Ивлев Сергей Валериевич : другие произведения.

Она была

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Сергей Ивлев

Она была

(рассказ)

  
  
   Она была хорошей девушкой,
   пока в ее душу не вселилась
   Ветряная Мельница.
  
  
   Отринула себя и свою плоть, променяла свое тело на холодную сталь. Когда человек добровольно соединяется с железом, он начинает походить на биоробота. И в конце концов совсем ничего не остается от био, остается лишь робот. Машина в пять единиц вырастает в машину с пятью органами чувств.
  
   * * *
  
   Закружило ветром волосы Штафен Яльгии, уподобив раскачавшемуся коромыслу. Подняла она голову, когда кровь целовали промеле, и увидела прекрасный город. В этом городе стояла башня из золота, с нитями спиралей, уходящими в землю. С неба слетали ангелы и бились в изнеможении о холодные плиты космодрома, разбивая свои лбы и пачкая длинные волосы соленой багряницей.
   Сабельные удары раздавались вокруг­ - там шла битва между теми, кто хотел увидеть эту картину, и их зеркальными отражениями. И чаще двойники побеждали настоящих жителей города. Люди падали, тянули руки в сторону лестницы, ругались матом, выпучивали глаза, но ничего ­не успевали увидеть, и их затаптывали новые соперники, бьющиеся с мечами голыми руками. А ангелы разбивались насмерть и покорно падали в вырытые для этой цели параллелепипеды.­
  
  
   * * *
  
   Девушка выключила зеркало и, накинув потертый серый плащ, вышла из квартиры. Замок щелкнул, за дверью послышались торопливые шаги. Штафен Яльгия надела черные очки и прикурила от спички. Солнце напрасно пыталось ослепить великолепием - девушка давно на него забила.
  
  
   * * *
  
   Она пришла на заброшенную спортивную площадку и отразилась в глазах кучки людей, жавшихся к баскетбольному щитку. Играл магнитофон, лилась какая-то психоделическая галиматья.
   - О-о! - восклицал длинноволосый худой субъект с безумными глазами, в расклешенных джинсах и сером пиджаке с широкими лацканами. Он делал руками движения, какие делают голые ветви деревьев, треща под обжигающим пустынным ветром. Он пританцовывал сидя и кричал : "Да?! Да?!"
   А тип, свесивший сквозь зубы язык, сидел на проржавевшей баскетбольной корзине и никого не удивлял тем, что придумал туда забраться. Он рисовал маркером виноградные гроздья и был очень доволен своим талантом.
   Девушка не удостоила взглядом ни этих мужчин, ни остальных, кучкующихся, как загнанные ветром в угол сухие коричневые листья, медленно шевелящиеся и шелестящие, касаясь друг друга.
  
  
   * * *
  
   - Ну, здравствуй, Штафен Яльгия! Ты все там же, где я оставил тебя несколько дней назад? А ты, видно, здорово подросла в своих глазах, раз молчишь... А может, ты меня не слышишь? Вроде бы бумажные стены не такие уж и толстые...
   - Я тебя слышу. Кто ты? - она в ужасе закрыла рот ладошкой и исподтишка, а точнее, из-под очков, взглянула на тусующихся наркоманов. - Я тебя не вижу, потому что у меня нет рентгеновского аппарата, чтобы взглянуть в свои мозги.
   - А я тебя вижу в черной застывшей лаве каналов, оставленных авторучкой.
   - Ты Бог?
   - Не богохульствуй, пожалуйста. Я тот, кто видит сквозь бумагу. Я не твой автор, лишь писатель.
   - Но ведь и я писательница! Я так поняла, ты пишешь обо мне? - смотрела она вокруг расширившимися глазами. - Или это глюк?
   - Я-то точно не глюк. Совершенно реальный персонаж. Меня надоумили написать о тебе, и я хотел спросить тебя : ты не против?
   - Да нет...
   - Не отвечай, пожалуйста, двузначно.
   - Не против, - поправилась она.
   - Расскажешь о себе? - с надеждой спросил я.
   - Извини, нет... Если хочешь узнать обо мне, просто наблюдай. Только... Ты ведь мужчина, да?..
   - Я понял... Буду тактичным. Будешь идти в санузел, я буду отворачиваться...
   - На том и порешили, - она улыбнулась.
  
  
   * * *
  
   - Ну у тебя и гуси, телка! - улыбался неполным набором зубов бородатый. - Чем двигалась?
   - Холодцом, - она серьезно взглянула на него. - Андрей, сколько время?
   - Около пяти.
   - Я пойду домой, - она накинула на плечо черную дамскую сумочку.
  
  
   * * *
  
   Утро было серым и безжизненным, как заброшенные предвыборные урны. Она резко поднялась с постели, как учил Наполеон - с растрепанными длинными каштановыми волосами, в белой ночной сорочке и обула старенькие стоптанные тапочки. Ее домашние животные - я имею в виду тараканов, мух и пауков, уже давно приступили к своим будничным обязанностям.
   Девушка пошла в ванную, и я отвернулся от исписанной тетрадки, слушая шум домашнего водопада. Я, стараясь не подглядывать, дал своей руке возможность высказаться, не вмешиваясь. Поговорить со Штафен Яльгией я решил за завтраком - кстати сказать, я и сам еще не завтракал, а заляпать кусочками пищи черновик я не гнушался. Итак...
  
  
   * * *
  
   - Ну что, осталась еще во мне красота? - она критически осматривала свое усталое лицо с красивыми, но вылинявшими глазами.
   "Ну и потаскало же тебя, подруга..."
   - А мне все равно.
   "Тебе и на то, как тебя зовут, наплевать?"
   - Почему? Красивое имя - Штафен Яльгия!
   "А настоящее свое имя ты помнишь?"
   - Какое настоящее? Стоп... Щас... Блин, ты шо, жара! Забыла! Ха! - она усмехнулась.
   "Не вспомнишь! Ты уже стала разрушать свою память. А в каком классе училась - в "А", "Б" или "В"?"
   - В... "Б". Нет! В "В".. Или нет... Но не в "А", это точно! Не пойму, в чем дело?
   "В том-то и дело! А знаешь, почему ты стала забывать? Ты вырождаешься! Ты не чувствуешь в себе чужого?"
   - Кого чужого?! - она не на шутку испугалась.
   "А когда стала употреблять эту гадость, думала - сойдет с рук, да?"
   - Но я же не просто так! И не от дури! Я ведь пишу книги!
   "А когда ты в последний раз в руку ручку брала, помнишь?"
   - Да с неделю назад. Или две... Ну, может, три...
   "Ты не писала уже четыре с половиной месяца! А о чем ты писала в последний раз, тоже не помнишь?"
   - Нет... - она опустила глаза.- Я хотела взлететь! Лететь над землей, лететь между звездами. Но ведь на то он и "винт"!
   "Да, "винт",ветряк... Только лопасти у него не такой формы, как у Карлсона - они острые, как бритвы, и больше напоминают нож из мясорубки, и этот нож уже мелет тебя. И скоро от тебя останется один фарш, именно от твоего "я". Останутся лишь кости, атрофированные мышцы, и все это будет работать только от химии. И тогда не станет человека, будет лишь Ветряная Мельница".
   - Скажи, а Карлсон что, тоже винтился? - она была в шоке.
   "Это тебе надо было у Линдгрен спросить, когда она была жива. Но, скорее всего, нет..."
   - А Дон Кихот? Он ведь тоже с мельницами сражался!
   "Ты и это помнишь? Я удивлен, но думаю, это ненадолго. Не знаю, кто из них был винтовым - Дон Кихот или Сервантес - неважно. А вот ты скоро станешь врагом всех новоявленных идальго. Я сомневаюсь, что ты что-то будешь делать, чтобы этого избежать".
   - Тогда какого черта ты со мной разговариваешь? Хочешь убить меня раньше времени? Морально?! Чтобы полное уничтожение?! Боги так не поступают!
   "Смотря, какие боги! И смотря, что под этим понимать!"
   - Или это ты, писатель?! Всё, спасибо за предупреждение, отвали!
  
  
   * * *
  
   - Cтоп, стоп, девушка! Я вообще молчал!
   А она уже, казалось, забыла о разговоре с КЕМ-ТО и не реагировала на мои крики. И в конце концов, я понял, что она не притворяется, а действительно меня не слышит.
   Она выпила кофе, окинув взглядом свои хоромы. Однокомнатная квартира. В зале, которая является и спальней, и из которой имеется выход на балкон, из мебели - кровать, застеленная темно-кремовым пледом у одной стены да большой книжный шкаф у противоположной. На стене, противоположной балкону, большие настенные часы с застывшим на сорок пять градусов маятником. Мусора на полу нет - заметено, а вот вверху на шкафах и часах - большой слой пыли. Штафен Яльгия не вытирала там пыль потому, что считала, что так интереснее.
   Потом она повернулась в противоположную сторону и посмотрела на кухонную обстановку: пенал из-под посуды, мойка, два стола и старенький холодильник с переводками на пожелтевшей поверхности.
   - Пора доставать утюг,- сказала вслух девушка. Понаблюдав за ней то время, что я ее знаю, я понял, что она привыкла выражать мысли вслух - наверное, чтобы скрасить свое одиночество.
   "Гладить, наверное, будет..." - подумалось мне и ошиблось.
  
  
   * * *
  
   "Закинешься ЛСД, покуришь косячок, и все - ты свободен! То есть, те рамки, которые накладывает общество, ЛСД и косяк убирают полностью!"
   Вспомнились ей слова одного парня из телепередачи.
   Но вот закипела смесь на утюге, и девушка вернулась к реальности.
   "Блин, чайник кипит!" - она потянулась и выключила утюг.
   - Вот, запара, какой чайник! - она пожала плечами. - Это мой чайник уже закипает! Прав был писатель, ну и флаг ему в руки! Пора отВИНТить крышку, чтобы пар выходил.
  
  
   * * *
  
   Пар, конечно, вышел. Он сконденсировался на кончике иглы и вошел в ее реки. Грязная канализационная вода несла химические отходы в лучшие уголки города.
   "Когда тебе одиноко, сходи в город своих мозгов. Там много впечатляющего. Там есть с кем поговорить. Да вот, хотя бы со слепой девочкой.
   - Девочка, постой! - она схватила идущую впереди за руку. - Откуда я тебя знаю?
   - А я тебя знать не хочу, предательница! - попыталась вырваться слепая.
   - Не предательница, а писательница, - поправила Штафен Яльгия.
   - Не писательница, а предательница! - поправила Штафен Яльгию. - Не заметно что-то, что ты пишешь!
   - Я просто забыла, о чем хотела написать, о чем собралась рассказать читателям, - стала оправдываться писательница.
   - Зато я не забыла, о КОМ ты хотела написать! - повернулась к ней девушка и предоставила Штафен Яльгии лицезреть весь ужас своей внешности - черные очки гармонировали с черными, как нефть, волосами, губы, и без того тонкие, были плотно сжаты. - А рассказать ты собиралась мне!
   - О чем? - встревожилась Штафен Яльгия.
   - Ты хотела...- девочка вдруг стала истекать слезами. - Ты хотела объяснить мне, что значит видеть!
   - Я помню! Я вспомнила! - писательница засмеялась. - Я вспомнила этот сюжет!
   - Я не хочу разговаривать с эгоистами! - девочка вырвала руку и пошла вперед . - Ты даже не сказала, что вспомнила меня! Знаешь,- она повернулась к девушке,- меня зовут не Сюжет! Больше ты меня не увидишь! Ищи того, кого зовут Сюжет!
   - Подожди, ну, пожалуйста! - взмолилась Штафен Яльгия. - Скажи мне, как тебя зовут? Я больше не забуду!
   - Зачем это тебе? - слепая продолжала идти вперед. Ты уже, наверное, и писать не умеешь ручкой - давно, кроме шприца, в руках ничего не держала!
   - Ну, извини меня, пожалуйста, - девушка пыталась реабилитироваться. - Ну, что мне сделать, чтоб ты мне поверила?! Я ведь не просто так тебя нашла - я хотела вспомнить тебя!
   - Смотри, не пожалей, что я не хочу злиться на тебя, - девочка остановилась и села на лавочку.
   - Спасибо... Но как все-таки тебя зовут?
   - Марина.
   - Какое странное имя, - удивилась писательница. - Наверное, иностранное?
   - Странная ты... Что, такого имени не слышала? Обычное русское имя...
   - Просто похоже на Мари Хуана, - сказала девушка.
   - Ну, с тобой все понятно, - девочка сложила руки на коленях. - Ты какие-нибудь еще женские имена знаешь?
   - Ну, Штафен Яльгия - мое имя, например... А еще... Галя, Виктория... Короче, оно мне надо?
   - Я все поняла, кроме одного, - сказала слепая, - кто дал тебе такое идиотское имя? Неужели, родители?
   - Мое имя мне нравится, - надулась писательница. - Мне оно приснилось...
   - А как тебя родители назвали? - не унималась собеседница.
   - А, хрен его знает! Забыла за ненадобностью. Ладно, давай о чем-нибудь более существенном.
   - Тогда выполни свое обещание, - посерьезнела девушка.
  
   * * *
  
   Молча уставилась Штафен Яльгия в черные линзы, пытаясь разглядеть глаза девочки, но, как ни старалась, не могла увидеть за этой чернотой ничего. "Да потому, что сделаны они для того, чтобы не пропускать взгляд, они сделаны для того, чтобы скрывать...Прятать глаза слепых от неосторожных взглядов зрячих. А может, и для того, чтобы слепые случайно не прозрели. Миру удобнее, когда слепые ничего не видят. А если прозреют все, обделенные зрением, на земле не станет слепых. Какой ужас! Это значит, что все всё будут видеть".
   "Как ты можешь? Гони от себя такие мысли!" - сказала себе Штафен Яльгия, не отрывая взгляда от черных стекол. Но, как ни старалась, видела в них только свое отражение. Только себя.
   Но вот отражение слегка подернулось, как кофе в чашке, давно уже остывший. Девушка сделала маленький глоток и тут же выплюнула на пол.
   - Какая моча! - с этими словами она выплеснула содержимое чашки в мойку. Потом вытерла тряпкой лужицу на податливом линолеуме.
   Одевшись, она взглянула в зеркало. Но увидела там лишь себя в пустой холодной комнате.
   Она вышла в прохладный вечерний воздух.
  
   * * *
  
   Ее встретили сигаретным дымом и хриплым надтреснутым смехом. Подруги. Что-то вроде этого.
   - Привет, Бетти!
   Она стала одной из них давно. Так было всегда. А вечность для нее началась с первого раза. Когда она впервые осталась одна в своей квартире. Когда она впервые осталась одна в целом мире. Когда она впервые осталась одна на кончике иглы. Когда она впервые продалась нелюбимому.
   - Ну что, девчонки? Как сегодня с мужиками? - спросила их.
   - Да, вроде подходят. Маху с Натахой уже увели.
   * * *
  
   К ним не подходили рядовые фраера. Лишь наркоманы да пьяницы. Они не платили больших денег. Да девушкам этого и не было нужно. Они шли с каждым, кто обещал винтануть или другого кайфа.
   А происходило это возле одной из популярных дискотек. Завсегдатаи знали, что из себя представляли девушки в том углу. Лишь левый мог подойти по незнанию. Но такое можно было увидеть так же часто, как пьяного ребенка на самокате.
  
   * * *
  
   - Танюха, "каллипсо" хочешь? - спросил небритый "вася".
   - Пошли, - брюнетка помахала рукой подругам.
   - Пошлить-то он умеет, я уверена, - плюнула Света, когда пара отошла. - А я бы на "голимый ЛСД" никогда не повелась.
   - Вот нас трое осталось, - констатировала факт Виолетта, поправляя рыженькие волосы.
   Штафен Яльгия молча курила.
   - Берем их, - сопровождая свои слова действиями, охранники правопорядка быстро похватали девушек.
   Не будем передавать ясную картину сопротивления и звуковое сопровождение к ней, а перенесёмся на несколько кадров дальше.
   * * *
  
   Да не смотри так на застывшие фотографии. Что? Тебе нравится запах нагретой кинопленки? А запах ацетона тебе не нравится? Или выхлопных газов?
   Ну, ну, убери ножницы! Звучащие в чаще все чаще слова не вырежешь из тишины, какой бы плотной она не была. Расслабься и смотри дальше - дальше будет еще больше напрягов.
  
   * * *
  
   - Так, дама. Это ты, Бетти?
   Пришел ее черед, она так поняла. Только не поняла, зачем пришел и почему ее. И уж тем более непонятно, почему черед?
   - Не слышу ответа! - сержант крикнул, теребя ручку. - Да, сидел он за столом, ты прав. Я не останавливался на этом, но если это кому-то надо...
   - Да.
   - Что "да"?!
   - Нет.
   - Что "нет"?!!
   - Ответ.
   - Ты че, гонишь? Ладно, я понял, что это ты.
   - ДИНЧО.
   - Че?
   - Стих.
   - Ты когда вмазалась? - он достал сигарету.
   "Достал", - мысленно согласилась она. - Сегодня.
   - Впервые слышу вразумительный ответ, - пустил дым он.
   - За всю свою жизнь? - девушка сделала жалостливое лицо. - Сочувствую!
   - Блатная, да?
   - Платная автостоянка.
   - Ясно. Гуси. "Винт"?
   - Ага...
   - Ты знаешь, что положено тебе по закону?
   - По закону, ты прав, может быть лишь посажено и положено. Неужели ты хочешь поступить со мной по закону? Насмешил, - она ухмыльнулась.
   -Ты мне тут не выделывайся, - он стряхнул пепел в пепельницу, на пальце она заметила обручальное кольцо. - То, что ты болтаешь, говорит о том, что все ты знаешь!
   - ТПТ. Хм. ТоПоТ. То Пот. ТНТ. А то, что ты сказал, - верх безобразия.
   - А ты несешь верх бреда. Знаешь, возродим бредизм Донбасса! Ответь мне лучше, куда хочешь : в больницу или в тюрьму?
   - На волю.
   - Молодец. А знаешь, я могу исполнить твое желание.
   - Можешь исполнить, а можешь и испортить...
   - Если исполнишь мое. Понимаешь, о чем я?
   - Догадываюсь.
   Он встал и подошел к двери. Открыв ее, сказал кому-то :
   - Никого сюда не пускать. Предупреди Тормашева . Если кто из начальства будет, я должен знать за полчаса до их прихода. Понял?
   -Так точно! - ответил безликий служебным голосом.
   Он замкнул дверь и повернулся к девушке.
   - Ну, раздевайся, посмотрим, на что ты способна из любви к свободе.
   "К свободной любви", - подумала она.
   На часах было 22:10.
   * * *
  
   Часы показывали 4:10, когда она вышла из душного помещения. На свободу.
   "Вроде бы сегодня мне ничего не заплатили, не дали наркотиков, я должна бы расстроиться. А с другой стороны мне дали свободу, а это нестерпимо больше. А с третьей стороны, если б не они, не было бы угрозы моей свободе. А с четвертой стороны, тогда я бы не поняла, что такое стать свободной. Вот и пойми".
  
   * * *
  
   Мелькали серые лица, спешили серые тела. Резко били в нос выхлопные газы еще редких автомобилей. Мир просыпался. Кто-то просто натягивал рубашку и запихивал в рот бутерброд, а кому-то на голову вылили ушат холодной воды. Для кого-то день предвещал доброе, для кого-то он оставался тяжким грузом вчерашних событий. Под ногами плелись рельсы, бежали клочки бумаги, по ребрам проходился утренний сквознячок. Даже сопли появились в глубине души. Какая душа может быть у механизма?! Это только в беллетристике есть планета Шелезяка, а в жизни все намного сложнее. Процветает античность. Да, ведь именно античности присущ рабовладельческий строй. Может быть, когда-нибудь механизмы переживут феодализм, устроят несколько кровавых революций. А пока машите себе своими лопастями, а каждый проходящий Дон Кихот за удовольствие побаловаться будет втыкать свое копье в ваши трепетные жаждущие крылья.
   Опять эта мельница! Что-то достает в последнее время, как ноги до асфальтового покрытия! А ведь задушили землю! Облекли в бетонную рубаху, а живые места искромсали ковшами бульдозеров да исчесали колеями от самосвалов. В дрожащую плоть вживили трубопроводы со своей лимфой. Вот ведь паразиты! Клещи!
   А вот и река! Чудо природы! Слезы звезд! Выбежавшие посмотреть на окружающий мир артерии! Попытка планеты покончить жизнь самоубийством! Но насекомые не дают умереть - вкалывают протеины и лидокаины и делают землю по своему образу и подобию. Вероятно, селениты тоже так поступались своими принципами. Возмыслили себя творцами и хотели создать смотрящее на Землю лицо, а вышел лишь дальний план - то ли девица с коромыслом, то ли кролик со смыслом.
   Вода, вода, почему ты жидкая? Почему ты меняешь свою температуру? Почему ты искажаешь своей рябью окружающий мир? Почему так манишь расстаться с жизнёй? Берешь себе красивых, а возвращаешь уродов? Пьешь, как паучиха, сок своих любовников, а взамен питаешь их своей влажной слюной до полного разбухания. Но она не возвращает твоим жертвам жизни. Злая ты...
  
   * * *
  
   Часы идут за часами. Куда они идут? Солнце поднимается все выше, как и короткая стрелка механических хранителей времени.
   Плюнула она в воду, пообламывала ветки у близлежащих кустов и деревьев. Чтоб знала природа, как издеваться над своими творениями. И пошла...
  
   * * *
  
   - Девушка, примите от меня, пожалуйста, этот букет!
   Она взглянула на парня - черные волосы зачесаны набок, в белой рубашке и брюках из мокрого шелка, отливающих птичьими крыльями, в черных начищенных туфлях, с букетом роз. Немного виноватые виноградные глаза - брови вверх, как разводной мост в Ленинграде, улыбка, ямочки в уголках губ. И дорогие розы с длинными стеблями. Алые, как паруса романтиков.
   "Ба-бах! - подумала она. - Пять баллов!"
   - Не смотри больше реклам, а то ненароком кого-нибудь убьёшь, - сказала Штафен Яльгия без улыбки.
   * * *
  
   Но взяла в руки нежность и опьяняющий аромат. Но как ни внюхивалась девушка в полураскрытые ("полудурацкие", - подумала) бутоны, не чувствовала запаха. Хоть и виду не подала.
   - А вообще, конечно, спасибо, - Штафен Яльгия нарушила неловкость парня. - Ну, давай знакомиться. Меня зовут Марина, - и глазом не моргнула.
   - А меня - Вадим, - он смотрел открыто, с нескрываемым восхищением. - Я смогу вас когда-нибудь увидеть?
   - А это зависит... давай на ты! - от твоей настойчивости, - она смотрела слегка играючи. Парень потупил глаза :
   - А где и когда?
   Она подумала еще немного, а потом плюнула на свои принципы :
   - Приходи на улицу *** , дом 5, квартира 7, сегодня, часов в шесть вечера. И не торопись, пожалуйста, с подарками.
   - Спасибо, - он улыбнулся. - Просто мне сейчас на учебу.
   - Ладно, не оправдывайся. Давай, до вечера, - она повернулась и зашагала прочь.
   А он, посмотрев на ее развевающиеся волосы и легкое белое платье еще несколько секунд, с удовольствием вдохнул опьяняющий смог большого города.
   "На учебу, - усмехнулась она. - Да хоть на виселицу. Пришел, взял, пошел - к чему эти сопли. Цветы ещё...Что мне делать с цветами? Засушить на память, а потом использовать на чай? Хм..."
  
   * * *
  
   На площадке угощали "винтом", "тореном" и свежей краюхой хлеба. Вытерев с иглы каплю крови, она стала запихиваться мягким хлебом.
   "Что-то у меня сегодня завтрак прорезался, как глаза у мертворожденного. И крылья за спиной. Интересно, чем пахнет хлеб? Надеюсь, не потными спинами хлеборобов? А крылья какие-то острые и ло-пасть-е-образ-ные, как гребной винт".
   - Да это и есть "винт"! - не удержался я.
   - А, писатель, привет! Ну что, много содрал гонораров за свои пасквили?
   - Ты меня снова слышишь? Я рад! Что ты там говорила?
   - Говорила горилла Гаврила, а я слова на ветер не бросаю - слушать надо было!
   - Извини, а я пасквилей не пишу.
   - Ага, - она закурила, - только донесения.
   - Нет...
   - Ты ведь донесешь эти писульки обо мне до своих по-читателей?
   - Да, но...
   - Еще и лавэ собьешь. Хоть бы разок "винтом" угостил. Хотя с таким баблом, как у тебя, мог бы и черным потешить. А? Ладно, расслабься, я шучу.
   Я замолчал, погрузился в густой молочный кисель своих мыслей.
  
   * * *
  
   - Ну, заходи, давно заждались, - она распахнула двери.
   Он несмело зашел и сразу почувствовал легкое угнетающее действие. Она прошла на кухню, он следом. Достал приобретенный сладкий рулет к чаю.
   - О, класс! - лицо ее не выражало особой радости. Казалось, эмоции покинули ее в прошлом, и на все она привыкла смотреть равнодушно.
   На плиту был поставлен чайник. Они сели друг напротив друга и стали смотреть в глаза.
   - Ну расскажи о себе хоть немного, - она положила подбородок на руки, упершись локтями в застеленный скатертью стол.
   - Да что рассказывать?.. Учусь на истфаке, живу в общежитии - сам из Красноармейска. После армии...
   - Не возражаешь? - она достала сигарету. - Ты не куришь?
   - Нет.
   - А пробовал? - она чиркнула спичкой.
   - Нет, я воспитывался в семье верующих.
   - Православных? - она затянулась.
   - Нет, баптистов. А ты давно куришь? - спросил он.
   - Сколько себя помню.
   - А бросать пробовала?
   - Не вижу смысла.
   - А здоровье?
   - Я живу в свое удовольствие и до старости доживать не собираюсь.
   - А если доживешь?
   - Не верю.
   - Ты ведь приближаешь старость таким образом...
   - Первый шаг младенца - это первый шаг к его смерти. Не помню, кто сказал...
   - Козьма Прутков.
   - Правда? Что-то знакомое ФИО. А вообще, пусть мои шаги к смерти станут прыжками -лишь бы жизнь была бурной и яркой.
   - А у тебя ОНА такая?
   - У меня? Бурная, но какая-то блеклая. Мне надоели цвета, звуки, запахи. Зачем Бог все это создал? Я бы довольствовалась быть глухой, обоняния у меня и так нет никакого. А глаза нужны лишь, чтоб об углы головой не биться.
   - Ужас! Откуда в тебе столько мрака?
   - Извини... Сейчас чай разолью, - закипел чайник. - Тебе крепкий?
   - Средний.
   - Порежь пока рулет. Нож в столе.
   - Хорошо, - он открыл ящик стола и достал нож с изогнутым лезвием, как для фруктов.
   - А насчет мрака - весь мир мрачен.
   - Это потому, что ты не видишь в мире хорошего.
   - Нет, не вижу.
   - Я постараюсь тебе это показать.
   - Попробуй.
   Они сели за чай. Немного помолчали.
   - А чем ты занимаешься? - спросил парень.
   - Совращением малолетних. Шучу. Жизнью занимаюсь.
   - Ну, а еще?
   - Писанием всякого бутора.
   - Так ты писательница?
   - Скорей бумагомарательница. Но, вообще, пишу.
   - А можно будет взять почитать?
   - Можно. Потом напомнишь.
   - Издавалась?
   - Не-а.
   - А кто-нибудь читал твои произведения?
   - Пока никто.
   - И друзьям не давала?
   - У меня нет друзей.
   - Как? А родственники?
   -Я живу лишь для себя. Родственники все умерли.
   - Все?! Извини.
   - Не беспокойся.
   - И давно ты одна?
   - Сколько себя помню.
   - Как же ты живешь? На что?
   - Сама удивляюсь. Хожу на наркоманские тусовки. То один угостит, то другой.
   - Если честно, я в шоке...
   - Вот так...
   Донца обнажились, и это кое о чем напомнило девушке.
   - Пойдем со мной, - она взяла Вадика за руку и повела в спальню. Усадила парня рядом с собой и обняла за шею.
   - Поцелуй меня, - промолвила, прикрывая глаза.
   - Извини, я не могу, - он опустило взгляд.
   - А в чем дело? - она удивленно вскинула брови.
   - Тебе не кажется, что ты спешишь?
   - Нет. А тебе что, так кажется? Мы уже полрулета съели...
   - Нет, я не о том. Я ведь христианин.
   - У нас сейчас все христиане.
   - Одно название, - он пренебрежительно поджал губы.
   - А ты нет?
   - Я живу по Библии. Стараюсь, - поправился.
   - И что, нельзя заниматься любовью? Ты же не монах!
   - Можно любить лишь супругам.
   - Брось! - она убрала с его плеч руки.
   - Я серьёзно, извини.
   - Да ладно, не извиняйся. Раз так, пошли пить чай.
  
   * * *
  
   Они вернулись на кухню. Девушка вновь поставила на огонь уже успевший остыть чайник.
   - Впервые вижу парня, который отказался обладать мной. Тем более, что я тебе нравлюсь.
   - И часто, - он прокашлялся, - ты принимаешь парней?
   - Ты первый, кто побывал в моём доме. Обычно к ним на дом хожу я.
   - Ты что, приверженка свободной любви?
   - Да не то, чтобы...Просто не отказываю себе в удовольствиях. Я уже некоторое время "винчусь", а после этого тянет к парням. Вот... Обычно, увижу знакомого или познакомлюсь, и если я ему нужна, мы идём к нему.
   - А ты когда-нибудь любила кого-то конкретно?
   - Я всегда люблю конкретно.
   Он помрачнел ещё сильнее.
   - Нет, постоянно одного, встречалась с одним им, и только им?
   - Нет, постоянного, одного у меня никогда не было.
   - А если бы он у тебя появился, ты перестала бы ходить к другим?
   - Ты себя имеешь в виду?
   - Ну...
   - А вообще, я не пробовала. Хотя ты мне нравишься.
   - Так может, стоит попробовать?
   - Погоди... Уже чайник нагрелся...
   Он замолчал. Она разлила по чашкам не только чай. Любовники? Стали молча пить. Сначала она улыбалась, потом нахмурилась. И сказала :
   - Слушай, зачем тебе всё это надо?
   - Я хочу помочь тебе.
   - Я все равно не буду себе ни в чем отказывать. Пока не станет мне лучше жить по-твоему, я не угомонюсь и не изменюсь. Я сегодня "винтилась". И я хочу сегодня секса. Если ты мне его не дашь, я пойду на улицу.
   Он молча привлек ее к себе и начал целовать. Они стали задыхаться от запаха друг друга, и, не сдержавшись, парень подхватил девушку и понёс в спальню.
  
   * * *
  
   "О, Господи, прости мне. О, Боже мой, пожалуйста, смилуйся надо мной, над моей больной головой. Я не могу так. Отец, я преступил Твои законы, но Ты знаешь, что я ничего не мог сделать. Она зажгла меня. И Ты знаешь, не корысти ради... Я хочу ее спасти, вытянуть из этой выгребной ямы. Помоги мне. Я, взяв вчера её в жены, буду верен ей до конца. Благослови нас и помоги нам. Помоги преодолеть всё, и победителями выйти из борьбы с врагом..."
  
   * * *
  
   Похоже, у меня появился еще один медиум. Целая глава о нем. Хороший парень с виду. Ну что ж, может он и правда сделает то, что мне не под силу.
  
   * * *
  
   Утро ей запомнилось поцелуем уходящего Вадика.
   А проснувшись, она купилась на новый день, как насаженный на крючок червяк на предложение искупаться.
   Накинула сорочку, нащупала курительные принадлежности, зажгла и упилась горячими кольцами. Пошла на кухню и поставила чайник. Достала кофемолку и смолола кофеина.
   - О-па! У меня есть рулет. Нехило! А, это Вадик вчера приносил. Что он там вчера грузил? Ладно, не помню, и не надо.
  
   * * *
  
   Она пошла на площадку. Туда, где у нее не было друзей. Туда, где ей не было хорошо. Туда, где ни с кем не хотелось разговаривать. Туда, где она могла остаться собой. Где никто не грузил. Просто, по привычке. Хотя привычки-то и не было. Можно было вообще никуда не идти. Ладно, что переливать из пустого в порожнее. Так просто было. И пошла.
   Принесла себя туда. Со своим "винтом". Угостила кого-то. Угостилась. Потом проблевалась и закурила.
   Мне было до того противно на это смотреть, что разговаривать с ней не хотелось. Идиотка.
  
   * * *
  
   "Блин. Ну же, открывай, спишь, что ли?"
   Потом толкнул дверь - открыта. И ещё не обошел всю квартиру, когда понял - пусто.
  
   Пусто в доме который месяц,
   Который месяц проливной приговор.
  
   "А ведь так оно и есть. В этой квартире пусто, наверное, уже который год. Несмотря на то, что здесь периодически появляется его хозяйка. Приходит тихо, как наваждение, и уходит молча, как привидение. Дом с приведениями тоже всегда пуст. Даже когда в нем полно туристов. Он пуст сам в себе. Этот дом, опустошенный в себе, пустой, несмотря на моё присутствие, на полноту вчерашних впечатлений и воспоминаний, на мою сумку с харчами."
   Он сел на кровать и увидел недопетую пачку сигарет. Достал одну, понюхал.
   - Приятный запах, - сказал, обращаясь к плите перекрытия. - В душе всегда оставалось желание закурить. Но я христианин, и не хочу менять радость в Боге на это порабощение.
   - Эй, Вадик, ты меня слышишь? Эй, парень! Похоже, только надвиганная героиня моей повести может со мной общаться. Ну, и ладно. Это я так, для проверочки.
  
   * * *
  
   "Как классно! Я просто лечу! Как приятно трепещут под напором ветра мои кожаные крылья... Боже! Я взорвусь! Я взорвусь от напора воздуха, рвущего мою грудь, мои жернова уже дымят от перегруза (передоза?). А-а-а-а-а-а-а!"
   Влево-вправо, голова, руки, лопасти, выше ноги от земли, выше, выше - до самого неба.
   - Та подожди, я за тобой не успеваю. Шо ты несёшься, как паровоз?! Пожалей моё бедное сердце.
   - Завали рот! Ты внизу. Ты вообще муравей! Кто ты вообще?! Знаешь ли ты, кто ты есть?!
   Думаешь, ты человек?! Ты идиот! Что ты знаешь?! Что ты видишь в свои зимы?! М-м-м... Что я могу сказать? Лети, если хочешь меня догнать!
   Она летела, толкала локтями прохожих, но не замечала их. Парень в засаленных джинсах еле-еле поспевал за ней.
   - Я вообще не догоню, зачем с тобой связался!
   * * *
  
   - Ба - бах!!! Ну же, чертова дверь, чертов Дон Кихот!
   Дверь отлетела, разбивая стены. Кровь штукатурки рассыпалась вокруг. Из зала выбежал Вадик.
   - Марина...
   Она, не видя его, пробежала в зал, стала валить стенные шкафы, рвать одеяла, подушку.
   - Ты что? - он старался схватить её. - А ты кто?
   - Да говорит: "Хочешь трахнуть меня? - Пошли", - он икнул и улыбнулся. - Короче, я погнал, вы тут сами разбирайтесь.
   Кровь бросилась в глаза Вадика. Он ударил в небритую челюсть, пошел напролом. Что-
   то повалилось на голову, заболели порезы на руках. Содралась кожа, отшиблись чем-то пальцы. А потом каким-то железным углом возле виска...
  
   * * *
  
   Он поднял голову, а в ней лишь "виноват, виноват, винт...нет, виноват, виноват..."
   - А- а- а... - отодрал руку от клейкой головы.
   "Боже мой, прости...Я... грех... Без спроса... Хотел, как лучше... Где она? - Боже, сердце не бьется!.. Глаза открыты!.. А где же белки? - Одни зрачки и лопнувшие капилляры! Боже! Боже!!! А-а-а-а-!!! Одна!!!"
   "Телефон...Телефон... Кто это?! Да пошел ты в стену! Всё... Нельзя... Виноват... Мне туда...Нет, не убить...Уже убили... Прости... Нет...ОНА... Мы вчера...А колбаса?.. А?.. Кто?.. О, санитары... Вы врачи?.. Так вылечите меня! Я болен! Сделайте мне операцию! Вырежьте грех! И её... Я не хочу! Отпусти, мне больно! Я вас всех убью за нее! Где её душа?.. Отдайте мне её душу! Она хорошая! Ну, сделайте мне операцию! Пожалуйста... Виноват, Господи, ви-но-ват... Виноват... Виноват... Виноват... Виноват..."
  
  
  
  
   ОТ АВТОРА
  
   Вот и закончился этот кошмар. Прошло уже несколько дней. Его держат в "мягкой" комнате. Её никто не держит - не получится. Всё равно из заколоченного ящика живым ещё никто не вылазил. Простите за грустный конец - я сам в шоке.
  

март - 9 апреля 2000 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"