Аннотация: Опубликован в журнале "Полдень,ХХI век", #5, 2017, а также в журнале "Химия и Жизнь", Љ 6, 2018
Молодой инженер Александр Диттель приехал в Москву в начале марта 1926 года. Рязанский вокзал ошеломил его величиною зала, шумом, сутолокой. Граждане торопились куда-то с узлами и чемоданами. Заполошная баба с внушительным задом истошно орала: "Митяяя! Митяяяяя! Да ихде ж ты, ирод, шоб ты сдох!" Носильщик в длинном холщовом переднике чуть не сбил зазевавшегося провинциала с ног своей тележкой, равнодушно выкрикнув положенное "побереги-и-ись!" Диттель еле успел отскочить в сторону. Никто ни на кого не обращал внимания. Сразу почувствовалось насмешливое пренебрежение огромного города к приезжему нестоличному человеку.
Обогнув стоявшую у самой двери живописную группу то ли хивинцев, то ли бухарцев, Диттель вышел на Каланчёвскую площадь.
Оттепельный ветер пах паровозным дымом и жареными пирожками. Бодро звенели трамваи. Над стоявшим напротив Ярославским вокзалом висело облако таких очертаний, что сконфузился бы даже Рубенс. Цыганка с бубном заступила инженеру дорогу, засверкала глазами и зубами:
- Ай, молодой, красивый, неженатый, позолоти ручку, всю правду скажу!
Диттель шарахнулся в сторону, покрепче ухватил чемодан и почти бегом пустился по заплёванной мостовой к ближайшему извозчику.
***
В большом здании на Чистопрудном никто не знал толком, куда приезжий спец должен идти и в какой кабинет обращаться. Он скитался по этажам и коридорам чуть ли не час, пока не набрёл наконец на нужный отдел. Полный мужчина в косоворотке, едва взглянув на поданный ему документ, тут же набросился с упрёками:
- Что же вы, дорогой товарищ, так задержались! У меня разнарядка на вас уже три дня лежит! Вас на службе ждут!
Инженер начал сбивчиво объяснять о причинах задержки, но тут на столе задребезжал телефон. Схватив трубку, полный ловко подсунул её под ухо и зажал плечом:
- Да, я слушаю! А, лёгок на помине - только что с Пал Иванычем о тебе говорили! Ну, что?
Руки его при этом проворно перебрали лежавшие в папке на столе бумаги и выхватили из стопки длинный лист казённого вида. Почти не глядя, полный чиркнул подпись, приложил печать и протянул лист Диттелю, указывая при этом другою рукою на дверь и продолжая говорить:
- Что значит "без всяких оснований", если ему ответили, что штат укомплектован?!
Слегка потерявшись, Диттель спросил, разглядывая бумагу:
- И куда мне с этим теперь?
Полный на секунду прикрыл трубку ладонью, бросил раздражённо:
- В жилфонд! - и снова занялся собеседником: - Что?! Да не мог Духновский такого сказать! Его газетой не испугаешь, он сам фельетоны пишет!
Диттель вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
***
Дом, в который его направили из жилфонда, выглядел внушительно и солидно. Подъезд всё ещё хранил следы старорежимного барского лоска - лестница с витыми перилами, высокие потолки. Пахло, впрочем, совершенно по-пролетарски - кислыми щами, подгоревшей кашей, бельевым щёлоком и сапожной ваксой. "Ай да дом, - думал Диттель, поднимаясь по грязноватым мраморным ступеням и оглядывая стены, украшенные поверху лепными гирляндами с лентами и купидонами. - Серьёзный дом... "
Председатель жилтоварищества, плотный невысокий человек лет тридцати, с розовыми, как у молочного поросёнка, щеками и вполне подходящими к ним белёсыми бровями и ресницами, внимательно изучил документы приезжего и полученный в жилфонде ордер.
- Из Пензы, значит... А вы, товарищ, партийный? - спросил он вдруг.
- Нет, - насторожённо ответил Диттель и на всякий случай добавил: - пока.
Председатель положил ордер на стол, побарабанил пальцами:
- Однако... Где я должен брать свободную площадь?
Инженер ощутил некоторое волнение.
- Но ведь комната мне положена как специалисту. Там же написано...
Он вспомнил только что виденные мраморные ступени, полированные перила, купидонов с гирляндами, и добавил как можно твёрже:
- Я буду жаловаться.
Председатель, сощурив и без того маленькие, цвета бутылочного стекла глазки, внимательно осмотрел стоявшего перед ним человека.
Диттель выдержал взгляд.
Самый главный в доме жилтоварищ снова покосился на бумагу. вздохнул, сказал неодобрительно:
- Да, не та нынче молодёжь. Мы, помнится, идеалами дышали, жизни за революцию не жалели. А нынешние только права свои знают, и чуть что - сразу жаловаться... Будет вам комната.
***
На четвёртом этаже на нужной инженеру двери висела начищенная медная табличка "Присяжный поверенный Д.В.Тихоновъ", а над ней - криво приколотый кусок картона с крупными чернильными словами "К Пустоцветовой звонить два раза!!!" Где-то в недрах квартиры патефон наигрывал фокстрот.
Диттель нажал на кнопку звонка.
В квартире что-то упало, громыхнуло и затихло. Музыка продолжала играть.
Диттель подождал, но больше так ничего и не произошло.
Тогда он позвонил дважды.
Мелодия резко оборвалась. Пoслышались быстрые шаркающие шаги, придушенный кошачий вопль и женский крик "да брысь же ты!" После чего дверь, наконец, открылась и Диттель увидел перед собой девицу весьма яркой наружности - густые всклокоченные красно-рыжие кудри, наведённый помадой наглый рот, удлинённые карандашом распутные глаза. Девица упорно пыталась запахнуть на пышном теле расшитый журавлями и пагодами шелковый халат, а тот, наоборот, всё норовил распахнуться. Не прекращая борьбы с халатом, девица осмотрела незнакомца так же оценивающе, как давеча председатель, и спросила с усмешкой:
- Вы, гражданин, вообще к кому?
Диттель, слегка ослеплённый, не нашёл ничего лучше, как сразу брякнуть:
- Из жилтоварищества направили. Ваш новый сосед. Вот ордер.
Девица сделала попытку захлопнуть дверь, но инженер успел метнуться вперёд и не дал ей этого сделать.
- Пустите дверь! Я закричу! - шипела девица.
- Кричите, - пыхтел молодой специалист, медленно оттесняя её в прихожую. - Имею право. Ордер - это, между прочим, документ!
Нащупав точку опоры, он упёрся ногой в косяк и сделал последний отчаянный рывок. Девица не устояла на ногах и повалилась на почти скрытую под всякою рухлядью вешалку. Халат её при этом совершенно распахнулся. Инженер поспешно отвёл глаза.
- Что здесь происходит, Адель? - послышался сзади густой и звучный, прямо-таки оперный бас, от звуков которого с вешалки упала шляпа-котелок. Откуда-то немедленно выскочил серый кот и яростно погнал шляпу вдаль по коридору. Девица Адель резко выпрямилась.
Диттель обернулся к обладателю прекрасного баса и оторопел от неожиданности.
В дверях стояла очень старая, очень величественная и очень худая дама. В облике её преобладали вертикальные линии - длинные морщины вдоль впалых щёк, свисавшая с плеча до самого пояса горжетка с унылой лисьей мордой, сильно зауженное к низу платье до пят и тонкая мужская трость.
- Нас уплотнили! - трагическим голосом провозгласила девица и добавила чрезвычайно выразительно: - Подлец!
- Позвольте! - запротестовал задетый за живое Диттель. - Зачем же сразу "подлец"?! Вы ведь меня даже не знаете! Я вполне ещё могу оказаться порядочным человеком!
Девица вместо ответа негодующе всхлипнула (груди её при этом бодро подпрыгнули чуть ли не к подбородку) и унеслась по коридору вслед за котом.
- Это она не о вас, - туманно объяснила дама, разглядывая Диттеля в лорнет. - Позвольте представиться - Клотильда Георгиевна Тихонова, вдова присяжного поверенного Дмитрия Тихонова. С кем имею честь?
- Диттель, Александр Карлович, - представился в ответ подселенец. - Инженер.
- Ну, вот и славно, - невозмутимо кивнула старуха. - Инженер - это славно. Могло быть и хуже. В семнадцатую квартиру вон недавно скорняка подселили. Теперь каждый божий день с утра до вечера граждане с заказами приходят, а в ванной комнате шкурки развешаны, причём прислуга из номера пять уверяет, что он их дубит в женской моче и якобы даже скупает её у местных пролетарок по копейке за осьмуху. Да вы проходите, Александр Карлович, что же на пороге-то стоять. У вас мебель есть какая-нибудь?
- Нет, - ответил Диттель, чувствуя себя довольно глупо. - Я только этим утром приехал из Пензы.
- Из Пензы, - задумчиво прогудела дама. - Скажите на милость. Ни разу там не бывала. Что ж, раз мебели пока нет, тогда я вас в кабинете покойного мужа на диване устрою. Хотите чаю?
***
Старуха оказалась особой умной, насмешливой, иногда язвительной, но вовсе не зловредной. Через неделю Диттель разобрался, что уплотняться должна была не она, а пышнотелая дева Пустоцветова - но та упорно отказывалась освобождать для нового жильца одну из занимаемых ею комнат, презрительно фыркала и наконец издевательски посоветовала сообщить председателю. Усмешка у неё при этом была самая мефистофельская.
- Чёрт знает что, - пожаловался в тот же вечер инженер старухе. - Ну не драться же мне с ней. Всё-таки дама... Но и вас стеснять тоже дальше не годится.
Клотильда Георгиевна, не выпуская из прокуренных зубов мундштука и не отрывая глаз от пасьянса, пробасила небрежно:
- Да вы бы поговорили в самом деле с Тютякиным. Его пассия, пусть сам и разбирается.
- Пассия?
- Бывшая, голубчик, бывшая. Это ведь он ей помог в этот дом вселиться. А потом что-то у них там произошло, любовь разладилась и он сюда больше не ходит. Так что поговорите. Хуже не будет.
Подумав, Диттель и в самом деле позвонил Тютякину со службы. Председатель жилтоварищества долго сопел в трубку, потом неохотно пообещал "утрясти".
Помня усмешку Адели, инженер не очень-то рассчитывал на его помощь. Однако вечером комната действительно оказалась свободной. На пыльном полу на месте стоявшей раньше мебели темнели чистые прямоугольники. С подоконника изумлённо таращился кот. За стеной истерически рыдала Адель, патефон наяривал шимми.
Можно было начинать обживаться на новом месте по-настоящему.
***
Утром в воскресенье Диттель проснулся, когда на часах стрелки показывали всего лишь без четверти восемь. Во дворе вразнобой голосили молочница, лудильщик и зеленщик, за стеной Адель орала на перевернувшего пудреницу кота, в дверь негромко, но настойчиво стучали.
Инженер вскочил, наспех натянул брюки и распахнул дверь.
- Доброе утро, - невозмутимо произнесла старуха. - А у меня к вам, Александр Карлович, просьба. Не взглянете ли на машинку, что когда-то муж мой покойный в дом принёс? Вы ведь в этом разбираетесь.
- Да-да, конечно. Где она? в ваших комнатах?
- Нет, я её на дворе, в сарае держу.
***
"Машинка" оказалась непохожа ни на один виденный до этого инженером механизм. Он осмотрел её со всех сторон, но так и не смог определить, для чего могла бы быть предназначена эта штука. Наконец решил не ломать больше голову и спросить саму Тихонову.
- Не знаю, - флегматично пробасила та. - Она к нам случайно попала. Муж как-то выступал поверенным в тяжбе о наследстве. Тяжбу-то его сторона выиграла, только вот наследство оказалoсь копеечным, даже на оплату издержек не хватило. Он у наследников из имущества и взыскал. А в девятнадцатом году во время обыска солдатик сдуру ткнул штыком вот сюда, в самую сердцевину. С тех пор и не работает.
- В девятнадцатом, значит... - сосредоточенно кивнул Диттель, вглядываясь в повреждение. - А что искали-то, золото?
- Нет, голубчик, золото ещё за год до этого забрали, сразу после Октябрьского переворота... А в ту осень господа товарищи шпионов деникинских ловить изволили, - хмуро и неохотно пояснила старуха и тут же свернула разговор на прежнюю тему: - Как полагаете, Александр Карлович, можно это починить, чтобы снова ток по проводам побежал да вот это вот колёсико закрутилось? Возьмётесь наладить? Я бы вам так была благодарна, так благодарна - сами понимаете, вещь хоть и бесполезная, а всё же память о муже...
Тихонова говорила и смотрела с таким наигранным простодушием, что Диттель понял - вся история о тяжбе чистейшая выдумка, но правды старуха всё равно не скажет. И прекратил расспросы.
- Постараюсь, Клотильда Георгиевна.
***
Через четыре часа непонятный механизм ожил: колёсико крутилось, по проводам исправно бежал ток. Однако смысл и цель работы странного устройства оставались по-прежнему загадкой. Диттель выключил "машинку", запер сарай и отправился домой - обрадовать соседку.
Раскаты скандала обрушились на него сразу, как только он вошёл в парадное. Визг, крики и вопли неслись сверху и гремели в лестничных пролётах, десятикратно усиленные эхом. Hа площадкe первого этажа стоялa, задрав головy, неумытого вида баба с поварёшкой в руках и слушала чужую перебранку с тем выражением сугубого эстетического наслаждения, с каким ценитель слушает увертюру в Миланском оперном театре. Инженер, глядя на неё, тоже замедлил шаг, прислушался - и ему показалось, что в мешанине звуков отчётливо прозвучало истеричное контральто Пустоцветовой.
Добравшись до квартиры, инженер увидел на площадке не только свою соседку, но и председателя жилтоварищества Тютякина, на которого наскакивал незнакомый человек, ужасно похожий на жившего у Диттеля в детстве галчонка - такой же маленький, чернявый, взъерошенный, худой и хриплый.
- Это устаревший, собственнический взгляд на женщину! Вы, товарищ, постыдились бы высказывать такое перед лицом! И воздержались бы в дальнейшем, да-да! Отрыжка феодализма!
- Вот уж именно что воздержались бы, - возразил Тютякин. - Сначала надо разъяснить, кто вы сами такой, и какого чёрта припёрлись на подведомственную нашему товариществу жилую площадь. А то если каждый начнёт отрыжками ругаться...
- Ду-у-уня! - укоризненно выдохнул Тютякин, немедленно отводя взгляд от чернявого и устремляя его на бывшую зазнобу. - Ну чем же я тебе негодяй? Я же не с глупостями, я хоть сейчас расписаться! А за то что было раньше, Дунь, не надо зла держать. Погорячился, с кем не бывает...
- Погорячился?! - Пустоцветова натужно расхохоталась. - Ахххх-ахххх-ахххха! Нет, вы слышали! Он погорячился! А кто у меня патефон с этажеркой забрать хотел? кто коровой ревнивой ругался? склянку духов на кота вылил? - тут она заметила Диттеля, набрала в грудь побольше воздуха и заголосила так, что в парадном задребезжали оконные стёкла. - Кто ко-ooooooo-oмнату отнял?!
И вдруг резко оборвала крик и сказала почти спокойно:
- Нет уж. Расписывайтесь со своими зубными техниками. Она же красавица, слов нет, только на птичьем рынке и выставлять - куриная шея, воронья нога. Как раз вам в пару. А мы больше не нуждаемся. У нас и без вас найдётся, с кем расписаться.
Она резко повернулась, ухватила свою тщедушную добычу за локоть, втолкнула в квартиру и захлопнула за собой дверь. Тютякин снял фуражку, вытер вспотевший лоб, и сказал, обращаясь к голозадому лепному купидону:
- Ну и что, что зубной техник? Чем плохо? Приличная женщина, трудящаяся, не нэпманша какая-нибудь. А кот ваш, между прочим, вообще приблудный. Да и ухажёры ничем не лучше.
И, неодобрительно взглянув на инженера, меланхолично затопал вниз по лестнице.
***
Старуха встретила новость о починке механизма с признательностью и подарила Диттелю за труды коробку с книгами. Книги оказались редкими - справочники и монографии по физике и механике, а также несколько сочинений известных оккультистов о переселении душ. Диттель неожиданному подарку очень обрадовался, хотя ему и показалось странным, что покойный присяжный поверенный изучал на досуге столь далёкие от его профессии труды.
На следующий вечер инженер после работы отправился в кино, и домой возвращался поздно. Проходя по двору, заметил пробивавшийся из сарая свет. Посмотрел вверх, на окна своей квартиры - у Тихоновой было темно. Подошёл поближе к сараю, прислушался. За дверью знакомый бас говорил необычно тихо, почти шёпотом:
- Видишь? То-то же. Потерпи ещё немного. Недолго осталось.
"С кем это она?" - удивлённо подумал Диттель.
Подслушивать дальше было неловко - во дворе в любую минуту мог появиться кто-нибудь из жильцов. Диттель поспешил домой и стал, не зажигая света, следить за сараем из-за портьеры. Ждать пришлось недолго. Минут через десять дверь сарая приоткрылась, оттуда вышмыгнул кот и быстро юркнул за помойный бак. Чуть погодя вышла и Клотильда Георгиевна, аккуратно задвинула засов и не торопясь направилась к парадному.
- Фу ты, - пробормотал инженер, немедленно теряя интерес к подслушанному разговору. - А я-то думал...
В прихожей загремел замок, хлопнула входная дверь и Клотильда Георгиевна размеренной походкой прошла в кухню.
За стеной заворочались, зазвенели пружинами кровати, послышался недовольный голос Адели:
- Вот же черти носят... то один, то вторая... Послал бог соседей. Ни днём, ни ночью покоя нет.
- Цветочек мой, не расстраивайтесь, - хрипло зашептал другой голос, мужской, в котором Диттель сразу узнал чернявого поклонника Адели. - Как только мы распишемся, этому безобразию сразу же придёт конец. Это говорю вам я, Владилен Прогрессов!
"Вот так так! - с изумлением подумал Диттель. - Он уже с ней спит! Так и правда скоро переедeт. До чего же пронырливый мозгляк!"
- Да надо бы их на место-то поставить, - зевая, согласилась Адель. - Совсем обнаглели. Особенно старуха. Одна три комнаты занимает. Буржуйская вдова, белогвардейская мать, а форсу, как у жены наркома. Контра недобитая.
***
Примерно через неделю старуха снова постучала в дверь комнаты Диттеля.
- Александр Карлович, вы дома? Надо бы машинку мoю со двора в квартиру поднять. Не откажите в помощи...
Спустившись в сарай, инженер первым делом обратил внимание на стоявшие в углу клетки. Они, кажется, были там и раньше, но пустые. А сейчас в одной сидела курица, в другой - кролик. Что-то странное померещилось в них инженеру, что-то неправильное. Он озадаченно застыл посреди сарая, пытаясь понять, что же выглядит не так.
- Ну что же вы, голубчик? - нетерпеливо спросила Клотильда Георгиевна.
Диттель подхватил аппарат и понёс его в дом. И только на лестнице, пыхтя под тяжестью "машинки", сообразил наконец, чем поразили его сидевшие в клетках зверушки.
Курица разевала клюв, словно пыталась укусить лежавшую перед ней морковку.
A кролик старательно тыкался носом в лежавшее в его миске пшено.
***
Однако Диттель не успел ни обдумать увиденное, ни расспросить об этом Тихонову. Стоило им зайти в квартиру, как слух резанул торжествующий крик Адели:
- Вот они! Не иначе, опять награбленное тащут! Ворьё! Говорю же вам, товарищи, - это она у жениха моего часы наградные украла, больше некому! Год уже в квартире этой не живу, а мучаюсь - то ложка пропадёт, то полфунта чая!
Кроме Адели, в прихожей находились Прогрессов, председатель жилтоварищества Тютякин и двое милиционеров. Со всех сторон на инженера смотрели осуждающие глаза.
- Бандитка, - продолжала обличать старуху Адель, - как есть бандитка! Весь дом знает, что она в гражданскую белого офицера у себя прятала! Только офицерик-то, как за ним пришли, в окно сиганул, словно бешеный кот, и об мостовую насмерть разбился! Вот она теперь этого чистоплюя в свои делишки и втянула...
- Что же вы так, - с притворным сочувствием заметил Диттелю герой-любовник, победительно оглядывая его и старуху и выпячивая хилую грудь. - Гражданкa Тихоновa - понятное дело, закоренелый классовый враг, её уже не перевоспитаешь, но вы-то... эх, молодой человек. Новое поколение, а поддерживаете старый режим.
- Ну как же, - неожиданно зло встрял в разговор председатель. - Он же у нас специалист. Им в партию вступать не обязательно, им и так жилплощадь дают. А я как взглянул, сразу понял - чуждый элемент. Потому что поколение, товарищ потерпевший, дело пятое. На происхождение смотреть надо. А тут же за версту видно, что гражданин тоже из этих... из гимназистов.
Он сплюнул прямо на пол и повернулся к милиционерам:
- Приступайте к обыску, товарищи.
***
- Это они из-за квартиры, - тихо сказал Диттель, глядя из окна кабинета Тихоновой во двор, где председатель Тютякин, разводя руками, объяснял что-то милиционерам.
- Да это и младенцу понятно, голубчик! - хмыкнула стоявшая рядом старуха, жадно втягивая через мундштук папироcный дым. - Непонятно другое - почему они ничего не нашли? Куда девались эти самые часы? Ведь не настолько же глуп мерзавец Прогрессов. Должен был понимать, что сначала надо подкинуть улики, а потом уж вопить 'Караул!'
За спиной громко мяукнул кот. Инженер и старуха обернулись. Кот стоял в дверях, как-то совсем не по кошачьи прислонившись к косяку. Вид у него был надменный и словно бы даже насмешливый.
Тихонова вдруг рассмеялась.
- Ах ты, шельма, - нежно пробасила она. - Прибрал, значит?! Hy и прохвост...
Кот фыркнул, сверкнул глазами, пересёк комнату. Вспрыгнул на массивный письменный стол, на котором Диттель только что установил принесённый из сарая механизм, ударил по нему передней лапой и мяукнул ещё раз - нетерпеливо и требовательно.
Кот покосился на неё так выразительно, что инженер наконец решился:
- Клотильда Георгиевна, у вас от меня какие-то секреты?
- Ну что вы, голубчик, - замахала папиросoй старухa. - С чего вы взяли?
- Вижу. Машина эта таинственная, - Диттель кивнул в сторону письменного стола, - сумасшедшая курица, которая ведёт себя как кролик. Ненормальный кролик с куриными повадками. Белогвардеец-самоубийца. Монографии, оккультизм, переселение душ... A главное - кот!
- При чём тут кот?! - вскинулась Тихонова.
- Пока не знаю, - серьёзно ответил Диттель, - но, по-моему, очень даже при чём! Клотильда Георгиевна, не поймите меня превратно - я уважаю чужие тайны, и не стал бы настаивать, если бы не этот внезапный обыск. Hо вы же видите - мы оба в опасности. По-моему, мы должны доверять и помогать друг другу. Иначе эти двое нас сожрут. Объясните же наконец, что это за механизм и как он к вам попал?
В прихожей хлопнула дверь - из квартиры кто-то вышел.
Инженер и старуха снова посмотрели в окно. Тютякин стоял посреди двора, утирая лоб и глядя вслед уходящим милиционерам. Вскоре из парадного выбежала Адель и направилась прямо к нему.
- А Прогрессов-то из дома так и не уходил, - задумчиво проговорила Тихонова, наблюдая за девицей и председателем. - Значит, и сейчас в квартире сидит. Один...
Она вдруг резко, словно решившись на что-то, схватила кота со стола, повернулась к Диттелю.
- Александр Карлович, вы правы - мне действительно нужна ваша помощь! Но, голубчик, у нас совершенно нет времени! Нужно действовать быстрее, пока Адель не вернулась и они не придумали, как состряпать новый донос! Поэтому если можете - просто поверьте и помогите без всяких объяснений!
На короткий миг Диттель засомневался было, но старуха и кот смотрели на него так умоляюще...
- Хорошо. Что я должен сделать?
***
Никогда ещё Диттель не соединял провода так быстро. Когда работа была закончена, он убедился, что Адель по-прежнему оживлённо беседует во дворе с бывшим возлюбленным, и вышел в коридор, неся в руках телефонный аппарат и трубку от него. Перед тем как прикрыть дверь кабинета, Диттель обернулся и ещё раз посмотрел на Тихонову. Старуха стояла возле непонятной машины, плотно прижимая другую телефонную трубку к макушке кота.
- Товарищ Прогрессов! - позвал инженер. - Вас к телефону!
В другом конце коридора открылась дверь, высунулась взлохмаченная чернявая голова.
- У вас есть телефон? - удивлённо спросил Прогрессов. - Не знал.
- Он в апартаментах Клотильды Георгиевны.
- Непорядок. Телефон должен принадлежать всем. Ну, давайте же сюда, чего вы там стоите?
Диттель пожал плечами.
- Шнур короткий, не достаёт. Придётся вам ко мне подойти. И трубочку к уху прижимайте поплотнее, плохо слышно...
***
Сознание потеряли оба, и кот и человек. Первым пришёл в себя человек, заботливо уложенный Диттелем на кушетку. Он открыл глаза, упёрся взглядом в давно не беленый потолок, поднял вверх руку - и застыл, созерцая собственные растопыренные пальцы. Старуха поспешно сунула бесчувственного кота инженеру, нависла над лежащим, тревожно заглядывая ему в лицо. Узнавание вспыхнуло в глазах человека:
- Ма... - начал было он, но Клотильда тут же запечатала ему рот ладонью.
Ответа не последовало, так как в следующую секунду в кабинете покойного Дмитрия Тихонова начался форменный бедлам. Истошно заорал очнувшийся кот, взвыл от боли инженер, которому мохнатый паршивец впился в руки и когтями и зубами, запричитала кинувшаяся на помощь Клотильда Георгиевна... Только лежавший на кушетке не принял участия в общей свалке - он осторожно встал, побалансировал немножко, обретая равновесие, и нетвёрдой походкой отправился в комнату Адели.
И вовремя - через несколько минут в замке входной двери загромыхали ключи.
***
Лишь только Пустоцветова вошла в квартиру, кот бросился ей навстречу с душераздирающим мявом. Бежать он пытался на задних лапах, но, разумеется, не удержался, упал, покатился по полу. Адель в изумлении попятилась, - и тут из комнат вышел её любовник и устроил дичайшую сцену ревности. После получасового скандала он от души пнул совсем ошалевшего кота и ушёл, забрав свои вещи, - как потом выяснилось, навсегда. Диттель никаких объяснений от Клотильды Георгиевны так и не получил, однако на одной из отданных ему старухой монографий обнаружилась размашистая дарственная надпись "Моему дорогому сыну Вениамину Дмитриевичу Тихонову за блестящие успехи в учёбе и усердии к наукам. Любящая мать К.Г. Тихонова".
Вскоре Диттель узнал от Клотильды Георгиевны, что Прогрессов каким-то образом устроился на ответственную должность в МОПР и взял её к себе делопроизводителем. А ещё через год Прогрессова послали за границу и он добился, чтобы и Клотильда Георгиевна поехала с ним. В СССР они не вернулись и что случилось с ними дальше, Диттель так никогда и не узнал. Он и сам вскоре уехал из Москвы - получил предложение возглавить новый завод в Зауралье.
Адель в конце концов всё же вышла замуж за Тютякина.