'The child who is not embraced by the village will burn it down to feel its warmth.'
1.
- Эта тварь не укусит меня? А?
Мужчина говорил, дёргался и двигался урывками. То и дело моргал, часто дышал. Маленькая серая мышь в его руках принюхивалась. То подымалась, то опускалась, потирая лапками лицо с глазками-бусинками. В помещении лаборатории эти двое явно оставались чужими. Совсем рядом проекции порхали в комнате в вихре, словно опавшую листву закружил сильный ветер. Изображения отражали динамику состояния человека, статус предварительных процедур. Пара фиксировала общие показатели и волнения грызуна.
Аппаратура стояла готовой к запуску. Георг переступил с ноги на ногу в каком-то метре. Ещё раз осмотрел человека. Прищурился и проверил, что манипуляторы придерживают парня. И что они готовы скрутить испытуемого при первой необходимости. Даже вымытый и переодетый, мужчина не казался Георгу нормальным. Не внушал доверия. Костюм казался мешковатым на худом теле. Мешки под ёрзающими глазами казались слишком тёмными. Слабый организм оставался лишним фактором риска. От мыслей о материале Георг в очередной раз поморщился. Ещё раз пересчитал вероятности и сжал губы.
Из-за мрачных мыслей работа шла медленно. Через минуту Георг потёр залысины, осмотрел статус сканирования и поправил очки. Ответил медленно, аккуратно и тихо, выдавая слова отдельно друг от друга:
- Так, определённо. Сейчас животное спокойно. Мы смотрим ваши реакции. Сняли необходимые снимки. Через минуту запустим процедуру перехода. Поуправляете мышью в нужное время. Получите важный опыт. После чего всё закончится. Как договаривались. Согласны?
- Да, доктор, - ответил быстро и тихо мужчина.
Он закивал. Лохмы затряслись следом. Глаза уставились на Георга. Взгляд ничего не выражал и не изменился, когда пара манипуляторов аккуратно забрала мышонка. Тот пискнул, сел и принюхался. После изъятия грызуна в комнате стало совсем тихо. До того момента, как Георг свернул большую часть проекций. Тут мужчина быстро спросил:
- Доктор, вы же дадите мне это? Честно, ещё немного. Мне очень нужно. Я помогу.
Не меняя выражения лица, Георг ответил чуть громче.
- Я не доктор. Всё будет после. Я против происходящего. Важно заметить, что я придерживаюсь более строгих убеждений. Но это условия медицинской помощи. Здесь всё оформят официально. Когда мы закончим.
Манипуляторы привели тело человека в почти лежачее состояние. Они же ввели нужные препараты. В начале тело ёрзало и дёргалось. Но вскоре мужчина замер. Георг наконец ухмыльнулся и потянулся за водой. Через пару секунд в помещении стало совсем тихо. Из забытья испытуемый провалился глубже, и процесс перехода начался.
Я вижу. Всё сине-зелёное, серое. Запахи больших животных. И привычные запахи после клетки. Эти штуки. Они всегда несут меня. Вижу движения гибких палок. Мысли исчезают. Я кем-то был прежде. Но сейчас мне хочется успокоиться. Пить и есть.
Чищу мордочку. Осматриваюсь. Мне не нравится, что мне плохо. Что-то новое. Не было так плохо. Раньше. Что-то чужое есть внутри. Чего-то нет. Я нервничаю. Щупаю себя лапками. Двигаюсь резко. Всё на месте. Радостно пищу. Мне становится лучше. Но я ещё дышу часто.
Тут сразу что-то большое. Оно тянется ко мне. Страх возвращается. С новой силой. Пахнет тем же страхом. Я узнаю ещё знакомые нотки. Плохо и больно, за глазами. Боль в голове. Меня снова поднимают. Привычно и тепло. Но необычно больно. Я кусаю.
Падаю и оказываюсь в прежнем положении. От удара боль уже другая, привычная. Меня несут. Прочь. Боль уже физическая. Терпеть можно. Становится легче. Всё кружится. Хочется спать.
Георг смотрел на тело. Оно всё ещё не реагировало на внешние раздражители. Мужчина и сам уже минут пять не откликался на запросы помощника. Он ещё раз проверил собранную информацию: что тесты не давали результата, что по итоговому анализу с большой вероятностью прогноз оставался негативным. Прикинул вероятные расходы и выводы, громко выдохнул и поправил очки. Только обработав все необходимые данные, Георг повернулся. Осмотрел убогую персонификацию местной сети. Подумал, что здешний помощник не сможет отличить настоящий конец света от второго пришествия. Выдохнул и сказал:
- Всё закончилось. Мне нужно узнать подробности для корректировки выводов. Почему тело так сгибалось пару минут назад? Корёжило, словно гусеницу на паутинке.
- Это первые признаки абсистентного синдрома, - ответил ассистент. - После ввода медикаментов все параметры вернулись в прежнее состояние. Прогнозы возвращения после перехода негативные. Но вы их уже знаете.
Георг ещё раз собрал данные. Внёс последние правки и отправил их одним жестом. Снова посмотрел на ассистента и сказал вслух:
- Кроме самого отчёта прошу внести настоящие комментарии. На теле остался след от укуса. Пальцы укусила мышь, переход в которую на момент начала эксперимента и был целью. Самое важное, что в снимке памяти после испытания мышь человека не кусала. Запись повреждена, и содержит помехи. Скорее всего, накладывается воспоминание до неполного возвращения. В снимке до неполного возвращения есть воспоминания об укусе.
Георг подумал секунд десять. И ответил ритмично, словно складывал песню на ходу.
- Уверен, что подход работает. Не знаю точно, что это. Так подтвердилась теория на практике. Но человек перешёл не только в другое сознание, но и в иное время. Нужно изучить, что представляет собой поток сознания. На схожих опытах.
Георг сделал паузу. Жестом остановил ассистента. Громко выдохнул и продолжил.
- Определённо, я внёс не все наработки в сеть. Только основные идеи. Но есть факты. До возврата мужчину укусила мышь. Но после он уже знал, что на самом деле его грызун не кусал. Значит, так и было. А когда сознание мужчины перешло в мышь на несколько минут раньше, та укусила человека. Время затирает огрехи, но что-то может меняться. Для кого и насколько, нужно изучать.
Ассистент моргнул. Его фигурка кивнула и ответила:
- По предварительным выводам я подтверждаю изложенные факты. Результаты испытания внесены. К сожалению, сознание человека полностью вернуть сейчас не получается. С большой вероятностью, не получится вообще. Мне жаль.
Перебирая руками проекции, Георг внёс выводы и завершил записи. На последней фразе ассистента руки мужчины замерли в интерфейсе. Он повернулся к проекции помощника и спросил:
- В смысле?
- Доброволец был задержан за кражу, - ответил ассистент с прежней интонацией. - Согласие он дал, но выбора без медицинской помощи и денег у него не было. Жаль терять человека, у которого уже удался переход.
Ассистент исчез и договорил уже в фоновом режиме. В то же время Георгу включили запись. С камер системы безопасности, скорее всего, после дополнения сформировалась проекция произошедшего. Обшарпанные стены и дешёвые рекламные проекции, одинаковые для любого спального района. Похожие декорации и уставшие жители, которых запросто можно встретить в большинстве городов. На записи ещё живого парня в лохмотьях зажали в углу торгового центра. Схватили рядовые сотрудники, в большей части продавцы и женщины.
Без звука были видны только жалкие попытки сбежать. Те же больные, дёргающиеся движения. Падающие продукты из потрёпанной куртки не по погоде. Не желающие платить за кражу работники вокруг. Люди в форме, словно случайно заходящие внутрь. Уводящие молодого человека за пределы съёмки.
Георг поморщился. Одним движением закрыл проекцию и потянулся за водой. Он думал о том, сколько времени нужно потратить здесь, чтобы попробовать предложить свои проекты. Чем придётся платить за достижение цели. После чего приподнял очки и потёр глаза руками.
- Такое, мне всё равно. Скорее всего виноват удар, который получила мышь. Часть причин в неполной интеграции. Недоработки не с моей стороны. Закройте согласование и подберите первого нормального испытуемого для альфа-тестирования.
Он повернулся и вышел. Оглянулся на шум в соседнем помещении генерации. После чего зашагал по коридорам-лабиринтам в сторону выхода, ещё с помощью навигации. Георг вызвал проекцию карты и бросил взгляд на указатели. На передачу напрямую не переходил. Не хотел делиться даже частью мыслей и опасался, что из отголосков команд вытянут информацию о других работодателях.
Люди в костюмах по местной форме одежды встречались редко. Некоторые улыбались. Большая часть с отсутствующим выражением лица двигалась к кабинетам, пока сознание почти целиком напрямую уходило в сеть. Все работники в комплексе отличались от обычных людей. Но и охрана, и толщина герметичный дверей, и количество камер в системе безопасности, хорошо иллюстрировали причины.
Снаружи воздух города, серый и холодный, сметал большую часть мыслей. Георг вдохнул его не без радости. Тут же отправил часть необходимых записей домой и дождался машину. Остальное он готовил к передаче дома, выбирая из записи лишние моменты.
2.
Мальчик лежал на кровати. Часы на тонкой детской руке выдавали превышение температуры. Допустимое, не требующего прихода врача. Но очень неприятное. К телу липла мокрая одежда. Подушка уже намокла с обеих сторон. Бельё сегодня только меняла мама, но и оно пахло не очень приятно. Мама, конечно же, придёт вечером и поможет. Но это будет после работы. А нужно ещё продержаться.
Тяжёлая голова уводила глаза. Они убегали в сторону, уводили ощущения по кругу. Конечности наливались тяжестью и словно летели следом. Словно гири раскручивались вместе с руками. Мальчик часто дышал. Ему казалось, что всё тело становится юлой. Что он кружится на кровати. Поэтому руки двигались медленно. Подросток вообще чесал и тёр голову аккуратно. Потому что уже сорвал одну из болячек. И не хотел оставить шрамы по всему лицу.
От кружения становилось хуже. Тошнота подступала. В висках появлялась тяжесть. Мальчик зажмурился и перевернулся на бок. В полупустой квартире скрип кровати казался громким. Когда обороты внутри стали слишком быстрыми, комната совсем смазалась. Подросток посчитал, что не удержится на кровати вовсе. Потеряет центр тяжести и унесётся прочь. Тело двигалось уже само. Сознание ушло, мозг только получал информацию. Больше не думал.
Стук и грохот стали неожиданностью. Тело упало. Ударилась об пол мешком из плоти вокруг костей. Насекомым оно ползло к подаренным книгам. Пол скрипел под конечностями. Руки чужими, грубыми и не аккуратными движениями, принялись выстраивать из книг подобие башни. Пахло бумагой и потом. Звуки дыхания прерывались стуком книг. Башни часто падали и выстраивались. Время и мир перестали что-то значить без сознания.
В какой-то момент руки замедлились. Глаза с удивлением рассматривали их, словно в первый раз. В миг, когда к подростку вернулось сознание. Тело же само покачивалось из стороны в сторону, как маятник. В том же ритме мальчик отполз обратно к кровати. Бережно прижимая книгу, которую читал сейчас. Осознавая, что его не существовало здесь последние минуты.
Часы зафиксировали спад температуры. Сеть отменила срочный вызов врачей. У соседей залаяла собака, где-то заиграла музыка. Миша забрался на кровать, с трудом и не сразу. Улёгся и открыл книгу. И за минуты буквы принялись складываться в слова. Медленно, но предложения обретали смысл и вытягивали мысли в спокойные зелёные холмы. В путешествие, вдаль от новой квартиры и приставшей болезни. Прочь, в сказочный иной мир.
Дорога и надоедливые требования компенсировались обеспечением условий. Без ограничений бюджета и мытарств с запуском рухляди, в руках всё спорилось. Чужое оборудование казалось чудесным и недостижимым.
Пока испытуемый готовился к запуску, Георг ещё раз собственными руками проверял подключения, выводил статусы и сворачивал отчёты с подтверждением параметров безопасности. Скорее, завидовал и наслаждался, чем приносил пользу. Такого количества вложений, даже в технику предыдущего поколения, оказалось более чем достаточно. Что сказалось на результате. Его наработки после недели оптимизации и прошедших тестов на животных всё-таки полностью интегрировались. Теперь уже летали в общей системе. К этому запуску с человеком не пришлось вызывать помощницу. Не понадобилась и местная техническая поддержка. Сеть почти всё запустила сама.
Раздражал только постоянный стук. В который раз. Георг посмотрел на мужчину в кресле, опутанного датчиками и манипуляторами, выбивающего невнятный ритм ногой. Нахмурился и сказал:
- Альфа Орёл, вы помните о точке возвращения?
Лицо худого мужчины с редкими светлыми волосами застыло. Через пару секунд он помотал головой и ответил:
- Главный, можете не звать меня так? Какая-то фигня. Может моим именем? Я его скажу. Сам.
Испытуемый медленно говорил, явно подбирая слова. Сидел в кресле и ждал ответа. С упёртым непробиваем выражением лица, настукивая ногой. Георг зажмурился. Приподнял очки и потёр собственное лицо левой рукой. Шумно выдохнул и продолжил с прежним выражением и интонацией:
- Это невозможно. Я такой же наёмный работник здесь. Определённо, требования к конфиденциальности строгие. Персональные данные мне получать запрещено. Добровольцы должны остаться прежними для меня, независимого для оценки результатов. Присвоенные имена и правила мне спускаются. Если так проще, буду звать просто Орлом. Пока вступление не так важно.
Мужчина подумал, закивал и прищурился. Пальцы Георга пробежали по чек-листу, пока манипуляторы откидывали спинку кресла и поднимали ноги. Медикаментозная подготовка закончилась через минуту. К этому времени закончились и последние проверки. Сеть выдала виртуальную кнопку запуска.
Сотрудник на минуту закрыл глаза. С помощью сети он представил здание вокруг их наглухо закрытого помещения. Запертые окна, изоляцию, охрану и все выходы под чутким контролем. Комплекс вокруг, воссозданный по многочисленным камерам. В том числе по датчикам на роботах наблюдения. Извечный забор Лахмана вокруг, с активной интеллектуальной защитой. Пустые дороги около комплекса, за забором и за охраной. Редкие посадки деревьев. Прекрасный пейзаж.
От макушки до поясницы пробежала дрожь. После отвлечения стало легче. Георг ухмыльнулся и продолжил:
- Всё-таки вспомните точку возврата. События до происходящего. Личности срастутся при перемещении. Но так адаптация пройдёт легче. Пока не критично, но поможет. Запускаю переход сознания на счёт три.
В комнате освещение переключилось на мягкие оттенки. Доброволец закивал. Зажмурился, тут же открыл глаза и спросил.
- Чёрт, секунду. Что значит 'альфа' в...
- Три.
Я снова внутри. В прошлом. Мысли становятся проще. Думаю медленно. Мозг носителя не привык к моим требованиям. Но я уже помню, что мы идём проверять ямы. И охотиться. Я чувствую, как под огрубевшими ногами провернулся камушек. Всё равно неприятно, теперь ноги и мои тоже. Также противно сгонять насекомых. В паху и на голове, ещё в паре мест под одеждой, зудит из-за них. Скорее всего. Не хочу знать больше.
Мне нужна ещё минута. Чтобы привыкнуть к своему запаху. К зубной боли я не привыкну, она отвлекает. Левая рука похлопала поверх удобно намотанных, местами сшитых лоскутов кожи. В подобии сумки сначала попался камень с острым краем. Уже потом воск. Все сокровища от пожилого мужика из поселения. Я вспомнил, как он лазил мне в рот руками и поморщился. Сам также быстро залез пальцами и замазал дыры в двух болевших зубах. Поправил пломбы, скажем так.
Взгляд задержался. Запасная тетива зачем-то болталась намотанной на левой руке. Я осмотрел корявый лук в правой и остановился. Никто в селении не доверил мне жилы животных. В первое время после перехода от меня шарахались. Подобия пеньки в руках других соплеменников я не видел. Поэтому камень тогда выручил меня. Вместе с терпением. В поисках сырья я научился рубить. Только у третьего деревамт внутренняя кора оказалась достаточно волокнистой. Во второй переход мне удалось высушить и скрутить тонкие полоски в подобие тетивы. Уже знакомым движением под взгляды пары соплеменников я срезал камнем старую верёвку. Взял лук в левую руку и зацепил один конец тетивы. Опустил лук и упёр его краем в правую ногу. Надавил на центр, оказавшийся под коленом. И правой свободной рукой зацепил тетиву. Согнутое древко с лёгкостью натянуло её.
Один из соплеменников повторил за мной нехитрые манипуляции. Остальные с одобрением приподняли копья. Они заторопились, жестами подгоняя меня. Тело почти само пробиралось среди зелени. Глаза сновали из стороны в сторону. Странные, совсем другие цвета, отвлекали внимание. Запахи казались резкими. Они уводили мою память и моё внимание. В память.
Сначала в голову пришли женщины. Тела в свете костра. Вечерами, когда языки пламени выхватывали молодые лица. Я чётко запомнил, как они смотрели на меня после выстрелов из лука. И как гнали прежде, как больного. Как смотрели на меня, когда я не мог ничего объяснить и понимал их окрики наитием. Такой же безразличный и упёртый взгляд поразил мою пришедшую часть в последний переход. Когда пара мужчин душила старика.
Мужчина, наверное, был моложе меня. Меня по ту сторону. Но здесь морщины и беззубый рот, слабость тела и увечья уже приговорили человека. В выбранный день соплеменники смотрели на него, как на животное. Думаю, они не представляли себя на месте жертвы. Такое не могло случиться с молодыми. Их тела не могли резать вклеенные в палку маленькие камушки. Смешно и горько, но орудия труда порой клепали те, чьи туши разделывали микролиты позже. Я запомнил эти лезвия и спросил их название на другой стороне. Главный дополнил пособия. А тогда я запомнил важное. Как призрачно понимание этого века. Как именно останки сбросили в яму. Как мусор, с памятным звуком костей. Выкинутых жалких частей.
Движения. Звуки. Паника выбросила мысли. Прочь. Я в касание позвал близких ко мне людей. Присел и повернулся к движению. Мы не дошли до ближайшей ямы, оставалась пара минут пути. Но незнакомые люди напротив высыпали из зарослей неожиданно. Они подымали вверх копья и камни, показывая оружие. Показывая себя, угрожая. Медленно двигались навстречу. Кричали, не понимая, что я готовлюсь к выстрелу. Не думаю, что чудаки видели прежде лук.
Одна ошибка. Выбила меня. За секунду до удара я увидел дочь. Она, бледная и уставшая, проступила в листве. Почти забытое лицо. Потерянное чувство в груди. Резкая и жуткая боль в правой ноге. От которой я выронил лук. Призрак исчез. Правее закричал чудак с пустой копьеметалкой. Мужчина справа чиркнул по нему стрелой. Второй наконечник в молочае и охре. Последнее, что я увидел.
Мужчина пришёл в себя. Сорвал манипуляторы руками. В пару резких движений. Упал на четвереньки. Там же, на полу, добровольца вывернуло. Роботы заспешили убирать рвотную массу, старательно огибая препятствия. Пока испытуемый схватился руками за голову. Свернулся и задрожал.
- Будет больнее, - сказал Георг. - Точно, будет. Мозг может пережить появление и исчезновения других воспоминаний. Не таких массивных. Но резкая боль, а может и смерть, вряд ли проходит.
Уцелевший манипулятор ввёл подобранные препараты. Как только они подействовали, Георг продолжил:
- Эти последствия пройдут. До следующего сеанса, Орёл.
Он повернулся и с прежним нейтральным выражением лица вышел из помещения. Проекции принялись собирать результаты. Испытуемый медленно двигался на полу, мыча и вскрикивая. Пока машины и манипуляторы медленно подбирались, стараясь помочь. Поддержать, снять необходимые записи и минимизировать последствия.
3.
Пальцы прошли гребнем в растрёпанных волосах. Неумолимо и бесполезно. Сиванму только выдохнула, потянулась и зевнула. Не потому, что так хотелось или могло хотеться. Потому что она оживала. Пробуждалась и проверяла связь и доступные мощности. Оживала именно здесь. В локальном хранилище, из которого передавала шифрованные итоги. После состояния покоя эта персонифицированная часть сети и проекта готовилась продолжить работу. Оставалось только дождаться, когда человек доспорит и повернётся. И ожидание, и ругательства - все лишние проблемы Сиванму терпела.
- Это враньё! - крикнула женщина с той стороны. -Потому что ты отвык думать и решать самостоятельно. Это не значит, что так же поступаю я. Где бы ты ни был, не спрашивай у меня совета. Если судишь только по себе, меня всё равно не услышишь.
- Определённо, хорошо, - ответил мужчина, - что ты так далеко. Так, чем дальше ты уберёшься, тем мне будет лучше.
После громкого ругательства связь отключилась. Мужчина поправил очки и потёр рукой залысину. Пальцы немного дрожали. Кожа лоснилась от пота, несмотря на прекрасно работающую вентиляцию. Под управлением общей сети и умный дом, и локальные части Сиванму работали сносно. Та же сеть могла предложить лекарства следом. Оказать помощь мужчине, способную отдалить нужный прогресс на часы. На другом конце Сиванму тут же поняла опасность и опередила поддержку:
- Георг, доброго дня. Вы готовы начать работу? У меня хорошие новости.
Отсутствующий взгляд мужчины прошёл от её лица вниз по бёдрам. Сиванму поняла, что мыслями собеседник всё ещё оставался с женщиной. Поэтому она ждала. Смотрела, как Георг дрожащими пальцами обхватывает стакан. Добавила, напротив, стимулирующие компоненты. Ждала, пока глоток за глотком человек не выпил всю воду. Наблюдала и подбирала решения.
Ещё с минуту после Георг сидел и моргал. Не двигался и ничего не делал. Только когда глаза замерли и лоб нахмурился, Сиванму улыбнулась. Её клыки проступили настолько отчётливо, что мужчина напротив невольно повёл плечами. Чтобы замереть от волн голоса.
- Я договорилась. Посмертные снимки нескольких моргов в округе будут копироваться для нас. После смерти копии сознания будут и здесь. Вы можете начать проверку своей теории на собранных данных. Если сознание информацией до растворения во вселенной сохраняет понятный нам облик, мы сможем его отследить. Натренировать сеть видеть остатки сознания. Сверить фактические данные со снятыми сетью. Возможно, позже получится пройти дальше.
С улицы послышался смех. Георг подошёл к окну захлопнул его, жестом закрыл блэкаут шторы и повернулся.
- Как ты договорилась? - спросил мужчина. - Официальный запрос ещё не поступил в обработку.
- Просто, - ответила Сиванму и слегка развела руками. - Компромат и деньги. Подборка чувствительной информации сильно снизила затраты. Потенциальные доходы от реализации проекта невозможно переоценить. Если практика подтвердит выводы. Кроме научной ценности, показания свидетелей или поступление информации с той стороны будет стоить безумных денег. Связь с умершими в сложных случаях вознаграждается сполна. При сохранении прав, будут реки денег. Мы ценим такое сотрудничество.
Вода наполнила стакан с тихим журчанием. Пара мысленных запросов, и мужчина уже сидел перед Сиванму. Человек закусил губу и откинулся на спинку, только когда по сети пришли нужные данные. Он запросил их отработку. Поставил стакан через минуту и посмотрел на лицо собеседницы.
- Я знаю, у нас теперь есть снимки, - ответила Сиванму заметно медленнее. - Нам нужны живые люди-операторы. Для тестирования. Обязательно дети?
- Да, определённо, - согласился Георг и кивнул пару раз. - Сознание гибкое и легко обучаемое. Эффективное решение. Дети часто разговаривают с воображаемыми друзьями. Безопасное объяснение действий.
Он отвернулся в сторону закрытого окна. Зажмурился и застыл на несколько секунд. Взаимодействия с сетью не было. Сиванму решила воспользоваться моментом и продолжила:
- Снизим риски...
- Мне всё равно! - перебил Георг. - Выполняй свою работу. Чего ты меня спрашиваешь. Точно, разговор закончен.
Порошок пах отвратительно. Миша высыпал его на тряпку и оставил упаковку с чистящим средством. Рядом кто-то из одноклассников отходил от ведра с помутневшей водой. Мальчик осмотрел столовую, присел рядом с батареей и принялся чистить очередную трубу. По слоям краски которой, он был готов поспорить, отсчитывались годовые кольца.
Рядом кто-то выругался, пользуясь отсутствием учителей. Миша повернулся и тоже увидел выпавший трупик таракана, засохшего в нагретой батарее. Тепло и горячая еда, казавшиеся утром вполне достойными, резко теряли привлекательность. Дребезг посуды по ту сторону буфета не сильно разрядил обстановку. Тошнота подступила к горлу, вместе с запахом жуткого какао. Подросток потёр сморщенными подушечками пальцев лицо и снова присел к стене.
Монотонная работа помогала отгонять мысли. Слабость после болезни не слишком мешала. Неприятным оставалось напоминание о необходимом осмотре у врача. Поцарапанные часы, переданные маме кем-то из знакомых, теперь постоянно отслеживали его состояние. И разряжались за пару дней. На новую батарейку стоило накопить. На платную прививку стоило накопить раньше. На границе всего вороха мыслей оставались слухи, что часть класса оплатила освобождение от труда. Но все такие возможности оставались недостижимым, поэтому стоило сосредоточиться на задаче. Стена оттиралась медленно, тряпку следовало промыть, а ещё бы стоило заменить воду в ведре.
Пока люди меняли реальность и напрямую учились воспринимать и создавать новое из одних идей в других школах, его собственный мозг забивался. Запах порошка словно полонил обоняние и выбивал любые идеи. Через пару минут железная ручка ведра лязгнула совсем рядом. Подросток на миг очнулся. Чтобы прозвеневший звонок окончательно вывел его из оцепенения. Сложив следом за одноклассниками тряпку, Миша посмотрел на часы, узнать точное время. Увидел напоминание и подумал, что хорошим подарком маме стали бы нормальные духи. Или украшение. Уже выходя из столовой в коридор, проходя мимо отмытой неделю назад железной декоративной решётки, он задумался о цене подарка.
4.
Множество специй не компенсировали нехватку соли. Хотя оливковое масло придавало лепёшке отличный вкус. Вообще, я доедал хлеб с бобами уже аккуратнее. В этот раз. Разглядывая одежду в месте последнего пятна, я собирал мысли. Прежней личности и собственной. Отчётливо понимал среди всех запахов, что не хочу знать многое. Не хочу думать о том, как отстирали мою тунику. Не хочу гадать, предстоит ли мне поход в туалет в этот переход. Хотя часть меня до перехода совершенно не смущали губки на палках, способы добычи аммиака и отсутствие обезболивающих. Сознание могло и свыкнуться.
Слегка наклонив тело из стороны в сторону, я прислушался к спине. Растёр поясницу грубыми руками и порадовался выходному. Никаких манипуляций с местным адским бетоном, трещины которого заполняются композитом после попадания воды. Как мне это объясняли на пальцах. Как на меня смотрели, когда я вспоминал. Тяжёлая работа, может, того и стоила. Хотя при стройках инсул халтурили безбожно.
Сейчас я расслабился. В выходной не планировалось никаких обязательных попыток изъясняться осознанно. Но стоило пробовать. Опыты по переходу на свободное использование речи носителя входили в программу. Я зажмурился и растёр веки пальцами. Постарался прислушаться к разговорам другой частью памяти. Разные голоса и языки с минуту оставались бессмысленными. Я пробовал глубоко дышать, отвлекаться и переключаться. Но различал только приветствия и обрывки то ли выученных, то ли случайных фраз. Буквально за полминуты после отчаянья я понял фразы двух прохожих:
- Республику раскручивает. Она разрывается на части. Централизация власти необходима.
- Власть у одного раздражает сенаторов. Пусть пока и устраивает. Но страшно не это. Послабления.
- Прощение долгов? Поддержка и радость граждан куплена малой ценой.
- Но верхушка не прощает неудобные решения. А спрашивать о цене нужно их.
Я отошёл в сторону на шаг. Поискал глазами говоривших, но тут же упустил способность различать речь. Увидел и услышал только толпу. Выдохнув, смотрел уже на каменную вечную дорогу. Думал, что спешащие по ней люди умрут и обратятся в прах. Что по камням проложат новые покрытия, но по этому основанию пройдут потомки, поедут и танки. Что многие поколения за идущими в толпе, включая меня и мою семью, родятся и умрут. А эти камни и часть строений вокруг лишь частично сотрёт время. Здания зарастят трещины. Суть и основания останутся. Всегда остаются вещи и смыслы, не люди.
Прохожие спешили по делам, редко встречаясь со мной взглядами. Богатеи в дорогих тканях, бедняки и рабы в простых обносках. Некоторые украшения граждан могли украшать и моих современников. Могли стать великой ценностью в музее. А сейчас я смотрел на девушку, которая здесь и сейчас уже считалась взрослой женщиной. Многослойные, с узорами и оборками одежды струились при движении. Даже на покрытой голове проглядывали украшения. Богатство выпячивалось наружу повсюду.
Драгоценные камни сверкали на солнце. Думаю, они скрывали крепления в причёске. Заплетённые локоны сильно отличались от просто убранных волос сопровождающих женщин. Жизнь здесь казалась быстрой, короткой и яркой. Насколько возможно, её украшали. Я уже почувствовал себя в привычном состоянии. Поймал на себе взгляд девушки. Почувствовал, как покраснел и зажмурился. Подумал о том, что позабыл там. В другой жизни.
Через пару секунд богатая гражданка улыбаясь подозвала рабыню. Та проворно принесла хозяйке зеркало. Серебряный начищенный до блеска диск с ручкой тут же оказался в руках девушки. Я не удержался и стал рассматривать фигуру рабыни в обносках. Мой взгляд задержался на груди и бёдрах, непривычных здесь. Я смотрел и думал, может ли хоть один переход оставить меня. И дать пожить с людьми дольше. Бесчестно замечтавшись, я не заметил, как именно упало зеркало. Услышал уже характерный удар металла об камень и вскрик рабыни через пару секунд. За эти мгновения подбежал бедно одетый мужчина и по жесту хозяйки ударил рабыню в живот. Без особых усилий.
Девушка согнулась и осела. Я задышал чаще и осмотрелся. Прохожие даже не отвлеклись, посматривая на произошедшее, как на самую обыденную вещь. А у меня внутри что-то скрутило и тут же растворилось в памяти. К счастью.
- Ближайшие дни, - выдавил из себя доброволец.
Мужчина поморщился. Продолжил лежать и задышал совсем часто. Он никак не мог собраться с мыслями. Или он захотел, или его вытащили обратно слишком рано.
- Я очень примерно могу повторить переход, - ответил Георг.
Он внёс записи, спешно свернул работу в сети и продолжил.
- Поэтому будем заходить в эту же жизнь каждый день.
Не открывая глаз, доброволец размял шею и плечи. Спросил, медленно выдавая одно слово за другим:
- Почему я не сенатор, не командующий или не главный у слуг? Так было бы легче. Не уверен, что смогу что-то сделать.
- Нужно что-то сделать из того тела! - громче ответил Георг. - Из того, что есть. Определённо, сеть только научилась считать с такой предельной точностью. Зависит ли от тела, или от других параметров, пока рано судить. Но ближе попасть к важным событиям не получается.
В комнате свет стал мягче. Персонал и машины готовились перехватить работу. Георг шагнул к выходу, осмотрелся и добавил:
- Вам нужна помощь и деньги. Значит пробуем и справляемся. Мне пора.
Слова остались без ответа. Георг вышел в коридор, и проекция ассистента учреждения указала ему путь в переговорную. Ужасно уродливый стандартный помощник. Мужчина даже невольно поморщился. Мысли собирались медленно в долгих коридорах с редкими рабочими в корпоративной одежде. Перед подсвеченной дверью Георг задержался, выдохнул и зашёл уже собранным, в нужное время с нужным настроем.
Внутри просторной комнаты почти ничего не было. Проекции ещё не появились. Мужчина подошёл к бутылкам с водой. Взял одну и наполнил её. Пересобрал порядок. Протёр костюмом очки. Поправил волосы. Повторил действия, порядок нелепого ритуала, ещё пару раз. Поставил рядом на пол бутылку. Чтобы не попроситься в уборную в нужный момент. Убил ещё немного времени на разбор почты. Пересобрал речь ещё раз, вздрогнул и посыпался с появлением женщины.
Проекция возникла напротив. Лицо то ли преподавателя, то ли чиновника со стажем. Слегка полное, с замысловатым серым пучком сверху.
- Давайте, чуть быстрее, - сказала женщина.
Она не оторвалась от дел. Руки по ту сторону что-то продолжили разбирать. Георг попытался различить, что именно. В паузу женщина добавила:
- Говорите быстрее. Я - глава подразделения инвестиций. Моего мнения для решения по запросу будет достаточно. Почему мы должны выделить субсидию на ваш проект? Какой у вас опыт и каковы собственные источники финансирования?
- Так, я работаю на вас в проекте переходов, - ответил Георг, разворачивая проекции. - Как специалист по использованию данных человеческого мозга, я получаю средства с двух проектов.
Вышли два графика. Один с переменным ростом, второй почти параллельный горизонтальной оси. За прошедшее время мужчина не заметил ни единого случая, чтобы взгляд руководителя отвлекался на происходящее. Не смотря на бисер, Георг выдохнул и продолжил:
- Основной источник доходов - подписка на сервис. На основании индивидуальных рекомендаций он позволяет корректировать любые фильмы и музыку. Известные сюжеты и мелодии меняются, принося новые впечатления и эмоции. Любимая история может преподнести новые сюрпризы, в песне появятся нужные вам слова. Если вы этого хотите. Бесплатная версия зарабатывает на product placement. Разрешение выдано на основании возможности взаимодействия с сознанием.
- Это ваши основные доходы? - поинтересовалась женщина.
Она убрала что-то невидимое по ту сторону проекции и снова переключила внимание на собственные дела. За паузу Георг нагнулся за бутылкой, сделал глоток и продолжил:
- Да. Зеркальные слепки не так востребованы. Второй продукт позволяет посмотреть на происходящее в восприятии другого человека. Очки разлетелись на первых порах, но возникли некоторые неожиданные формы использования. Неприятности, с которыми не вся аудитория может справиться...
- Люди не хотят смотреть на себя со стороны, - перебила женщина.
Она уже смотрела на Георга. Развела руками и продолжила громче:
- И вы дали ещё один инструмент извращенцам. Спустив часть накоплений, вы поняли, что денег на основной проект не хватит. Поэтому и пришли к нам. Чтобы накопить денег на мечту. Ваш чудесный шар должен вывернуть мир наизнанку?
- Я хочу создать универсальный помощник. Артефакт, способный обращать всё доступное на поиск решений. От сетей до любой применимой энергии. Саморазвивающийся...
- Оставьте свои сказки, - перебила женщина и подняла ладонь. - Вы изобрели мясокрутку. Теперь спускаете в неё все деньги. Фантазии не интересны. Участие в двух проектах будем рассматривать вместе. Продолжение переходов и софинансирование изучения остатков сознания после смерти. Если покажете результаты, спускайте итоги хоть в унитаз.
Проекция исчезла. Мужчина сжал зубы и откинул почти пустую бутылку. Посмотрел на свои руки и повернулся к выходу.
5.
Дурацкое кресло в медицинском кабинете. Оно заставляло ёрзать. Запах бормашины, её звуки и застывшие манипуляторы с подачей воды и засасывающей трубкой. Все эти щупальца замерли вокруг. Миша старался не думать о них. Рядом не стоял зубной врач. Через пару минут, как подействует лекарство, должен был начаться бесконтактный стандартный осмотр. Сеть уже начала наблюдение. Школьный ассистент уже застыл рядом. Ничего не предвещало повода для беспокойства.
Мальчик невольно вспомнил, как год назад техника зависла. Миша ёрзал, заново переживая именно тот день. Когда врач руками принялся тащить зуб. Увещевая, что боли после укола не будет. Ребёнок поверил и постарался шире раскрыть рот. Когда щипцы внутри сорвались, скрежет после треска остался неразличим. Потому что боль от расколотых остатков была ужасной. Челюсти сжались сами, крик врача перекрыл завывание ребёнка. Оставшиеся осколки пришлось вытаскивать после дополнительных уколов. Другой рукой.
С гулом сильнее заработала вентиляция, от которой качнулись занавески и бумаги в шкафу. Сквозняк из приоткрытого окна усилился, воздух запел где-то под закрытой дверью. Паутина в левом углу над зашторенным окном висела давно. Мальчик рассматривал застывшего на ней паука и гадал, умер тот или просто затаился. Через минуту Миша прослушал предупреждение, согласился с помощником и застыл на кресле. Подросток только часто моргал и барабанил пальцами, пока манипуляторы снимали показания. Особенно долго пара двигалась вокруг головы.
Пока информация передавалась и формировался запрос на дальнейший мониторинг маме, Миша забылся. Он уже не слышал перебирающих лапок за окном. Не видел, как бионическое членистоногое отодвигает грязную москитную сетку. Как похожая на животное, машина подбирается к его голове, забираясь по застывшему манипулятору.
Только когда сеть выкрутила освещение на максимум, мальчик очнулся. Рядом оставалась только чистая замершая комната. Отработанные материалы обработки скрылись в мусоре. Манипуляторы безопасно замерли на месте. Поэтому Миша без опасений спрыгнул с кресла. В теле оставалась приятная лёгкость. Но от слабого головокружения мальчик пошатнулся, как только закинул за спину рюкзак.
За дверью уже заканчивалась перемена. Поэтому ноги быстрее побрели к лестнице. Марина так быстро и уверенно обогнала его, что Миша сразу понял: одноклассница ждала где-то неподалёку.
- Знаешь, что говорят о твоей новой квартире? - спросила девочка быстро.
Она повернулась к другу и продолжила улыбаться. Миша пожал плечами, и Марина уже быстрее и тише добавила.
- В ней живут привидения. Миша, ты их видел?
Мальчик посмотрел на пробегающих мимо ребят из старших классов. Поправил лямки и ответил:
- Нет. Вряд ли. В квартирах водятся только насекомые.
Миша осёкся и быстро добавил:
- Но у нас их нет. У нас пока больше коробок. Мы с мамой собрали кровать первым делом.
Марина кивнула и повернула к лестнице. Звонок прозвенел, и Миша заспешил следом. Мальчик невольно почесал за ухом и забыл прошедшую часть дня. И про осмотр, и про оставшиеся дела. Часы на руке включили мониторинг в полную мощность. Передавая данные с этой секунды и Сиванму.
Поясница болела слишком сильно. Жёсткий матрас, тяжёлая работа и ступени в инсуле доконали опорно-двигательную систему. Мозг вообще здесь думал лучше, но колени болели сильнее. Я с трудом уворачивался от прохожих. Не понимал, почему так много людей не на работе и не спешат на неё. Они же смотрели на мою тунику как на лохмотья. Неудобная ситуация, со всех сторон.
Живот урчал. При первых мыслях о бобах или лепёшке ноги старались свернуть в нужную сторону. Но я уже видел курию. Большая и прямоугольная, она стояла рядом с садом и фонтанами. Мне вообще нравились красивые колонны, яркие статуи и одежды здешних жителей. Правда, скорее богатеев. И это место казалось богатым и красивым. Иногда после переходов сюда я забывался. Чувствовал себя как дома. Даже выдавал нужные фразы наитием. Из-за атмосферы города, из-за привычных запахов и красок. Пусть и немного отличных в другом теле.
От утреннего гула я просыпался, под курлыканье голубей. Вечернее головокружение и звуки гуляний укладывали меня спать. Мне нравилась здесь еда, ритм жизни, архитектура и сами люди. Сейчас мимо меня прошла греческая девушка с цветами в волосах. Лёгкая ткань плыла вместе с ней. Взгляд замер, а тело двигалось уже по инерции. В миг меня забрал сбой.
Я снова переживал позапрошлый переход. Воспоминания подменили собой реальность. Проступил отчётливый запах прошедшего дождя. Вода сгинула в канализации. Прямо по мелким лужицам меня обегали дети с игрушками в руках. Большая часть взрослых спешила в другую сторону. Граждане торопились на скачки в цирк, а я шёл в толпе.
Там я впервые увидел такую массу людей после перехода. Большие ряды, которые достроят до огромных. Яркие одежды фанатов связали воспоминания. Меня не удивлял и тирский пурпур, но сама толпа и цвета уносили внимание. Колесницы гнали по прямой, толпа ликовала, вино согревало. Я вспомнил, как разглядывал в толпе похожую девушку. Только с украшениями из серебра. Помнил крики толпы. Почему-то на мгновение я услышал и крик дочери. Воспоминание сшибло меня. И тело в этот переход двигалось само.
Поэтому удар вышел жёстким. Сбой закончился и восприятие вернулось. Я отпрянул, пока охранник орал на меня. Здоровяк, по здешним меркам, ещё оттолкнул меня щитом. Врезался я в мужчину левым плечом, которое сильно гудело. Товарищи воина смотрели на нелепого гражданина, как на шутку или недоразумение. Мечи и копья явно придавали солдатам уверенности. Я же, напротив, замер от растерянности. По всем полученным инструкциям наличие охраны считалось маловероятным. Поэтому сюрприз оказался неприятным и несвоевременным. Через пару минут жестов и окриков я перестал надеяться отвязаться от пристального внимания именно здесь. Принялся оглядываться и вертеться.
В поясницу вступило с новой силой. Лицо само перекосилось от боли. Теперь солдаты разглядывали меня с непонятным выражением лиц. Насупившиеся и молчаливые. Только когда из-за их спин донеслись первые крики, ситуация изменилась. Вскоре от курии мимо нас побежали мужчины, одетые в дорогие сандалии и тоги. Их становилось всё больше, шум и гам множился вокруг. Только потом показались люди, чья одежда оказалась в крови. Охрана заспешила к курии, пока я застыл, сжимая зубы.
- Главный, оно само сопротивляется. Чёрт, это трос. Натянутый трос. Прядей до черта, они не дают протиснуться. Если вырвать нити, остальные крепко сдерживают всё.
Отчёты ещё раз собрались в итоговые графики. Ещё один переход дал смутные результаты. Георг выдержал паузу. Растёр пальцами брови и поправил левой рукой очки.
- Орёл, молчите, - сказал он громче обычного. - Мы не проверили с достаточной уверенностью, как влияют изменения на события. Мы даже отчётливо не можем сказать, что происходит.
- В каком смысле? - спросил испытуемый. - Я же всё рассказываю.
Георг посмотрел, как после сказанного мужчина свернулся от боли в кишечнике. Подождал пару секунд и сказал:
- Это ничего не доказывает. Может вы видите сны. Может это повторение воспоминаний. Орёл, нам нужно было изменить что-то критическое. Узнать нечто проверяемое, Орёл. На хорошем примере показать работу технологии.
После паузы в несколько секунд, испытуемый зажмурился и ответил:
- Хреновое имя. Мне оно не нравится.
- Определённо, не имеет значения, - снова громче ответил Георг.
Он резко махнул руками. И с раздражением так же громко добавил.
- У нас есть миссия. И отчёты. Они хреновые получаются.
Испытуемый перебрал руками записи системы. Посмотрел на них, перевёл взгляд на мужчину напротив и спросил:
- Почему? Мы пробуем и не можем сдвинуть прошлое. Почему это не подходит.
- Потому что мы не можем за это получать деньги, - ответил Георг и поправил очки. - Я выбираю самые критичные и описанные события. Чем меньше институтов и слепых пятен, тем безопаснее. Если я верно понимаю процесс, то испытуемый, изменивший ситуацию, запомнит предыдущую версию. События до перехода останутся в памяти. За большой отрезок остальная цивилизация вернётся в прежнее состояние. Мир будет стараться сохранить себя прежним. Насколько это работает, мы пробуем. Смотрите.
Георг вывел график. Линию в трёхмерном пространстве. Переключил её на другие измерения, слегка меняя кривую.
- Эта линия в разных условных аспектах показывает ваши снимки. До и после перехода. Она одна, потому что история для вас не изменилась. Иначе для нас существовали бы разные реальности. Вот пример.
Ещё одна небольшая проекция с двумя линиями вспыхнула рядом. Они отклонялись из единого центра, меняя положения с разными осями координат. Словно две травинки от единого корня, снятые с разных ракурсов. Доброволец захотел спросить, чей это график. Но вслух спросил другое:
- Но я могу поменять и что-то более удобное? Если это возможно.
Оба собеседника замерли. Георг покрутил руками какие-то данные. С обратной стороны собеседник не разобрал содержимое. Поэтому оставалось ждать пояснений. Георг же ответил через три минуты, никак не прерывая движения из стороны в сторону:
- Переход может быть учтён. Крупные изменения могут быть невозможны. Тогда мы - только поставщики информации. Но есть варианты и получше. Попробуем парочку. Получше.
6.
Мышцы в очередной раз сократились. Совсем без сил, Миша выдал очередную массу в унитаз. Экстренная эвакуация из здания прошла успешно. Сознание на миг потеряло хватку. После чего мальчик удивился, как легко контроль уходит вместе с тошнотой. Очень не хотелось удариться головой об унитаз и перепачкаться. На пару минут Миша закрыл дверь, уже сидя крикнул маме:
- Не надо никого вызывать.
После чего снова принялся считать старые плитки. Он только надеялся, что этот поход в туалет останется последним. Пока мама вела его к раковине, умывала и в очередной раз чистила зубы, Миша уже молился про себя. Сил почти не было. Лёгкое, словно одеялко, тело мальчика успокоилось. Ноги и руки отогревались. Чувства перестраивались, пока тошнота отступала прочь.
За окном метались снежинки. Рядом сидела уставшая мама. Тёплые руки приятно гладили и растирали холодные ноги. Спустя пару минут, Миша собрался с мыслями и сказал:
- Мам, давай ты ляжешь? Я справлюсь, честно.
Мама пару секунд смотрела на Мишу прежними глазами. После чего улыбнулась, кивнула и ответила:
- Я расскажу тебе одну сказку. И ты постараешься уснуть. Согласен, Миша?
Мальчик кивнул и закрыл глаза. Комната наполнялась светом из-за хлопьев снега за окном. Фонари и окна других домов пятнышками расплывались по ту сторону окна.
- Далеко-далеко отсюда, все живые существа с самого начала обладали крыльями. Со своего рождения они не знали, как рассчитывать только на собственные ноги. Создания летали в облаках и ходили по земле с одной и той же лёгкостью. Подобные нам, из-за крупного тела существа обладали исполинским размахом. Таким, что тень в полёте скользила по земле крупным пятном. Точнее, пятнами, потому что путешественники отправлялись в путь все вместе.
Проекция вывела на секунды последние показатели мальчика. Мать быстро просмотрела цифры, свернула их и тут же продолжила:
- По размерам для полёта требовался существам ветер. Достаточный, чтобы подняться в воздух. И оказавшись на равнине в один из дней, они столкнулись с небывалым штилем. Даже если ветерок сдвигал в вышине облака, у земли движения оставалось недостаточно. Самые нетерпеливые разбегались, подпрыгивали, искали холмы. Но лишь зря теряли время и набивали шишки. Ни один не поднялся на крыло. Ни в этот вечер, ни на следующее утро. Беда затянулась на дни. Дни сложились в недели и месяцы. Через годы, пообжившись и потеряв нескольких ушедших прочь товарищей, путники забыли недостижимую на ногах цель прежнего путешествия. Они разбрелись жить по равнине, понуро опустив крылья. Те лишь слегка расправлялись в редкие дни порывов. Скорее мешали в повседневных заботах на земле. Поэтому время шло, а местные жители теперь от резких потоков лишь прижимались. Старались не упасть от непривычного ветра.
Через закрытое окно послышались крики и звуки машин. Женщина переждала секунды, проверила руками температуру сына и погладила его по голове. Мальчик повернулся на подушке с закрытыми глазами.
- Годы прошли, - продолжила мать. - Сейчас, даже когда ветер уносит опавшие листья, местным жителям не хватает терпения. Они опустили крылья и забыли, куда и зачем хотели лететь. Приподнимаясь над землёй, неумело, случайно ловя потоки, они пугаются. Даже теперь, когда ветра вернулись на равнину и почти забирают жителей с собой, те только заперлись в построенных домах. Ни один из них не взлетел. Потому что люди перестали ждать. Не стали даже пробовать.
В паузу тишина заполнила комнату. Женщина зевнула. Осмотрела и накрыла сына. Ещё раз перебрала все записи о питании, данные мониторинга и рекомендации для выздоровления. Громко выдохнула, потянулась за салфеткой и протёрла глаза. Без звука пролистала новости и поставила будильники. Разобрала мелкие дела. Устало поднялась, растёрла лицо левой рукой и пошла готовить одежду на следующий день.
Жутко болели суставы. Особенно колени. Отвлечься от собственных скованных возрастом движений позволяла одна цель. Я внимательно смотрел на подростка и отмечал сходство с бабушкой. Те же надбровные дуги и характерный нос. Только скулы выражены сильнее. Очень схожие, я бы мог повторить черты обоих. Хотелось повторить. Но времени и повода не находилось.
- Яко убожайшая чадь, - сказал мальчик тихо и продолжил смотреть в одну точку. - Пострадах во одеянии и в алчбе. Слякохся до конца.
Он жаловался без боли в голос, монотонно. Говорил мне, а сам смотрел на архангела Михаила. А я смотрел на Ивана. От рыжих волос матери в сыне не осталось и следа. Норов же княгини проступал и сейчас. Не в наряженной игрушке при боярах. В полуголодном озлобленном подростке, почти забывшем любовь родителей. Я постарался перегнать жалость в нужные слова. Посмотрел на своды палат. На узкие окна, пропускавшие мало света в каменные своды.
Мысли почти сошлись со старцем, слились в одно сознание. Теперь я должен был понимать и произносить речь наитием, воспринимая слова ближе к родным. Я с трудом потёр шею, посмотрел на мальчика в доброй рубахе и плотных штанах. Прислушался и разобрал наконец:
- Ноги и локти положат. Как с рабом себя обретают. Гордые. Сами не по достоинству крадут казну. Тащат сосуды златые и серебряные. Шубы крадут.
Мальчик договорился и выждал. Я заметил боковым зрением, как он посмотрел вверх и на меня. И уже вместе со мной поднял голову ещё выше, к настенным росписям. Только тогда мой голос, старый и напевный, заполнил своды:
- Оставь мысли о богатствах и идеях мелких собственных. Самодержец должен править заботой о народе. Копить мудрость и старания, а не одну злость.
Мальчик поднялся и нахмурился. Поправил одежду. Заговорил громче прежнего, когда встал напротив:
- Меня никто не слушает. Ничего у меня нет, одни горькие остатки. Злость родных и увечья брата. Насмешки и ложь. Холод и малость еды.
Тишина наступила на минуты. Я с усилием встал. Шагнул к ребёнку, приобнял его правой рукой и левой всунул пряник. Усадил на кровать, аккуратно опустился рядом. Шумно вдохнул и выдохнул.
- Когда-то меня звали Михаилом. Даже Мишей. Сложно поверить, но я тоже был маленьким. Тоже рано потерял отца. Я помню и сейчас, что меня любили родители. Также сильно, как и тебя любили твои. Сохрани в сердце остатки светлой памяти. Наберись терпения и знаний. Чтобы менять и укреплять власть, они тебе понадобятся. Каждому ты должен стать самодержцем. И порой за это придётся платить. И людям, и тебе. Подумаешь над моими словами?
Иван закивал. Он попросил ещё книг. Расспрашивал меня об иконах и прочтённых историях. Пока разум с трудом выуживал воспоминания старика, я силился найти нужные слова. Перебирал в памяти, сколько близких впишет царь в синодик, когда те попадут в опалу. Сколько любимых ещё убьют и залечат на глазах мальчика. Я не знал, как эти глаза ребёнка будут смотреть на тела убитых по его приказу. Как они будут смотреть на отчаянный народ, во времена бед и поражений. Как они изменятся.
- Знаю, - начал я наугад, - что не допустишь ты бесчестия и не подставишь другую щёку. Что бы я не сказал. Останься только добрым и сердечным, насколько сможешь.
Своды наполнились тишиной. Я даже на секунду подумал, что спутал слова и вернулся к привычному языку, потеряв наитие, привычный телу перевод. Мальчик смотрел на меня, широко раскрыв глаза и замерев на секунды. Опешив, я выдохнул и собрался уходить. А задержался уже на ходу, только услышав ответ Ивана:
- Я не понял до конца. Но Бог даст, так и будет.
Кивки мальчика почти всё время стояли перед глазами. Я перебирал мысли и думал, смогу ли добавить что-то большее в будущие решения государя. Способны ли реформы дольше удержать страну от смуты. Помогут ли большие военные старания защите государства или усилят обнищание людей и недовольство. Последствия для детей, внуков и правнуков сейчас определяли слабости их предков. Что я мог им сказать?
Когда я шагал мимо стен из обожжённого красного кирпича, осознание проходило по всему телу. Митрополит до перехода казался мне очень удачным и полезным человеком. Но сейчас я вспоминал будущего царя. Не мог уловить, когда мальчик съел принесённую еду. И с трудом понимал, что его беготня по подземный ходам от недосмотра, постоянные смерти вокруг, обучение грамоте и ратному делу - все события отзовутся шагами правителя, письмами в истории и ростом страны. Его шаги отзовутся эхом во времени.
Поэтому я слышал не бег. Я слышал шаги государя. Чьи старания удержат страну и после смерти. Чьи ошибки и резкие решения заронят семена страшного недовольства в людей. А я, седой и сухой, только и мог поддержать мальчика.
7.
- Внучок, чего грустишь?
Вопрос прозвучал глухо, хотя комната почти пустовала. Те же звуки через минуту снова нарушили тишину:
- Внучок, что расселся снова на холодном. Простынешь же!
Мальчик вздрогнул. Усталость и болезненность замедлили движения. Внимание стало рассеянными. Последние дни Мише казалось, что он различает не все движения. На самом краю зрения что-то оставалось. Например, в школе мальчик не видел шедшего следом или стоявшего за спиной. А там зачастую кто-то маячил. Миша так натыкался в разных местах на случайных людей, отвлекаясь, оборачиваясь и задерживаясь. Неожиданно и неприятно.
Страх непонятного обычно напирал в темноте. Набирал силу. Подталкивал оглянуться. Подпирал изнутри. Звал посмотреть в окно и заглянуть за угол. Неприятный толчок в груди вывел мальчика и сейчас из задумчивого оцепенения.
Ветер завывал где-то за дверным проёмом. Книга выпала из рук и стукнулась. Миша слишком глубоко провалился в собственные мысли. Стук вышел не громким, потому что он сейчас сидел на полу. На коричневом потёртом куске оргалита, который действительно оставался зябким зимой из-за гуляющих сквозняков. Не обязательно распахивать двери и окна, если старые рамы, стоявшие десятилетия в шелухе облупившейся краски, оставляли достаточно дыр под потоки холодного ветра. Мальчик шмыгнул носом, потёр руками голову. Почесал голени и впервые заметил, что ноги замёрзли.
- Людмила Петровна, - привычно тихо, отделяя каждое слово, произнёс ребёнок, - я уже просил не пугать меня. И просил называть Мишей. Слишком тихо и непривычно. Мне неудобно.
Мальчик поднялся, опираясь на часть сколоченной стенки. После переезда та совсем сдала и порядком подразвалилась. В собранном состоянии мебель казалась несуразной. К тому же мама добавила в неё горсть гвоздей при реконструкции. Теперь Миша особенно старался не задеть редкие остатки фурнитуры и хлипкие декоративные рейки. Поэтому только лакированные дверцы оставили на себе отпечатки пальцев. Хлюпенькая часть стенки смотрелась сиротливо, не заполняя комнату. Но Миша оставался довольным.
Останки мебели они вместе перевозили из прежней съёмной квартиры. Он и мама, как и всегда. Теперь ящики и собранные части вкупе с кроватью составляли почти всё убранство комнаты. Старьё, скрип лаг и петель, шорохи и странные беды следовали за маленькой семьёй. Сложности не прекращались после смены жилья, но последние дни казались намного темнее. Намного страннее. Миша за секунды перебрал воспоминания. Зажмурился, помотал головой и закрыл руками уши. В то же время соседи сверху прокатили тот же шар по потолку. В окна время от времени скреблись те же раскачиваемые ветром ветви. От такого не убежишь, звуки всё равно пробивались. Поэтому мальчик открыл глаза и опустил руки.
- Мишенька, запамятовала я, - старушка взмахнула руками и поправила шаль. - Не расстраивайся. Каждый день одно и то же. Крутишься от ночи к ночи в темноте. Дни же самые тёмные к праздникам. Редкий час останется светлым. Но, знаешь, тебе не стоит из-за плохой погоды мёрзнуть и грустить...
Снова прокатился шар под стук в окна. Мальчик поднял голову к потолку и проследил за звуком, прервавшим разговор. Гул прошёл от двери к окну. Миша повёл плечами и почесал левой рукой плечо и спину. Часы выдали нормальные показатели, сеть в доме не нашла ничего подозрительного. После этого мальчик перевёл взгляд на бабушку и ссутулился, заметно выдохнув. Он сказал чуть громче обычного:
- Я знаю. Мне не нравится страх. Опасения всего мира снаружи. Хочется свернуться под одеялом. Но это не честно. Нельзя бежать от страхов. Ну, постоянные неудобства, плохие новости и трудности случаются всегда. Правда. Но сейчас проблемы срослись. В такую серую ленту. Постоянно что-то происходит и беспокоит меня. Беспокоит маму.
Мальчик осмотрел залитую жёлто-оранжевым светом комнату и продолжил:
- Мы связаны. Мне так кажется. Она справляется. Всегда ли хватит её, денег нам, не знаю. Не могу понять.
Он прижал руки к голове и качнулся так пару раз. И только после заметно тише добавил:
- Трудно и одиноко. Может поэтому маме так плохо?
- Плохо? - тихо спросила старушка, рассыпав ещё больше морщин по лицу. - Что именно происходит? Можешь рассказать мне? Чуть подробнее, на примерах.