Тайна заброшенного дома
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ИВВАН. ТАЙНА ЗАБРОШЕННОГО ДОМА.
Умер в богадельне старый человек по имени Поликарп. Узнал об этом сын его - Монокарп, не видевший отца смолоду. Делать нечего, сел он на маршрутный автобус и поехал в богадельню, узнать на месте что да как. Приезжает, ведут его к заведующей. Смотрит Монокарп и видит - хороша заведующая: и полна, и бела, и румяна, а приемная ее и того лучше выглядит.
-Эге, - дивится Монокарп, - а по самой богадельне этого не скажешь.
Просит заведующая его присесть, да только не в мягкие кресла, а на жесткий стул для посетителей. Смотрит она выжидающе на приезжего и чует Монокарп какой-то подвох изначально, да вот какой, пойди разбери.
-Пожелал было батюшка увидеть Вас перед смертью, - говорит хозяйка богадельни, - да вдруг разгневался, раскричался: - Откажу сыну в наследстве, как в движимом, так и в недвижимом. Отпишу все троюродному внучатому племяннику из Африки, пусть владеет. - Хотел, да не успел, - добавила заведующая, - бог его прибрал.
-И то дело, - буркнул Монокарп, - прожил он на этом свете достаточно - девяносто и еще пять лет.
-Что ж, вступайте в наследство и владейте отныне всем, что имел ваш родитель, - заглянув в бумаги, предлагает заведующая.
Приносит сестра-хозяйка узелок белья грязного и отдельно замусоленную бумажную купюру достоинством в двадцать долларов.
-Берите, - пристально глядя на гостя, протягивает купюру заведующая, - а что до недвижимости, батюшка-покойник оставил вам целый дом в пригороде. Живите в нем на здоровье, сколько влезет, - сказала и переглянулась с сестрой-хозяйкой.
Подарил Монокарп узелок с бельем обитателям богадельни, оглядел денежную купюру, надо же какая потрепанная, а год выпуска нынешний, как она, спрашивается, оказалась у родителя, спрятал осторожно в карман в недоумении, чем же она не подошла хозяйке заведения, и покинул богадельню.
Надо сказать, что был Монокарп давно уже вдов и из родни имел лишь дочь Марию, да еще мужа ее, зятя Евгениума. С дочкой он был в постоянной ссоре и даже вражде, а потому много лет жил отдельно в тесной квартирке покойной жены и отношения поддерживал лишь с зятем, по телефону.
Вернулся Монокарп домой, набрал номер телефонный и говорит: - Алле, это Евгениум?
-Он и есть, - отвечает зять.
-Надо бы за город выбраться, подъезжай на вокзал, со мной отправишься.
-Когда едем? - спрашивает зять.
-Сейчас.
Глянул Евгениум на часы, а стрелка уже послеобеденное время показывает. Вздохнул и говорит жене: - Ухожу, вызывают в институт срочно.
-Не на корпоратив ли? - подозрительно спросила Мария.
- Что ты, - перепугался Евгениум, - я же непьющий.
Оделся он потеплее, время-то зимнее, хоть снега и не было, и поспешил на вокзал. На вокзале пришлось ему подождать тестя, а потом электричку, но роптать не стал, не такого Евгениум был нрава, все старался снести как должно. Евгениум, будучи сорока и еще одного года отроду, работал в университете, где преподавал историю на полставки. Раз в неделю читал лекции на тему "Людовик Пятнадцатый и современный гуманизм", а по выходным для двух особо одаренных школьников, будущих абитуриентов, вел спецкурс "Косые взгляды изредка бросаемые средневековым монахом Адельбертом на посторонние вероучению предметы".
-Не топлено, - недовольно проворчал Монокарп, садясь в вагон.
Ему минуло уже шестьдесят и еще пять лет. Давно был Монокарп пенсионером, давно ничем не занимался, да и раньше, по правде сказать, тоже ничего не делал особого.
Долго ли коротко ехал электропоезд трудно сказать. Электричества то не было, то его снова отключали. До места добрались лишь к ночи. Выбрались тесть с зятем на свежий воздух, а куда идти не знают. Кругом мрак кромешный, мало что ни один фонарь не светит, так и в домах тьма - люди рано спать легли. Так и проплутали до рассвета, а жена Евгениуму за ночь не позвонила ни разу. Знала его Мария, и потому особо не тревожилась.
Родовой дом Монокарпа оказался заброшенным и имел нежилой вид. Железные ворота входные давно с петель срезали, в металлолом, как видно, сдали, столярка рассохлась, двор напоминал свалку мусора рукотворную. В доме пусто, повсюду лишь рыбьи останки, скелетики с нанизанными на них закаменевшими головами, корки хлеба заплесневелые и кусочки кала засохшего. В сенях наткнулись они на грубо сколоченную длинную лестницу занозистую, приставленную к проему, ведущему наверх в мансарду. Ступил на нее Монокарп, зятем осторожно поддерживаемый. Заскрипела шаткая лестница. В мансарде было светлее, чем внизу. Сквозь проломы в черепице серое зимнее небо проглядывало. Вдруг вскрикнул Монокарп. Увидел он человека, спавшего на потемневших от дождя бревнах перекрытия. Человек спал чутко, мгновенно проснулся и вскочил.
-Кто ты? - опешил Монокарп. - Что делаешь в моих владениях?
Смешался человек. Явно не ожидал он увидеть здесь хозяина.
- Кисель я, - бормочет.
-Какой еще кисель?!? - затопал ногами от возмущения Монокарп.
-Осторожнее, пол провалите, - сконфузился назвавшийся Киселем.
-Это наверно бомж, здешние места облюбовавший, - предположил подоспевший Евгениум.
-Ах, бомж?! - пуще прежнего ярится Монокарп. - Убирайся отсюда немедленно!
-Ухожу, - заверил его незваный квартирант.
-Да и нам тут делать нечего, - сердито буркнул Монокарп зятю. - Вот что, Евгениум, отказываюсь я от наследства такого... в твою пользу.
Сказал и шагнул на лестницу. Стал спускаться. Трех ступеней не дошел, подломилась перекладина и полетел Монокарп вниз. Грохнулся об пол затылком и чувств лишился. Перепугался Евгениум, бросился к нему. Деликатно треплет упавшего по щекам.
-Придите в себя, тестюшка, - просит.
Не открывает глаз Монокарп, лежит как неживой.
-Эй, человек... как вас там... Киссель. Погодите, не уходите, - просит Евгениум, - дайте нашатыря.
-Какого еще нашатыря? - удивляется Кисель. - Спирта что ли? Это мы можем.
И достает из-за пазухи какую-то склянку.
-Пусть хлебнет, - предлагает, - вещь стоящая.
-Не отрава ли? - опасливо спрашивает Евгениум.
-Первейшее средство, настойка боярышника, - обиженно говорит Кисель. - От сердца отрываю.
-А другого ничего нет?
-Про водку спрашиваешь? - догадался Кисель. - Нету... пока нету, - поднял указательный палец многозначительно.
Делать нечего, смочил Евгениум настойкой лицо и губы Монокарпа, поморщился тот, глубоко вздохнул и открыл глаза. Пока зять радовался, предпочел Кисель незаметно исчезнуть. Вскоре Монокарп под руку с Евгениумом дом негостеприимный покинули и на станцию зашагали, а там и в город вернулись. Как разошлись, так вроде и забыли напрочь о путешествии этом неудачном.
Только на следующую ночь будит Евгениума телефонный звонок. Снова тесть вызывает.
-Аллё, Евгениум слушает.
- Видение мне было! - слышится в ответ голос Монокарпа возбужденный.
Разбуженная Мария только голову сонно приподняла, зевнула широко и снова на подушку рухнула.
Молчит зять, ждет, что дальше последует.
-Видение, говорю! - повторяет тесть. - В мансарде дома заброшенного, в нише потайной бумага спрятана. Прочесть ее не смог, но думаю, завещание это покойного родителя Поликарпа.
-Ого, - присвистнул Евгениум.
-Отправишься завтра на место и привезешь его, - требует Монокарп, - узнать хочу, что там написано.
Понял Евгениум, что возражать бесполезно и отвечает кротко: - Сделаю.
С утра приезжает в институт и просит коллегу свою Маргариту подменить его. Даже сигаретами угощает для верности.
-Ты же не куришь, - усмехается Маргарита.
-Выручи Марго, - становится перед ней на колени Евгениум, - а там, может, и я тебе пригожусь.
Любила в жизни успех Маргарита, ради него деньги на аспирантуру нашла, а по окончании, в ожидании лучших времен, даже взялась поэзии курс преподавать. Основательно изучила поэтов всех времен и народов, но от души презирала занятие свое. Совсем недавно исполнилось Маргарите тридцать и еще пять лет. Несмотря на обилие ухажеров была она не замужем, Евгениума считала рохлей законченным и только потому у жены не отбивала.
Ровно в полдень добрался Евгениум до нужного места. Подходит к заброшенному дому, поднимается по лесенке в мансарду и давай обстукивать стены в поисках ниши с бумагой спрятанной. Наконец слышит - пустота заветная и начинает скрести штукатурку пальцами. Не поддается стенка. Смотрит Евгениум по сторонам в поисках подходящего инструмента для работы. Тут внизу шум слышится и на пороге дома Кисель является. На спине у него прозрачный полиэтиленовый мешок. Увидел Евгениума бомж и на месте топчется в нерешительности. Вроде и уйти хочет, но что-то его удерживает.
-А, Киссель... здравствуйте, дружище, - машет рукой Евгениум. - Проходите не стесняйтесь, как дома будьте.
-Благодарю, - хрипит Кисель и как был с мешком за плечами, забирается по лестнице в мансарду.
Замечает Евгениум, что мешок почти до краев наполнен пивными жестянками пустыми, пакетами полиэтиленовыми и прочим мусором.
-Зачем ему этот хлам? - удивляется Евгениум.
Между тем Кисель кладет мешок на подгнившие доски и переставляет лестницу, высовывая ее из мансарды сзади дома.
-Щас все будет, - обещает бомж, снова подхватывая мешок и вылезая по лестнице за окно.
Провожает его Евгениум рассеянным взглядом, а затем, схватив обломок палки продолжает ковырять стену. Занятый своей работой и не заметил, как вернулся Кисель. Стоит перед ним бомж теперь без мешка, но со свертком в руке, а в газете той завернута бутылка водки. Облизнулся Кисель, сковырнул пробку привычным движением и жадно к бутылке приложился. Крякнув и издав вздох глубокого удовлетворения, протягивает бутылку Евгениуму.
-Будешь? На, пей!
Скривился Евгениум от отвращения.
-Лучше помогите, - просит.
Отставляет Кисель бутылку, берет в руку первый попавшийся камень и разбивает перегородку, за которой открылась ниша. Пошарил Евгениум в ней рукой и извлек наружу свернутую трубочкой бумагу. Отряхнув от пыли и кусочков присохшего раствора, разворачивает и смотрит в недоумении.
-Это не завещание, - бормочет, - хотел бы я знать, что это вообще такое.
С этими словами идет к проему в мансарде, позабыв совсем, что лестницы на прежнем месте нет.
-Э-э-э! - предупредительно кричит Кисель. - Упадешь!
Переставляет бомж со двора лестницу обратно в дом и помогает гостю спуститься по ней.
Ушел Евгениум озадаченный, даже попрощаться забыл. А Кисель улегся на сырые доски, укрылся ветошью, служившей ему одеялом и, неспешно посасывая водку, развернул газету. Любил он на досуге читать новости разные.
Является Евгениум в дом тестя, а тот, уставившись в потолок, что-то чуть слышно бубнит. Завидев зятя, протягивает руку и берет развернутый лист бумаги.
-Сто двадцать восемь миллионов сто шестьдесят одна тысяча ноль тридцать два.
-Что такое? - удивляется Евгениум.
- Было мне новое видение. Отныне подвластно мне перемножать в уме четырехзначные числа на пятизначные. Проверь, что получится, если умножить две тысячи девятьсот шестьдесят четыре на сорок три тысячи сто тридцать восемь?
Достает Евгениум калькулятор и согласно головой кивает: - Верно... сто двадцать восемь, сто шестьдесят одна, ноль тридцать два. Может и мне следует треснуться обо что-нибудь головой?
-Не каждому дано, - отвечает тесть. - Никакое это не завещание, абракадабра какая-то, - добавляет, заглядывая в бумагу. - Забирай и уходи, не мешай моим вычислениям.
- Может, будет вам видение и насчет этого странного документа?
-Там и посмотрим, а пока оставь меня одного.
Спрятав бумагу во внутренний карман пиджака, отправился домой Евгениум. По правде сказать, рад он был, что все так обернулось. Заинтересовала его необычная находка, и собрался он попробовать расшифровать ее дома на кухне.
Возвращается в родное жилище, а жена лежит на диване, смотрит телевизор и одновременно читает свежий женский журнал глянцевый. Глянула мельком на мужа, попросила его приготовить что-нибудь на ужин и снова углубилась в свои занятия. Не будучи кулинаром, поставил Евгениум на газовую плиту остатки вчерашнего полуфабрикатного супа из пакета, засыпал его для верности кислой капустой, подает это блюдо на диван да и говорит: - Щи готовы.
Проглотила Мария безучастно получившееся варево, запила его холодным кофе даже спасибо не сказала. Доел Евгениум за ней остатки и на кухню вернулся, расшифровывать попавший к нему ребус. Допоздна засиделся. Заметила супруга его отсутствие.
-Опять в институте пропадал? - поинтересовалась.
-Нет, на кухне, - отвечает муж.
-На кухне? Это что-то новое, - удивляется Мария, туша свет.
Скоро она уже спала крепким сном, а Евгениуму не спится. В полночь встал он и снова идет на кухню. Достает бумагу, вертит ее и так и сяк, обнюхивает, смотрит на свет, складывает отдельные буквы и слоги то справа налево, то снизу вверх, ничего не проясняется. Так до утра и просидел. Под конец весь тест разом вслух прочитал кое-как, но понятнее не стало. -Поидргроламанортуказенвалалигроарлафатнерхровлударзуфинтулафомрасксепфахамитулайбизобтахемлабтолизекдавлетлюугларшенибозжламездянгфлёирурупэёщеплычиркатценмахажзирлумколлакаашрламиицщергахылопэпзегагюсмавеюсмавеюсмаве.
-Действительно, абракадабра, язык сломаешь, - вздохнул Евгениум.
Сказал и оставил попытки хоть как-то продвинуться в расшифровке.
-Обращусь к Марго, - решил он, - больше не к кому.
На следующее утро Евгениум предложил Маргарите блок лучших американских сигарет, сам отвел ее в институтскую курилку и протянул коллеге плотный лист бумаги, испещренный с детства знакомыми буквами, не желающими складываться в подобие слов. Она сделала несколько глубоких затяжек, выпустила дым в лицо Евгениуму и почти тут же сообщила: - Ритм стихотворный. Дай мне этот текст, к завтрашнему дню попробую что-нибудь с ним сделать.
-Поработай, - протянул бумагу Евгениум, - а мне необходимо срочно уехать.
-Ну-ну, - усмехнулась Маргарита, - подозреваю, твоя тайна одной только этой бумагой не ограничивается. Будет трудно - зови, так и быть приду на помощь.
Кивнув, Евгениум поспешил в деканат и снова отпросился на день по неотложному личному делу. Секретарша только руками развела.
-Что-то вы зачастили, Евгениум Революциевич, - заметила она, но тот уже выбегал из института, торопясь на вокзал.
-Наш Евгениум не так прост, как кажется, - сообщила секретарша зашедшей на чашку кофе Маргарите.
-Что так?
-Слышала о вооруженных нападениях среди бела дня на дорогах? Дальнобойщиков убивают, а их грузы бесследно исчезают.
-Ну?
-Вдруг наш Евгениум к этому причастен и переправляет вырученные деньги куда подальше?
-Куда же именно? - прищурилась преподавательница.
-Туда, где налогообложение выгодное.
-А что, почему бы нет? Главное, удивительно Евгениуму подходит, - усмехнулась Маргарита.
Всю дорогу Евгениум думал о принесенной бомжем Киселем бутылке водки и газете. Что-то в них было не так. Оказавшись снова в заброшенном доме, он разыскал пустую бутылку. Евгениум слабо разбирался в алкогольных напитках, но зеленая этикетка на бутылке с надписью "Московская" вызвала у него явное беспокойство. Когда же он взял в руки свежую, еще пахнущую типографской краской газету, то вообще перестал понимать что-либо.
-Скажите, где вы ее нашли, уважаемый Киссель? - стал допытываться Евгениум.
Бомж понял его волнение по-своему.
-Выпил, не подождал, виноват, а что было делать, если стало невтерпеж? Готов хоть сейчас сходить еще за одной, - вызвался Кисель. - Хочешь, вместе пойдем?
-Хочу! - кивнул Евгениум.
-Гляди, как его разобрало, а поначалу притворялся непьющим, - присвистнул бомж. - Оно и понятно, в наше время не пьют только каменные столбы.
Он снова выставил лестницу в мансардное окошко, и сообщники вылезли наружу. Задняя стена дома выглядела куда целее фасада.
-Отсюда дом имеет вполне жилой вид, - отметил про себя Евгениум.
Кисель повел спутника по пустырю, кое-где покрытому островками снега. Впереди показалось дощатое одноэтажное здание, похожее на барак. Одна створка двери была приоткрыта. Над ней висела выцветшая заржавевшая жестяная вывеска: Сельпо.
Кисель уверенно нырнул за дверь, чувствовалось, он здесь не впервые. Евгениум последовал за ним. В комнате за прилавком стояла полная продавщица в каком-то допотопном пальто и платке. Увидев Киселя, женщина оживилась и подалась навстречу. -Кто это с тобой? - настороженно сказала она, косясь на Евгениума.
Тот внушал подозрение: голова гладко выбрита, одет по нездешнему, а что как иностранец или хуже того ревизор?
-Собутыльник, - отмахнулся Кисель.
-А-а-а... усомнилась продавщица, но заметно успокоилась. - Что на этот раз? - спросила она.
-Несколько импортных жестяных банок из-под пива, - стал выкладывать товар лицом бомж.
-Хорошо, - довольно кивнула продавщица, - подарю молодым на свадьбу, у них еще такого нет.
-С десяток полиэтиленовых пакетов, - продолжал Кисель, - заметь все с иностранными надписями.
-Они плохо стираются и притом рвутся, - заметила продавщица, - но все равно, вещь стоящая, ни у кого нет. Беру!
-Пара использованных памперсов и кусок жевательной резинки, - предложил Кисель, вынимая жвачку изо рта, - но это так, в придачу, бесплатно.
-Памперсы... слово-то какое красивое, - протянула продавщица, - знать бы еще, что оно означает.
-Что бы ни означало, примерь - не пожалеешь, - заявил Кисель.
Когда продавщица протянула ему взамен бутылку водки, Евгениум только глаза вытаращил.
-Почему она принимает весь этот ненужный хлам, которого полно на любой мусорной свалке? - спросил он бомжа.
-Молчи, - дернул его за руку Кисель, - какая нам разница почему, главное - берет.
-Бред какой-то, - подумалось Евгениуму.
-А вы не могли бы продать мне керосиновую лампу? - осторожно обратился он к странной продавщице. - Знаете ли сейчас, когда кругом ощущается острая нехватка электрической энергии, эта вещь придется очень кстати.
-Ну чего-чего, а света, слава богу, нынче всем хватает, чай не при царе живем. По сравнению с 1913 годом мы ушли далеко вперед, об этом вон во всех газетах пишут. Почитайте! - и она протянула свежую газету, только сегодня доставленную в магазин с отделения почты.
Евгениум глянул на газету и тотчас же забыл о керосиновой лампе. На ней черным по белому красовалась дата: 23 ноября 1963 года.
-Опять... как и у Киселя в мансарде! - смятенно пронеслось в голове Евгениума - Обе газеты пятидесятилетней давности.
-Будете брать лампу-то? - допытывалась продавщица.
-А бутылка водки стоит три рубля шестьдесят две копейки? - спросил Евгениум, назвав выплывшую откуда-то из подсознания цену.
-А что, бывает по-другому? - насмешливо фыркнула продавщица.
Не слушая ее больше, Евгениум выскочил на свежий воздух и зачерпнув немного снега, приложил ко лбу. Кисель завершил обмен с продавщицей и вышел следом.
- Ты чего? - глянув на Евгениума, спросил он.
-А того, что... если хотите знать мы почему-то вдруг оказались в далеком прошлом! - возбужденным шепотом сообщил Евгениум.
- Серьезно? - не понял Кисель.
-Серьезнее не бывает!
-А мне по барабану, - ответил после некоторого раздумья бомж, - главное водку-то здесь дают, а в нашем любимом настоящем нет.
-При чем здесь водка?- отмахнулся Евгениум.
-Как это при чем? - разгорячился Кисель.- Без нее жизнь не в радость хоть в прошлом, хоть в настоящем. И потом, почему ты решил, что мы находимся в прошлом? Откуда это видно?
-А водка? А газеты? А допотопный товар в магазине? Ты только глянь на телевизор "Рекорд" - это же реликт.
-Чего?
-Ископаемое.
-Какая разница прошлое-настоящее... ты меньше задумывайся, будешь жить лучше, - парировал Кисель.
-Ну, Киссель... вы такое говорите, Киссель... - возмутился Евгениум. - Главное сейчас выбраться из былого времени, но как это сделать?
-Заберемся обратно в мансарду по лестнице, затем выйдем из дома через главный вход вот и выберемся.
Евгениум ошалело уставился на него, а затем бросился к дому. Кисель не ошибся. Выйдя из дома со стороны фасада, Евгениум увидел прежние развалины и, поняв, что снова оказался в настоящем, поспешил в город.
-Как успехи? - выпалил он, едва завидев Маргариту. - Расшифровала?
-Бесспорно, это стихи. Я не только выделила слова, но и разбила их по строфам.
-Уф-ф... хоть здесь ясность. Значит, задача решена?
-Не торопись. Проблема не в этом.
-В чем же?
-В том, на каком языке написаны эти стихи.
-И на каком же?
-Это и есть главная загадка. Сколько я разбираюсь в языках - ни на каком.
-Разве такое может быть?
-Одно из двух: либо автор изобрел свой собственный язык с определенным набором правил, либо это полная бессмыслица, бред.
-Может, перед нами перевод известных стихов на неизвестный язык? - ухватился за соломинку Евгениум.
-Не факт. Если это языковая мистификация содержание может быть любым. А откуда у тебя эта бумага? - словно бы невзначай спросила она.
Евгениум вздохнул и решил, что самое время рассказать обо всем.
-Конечно, Марго сразу возьмет загадочное расследование в свои руки, но может это и к лучшему, - подумал он.
-Иди, оформляй отгул на двоих и жди у входа, - велела Маргарита, едва дослушав рассказ до конца, - я скоро подъеду на своей иномарке.
-Марго, ее тебе любовник подарил? - робко спросил Евгениум.
-Конечно любовник, не ты же, - огрызнулась Маргарита, - и не называй меня больше Марго, запомни, я - Рита!
Через полчаса они уже мчались по шоссе в сторону пригородного поселка. Рита внимательно смотрела на скользкую дорогу, а Евгениум не решался прервать молчание. Лишь когда впереди показалось полуразрушенное здание с мансардой, Рита коротко бросила:
-Завтра купишь бензин, я не намерена возить тебя даром.
В старом доме было тихо, если не считать громкого храпа Киселя, доносившегося с мансарды.
-Не будем его будить, - сказала Рита, наслышанная о бомже, - пойдем, осмотрим помещение.
Она внимательно оглядела развалины и не найдя ровным счетом ничего заслуживавшего внимания занялась нишей.
-Как бумага на неизвестном языке оказалась замурованной в этой нише? - задумчиво спросила она.
-Кто-то ее туда положил, - предположил Евгениум.
-Кто же?
Евгениум развел руками.
-Скорее всего, автор бумаги жил здесь или, по крайней мере, имел сюда доступ, - заявила Рита.
-Кто он?
-Это нам и предстоит выяснить, - сказала Рита. - Веди меня в прошлое, я кое-что придумала.
Они вылезли по лестнице из мансарды наружу, но направились не к сельпо, а обошли дом вокруг и остановились возле входной двери. Дом теперь было не узнать. Он был цел и блестел как новая копейка.
-Что же получается, - спросил Евгениум, - выходит, теперь и дом тоже вместе с нами попал в прошлое?
Вместо ответа Рита настойчиво постучала в обитую дешевой клеенкой дверь. Дверь отворилась, и Евгениум невольно отпрянул назад. На пороге стояла точная копия тестя Монокарпа, а точнее его родной отец Поликарп. Судя по виду, мужчина находился в цветущем сорокалетнем возрасте.
-Чего надо? - нелюбезно спросил хозяин.
-Э-э-э -... растерялся Евгениум.
-В дом пусти, чего разговаривать на пороге, - потребовала Рита.
Поликарп нехотя посторонился, и незваные гости оказались внутри. Вдруг на них налетел всклокоченный подросток с подранной щекой и синяком под глазом.
-Монокарп! - рявкнул отец. - Уймись, хулиган! Совсем отбился от рук! Вразумите этого мальчишку, раз пришли, - потребовал от гостей Поликарп. - В школу не ходит, курит, играет в карты на деньги, которые у меня же и ворует.
-Дядька, скажи батьке чтоб не бил, а не то убегу из дома и стану бродяжничать.
Евгениум красный от смущения не знал, что и сказать представшему перед ним в столь неожиданном виде своему будущему тестю Монокарпу.
Тогда Поликарп заехал рукой нерадивому сыну в ухо. Монокарп взвыл от обиды и боли, сиганул в окно и был таков.
-Теперь до ночи не придет, - зло сплюнул Поликарп.
-Ну, у тебя и родня, - насмешливо шепнула красному от неловкости Евгениуму Рита, - что-то непохоже, чтобы кто-то из этих двоих субъектов был автором найденных нами стихов.
-Не обижай моих родственников, - произнес Евгениум, потупившись в землю, - и вообще пошли отсюда, нечего мешать хозяевам, вмешиваться в их личную жизнь.
Между тем и Поликарп повернулся к ним спиной, давая понять, что визит закончен.
-Предлагаю двадцать долларов, - неожиданно предложила Рита, вынимая замусоленную купюру, доставшуюся ей от Монокарпа через Евгениума.
-Что еще за доллары такие? - удивился хозяин дома.
-Американские деньги!
-На что они мне?
-Это же мировая валюта, - презрительно фыркнула Рита.
Ее уверенный тон и магическое слово "валюта" подействовали на хозяина.
-Дай взглянуть, - зевая, попросил он, - действительно не русская. И что же вы от меня хотите?
-Гости давно уехали? - спросила Рита.
-Какие гости? - насторожился Поликарп. - У меня гостей отродясь не было.
-Поэт. Он читал свои стихи?
-Я с ним разговаривал что ли? Ладно, давай сюда свои доллары, пусть будут при мне, мало ли что... пригодятся.
Когда Поликарп прятал в карман доллары, в окне мелькнула любопытная физиономия Монокарпа.
-Где поэт? - настойчиво повторила Рита.
- Заладила: поэт-поэт, - с досадой проворчал Поликарп, - пошли, покажу, раз пристала.
Они двинулись по узкой тропинке, которая привела их на кладбище. Рита и Евгениум недоуменно переглянулись, но Поликарп протиснулся между двумя оградами и уверенно вышел к одинокому земляному холмику, насыпанному чуть в стороне от остальных могил.
-Вот здесь и лежит.
-Кто?!?
- Человек, которого я нашел у себя в доме летом прошлого года.
-Он умер? - изумилась Рита.
-А то нет. Полгода назад ночью вдруг загорелась роща, что росла сразу за моим домом. Я пытался потушить огонь, да куда там. К утру все деревья сгорели. Вернувшись домой, я увидел наверху в мансарде мертвого человека, одетого не по нашему. На нем были длинные черные сапоги, белые штаны, зеленый китель и шапка с перьями.
-Похоже на военный мундир русской армии позапрошлого века! - воскликнул Евгениум.
-Я такое в кино когда-то видел, - подтвердил Поликарп.
-А в руках? Что было в руках? - спросила Рита.
- Ничего не было. Вскоре я обнаружил приставленную к окну мансарды длинную деревянную лестницу и догадался, что по ней незнакомец забрался в дом.
С этими словами Поликарп поднял купюру к солнцу, проверил ее на свету, затем спрятал в карман и ушел не прощаясь.
- Приехали! - разочарованно протянул Евгениум. - Поэт погиб, что делать дальше неизвестно.
-Это тебе неизвестно. Скорее за Поликарпом в в дом! Спустимся из мансарды на задний двор. Обойдем жилище кругом. Снова проникнем в него через главный вход, по второму кругу. Опять выберемся наружу и, думаю, окажемся в еще более раннем прошлом, чтобы встретиться со спасшимся из огня незнакомцем.
- Поликарп больше не пустит нас, - вздохнул Евгениум.
-Плохо ты меня знаешь, - усмехнулась Рита, и стала громко бить кулаком в дверь.
Дверь приоткрылась, из нее выглянула голова Поликарпа.
-Будете стучать, собаку на вас спущу, - пригрозил он.
Рита решительно шагнула вперед и вдруг поцеловала Поликарпа прямо в губы.
-А теперь пропустишь? - томно спросила она.
-Теперь пропущу, - вытирая ладонью губы и нервно сплевывая, посторонился Поликарп.
Рита схватила Евгениума за руку и потянула за собой наверх в мансарду. Спустившись по лестнице во двор, они увидели горевшую рощу. Заслоняясь руками от жара, оббежали вокруг и снова зашли со стороны фасада. Дом был пуст. Хозяин с собакой находились на пожаре. В мансарде очень худой и бледный человек торопливо вешал большой календарь, чтобы закрыть им в нише кусок зацементированной свежим раствором стены. Он был одет в мундир офицера русской армии былого времени. Едва закончив свое занятие, неизвестный без сил опустился на пол и закрыл глаза. Евгениум бросился к нему.
-Вслух куплеты над могилой,
-Мертвый восстает из праха... - с усилием прохрипел незнакомец и испустил дух.
-Он снова умер, - в отчаянии произнес Евгениум.
- Зато мы теперь знаем, что делать, - энергично потерла руки Рита.
-Что?
-Идти на кладбище и читать стихи над могилой мертвеца.
-И оставим покойника одного без присмотра? - засуетился Евгениум.
-Зачем ему присмотр? Скоро вернется с пожара Поликарп и займется им. Похоронит на кладбище.
Выйдя из дома со стороны главного входа, они обошли его кругом, забрались по лестнице обратно в мансарду и наткнулись на Поликарпа.
Увидев Риту, он шагнул к ней, плотоядно протягивая руки, но она только досадливо отмахнулась в ответ: - На этот раз обойдемся без поцелуев.
-Читай! - велела Рита Евгениуму, как только они добрались до могилы таинственного незнакомца.
Евгениум развернул бумагу с таинственным текстом и стал читать дрожащим голосом. Тогда Рита вырвала у него из рук лист и стала читать сама: размеренно и громко.
- Поидр гролама нортук
Азен валигро арлафатн.
После этих слов могильный холм осыпался, в земле образовалась трещина и могила разверзлась.
-Ерхров лударзу финтулаф
Омраск сепфаха митулай, - продолжала без всякого выражения чтица.
В недрах могилы блеснул скелет в еще не истлевшей одежде - в зеленом военном мундире офицера.
-Бизобта хемлаб толизек