агрегат. Впрочем, и его обладатель был ростом не меньше двух метров, а телосложением ничуть не уступал Шварценеггеру в его лучшие годы.
   - Ты кто? - спросила Инна и невольно вспомнила: "Я - Тарзан, ты - Джейн". Веселее однако не стало - она нисколько не была уверена, что этот Тарзан благосклонен к ней. Стояла всё так же неподвижно, будто загипнотизированная.
   - Гррр... ррр... - проурчал гигант. Притопнул правой ногой, потом левой. Улыбнулся, выставил напоказ зубы - такие же здоровенные, как и всё остальное. Два острых клыка чуть выпирали вперед.
   Надо уходить, подумала Инна. Уходить сейчас, пока не поздно. Взгляд ее скакал между двумя точками: угрожающими зубами и не менее угрожающим членом. Уходить, уходить... Но что-то продолжало удерживать ее на месте.
   - Гррры-ы-ы-ы! - выкрикнул дикарь боевой клич и с места прыгнул вперед.
   Это вывело Инну из ступора. Господи боже, какая же я опять глупая! Времени на раздумья не было: она толкала дверь от себя, нажимая на нее изо всех сил. Та уже почти закрылась, когда девушка ощутила противодействующую силу, напирающую с другой стороны. Ну нет, это несправедливо, мне же остался всего какой-то сантиметр! Она попробовала толкнуть всем телом - дверь не сдвинулась с места, зато в следующую секунду Инне пришлось отступить под натиском человекозверя. Вот чёрт! Сколько в своей жизни насмотрелась всяких ужастиков - и всегда удивлялась: чего это персонажи тратят столько времени на двери, замки и всё такое прочее, вместо того чтобы просто бежать? Опять "закон жанра", блин! Да, но самой-то зачем повторять ту же глупость?! Она оставила в покое тяжелую дверь и ринулась прочь по коридору. Если он и в беге так же силен, то плохи ее дела...
   Инна убегала не оглядываясь. На это не было времени - она выжимала из тела всю скорость, на какую оно было способно. Жить хочу, жить хочу... По ритмичному грохоту позади она поняла, что монстр уже вышел из камеры и преследует ее. Сколько метров их разделяет? Некогда выяснять, надо убегать. Жить хочу, жить хочу...
   Коридор свернул раз, другой. На поворотах Инна притормаживала, чтобы не поскользнуться и не загреметь; отталкивалась от стены рукой, меняла направление и снова разгонялась. Дыхание совсем участилось - она постаралась приспособить его к ритму шагов. Подумала: долго не продержусь. Две минуты, может быть три... О том, что будет дальше, думать не хотелось.
   Впереди показался зал, похожий на тот, в котором она вылезла из трубы. Креста здесь не было, а вот переплетение труб выглядело почти так же. Одна из них проходила совсем низко над полом. Возможно, в ней тоже была дыра... нет, такой вариант Инну не устраивал. В дальнем конце зала виднелся проем другого коридора. Эх, нет спасения, негде спрятаться...
   "Все бегут-бегут-бегут, а он им светит!" - крутилось в голове. Снова какая-то чушь... Хотя нет, почему же чушь? Вот как догонит - так и засветит. Причём так засветит, что мало не покажется. Инна уже достигла середины зала. За трубами, похоже, было довольно-таки много свободного места... Она решила рискнуть. Остановившись, она ухватилась за нижнюю трубу. Мимоходом оглянулась: гигант был уже здесь. Кажется, он на миг поймал ее взгляд, потому что снова выдал оглушительно свое "Гррры-ы-ы-ы!"
   Господи боже, помоги мне! Инна нырнула под трубу, тут же выпрямилась и побежала снова. Правая стена была рядом, а впереди... там, в конце зала, виднелся еще один проход. Это шанс, чёрт возьми, шанс! Если дикарь замешкается, проползая под трубой, - а с его габаритами немудрено замешкаться, - и она успеет заскочить в коридор...
   "Все бегут-бегут-бегут..." Инна продолжала нестись на всех парах; дышала резко, отрывисто; подумала: еще немного, и начну сдавать. Но, может быть, осталось совсем чуть-чуть... чуть-чуть до чего? Не важно... Она с разбега заскочила в ход - тот оказался уже и темнее предыдущих; наверное, этой твари будет здесь не очень-то удобно. Инна не оглядывалась, только продолжала путь. Показалась развилка: она свернула вправо, оставив без внимания прямой коридор. Чем больше его запутаю - тем лучше... Где там сейчас этот здоровила? Непонятно... Ладно, чёрт с ним - главное, что он пока еще не здесь, не рядом со мной. Жить хочу, жить хочу!
   Она миновала еще одну развилку - и снова выбрала правый поворот. Ноги уже не держали прежний темп - хочешь не хочешь, пришлось замедлиться. Собственное дыхание заглушало все прочие звуки, даже звук шагов. А может, здесь другой пол? Ладно, не важно - жить хочу, жить хочу! - слова уже отстукивали ритм у нее в голове. Все бегут-бегут-бегут - жить хочу!
   Коридор повернул налево. Инна обогнула угол - и с разбега едва не влетела в стену. Нет! - закричала мысленно, упершись в нее обеими руками. Не-е-е-е-ет!!! Это же неправильно, ну какой смысл делать здесь тупик? Никакой нормальный коридор не должен вести в тупик! Так не должно быть, это глупо, это никому не нужно, ну зачем, зачем, зачем?!..
   Инна забарабанила по стене кулаками: ну открывайся! Открывайся, кому говорю, ты, ненормальный коридор, ненормальный тупик, откройся, как то зеркало, ну что тебе стоит - ничего ведь, в сущности, не стоит, зато совершишь благородный поступок, я тебя век помнить буду, до глубокой старости доживу - и то не забуду, а не откроешься - так и не доживу, и некому будет тебя помянуть незлым тихим словом...
   Тупик не внимал мольбам Инны и отзывался на ее удары только гулким звоном. Ноги сами подогнулись, и она сползла на пол, села под стеной, склонив голову на колени - точно так же, как недавно сидел ее преследователь. Дыхание было тяжелым, сбивчивым, легкие буквально горели. Всё, юная Инночка, это конец, это гейм-овер! Звук шагов слышался вроде бы еще далеко, но постепенно нарастал. Бежать назад в надежде успеть свернуть в другой ход на развилке? Нет, теперь у нее даже не хватало сил, чтобы подняться. Стоило только сбиться с ритма, и вернуться к нему больше не удавалось. Жить хочу, жить хочу... Нет, не то уже. Тьфу!..
   Ну вот, подумала на удивление спокойно, раз в жизни собралась сделать доброе дело. Не мелочёвку какую-нибудь, не пустячок - по-настоящему большое доброе дело. Не получилось. Ни человека не спасла, ни себя не уберегла. Она ясно представила, как он неподвижно лежит там, на больничной койке, бессмысленно глядя вверх... Глядит - и ничего не видит; может слышать всё - но не слышит ничего. Это почти как сон, в каком-то смысле это и есть сон, только долгий, неимоверно затянувшийся сон, переходящий в вечность. Десять тысяч было бы достаточно, чтобы вырвать его из коварного бесконечного сна и вернуть к яви. Ну да что теперь... Всё, забудь. Девочка Инна пошла на обед - девочку Инну сожрал людоед. Картинка перед глазами сменилась - она увидела детский хор, тонкими дискантами выводящий этот нехитрый куплет. Руководила хором почему-то ее известная своей злобностью деканша. Вот, подумала, а еще говорят, человек в последнюю минуту вспоминает всю свою жизнь - а у меня, как всегда, фигня какая-то музыкальная в голове...
   Шаги слышались уже громче, отчетливее. Что-то будто ударило Инну под сердце, и она вздрогнула. Тут же поняла со всей ясностью: ведь это случится сейчас! Сейчас отдаленно схожая с человеком тварь будет здесь, схватит своими лапищами ее нежное тело, будет делать с ним всё, что только ни заблагорассудится... сначала, наверное, засунет, куда следует, свой огромный инструмент, а потом... Только теперь она заметила, что дрожит - руки, ноги, грудь... Шаги стучали в голове кузнечным молотом: бух! бух! бух! Совершенно невпопад тикало сердце: ту-тук, тук, ту-ту-тук, тук, тук, ту-тук... Ну, всё. Теперь уже всё. Всё, повторяла Инна это слово, уже забыв, какой в нем смысл, что оно означает, что вообще происходит... Всё, всё, всё...
   Когда чудовище уже должно было показаться из-за угла, Инна почувствовала, что падает. Это показалось даже забавным. Стены вдруг повернулись боком, посерели - и слились в одно, растворились друг в друге... Всё вокруг стало серое и одинаковое, и она была среди этого серого - сидела? висела? летела? Не поймешь: о каком движении можно говорить, если вокруг ничего не изменяется? Но это было даже приятно - она могла наклониться, повернуться боком, даже перевернуться... Ничего не менялось, совсем ничего. Легко-то как... Замечательно!
   Неожиданно сквозь тишину прорвался голос:
   - Вставай!
   Голос был женским, но звучал грубо и властно. Легкость тут же исчезла, зато возвращалось неровное дыхание и однотонная зелень стен. Значит, еще не умерла - Инна подумала об этом так, будто мысль касалась совершенно постороннего человека. Потом подняла голову и посмотрела туда, откуда слышался голос. Там стояла девИца в черном блестящем купальнике - сама блондинка, волосы стянуты в "хвостик" на затылке; контрастный макияж напоминал боевую раскраску североамериканских индейцев. Инна перевела взгляд ниже: бог ты мой! На талии пришелица носила пояс с пристегнутыми к нему двумя пистолетами и длинными, с чуднЫм орнаментом, ножнами, наверняка скрывающими в себе кинжал. Инна тут же окрестила ее "амазонкой".
   - Пойдем отсюда! - крикнула та, и вдруг больно схватила девушку за руку.
   Не хочу никуда идти, подумала Инна. Зачем? Я осталась жива, дикаря как будто нет поблизости... Что еще? Что тебе от меня нужно? Да оставь ты меня в покое! Оставь, ты, ненормальная! Вслух она ничего не сказала - всё никак не могла выровнять дыхание.
   Амазонка потянула ее руку к себе:
   - Пойдем!
   - Пусти, - выговорила Инна через силу.
   - Идиотка, бежим!
   Вот это точно сказано, подумала, - я и впрямь идиотка. Затем, покорившись, встала на ноги - ее всю шатало. Ой, нет, куда же я побегу? Никуда я больше не побегу, всё, девочка, отбегалась...
   Амазонка уже тащила ее вперед, за поворот.
   - Оставь, - сказала Инна.
   - Дура, - процедила та сквозь зубы. - Жить хочешь?!
   Она кивнула машинально. Хочу, подумала, но почему для этого надо куда-то бежать? Амазонка сделала шаг, другой... Инна последовала за ней. На бег не было никаких сил, но их не было и на то, чтобы сопротивляться.
   Потихоньку они миновали поворот, а затем и развилку, где избрали коридор, пропущенный Инной по пути сюда. Она едва переставляла ноги, но амазонка настойчиво тянула ее за собой.
   - Быстрее! - прикрикнула тоном приказа, когда Инна в очередной раз замешкалась.
   - Зачем? - только и спросила девушка.
   - Там враги!
   - Какие враги?
   - Мудаки, - сказала амазонка. - Подонки и сволочи.
   Больше Инна не задавала вопросов. Может быть, за ними в самом деле гнались те еще сволочи. По большому счету, ей уже было всё равно. Если надо убегать - она будет убегать. Она ведь не какая-нибудь амазонка - у нее нет никаких пистолетов, у нее нет никаких сил, у нее теперь вообще ничего нет, она всего лишь маленькая беззащитная юная Инночка...
   Инна уже не следила, куда они сворачивали. Только отмечала мысленно: вот пройден еще один поворот... и еще... Отмечала - и тут же забывала, не видя в этом никакой пользы. Внезапно металлический коридор оборвался. То, что предстало ее глазам, нельзя было, пожалуй, назвать залом. Залы, которые Инне довелось здесь повидать, тоже были немаленькими, но они казались крохотными в сравнении с открывшимся перед ней простором. Пол был странным: блестяще-синим и чуть прозрачным - наверное, какой-то стеклопластик, подумала она отвлеченно. Повсюду из него торчали не менее странные кристаллические образования такого же цвета высотой с человека, а когда и больше; некоторые и впрямь казались застывшими телами, трансформированными в непонятное вещество. Продолжая движение, беглецы иногда останавливались за такими фигурами, ждали секунду-другую и, чуть изменив направление, торопились дальше. Потолка не было видно, но воздух пронизывал мягкий синеватый свет, более приятный для глаз, чем унылая зелень туннелей. Это ведь почти как небо... и всё же, несмотря на гигантские размеры помещения, Инна не сомневалась, что по-прежнему находится под землей.
   Прошла целая вечность, заполненная изнуряющими перебежками, прежде чем впереди показалась стена. Стена была сложена из камней - увесистых булыжников - и поднималась вверх на несколько метров. Они остановились в двух шагах от нее и стояли так, наверное, секунд десять - самая долгая передышка, за которую Инна была безмерно благодарна своей спутнице. Потом амазонка сказала:
   - Сюда!
   Они прошли какое-то расстояние налево вдоль стены - Инна уже плохо соображала, много это или мало. Там в камнях обнаружился проход, куда можно было пробраться разве что на четвереньках. Амазонка толкнула Инну вперед:
   - Давай!
   Она подчинилась. Неужели сейчас опять придется лезть по какой-то трубе? Только не это... К счастью, нет - за узким проходиком оказалось достаточно места, чтобы встать в полный рост. Здесь начиналась винтовая лестница - каменные ступени выглядели грубыми, плохо обработанными.
   - Идем! - амазонка уже тащила девушку вверх. Подъем был нестерпимо долгим, каждая новая ступенька казалась непреодолимой преградой. Вот сейчас, думала Инна. Еще шаг, ну другой - и всё. На следующий упаду и больше не встану. И всё-таки неведомо откуда находились силы, и она взбиралась вслед за амазонкой всё выше и выше.
   Наконец они встали наверху. Здесь была широкая площадка; справа начинались какие-то строения, которые Инна не могла толком разглядеть. Слева был невысокий каменный бортик, а за ним, внизу, виднелось пройденное кристаллическое поле. Амазонка нагнулась, почти упала на землю и потянула за собой Инну. Теперь они передвигались на четвереньках, прячась за камнями. Это была совершенно безумная игра, и хотелось лишь одного: чтобы она поскорее закончилась. Да только с трудом верилось, что так будет...
   В бортике обнаружился узкий проем, будто бойница в крепостной стене, и здесь они остановились. Амазонка вытащила оба пистолета, взяла в руки, бегло оглядела; потом легла, пододвинулась к самому краю и принялась осматривать местность внизу. Инна опустилась рядом: неужели ей правда наконец-то больше не надо бежать? Невероятно... Лучше всего, пожалуй, сейчас было бы заснуть. Заснуть, ничего не видеть и не слышать...
   - Будь внимательной, - сказала амазонка в этот самый момент и дернула ее за руку.
   Значит, поспать не удастся... Ну, ладно. Инна постаралась всмотреться, но не видела ничего, кроме застывших мерцающих фигурок. Время будто остановилось. Секунда, минута или час - всё было едино.
   Вдруг амазонка вытянула вперед руку с пистолетом:
   - Там!
   Инна проследила за направлением. Вроде бы ничего примечательного: всё та же синева, те же кристаллы, или что оно такое вообще...
   - Что там? - спросила она.
   - Враги, - отрубила амазонка.
   Через некоторое время она увидела. Двое... нет, даже трое людей. Все трое - мужчины; одеты только в брюки, сверху голые... приближаются сюда.
   - Кто они?
   - Враги, - повторила амазонка.
   - Да, но...
   Та повернулась и зло посмотрела на Инну из-под темно накрашенных век. Девушка едва не прикусила язык. Похоже, ее спутница не очень-то любит отвечать на вопросы. Ну, что ж - враги, так враги. В конце концов, не ей же по ним стрелять!
   Тут амазонка собралась, напряглась всем телом, взгляд ее стал сосредоточенным, просто-таки ястребиным. Сейчас что-то случится, поняла Инна. Трое мужиков казались отсюда на одно лицо - наверное, потому что все были страшно заросшие, хотя до недавнего "Тарзана" им, конечно, было далеко. Шли медленно, как-то даже беспечно - совсем не как враги, что готовятся к атаке. Да и было ли у них вообще оружие?
   Над ухом раздался гром - раз, еще раз, потом еще, еще... Перед глазами замелькали огненные вспышки. Инна не успела понять, что случилось - только догадалась, что это стреляет амазонка. Внизу что-то происходило... Она пригляделась: мужчины куда-то исчезли. Хотя нет, один остался на месте - он уже не шел, не стоял, а неподвижно лежал в тени кристалла...
   Мертв, поняла Инна. Только что, прямо на моих глазах, свершилось убийство. Убийство врага? Что значит - врага, разве сейчас идет война? Или, может быть, бандита? Маньяка? Безумие, оно подступало всё ближе, протягивало к ней коварные лапы... Амазонка стреляла снова - по очереди из обоих пистолетов. Инна видела внизу двоих - один из них неуклюже склонялся на правый бок, наверняка был ранен. "Враги" бросились в разные стороны и спрятались за синие кристаллы - только там и могли укрыться от пуль.
   Амазонка прекратила стрельбу. Сунула руку за спину и назад вернула уже с двумя обоймами патронов. Быстрым, отточенным движением перезарядила пистолеты. Один протянула Инне:
   - Возьми.
   - Зачем? - она еле выговорила: почувствовала, как к груди подкатывает нарастающая волна ужаса.
   - Стреляй. Помогай мне!
   Инна взяла черный пистолет, повертела в руке. Он был тяжелый и теплый - ей казался даже горячим, почти обжигал ладони. Голова кружилась. Что мне с ним делать - стрелять? Куда, зачем? Я не хочу никого убивать! Ни врагов, ни бандитов - никого. Я мирная девушка, никого не трогаю, мухи в своей жизни не обидела... Зачем?!
   Один из мужчин высунулся из-за большого кристалла. Амазонка лежала вплотную к бортику - увидеть ее снизу было почти невозможно; примерно так же, только с другой стороны, расположилась Инна. Видимо, решив, что опасности нет, он шагнул вперед. Амазонка не шевелилась - выжидала. Дурак, мысленно сказала Инна, ну дурак, зачем ты сюда прёшься, неужели не понимаешь... Мужчина сделал еще шаг, когда прогремел выстрел. Он дернулся, стремглав метнулся вправо; амазонка повторно спустила курок - и опять промахнулась. Инна глядела на живую мишень, как завороженная. Неподалеку виднелся следующий кристалл: если он успеет, если бы только успел... Снова громыхнуло, и почти тотчас же - второй и третий раз. Несчастный пошатнулся и рухнул, где стоял - в каком-нибудь метре от спасительного укрытия. Неужели мертв? К глазам подкатывали слезы... Амазонка прицелилась тщательнее - и еще раз нажала на спуск. Мужчина чуть дернулся и замер.
   - Притворялся, - злобно сказала воительница. Тут же повернулась к Инне: - Ты почему не стреляла?
   - Я не... - больше она не смогла ничего из себя выжать - ее душили слезы. За одну минуту - два трупа, прямо у нее на глазах... Какие, к черту, враги, мать-перемать?! У них даже оружия нет, они в ответ ни разу не выстрелили. Убийца! Я невольно оказалась пособницей убийцы. О боже, боже...
   - Идиотка! - амазонка с маху отвесила ей оплеуху.
   Инна подняла голову, раскрыла во всю ширь мокрые глаза. Ее спутница глядела вызывающе, как хищница, с чувством собственного превосходства и даже с каким-то укором. Это она-то ее укоряет! Она, которая только что без малейших колебаний и даже с удовольствием прикончила двоих!
   - Сука! - сказала Инна. - Сволочь!
   Амазонка нависла над ней сверху, придавила руку, в которой девушка всё еще держала пистолет. Тут же отшлепала ее по щекам - резко, несколько раз без перерыва. Инна заморгала быстро-быстро, шмыгнула носом... Подумала: еще никто не смел со мной так обращаться. Вытянула вперед свободную руку: не позволю! Сейчас я до тебя доберусь, гадина! Амазонка слегка отодвинулась назад - и вдруг врезала Инне кулаком чуть пониже груди. Ох-х-х!.. Та захлопала ртом, как вытащенная на берег рыба, потом задышала прерывисто, сбивчиво.
   - Не смей, идиотка! - крик амазонки стоял в ушах, подавляя все прочие звуки. - Не смей!
   Слезы рвались наружу. Инна пыталась их сдержать, ей не хотелось выглядеть нюней перед лицом бездушной воительницы - но она уже не могла. Амазонка сидела у нее на ногах, своими руками прижимала к земле ее запястья; раскрашенное лицо заслоняло собой всё, в глазах горел огонь, как у разъяренной львицы. Что она собирается делать?! Пусти, думала Инна. Хорошо, я буду смирной, я буду слушаться, только не заставляй меня делать ничего такого, пожалуйста...
   Вдруг амазонка отодвинулась и выгнулась как-то неестественно. Потом охнула, отпустила Инну, быстро повернулась... В следующую секунду последовал удар, от которого она грохнулась затылком оземь. На ее месте возникла широкая бородатая физиономия с тревожным взглядом. Голубые глаза бегло метнулись влево... вправо... На миг лицо исчезло из поля зрения Инны, потом появилось вновь, чуть отдалилось... На передний план вышла мускулистая рука, сжимающая пистолет - дуло смотрело в сторону неподвижной амазонки...
   - Нет! - крикнула Инна.
   - Еще чего. Она же явная маньячка, не фанатичка даже!
   - Не надо, - повторила она тихо, но настойчиво.
   - Да она тебя чуть не пришибла! - в голосе неожиданного спасителя слышалось удивление.
   - Всё равно. Хватит на сегодня смертей.
   - Ну как скажешь... - определенно он был не очень доволен. - Давай руку.
   Инна протянула левую ладонь, и он помог девушке подняться. Она тут же зашаталась, перед глазами всё ходило ходуном. Никаких сил не осталось... Незнакомец подхватил ее за талию. В правой руке она всё еще зачем-то сжимала рукоятку пистолета. Нащупала сумочку, сунула его туда и ухватилась освободившейся рукой за крепкое мужское тело.
   - Славик, - сказал мужчина, и до Инны не сразу дошло, что он назвал свое имя. - Идти сможешь?
   Она пожала плечами. Сказала:
   - Мне бы полежать...
   - Пойдем, поглядим, где есть место.
   Голос у него был ровный, удивительно спокойный, и Инна сразу почувствовала, как страх уходит. Она целиком доверилась новому спутнику. В общем-то, подумала, ничего другого мне сейчас и не остается.
   - А что значит - маньячка? - спросила чуть погодя. - Или фанатичка?
   - Ну, фанатики - это, в принципе, еще нормальные люди, - пояснил Славик, - только как бы одержимые. А вот маньяки... ну, это уже полный писец.
   Инна не поняла ничего, но переспрашивать не стала. Сообразила, что сама еще не представилась:
   - Инна.
   - А? - лицо повернулось к ней.
   - Говорю, меня зовут Инна.
   - А-а... Эх ты, Инка-Паутинка! - произнес он как-то укоряюще, но она от этих слов даже повеселела. - Новенькая?
   - В смысле? - она снова не поняла.
   - Давно ты здесь?
   - Не знаю... Несколько часов, наверное.
   - Нехило для нескольких часов, - сказал Славик задумчиво.
   Они шли медленно - спутник Инны подстраивался под удобный для нее ритм. Строения, которые она заметила сразу после подъема на стену, напоминали жилые бараки - вроде бытовок, что встречаются на любой стройке. Они размещались невпопад, будто кто-то высыпал сверху кучу металлических коробок и оставил стоять так, как легли. Ни одной живой души не было видно. Славик остановился возле темно-красного сооружения:
   - Постой здесь.
   Инна оперлась на стену. Он отошел, куда-то заглянул и несколько секунд не шевелился. Потом отрицательно покачал головой:
   - Идем дальше.
   Они обошли бытовку и продолжили путь. Инна спросила:
   - А эти люди... твои спутники...
   - Что?
   - Они погибли? - всё-таки выговорила она.
   - Конечно, - он произнес это с полным спокойствием в голосе.
   - Кто они были?
   - Не важно. Просто случайные попутчики.
   Инне уже не хотелось ничего уточнять. Казалось, чем больше она будет узнавать об этом странном мире - тем более ужасным он будет представать перед ней. Они прошли еще немного, когда впереди показался дом. Это действительно был дом, маленький деревенский домик неопределенно-серого цвета с двумя дырами-окнами и провалившейся крышей. Домик под землей? Почему меня это не удивляет? - подумала Инна.
   - Если нам повезет... - неопределенно начал Славик. - Стой на месте. Не упадешь?
   - Да нет, - Инна слабо улыбнулась.
   Он отпустил ее и подошел к строению. Заглянул в окно и смотрел чуть дольше, чем в прошлый раз. Она молча ждала; голова всё еще гуляла по кругу. Наконец он повернулся к девушке:
   - Всё нормально, Инка. Устроимся здесь.
   Они обошли здание справа, и там обнаружилась деревянная дверь, слегка покосившаяся - снизу отсутствовала одна петля. На двери была прибита металлическая табличка с выгравированным номером: "0769". Инна вздрогнула.
   - Сколько их?
   - Кого?
   Она указала на табличку.
   - А-а... По некоторым данным - 4761. По другим - 7830. А вообще-то не знаю. Скорее всего, и те и другие врут. А разве есть какая-то разница?
   - Нет, наверное, - сказала Инна и вдруг выдала неожиданно сама для себя: - Десять тысяч!
   - Что?
   - Не знаю... Нет, не важно.
   Они вошли в дом. В глаза сразу бросился стул со сломанной ножкой, валяющийся на деревянном полу. Сам пол был выщерблен в нескольких местах - из-под дерева выступал твердый каменный фундамент. На столе, что стоял посреди комнаты, была раскидана посуда - целая и битая, чистая и грязная... в сравнении с этим жилище Этапа содержалось в почти идеальном порядке. Портьера у одного из окон была наполовину сорвана и местами продырявлена, будто по ней неоднократно лазили коты. У другого окна таковой не было вообще. Возле стены стояла широкая кровать, подозрительно прогнувшаяся посредине.
   Инна сразу подошла к кровати. Осторожно присела: ничего, гнется, но вроде держит. Распустила волосы и улеглась; подушка выглядела не слишком чистой, но это беспокоило ее меньше всего. Легла - и сразу ощутила облегчение. Это всё-таки не каменный или металлический холодный пол, а более-менее нормальная постель, люди здесь когда-то спали... Что с ними стало, интересно?
   - Я бы еще переоделась... - сказала тихонько.
   - Ты бы просто джинсы сняла, - посоветовал Славик.
   - Ага, разогналась!
   - Как знаешь. Отдохни сначала, потом об одежке будешь думать. Я вот сам разденусь...
   Инна и охнуть не успела, как он уже стоял в одних трусах:
   - Тепло здесь, почему бы и нет?
   - Ну-у... - она сама не знала, что хотела сказать.
   - И ты давай тоже. Меня можешь не смущаться. Я голых девок повидал всяких. Если б ты мне нужна была для секса, я бы с тобой больно не церемонился.
   Ее передернуло:
   - Хорош кавалер мне попался!
   - Жаловаться будешь? Только кому? Кто другой на моем месте вообще бы разговоры разводить не стал. Использовал по назначению, да и шлепнул бы сразу, чтоб не мучилась - всех делов.
   Инна внутренне содрогнулась. Он хочет сказать, что такое здесь в порядке вещей? Впрочем, даже это ее уже не удивляло. Славик заметил ее испуг:
   - Извини, Инка-Паутинка. Но с волками жить - по волчьи выть. Помнишь такую поговорку?
   - Угу...
   - Вот тебе и угу. Жрать хочешь?
   - Не-а...
   - Ну тогда я сам поем. Ничего?
   - Да нет, конечно.
   - Сейчас поищу себе чего-нибудь.
   Славик пропал из ее поля зрения; из угла комнаты, где-то у нее за головой, послышался стук и звон. Потом снова появился, спиной к ней, и она вдруг заметила, что его правый бок в крови. Чёрт, вспомнила, точно, ведь амазонка его тогда подстрелила! И сколько я с ним под руку шла - а только сейчас обратила внимание, эгоистка... Заодно на глаза попалось несколько крупных шрамов на спине - один, самый большой, проходил от шеи до ягодиц.
   - Славик, да ты ранен!
   - Пустяки, - отмахнулся он. - До свадьбы заживет.
   - Но кровь же идет!
   - Уже почти не идет. Ребро сломано - вот это хуже... Ну, ничего, переживу.
   - Ну как же так! - воскликнула Инна. - Чёрт, я же такая неумеха! А то бы я тебе какую-нибудь перевязку сделала.
   - Инка, ты сама пока отдыхай, ладно? За меня не волнуйся, мне не привыкать.
   - Хочешь сказать, это для тебя как бы обычное дело?
   - Ну почти.
   - Хм, ну ладно... Чего кушать собрался?
   - Да вот мясо нашел, вроде ничего с виду.
   - Не кошатина? - спросила Инна.
   - Не похоже, - добавил задумчиво: - Может быть, человечина...
   Она приподнялась на кровати:
   - Издеваешься, да?!
   - Извини, - сказал Славик. - Больше не буду.
   Инна легла обратно. Вот дела, подумала про себя. Пришло бы мне еще вчера в голову, что докачусь до жизни такой? Что буду вести такие странные разговоры в таких странных местах с такими странными людьми? Никогда в жизни не пришло бы... Славик сидел спиной к ней, громко жуя и изредка почавкивая. При всём своем раздражающем поведении он был ей чем-то симпатичен. Не то что Этап, о котором и вспоминать не хотелось...
   Вдруг Инна подумала: а почему бы и нет? Спросила тут же:
   - Славик, а ты не знаешь, где выход?
   - Какой выход? - судя по голосу, он не притворялся, а правда не понял, о чем речь.
   - Какой-какой... Выход из этого подземелья. Какой еще меня может интересовать?
   Он отставил мясо и повернулся к ней:
   - Что они тебе сказали? Получишь десять тысяч, если проведешь ночь в доме?
   - Ну да. Если не сбегу оттуда до рассвета.
   - А как тебя сюда занесло?
   - Как? Дура, потому что. Увидела дверь и захотела посмотреть, что за ней. А там еще и связка ключей висела...
   - Ясно. Наверное, все так попадают, - сказал Славик. - Одни сами приходят. Других заманивают. Кого на любопытстве, кого еще как...
   - Меня, значит, заманили?
   - Значит, да.
   - А потом? - спросила Инна.
   - Что - потом?
   - Нет, это я тебя спрашиваю! Что - потом?
   Он не ответил. Отвернулся и снова принялся жевать мясо. Инна привстала на кровати. Нет, она уже смирилась с его демонстративно прямолинейным спокойствием, но должны же быть какие-то рамки... И ведь именно когда речь зашла о выходе! Вот и Этап тоже на этот счет юлил-юлил... Хотя, он насчет всего юлил, это не показатель. И всё-таки...
   - Славик, это что - какое-то табу?
   - Ты о чём?
   - О чём? О своем, о женском. О выходе, конечно же!
   Он встал, развернул стул и сел лицом к ней. Небритый, неухоженный... на левой щеке тоже был шрам... и на лбу... "На лицо ужасные, добрые внутри", - вспомнила Инна. Добрый ли Славик? Наверное, нет. Несмотря даже на то, что с ней он поступил несомненно по-доброму.
   Он взял ее ладонь в свои руки - твердые, даже шершавые... и холодные. Или это ей только так кажется, потому что сама горячая, будто вышла из костра? Во всяком случае, ей было приятно. Она впитывала исходящее от него спокойствие и какое-то умиротворение.
   - Знаешь, сколько я здесь? - спросил Славик.
   - И сколько?
   - Я и сам теперь не знаю. Здесь вообще время течет иначе.
   - Да, я уже заметила.
   Инна вдруг подумала, что борода делает его гораздо старше. Так он выглядит лет на тридцать пять, а на самом деле? Пожалуй, если его побрить, ему не дашь больше тридцати. Может, даже и меньше... "Знаешь, сколько я здесь?" Прозвучало так, будто он здесь уже несколько лет. Несколько часов и несколько лет - почувствуй разницу, девочка!
   - Думаешь, это так просто, да? - говорил Славик. - Как в компьютерной игре: нажал "эскейп", вылетел в меню, там выбрал "Exit Game" - и всех делов?
   - Может, это и есть что-то вроде компьютерной игры? Этой, как ее... виртуальной реальности?
   - Ты серьезно, Инка?
   Она задумалась.
   - Не знаю. Может, и серьезно.
   - Чепуха, - уверенно сказал он. - Видела ты здесь хоть что-нибудь, что в принципе нельзя сделать в реале?
   - Хм... не знаю. Кристаллы эти внизу - да и то, наверное, силикон какой-нибудь, или что там еще. А так... разве что размах всего этого.
   - Так что - размах? Дохренища денег, эксцентричность, богатое воображение... На первое место я бы наверное эксцентричность поставил. И никаких особых проблем.
   - Ну может быть, - согласилась она.
   - Хорошо. Дальше: твои ощущения как-то отличаются от реальных? Зрение, слух, осязание... Чувство боли...
   - Нет. Аж нисколько.
   - Вот видишь. Но даже это не важно, потому что есть главная причина.
   - Какая?
   - А вот такая. Нормальный человек никогда не сомневается в реальности окружающего мира. Во сне, к примеру, он может сомневаться, на самом деле всё это или он только видит сон. В реальности - никогда. Теперь скажи: ты правда сомневаешься, или только хочешь себя в этом убедить?
   Хотелось бы мне, чтобы это оказался всего лишь сон, подумала Инна. Еще как хотелось бы...
   - Ни фига я не сомневаюсь, - сказала вслух.
   - Ну вот, что и требовалось доказать. Но если говорить о нашей жизни вообще... Знаешь, Инка, я уже давно начал понимать, что наш мир есть программная реализация охрененного моделирующего алгоритма.
   - Чего? - спросила Инна. - Это типа Матрицы, что ли?
   - Попсовый бред, - отрезал Славик. - Ты лучше лежи, а я расскажу.
   - А я лежу, - она расслабилась на кровати. Он всё не отпускал ее ладонь, будто боялся потерять.
   - Хорошо. Тогда для начала скажи: у тебя бывает дежа вю?
   - Случается иногда.
   - Ты едешь в метро, - говорил он. - Видишь незнакомых людей. Слышишь совершенно ненужные тебе разговоры. Что-нибудь думаешь по этому поводу... И вдруг тебе кажется, что всё это уже было. И люди, и разговоры, и мысли...
   - Угу, - сказала Инна.
   - Но ведь оно на самом деле уже было!
   - То есть как?
   - Очень просто. Ты только представь, что вся эта лабуда находится в памяти навороченного суперкомпьютера. А память, как известно, всегда дискретна...
   - О, мое любимое слово! - воскликнула Инна.
   - Вот и хорошо. Тогда ты понимаешь, что раз дискретна - значит, обязательно ограничена. Значит, в нее никогда не получится вместить всё, что хочется. А раз так, то некритичные блоки приходится повторять. Блок один - а на него куча ссылок. Когда надо, старые ссылки отрубаются и подключаются новые. Вот сколько раз ты ездила в метро, и ничего особенного не было? Ты все эти разы вспомнишь? В жизни не вспомнишь. Так на фига каждый раз по новой пересчет запускать, если можно только указатель на блок поставить да поменять в конце точку выхода - и всех делов? Потому и не вспомнишь, что тебе уже отрубили предыдущую ссылку, остались только левые ассоциативные связи. Через них и пролезают остаточные воспоминания.
   - Вот как, - сказала Инна. Объяснения казались запутанными, и она не очень-то в них вникала. В сущности, ей сейчас было всё равно, о чем говорить. Она могла бы так лежать на кровати сколько угодно... целую вечность. Лишь бы только не вставать и никуда не идти.
   - Но это еще не всё. Возьмем цикличность. Год, в каждом году четыре сезона... Триста шестьдесят пять дней, смена дня и ночи, так называемое движение по орбитам... Всё построено на циклах, замечаешь? Если ты хоть чуть-чуть смыслишь в программировании, то знаешь, что без циклов никакая приличная программа не обходится.
   - Ну да.
   - А отсюда опять вылазят сплошные повторы, повтор на повторе. На них, конечно, навешан какой-никакой рандомайзинг... Но, если разобраться, он совсем примитивный. Знаешь, чем отличается действительно случайный алгоритм от псевдослучайного? - Славик тут же ответил сам: - Псевдослучайный при одинаковом начальном раскладе всегда дает одну и ту же последовательность. Так и у них. Если условия одинаковые - события развиваются одинаково. Инка, я это всё не просто с бодуна выдумал. Я проверял, можешь не сомневаться.
   - Я и не сомневаюсь, - сказала она.
   - Полной чистоты эксперимента, конечно, не было, но всё-таки... Дальше: я почти уверен, что они туда засобачили контроль внимания. Знаешь, о чём я? У Лема было: как выглядит океан, когда на него никто не смотрит?
   - Наверное, точно так же.
   - А вот и нет! - воскликнул Славик. - Никак он не выглядит. Потому что если никто не смотрит, то на фига его рендерить? Представляешь, какая выходит экономия ресурсов?
   - А что значит "рендерить"? - спросила Инна.
   - Строить изображение.
   Она усмехнулась:
   - Это похоже на анекдот.
   - Прикалываешься, - слегка обиженно вздохнул Славик. - Но я тебе вот что скажу: дали бы мне деньги... не жалких каких-нибудь десять тысчонок, десять лимонов хотя бы. Так я бы построил модель не хуже, чем у них. Ну, может, не такую красивую... Зато какие были бы алгоритмы! У них в сравнении с этим - жалкий примитив. Только никто мне таких бабок не даст, так что это всего лишь фантазии...
   - Вот именно, - сказала Инна.
   - Тебе не интересно? - спросил Славик. - Уже думаешь, как бы от меня отвязаться?
   - Да нет! - она испугалась, что он в самом деле может уйти и бросить ее одну в покинутом доме. - Просто мне непонятно...
   - Что непонятно? Говори, сейчас всё разъясню! - он, наверное, решил, что она не поняла что-то в его рассуждениях.
   - Нет, не то. Какая разница, Славик? У нас есть только один мир, другого не дано. Так не всё ли равно, кто и как его смоделировал?
   Он вздохнул:
   - Ты права, Инка. Большинству людей в общем-то абсолютно всё равно. А вот я, когда дошел до этого, как будто взглянул на мир другими глазами.
   - Почему?
   - Я начал понимать причины и следствия. Почему всё есть именно такое, какое есть. Вот человек рождается; идет в детский сад, потом в школу. Потом в какой-нибудь вуз - ну, это в принципе не обязательно, смотря по интеллекту и по желанию закосить от армии... Потом на работу; заводит семью, детей, а там и внуков. Уходит на пенсию. В конце концов умирает. До хрена людей так живут - в сущности, одно и то же, минимум вариаций. Самую малость подумать головой - и можно предсказать всё от начала до конца. И тем не менее они бывают счастливы. Спрашивается: почему?
   - А почему вообще крокодилы? - спросила Инна.
   - Какие еще крокодилы?
   - Вот есть крокодилы. В общем-глобальном смысле они могут летать или не летать. Почему?
   - Теперь уже я чего-то не понимаю, - сказал Славик. - Это юморист какой-то? Или откуда?
   - Не экзистенционально. Так почему же люди счастливы?
   - Потому что они так запрограммированы. Это тоже часть алгоритма; вернее, это его направленность, конечная цель - всеобщее счастье. Так сказать, последняя ступень эволюции - homo felix, человек счастливый.
   - Вот и прекрасно! - воскликнула Инна.
   - Но ведь это счастье одинаковое на всех!
   - Ну и что? Какая разница, какое оно, одинаковое или нет? Это же счастье!
   Славик молчал. Глядел Инне в глаза покорно, как преданный пес смотрит на хозяина. Она засмущалась и отвернулась.
   - Что ты хочешь сказать? - спросила робко.
   - Хочу сказать, Инка-Паутинка, как это здорово, что я тебя встретил!
   - Правда?
   - Конечно. С тобой мы можем нормально поговорить, как белые люди. Мне уже давно не с кем было вот так поговорить.
   - Значит, это так сложно - найти с кем поговорить?
   - Поживешь здесь с мое - сама поймешь.
   Это "поживешь с мое" прозвучало для Инны, как удар хлыста. Не хочу я здесь жить с твое! Я хочу уйти! Разве так трудно понять? Разве так трудно... Мысль осталась незаконченной; девушка ничего не сказала вслух.
   - Всеобщее счастье, - продолжал Славик, - это и правда было бы прекрасно. Если бы программа иногда не ошибалась.
   - А она ошибается?
   - В любой программе есть ошибки. Это как аксиома. В ихней - тоже. Вот родился человек - что происходит? Берется голый паттерн и под него генерится хренова куча параметров. Может тысячи, может десятки тысяч... У каждого параметра - свой диапазон. А теперь дальше. Во-первых, я не уверен, что они правильно отслеживают все комбинации. А если из двух параметров каждый по отдельности допустимый, то еще не факт, что они и вместе допустимы. Во-вторых, просто случайный сбой. Бац! - и вот тебе какой-нибудь параметр зашкалил. Всего один на тысячи - но уже имеем брак. Человека, изначально непригодного для стандартного счастья. Причем я выделяю это слово: изначально!
   - То есть ошибку можно было бы с самого начала исправить?
   - Можно. Но фиг они тебе что исправят.
   - Почему?
   - А потому что они непогрешимы! Это тоже вроде аксиомы: они не могут ошибаться в принципе. Какая к чёрту ошибка? Это не ошибка, это высший замысел, который вашим примитивным умишкам не дано понять! Ну вот родился человечек, мог стать хорошим художником. Не гением, допустим, ничего чтобы из ряда вон - но жил бы себе спокойно, на хлеб своими картинами зарабатывал, и был бы счастлив. Так нет - случился у него баг в голове. И вместо одного стандартного счастья имеем тридцать миллионов стандартных трупов. Так что же - ошибка? Ничего подобного! Все это тоже часть их охренительного эксперимента, часть пути к всеобщему счастью!
   - Ты о ком говоришь? - спросила Инна.
   - О Гитлере. Ну, тут пример как бы хрестоматийный... А скольким людям баги жизнь испоганили, так что никто об этом и не знает?
   - А почему бы тогда нам самим не исправлять ошибки?
   - И это можно. Только не так, как хотелось бы им.
   - А как?
   - По-всякому... Да вот хотя бы перед тобой живой пример сидит.
   - Хм... С тобой-то что не так?
   - Вот то и не так. Ты вот, к примеру, сюда за деньгами пришла?
   - Не для себя, - поспешно сказала Инна.
   - А для кого же?
   - Одного хорошего человека. Это как вопрос жизни и смерти.
   - Ясно, - сказал Славик. - Но, в сущности, не важно. Ты пришла, чтобы отстреляться, получить бабки и уйти на фиг - это главное. А я сюда убежал. Насовсем.
   - Во как? От ментов, что ли, ныкаешься?
   - Ничего подобного. От всеобщего универсального счастья.
   Инна раскрыла рот от изумления.
   - Ага, удивил! - радостно воскликнул Славик. - Так и знал, что ты удивишься. Ну, я же когда-то жил обычной жизнью. Универ закончил по компьютерным наукам - между прочим, очень даже успешно. Работа у меня была вполне ничего себе, зарплата - даже более чем. Дальше: я был, можно сказать, без пяти минут женат. И вот однажды вечером я представил... Один день из жизни: подъем рано утром. Зарядка, душ, завтрак по-быстрому, что попадется под руку. Доброе утро, милая - как спалось? - спасибо, хорошо, а тебе? - замечательно - ну, мне пора! - поцелуй на прощание. Работа от звонка до звонка, обеденный перерыв, обычные перекуры, обычные сплетни о начальнике и его секретарше. Вечером - домой, по дороге - в магазин, купить хлеба и еще чего-нибудь, смотря по степени опустошенности холодильника. Привет, дорогая - как дела, какие новости? - ничего особенного, всё в порядке, ты тут как? - у меня всё замечательно! Скромный домашний ужин, телевизор, на выбор: сто первая серия бесконечного мыла - лохотрон для неудачников - футбольный матч - очередные политические разборки. А теперь в кроватку, устроим маленькую сексуальную оргию только для двоих. Собственно оргия - ах, мне никогда не было так хорошо! - да, это было прекрасно, но мне завтра утром рано вставать - конечно, милый, спокойной ночи! - и тебе спокойной ночи, моя крошка. Восемь часов здорового сна, пробуждение - и опять всё сначала. И так - каждый день, изо дня в день, десять лет подряд, двадцать, тридцать...
   - Ну и? - спросила Инна выжидающе.
   - Это же ужасно! - сказал Славик искренне.
   - Не вижу ничего ужасного.
   - Конечно, ты не видишь. Ты же нормальная девушка. А я, когда это всё представил, то понял: надо немедленно что-то делать. Иначе не выдержу, и хана. Сказано - сделано. И вот я здесь.
   - Да-а-а... - только и протянула Инна.
   - И знаешь, Инка, я счастлив. Не по программе, не так, как нужно им, по-своему - но счастлив. По мне, счастье - это не то, чего ты можешь ждать каждый день. Его вообще не ждешь. Оно просто валится вдруг тебе на голову, огорошивает со страшной силой, и ты даже не знаешь, что с ним делать. Ты спрашиваешь: ну на фига мне это сдалось? - и вдруг понимаешь: чёрт меня на хрен раздери, ведь это же оно! Оно здесь и сейчас, и ты вцепляешься в него пальцами всех конечностей, потому что знаешь: такое больше никогда не повторится. Только сейчас, и никогда больше! Вот это - мой вариант счастья, и я нашел его здесь. У меня нет никаких обязанностей, никаких глупых каждодневных ритуалов. Я ни от кого не завишу и от меня никто не зависит. Я никому не нужен, никому ничего не должен, я свободен! Никаких претензий к миру, никаких претензий к людям, никаких претензий к себе. И самое главное: я не имею ни малейшего понятия, чем меня встретит завтрашний день. Разве это не прекрасно?
   - Не знаю... По-моему, как раз это - ужасно.
   - Ну ясное дело. У тебя ведь нет такого бага.
   Он мне не поможет, подумала Инна. И не потому, что не захочет. Просто ему не нужен выход. Он провел здесь чёртову уйму времени, и даже не пытался его искать. Даже не пытался - теперь она не сомневалась в этом. Конечно, он мог бы защищать ее, развлекать интеллектуальными беседами... Может, это было бы в своем роде не так уж плохо. Но, ради всего святого, она не собирается провести здесь всю оставшуюся жизнь!
   - Да, Славик, у меня нет никаких багов, я всего лишь дура обыкновенная, я хочу обычного, стандартного, пускай даже запрограммированного счастья, и я мечтаю отсюда выбраться!
   - Ну, Инка, вот этого только не надо, ты совсем даже не дура! А что насчет багов - так я думаю, почти у каждого они есть, только не у всех в явном виде.
   Ну ясно, проскочила вялая мысль, "выбраться" он пропустил мимо ушей, будто и не слышал вовсе.
   - Хочешь сказать, и у меня тоже?
   - Почему нет?
   - А как определить?
   - Вообще-то просто. Это должно быть что-нибудь абсолютно бесполезное, или даже вредное. Но ты от него ни за какие шиши не откажешься. Есть что-то такое?
   - Не знаю...
   - А ты подумай. Вот когда ты дома одна остаешься и нет ничего важного, чем любишь заниматься?
   - На синтюке играю, - сказала Инна и вдруг поняла, что попала в точку: бесполезное, в общем-то, занятие - но она от него не откажется. Ни за что и никогда.
   - Вот видишь! Наверное, еще и сама сочиняешь что-нибудь?
   - Пытаюсь иногда.
   - И как получается?
   - Говорят, что неплохо. Не мне судить.
   - Здорово! А на пианино можешь?
   - Так я на нём и начинала.
   - Инка, я хочу это услышать! - Славик просительно уставился на нее.
   - Здесь, что ли?
   - Там, наверху, - он указал пальцем в потолок. - Пойдем, сейчас сама увидишь!
   - Да ну, Славик... Я так не могу!
   - Ты еще не отдохнула? Тогда лежи, конечно.
   Так бы и сказать, что хочу еще полежать - подумала она, но ответила почему-то другое:
   - Да нет, не в том дело. Ну, не могу я так сразу. Да и вообще...
   - Инка, кончай ломаться! Может, у меня больше в жизни такой возможности не будет - тебя послушать?
   - А что, уже собрался меня бросить?
   - Ну что ты! Но кто знает, что случится завтра?
   В этот миг, будто в подтверждение его словам, издали донесся приглушенный грохот. Инна напрягла слух и различила тонкий, постепенно затихающий крик. Еще один... Сколько в нем отчаяния и безысходности! - подумала про себя. Звук слабый, его едва слышно, и всё же...
   - Что это?!
   - Откуда я знаю? Хочешь посмотреть?
   Инна вздрогнула и покачала головой. Протянула руку:
   - Ладно, пойдем наверх.
   - Спасибо, - как-то серьезно сказал Славик.
   Она встала - и тут же схватилась за него, чтобы не упасть. Обессилевшее тело плохо слушалось, но она подумала: ничего, потерплю, а то если всё время лежать, не очень-то я восстановлю силы. Скорее, мышцы в конце концов атрофируются. Все звуки смолкли и кругом опять стояла угрожающая тишина; в окна пробивался привычный уже голубой свет. А ведь и правда: к этому, наверное, можно привыкнуть. Рано или поздно человек ко всему привыкает, к этому - тоже...
   Рядом с кроватью была неказистая, будто наспех сколоченная дощатая дверь. Славик распахнул ее рывком, и они прошли в маленький темный коридорчик. За последнее время Инна повидала достаточно всяких коридоров; этот был серый, пыльный, с правой стороны заваленный какими-то тюками, узлами, сломанными стульями. Слева обнаружилась приставная железная лестница, что вела на чердак.
   - Ты давай вперед, - предложил Славик. - Если будешь падать, я тебя поймаю.
   Инна медленно вскарабкалась по лестнице. Силы должны вернуться, думала, они обязательно вернутся, они уже потихоньку возвращаются... Потом бы еще чего-нибудь поесть. Лучше не мясо, а что-то полегче. Хотя, позже можно будет и мясо. Чем бы оно там ни было, пусть даже кошатина... только бы в самом деле не человечина.
   Ну, вот и чердак. Окон здесь не было, но благодаря провалившейся крыше внутри оказалось достаточно светло. Кругом валялись брошенные кем-то вещи: опять узлы и ножки стульев, битая посуда, одежда... Нет, Инна, конечно, хотела переодеться, но всё-таки во что-нибудь почище, чем у нее, а не наоборот!
   - Кхе-кхе! - закашлялась она: при их появлении пыль взметнулась в воздух тучей, защищая свои владения от непрошеных гостей.
   - Ничего, сейчас осядет, - сказал Славик, но и сам негромко кашлянул.
   Пианино стояло за провалом, у передней стены. Черное, с виду древнее-древнее, чуть покосившееся на правый бок. Получится ли у нее сыграть хоть что-нибудь на такой развалине? Небось, только опозорится и тем дело кончится. Надо было отказываться решительнее, теперь уже поздно давать задний ход.
   Славик пододвинул к инструменту деревянный ящик:
   - Располагайтесь, маэстро!
   - Какая там маэстро... Хорошо, если я из него хоть какой-то звук извлеку.
   - Ну!.. Скромность, конечно, украшает мастера, но не до такой же степени!
   Инна повела головой: не любила пустые комплименты, но отвечать не стала. Села на ящик - вроде не проваливается - и подняла крышку. Ну, по крайней мере все клавиши на месте, и то хорошо. Она вытянула руки, распрямила пальцы и пробежалась по клавиатуре - проверить звучание. Тут же вскрикнула от боли: чёрт! Совсем забыла про безымянный палец!
   - Что такое, Инка?
   - Да ноготь сорвала, больно.
   - Так что - концерт отменяется?
   - Нет, - сказала она, хотя еще минуту назад ответ был бы - да. Может, снова замотать палец платком? Поискала в сумочке: куда же он запропастился? Пистолет, который ей сроду не понадобится - вот он. А платка-то и нет... Ладно, фиг с ним, всё равно так было бы не очень удобно. Лучше попробую обойтись без этого пальца, буду играть что-нибудь попроще, вот и всё...
   Инна выдала полную гамму, автоматически запоминая звучание каждого тона. Две клавиши были совсем мертвы, но они располагались по краям, и без них, в общем-то, можно было обойтись. Еще несколько откровенно фальшивили. Она повернулась:
   - Славик, его когда в последний раз настраивали? Звук просто ужасный!
   - Ну извини - какой уж есть. А ты сама не можешь?
   - Уже почти не помню, как это делается.
   - Ну ничего. Инка, ты не волнуйся - у меня всё равно медведь на ухе топтался, я разницы не почувствую.
   - Так на хрена тебе вообще этот концерт?! - выкрикнула она с обидой.
   Он подошел ближе, взял ее за плечи:
   - Ну вот, уже расстроилась... Ничего, Инка-Паутинка, всё будет хорошо. Ты играй, пожалуйста!
   Что-то было такое в его голосе - будто если она сейчас не сыграет, он тут же упадет и умрет на месте. Она постаралась расслабиться. Спокойно, девочка, и в самом деле ничего страшного. Славик отпустил ее, отошел в сторону и застыл неподвижно.
   - Ты только молчи, - сказала Инна.
   - Хорошо.
   Она взяла на пробу несколько аккордов. Чёрт, кошмарно, всё должно быть совсем не так! А на этой октаве? Вот тут вроде ничего, терпимо. И здесь тоже... Она заиграла "Аве Марию" Баха-Гуно, простую и спокойную мелодию. Сейчас лучше всего успокоиться, эта музыка как раз подойдет... Местами фальшивые тона резали слух - Инна постаралась их избегать, начала импровизировать, искать собственную трактовку. Тема всё дальше уходила от оригинала - пианистка уже почти не замечала этого, она была там, внутри, наедине с музыкой, чувствуя себя с ней одним целым. Всё вдруг оказалось где-то бесконечно далеко - и огромное синее подземелье, и брошенный деревенский дом, и проваленный пыльный чердак... Даже пианино - и оно было далеко, она почти не видела и не ощущала его, мелодия текла в голове, а руки стали не более чем инструментом для извлечения звука...
   Инна не знала, сколько прошло времени, когда она сыграла последний аккорд. В ее финале, кажется, не было почти ничего от Баха и Гуно - она не смогла бы сказать это с уверенностью, она даже не была уверена, что сумела бы повторить еще раз то же самое. Поврежденный палец болел - похоже, во время игры она забыла о нём и о намерении не пользоваться им. Но сейчас это казалось мелочью. Инна повернулась и поглядела на Славика: тот замер с открытым ртом, уставившись на нее.
   - Ну что? - спросила. - Неважно, наверное?
   Он молчал.
   - Ну скажи хоть что-нибудь! Что, настолько плохо?!
   - Инна, я... Не знаю, не хочу говорить банальности... - он как будто позабывал слова, выговаривал их неуверенно, сбивчиво. - Но это великолепно... Могу я надеяться...
   - Слушай, прекрати этот высокопарный тон! - крикнула она.
   - Извини. Как скажешь, - было странно видеть этого крупного, крепкого мужчину в такой преклоненной позе. - Но ты правда здорово играешь. Инка, а давай что-нибудь из своего?
   - Да ну... не стоит оно того.
   - Пожалуйста! Ну очень хочу послушать.
   - Нет, свое я играю, только когда остаюсь дома одна, у себя в комнате...
   - Так ты и эту как-то совсем по-своему играла.
   - А кому-то здесь медведь на ухо наступил... - сказала она и вдруг рассмеялась.
   - Так то когда было! Тот медведь давным-давно убежал, только его и видели. Инка, ну сыграй! Давай, повеселее что-нибудь.
   - Повеселее, говоришь? - она игриво взмахнула пальцами.
   - Ну не всё ж тоску нагонять.
   - Ладно!
   Инна снова прикоснулась к клавишам, выбрала на этот раз более высокую тональность. Вспомнила одну из своих любимых мелодий и заиграла стремительно, напористо. Звук, правда, выходил не совсем такой, к какому она привыкла дома, но она умела мгновенно ориентироваться: когда было нужно - уходила от сомнительных созвучий, интуитивно заменяя их стройными аккордами. Странно: обычно Инна сильно смущалась в присутствии посторонних, но сейчас чувствовала себя удивительно свободно. Вот так же она играла, закрывшись в своей комнате; с опаской пробовала новые сочетания и радовалась, когда всё получалось так, как ей хотелось, опасаясь при этом только одного - как бы потом не забыть, не забыть... Сейчас Инна не думала и про "не забыть" - она просто получала удовольствие от музыки, ей не мешал даже сломанный ноготь; она закрыла глаза - смотреть было не нужно, она уже сроднилась с инструментом, пускай и таким неказистым; всё получалось само собой: ноты, ее пальцы, музыкальные интервалы и расстояния между клавишами - всё было едино. Мелодия шла непринужденно, она будто парила, летала в воздухе, заполняла собой помещение, вытесняя прочь затхлый дух запустения.
   Вдруг Инна обернулась, услышав сзади легкое поскрипывание. Славик танцевал под ее музыку - прямо здесь, посреди пыли и кучи старых вещей. Вряд ли она смогла бы сказать, что он такое танцует - не вальс и не танго, какая-то странная смесь; впрочем, это не имело никакого значения. Он двигался неровно, неуклюже, сам немного напоминал медведя - и всё-таки Инна ощутила непередаваемый восторг. Заметив ее взгляд, Славик подмигнул ей, и она рассмеялась, не прекращая играть.
   - Здорово! - сказал он и поднял большой палец.
   Инна улыбнулась.
   Он продолжал танцевать. Потом заговорил, удивительным образом попадая в такт музыке:
   - Может, это тоже прозвучит банально... Но я всё-таки скажу... Инка-Паутинка! Ты подарила мне... самые счастливые мгновения в моей жизни!
   Она вся зарделась. Славик в танце подошел к ней и сделал приглашающий жест. Инна оторвала пальцы от клавиш, поднялась... Музыка как будто не прекратилась. В следующую секунду она поняла, почему: он продолжал напевать неоконченную мелодию. Та, та-та, та-та-та-та-та... Может быть, у него выходило не так, как сыграла бы она, не так красиво и гармонично... И всё-таки это было прекрасно. Инна позволила Славику обнять себя, и они продолжали танцевать - под замолкшую музыку, которую тем не менее слышали оба.
   Впервые в жизни, подумала Инна, кто-то действительно оценил мой талант. Слушал не просто из вежливости или из любопытства. Нет - Славик уловил настроение мелодии и проникся им; он чувствовал гармонию почти так же, как ее создательница. Может быть, немножко иначе, не столь тонко - но это уже было не важно, главное - музыка Инны не была для него пустым набором звуков, она нашла отклик в его душе.
   А может, появилась мысль, мне не нужен никакой выход? Это истинно счастливые мгновения, я даже не чувствую больше усталости, она куда-то ушла. Вместо нее пришла легкость: смотрите, я почти парю! Инна не переставала улыбаться. Мы еще немножко потанцуем, а потом я сыграю ему что-нибудь другое, пожалуй, вот эту... Конечно, она получится совсем не такой, как раньше, но это опять же не важно, совершенно не важно, потому что, я знаю, у меня получится отлично, даже лучше чем раньше, обязательно получится, я точно знаю. А потом мы спустимся вниз, и я всё-таки чего-нибудь поем... А потом буду спать, потому что на самом деле уже давным-давно как ночь, уже, наверное, наверху дело идет к рассвету, а я всё на ногах и на ногах, так что я лягу и отосплюсь как следует. А завтра утром мы снова поднимемся сюда... Но пока что мы будем еще танцевать. Я так давно не танцевала, я уже почти забыла, как это делается - а ведь это, оказывается, так прекрасно, особенно когда твой партнер...
   Славик вдруг отпустил Инну, отступил на шаг. Она замерла на месте. Что-то не так?
   - Инка, - спросил он, - тебе в самом деле нужен выход?
   Она стояла, не в силах пошевелиться. Выход? Конечно, нужен! Но разве Славик не дал ей понять, что найти его нет никакой надежды?
   - Да, - сказала почти на автомате.
   - Очень-очень нужен? - глаза его стали печальными.
   Инна вспомнила больничную койку, пустой взгляд в потолок...
   - Очень-очень. Вопрос жизни и смерти... Ты чего так погрустнел?
   - Да ничего. Не бойся, это ненадолго.
   - Ну, хорошо... Так ты всё-таки знаешь, где выход?
   - Знаю. И я тебе покажу.
   - Правда?! - она закричала, еще не до конца осознавая, что это значит: после всех тягот кошмарного путешествия у нее появился шанс вернуться домой! И может быть даже с десятью тысячами...
   - Правда. Я покажу. Только ты должна делать всё то же, что и я.
   - Хорошо, я буду делать. И куда нам придется идти? Далеко?
   - Нет, недалеко, - его всегда спокойный голос сейчас звучал особенно ровно и бесстрастно. - Совсем недалеко.
   - Это здорово! - воскликнула Инна.
   - Конечно. Только если ты сделаешь так же, как я.
   - Да, я ведь уже сказала... Славик, тебе, наверное, грустно будет со мной расставаться?
   - Грустно, Инка-Паутинка. Но я очень хочу тебе помочь. Иначе мне будет еще больше грустно, и я уже не смогу быть счастлив... по-своему.
   Она не совсем уловила суть его объяснения. Стояла молча, не в силах что-либо выговорить, только неотрывно пронизывала его глазами. Если он сейчас попросит ее остаться... О боже, что тогда делать?! И вдруг поняла: он не попросит. Что угодно - но не попросит.
   - Куда я его задевал? - тем временем спрашивал Славик, оглядываясь вокруг себя.
   - Что задевал?
   - Да пистолет, который у маньячки забрал.
   - А зачем пистолет?
   - Надо. Ты не видела?
   - Нет. У меня точно такой же, - Инна ткнула в сумочку.
   - А, хорошо. Не возражаешь? - она мотнула головой, и он вытащил оружие за рукоять.
   - Ну, теперь идем?
   Славик несколько секунд оглядывал пистолет. Взялся пальцем за рычажок - наверное, предохранитель - и щелкнул им. "Где мой черный пистолет? - На Большом Каретном", пропело что-то в голове у Инны. Она усмехнулась: ничего не изменилось. Что бы ни происходило, для любой ситуации у нее найдется песня или хоть мелодия. Славик плотно обхватил рукоятку, будто примеривался; вытянул руку и, чуть улыбнувшись, поводил перед собой, высматривая несуществующих врагов. Инна рассмеялась, спросила весело:
   - Вооружаешься? Там опасно?
   Он ничего не ответил. Согнул руку в локте, поднял... Инна почувствовала что-то неладное, молча уткнулась в Славика непонимающим взглядом: вот он развернул дуло... вот он поднес его к виску... нет, но этого не может быть! Это абсурдно, в этом нет никакого смысла, это никому не нужно, это не на самом деле, это просто какая-то игра...
   - Сла... - хотела крикнуть, но получился лишь жалобный писк.
   Затем оглушительный грохот беспощадно расправился с тишиной.
   Теперь Инна закричала. Кричала, почти не слыша себя, продолжая слышать лишь звук выстрела - непрекращающийся, растянувшийся на веки вечные. Кричала, глядя ему в глаза - в его спокойные, добрые, всё еще наполненные улыбкой глаза. Он опускался медленно, плавно, раскинув руки; продолжал смотреть на нее: "я очень хочу тебе помочь". Упал, вздрогнул в последний раз и застыл; только тогда глаза закрылись и превратились в две узкие щелочки.
   "Вопрос жизни и смерти..." - "Если ты сделаешь так же, как я."
   Только сейчас, и никогда больше.
   Она всё стояла неподвижно, не шевеля ни единым мускулом, не отпуская Славика взглядом. Но я же не хотела! - кричала мысленно. Я не хотела - так! Я же не могла знать, что "выход" ты понимаешь уже только в таком смысле! Я же верила, что ты правда покажешь, дура, поверила, никому нельзя доверять - а я поверила, мне даже и в голову не могло прийти, что... Нет, это всё-таки я - я во всем виновата. Я - потому что я такая идиотка, мне нельзя браться ни за что серьезное, ни за что по-настоящему важное, потому что я не способна... Вот один дорогой мне человек: я хотела его спасти, но не смогла, теперь уже ясно, не смогла, потому что фиг я когда-нибудь получу эти десять тысяч, потому что вот второй человек, ты - и я тебя погубила, одна я, потому что у тебя какой-то баг в голове, и тебе не нужно нормальное счастье, но я, дура, сволочь, эгоистка паршивая, всё-таки сделала тебя счастливым, пускай даже всего на миг, и ты... Безумие, это безумный мир, здесь всё безумно, но ведь жизнь только одна, и разве что-то может быть ценнее? - а ты вот так, просто... Кто бы мог подумать, разве я могла подумать? - но какая теперь разница, могла или не могла, потому что случилось то, что случилось, и этого не изменишь, никакая идиотская музыка этого не изменит, и кому теперь на фиг нужен мой талант, дура, дура, сволочь...
   Инна рыдала, поминутно вскрикивая. Она склонилась над телом - дрожала сама и встряхивала его, не понимая, зачем это нужно и какой в этом смысл. Гладила густую бороду, проводила пальцами по шершавой коже лица, запускала руку в волосы... Старый шрам на лбу как-то слишком естественно переходил в свежую рану на виске; кровь из нее вытекала медленно, неохотно. И всё-таки руки Инны уже были вымазаны в крови - но она этого не замечала. Ну зачем мне выход? - повторяла из разу в раз, ну зачем, зачем, зачем мне этот дурацкий, никому в сущности не нужный выход?! Ведь я уже смирилась, я уже была готова остаться с тобой, я даже распланировала почти на день вперед, что мы будем делать... Ведь это не только я тебе подарила счастливые мгновения - но и ты мне их тоже подарил! Так зачем же, зачем, какого хрена я сказала - да, когда надо было ответить, когда я уже готова была ответить - нет?! Я могла бы остаться, я подарила бы тебе множество таких мгновений, бесконечную жизнь таких мгновений, каждое следующее лучше предыдущего, так зачем же я, дура, зачем, зачем, зачем?!..
   Внезапно кто-то схватил ее за руку и грубо рванул в сторону. Инна перекатилась на спину, ахнула, посмотрела вверх. Перед глазами мелькнула чья-то ладонь, толстая и грязная. Девушка попробовала подняться - и вдруг толчок в грудь опрокинул ее на пол. В глазах всё еще стояли слезы, она плохо видела, что происходит; что-то сжало ее предплечья, как клещами. Инна закричала; в ответ услышала только невнятное: "Ы-ы-ы!"
   Совсем рядом возникло лицо. Вытянутый овал, на котором напрочь отсутствовала растительность: не только волосы, не говоря уж об усах и бороде - но даже брови и, кажется, ресницы. Два круглых глаза болезненно-желтого оттенка бессмысленно вылупились на Инну: умом их обладатель, похоже, не отличался. Широкий бычий нос поминутно раздувался - она слышала, с каким шумом выходит из него воздух. Рот раскрылся и показал сломанные, выщербленные зубы, а дальше - что-то темно-красное, неопределенной формы... короткий обрубок, бывший некогда языком.
   - Пусти! - кричала Инна, борясь со слезами. - Пусти!
   - Ы-ы-ы! - мычал в ответ безъязыкий; это напомнило ей лепет любознательного ребенка, в руки которого попала новая игрушка.
   "Это тебе наказание!" - произнес внутри какой-то чужой голос.
   Хватка на левом предплечье ослабла; тут же жирная рука зацепила лифчик между грудей и бесцеремонно рванула. Инна взвизгнула; в следующий миг верхняя половина ее тела была уже полностью обнажена. В намерениях лысого теперь можно было не сомневаться. Она судорожно вытянула вверх свободную левую руку: сейчас же, быстро ткнуть пальцем в уродливый желтый глаз... Что-то с силой сжало ей кисть; сильнее... боже, еще сильнее! Не помня себя, Инна заорала. Показалось, будто хрустнули кости... о господи, нет!
   - А-а-а-а! Пусти!.. А-а!.. Пусти... - она вскрикивала, хрипела, едва не задыхаясь, готовая вот-вот завалиться в обморок - но нет, нельзя, нельзя, нужно бороться до последнего, неужели я вот так сдамся? - только пусти, сейчас пусти! - а там посмотрим, там мы еще поборемся...
   - Ыхы-ы! - этот гад всё-таки разжал руку. Та беспомощно обвисла, упала на пол, Инна попробовала ей шевельнуть... нет, чёрт, не могу! С правой он по-прежнему не спускал стальную хватку. Довольная физиономия исчезла - лысый отодвинулся. Куда - она поняла в следующий миг, когда он начал ковыряться у нее на поясе.
   - Нет! Ох, нет! - бормотала Инна. - О боже, нет...
   Что она могла сделать? Попробовала двинуть ногой - и тут же во что-то уперлась; затем навалилась тяжесть - кажется, насильник просто сел на нее. Играючи, он вырвал пояс, отшвырнул куда-то вместе с сумочкой... Одним движением сорвал пуговицу и расстегнул молнию. Ногам стало свободнее. Инна рывком потянула к себе левую - и была остановлена ударом по коленной чашечке. А-а! Боже, за что?!
   "Ты заслужила!" - ответил тот же беспощадный голос.
   - Ы-ых! Ы-ых! - посапывал немой. Сопротивляться бесполезно, поняла Инна. Буду сопротивляться - он меня покалечит. Изуродует, и тогда уже мне самой никакие десять тысяч не помогут. А так, может, сделает, что хочет - и отпустит. Ну почему бы, в самом деле, не отпустить? Если ему нужно именно это, если ему нужно только оттрахать меня - то зачем же что-то еще, почему бы потом и не отпустить?
   Насильник уже стягивал с нее джинсы. Инна резко дышала и постанывала, почти как он: ы-ха! ы-ха! Вяло приподняла ноги, даже помогая ему. С трусиками он возиться не стал: схватил двумя руками, разорвал тонкую ткань - Инна громко вскрикнула - и вытащил из-под нее. Вот и всё, подумала она, вот я и готова к употреблению. В следующий миг он завалился, обрушился на нее сверху - отвратительное лицо оказалось совсем рядом, от него шел сильный потный дух. Всем телом она ощущала противную мокрую, липкую кожу. Пасть прижалась, присосалась к ее губам, почти кусая их, здоровенный нос уперся в щеку. Омерзительная густая слюна затекала прямо к ней в рот; Инна начала захлебываться. Она задышала носом - часто-часто, тело само собой судорожно дергалось. Насильник ненадолго отодвинулся, выдал громко: "Ыыххы-ы-ы!" Она поспешно восполняла запасы кислорода; в ушах появился и медленно нарастал до боли знакомый шум.
   Передышка была недолгой - безъязыкий снова приблизился, впился в девушку ртом, его два безобразных глаза висели перед ней желтыми провалами. Лапищи шарили по ее телу и останавливались на выпуклых грудях; потом Инна поняла: сейчас он войдет в нее. Сейчас это случится, она уже никак не сможет этому помешать - и никто, никто во всём свете не придет к ней на помощь... Когда-то, было время, она панически боялась быть изнасилованной маньяком, но никогда особенно не задумывалась, как именно это может произойти. Значит, вот так...
   Инна чувствовала, как член грубо вторгается в ее лоно... неожиданно тело отозвалось пробуждающимся желанием. Нет, всё происходящее было в высшей степени безумно - но это уже сверх меры, это предел любому безумию и даже за всякими пределами. Я же не хочу! - почти выкрикнула она; намерилась повторить и вслух, но крик не пробился сквозь сбивчивое, беспорядочное дыхание. Я не хочу, это подло, это крайне подло, это не должно быть так! Кажется, тело больше ей не подчинялось. Оно подрагивало в такт движениям лысого, и блаженная дрожь распространялась повсюду. Никому нельзя доверять, никому - даже себе. Вот так и становятся шлюхами, подумала Инна. Ты знаешь, что это мерзко и отвратительно - но вдруг понимаешь, что всё равно этого хочешь, и ничего не можешь с собой поделать. А во второй раз, наверное, уже не так мерзко и не так отвратительно. А на третий и вообще привыкаешь... Всё смешалось воедино: крики боли и отчаяния, неровные мучительные вздохи, экстатические стоны... И, усиливаясь, их постепенно заслонял однотонный давящий, всепоглощающий гул...
   Инна лежала неподвижно и смотрела в потолок. Вообще-то не совсем в потолок, его она как раз и не видела - просто что-то синее, слегка подсвеченное. Не голубое небо, нет - она отдала бы всё что угодно, только бы синее стало голубым и на нём появились хотя бы редкие белые облачка... Но нет - чудес, к сожалению, не бывает. Это она уже поняла. Их не бывает даже здесь. А может, в особенности - здесь.
   Использовал по назначению - да и шлепнул, чтобы не мучилась, вспомнила Инна. Кажется, насильник пощадил ее и ограничился только половиной. Впрочем, пощадил ли?
   Она не дала мысли оформиться. Чуть пошевелилась; тело слушалось плохо, но всё же слушалось. Приподнялась, опираясь на правую руку - левую могла удержать на весу только с великим трудом. Взглянула перед собой: всё та же пыль, те же брошенные вещи... вот и я теперь, подумала, такая же брошенная вещь. Смотреть на себя не хотелось. Кое-как привстала - ноги держали плохо, все предметы исполняли перед Инной какой-то бешеный танец. Она откашлялась и сплюнула - в слюне чувствовался соленый привкус крови. Помотала головой, встряхнулась; картинка как будто стала устойчивее. Вот, так оно лучше...
   Взгляд натолкнулся на пианино - черное и безмолвное, крышка до сих пор открыта. Что-то непонятное и жуткое было в нём, что-то потустороннее, неподвластная ей и вообще человеку страшная сила... Это оно во всем виновато! - подумалось неожиданно. Это оно, оно неправильное, и музыку я на нём играла неправильную, ненормальную, нечеловеческую... Ну, всё, держись! Сейчас-сейчас! Инна подошла к куче в углу. Ноги были как ватные; она согнулась, уселась на пол и принялась перебирать вещи. Тюки с одеждой, деревяшки, банки разные - всё не то. Не то, не то! Под руку вдруг попалась бумажка; Инна взяла ее, перевернула другой стороной... Это оказалась фотография девочки лет десяти: жизнерадостное улыбающееся создание, белые зубки и розовые щечки, темные волосы заплетены в косичку... Подписи не было. Она рассматривала фото несколько секунд, потом отбросила: нет, не то, опять не то...
   Тут ей подвернулась кочерга. Инна ухмыльнулась зловеще: вот, то что надо! Привстала, подняла железяку - та казалась неимоверно тяжелой. Ничего, сил должно хватить. Снова подошла к пианино. Длинный ряд клавиш напоминал открытый рот со множеством зубов. Ну да: белые - это зубы, а черные - это страшный кариес... Что, зубки, хотите меня скушать? А фиг вам, не получится! Со всей силой, какая только была, Инна обрушила кочергу на клавиши. Те породили неимоверно фальшивый аккорд, долго-долго звучавший в тишине чердака. А, что, не ожидали? Так вот вам еще! Она снова подняла орудие - и снова ударила. Потом опустила углом книзу и повела по клавиатуре, с силой прижимая, выдавливая из нее жуткую какофоническую гамму. Кое-где на месте "зубов" уже зияли пустоты - кочерга цеплялась за них и выворачивала соседние клавиши... Вот вам, вот вам за всё, получите, гадкие, ненавистные! Инна поднимала железный прут - и опять опускала его, еще раз, и еще; инструмент страшно кричал от причиняемой ему боли, порождая симфонию, которую впору слушать разве что грешникам в последнем круге ада. Он орал, он стенал, поруганный, замученный тем же человеком, который недавно извлекал из него божественные звуки, он недоуменно вопрошал: за что? - но Инна не слышала вопроса, она продолжала крушить, покуда могла: вот тебе! Так тебе, получай! и еще, и еще!..
   Наконец силы оставили ее. Она уронила кочергу - едва не себе на ноги, - села, склонила голову... Вдруг поняла, что плачет - не хныкает, нет, слезы текли рекой. Плакала не от усталости, не от физической боли - сама не смогла бы объяснить, от чего. Перед глазами стояла только что виденная фотография. Девочка здорово походила на нее саму - особенно если вспомнить, какой Инна была в десять лет...
   Эх, ты, Инка-Паутинка, несчастная юная Инночка! До чего ж ты докатилась, боже, до чего ты докатилась? Слезы останавливались, и тут она поняла, что до сих пор не одета. Бегло оглядела себя: кровь на руках... кровь на груди... кровь между ног... и на лице, конечно, тоже. Вспомнила: где-то должна быть сумочка с зеркальцем. Пошарила глазами и нашла пояс в противоположном углу чердака. Как он аж туда залетел? Не экзистенционально. Подобрала черную сумочку, заглянула... Зеркальце оказалось разбито - кусок в одну треть вылетел и раздробился на множество осколков. Разбитое зеркало - к несчастью, вспомнила Инна и вдруг рассмеялась дико; почти тут же замолкла, испугавшись собственного голоса. Взглянула на свое отражение: господи-господи... Девица-красавица, на кого ты теперь похожа? Губа справа была разорвана, под носом запеклась кровь. Глаза стали красными, воспаленными, странно расширились и глядели на мир безумно. О, нет... Она хотела спрятать зеркало обратно; тут же передумала и отшвырнула его прочь.
   Инна натянула джинсы - прямо на голое тело. Нашла любимую маечку, развернула... а, не важно, лишь бы чем прикрыться. Минуту терла ее в ладонях, потом еще раз оглядела: ладно, сойдет. Оделась, подхватила сумочку... заметила: черный пистолет так и остался в ладони Славика. Насильник не взял его - а может, вообще не заметил... Она взялась за ствол, потянула на себя: отдай! Пальцы застыли, как были во время смерти, и не хотели отпускать оружие.
   - Отдай! - закричала Инна умоляюще. - Он тебе не нужен, пожалуйста, отдай!..
   Одной рукой она трясла ладонь, другой тянула на себя - нет, не получается. Ничего у нее не получается, она и правда ни на что не способна, кроме как наигрывать дурацкую бесполезную музыку... Ну ничего, ничего! Инна повернула руку мертвеца, прижала к полу и одновременно попыталась разогнуть его пальцы. Ну почему ты так его держишь, почему, ведь он тебе уже не нужен! Опять подступали слезы, из носа тоже текло. Наконец ей удалось - пистолет выскочил из чуть разжатой ладони, Инна едва не опрокинулась. Тут же встала, сунула оружие за пояс, в последний раз взглянула на Славика. Прости, пожалуйста! Мне нет прощения, я знаю, но всё же... Махнула рукой и быстро пошла к люку вниз.
   Оставив домик, Инна двинулась в сторону, противоположную той, откуда пришла. По крайней мере, так она думала. Шла не спеша - быстрее и не смогла бы: фантастический пейзаж то и дело скакал перед глазами, как в сумасшедшем аттракционе - приходилось совсем замедляться, почти останавливаться. Шла, не особенно обращая внимание, что находится вокруг. Только краем глаза отмечала: слева - зеленый барак... справа - красный... а вот еще домик, похожий на тот - обойду стороной...
   Неожиданно на пути возник человек. Женщина средних лет в длинном зеленом халате без рукавов; тело весьма пышных форм, лицо какое-то круглое, спокойное, чуть любопытства во взгляде... Эта хотя бы не похожа на маньячку или фанатичку, подумала Инна. Сейчас подойду ближе, поговорю - может, она знает что-то про выход? Сделала несколько шагов - ее снова начало шатать, фигура впереди будто покачивалась влево-вправо. Ничего, усмехнулась, ничего, справлюсь... Женщина стояла неподвижно, смотрела на нее... вдруг мгновенно сорвалась с места и побежала прочь.
   - Сто-о-ой! - выкрикнула Инна. - Подожди!
   Но той уже не было видно. Ну вот, всплеснула руками, опять не повезло... Через несколько секунд она уже забыла про эту женщину, образ отодвинулся куда-то на задворки памяти: это всё мелочи, это не важно - надо идти дальше. Скоро она увидела ступеньки. Мраморная лестница - не чета тем, что были в подземных туннелях, действительно сделана на славу. Инна медленно подошла, подняла голову и взглянула вверх. Лестница вела к портику с античными колоннами, построенному внутри скалы; на этой скале обрывалось синее подобие неба.
   Туда! - мысль словно ударила по голове: если выход и существует, то он - там. Инна даже ускорила шаг. Потом заметила: на верхней ступеньке стоит человек.
   Это был мужчина, одетый очень странно, вычурно - так одеваются только актеры в театре, играя пьесу о Средних Веках. Ну и, конечно, так одевались собственно в Средних Веках... Он был красив, не то что Славик - холеные залихватские усы, орлиный взгляд, шляпа-треуголка на голове... И зеленый бархатный камзол ему очень идет, еще бы шпагу - и выйдет натуральный мушкетер, ну просто "один за всех - все за одного", или скорее "один на всех - все на одного" - это как-то правильнее, ближе к здешним реалиям... Мушкетер снял шляпу, церемонно поклонился и произнес:
   - О принцесса, разрешите мне приветствовать вас!
   Инна захохотала. Какая к чёрту принцесса? Шлюха она теперь, а не принцесса! Самая натуральная грязная подзаборная шлюха. Грязная и подзаборная - мысленно повторила еще раз и ухмыльнулась. Мушкетер тем временем продолжал:
   - Вы не представляете, какая это огромная честь для меня - видеть вас здесь!
   Она снова хохотнула. К чёрту честь! Ее сейчас больше волнует другой вопрос.
   - Где выход? - спросила Инна и на миг испугалась: она едва узнала собственный голос - резкий, отрывистый, с истерическим присвистом.
   - О, принцесса, уверяю вас, вам совсем не стоит об этом беспокоиться! Позвольте лучше предложить вам себя в качестве скромного сопровождающего. Право, ваше высочество, все только вас и ждут, бал не может начаться без вас!
   К чёрту, пробормотала она про себя. Вытащила пистолет из-за пояса, сжала рукоять, вытянула на полную руку. Та вдруг затряслась лихорадочно, Инна схватилась еще и левой, но это мало помогло. Чёрт, нервы, нервы, невозможно, что это такое, я же хочу прицелиться! Прицелиться никак не удавалось: дуло дергалось вверх-вниз, упорно не желая фиксироваться на одной точке. А, к чёрту! Она проговорила:
   - Где выход? Ты, разодетый шут, говори: где выход?!
   - О, принцесса, ради бога, уберите оружие! Уберите, прошу вас, вы ведь так можете покалечиться! Будет весьма печально, если вы себе что-нибудь повредите!
   Он издевается, подумала Инна. Впрочем, они все издеваются, и этот - не исключение, он - всего лишь подтверждение общего правила. Но я же не шучу, чёрт возьми! Я не шучу, я и правда выстрелю! Руки дрожали не переставая: нет, это невозможно... невозможно... безумие...
   - Я буду стрелять! - закричала что есть мочи, так что даже сорвала голос. Добавила тише, сквозь слезы: - Идиот!.. Я же тебя убью...
   - Принцесса, поверьте мне на слово, - сказал мушкетер, - это был бы не самый разумный поступок с вашей стороны.
   Руки тряслись неимоверно. Нет, подумала Инна, так я ничего не смогу, надо чтоб наверняка. Она заставила себя сделать шаг. Потом еще один - двигалась как обреченная, моргая беспрерывно, уже почти ничего не различая перед собой. Остановилась в трех метрах от будущей жертвы, навела пистолет - вместо головы видела лишь бесформенное розово-зеленое пятно. Пистолет тоже был пятном, только черного цвета, и всё время менял форму и очертания.
   Но я же должна! - мысленно воскликнула Инна. Вслух произнесла едва слышно:
   - Убью...
   Мушкетер стоял неподвижно, выжидая. Она зажмурила глаза до боли, сжала рукоять со всей силы - левую руку будто ударило током, что-то треснуло. Инна едва слышно вскрикнула, но вытерпела. Я должна! - подумала еще раз и спустила курок.
   Никакого грохота не было - только негромкий щелчок. Она нервно хихикнула, открыла глаза: мушкетер спокойно и уверенно стоял перед ней всё в той же позе. Нажала еще раз - и еще раз так же щелкнуло. Рассмеялась во весь голос, отшвырнула пистолет прочь - тот поскакал по ступенькам и замер. Боже, подумала, какое счастье! Я не убила человека, я правда хотела убить - но мне не удалось, какое счастье! Эх, ты, юная Инночка, малолетка дура-дурой... Смех постепенно перешел в слезы. Ничего не умею делать, сказала себе, совсем ничего! Сама не заметила, как подошла к тому, кого только что едва не прикончила - и уже рыдала во весь голос, положив голову ему на плечо.
   Он что-то говорил - Инна разбирала только отдельные слова:
   - О, принцесса, вы... состоянии... пойдемте, вам... переодеться... бал, поймите... сейчас...
   Потом колонны повернулись к ней боком. Инна приготовилась спиной встретить землю, но ноги вдруг оторвались от пола. Она скорее догадалась, чем почувствовала: мушкетер подхватил ее на руки.
   Потом они куда-то шли. По сторонам мелькали размытые образы: колонны портика... зал... в нём - опять колонны, и какие-то статуи... ступеньки... еще ступеньки... широкие двери...
   Потом была комната, жаркая и влажная. В ней были две девушки, совсем голые - или, может, почти совсем. Они что-то говорили ей, что-то очень спокойное, ласковое, хорошее... Кажется, она им даже отвечала. И еще они что-то влили ей в рот, и оно было немного горькое и терпкое на вкус. И одна из них сказала: "Потерпи чуть-чуть, Иннушка, скоро всё будет хорошо!"
   Потом она тоже была без одежды. Она лежала, вокруг всё еще было влажно, где-то плескалась вода, и ей правда было очень хорошо. Удивительно хорошо и удивительно безмятежно. Ее чем-то мазали, чем-то натирали; это продолжалось долго, очень долго, бесконечно долго... Минуту, час, день, месяц, год, жизнь... Но ей было уже всё равно. Даже если бы это никогда не закончилось.
   Потом она увидела перед собой статную даму, и дама ошеломила ее своей красотой. На ней было роскошное платье - такие Инна видела только в исторических фильмах или, опять же, в театре; платье было сиреневое, все в кружевах и узорчатой вышивке, широкая юбка розовым бутоном опускалась до пола. На открытой белой груди искрилось жемчужное ожерелье, бросая во все стороны световые блики. Лицо блистало ярким, торжественным макияжем, кожа казалась сверхъестественно чистой и гладкой. Темные, почти черные волосы были аккуратно уложены в высокую прическу, которую венчала искусно вплетенная в них сверкающая маленькая корона. Вот это настоящая королева красоты, подумала Инна, эх, куда уж мне до нее? Только глаза... глаза тоже были красивы, но если не заострять внимание на косметике, в них виделась глубокая печаль и усталость. Что ж, решила она, наверное, красавицам тоже не очень-то легко живется на свете... И еще: справа на губе, под ярко-красной помадой, она разглядела неказистый выступ, как будто шрам...
   Тут Инна поняла, что смотрит на себя в зеркало.
   Не может быть! Она пошатнулась. Вот это уж точно не реальность, а какой-то чудной сон... Опустила глаза: всё верно, вот это платье, оно правда на ней, и ее руки... Тонкие белые перчатки, скрывающие под собой в том числе и сломанный ноготь. И ожерелье на груди... Она опасливо подняла руку: усталость ощущалась - не так, конечно, как раньше, но всё же ощущалась, и движения выходили не совсем уверенные; поднесла ладонь к голове: вот волосы... Инна боялась даже прикоснуться, как бы чего не испортить - сама бы она никогда в жизни не сумела... Всё-таки нащупала корону. Глянула в зеркало: там бледная рука с золотистыми браслетами на ней делала то же самое.
   Принцесса...
   Инна почувствовала, что сейчас упадет. Это всё слишком, это, конечно, не может быть на самом деле! Кто-то подхватил ее сзади:
   - Осторожнее, принцесса Инна!
   Она вздрогнула. Тот же голос - знакомый ей мушкетер. Он поддержал ее, помог устоять на ногах; потом отпустил, отошел вбок. Она повернулась: да, это он, всё в том же костюме, выглядит шикарно, ничего не скажешь. Если она принцесса - то кто он?
   - Кто ты? - так и спросила.
   - Гарольд, граф Западных Земель, - сказал мушкетер. - Но для вас - просто Гарольд.
   Это напоминало какую-то сказку, неожиданно ставшую явью. Западные Земли, граф...
   - Где я сейчас, Гарольд?
   - В моем родовом замке. Не волнуйтесь, Инна, здесь вы в безопасности.
   - А какая опасность мне угрожает в другом месте?
   - О, разве вы не знаете, сколько самых разных и неожиданных опасностей подстерегает неосторожных путников в наших краях?
   Она усмехнулась:
   - Знаю.
   - Готовы ли вы, принцесса? - спросил граф.
   - К чему?
   - К балу, разумеется! Всё уже приготовлено для того, чтобы его начать. Ждут только вас. Но не волнуйтесь: вам совсем не нужно спешить. Гости будут ждать столько, сколько потребуется.
   - А потом ты будешь меня трахать? - спросила Инна.
   Она внимательно следила за его лицом, но оно нисколько не изменилось:
   - О, принцесса, разве я могу позволить себе такую дерзость? Нет, что вы, даже и в мыслях...
   - Идиот, - сказала она.
   Гарольд не нашелся, что ответить. Молча смотрел на нее, выждал паузу, потом произнес:
   - Принцесса, если вам нужно еще время, чтобы привести себя в порядок - то скажите, и тогда я не посмею...
   - Нет, - оборвала она. - Я готова.
   - В таком случае, Инна, позвольте вашу руку.
   Она позволила. Они чинно вышли из комнаты и прошествовали по коридору, где на стенах ярко горели факелы, а пол был устлан бордовой ковровой дорожкой. Почему мне всё равно? - думала Инна. Меня нарядили сногсшибательной красавицей, о таком платье я могла мечтать разве только во сне. К тому же, я иду на бал под руку с графом - мало того, еще и сама в качестве принцессы! Но мне абсолютно всё равно. Мне даже не интересно, что это за бал, какие там гости, какое я произведу на них впечатление... Почему так? Почему вообще крокодилы? Вот прицепилась же ко мне эта фразочка!
   Нет, решила, Инна, наверное, всё просто. Наверное, у меня и так было слишком много впечатлений, и я достигла критической точки. Точки насыщения. Теперь, что бы ни случилось, меня уже ничем не удивишь. И ничем не испугаешь. Тут же подумала: хорошо, если в самом деле так.
   Они прошли через широкие двустворчатые двери - кажется, Инна уже видела их, когда Гарольд принес ее сюда. И лестницу вниз - к самому залу - видела тоже. И колонны - без особых скульптурных изощрений, будто только для того, чтобы подпирать потолок; и, опять же, факелы на них... И статуи в отдалении, которые она не может отсюда как следует разглядеть. А вот витражи она тогда не заметила, хотя сделано мастерски: замок на вершине скалы... или вон, с той стороны - эпизод охоты на дикого кабана. Конечно, это всё не настоящие окна, всего лишь видимость, иллюзия окон - если бы только это были действительно окна, и их можно было распахнуть, вдохнуть свежий воздух на полную грудь... И люстру на темном, арочном потолке Инна тоже раньше не видела - огромная, с сотней свечей по меньшей мере, и все зажжены. Да, вот только где же гости? Те, что ждут ее с нетерпением?
   Гарольд остановился на площадке перед лестницей, и она стала тоже. Он отпустил ее руку, склонился почти до пола и, поднявшись, провозгласил:
   - Дамы и господа, ее высочество принцесса Инна, наследница трона Северного Королевства!
   Опять эта чушь... Может быть, всё гораздо проще, и Гарольд ее с кем-то путает? Но почему-то она была уверена: нет, не путает. Речь именно о ней, пускай даже она первый раз в жизни слышит о Северном Королевстве. Ну что ж... по большому счету, это не так уж ее и волновало. Вот только где же "дамы и господа"?
   Гарольд снова подал Инне руку. Они медленно сошли по лестнице - она держалась величественно, как и подобает держаться в таком наряде, а тем более - принцессе. Правда, вся эта роскошная одежда сильно стесняла движения - нет, размер они угадали верно, но, чёрт возьми, попробовала бы самая обыкновенная современная девушка, без задвигов на тему средневековья или ролевух, подольше в таком походить! Ну, конечно, ради бала можно и вытерпеть... Вот только туфли здорово жали - тут они всё-таки промахнулись, а если еще и придется танцевать...
   Граф с принцессой вышли на середину зала. Он отошел на длину вытянутой руки; оставаясь напротив Инны, громыхнул:
   - Оркестр, музыка!
   И музыка заиграла. Ее любимое пианино, скрипка, флейты и, кажется, временами подключался оргАн... Какая-то удивительно, просто до боли знакомая мелодия! Что же это? Наверное, она должна звучать немного иначе, но, тем не менее... Что же это, ну чёрт, что это такое? Над подобными загадками, поставленными собственной памятью, Инна могла долго ломать голову, пока наконец не вспомнила бы или не переключилась на что-нибудь другое. В этот раз она переключилась: поискала глазами оркестр. Нет, музыкантов нигде не было видно. Определить источник звука ей тоже не удалось - музыка доносилась будто отовсюду, но при этом не искажалась: отдельные инструменты и их отголоски не мешали друг другу а, напротив, сочетались в полной гармонии. Да, подумала Инна, превосходная акустика, вот здесь бы я сыграла! Но только перед кем? Где же эта чёртова публика?
   Гарольд сделал приглашающий жест - танец начался. Инна понятия не имела, как правильно танцевать такие бальные, церемониальные танцы; к тому же, левая рука почти онемела и не слушалась ее. Она боялась сделать что-нибудь не так - следила за Гарольдом и, видя его движения, стремилась угадать, что в ответ требуется от нее. Впрочем, кавалер, кажется, не сильно переживал из-за того, что не всё выходило по правилам; в конце концов, он спокойно воспринял ее пассаж насчет траха и даже "идиота" - стерпит и это. Вот я опять танцую, думала Инна. Тогда со Славиком, теперь с Гарольдом. Тогда - со сбежавшим от обычного счастья парнем, у которого был баг в голове, теперь - с графом Западных Земель, и у него, похоже, таких багов целый выводок. Но как же всё неправильно... Конечно, и танцы со Славиком напоминали бред сивой кобылы в летнюю ночь - но тогда по крайней мере всё было по-настоящему! А теперь... теперь скорее похоже на какой-то дурацкий спектакль. Да, пускай жизнь - это театр, она не спорит - но в театре бывают спектакли куда получше! А этот спектакль - глупый и отвратительно поставленный, от него за версту веет искусственностью и фальшью. В нём нет ничего настоящего: бутафорский граф в своем бутафорском замке, и бутафорский бал со знакомо-незнакомой бутафорской музыкой, и бутафорский наряд... и, наконец, она сама - почти такая же бутафорская принцесса, полностью под стать обстановке - как это замечательно, не правда ли, юная Инночка?! И еще: таинственные гости, вроде черной кошки, которой, как известно, нет в темной комнате; или наоборот: вроде суслика, которого никто не видит - а он есть; эти проклятые гости...
   - Гарольд! - вскричала Инна, и получилось удивительно громко - да, в этом зале запросто можно выступать без микрофона. - Где же гости? Я хотела бы с ними познакомиться!
   - Но, принцесса, вы ведь уже им представлены.
   - Но я хочу познакомиться лично!
   - О, Инна, я прошу вас, не капризничайте!
   Она шумно выдохнула: мать-перемать!
   - Но где же они? Чёрт меня раздери... Гарольд, где они все?!
   - Как, разве вы не видите? Принцесса, просто оглянитесь вокруг!
   Она состроила гримасу. "Оглянитесь вокруг": потрясающе! Верх издевательства! Посмотрела перед собой - и вдруг натолкнулась на статую, одну из тех, которые раньше видела только краем глаза. Статуя изображала знатного вельможу; была наряжена в темно-синий парадный костюм - одежда подобрана тщательно, не упущена ни единая деталь, включая перстень на безымянном пальце. И даже лицо - нет, не восковая фигура, конечно, но если смотреть издалека, то запросто можно принять за человека... Инна вздрогнула, перевела взгляд к соседней колонне: там стояла дама в голубом платье с длинным шлейфом, в шляпке, глубоко засевшей в волосах... Волосы? Какие волосы, ради всего святого, какие волосы?! Это точно такая же статуя, в ней нет ничего живого, только минутная иллюзия, бутафория, чтоб ее так, будь она проклята!..
   Инна зашаталась - она наконец узнала музыку. Глупая, тупейшая, примитивнейшая песенка попсовой группы, измененная почти до неузнаваемости, превращенная в этакую пастораль: "Ну где же вы, девчонки, девчонки, девчонки?.."
   Она расхохоталась. Запела вслух сквозь смех, едва выговаривая слова:
   - Ну где же вы... девчонки?... Ах-ха-ха!.. Девчонки!.. ха-ха... девчонки...
   - Что с вами, принцесса? - откуда-то издалека спрашивал Гарольд. - Вам плохо?
   Инна не могла сказать, плохо ли ей. Она уже не чувствовала под собой земли.
   Все вокруг было туманным и радостно-розовым. Инна попробовала напрячь зрение, сфокусировать его, свести в одну точку... вроде получилось. Розовая постель, розовое одеяло, розовые стены... Наверное, это теперь моя комната - подумала с тоской. Чуть приподнялась на кровати, откинула покрывало, взглянула на себя. Хотя бы белье, к счастью, оказалось не розовым, а белоснежным; выглядело вполне под стать недавнему платью.
   Как будто скрипнула дверь. Кто-то пришел?
   - Гарольд? - голос был негромким, слабым. Никто не отозвался. Инна тяжело вздохнула, приподнялась на мягкой перине. Бросила взгляд влево, увидела высокую белую дверь - та была закрыта. Никого нет вроде бы... Ну ладно. Голова чуть кружилась, но в целом самочувствие было сносным. Инна спустила ноги с кровати - и заметила столик с едой. Какие-то салаты, что-то рыбное или мясное, бутылка вина с этикеткой на французском... Да она за целый день столько не съест! В любом случае, много всегда лучше, чем мало. Еда - это хорошо, это даже очень хорошо!
   Инна встала, посмотрела на себя в высоком зеркале: ничего так выгляжу. Подумала: а я ведь и в самом деле красива. Почему мне надо было оказаться в таком месте, чтобы по-настоящему это понять? Нет, не то чтобы я раньше не понимала - но раньше это была какая-то банальная, обыденная красота, а здесь всё видится совсем по-другому. Сейчас, правда, косметики почти не было, и лицо выглядело усталым, изможденным. Что ж, принцесса, ничего удивительного... Рядом с зеркалом оказался шкаф, и она заглянула туда. Боже, какие наряды! Вот вчерашнее платье, а вот и еще - просто одно лучше другого. В ящичках, наверное, тоже полным-полно всяких шмоток. Но куда, подумала Инна, они дели мои вещи? Мои джинсы и маечку, кроссовки, мою сумочку... Вообще-то, по большому счету, и фиг с ними со всеми. Но ведь в сумочке были ключи! Связка ключей - где она теперь?
   Инна не стала одеваться - красоваться сейчас ни перед кем не хотелось, да такое еще и попробуй надень сама, без посторонней помощи - небось, уйму времени потратишь. И ходить неудобно. Уселась на кровать в одном исподнем и принялась за салат. Дверь снова заскрипела.
   - Кто там?
   - Могу ли я войти, принцесса?
   Всё-таки это был Гарольд. Она успокоилась:
   - Входи.
   Он показался в двери - так же безупречно выглядящий. Замер на пороге, будто засмущался чего-то.
   - Что стоишь? Проходи, садись, не бойся.
   Гарольд закрыл за собой дверь. Пододвинул стул и сел напротив, с другой стороны столика.
   - Инна, как вы сегодня себя чувствуете?
   "Сегодня", отметила она про себя. Значит, прошел день. Хотя, здесь это так условно - ночь, день... И кто знает, насколько местный день совпадает с обычными сутками?
   - Нормально чувствую, - она пожала плечами.
   - Я рад, принцесса! Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
   Она думала недолго:
   - Можешь. Где мои вещи?
   - Прошу прощения, но о каких вещах вы говорите?
   - С которыми я сюда пришла. Одежда, сумочка...
   - О, Инна, вам не стоит о них беспокоиться. Их уже выбросили.
   - Выбросили?
   - Разумеется. Они грязны и, поверьте, недостойны вас...
   Она шумно выдохнула:
   - Замечательно!
   - В таком случае я очень рад, принцесса, что сумел вам угодить.
   Ах, даже так! Она ухмыльнулась:
   - Граф не понимает иронии?
   Он не ответил. Инна демонстративно уткнулась в тарелку и ела молча, сосредоточенно, не поднимая головы. Делала это медленно, нарочно растягивая процесс - только бы он понял, что ей, в сущности, нет до него никакого дела. Нет, думала тут же, я его всё-таки выведу из себя! Гарольд долго молчал; наконец спросил:
   - Нравится ли вам наша еда, принцесса?
   - Вполне.
   - А ваша комната? Вы ей довольны?
   - Нет, - сказала Инна. Продолжила мечтательно: - Я бы хотела, чтобы вот здесь было окно. И чтобы в него было видно небо с облаками. Такими обычными белыми облаками. И чтобы это окно можно было открыть, высунуться в него и подышать. Просто с наслаждением подышать - долго, очень долго, охренительно долго - столько, сколько захочется...
   - Но это невозможно, - сказал он. - Вы ведь знаете. Если хотите, можно было бы заказать картину или витраж...
   Она перебила:
   - А выйти отсюда? Это тоже невозможно?
   - Но вам это совсем не нужно, принцесса! Вам здесь будет очень хорошо, поверьте мне!
   - А если мне всё-таки очень-очень нужно?
   - Вы говорите глупости, - сказал Гарольд. - Неужели вы сами не понимаете, что говорите глупости?
   - Нет. Не понимаю, я ведь дура от рождения.
   - Извините, - пробормотал он, и странно было видеть столь мужественное лицо и одновременно слышать столь виноватый голос. - Ничего не могу сделать.
   Инна вскипела, вскочила с кровати:
   - Я что - твоя рабыня, да?!
   Он совсем съежился:
   - Принцесса, вы... как вы можете так говорить? Я... да... ведь всё совсем наоборот! Это я, Инна, - я ваш раб навеки, ваш покорный слуга!
   Она усмехнулась злорадно:
   - Ты - мой раб?
   - О да, принцесса!
   - И ты выполнишь любое мое приказание?
   - Сию минуту!
   - Замечательно. Тогда немедленно отведи меня к выходу!
   Гарольд вдруг упал на колени. Бухнулся головой об пол, обхватил руками ее ноги и принялся исступленно целовать - так истово верующий может целовать святого в надежде на искупление грехов. Инна не знала уже, смеяться ей или плакать. Тупо глядела на него, часто-часто моргая. Наконец выговорила через силу:
   - Прекрати. Сейчас же прекрати!
   Он встал, покорно уселся обратно на стул. Она произнесла:
   - Я же не об этом тебя просила! - и испугалась, что вот-вот расплачется.
   - Я знаю, принцесса.
   Инна закрыла лицо руками и держала их так долго - страшно долго. Повторяла сама себе: не судьба. Забудь и про давно надоевший, но теперь такой желанный институт, и про заботливую, всегда беспокойную маму... и про него, когда-то сильного, а сейчас такого беспомощного и беззащитного, тоже забудь... Господи боже, прости мою душу грешную... или как это правильно говорится? Нет, не знаю, да и вообще: кого я хочу обмануть, я же никогда в бога не верила - раньше не верила, и теперь не верю, очень хотела бы поверить - а не могу, все равно не могу, хотя так, наверное, было бы легче... Когда отняла руки, Гарольд был всё в той же позе на том же месте и глядел на нее неотрывно. Она спросила:
   - Хочешь помочь мне?
   - Мечтаю об этом!
   - Тогда оставь меня одну. Прямо сейчас.
   - Как вам будет угодно, принцесса!
   Гарольд исчез за дверью - Инна упала на подушку.
   А чем тебе плохо? - спросила сама себя. Разве это не то самое "стандартное счастье", о котором ты мечтала? Тебе ничего не угрожает, тебе не надо беспокоиться о пропитании, о завтрашнем дне, у тебя полный шкаф роскошных нарядов, ты можешь быть уверена, что однажды вечером какой-нибудь идиот не изнасилует тебя на улице - ведь граф-мушкетер всегда будет тебя защищать... Возможно, он даже организует тебе пианино, и ты будешь играть на нём в зале с потрясающей акустикой - для него и для гостей, пускай и ненастоящих, но так ли это важно? Что тебе еще надо, Инночка? Чего тебе не хватает?
   Она так и не ответила. Встала на ноги, прошлась по комнате; поспешила опереться на стену, чтобы не упасть. Нет, ну что это за дела, надо набираться сил! Походила немножко туда-сюда - голова кружится, но ноги вроде держат. Выглянула в дверь, в коридор: как будто никого. Что ли рискнуть? Инна колебалась всего несколько секунд. Вышла, огляделась: точно, никого поблизости. И тихо... Сообразила, что собирается бродить по замку в одной ночной рубашке. А впрочем, подумала, ладно: меня всё равно никто не должен видеть, а так во всяком случае удобнее, чем в каком-нибудь из тех платьев, да и шума меньше.
   Инна шла по коридору, поминутно хватаясь за стену. Кругом стояла тишина - впрочем, тишина, кажется, была неизменным свойством любой части этого мира, будь то подземная канализация, кристаллическое поле или замок графа Западных Земель. Миновала три больших двери; почему я иду именно туда? - спросила себя. Почему вперед, а не в одну из дверей? Ответа не нашла, но продолжала двигаться. Только бы сейчас кто-нибудь не появился!
   Никого не было. Широкий коридор закончился и оставил Инне маленькую белую дверцу, которая никак не вписывалась в интерьер замка - своего рода "служебный вход" не для посторонних. Что ждет ее там? А что бы ни было! - она решительно потянула круглую ручку на себя. Дверца распахнулась и открыла взору винтовую лестницу. Инна вспомнила крепостную стену: там ступени были огромные, будто для великанов, а здесь - маленькие, аккуратные, деревянные... Ступеньки вели вверх и вниз. Конечно же, вверх! - она даже не сомневалась в этом. Держась за перила и стараясь не шуметь, быстро преодолевала подъем. Впрочем, кажется, здесь ее шаги некому было услышать.
   Кто знает, сколько этажей осталось позади - сложно считать их, идя всё время по кругу. Инна и не пыталась. Скоро она была уже наверху. На лестничной площадке, рядом с черной прямоугольной дверью, на которой красовались выгравированные позолоченные цифры: "3235".
   Ну вот, подумала, ничуть не удивившись, опять такая дверь. А у меня даже нет с собой ключей - как мне ее отпереть? Но раз уж я здесь... Было похоже, что дверь открывается внутрь, Инна толкнула - и та отодвинулась легко и беззвучно. В помещении был полумрак, едва освещенный несколькими слабыми огоньками под потолком - не свечами и не факелами, а такими же лампочками, как в подземных ходах в начале пути. Девушка бросила взгляд влево... вправо... вроде никого. Шагнула - и едва не упала: пол оказался на ступеньку ниже. Быстро подхватилась на ноги: шум не подняла, и ладно. Воздух был до невозможности спертый - почти как в трубе, только, слава богу, без тамошней вони. Вонять, наверное, было нечему, но, очевидно, строители не потрудились провести сюда хоть какую-нибудь вентиляцию. Голова закружилась - Инна ухватилась за дверь, прикрыла глаза и постояла так с полминуты, приходя в себя, стараясь дышать ровнее. Кажется, уже лучше... Она оставила дверь, подошла к правой стене - та была совсем рядом: похоже, вход располагался в углу. Бог ты мой, сколько здесь паутины! Тонкие сети свешивались с потолка в несколько ярусов - на первый взгляд казалось, что это единственная местная достопримечательность.
   И что я здесь забыла? - подумала Инна. В пустом чулане, отданном на растерзание паукам... Может, уйти и поискать чего получше? Что же ты, одернула себя тотчас - пауков испугалась? Каких-то жалких паучков, да что они тебе сделают? Их ли тебе бояться, после всего-то? Медленно пошла вдоль стены; паутина лезла в лицо - она срывала ее руками, начинала запутываться; рвала сильнее, сбрасывала на пол - та приставала к телу, к длинной юбке. Вдруг зацепилась за что-то ногой - туфельки явно не годились для ходьбы по пересеченной местности; загремела на пол, обрушивая за собой целую паучью сеть. Перед глазами на миг мелькнул ее создатель с белым крестом на спине - Инна дернулась, фыркнула, отодвинулась.
   - Да чтоб вас всех черти сгрызли! - произнесла шепотом.
   Она поднялась, выпрямилась кое-как, вытерла руки о стену, оставляя на ней комки белых нитей. Подумала: а ради чего я так страдаю? Глянула перед собой: другая стена была уже близко, и подле нее виднелись какие-то фигуры. Фигуры? Она замерла. Похоже на человеческие тела... Просто очень похоже! Но что, ради всего святого, это может значить?!
   Нет уж, решила Инна, я всё-таки разберусь. Если начала, то разберусь, чем бы мне это ни грозило. Густые кружевные сети вдруг закончились, и она вышла на простор. Хотелось вздохнуть с облегчением, но дышать было почти нечем. А вот и серая стена... Пару шагов влево - и Инна стояла возле первой фигуры. Нет, слава тебе господи - конечно же, это не были люди. Не настоящие люди - только искусно сделанные их подобия, вроде статуй в зале... Да, пожалуй, это и есть такие же статуи, но без одежды. Если, конечно, можно называть статуей нечто, сделанное из резины. Ведь это же резина, или что? Да, похоже - заключила Инна, осмелившись пощупать стоявшую перед ней фигурку. Но что они здесь делают? Почему они тут - а не там, вместе с остальными? Костюмов на них не хватило, что ли? Да ну, прямо-таки...
   Паутины здесь уже не было, и Инна могла беспрепятственно пройти и рассмотреть все фигуры. Первый был низкорослый дородный мужчина средних лет с заметной лысиной. За ним - девушка, ладно сложенная, но с чрезмерно круглым, непропорциональным, невыразительным лицом. Следом - женщина постарше: у этой лицо смотрелось очень даже ничего, такие изящные губки и носик - зато сама вся перекошенная, да и талия, уж извините... Потом был симпатичный мальчик с доверчивыми голубыми глазёнками, плотный, крепенький; пальцы сжаты в кулачки, хотя вроде бы не задирака. А ведь сделано мастерски, подумала Инна. Кто бы ни был создатель и чего бы он ни добивался - он, несомненно, талантлив. У каждого из них свой характер, свое настроение - не зря я сначала приняла их за живых людей! "Гости", значит... Может быть, сам Гарольд?
   Последняя фигура выглядела незаконченной, недоделанной. Стройная, даже худенькая, хотя не хрупкая и не низкорослая девушка с выпуклыми, в меру большими грудями, с длинными тонкими пальцами на руках. Лицо ее, в отличие от всех прочих, казалось чересчур правильным, будто его создатель изваял форму, но еще не успел придать ей индивидуальные черты. Да и длинные темные волосы были как попало прилеплены сзади и болтались неказистым пучком. Ну что за безобразие, подумала Инна - бросить девушку в таком виде! Раз она не может сама о себе позаботиться, так ты уж будь добр! Странный всё-таки этот мастер...
   Инна уже протянула руку, чтобы поправить кукле прическу. Вдруг застыла как вкопанная, пораженная неожиданной догадкой: это же я! Вот эта фигурка, не доведенная до ума - она так похожа на меня! Нет, невозможно...
   Не в силах пошевелиться, Инна стояла на месте; по старой привычке поднесла руку ко рту. Зачем, с какой целью? Что это может значить? Теперь ясно: все эти фигуры - да, наверное, и те, что в зале - скопированы с живых людей. Копии стоят там и здесь - а где же оригиналы, где они? Что стало с ними? Что, чёрт возьми, станет теперь со мной?! И ведь наверняка, подумала: что бы он ни собирался сделать - он уверен, что так для меня лучше...
   Бежать, сейчас же бежать, скорее, как можно дальше! Но куда? В свою комнату, где ее, может быть, поджидает Гарольд? Или куда? Множество дверей, множество путей - но в какие места они ведут? Наверняка в ловушки - все, все они, ведь хозяин замка знает их гораздо лучше, чем она, его гостья, случайно попавшая сюда... Гостья! - повторила и вдруг ужаснулась едва осознанной мысли. Есть путь по лестнице вниз, но он... почему он должен быть лучше остальных? Нет, это западня - нет выхода! Нет спасения!
   Инна мельком глянула в угол - там что-то чернело. Ладно, решила, посмотрю, что это, раз уж я здесь. А потом буду думать... Боже, как меня угораздило! Впрочем, угораздило меня с самого начала, когда... Ладно, не стоит сейчас начинать всё снова. В несколько шагов она оказалась возле странного предмета... впрочем, ничего особенно странного в нём не было. Обычный чемоданчик-"дипломат" с кодовым замком - ну, пожалуй, всё же не совсем обычный для такого места. И... бесконечно знакомая связка ключей на нём.
   Инна схватила ключи нервно, как если бы кто-то грозился немедля отнять их у нее. Нет, всё-таки это была другая связка - в ней не оказалось сломанного ключика. Или его уже сняли? Она оглядела все ключи: нет, они, если ей не изменяет память, тоже не совсем такие. Хотя некоторые совпадают: например, вот этот, с фигуристой крестовиной, она помнит хорошо. А черненького, с медвежьей головой, раньше не было - уж она бы его заметила. Значит, всё же другая связка? Не экзистенционально.
   Адреналин напором прилил в крови. Несколько раз Инна перевела взгляд с ключей на чемоданчик и обратно. Перебрала их в руках, остановилась на самом маленьком, самом простеньком... кажется, в ее связке он тоже был. Чёрт возьми, ведь это о чём-то говорит!!! Инна вся дрожала - но не от страха, нет; это было возбуждение, экстаз, почти оргазм! Она уселась на деревянном полу, пододвинула к себе "дипломат": ага, вот и замок, один из двух... Поднесла к нему ключик, попробовала. Он вошел, он подошел! Инна действовала размеренно, ритмично, будто совершала магический ритуал. Повернула ключ на полный оборот... есть! Вытащила, вставила в другой замочек... готово! Даже не верится! Дёрнула крышку: не открывается. Что такое? А, стоп: ведь еще надо набрать код...
   Это привело ее в замешательство. Черная панелька с белыми цифрами: колесики стояли неровно, как попало. Четыре циферки... да, это только в фильмах шпионы навскидку подбирают коды к любым замкам, а в жизни... Но наверняка же тут всё не просто так - думай, думай! Инна сосредоточилась. Ей нужен выход, верно? А выход - это дверь, и у нее есть номер, тоже четырехзначный... Ну так чёрт же меня возьми! - едва не выкрикнула вслух. Ведь давным-давно, еще в начале путешествия, я стояла перед дверью на выход, перед дверью с номером...
   Этот номер, ржавый, выдолбленный в металле, уже маячил у Инны перед глазами, и она лихорадочно вертела колесики: 0... 1... 9... 5! На миг остановилась, не решаясь проверить. Положила "дипломат" плашмя, провела по нему ладонью, смахнула остатки пыли. Ну, с богом - резко рванула крышку вверх.
   Та открылась, как положено. Инна уже знала, что увидит внутри - но всё-таки взмахнула руками радостно, подставила их под подбородок, улыбнулась, покивала головой... Вся внутренность чемодана была заполнена туго перетянутыми пачками. Инна взяла одну, оглядела, довольно пролистнула. Интересно, почему же такими мелкими? Все купюры, похоже, были достоинством в один доллар. Скорее всего, сотня штук в пачке - и сотня пачек на "дипломат".
   Пересчитывать даже не хотелось. Не всё ли равно, в самом деле? Ну, пусть не досчитаюсь сотни, да хоть и полтысячи. Меняет это что-нибудь? Ровным счетом ничего. Нет, подумала тут же: у них не может быть ошибки. Конечно, здесь всё точно, один к одному. Десять тысяч долларов! Правда, я рассчитывала получить их уже по ту сторону выхода, а оно вон как вышло... Но раз я нашла эти десять тысяч, раз они оказались не мифом, не фальшивой подставой, а вполне реальными - вот они, я держу их в руках! Раз так - то неужели я теперь не найду какой-то дурацкий выход?!
   Средние пачки чуть возвышались над остальными. Там есть что-то еще? И правда, подумала Инна: если они положили в "дипломат" деньги, это не значит, что они не могли положить в него и что-то еще. Она разгребла среднюю кучку, разложила пачки по сторонам. Под ними открылось гладкое днище чемоданчика, а на нём... на нём лежал пистолет. Не такой, как был у амазонки, хотя тоже черный - этот казался крупнее и тяжелее даже на вид. Инна осторожно вытащила оружие, глядя на него с нескрываемым испугом. Зачем он здесь? Это намек, да - но на что? Что вы хотите этим сказать, вы, гады, подлецы, издевающиеся над нормальными людьми? Что никакого выхода на самом деле нет, потому что есть только один: поднести эту штуку себе к виску и нажать на спуск? Так, что ли? Так, так?!
   Руки всё еще дрожали от странной смеси радости и страха. Ладно, сказала Инна себе, успокойся, в самом деле! Не важно, на что они хотели намекнуть. Честное слово, ну абсолютно не важно! Девочка, а почему бы тебе не взглянуть с хорошей стороны? Ведь у тебя теперь есть оружие, им ты сможешь защитить себя, пробиваясь к выходу. Что - разве не так? Конечно же, так! Вот и всё, и нефиг разводить панику! Она успокоилась, даже решилась взять пистолет в руки, погладила его любовно. Ты мне еще послужишь, хороший мой. Ведь я должна выбраться, обязательно должна. Вопрос жизни и смерти!
   Вдруг на нее упало пятно света - распахнулась дверь. Инна спохватилась. Проклятье, эти деньги совсем задурили мне голову, я даже забыла, где нахожусь! Она поспешно укладывала пачки на место: а, не важно, пускай лежат криво, лишь бы "дипломат" закрылся. Раскидала их, кое-как разровняла, захлопнула крышку, спутала код. Вот, подумала, а еще говорила, мол, в фильмах - а у самой получилось ничуть не хуже, чем в фильме! Быстро закрывала на ключ замки: с одним справилась сразу, на другом замешкалась, никак не могла попасть в отверстие. Да что за безобразие! Заканчивала уже на ощупь, повернув голову к двери: кто же там?
   Ну да, конечно. Гарольд, граф Западных Земель. Как жаль, что в этом полумраке невозможно увидеть его глаза!
   - Что вы здесь делаете, принцесса? - он остановился, сделав лишь несколько шагов вглубь помещения. Может быть, не хотел пачкать костюмчик? Хотя, слева вполне можно пройти, почти не касаясь паутины - это она, дура, выбрала другую стену и попала в самые заросли!
   - Не твое дело, - Инна постаралась, чтобы ответ прозвучал равнодушно, без всякой интонации.
   - Вам не следует здесь находиться. Идемте, прошу вас.
   Она взяла в руки пистолет, чуть усмехнулась. Развернулась к двери, но пока не вставала. Собрала всю свою решительность и сказала твердо:
   - Гарольд, не подходи ближе!
   - Что вы собираетесь делать, принцесса? - голос был не совсем ровный, его обладатель занервничал - это успокоило Инну.
   - Повторяю: не твое дело, - она подняла пистолет, сжимая его обеими руками. Вытянула их - в левой снова что-то неприятно захрустело: да что же это? как я теперь буду играть? Произнесла с нажимом: - Уходи! Оставь меня в покое!
   Он шагнул вперед, и Инна выматерилась про себя.
   - Принцесса, пойдемте со мной. Я отведу вас в вашу комнату, там вам будет лучше...
   Вот опять, подумала она. Опять он рассуждает о том, что для меня лучше! Почти выкрикнула:
   - Гарольд, я же не хочу тебя убивать! Я правда совсем не хочу тебя убивать!
   - Но вам и не нужно этого делать, принцесса.
   Граф подошел еще ближе. Нет, подумала Инна, не могу. Он не прав: я должна это сделать, я, чёрт возьми, просто обязана это сделать! - но я не могу. Ну что тут такого: всего-то придавить пальцем этот рычажок. Нет, не могу. Не могу, не могу, не могу!..
   Она повела головой - взгляд пробежал по веренице резиновых кукол. Это сразу придало решимости:
   - Что стало с ними? - и продолжила истерично: - Что ты сделал с ними, ты, сволочь?!
   Гарольд не отвечал. Она всмотрелась в него, в холеное мушкетерское лицо - слишком красивое, почти идеал, мужчина ее мечты, такие бывают только в кино... Теперь она видела его глаза... глаза, полные преданности... готовности служить... желающие ей добра... Ничего другого, ни в коем случае - только добра... Невозможно...
   Вдруг Инна опомнилась; поняла, что уже несколько секунд жмет на спусковой крючок - а тот не нажимается, не щелкает, даже ничуть не шевелится, будто застрял, как когда-то ключ. Да что же это, господи боже! Неужели я до такой степени феноменально, патологически невезучая? Гарольд, казалось, ждал чего-то - не приближался больше, но и не отходил назад. Что же делать, чёрт, что же делать?! Она постаралась собраться с мыслями... Юная Инночка, а ты пистолет с предохранителя снимать не пробовала? Тебя этому не учили, да?! Так лазить по подземельям тебя тоже не учили, чего ж ты, дурёха, полезла?! Она нашарила большим пальцем рычаг, оттянула на себя, почувствовала: зафиксировался. Это были всего лишь механические действия: отодвинуть сюда, направить туда, нажать тут... Совсем не сложно, ничего сложного: нажать тут...
   Пистолет громыхнул - Инна вздрогнула от отдачи, едва не упала. Спросила себя: неужели я всё-таки это сделала? Гарольд дернулся, но по-прежнему стоял; схватился за левое предплечье, пробормотал полушепотом:
   - О, принцесса...
   Ее будто обожгло. Не убила, нет, только ранила... Хорошо это или плохо? Инна никак не могла сообразить, мысли не выстраивались в логическую цепочку. Она отбросила их прочь, левой рукой подхватила "дипломат" - и будто попала под высокое напряжение: ой, нет, больно, не смогу! Стиснула зубы, перекинула в левую пистолет, чемоданчик взяла правой... Некогда, некогда! - Гарольд стоял между ней и дверью, напрямик бежать нельзя - Инна вскочила и рванулась к стене, с первого же шага едва не запуталась в юбке... Ну нет уж! - чёрт, неудобно, вот бы ей сейчас ее джинсы, но что толку рассуждать, их ведь выкинули, выкинули вместе с сумочкой, вместе со связкой, ну, правда, теперь у нее есть новая связка... Чё-ё-ёрт! Ключи остались позади, где она подобрала чемодан - но сейчас некогда, потому что сначала надо убежать, и только потом - всё остальное...
   Инна была уже у двери, когда Гарольд схватил ее за руку. Она вскрикнула, сжала пистолет еще сильнее, превозмогая боль; потом выпустила "дипломат". Обернулась - и замерла: они глядели друг другу в глаза. Ну где же в нём хоть какая-нибудь злоба, хоть какое-нибудь коварство, подлость, хитрость - где всё это? Где, где? Спокойствие, как у Славика - хотя нет, совсем не такое: у того было просто спокойствие, без всяких намеков: вот он я, у меня всё хорошо, я не жду от жизни подвоха. А у этого - холодная уверенность, равнодушие, примерно как...
   - Ты не можешь уйти, Инна, - сказал Гарольд.
   ...в последние секунды перед смертью, додумала она мысль. Затем каким-то чужим, машинальным движением перехватила пистолет правой рукой; подняла ее, на ходу разворачивая оружие, и врезала графу между глаз. Он рухнул, как стоял, на месте, всё еще держа девушку чуть выше локтя; всей тяжестью своего тела повлек за собой. Инна пошатнулась, вскрикнула; ударила рукоятью по пальцам. Те разжались немедленно. Она подхватилась, потянулась за "дипломатом" - на Гарольда боялась взглянуть, только бы на глаза не попалась его рана, рана, которую она ему нанесла... Быстрее, чёрт возьми! Нащупала чемоданчик, подтащила к себе - и в следующую секунду была уже за дверью.
   Оглядываться не стала. Тут же кинулась вниз - и сразу одернула себя: спокойнее, девочка, спокойнее. Это тебе не ровная комната, это лестница: чуть споткнешься - а обе руки заняты, вот и всё, и больше тебе не нужен будет никакой выход... Сбавила темп, но шла быстро, как могла, чтобы только не путаться в одежде. Скоро миновала дверь в коридор замка - даже и не подумала туда идти, спускалась ниже. Эта лестница не просто так, твердила про себя. Если наверху я нашла проклятые десять тысяч - так и внизу тоже что-то должно быть! Пока что там замаячил просвет. Инна спустилась еще: вот опять белая дверца, почти такая же, как выше. Куда она ведет - в другую часть замка, или...
   В двери стояла девушка в тонкой, почти прозрачной накидке; наверное, только что вошла. Светленькая, коротко стриженая, миниатюрная, совсем еще подросток - самое большее лет шестнадцати... где же она ее видела? Ах да: не иначе как одна из тех, что мыли ее и приводили в порядок. Точно, из них. Девчушка подняла глаза:
   - Принцесса? Почему вы здесь? Пойдемте, я вас...
   - Нет! - зло отрубила Инна.
   Та заморгала - растерялась и не знала, что теперь делать. Беглянка вдруг остановилась, поставила "дипломат". А что, если... Подошла ближе к служанке и спросила резко:
   - А ты? Что-нибудь знаешь про выход?
   - Нет никакого выхода, - пропищала девчушка.
   - Что ты сказала? - ее будто пригвоздило к земле. - Повтори!
   - Нет никакого выхода, - пробормотала та, уткнувшись в пол.
   Инна с размаху врезала ей по лицу.
   - Не смей такое говорить! Что ты можешь знать, дурочка?!
   Девчушка повернула к ней глазки - маленькие глазки, в которых читался только один вопрос: за что, госпожа? в чём я провинилась? Сказала едва слышно:
   - Но ведь его и правда нет...
   Инна схватила ее за шею:
   - Неправда! Не смей так говорить! Выход есть! Слышишь меня: выход всегда есть!
   Она затрясла несчастную со всей силой. Ей вдруг овладело исступление - и она терзала жертву немилосердно, душила ее, как одержимая. Нет, повторяла про себя, не может быть! Не может быть, не для того я перенесла столько страданий, вытерпела столько мучений, чтобы теперь эта девчонка, эта невзрачная сопливая малявка сказала мне, что никакого выхода нет. Да кто она такая, в конце концов?! Та даже не пыталась сопротивляться, как-то отбиваться - терпеливо сносила всё; сквозь слезы и частые вздохи говорила с трудом, так что еле-еле можно было разобрать:
   - Принцесса, я... хотела бы помочь... правда, поверьте!.. Но я не могу... не могу вас обманывать... Если его нет, то я же не могу... Лучше горькая правда... чем сладкая ложь... меня всегда так учили...
   Инна почти не слушала. У самой тряслись руки, пальцы, но она не отпускала служанку. Та уже не говорила ничего, только судорожно хлопала ртом и плакала почти беззвучно - а она всё не прекращала. Да кто ты такая, кричала мысленно, да как ты смеешь, да что ты знаешь?! Ты, может быть, вообразила, что я из-за денег сюда пришла? Из-за десяти тысяч? Да на хрен мне нужны эти десять тысяч! В гробу я их видала, гореть им вместе со мной в аду синим пламенем! Да я же не для себя, идиотка! Пойми, не для себя - для одного человека, ему же не жить иначе, ты только пойми, попробуй понять своим жалким умишком! Так как же ты, ничтожная, говоришь мне, что никакого выхода нет?! Как ты смеешь такое говорить?! Как? а, как?!
   Вдруг поняла, что произносит это вслух. Содрогнулась, разжала руки, поднесла их к лицу, отодвинулась от жертвы. Та медленно съехала на пол и замерла, будто присела - глаза расширены до предела, едва не вылазят из орбит; смотрят на Инну. Нет, не может такого быть... Она ведь, конечно, жива? Ну не может быть, чтобы не была жива! Не может быть, чтобы я сейчас... своими руками... ее... убила...
   Инна села рядом с девчушкой. Осторожно, с опаской коснулась ее лица, повернула к себе. Та не шелохнулась, глядела так же отстраненно. Нет, не может быть... Она должна быть жива! Инна гладила ее лицо, ее побелевшие округлые щечки; провела рукой по растрепанным, вздыбившимся волосам. Нет! - едва не закричала. Не умирай! пожалуйста!
   - Пожалуйста... - негромко повторила вслух. - Ну пожалуйста...
   Девчушка чуть вздрогнула, шевельнулась. Инна всплеснула руками: какое счастье! Та захлопала веками, будто всё еще рыдала, только слезы не были видны. Сглотнула несколько раз - и сильно закашлялась. Инна провела рукой по ее спине; выговорила, сама едва не плача:
   - Ну вот, что ж такое... господи боже... Извини меня, пожалуйста, ради бога...
   Служанка откашлялась, перевела на свою мучительницу взгляд - в нём было странное сочетание озлобленности с жалостью. Прошептала одними губами:
   - Уйди... - Инна прислушалась, и разобрала еще: - Ты чужая...
   Она оторопела. Я - чужая? Так значит, это не место такое ненормальное, безумное, неподходящее для обычных людей, что стремятся к обычному счастью? Значит, на самом деле я - чужая? Замечательно! Она отпрянула; девчушка смотрела на нее, как на врага человеческого рода. Инна попятилась, подобрала "дипломат" и пистолет. Повторила сама себе зловеще: я - чужая! Кинулась прочь, понеслась по лестнице, не обращая внимания на стреляющую боль в левой руке. Через несколько ступенек споткнулась, тотчас выпустила чемодан; сама едва не загремела, но успела прижаться к стене. Подхватилась тут же, подняла "дипломат" - и, не помня себя, ринулась вниз. Сердце тарахтело, как работающий вразнос двигатель. Инна летела, иногда перескакивала через ступеньку, поминутно спотыкалась, путалась в неудобной одежде, чуть не падала - но не сбавляла скорость. Куда бежишь? - спросила сама себя? От кого бежишь? От себя ведь не убежишь... Но она продолжала мчаться; в голове отстукивал свихнувшийся ритм: ты - чужая! ты - чужая!
   Позади осталась уже чёртова уйма этажей и как минимум пара таких же белых дверей. Инна пропускала их - бежала дальше. Спуск должен куда-нибудь привести, думала она. Если наверху я нашла деньги, то внизу наверняка тоже что-нибудь найду. Наконец длиннющая лестница закончилась и уперлась в площадку с дверью. Ну да, конечно! Точно такая же дверь, лишь номер другой: "1574". Вот только, подумала, я опять без ключей... Неужели это меня остановит? Ну чёрт возьми: если я чужая, если мне не место здесь - так помогите же отсюда выбраться!
   Дверь подалась под слабым толчком - так же, как и наверху. Инна вздохнула с облегчением: всё просто. Ключей нет, но они, оказывается, и не нужны - вот и прекрасно! Новый путь дохнУл на нее холодом, она даже поежилась. Что там впереди? Ну вот, опять коридор... На этот раз - серый, металлический, хорошо освещенный, только уж очень узкий: если кто будет идти навстречу, можно и не разминуться. Но это всё не важно, это такие мелочи...
   Скоро Инна миновала первый поворот, а затем и развилку. Она не раздумывала, куда направиться - выбирала путь наугад. Здесь и впрямь было здорово холодно. Нет, конечно, и другие туннели отнюдь не излучали тепло, но в них стоял как бы обычный холод, который и должен быть на глубине нескольких - или сколько их там? - метров под землей. А тут царил настоящий мороз, будто она случайно забрела в гигантский холодильник и бродила теперь по его запутанным камерам. К тому же, в явно неподходящей для такого похода одежде... Но нет! - воскликнула в мыслях решительно: если они вообразили, что это заставит меня отступиться...
   Тут же спросила себя: а не глупо ли? Холодина, небось, означает, что эти места на чёрт-те какой глубине - а мне ведь нужно наверх! Так какого хрена я ищу выход наверх в недрах земли? Инна думала об этом совсем недолго - вдруг остановилась, испугавшись неожиданно посетившей ее парадоксальной мысли. Ну кто, в самом деле, сказал, что если ей нужно наверх - то и выход обязательно должен быть наверху? Ведь здесь ничто не подчиняется нормальной человеческой логике! Ты хочешь искать его наверху, девочка? А вот фиг тебе: он будет внизу, в самом что ни на есть низу, где только можно себе представить! Ну, каково? Идея почему-то приободрила Инну, и она поспешила вперед еще быстрее.
   Очередной, неизвестно какой по счету коридор оказался очень длинным; в середине виднелся проем - ответвление вправо. Внезапно в проеме возник человек. Грязный оборванец с виду: черная двухнедельная щетина, безобразно спутанные волосы, рваная темно-синяя куртка, примерно такие же штаны - только кожаные сапоги выглядели вполне прилично. Он вышел на середину прохода и встал нагло, упер руки в бока. Смотрел на Инну ухмыляясь - как шакал, что охотится на падаль. Стоял, ощущая свое превосходство; ждал, что она будет делать.
   Она тоже остановилась. А-а! Так этот отброс общества, этот подземный бомж, этот маньяк собирается ее ограбить? Забрать десять тысяч, добытые с таким трудом, а ее саму, небось, пристукнуть без лишних разговоров? И он имеет наглость думать, что она так просто даст всё это над собой свершить? Так ты сильно ошибаешься, дружище, ты очень жестоко ошибаешься! Глупый ты, дурачок, ой глупый... Я здесь чужая - понял?! Думаешь, ты такой крутой бандит, законы тебе не писаны? Так мне они теперь тоже не писаны!
   Инна аккуратно поставила "дипломат" у стены. Зубы стучали, но только от холода - страха не было. Медленно, через силу подняла левую руку с пистолетом; стало тяжело, и она помогла себе правой. Сама была как хищница - одичавшая, давно вышвырнутая хозяевами на улицу и обезумевшая кошка. Ну что, подумала, что ты теперь скажешь - а, гроза подземелий? На испуг думал взять? Не выйдет у тебя, дружок, не выйдет, пуганые мы. Без единого слова, без единого звука наводила прицел. Это ведь совсем не сложно, ничего сложного: нажать тут... Лучше бы прямо в голову - тогда точно насмерть. Но руки дрожат, чёрт, проклятый морозильник, так что в сердце будет надежнее...
   Оборванец, однако, оказался не глуп. Осознав, что с ним хотят сделать, он юркнул обратно в боковой ход и тут же исчез с глаз. Инна подождала несколько секунд. Струсил, значит? Твое счастье, идиот! Скажи спасибо, что я стрелять еще не научилась, а то лежал бы сейчас с продырявленной башкой! Она снова спешила - теперь быстрый темп еще и помогал согреться. Нет уж, повторяла, вы меня не остановите - даже и не мечтайте! И не мечтайте!
   Когда она проходила мимо ответвления, правая нога зацепилась за подножку. Инна растянулась, полетела вперед, выпустила чемоданчик; еще в полете констатировала спокойно: вот и всё. Вообразила, дура, что если держишь в руках пистолет, то уже можешь воевать - ах-ах, вы ж подумайте, тоже мне: Лара Крофт - расхитительница гробниц! Ну, всё. Сейчас шарахнет по голове, и будет делать всё, что ему нравится... Эх ты, несчастная юная Инночка! Не судьба, не судьба...
   Звонкий стук шагов удалялся вправо. Так что же - он ушел? Значит, ушел. Не тронул ее и ушел. Забрал "дипломат", не тронул и ушел... Забрал "дипломат"!!!
   Инна подхватилась мгновенно; зацепилась ногой за юбку, потянула и разорвала ее. Странно, подумала, что это не случилось гораздо раньше. Не мешкая, побежала в правый коридор - он оказался коротким, и вор его уже миновал. Дальше туннель сворачивал влево. Скорее же, ради всего святого! Она повернула - слава богу, ход тянулся вдаль на много метров, и беглец с черным чемоданчиком - с ее, чёрт возьми, чемоданом! - был хорошо виден впереди.
   - Стой! - отчаянно закричала Инна ему вслед. Он оглянулся, но даже и не подумал притормозить.
   Ну что ж, дурачок, сам виноват! Не хочешь по-хорошему - будет тебе по-плохому! Она не теряла времени: подняла пистолет, навела на цель и спустила курок. Раскат грома в подземной тиши прозвучал оглушительно; оборванец на миг обернулся, бросил короткий взгляд на преследовательницу - и со всех ног понесся к спасительному повороту. Ну неужели я всю жизнь буду такой неумехой? - подумала Инна. Она прицелилась еще - и нажала еще. Вор продолжал убегать; ну, всё, сказала сама себе, в конце концов, терять мне нечего. Она выстрелила снова - он всё еще уходил; ну ничего, гад, ничего! - без всякой паузы она нажала на спуск еще раз... и еще... и еще...
   Он упал, когда до угла оставалось каких-нибудь пару шагов. Очевидно, не был мертв - только ранен; Инна уже спешила к нему. Вор повернулся к ней: сам весь трясся, как в лихорадке; рваная дыра виднелась на бедре, другая - возле левого плеча, совсем недалеко от сердца. Инна подошла ближе и надменно смотрела сверху на того, кто недавно пытался ей угрожать.
   - П-пожалуйста! - бормотал оборванец. Голос был весь перепуганный и какой-то изломанный - как и сам его обладатель, который теперь напоминал обессилевшего затравленного волка. - П-пощади! В-вот чемодан, з-забирай!.. Забирай, ух-ходи, я не трону... Б-больше ник-когда, обещаю... П-пожалуйста!..
   Как будто ее хоть сколько-нибудь интересовало его "никогда"! Инна окинула его взглядом снежной королевы - всю его сжавшуюся, ставшую теперь такой беспомощной фигуру. Дико расхохоталась; прицелилась.
   - Н-не н-надо! - закричал несчастный вор, срывая слабый голос; подземелье отвечало ему тусклым унылым гулом.
   - Никому нельзя доверять, - слова Инны прозвучали так же холодно, как выглядела она сама. Затем пуля ударила жертву в сердце.
   Оборванец чуть дернулся напоследок, негромко вскрикнул и затих. Инна шагнула вперед, за "дипломатом"; остановилась: а если гад еще жив? Как там полагается: контрольный в голову? Снова прицелилась и нажала - пистолет не издал ни звука.
   Выходит, на этого бандита она растратила весь боезапас? Ну и чёрт с ним! Инна отшвырнула прочь бесполезное теперь оружие. Левая рука наконец освободилась; она была уже совсем ни на что не годна и болталась на плече, словно гроздь винограда. А ведь это действительно просто, подумала Инна. Когда знаешь, что иначе нельзя - то просто... А мне иначе было нельзя - ведь правда? Ну правда же? Еще бы не правда, ах-ха-ха! Я - чужая, повторила уже в который раз. А потусторонний голос глубоко внутри вдруг спросил: кто же ты теперь - фанатичка? Или уже маньячка?
   Инна бежала, скакала, летела по коридорам. Ничто уже не имело значения. Ни мороз, ни прочие возможные и невозможные препятствия и страхи - ничто, только выход. Она рвалась к предполагаемому выходу; в голове бессмысленно вертелась фраза: чужие здесь не ходят. Тут же она переложила ее на музыку и принялась петь про себя:
   "Чужие здесь не ходят,
   И там они не бродят -
   Из подземелья мрачного
   На свет они выходят!"
   Напевая эту песенку, безумно уставшая, истерзанная, замерзшая, но всё еще живая и полная убийственной энергии, Инна уносилась в неизвестность.
   Всему рано или поздно приходит конец, и бурный поток подземных странствий юной Инночки тоже должен был когда-нибудь достичь своего конца. Чем он обернется - гремящим водопадом или вечной мерзлотой? Пока больше похоже на второе, подумала она и глухо рассмеялась. Неизвестно еще, каким станет самый конец, но пока она уперлась в тупик. Впрочем, это был не совсем безнадежный тупик. На полу обнаружился рычаг, что-то вроде насоса - широкая вертикально стоящая палка с поперечной ручкой. Для чего он может быть нужен? Инна схватилась за ручку обеими ладонями - и тут же вскрикнула: как же та промерзла! Нет, решила, я всё же попытаюсь. Стиснув зубы, взялась еще раз, потянула вверх - ручка поддавалась с трудом, - потом вниз... Что-то громко лязгнуло, заскрипело; вся площадка под ней содрогнулась и опустилась сантиметров на десять. Значит, сообразила Инна, это лифт. Только обычные лифты автоматические, а этот - ручной. Качаешь насос и опускаешься вниз - никаких сложностей.
   Она оборвала ткань с подола юбки, плотно намотала на ладони. Снова взялась за ручку: вот, теперь уже не так холодно, теперь можно и покачать. Глубоко вдохнула - и пошла. Первые несколько раз дались тяжело - механизм, похоже, не использовался уже давно, весь заржавел и сопротивлялся; к тому же, от левой руки не было толку и приходилось сильнее давить правой. Но потом насос разработался, и стало легче. Инна вошла в ритм: раз-два! раз-два! горе не беда, хоть кругом холода! Подстроила дыхание под движение рук, под движение всего тела - и скоро приноровилась. С каждым качком лифт опускался не больше чем на длину ладони - но, пусть и понемногу, он постепенно уходил всё дальше вглубь земли, а огонек наверху тускнел. Здесь, в шахте, света не было вообще, но тьма уже не пугала Инну. Осталось ли в мире еще что-то, способное напугать ее? Она не знала и не хотела знать. Сама уже была как автомат, как часть механизма, неотделимая от него - от насоса, от лифта, от шахты и даже, может быть, от всего подземелья. Не чувствуя ни усталости, ни боли, она только двигалась в непрерывном, жестком, давящем ритме: вверх-вниз, вверх-вниз... раз-два! горе не беда! где-то там - выход, а здесь - холода...
   Инна очнулась, когда что-то звякнуло, щелкнуло снизу, разрывая в клочки первозданную тишину. Лифт стал, возвещая: приехали! Она шевельнулась, с великим трудом оторвала ладони от насоса. Ноги подгибались и совсем не хотели держать исстрадавшееся тело. Приехала, верно - но куда? Кругом стояла кромешная тьма, лишь где-то бесконечно высоко мерцало серенькое пятно - жалкий отблеск из туннеля, откуда она пришла. Куда же дальше? Есть здесь хоть какой-то проход или нет? Если есть - то где?
   Инна заставила себя сдвинуться с места. Присела на корточки, нащупала "дипломат". Ахнула, пораженная страшной мыслью: у нее ведь нет ключа! Как она откроет его, как вытащит наружу вожделенные десять тысяч, если ключ остался наверху вместе со связкой? Казалось, дальше уже некуда - но мороз еще усилился, пробрал ее насквозь, уничтожая без остатка последние оплоты тепла в ее худеньком теле. Инну всю трясло, челюсть отстукивала дробь, зуб не попадал на зуб. Ладно, успокоила она себя. Там что-нибудь придумаю. Не может такого быть, чтобы я придумала, как отсюда выбраться, но не смогла придумать, как открыть какой-то несчастный чемодан!
   Она тронулась с места, сделала шаг. Здесь ощущался какой-то поток воздуха, какой-то легкий ветерок, который она проклинала - ведь каждый едва осязаемый порыв обжигал ее заледеневшую кожу. Шагнула еще и еще - да, похоже, проход действительно есть. Несколькими секундами позже нащупала угол стены - корявый, шершавый, необработанный камень... Повсюду рука натыкалась на примерзший лед. И в самом деле, будто огромная морозильная камера. Девочка Инна пошла на обед - девочку Инну сожрал людоед. Только людоед - это не какая-нибудь жирная тварь, обросшая волосами по всему телу. Нет, людоед - это само подземелье: всё целиком, вместе с его безумными обитателями, вместе с дверями и ключами... А еще, вроде, были какие-то пропасти. Что за пропасти? И почему вообще крокодилы?
   Инна поняла, что падает. Чёрт, и правда, совсем никаких сил нет! Ужасно, ужасно... Она опустилась на четвереньки. Оглянулась назад: теперь там был такой же непроглядный мрак, как и впереди. Но не всё ли равно, она ведь не собирается возвращаться! Уже не шла - скорее, ползла, толкая перед собой ставший неимоверно тяжелым "дипломат". Суставы не слушались, не хотели сгибаться и разгибаться - уже задубели окончательно; левой руки будто не было вовсе. Еще чуть-чуть, подумала, и я превращусь в часть этой пещеры... Усмехнулась горько: не захотела стать резиновой куклой - вот тебе наказание: будешь ледяной. Но я ведь должна! - почти закричала тут же. Ведь если я прошла уже столько, то теперь я должна, я просто обязана... Потому что безвыходных положений не бывает, потому что выход должен быть - он есть, он всегда есть, ведь правда? Правда?
   Инна поднесла пальцы ко рту, подула на них. Воздух изо рта, хотя бы он должен ее согреть! - но нет, и в нём почти не сохранилось тепла, дыхание стало ледяным. Она вся обледенела, вся, снаружи и внутри. Эх ты, сказала себе, снежная королева - хотя нет, наверное, только ледяная принцесса... Не могла уже ни смеяться, ни плакать - звуки застревали в горле, а глаза будто промерзли насквозь - будет странно, если они потом еще смогут что-то увидеть. Снова зацепилась непослушными пальцами за ручку чемоданчика, толкнула вперед, пододвинула ногу с ободранной до крови коленкой. Нет, я смогу, я должна!
   Неожиданно вспыхнувший свет испугал ее. Инна моргнула несколько раз, зажмурилась. Чуть разжала веки, оставила только узкие щелочки: перед ней было что-то черное, очень знакомое... Подняла взгляд: конечно же, это дверь. Привычная уже, не один раз виденная черная дверь, а на ней, естественно, номер... она посмотрела еще выше и наткнулась на четыре желтоватых, чуть обтертых цифры: "0000". Над ними большими красными буквами горело: "EXIT".
   У Инны даже не было сил радоваться. Подумала спокойно, почти равнодушно: ну вот и он, я же знала, что он всё-таки есть, а вы все говорили... Потом, опираясь на стену, заставила себя подняться на ноги. Глаза не отрывались от четырех нулей. Эх вы, нолики, да вы без палочки... А и в самом деле: где же палочка, единичка, она ведь должна быть! Тогда всё было бы правильно: десять тысяч в дипломате и десять тысяч на двери, всё сошлось бы один к одному - а так выходит, будто чего-то не хватает.
   Инна не мучилась над загадкой, которую сама же и придумала. Толкнула дверь от себя - и та распахнулась сразу, будто ждала ее уже давно. В глаза ударил еще более яркий свет. О боже!!! - это был не искусственный, нет - настоящий дневной свет, она уже почти забыла, как он выглядит, но вот же он! И настоящее голубое небо... И настоящие белые облака... Солнца отсюда не видно - но, конечно, оно тоже где-то там, ее уже согревают его всепроникающие лучи... Инна стояла завороженная, не шевелилась и плакала, хотя ни единой слезинки не выкатилось из глаз. Наконец решилась подойти ближе. Комнатка была маленькая, метра три в длину: две голых черных стены и проем впереди, открывавший вид на небеса. Инна встала на самый край, с опаской глянула вниз. Земли не было, или же она находилась очень-очень далеко - только искрящаяся голубизна и горы снежных облаков. Надо же такое придумать: спускаться в самую что ни на есть земную твердь - и оказаться на небесах! Инна улыбнулась: ее сумасшедшая догадка подтвердилась. Если бы она поменьше слушала всяких ненормальных типов - возможно, добралась бы сюда гораздо раньше. Но как это всё-таки прекрасно!
   Здесь должен быть парашют, подумала Инна. Конечно же, должен быть парашют. Сейчас я его надену, прихвачу чемоданчик и спрыгну вниз. Правда, я никогда в жизни не прыгала с парашютом - но за последнее время мне уже столько пришлось сделать такого, чего я не делала никогда в жизни, что это кажется мелочью... Инна огляделась вокруг, но ничего не увидела. Совершенно пустые стены, и даже ни намека, что здесь может быть какой-то парашют. Так где же он, чёрт возьми? Ага, решила, наверное, с той стороны. Конечно же! - она ясно представила, как сумка с парашютом тихонько висела себе в уголке возле двери, где ее легко было не заметить. Инна уже дергала дверь... вот только та и не думала открываться. Ну давай же, проклятая! - закричала мысленно; давай, откройся, мне же нужен этот чёртов парашют!
   Некоторое время она продолжала сотрясать дверь. Вдруг замерла, повернулась, посмотрела на мир округлившимися глазами. И поняла с ужасающе безоговорочной, окончательной ясностью: нет там никакого парашюта. Ни там, ни здесь. Нет, и никогда не было. Да, пожалуй, и не могло быть в принципе.
   Инна захохотала. Сначала тихо, несмело; замерзшее горло медленно, постепенно приходило в себя. Потом смех становился громче и громче - и скоро она уже заливалась во весь голос. Ха-ха-ха-ха-ха, замечательно! Я прошла весь этот путь, я чего только не испытала, чтобы найти этот проклятый дурацкий выход. Я, чёрт возьми, залезла в самую охрененную дерьмовую глубь, в эту ненавистную гадостную морозилку - и я нашла его, смотрите, я нашла его! И вот я стою в конце пути - пути к выходу и пути в никуда, стою перед вратами в небеса, перед облаками, о которых так мечтала - и у меня нет парашюта. Ха-ха-ха-ха-ха! У ноликов нет палочки - а у Инночки нет парашюта...
   Она валялась на полу, перекатывалась с боку на бок; захлебывалась от хохота, едва успевая дышать. Мышцы живота уже ныли от боли, а она никак не могла остановиться. Теперь Инна смеялась почти беззвучно, чуть слышно - и всё же не переставала. Успокоилась лишь на миг, перевела дух - но почти тут же разразилась в новом приступе. Рухнула на пол, принялась скрести ногтями корявый камень. Скоро сломала еще два ногтя, но даже не почувствовала боли. Ха-ха-ха-ха-ха!..
   Наконец усталость взяла свое; смех прекратился сам собой, Инна уселась на пол. Подтянула к себе "дипломат", взгромоздила на колени, дернула крышку... ну да, щас, разогналась! Коснулась пальцами замка - и на всякий случай попробовала повернуть. В следующий миг вздрогнула - потому что тот поддался. Снова хихикнула нервно и прокрутила механизм, отсчитав один оборот - никаких проблем. То же самое со вторым замком... Ну, теперь только код. Инна оскалилась так, будто собралась прямо сейчас кого-то прикончить; аккуратно выставила на панельке "0000". Резким движением рванула крышку - чемоданчик распахнулся, явив ей беспорядочно уложенные собственными руками пачки. Она глядела на них две секунды, потом стремительно захлопнула, спутала цифры. Попробовала открыть еще раз: нет, не поддается! Подумала: всё, конечно, должно быть просто. До безобразия просто. Колечки стояли неровно: одно расположилось точно между четверкой и пятеркой. Инна, уже догадываясь, установила на нем "5", подровняла остальные, снова потянула крышку... есть! Ее опять душил смех. Как для дураков: любая комбинация, лишь бы цифры стояли точно посредине. И не надо никакого ключа... Да уж, проще не бывает!
   Она вытащила туго перетянутую пачку, взяла в ладонь... Нет, деньги во всяком случае настоящие, в этом нет сомнения. Вы во всём виноваты, только вы, всё зло в мире из-за денег! Инна сорвала резинку, швырнула в небесный простор. Затем туда же отправила и сами банкноты. Они сразу разлетелись, перестав быть единым целым; некоторые бумажки быстро исчезли внизу, другие будто зависли на месте. Она недолго смотрела на эту феерическую картину - схватила следующую пачку и повторила с ней те же действия. Замечательно! - крикнула про себя. Потом громко повторила вслух:
   - Замечательно!!!
   Одна за другой кучи денег отправлялись в полет. Наконец Инне надоело: пачек было слишком много, чтобы так церемониться с каждой. Она уже швыряла их неразобранными: вот вам! вот вам еще! Потом надоело и это. Она подняла чемодан, встала сама, подошла к проему.
   - Радуйтесь же, гады! Радуйтесь! - воскликнула вполголоса. Повернула "дипломат" - и высыпала наружу его содержимое. Несколько секунд глядела, как стодолларовые упаковки исчезают в облачной белизне. Потом разжала пальцы.
   Что же ты наделала, Инночка? - ласково, словно в шутку пожурила сама себя. Это ведь были не твои деньги, разве ты не знаешь? Они были предназначены для другого человека. Так какое ты имела право так с ними поступить? Вот скажи мне: какое? Правильно, ответила сама себе: совершенно никакого. Но я, чёрт возьми, всё-таки это сделала. Так кто же ты теперь после этого, девочка? Так ты же теперь получаешься самая что ни на есть распоследняя мерзопакостнейшая сволочь! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха!
   Она встала на самый край, протянула руку. Дотянулась до одной купюры, никак не желающей опускаться. Схватила ее, жадно подтащила к себе: вот он, мой выигрыш! Один доллар из десяти тысяч - разве так уж плохо? Что: кто-то тут сказал про плохо? Ни хрена не плохо - просто замечательно!
   Инна сильно нагнулась над обрывом - и вот уже падала сама. Не было ни страха, ни даже легкого испуга - скорее, полное умиротворение: стоит ли переживать о том, что случится неизбежно? Несколько бумажек проплыли мимо и остались позади, наверху; она уже входила в облако. Здесь было прохладно, но после адского холода подземелья эта легкая прохлада казалась воистину райской. Мельчайшие капельки воды окутывали тело, вызывая удивительное, небывалое возбуждение; запах озона пьянил и кружил голову.
   Я буду падать долго-долго, думала Инна. Скоро я вылечу из облака, и тогда увижу солнце. Оно ведь уже давно взошло и, наверное, сейчас должно быть в полной силе. Солнышко наконец согреет меня, окончательно расправится с холодом, избавит от усталости... Я буду здесь одна, совсем одна, наедине с солнцем - и оно, я знаю, будет светить только для меня. Потому что я не видела его так давно - может, на самом деле прошло совсем немного, но я словно прожила целую жизнь. Только я, голубое небо, белые облака и яркое, ослепительно яркое солнце. Может быть, это и есть счастье? Я больше никому ничего не должна, я свободна, у меня нет никаких обязанностей. Никаких претензий к миру, никаких претензий к людям, никаких претензий к себе. И, наконец, меня абсолютно не интересует, мне совершенно всё равно, мне глубоко плевать на то, что ждет меня через какую-то минуту...
   Инна закрыла глаза - она наслаждалась падением в бездну.
  

12.11 - 5.12.2001

   На самом деле пистолета Макарова такого калибра не существует.
  
  
  
  
   58
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"