Аннотация: Он умер в год нашего рождения. Соавтор: Павел Халеев
Эдвард сидел в кожаном кресле и пил чай. Несмотря на жаркий, солнечный день окна в доме были закрыты и, хоть со стороны этого и не было видно, заколочены изнутри. Эдвард Гейн не любил посторонних взглядов. Он не сильно опасался зевак, потому что очень гордился своим домом, но понимал, что увиденное может привести горожан в ярость. Его могут даже убить, без суда и следствия, Линч их всех подери!
"Убогие, - думал Эдд, разглядывая чучело из головы темнокожей женщины на стене напротив. - Они не понимают истиной красоты... Внутренней красоты им вообще никогда не понять!"
Эд отхлебнул чай и с удовольствием зажмурился. Мысль добавлять в чай немного желчи из желудка жертвы пришла ему в голову спонтанно, но оказалась на редкость удачной. Он подумал, что хорошо бы запастись хотя бы одним-двумя литрами этой прекрасной жидкости и с тоской посмотрел на дверь в кладовку, за которой приглушенно гудели мухи.
Смущали Эдварда не мухи, и даже не зловоние трупа разлагающейся женщины, которую он вчера откопал на местном кладбище. Это даже не следовало назвать смущением, это было скорее симпатией. Когда Эд проводил вскрытие, он почувствовал влечение к женщине, и даже эрекцию. Гейна это не испугало, но озадачило, потому что такого раньше с ним не случалось. Что это - начинающаяся некрофилия? И даже не это было главной причиной настораживания - просто последние лет двадцать интерес у Эдварда вызывали особи совсем противоположного пола.
В дверь робко постучали, и Эд беззлобно чертыхнулся. Естественно, незваного гостя он в дом не пустит, но теперь придется придумывать сказку, чтобы отделаться.
- Кто там, черт возьми! - громко спросил Эд.
Ответа не последовало. Неужели сработало?
Гейн отодвинул засов, оставив только цепочку, и приоткрыл дверь. Там стоял парень лет двадцати пяти, с виду чистый хиппи - длинные лохматые волосы, одет в бесформенную рубаху ядовито-зеленого цвета и не менее странные штаны.
- Что тебе? - мягко спросил Эд.
- Здравствуйте мистер... - парень сделал паузу, ожидая, что Гейн представится, но Эдвард молчал. - Извините, что беспокою, но ваш дом оказался ближе всех...
Все больше смущаясь, парень сбивчиво поведал, что он и его жена купили дом в сотне миль отсюда и хотели переехать до рождения ребенка, но - вот незадача! - они не успели.
- У нее начались схватки и нам очень нужна помощь.
- Обратитесь в клинику, - предложил Гейн.
- К сожалению, у нас пока нет страховки, - парень слабо улыбнулся и развел руками. Эдвард улыбнулся в ответ.
- Это не проблема, наш док Моррис не просит страховок. Пару банок пива ему поставишь потом - и все дела.
Парень на секунду замялся, будто решая, стоит ли продолжать разговор.
- Мы не можем так поступить... - выдавил он, сильно бледнея. - Нас разыскивает полиция.
- Простите... Я зря отнял ваше время. До свидания.
Он развернулся и пошел к дороге.
- Постой, - окликнул Эдвард. - Я приму вас у себя и даже помогу с родами, но с одним условием.
Парень замер, как вкопанный, и хрипло спросил:
- Каким?
- Вы не будете совать нос в мои дела.
- Да-да, конечно! - энергично закивал парень и метнулся к автомобилю.
Гейн снял цепочку и распахнул дверь. Помогать ему нести жену он даже не собирался.
Внимательно посмотрел на машину и присвистнул. Это был Шевроле Корвет.
- А я думал, такое авто может быть только у Эйзенхауэра.
Парень нервно кивнул. Он уже успел помочь жене выбраться из машины и теперь вел ее под руку.
Гейн отметил мокрое пятно, расплывающееся по ее платью на причинном месте.
- Скорее, она вот-вот родит, - сказал Эд и отошел от дверного проема, давая паре пройти в дом.
- Куда нам идти?
- В гостиную, - ответил Эд, показывая направление рукой.
Парень, не мешкая, потащил жену, а Гейн немного задержался. Он внимательно посмотрел, не было ли на улице или в окнах любопытных глаз, которые могли видеть произошедшее, и убедившись в отсутствии таковых, крепко запер дверь.
- Господи ты боже мой! - послышался из гостиной истошный женский крик.
Эд нахмурился, а потом вспомнил, что не убрал в шкаф пиждак из человеческой кожи, который он буквально на днях закончил шить.
Парень все еще сжимал в объятиях жену и пытался ее успокоить, когда ему на голову опустилась тяжелая бамбуковая трость.
Она досталась Гейну от отца.
Хиппи мешком повалился на пол, увлекая за собой жену. Та закричала еще громче, чем в первый раз.
- Не надо орать, - мягко сказал Эд, помахивая окровавленной тростью.
Он чувствовал, как растет раздражение. Женщина на полу напоминала ему жука, перевернутого на спину. Расставленные в стороны ноги и вздутый живот не вызывали в ничего, кроме отвращения: его покойная мама всегда говорила, что самая порочная женщина, та которую совратил мужчина.
Внезапно крик стих. На секунду повисла тишина. Стало слышно, как тяжело дышит девушка и жужжат мухи.
- Что ты сделал с... а-а-а, - из глаз девушки брызнули слезы, лицо скривилось от боли, а дыхание участилось. Через несколько секунд схватки ослабли. - Боже... Как же здесь... воняет...
Гейн отложил в сторону трость и присел у ее ног. Из промежности девушки шла кровь. Впрочем, кровь была повсюду - она фонтаном вырвалась из пробитой головы парня, оросив стены, пол и людей и продолжала вытекать на пол, образуя темную лужицу.
- Принесите мне... полотенце... пожа-луй-ста... - девушка опять начала тужится и каждое слово ей давалось с огромным трудом.
Гейн хмыкнул и обвел взглядом комнату. В доме не было полотенец, но на кровати лежало покрывало из кожи, отделанное по краям женскими органами и губами.
Впрочем девушку это уже не волновало - у нее снова начались схватки.
Эд грубо покладил ее по голове.
- Пока можешь ничего не бояться. Я сам приму у тебя роды.
- А вы... умеете? - пробормотала девушка сквозь стон.
Гейн хмыкнул.
- В теории. Я прочитал много книг о том, как в концлагерях пытали беременных женщин.
По лицу несчастной снова пробежала волна ужаса. Эд рукой отер пот с ее лба.
Подстелил под девушку "одеяло" и отправился на кухню, откуда вскоре вернулся со жгутом и ножницами, а также с парой общепринятых полотенец.
- Давай, девочка, тужься, тужься! - сказал он.
Видимо, только этих слов ей и не хватало - плод вышел.
Эд принял окровавленного ребенка, завернул его в полотенце. Потом послышался громкий "чик" ножницами.
Девушка потихоньку приходила в себя.
- Дайте мне его, - попросила она.
- Точнее, ее, - уточнил Гейн, привстав на колени и держа новорожденную на руках. Аккуратно передал ее матери. Та развернула полотенце.
- Почему она не плачет? Я думала, все дети плачут, - пролепетала она, рассматривая свое дитя.
- Потому что она мертва. Ты родила мертвого ребенка, сука. Ты плохая мать.
И Эд наотмашь ударил ее по лицу.
От удара голова девушки резко дернулась и стукнулась об пол. Ее тело обмякло, но Эдварду уже стало не до нее. Он с упоением разглядывал младенца, баюкая его на руках с нежностью родного отца.
- Ути какие мы краси-и-ивые, - бормотал Эд, щекоча все еще теплое тельце грубыми пальцами. - Пойдем-ка я тебя искупаю, малыш.
Довольно мурлыкая под нос какую-то песенку, Эдвард понес ребенка на кухню. Муж с женой остались лежать в прихожей. Их головы соприкасались лбами, а покрытые красной коркой волосы переплелись, будто навек связывая двух смертельно уставших любовников.
Эдвард положил мертвую девочку на стол и взял нож. Ловким движением вскрыл тельце и за пару минут содрал с него кожу. Органы высыпал в сделанную из крупного черепа миску, а те, что цеплялись за нежные ребра, выскреб ножом, как дынные семечки.
Выполнив работу, он смахнул на пол ненужные остатки и удовлетворенно взглянул на полную миску сочащейся плоти. Заляпанный кровью и желчью стол пропитался кровью ребенка и стал как будто немного светлее. Эдвард посчитал это хорошим знаком. Солнце за окном начинало садиться, и он спешил покончить с рутиной, чтобы не слишком поздно лечь спать.
Эд небрежно вытер руки и вернулся в гостиную. Сел в свое любимое кожаное кресло и задумчиво посмотрел на двух молодых людей, столь неудачно для них и столь удачно для Гейна пришедших в его дом за помощью.
Я даже не знаю их имен, и мне плевать на это, подумал он.
Возбуждение, которое он испытывал при вскрытии мертвой девочки, спало, и вернулась способность рассуждать.
Их машина все еще стоит перед домом. Надо замести следы.
Эд подошел к мужу с женой. Нагнувшись, он порылся в карманах парня и облегченно вздохнул, найдя ключи от корвета. Сперва он хотел перенести их обоих в машину, отвезти подальше и скатить с обрыва. Но потом раздумал.
В его голове шевельнулось страшное желание.
- А ведь я ни разу не вскрывал живую девушку, - пробормотал он.
Фраза, произнесенная скорее про себя, нежели вслух, имела последствия - парень очнулся.
- А-а-а... Где я...
Эд пнул его ногой, заставив перевернуться на спину, сел ему на грудь и вцепился сильными руками в горло.
Хиппи пытался сопротивляться, но силы были слишком неравны.
Когда все было кончено, Эд сходил в прихожую за веревкой, и крепко связал девушку.
А затем вышел на улицу, позвякивая ключами. Парня он тоже оставил у себя, решил что пригодиться - на кладбище он вряд ли откопает столь свежий труп.
Сейчас он отгонит машину подальше от дома, и вернется пешком. За несколько часов вполне управится, и затем ему предстоят новые ощущения. Ради них можно не спать всю ночь.
Несколько часов - это довольно долго. Девушка успела очнуться. И обнаружить около себя мужа, смотрящего остекленевшими глазами на нее, с вывалившимся и распухшим языком. Она долго кричала и звала на помощь, но Гейн заколотил и законопатил окна на совесть - ни один звук не проходил наружу. А потом Эд вернулся.
Эдвард Теодор Гейн будет изолирован от общества только через четыре года, когда у него в сарае обнаружат изуродованный труп Бернис Уорден, хозяйки скобяной лавки. А до того момента Висконсин будет тихим городком.
Никто ничего не будет слышать по ночам, как никто ничего не услышал и этой ночью.