Один соловей сидел в зарослях сирени и смотрел на мерцающие в высоте звезды. Он был еще очень молод и неопытен, не знал даже, откуда берутся песни, но душа его переполнялась любовью к миру. И соловей запел. Только не суждено было его песне расцвести по-настоящему, потому что громко резанул голос мудрого, поднаторевшего в песенном искусстве маэстро:
- Прекрати сейчас же, юноша! Ты позоришь соловьиное племя. Твой голос звучит не так, как должно. В короткой фразе ты сфальшивил трижды!
- Но, мудрейший, я пел от всей души. Я хотел рассказать о том, как прекрасен мир...
- Тоже мне новость! Мир прекрасен, это известно всем. А твоя, с позволения сказать, песня безобразна. Тебе следует умолкнуть и внимательно слушать тех, кто поет хорошо. Учись, юноша!
Молодой соловей прислушался к совету старшего собрата, стал внимать трелям мастеров, не раскрывая клюва. И чем больше он слушал, тем тверже уверялся в том, что сам он никогда не сможет петь.
Так погибла нерожденная песня, которая, возможно, стала бы одной из самых прекрасных на свете. Хотя подобное предположение вряд ли достойно внимания. Во всяком случае, старый соловей до сих пор твердит, что не всем дано петь. Наверное, он прав...
ДРУГОЙ НЕ ЗНАЧИТ ПЛОХОЙ
В дикой-дикой саванне жили два стада зебр. В одном стаде все зебры были белой масти, в другом - черной. Естественно, между собой они враждовали, поскольку белые считали, что черный цвет очень плох, а потому черные зебры недостойны ходить по зеленым пастбищам и щипать траву. Примерно так же думали черные зебры о белых.
Даже солнце светило ярче и теплые дожди шли чаще, когда стада расходились в разные стороны и паслись, не видя друг друга. Но зато, когда пути их перекрещивались, жителям саванны приходилось спасаться бегством, ибо зебры устраивали настоящую бойню, в которой погибали самые достойные представители обоих семейств.
Так продолжалось очень долго, до той самой поры, пока судьбе не вздумалось свести в укромном уголке белую и черного или черную и белого (об этом теперь уже точно не знает никто), этаких Ромео и Джульетту в обличье зебр. И родилась от этого брака первая в мире полосатая зебра.
Когда оба стада увидели необычного детеныша, то стали громко спорить. Одни сказали:
- Как он прекрасен! Он не бел и не черен. Он и бел, и черен. Он не хорош и не плох. Он прекрасен!
Другие возмутились:
- Безобразие! Позор! Испокон веков белые и черные зебры воевали. И это правильно. Плохое не может быть хорошим. Черное не может быть белым. Белое не может быть черным.
Одни поняли, что провидение указало им путь, и постепенно стадо превратилось в семейство полосатых гордых созданий.
Другие же продолжали воевать, пока не перебили друг друга окончательно. Они так и не поняли, что другой не значит плохой.
МЯЧИК
В древние, древние времена, когда на Земле еще не появились люди, жили два великана. Больше всего на свете они любили играть в мяч, который имел свойство с каждым ударом увеличиваться в размерах. В начале игры мячик был величиной с горошину, а к концу превращался в шар, похожий на солнце.
Великаны обожали фантазировать и представляли, что бросают не просто мячик, а пожелание. Например, один подкидывал мяч и думал: "Пусть тебе будет хорошо!" Второй ловил и невольно шептал: "Пусть тебе улыбнется солнце".
Но случалось и так, что один из великанов просыпался не в духе и, глядя на друга, начинал игру с мыслью: "Какой ты противный". Как правило, это заканчивалось пожеланием "чтоб ты провалился" или "пропади ты пропадом", что на самом деле и происходило, после чего великаны долго-долго болели.
Но однажды они пожелали друг другу такое, что и повторить страшно. Пожелали и исчезли, словно никогда не существовали. Великаны пропали, а мячик остался. Говорят, он до сих пор прыгает по свету. Люди, не догадываясь об игре, перекидывают мяч друг другу. А что он в себе содержит и какого будет размера, зависит от устремлений каждого человека.
ЛУЧШЕ СЕБЯ НЕ ВИДЕТЬ
Однажды толстая зеленая гусеница, объевшись сочными листьями, решила отправиться в путешествие. Она слышала, что многие так делают, что иногда стоит оторваться от привычных занятий, себя показать, других посмотреть.
Путь ее был недолог. Гусеница проползла несколько сантиметров по ветке и свалилась на гладкую поверхность подоконника. Новые ощущения радовали: гусеница скользила по белой поверхности и думала, что танцует. Вдруг в глаза бросилось нечто, заставившее бедняжку отпрянуть с отвращением. На нее смотрела какая-то мерзкая зеленая особа. Мало того, это жуткое существо сморщилось и плюнуло как раз одновременно с нашей путешественницей. Какая наглость!
Гусеница развернулась и поползла в другую сторону. Но там ее ожидала свирепая морда злодея. Взъерошенные волосы на его необъятной голове угрожающе шевелились. Этот монстр выглядывал из пузатого домика с черной шишечкой на крыше и длинной трубой, пристроенной сбоку.
От растерянности гусеница упала на спину, но потом взяла себя в руки и поползла прочь. Ей расхотелось путешествовать. А кому же понравится страна, где обитают исключительно препротивнейшие зеленые существа?
О ТРАНСФОРМАЦИИ СЛОВ И СОЗНАНИЯ
Леня был вполне симпатичным кузнечиком. Такой подтянутый, такой зелененький, такой громкоголосый. Именно свой громкий голос Леня ценил особенно сильно. Он каждый день практиковался и вскоре понял, что мало обладать звонким голосом, надо еще знать и уметь произносить зычные, хлесткие слова, от которых одни испуганно вздрагивают, другие смущенно краснеют.
И преуспел в этом деле наш кузнечик изрядно. А как почувствовал себя в силе, захотелось ему опробовать свой талант. Сочинил он песенку из самых острых, неприличных слов и пошел по миру. Идет, песню свою кричит. Народ от него в разные стороны шарахается. Постепенно слова в песне слились и превратились в монотонное стрекотание, словно кто-то водил железной пилой по стеклу.
Но самое ужасное было то, что кузнечик разучился понимать настоящие слова, во всем видел ругань и сам ругался, ругался, ругался...